Текст книги "Орден Ультрамаринов: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Ник Кайм,Джонатан Грин,Мэтт Киф,Джеймс Мортимор,Грэм Лион
сообщить о нарушении

Текущая страница: 151 (всего у книги 172 страниц)

Бронн задержался на мгновение, приложил руку к стене туннеля, позволяя голосу камня проникнуть сквозь латную перчатку. В свете ламп поверхность скалы поблескивала, словно бледным золотом, вкраплениями кварца и нефрита. Бронн прижался к стене щекой – и почувствовал все внутренние дефекты камня, ощутил все мельчайшие вибрации и далекие, едва различимые шумы. Черная базилика приближалась: он чувствовал дрожь, которой горы отзывались на ее титаническую поступь, слышал рокот двигателей, который резонансом отражался в недрах планеты.

– Еще около двух часов, – сказал он тихо. – Максимум три.

Этот мир был охвачен болью, и каждый удар мотыги или лопаты, каждый поворот бура, пронзавший его кожу, оставляли раны, которые никогда не заживут. Мантия Калта и так была изрыта туннелями, но планету превратили в огромные соты сами же жители, вынужденные уйти с поверхности после того, как Лоргар в злости своей отравил ее солнце. Их Калт принял, но Железные Воины были незваными гостями, и каждая крупица земли, которую они вынимали, в ответ пропитывалась ненавистью.

Бронн отошел от стены и двинулся дальше по туннелю, пока впереди не показались пять выстроившихся в ряд машин, похожих на гигантские торпеды; на коническом носу каждой был установлен горный бур. В длину «Адский бур» не уступал «Грозовой птице», но был шире и обладал лучшей броней. На боках машин не было никаких украшений – только истертый, исцарапанный металл; аппарели, ведущие в отсеки экипажа, были опущены, и штурмовые группы занимали свои места внутри.

Только одна из установок повезет Железных Воинов; пассажирами остальных станут ударные отряды Рожденных Кровью и астартес из отступнических орденов, появившихся уже после Великого предательства. Все эти ордены отстояли от своих легионов – прародителей по меньшей мере на шесть оснований, и тем не менее, их воины смели называть себя космическими десантниками. Вместе с этими второсортными подделками здесь были и ксеносы всех мастей: как двуногие и похожие на птиц, с гребнями из разноцветных перьевых стержней, так и паукообразные, четвероногие и вообще лишенные какой-то определенной формы.

Бронн мог только покачать головой при виде этого сброда.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Хонсю, приближаясь к нему со стороны передового «Бура». – Невзрачная армия, да?

– «Невзрачная» – это еще мягко сказано, – ответил Бронн. – Я со многим могу смириться, но видеть, как низко мы пали… это горько. Когда-то мы сражались рядом с примархами, богами войны – а теперь мы принимаем в свои ряды воинов, которым грош цена, но которые все равно называют себя космодесантниками, и ксеносов, что выползли из каких-то задворок галактики.

– Они просто пушечное мясо, – возразил Хонсю. – И если тебя это утешит, они все умрут.

– Однако в долину вы отправляетесь именно с ними.

– Нет, они всего лишь приманка, отвлекающая цель, которая заставит Ультрадесант смотреть прямо, а не себе под ноги, где я и пройду.

– Если прятаться, то на видном месте, – Бронн медленно улыбнулся, начиная понимать.

– Именно так, – согласился Хонсю.

Появились Кадарас Грендель и существо, которое Хонсю называл Свежерожденным, и рука Бронна рефлекторно потянулась к пистолету. Они заметили этот жест, и поведение обоих сразу же изменилось: Грендель широко улыбнулся, предвкушая драку, а Свежерожденный посмотрел на воина с любопытством, словно прикидывая, какую конечность оторвать ему первой. Усилием воли Бронн заставил себя опустить руку, на что Грендель рассмеялся и ткнул пальцем в сторону своего спутника:

– Мудрое решение. Он оторвет тебе голову, прежде чем ты успеешь достать пистолет.

Не обращая на Гренделя внимания, Бронн смотрел на гибких и изящных мечников, которые как раз поднимались на борт последнего «Адского бура». Каждый в этом отряде был великолепным мастером клинка; в поисках достойного противника воины последовали за своим предводителем, Нотой Этассай, на Новый Бадаб – и присягнули Хонсю, когда тот победил Этассай в последнем поединке на Жатве черепов. Мечники поклонялись Темному Принцу и потому никакого доверия не заслуживали.

– Это война, – сказал Хонсю, заметив, куда смотрит Бронн, – и я без колебаний и сожалений буду использовать то оружие и ту армию, которая у меня есть.

– То же я сказал и Дассандре, – ответил Бронн. – Но я соврал.

Хонсю пожал плечами.

– Ты все еще веришь в старые традиции. Вот в чем твоя проблема, Бронн.

– Пертурабо старые традиции вполне устраивали.

– И посмотри, где он теперь, – возразил Хонсю с неожиданной злостью. – Сидит без движения в своем мертвом городе на Медренгарде, в плену у собственной обиды и горечи. Если он считает, что его так сильно унизили, то почему не идет на штурм имперских крепостей, чтобы уничтожить их все? В мире нет такой твердыни, которую он не смог бы сокрушить за один день.

Горячность в голосе Хонсю удивила Бронна: он думал, что Кузнеца Войны нисколько не заботит ни Долгая война, ни тот примечательный факт, что Пертурабо уже очень давно в ней не участвует. Неужели он, Бронн, заблуждался насчет своего командира – или это очередная игр

Сейчас

Боль усиливалась.

Его доспех полностью вышел из строя, и двигаться стало практически невозможно. Раньше он был грозным воином, но теперь силы покидали его. Броня, раньше защищавшая, стала тяжким грузом, который слабеющее тело больше не могло нести. Он помнил день, когда получил этот доспех, помнил величественные колонны Каменной галереи и то, как вместе с тысячами братьев по оружию преклонил колени перед примархом в вороненой броне.

Бронн вспомнил, какую несокрушимую гордость ощутил тогда: он стал частью чего-то более великого, чем он сам, и это чувство помогло ему пережить самые темные дни Великого предательства. Но Долгая Война и упадок, в который погрузился легион, показали ему, что несокрушимых вещей не существует. Можно унизить даже самого уверенного в себе гордеца, можно взять штурмом даже самую неприступную крепость – и даже самая твердая вера может пошатнуться перед лицом предательства.

В чем он ошибся?…

Атака Рожденных Кровью провалилась: Ультрадесантники и ультрамарские солдаты, действуя вместе, сумели остановить нападавших и заставили их повернуть вспять. Свирепые воины Механикус набросились на своих темных братьев с особо лютой ненавистью, потому что враги их когда-то были такими же, как они. Перевес оказался на стороне имперских сил, но в этот момент на поле битвы появилась Черная базилика, и ее орудия нанесли защитникам страшный урон, поставив на грань полного уничтожения.

Но в конце концов и это мощное оружие было потеряно…

По всей пещере валялись обломки черной громадины – бесценные останки, обреченные ржаветь в здешней влажной атмосфере, ибо некому было их собрать: из Темных Механикус в живых не осталось никого. Бронну следовало предвидеть вероятность саботажа, ведь Гвардия Ворона именно на этом и специализировалась: удары из тени и скрытое проникновение в цитадели с самой совершенной защитой.

Бронн помнил, как много лет назад сражался вместе с Кораксом и его воинами; сыны этого примарха, возможно, успели забыть те битвы, но его память сохранила все. Хотя Империум погрузился в застой и его космические десантники были лишь бледной тенью великих легионов древности, тот, кто провел отряд в сердце Черной базилики, был достойным воином. Но Бронн не мог долго восхищаться профессионализмом противника – вернулась боль, он закашлялся и сплюнул кровавый сгусток.

Уничтожение Черной базилики деморализовало Рожденных Кровью, и Бронн проклинал Хонсю за то, что по его милости немногие легионеры, еще оставшиеся в их армии, вынуждены были сражаться вместе с такими подонками. Дассандра зарубил несколько десятков, когда окровавленные, сломленные духом солдаты бросились через вал, отступая перед стеной защитников в керамитовой броне и синих униформах.

На поле боя установилось зловещее затишье; противники вернулись на свои позиции, и Бронн с Дассандрой попытались восстановить дисциплину. Угрозами, обещанием богатой добычи и несколькими показательными казнями они добились от солдат послушания, и Бронн уже планировал вторую атаку, когда стряслась новая беда.

Когда Рожденные Кровью выстроились для нового штурма, пришло сообщение, что враг атакует с тыла. Из туннеля, который с таким трудом расчистили для Черной базилики, донеслись отдельные взрывы и треск перестрелки, к которому добавился грохот крупнокалиберных танковых орудий. Такого не должно было случиться. Разве Ультрадесант не был полностью разбит на поверхности? Но панических вокс – сообщений, докладывавших о новых контактах, становилось все больше, и пришлось признать, что катастрофа неминуема.

Из туннеля показалась пестрая армия – наспех восстановленные бронемашины, батальоны, сформированные из остатков других частей, а также сами Ультрадесантники. Эта армия атаковала Рожденных Кровью с яростью берсерков, а когда защитники долины ответили собственным боевым кличем, Бронн понял, что обе стороны каким-то образом поддерживают связь.

Ворота трех крепостей открылись, и тысячи солдат в синей униформе бросились в атаку, на острие которой шли отделения Ультрадесанта. Несмотря на все старания Бронна и Дассандры, вид вражеских армий, которые вот – вот возьмут их в клещи, лишил Рожденных Кровью остатков мужества. Они рассеялись в отдельные группы, каждая из которых думала только о собственном спасении, не понимая, что тем самым подписывает себе смертный приговор.

Молот и наковальня. Две армии Ультрадесанта соединились, зажав Рожденных Кровью в тиски, и милосердия они не проявили. Хотя сражение явно было проиграно, Железные Воины не собирались просто сложить оружие и тихо сдаться. Зная, что Хонсю оставляет их на верную смерть, Бронн подготовился к такому повороту событий и теперь ждал нужного момента, чтобы дать последний выход своей ненависти.

Дантиох – Кузнец Войны, предавший свой легион – называл такие меры последним решением в любой осаде, и хотя бы в этом он был прав.

По всей длине туннеля было установлено множество подрывных зарядов, которые Бронн мог активировать одним сигналом, и когда он увидел, как к нему с убийственной решимостью приближается сержант Ультрадесанта, то понял, что время пришло. Бросив последний взгляд на фортификации, которые он с таким трудом построил, Бронн ударил по пусковой кнопке – и мир исчез в огне, грохоте и лавине падающих камней. Он думал, что и сам погибнет под обвалом, но все-таки выжил, правда, ненадолго.

Перед глазами все еще стояло пламя взрывов, за которыми последовали вспышки вторичных детонаций и фейерверк рвущихся боеприпасов. Бронн моргнул. Он знал, что умирает, но ради чего он должен погибнуть?

Неужели он был всего лишь помехой, отвлекавшей внимание врага от миссии, которая – в этом не оставалось сомнений – провалилась?

Для воина с таким послужным списком, как у него, это было унизительно.

Земля вновь задрожала, и Бронн быстро посмотрел на свод пещеры. Оттуда словно сухой дождь сыпалась пыль, и хрупкие чешуйки расслоившейся каменной породы падали на поле боя с тихим шелестом, как песок в песочных часах. Структурная целостность пещеры не пострадала, но Бронн хотел, чтобы свод рухнул, чтобы его позор был похоронен под миллионами тонн камня, чтобы враг не смог получить подкрепление и добиться окончательной победы.

Почва содрогнулась еще раз, но теперь это не были отзвуки взрывов: под землей что-то двигалось. Бронн знал свойства породы достаточно хорошо, чтобы почувствовать разницу; он уже в который раз прижал ладонь к грунту, позволяя камню рассказать о себе, – и ощутил сейсмический сигнал, подземное эхо от мелта – резаков, которые вгрызались в камень, словно целая стая амбуллей.

Грунт за тремя изуродованными «Василисками» вспучился, а затем взорвался фонтаном щебня и грязи, выпуская на поверхность какую-то железную тушу с желтыми отметинами. Бронн сразу же узнал конический нос и расширенные скребки конвейера, характерные для «Адского бура».

– Осторожнее, идиот, – прошипел он. – У поверхности грунт всегда слабее.

Тот, кто сидел за рулем «Бура», явно не разбирался в нюансах работы этой машины и вел ее так, словно это был «Лендрейдер» со сломанным управлением, а не проходческое оборудование высокой точности. Резцовые коронки, выбивая снопы искр, вспороли корпус дымящегося танка. Металлическая стружка, полетевшая во все стороны, напоминала блестящие дипольные отражатели, которые «Громовой ястреб» разбрасывает, чтобы обмануть радары.

«Адский бур» накренился, потерял устойчивость и пропал из виду, завалившись на бок. Изуродованный танк исчез в огне – взорвался боеприпас; скорее всего, пассажиры «Бура» теперь не смогут выбраться. Если до них не доберутся Ультрадесантники, то рано или поздно они все равно погибнут от недостатка кислорода.

Кто бы ни управлял буровой установкой, в Ущелье четырех долин его ждет только поражение и смерть. Бронн забыл о машине, едва послышались голоса Ультрадесантников, отдававших резкие, отрывистые приказы на боевом арго, которое ничуть не изменилось за прошедшие десять тысячелетий.

Практически невозможно представить столь долгий срок. Для Бронна те времена богов и героев были частью прожитой жизни, но эти воины знали о прошлом только из полузабытых преданий. Они не могли помнить о том, что в его восприятии произошло совсем недавно…

Я был там, когда пали стены Императорского Дворца.

Бронн повернул голову в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы не умирать безоружным. Рядом лежал болтер, до которого он вполне мог дотянуться, но затем ему на глаза попался Обрушитель – оружие, с помощью которого он уничтожил несчетное количество крепостей и столько же крепостей построил. Его латная перчатка легла на Т – образную рукоятку, и кончиками пальцев он сумел подтащить инструмент поближе по неровной почве. При движении клинок царапал по камням, осыпавшимся со свода пещеры, – черным фрагментам высокоплотной вулканической породы, образовавшейся в результате излияния магмы во времена, когда планета была еще необитаемой.

– Сплавленная метаморфическая порода из приповерхностного пласта, – сказал Бронн и по важным хрипам, которые сопровождали сделанный вдох, понял, что легкие все-таки спались. На втором сердце долго не продержишься, и в конце концов его израненное тело погибнет от гипоксии.

– В своей мести сыны Аврелиана ничего не упустили, – заметил он, увидев в камне вкрапления облученных кристаллов.

– И все же они потерпели поражение, – ответил откуда-то сверху интеллигентный голос с безупречным выговором.

Нога незнакомца опустилась на рукоятку Обрушителя и переломила ее надвое. Бронна захлестнула ярость, и он перекатился на спину, не обращая внимания на пронзительную боль в груди, которая, однако, уже не могла затронуть нижнюю часть тела. Посмотрел вверх – и увидел широкоплечего воина в лазурно – синем доспехе Ультрадесанта. На нагруднике мерцал золотом орел, наплечники окаймляла поблекшая изумрудная полоска.

– Все могло бы обернуться иначе, если бы с ними тогда были Железные Воины, – прошептал Бронн, прижимая к груди сломанную рукоять Обрушителя. Воин покачал головой и снял шлем, увенчанный лавровым венком. Лицо его отличали классические патрицианские черты – волевой подбородок, четко очерченные скулы; глаза бледно – голубые, светлые волосы коротко острижены. Настоящий Ультрадесантник до мозга костей.

– Сегодня вы тоже проиграли, – сказал воин, вставляя в пистолет новый магазин. – Не думаю, что столь жалкие союзники смогли бы как-то изменить исход той войны.

– Ты ошибаешься, щенок. Железо вечно, – возразил Бронн, в изнеможении отворачиваясь. – Из железа рождается сила. Из силы рождается воля. Из воли рождается вера. Из веры рождается честь. Из чести рождается железо.

– Что это? – с откровенным презрением поинтересовался воин. – Молитва?

– Это Нерушимая литания, – ответил Бронн, чувствуя, как угасают силы. – Да будет так вечно.

Ему показалось, что в пламени разгрома промелькнул чей-то силуэт. Кто-то пробирался через обломки «Василисков», вспоротых буровой установкой, – призрачная тень человека, одна рука которого странно блестела в зареве, словно поверхность ее была из ртути. Вряд ли это было физически возможно, но еще Бронну показалось, что сквозь завесу из пепла и пыли он видит бледное синее свечение аугметического глаза.

«Твоя миссия завершена, – словно говорил этот взгляд, – а моя – продолжается…»

– Зачем вы пришли? – настаивал Ультрадесантник. – Вы же наверняка понимали, что не сможете победить верных сынов Жиллимана.

– Зачем пришли? – улыбнулся Бронн и покачал головой, чувствуя, как спадает со сломленных плеч тяжелый груз. – Лучше тебе этого не знать.

До сих пор жизнь еще держалась в его теле только благодаря усилию железной воли; теперь он перестал цепляться за реальность и перед тем, как сделать последний вдох, с вызовом посмотрел на Ультрадесантника:

– Думаешь, вы выиграли это сражение?

– Я это точно знаю, – ответил воин. – Ваша армия разбита, и Калт снова в наших руках. Орды твоего хозяина, вторгшиеся на другие миры Ультрамара, тоже будут вот – вот изгнаны. Да, я бы назвал это победой.

– Время жестоко обошлось с Ультрадесантниками, – сказал Бронн. – Когда-то они были властителями Макрагга, но вы – лишь жалкое подобие тех великанов.

Воин навел на него пистолет.

– Я бы мог оставить тебя умирать в мучениях, но мне невыносимо думать, что ты еще какое-то время будешь оскорблять этот мир своим существованием.

– Кто ты? – спросил Бронн. – Скажи, как зовут того, кто собирается меня убить.

Вопрос заставил воина на мгновение задуматься, но потом он кивнул:

– Я Леарх Абант, сержант Четвертой роты Ультрадесанта.

Бронн улыбнулся:

– Четвертая. Ну конечно, кто же еще.

Затем Леарх нажал на спусковой крючок, и Бронн умер, зная, что прольется еще много крови, прежде чем дела Железных Воинов на Калте будут закончены.

Долг Ордену

Не переведёно.

Страх темноты

Рана становилась ледяной, и для Аэтона Шаана такое ощущение было внове. В темных переходах, ведущих к генераториуму, он сбросил свой капитанский плащ из переливчатых черных перьев, зная, что пользы от него не будет, – враги были так же хорошо знакомы с тьмой, как и он сам.

И даже лучше.

Воин из Гвардии Ворона, для которого тьма – затруднение?

Еще одно новое чувство.

Худое лицо Шаана было алебастрово-бледным, губы – с синевой, глаза – желтые, кошачьи. Он прижал ладонь к участку смертоносного онемения на боку, и почувствовал, как проникающий в вены холод заставляет стыть в них кровь.

А ведь ему досталось меньше всех.

Ревис Кайр еще залечивал болтерные ранения, полученные под поверхностью Калта. Ферельд Лаоц сломал ребра под рухнувшей гробницей Вентана, и под корсетом регенеративных стимуляторов кости до сих пор не срослись. Корт Шак хрипел при каждом вздохе – его легкие проткнули несколько ледяных когтей.

Ни один из них не был готов к бою, но избежать его не удастся.

– Ты их видишь? Я тут как слепой, – сказал Ревис Кайр с помощью знаков ночи, чтобы сохранить тишину.

Шаан изобразил знак «враг невидим» и почувствовал себя так, словно сознался в чем-то ужасном.

– Кто они? – спросил Ферельд.

– Порождения варпа, – ответил Шаан, на этот раз неприличным знаком.

Шаан прибыл в Ультрамар в поисках предателя, но охота, забравшая у него почти сто лет жизни, закончилась тем, что мертвого Ардарика Ваанеса он вез в Вороний Шпиль уже как брата Избавления.

В отсутствие капеллана, который мог бы исповедовать его и наставить на путь истинный, Шаан был вынужден справляться с противоречивыми эмоциями самостоятельно. Пазаний из Ультрамаринов как-то сказал о капитане, что тот не привык быть в обществе других, но это было не так. Шаан, словно одинокий ворон в ночи, мог и сам выследить добычу, но такое случалось редко. Гораздо чаще с ним были его воины, и они вместе атаковали из-под прикрытия теней, отступали – и атаковали снова.

Их крейсер покинул Ультрамар без лишнего шума, и путешествие через имматериум, хоть и было как всегда беспокойным, прошло без происшествий.

По крайней мере, так Шаан думал, пока корабль не вышел в пространство их родной солнечной системы.

С ними прибыло кое-что еще. Что-то чудовищное и злое.

Когда Избавление было уже совсем рядом, это нечто завладело их астропатом и превратило его в темные врата к месту, скрытому тенью на краю вселенной. Через эти врата пришла мгла: армия ночных убийц, пожирателей света и истребителей плоти. Их прикосновение несло лед и замораживало кровь, они упивались смертью, и даже Гвардия Ворона оказалась перед ними бессильна.

– Думаешь, сработает? – просигналил Шак, чье бледное лицо в холодных сумерках Хаоса казалось почти прозрачным.

– Должно, – ответил Шаан, двигаясь сквозь леденящий мрак, который до этого дня всегда был его союзником. – Рассредоточиться.

С обеих сторон возвышались гигантские машины генераториума – мощные двигатели, горнила тепла и энергии, благодаря которой корабль мог нести воинов к звездам. Вороны шли к ярусам, с которых экипаж корабля управлял его колоссальными двигателями.

– Корабельные люмены уже несколько веков не зажигались, – заметил Лаоц.

– Тогда придется действовать по старинке, – ответил Шаан.

– По старинке всегда получается грязно, – сказал Ревис Кайр, который сражался рядом с Шааном дольше всех.

Не отвечая, капитан продолжал двигаться к пультам из дерева и латуни, с которых можно было управлять системами освещения. В свое время он достаточно много общался с технодесантниками, чтобы представлять в общих чертах, как работает корабельное оборудование.

Когда он только начал подниматься по ступеням, тени ожили.

Шак первым почувствовал их прикосновение. Мрак сдавил его крыльями, клыками и когтями, которые выжигали черные пятна на сетчатке глаз. Он только раз вскрикнул, и тьма проглотила его.

Шаан одним прыжком метнулся к пульту управления и потянул за проржавевший рычаг, запускавший осветители корабля. Под грохот соединяющихся автоматов защиты цепи древнее устройство включилось. Теперь пульт получал питание.

Шаан надеялся, что осветители загорятся один за другим, и ослепительный свет изгонит чудовищ. Но люмен-панели, не знавшие тока вот уже четыреста лет, разлетелись в каскаде взрывов. Прогнившая проводка, своенравные духи машин и отсутствующие детали – все эти факторы словно сговорились против Гвардии Ворона, чтобы не дать воинам свет, столь им необходимый. Отдельные люмены, мигая, неуверенно горели, но этих островков в океане ночи было слишком мало.

Тени захихикали и завыли.

– Бегите, – просигналил Шаан.

Словно стая потревоженных воронов, воины рассеялись по генераториуму. В обычной ситуации каждый из них затем стал бы пробираться к заранее оговоренной точке сбора, используя тени как прикрытие, но теперь их врагом была сама темнота.

Шак пал, не успев даже сдвинуться с места: прожорливая стая теней окутала его, и он погрузился в бесконечную ночь, унесенный Император ведает куда одной из проклятых тварей. Шаан же, разрываясь между веками тренировок и опыта и новыми правилами выживания, метался от одного пятна тусклого света к другому. Он неуклонно двигался к верхним палубам, к мостику, но длинные конечности цеплялись за него, сковывая холодом броню и дочерна обмораживая кожу под ней. Каждое такое касание уменьшало его запас сил.

Твари боялись света – он выжигал их, словно то адское измерение, где они обитали, не пропускало ничего, что могло бы высветить их отвратительную сущность.

Шаан услышал, как кричит Лаоц. Болтерный огонь и вспышки молний разорвали тьму.

Хотя крейсер был меньше, чем большинство кораблей во флоте Космодесанта, Шаану казалось, что ему предстоит пересечь целый линкор. Он споткнулся – ноги уже начинали неметь, а пустотное прикосновение теней подбиралось к его сердцам, заковывая стойкие внутренние органы в лед.

Тьма бежала с ним наперегонки, вереща от восторга. Тени дразнили его, понимая, что скрыться от них он не сможет. Хищники собирались смотреть, как умирает их добыча, и хотели поиграть с ней, прежде чем нанести последний удар.

Шаан вломился на пустой мостик. Инфопланшеты и гололитические проекторы темны и безжизненны, бронированные заслонки, защищающие мостик, все еще опущены после выхода в реальное пространство. Кроме него, здесь никого не было, и Шаан, пошатываясь, подошел к трону капитана.

Легкие замерзали, само дыхание стало ледяным, и оба сердца бились из последних сил.

В дверь проскользнуло маслянистое пятно непроницаемой тьмы. Это была чернота пустого космоса, слишком удаленного от звезд, чтобы когда-нибудь познать их свет. Тени заметались по стенам силуэтами когтей и рогов, раздвоенных хвостов и черных клыков, упорно не складывавшихся в определенную форму.

Но у этого мрака были края, и оставались места, куда он дотянуться не мог.

И так Шаан увидел, что у тьмы есть предел.

– Думаешь, Гвардия Ворона боится темноты? – спросил он вслух. – Ты ошибаешься.

Он ударил кулаком по трону и прикрыл глаза рукой, когда взрывозащитные заслонки с грохотом раздвинулись и поляризующие фильтры отключились. Солнце Избавления затопило мостик своими лучами подобно очищающему огню самого Императора.

Тени, которых этот свет касался, сгорали, оставляя после себя мертвый пепел.

Шаан ощутил жар солнца и судорожно вздохнул, когда тепло проникло в его онемевшую плоть. Ноги его подкосились от невероятной боли, но даже падая на палубу, он смеялся, чувствуя, как с болью возвращается жизнь. Теням было негде спрятаться, и на глазах у Шаана последняя из них с воплем нечеловеческого страдания рассеялась.

Затем он услышал шаги, и на мостик, хромая, поднялся Ревис Кайр.

– По старинке, так? – сказал сержант и покачал головой, пробираясь через груды пепла. – Как всегда, получилось грязно.