Текст книги "Орден Ультрамаринов: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Ник Кайм,Джонатан Грин,Мэтт Киф,Джеймс Мортимор,Грэм Лион
сообщить о нарушении

Текущая страница: 133 (всего у книги 172 страниц)

За окном вспыхнул яркий свет, и стекло разлетелось дождем вращающихся осколков. Горячая ударная волна ворвалась в хоспис, и Гаэтан закричал, когда осколки исполосовали ему лицо. Некоторые застряли в черепе, но боль лишь усилила его гнев и мощь. Ненависть поднялась в груди, когда отовсюду с улицы донеслись звуки боя. Вопли раненых мужчин и женщин прокатились по палате, но Гаэтан не обращал на них внимания. Рядом прогремел еще один взрыв, и большие двери палаты разнесло на куски.

Пламя вырвалось из соседнего помещения, и он наконец понял, что происходит.

Демоны пришли, чтобы покончить с ним.

Он отчасти осознавал, что это нелепо, но боль от ран загнала его разум в дальние закоулки мозга. В его сознании тау пришли за ним, но он поклялся, что не даст ненавистным ксеносам беспрепятственно расправиться с собой. Он же Гаэтан Бальтазар, клерикус Фабрика на Павонисе и солдат Императора.

Если тау желают его смерти, он встретит их с оружием в руках.

Он заскрежетал зубами, заставляя себя сесть. Каждый нерв пылал, но он боролся с собой: крики и выстрелы звучали еще громче.

Гаэтан сорвал свободной рукой провода и трубки, присоединенные к телу, и машины у его кровати тревожно загудели. Он взвыл от боли, опуская ноги на пол, и обнаружил аккуратную стопку одежды темного цвета на табуретке, там же лежал и меч. Безгубый рот раздвинулся, обнажив зубы, – Гаэтан увидел, что это новое облачение. Он догадался, что Кулла принес все это для него, и быстро оделся. Боль от грубой ткани на обожженной коже была благословенным напоминанием о его долге перед Императором.

Это было облачение Мортифекса, и Гаэтан обвязал его на талии поясом из стальных крючьев, цепляющимся за черное одеяние и колющим тело. До сих пор он всегда с отвращением смотрел на культ Мортифекса, думая, что он для ненормальных, которым надо лишь умереть на службе Императору. Кулла сделал хороший выбор.

Его обгорелые пальцы потянулись к рукояти эвисцератора.

Гаэтан посмотрел на распростертые крылья орла, образующие рукоять, и его рот раскрылся в подобии улыбки, как если бы улыбался череп. Просто держа оружие, он преисполнялся силой. Он поднялся на ноги, и боль исчезла прежде, чем он успел это заметить. Он глубоко вдохнул, почувствовав, как горячий воздух царапает израненные легкие. За окном пахло горелым железом, это был запах войны, и Гаэтан радовался реву орудий, эхом раздающемуся в каменно-стальных каньонах города.

Война и смерть звали его, и он мог сопротивляться их соблазнительной песне не более, чем биению собственного сердца. Это была реальность веры Восточного Предела, и, как ни грустно это сознавать, он понимал, что именно эта вера помогла его расе выжить среди звезд.

Гаэтан направился к выбитой двери и вышел как раз вовремя, чтобы увидеть, как в хоспис врываются воины в броне. Их броня и оружие были явно инопланетными, и он нажал на кнопку, запускающую эвисцератор. Оружие ожило с низким утробным рыком, его адамантиевые зубцы образовали смертоносное лезвие, способное сокрушать сталь и разрывать самую толстую броню.

Пришельцы увидели его, и он наслаждался их криками ужаса. Против него выставили оружие, но он уже был среди тау и рубил направо и налево ужасным клинком. Кровь брызнула на стены палаты, рев эвисцератора заглушил предсмертные крики тау.

Битва закончилась через несколько секунд, кровь его жертв пропитала облачение Мортифекса и влажно блестела в бликах огня. Гаэтан поднял эвисцератор к небу.

– Император возжег огонь в их сердцах, дабы они могли выжечь несправедливость и нечистоту пред очами Его! – возопил он. – И свет этого пламени будет направлять верных, свет, что и во тьме сияет!

Слова, которые он отверг, будучи послушником, теперь звучали сладчайшим зовом для его души, и он сквозь отчаяние признал их правоту. За стенами хосписа Гаэтан слышал звуки боя, голодный вопль войны: кровожадного хищника, вечно жаждущего плоти и костей, дабы сокрушить их в пыль, и столь же вечно жаждущего душ, дабы привести их к концу.

Такова была правда жизни.

Такова была суть смерти.

Гаэтан Бальтазар поднял эвисцератор и вошел в водоворот битвы с песней судьбы на устах.

Группа огненных воинов укрылась в огромной воронке, которая когда-то была минным полем, и вела стрельбу поверх края кратера, покрытого спрессовавшейся смесью камней и грязи. Позади них на боку лежала почерневшая «Каракатица», от ее разбитых двигателей поднимались клубы черного дыма. Огненные линии выстрелов тау били по баррикаде из ржавых брусьев, за которой находился Уриил со своим отрядом, и он снова пригнулся, когда при попадании посыпались белые искры.

Уриил забил свежую обойму в болтер и щелкнул затвором. Он наполовину выпрямился и на миг высунулся из-за укрытия, чтобы понять, как идет бой: попытки тау прорваться сквозь брешь продолжались.

Пальба не прекращалась ни на миг, зона поражения между стенами и городом наполнилась пылающими тапками и трупами тау. Огненных воинов защищала надежная броня, но она не спасала от хорошо рассчитанных залпов из болтеров.

За спиной Уриила «Хищники» поливали поле боя огнем, их лазерные пушки выбрасывали мощнейшие стрелы энергии, круша вражеские танки, в то время как самонаводящиеся орудия пожирали огненных воинов в ревущих залпах высокоскоростных снарядов. Оба попадали в цель, их броня была уже обожжена и побита, но «Хищники» продолжали стрелять. Вместе они уничтожили уже около дюжины плавучих танков, теперь исторгавших дым и пламя, в то время как сидевшие в них воины заживо горели внутри.

На гребне хребта отделение опустошителей Актиса посылало во врага смертельно точные снаряды: брызжущие фонтаны осколков не давали противнику подняться, и Уриил смог подойти со своим отрядом прямо к бреши в стене. Тактические бригады «Терон» и «Нестор» обогнули Уриила с флангов, не обращая внимания на немилосердную пальбу из болтеров, взрезающую землю прямо перед ними. Их встретили отдельные залпы, и хотя некоторые воины упали, Уриил увидел, что убитых среди них нет.

Воины, которых вел Уриил, обычно именовались отделением «Леарх», но поскольку их сержант был занят поисками губернатора Куделькара, их временно переименовали в отделение «Вентрис». Леарх сам настоял на этом, и Уриил почел это за честь. Это были люди Леарха, и обязанностью Уриила было присматривать за ними до возвращения сержанта.

То, что Леарх сделал для Четвертой роты, Уриил должен был сделать для его отделения.

Огненных воинов пока что удавалось удерживать на расстоянии, каждый их снаряд разрывался, не успев долететь до позиций или укреплений. Два из более тяжелых танков тау укрылись за руинами и стреляли под прикрытием залпов танков огневой поддержки за стенами. Взрывы сотрясали землю, обломки сыпались градом от оседающих построек на краях поля боя, но удары наносились хаотично – благодаря тому что опустошители Актиса с безупречной точностью «сняли» вражеских корректировщиков.

Визор Уриила потемнел, когда над головой ударил столб слепящего света и попал прямо в один из «Хищников», в обшитый броней передний откос. Сверхскоростной снаряд прошел сквозь оболочку танка легко, словно через туман. Уриил смотрел, как плазменный след кинетической энергии поджигает боеприпасы, и башню «Хищника» сносит с громоподобным электрическим разрядом в огненной лавине. Верхнюю часть танка подбросило в воздух метров на десять, а потом обрушило наземь с жутким лязгом. Уриил знал, что внутри никто просто не мог уцелеть.

Когда дым от взрыва рассеялся и Уриил оправился от потрясения, вызванного уничтожением боевого танка, он поднял взгляд и увидел, что в нескольких метрах над ним зависли два серебристых дрона. Он очертил болтером дугу, прежде чем заметил, что вроде бы ни один из дронов не оснащен оружием. Каждый летающий диск нес установленный на вращающемся на шарнире возвышении луковицеобразный прибор, ничем не напоминающий орудие, скорее уж предназначенный для съемки. Тау решили запечатлеть битву, чтобы впоследствии изучить?

Затем он разглядел группу концентрических кругов света, проецируемых на брусья рядом с ним, и понял, что это за приборы.

– Знак Валькирии! – заорал он, прыгая через брусья в воронку к противнику. – За мной!

Его люди немедленно повиновались, вскочили на ноги и последовали за ним, в то время как из-за стен вылетели управляемые снаряды и понеслись вниз. Прошла какая-то секунда – и земля содрогнулась от серии ударов. Уриила сбило с ног ударной волной от взрыва, уничтожившего укрытие и прорывшего шестиметровую воронку.

Уриил почувствовал, как его омыло жаром, и крепко прижал болтер к груди. Дым затруднял обзор, в шлеме все еще грохотали отголоски взрыва. Капитан перекатился и встал, немедленно восстанавливая ориентацию в пространстве, и его авточувства уловили хруст почвы.

– В наступление! По моему сигналу!

В клубящемся облаке пыли и падающих обломков заметались фигуры, и он нажал на спусковой крючок, выпуская по ним стремительный заряд. Послышались крики, и три фигуры тут же упали. Слепящий луч света ударил его в грудь, и он пошатнулся. Грудная пластина зашипела, посыпались яркие брызги расплавленного керамита.

Уриил выстрелил еще раз и пригнулся: огненные воины наступали под прикрытием бомбардировки. Уриил закинул болтер за плечо и выхватил меч, остальные последовали его примеру. Тау ожидали застать их побитыми и дезориентированными, и Уриила порадовала возможность заставить их поплатиться за эту ошибку.

Он поднял меч на плечо и крикнул:

– Вперед!

Уриил увидел впереди вражеского солдата и, держа меч двумя руками, нанес удар, рассекший того от ключицы до таза. Солдат упал без единого звука, и Уриил рухнул на колени, когда над ним просвистел очередной снаряд. Космодесантники веером рассредоточились вокруг него, стреляя на бегу, и каждый выстрел с оглушительным треском врезался в оливковую броню.

Над Уриилом нависла тень, он отклонился в сторону, и тут же пара тяжелых механических ног ударила в землю, грохнув инопланетной броней по камню. Боевой скафандр с пушкой на одной руке и искрящим хопешем на другой нависал над ним, реактивные двигатели излучали жар.

Хопеш опустился, и Уриил блокировал удар своим мечом. Удар был чудовищный, и меч вылетел у него из рук. Уриила бросило на колени, и его воины обернулись навстречу новой угрозе, вторгшейся в их ряды. Очередные взрывы сотрясли землю, оглушительное крещендо, отмеченное ревом тяжелых пушек и ударами снарядов в броню.

Мелькнул вражеский клинок, и два космодесантника упали с броней, раскроенной энергетическим полем меча. Еще одного воина боевая машина ударила тяжелым кулаком по голове, и его шлем превратился в кашу из осколков брони и костей.

Приземлился еще один боевой скафандр, потом третий. Уриил поднялся на ноги, и тут машина встала перед ним и слепящий луч света вырвался из пушки. Он снова упал, пытаясь сделать так, чтобы между ним и противником оказалась, в качестве барьера, другая машина, и второй выстрел из плазменного орудия оплавил землю. Третья машина шагнула к Уриилу, и он ударил ее в коленное сочленение ногой.

Машина пошатнулась, но устояла. Инстинктивная реакция Уриила позволила ему выиграть несколько секунд, которых оказалось достаточно, чтобы подобрать меч. Когда машина снова пошла на него, он замахнулся над ее бедром и отсек ей ногу.

Машина свалилась, и Уриил вскочил – уже приближалась вторая. Космодесантники теснили боевые скафандры, ведя огонь из болтеров на предельной мощности. Один космодесантник упал, когда в бой бросилось еще пятеро огненных воинов. Уриил увернулся от крупнокалиберного снаряда и, крутанувшись, вбил меч в грудь боевого скафандра.

Он погрузил клинок по самую крылатую рукоять и вытащил, рассекая машину до бедра. Брызнули искры, зашипела черная гидравлическая жидкость, кровь хлынула из раны, боевой скафандр рухнул на колени, и свет в его шлеме угас вместе с жизнью пилота.

Уриил отвлекся от уничтоженной машины как раз вовремя, чтобы заметить над собой хопеш предводителя боевых скафандров. Он отчаянно пытался блокировать удар, но клинок ударил его по наплечнику и рассек внешние пластины, прежде чем скользнуть по шлему и повредить верхний защитный слой.

Красный свет хлынул ему в глаза, и он выкинул меч вперед, чтобы заблокировать ответный смертельный удар, которого инстинктивно ждал. Уриил развернул клинок, чтобы отвратить удар, оказавшийся, однако, таким сильным, что капитан рухнул наземь. Боевая машина занесла тяжелую ногу, и Уриила отбросило назад, пластины его доспеха погнулись.

Уриил перекатился на спину, и машина нависла над ним, занеся хопеш для последнего удара.

Раздался оглушительный рев, похожий на звук рвущейся стали, и верхняя часть машины скрылась в огромном снопе искр. Посредине «боевого костюма» прошла сверкающая линия, словно его распилили чудовищной пилой. Уриил увидел угловатый силуэт гиганта в броне позади машины, верхняя часть которой рухнула наземь. Ноги машины подкосились, и оказалось, что за ней, к радости Уриила, стоял брат Зет.

Жерла пушки дредноута все еще вращались, с огромной силовой перчатки сыпались куски брони боевого скафандра. За спиной Древнего Уриил увидел два танка поддержки «Вихрь» рядом с мощным корпусом «Лендрейдера». «Вихрь» выдал мощный залп из своих орудий, «Лендрейдер» принялся методично уничтожать остающиеся боеспособными танки тау.

– Подкрепление прибыло согласно приказу, капитан Вентрис, – доложил брат Зет.

Глава тринадцатая

Гордость. Уверенность. Волнение. Эти эмоции преобладали в сознании Натаниэля Уинтерборна, когда он наблюдал, как его люди идут в бой. «Леман Руссы» типа «Завоеватель» и «Покоритель» громыхали по широким задымленным улицам окраин Брэндонских Врат.

В городе, имеющем форму звезды, было немало прекрасных зданий из камня, стали и мрамора, но, в противоположность утонченному миру за стенами, снаружи ощущалась неприглядная реальность промышленного комплекса – подлинного сердца Павониса.

Сложная сеть гигантских ангаров, высоких хранилищ руды, грохочущих оружейных мастерских и тысячи километров шипящих труб расходились от оазиса в центре промышленной зоны.

«Хреновое место для битвы», – подумал Уинтерборн.

В таком городском ландшафте танки были отнюдь не в безопасности, хватило бы одного пехотинца с гранатометом, чтобы обезвредить или уничтожить боевую машину. В подобных местах преимущество оставалось за пехотой, но Уинтерборн не собирался позволить обстоятельствам отбить у себя желание встретить захватчиков-тау лицом к лицу.

Танки контингента Сорок четвертого в Брэндонских Вратах, пятнадцать «Леман Руссов» типа «Завоеватель» и дюжина «Химер», встретились на площади Освобождения, прежде чем двинуться на юго-запад по раззолоченной Виа Коммерцию к южным городским воротам. Танки СПО собирались на перекрестках, тяжелые землечерпалки насыпали завалы, военные инженеры Лаврентийского полка устраивали заграждения из колючей проволоки.

Уинтерборн не особо верил, что эти соединения СПО смогут удержать натиск тау, но если враг настолько глубоко заберется в город – все, можно считать, битва будет проиграна. Несколько рассерженных горожан спорили с офицерами по поводу разрушения дорожного покрытия, но большая часть населения забаррикадировалась в домах, отчаянно надеясь защитить то немногое, что у них еще оставалось.

В какой-то момент он почувствовал презрение к этим людям. Любой гражданин Империума, способный держать оружие в руках, должен быть на улицах, на баррикадах. Восточный Предел – не место для уклонистов, и сидеть сложа руки, покуда другие бьются с инопланетным врагом уже у самых ворот, – позорная трусость.

Вооруженный конвой Уинтерборна прошел через врата Коммерции, могучие адамантиевые створки которых были обшиты бронзой и покрыты резьбой, повествующей о деяниях глав картелей. Сбоку высилась огромная круглая башня из полированного серого гранита. Ее стены украшали сцены торговли, это был своеобразный памятник их фундаментальным принципам – прямоте, человеколюбию и решимости.

Плохо, что их потомки не соответствуют этим идеалам, подумалось Уинтерборну.

За городом собрались танковые части, примчавшиеся из лагеря Торум, и встали на бетонной ленте, отделяющей внутренний город от окружающей его промышленной зоны. Большая часть региона лежала в руинах еще со времен мятежа де Валтоса.

Из крепости Идея Уинтерборн прибыл на «Химере», покинул ее и направился к «Отцу Времени».

Сверхтяжелый танк был огромен, и Уинтерборн не уставал поражаться, как такая масса металла может двигаться, не то что сражаться.

«Отец Время» был колоссальной машиной типа «Гибельный клинок», командным танком Уинтерборна с тех пор, как тот стал полковником.

Это был один из мощнейших танков, когда-либо сходивших с марсианских конвейеров, такой могучий, что тягаться с ним была в состоянии лишь одна из машин Легионов Титанов. Танк Уинтерборна был одной из немногих, очень немногих машин, чья родословная восходила к заводам Тарсис Монтес, и на его башне изнутри были выгравированы реестр почестей и перечень битв.

Увы, лишь некоторые миры-кузницы Механикус еще могли производить эти махины в соответствии с высоким стандартом качества. Их посредственные в плане исполнения копии жрецы Марса считали в лучшем случае боевой техникой второго поколения.

Теперь, заключенный в брюхо этого великолепного танка, он в смятении смотрел на забитый помехами экран.

– Ты что, не можешь отладить это гребаное изображение, Йенко? Ни хрена не вижу.

– Да я пытаюсь, сэр, – отозвался Йенко. – Всё эти проклятые металлоконструкции вокруг нас. Ответы мешаются с электрополем. Так много этих гребаных помех, сигнал скачет, как песчаная ящерка на сковородке.

Несмотря на напряжение, Уинтерборн улыбнулся – парень непроизвольно имитировал его любимые цветистые выражения. Наводчик «Отца Времени» был почти мальчишка, но мог засадить снаряд в задницу вражеского танка еще до того, как ветераны с десятилетиями опыта за плечами успевали вообще хоть что-то заметить. Парнишка был с почтенным танком как одно целое, и это делало его необходимым членом экипажа.

– Поторопись, сынок, – сказал Уинтерборн. – Мы же не можем сражаться с противником, которого не видим.

– Да я уже почти, вот только добьюсь, чтобы оборудование фильтровало кое-какие частоты.

– Делай что хочешь, только чтобы я мог нормально видеть.

Командное кресло Уинтерборна располагалось высоко в главной башне, позади экипажа – девяти вымуштрованных солдат, готовых служить ему. Внутри «Гибельного клинка», как в любом имперском танке, было тесно, грязно, шумно и опасно – очевидно, его проектировали в те времена, когда в команду набирали только карликов и жертв голода.

Уинтерборн посмотрел вниз на панель, и тут Йенко сообщил:

– Готово, сэр! Сигналы поступают, сэр. Приближаются машины. Судя по всему, вражеские.

На панели показались колеблющиеся контуры статического электричества, но они растворились, когда загорелись значки враждебных контактов.

– Мать вашу растак! – заорал Уинтерборн. – Они же у нас под носом! – Полковник переключил тумблер голосовой связи: – Всем танкам быть готовыми к близкому контакту. Лаврентия ожидает, что каждый исполнит свой долг. Бейтесь так, будто на вас смотрят ваши отцы! – Затем он вернулся на внутренний канал и отдал приказ: – Поднять флаг!

– Есть, сэр, – откликнулся Ларс, вокс-оператор танка.

Он не видел, как из корпуса танка поднялась телескопическая антенна с зелено-золотым флагом лаврентийских гусар. Уинтерборн знал, что глупо так подставляться, но и представить не мог, как это – идти в бой без полкового знамени, реющего над командным танком.

Он наклонился вперед, к смотровой щели над главным орудием – кусочку внешнего мира в потертом, исцарапанном бронированном окошке. Сквозь хаос построек неслись бронированные машины. Изящный танк тау выскользнул из-за обгорелых руин очистного сооружения, за ним показалось несколько машин на воздушной подушке с батареями снарядов и орудиями на башнях.

– Враг в поле зрения! – крикнул Уинтерборн. – Всем танкам заряжать!

Что-то грохнуло по корпусу его танка, металл оглушительно брякнул о металл, и Уинтерборн в изумлении отскочил от окошка. Невероятно, но он увидел две закованные в латы ноги, как у какой-то двуногой машины, и узнал боевой скафандр. Башню заполнила слепящая вспышка света, когда противник выстрелил, и зазвучали сигналы тревоги.

– Контакт! – заорал он, ухватился за рычаги управления башней и вывернул их до предела. Металл заскрипел, и моторы заревели от столь грубого обращения. Башня крутанулась, а вместе с ней – и смотровая щель. Уинтерборн почувствовал, как выстрел из главного орудия во что-то попал, посмотрел – оказалось, боевой скафандр исчез.

– Найди мне цель, Йенко!

– «Рыба-молот», на десять часов. Шестьсот метров!

– Вижу! – Уинтерборн снова развернул башню. – Целься. Заряжай противотанковую!

– Есть противотанковую!

Древние механизмы, в которых могли разобраться только жрецы Марса, зажужжали, зашипели и соединили основное орудие с целью. Цель проявилась на контрольном пульте Уинтерборна, медной панели с двумя эмалированными ручками по обе стороны.

Уинтерборн схватился за ручки, когда на панели загорелась зеленая лампочка.

– Давай! – закричал заряжающий. – Пли!

– Готовсь! – заорал Уинтерборн, сжимая рычаги.

Главное орудие было таким мощным, что при отдаче невозможная махина танка отшатнулась назад. Несмотря на многочисленные слои брони и шумопоглощающего материала, треск выстрела едва не оглушил экипаж, и в отсеки просочились ядовитые пары из огромного жерла, когда выпала стреляная гильза.

– Есть! – закричал Уинтерборн, видя, как танк тау от удара превращается в металлическую пыль.

– Многочисленные «Каракатицы»! – рявкнул Йенко, – на наших одиннадцати, двенадцати и часе!

– Заряжающий! Фугасы! Стрелки, приготовиться!

Снаряд описал в воздухе дугу, пошел на снижение и ударил в более тонкую боковую броню «Каракатицы». Танк с грохотом разнесло на куски. Повалил дым, разгорелось пламя, и плавучий танк уткнулся носом в грязь, когда у него вынесло двигатели.

– Это за Алитею! – прошипел капитан Медерик, соскользнул вниз по искореженному металлу и завалам камней и передал дымящийся гранатомет заряжающему, новобранцу Кайнону.

Медерик утер пот со лба, когда с уступа соскочил его второй стрелок, Дукен.

– Попали?

– Ага, – кивнул Дукен. – «Небесный скат» уничтожен.

– Чудно. – Медерик хлопнул Дукена по плечу, там, где была нашивка Псов, разведотряда Сорок четвертого. – А теперь давай-ка выбираться отсюда.

– Не смею возражать.

– Снимаемся! – заорал Медерик, рубя ребром ладони вдоль насыпи. Он пополз по обломкам, зная, что уже сейчас танк тау целится туда, откуда последовал их выстрел. Его отделение из шести скаутов не нуждалось в инструктаже, чтобы передислоцироваться после выстрела, но майор Орнелла приучила все делать по правилам, и солдаты Сорок четвертого были вымуштрованы наилучшим образом.

Над ними прокатилась волна ионизированного воздуха, и территория сзади взорвалась фиолетовым огнем и горячим электрическим разрядом из инопланетного орудия.

– Слишком медленно, – усмехнулся он, рухнул на колени и всмотрелся в просвет между кучами битого камнебетона и стали.

Поле битвы у стен Брэндонских Врат представляло собой сплошной ад разрушенных зданий, высоко взметающегося пламени и клубов едкого дыма. Имперские танки бились с танками тау в промзоне, окружающей город, – сплошные потоки орудийного огня и актинических лучей.

Медерик и его Псы оказались в самой гуще и помогали сравнять счет, зайдя в тыл тау. Еще пять взводов пробивались через руины, уничтожая линии врага. Обычно Медерик старался не попадать в центр танкового побоища, будучи в пешем строю, и его инстинкт самосохранения работал в полную силу.

Танки горели, их экипажи погибли, спешившиеся гвардейцы сражались с огненными воинами под прикрытием обугленных остовов своих машин. Это была не славная танковая атака, как в полковых анналах, а жуткая схватка машин, охотящихся друг за другом наполовину вслепую из-за застилающего глаза дыма.

Круглая башня у ворот теперь лежала в руинах рядом с жалкими обломками бронзовых дверей и приличного участка стены. Согласованная орудийная атака разнесла большую часть этого сектора окраин, и тау ломились к бреши.

Сорок четвертый стоял насмерть, в гуще боя «Отец Время» Уинтерборна сокрушал все, что попадалось на пути, с безжалостной методичностью и остервенением. «Гибельный клинок» был якорем имперской обороны, и «Леман Руссы» и «Адские гончие» бились рядом с ним, словно закованные в латы телохранители.

Танковые бои в руинах шли на близком расстоянии, снаряды разрывали броню и взрывались через доли секунды после выстрела. Артиллерия «Василисков» и «Медуз» в Брэндонских Вратах палила по арьергарду тау, но стрелки не рисковали бить слишком близко к стенам, чтобы от осколков не пострадали свои же бойцы.

Медерик увидел «Леман Русса», всего в шрамах и выбоинах, и принял его за «Гром»; танк быстро пронесся, за ним – темные силуэты «Терры Вольты» и «Звезды Лаврентии». Он не представлял, куда это они направлялись, но пожелал им доброй охоты.

Слепящие брызги невозможно яркого света полетели с крыши ближайшего хранилища руды, и «Звезда Лаврентии» взорвалась. Танк качнулся, встал на правую гусеницу и перевернулся от мощного удара. Раскаленный воздух хлынул по траектории снарядов, Медерик поднял голову и увидел три мощных боевых скафандра в огне и дыму сражения.

Каждый был оснащен двумя огромными стволами типа уплощенных пушек, закрепленных у них на спине. Пушки вращались по какой-то сложной траектории, что могло означать лишь одно: они готовились к следующему выстрелу. Еще один такой залп – и они превратят еще два имперских танка в груду покореженного металла.

– Целься! – закричал Медерик. – Вырубай их!

Заряжающий передал ему пусковую установку, и он прижал прицел к глазу и увидел черно-белое изображение трех вражеских боевых единиц. Медерик нажал кнопку настройки и был вознагражден трелью в ухе.

– Целься!

Боевой скафандр в центре группы немедленно повернул к нему голову, его руки вскинулись вверх, и Медерик увидел, как в пусковых установках вращаются боеголовки.

– Вот зараза! – крикнул Кайнон. – Они нас уделали! Стреляй!

– Есть!

Снаряд вылетел из трубы и отлетел на безопасное расстояние, прежде чем сработал ракетный двигатель и поднял его вверх. За ним последовали два других и просвистели по воздуху в сторону боевых машин тау.

– Давай! – кричал Медерик.

Он не стал передавать свою пусковую установку Кайнону и просто рванул к ближайшему укрытию, какое заметил. Его люди опрометью метнулись за ним, убегая от возмездия тау. Землю под ногами сотрясали противопехотные ракеты, ударяющие в землю сериями гулких взрывов.

Медерика швырнуло наземь, вокруг посыпались дождем каменная пыль и земля. Он закашлялся от дыма и грязи и помотал головой, чтобы вытряхнуть из нее звенящее эхо близких взрывов, перекатился на спину и сбросил обломки камня. Он увидел, что позади пали двое его солдат – они лежали в кровавой каше, оставшейся от их нижних конечностей.

Он поднял взгляд и увидел, что один боевой скафандр исчез, но два еще стоят. Один потерял пушку с плеча, но другой, похоже, избежал серьезных повреждений. Оба нацеливали на них свое могучее оружие, закрепленное на плечах, что означало, что он и его люди обречены.

И тут словно проснулся давно дремавший вулкан – крыша хранилища руды исчезла в раскаленном огненном шаре, когда в нее врезались два снаряда, и над Медериком прокатилось безошибочно узнаваемое эхо канонады.

Он приподнялся на локте и увидел, как с грохотом удаляются «Гром» и «Терра Вольта», и стволы их могучих орудий приходят в обычное положение – угроза была нейтрализована.

– Если выберемся отсюда живыми, напомни, чтобы я угостил вон тех ребят выпивкой, – попросил Дукен, подползая к нему.

– Не думаю, что они вообще знали, что мы здесь, – сказал Медерик, забирая погнутые окровавленные знаки Псов у мертвых солдат. Каждый знак изображал голову оскалившейся собаки, и все скауты Сорок четвертого носили их с гордостью.

– Возможно, но от помощи я не откажусь.

– Ясное дело.

– Куда теперь? – спросил Кайнон и закинул ракеты за спину.

– Сваливаем. – Медерик поднял с земли пыльную пусковую установку. – Не за то нам платят, чтобы мы приносили снаряды назад.

Кровь текла по щеке Уинтерборна – он ударился головой о внутреннюю поверхность орудийной башни после особенно яростного залпа подразделения «Рыб-молотов». Три сверхскоростных снаряда ударили в боковую броню «Отца Времени», оторвали отсек второго стрелка и разбросали остальных членов экипажа внутри «Гибельного клинка».

Уинтерборн отключился на миг, а когда пришел в себя, все три танка тау погибли. «Терра Вольта» уничтожила первый, «Гордость Торума» – второй, и серия снарядов, выпущенная одним из разведотрядов Медерика, покончила с последним.

Разлетающиеся осколки порвали в клочья вокс-оператора и одного из заряжающих. Внутри танка воняло кровью, маслом и потом, и Йенко теперь одновременно прицеливался и заменял связиста.

– Что слышно от Уриила? – спросил Уинтерборн.

– Ничего, сэр, – ответил Йенко, прижимая к уху липкий от крови вокс.

Уинтерборн выругался вполголоса и вернулся к экрану.

Битва представляла собой жуткую мешанину развалин, орудийного огня, бронетехники и взрывов. Потери войск Империума быстро росли. Невозможно было определить, сколько именно танков уничтожено, но потеря каждого из них была тяжелым ударом. Уинтерборну вовсе не хотелось видеть список погибших в этой операции после ее окончания.

«Сокрушитель» проехал мимо, его пушка заревела – и впереди рухнула стена фрезеровочного цеха. Сначала Уинтерборн решил, что стрелок промахнулся, но потом верхние этажи здания с грохотом обрушились на танк «Небесный скат», укрывшийся за кучей разбитых бетонных блоков. «Гематрия» и «Гром» повернули башни и выпалили в группу надвигающихся танков тау, уничтожив двух «Рыбы-молотов» и одну «Каракатицу».

– Целься вправо! – закричал он, разворачивая башню «Гибельного клинка». – Стрелок, давай фугас, и пусть подойдут ближе.

– Есть фугас!

– Расстояние двести метров.

– Давай! Пли!

– Уже! – крикнул Уинтерборн, когда «Отец Время» содрогнулся – это была отдача от главного орудия. Лязг, с которым открылась и закрылась казенная часть, потонул в оглушительном реве, прорвавшемся сквозь брешь в броне, – это снесло боковой ствол, и Уинтерборн знал, что отголоски звенящего эха будут раздаваться в голове еще не один день.

Одна из «Рыб-молотов» была обездвижена и разодрана пополам тяжелым снарядом, башня сорвана и улетела неизвестно куда. Другая проигрывала бой с «Гематрией» и «Громом», ее двигатели горели, броню пробили орудийные очереди. «Каракатица» разумно удалилась в укрытие, и экипаж ее высадился, прежде чем убежать от мстительных пушек имперских танков.