Текст книги "Скайлар"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Это правда, – подтвердил Дуфус с закрытыми глазами.

И тут же захрапел.

– Я принесла тебе мыло, – Тэнди сунула руку в пакет, – и полотенце. – И то, и другое легло на колени Скайлара. – Наверное, ты сможешь помыться в реке. – Она положила руку на его бедро. – Наверное, без этого мы обойдемся.

–  Да.

– Не сейчас.

– Не сейчас.

– Ничего не выйдет.

– Ничего не выйдет.

– Когда Мэри Лу еще не похоронена.

– Точно.

– Даже если тебе хочется.

– Очень даже.

– Мне тоже.

– Это нехорошо.

– Именно это я и говорю.

– Еще успеем.

– Успеем, – согласилась Тэнди.

– Я хочу, чтобы ты принесла мне рубашку, чистые джинсы и сапоги.

– Ты идешь в церковь? – спросила Тэнди, не убирая руки с бедра Скайлара.

– Сегодня воскресенье.

– Думаешь, это правильно?

– Идти в церковь?

–  Да.

– Что может быть плохого в желании пойти в церковь?

– Тебе нужна труба?

– Нет, – качнул головой Скайлар. – Я скорблю.

Глава 8

– Шериф Калпеппер? Это коронер Мерфи.

Пепп поставил подушку на попа.

– Доброе утро.

В округе Гриндаунс люди вырастали вместе, как червяки под камнем, знали самые сокровенные секреты друг друга, слабости, сильные стороны, два или три прозвища каждого, но когда речь шла о деле даже по телефону ранним воскресным утром, представлялись они исключительно по должности, если таковая имелась.

– Извини, что звоню тебе в воскресенье и так рано, но хотел поймать тебя до того, как ты пойдешь в церковь.

Оказывается, имелся и формальный предлог для столь раннего звонка. Шериф Калпеппер в церковь не ходил. Как и доктор Мерфи. И оба об этом знали.

– Все нормально, – ответил Пепп.

Вторая половина кровати Пеппа осталась нетронутой. Если Марта Джейн и вернулась домой прошлым вечером, то поздно и не спала в собственной кровати.

После ухода Марты Джейн Пепп принялся за уборку. Первым делом он почистил холодильник, вытащил все, обнюхал, большую часть признал протухшим и выкинул. После того как он поднял вопрос о разводе и предложил ей не возвращаться домой со своего заседания, Пепп на полном серьезе подумал о том, чтобы выбросить и ее запасы замороженных пророщенных пшеничных зерен, йогурта и аналогичных продуктов, название которых ему ничего не говорило, но не сделал этого. С усмешкой он отметил, что чем больше появлялось в холодильнике здоровой низкокалорийной пищи, тем сильнее разносило Марту Джейн. И тем злее она становилась. Может, уйдя из дома, она соблаговолила подумать о том, что творит с ним, его репутацией, жалованьем, на которое они живут, их совместной жизнью, и решила провести вечер у друзей. В холодильнике он вымыл все полки.

Съев два сандвича с копченой колбасой и горчицей и запив их банкой пива, Пепп принялся за кухню. Начал с раковины, перешел к плите, загрузил посудомоечную машину, оттер столы, помыл пол. Пропылесосил прихожую и гостиную. Его так и подмывало заняться и столовой, порвать и выбросить все буклеты и вырезки из газет, которые она называла своими «доказательствами», рассказывающие о жестоком обращении мужчин с женщинами. Он чувствовал, что имеет на это полное право, как и в случае с протухшей едой. Этот яд отравлял их жизнь, их отношения, его карьеру. Он не поддался. Ограничился тем, что пропылесосил в столовой ковер. Полируя мебель, оставил все бумажки Марты Джейн нетронутыми.

Помыл лестницу, коридор во втором этаже, прибрался в спальне Саманты, их спальне, вычистил ванную, переменил белье на их кровати, загрузил и включил стиральную машину.

И в начале двенадцатого улегся в кровать с книгой Ширли Хаззард «Полуденная бухта». Прежде чем заснуть, подумал о том, что заставило его в одиночку прибираться в доме в субботний вечер, после недели работы, после одного из самых тяжелых дней в его профессиональной жизни. Пепп органически не выносил грязь и беспорядок. Он старался не считать, что работа по дому оскорбляет его достоинство. И не собирался ничего доказывать Марте Джейн. Просто не мог жить в доме, где, куда ни глянь, царили грязь, запустение, кавардак. Все это сводило его с ума. Опять же, физическая работа отлично заменяла психотерапию. Она его успокаивала. Если б он улегся в постель, не прибравшись по дому, злость не дала бы ему заснуть до утра. А ему и так хватало бессонных ночей.

Выспаться ему, однако, не удалось. То и дело ему грезились Мэри Лу Саймс, лежащая лицом вниз на берегу реки, со вздернутой юбкой, с красивыми, выпачканными грязью ногами, головой, превращенной в кровавое месиво; ее мать, Эм-эл, безуспешно пытающаяся держать себя в руках, сохранить достоинство, выслушивая ужасающую новость; выражение изумления, смятения, беспомощности на лицах Уитфилдов, когда помощник шерифа Хэнсон выталкивал их сына Скайлара в наручниках через дверь к патрульной машине.

Однако он не слышал, как Марта Джейн возвратилась домой.

* * *

– Во-первых, могу я сообщить тебе кое-что личное? – спросил Мерфи.

– Конечно.

– Чандлер прошлым вечером присутствовала на том же заседании, что и твоя жена. – Речь шла о жене доктора Мерфи.

– Понятно, – значит, Марта Джейн пошла на свое заседание. А он-то надеялся.

– Марта Джейн много чего наговорила о тебе. Публично.

Итак, конец всем надеждам.

Пепп почувствовал, как на лбу выступил пот.

– И что же она сказала?

– Наверное, будет лучше, если ты сам спросишь ее.

– Хорошо.

– Я сообщаю тебе об этом по двум причинам, Пепп. Во-первых, хочу заверить, что не верю ни единому ее слову. Так же, как и Чандлер. Она просто в шоке. Она считает, что Марта Джейн просто позорит себя. Вот с этим я согласен. И второе, я думаю, тебе пора защищаться. Как мы, бывало, говорили в школьном дворе: «Поднимай руки».

– Спасибо, Чарли. – На официальные темы в округе Гриндаунс разговаривали обычно соблюдая формальности, но все слишком хорошо знали друг друга, заботились друг о друге, чтобы любой разговор постепенно не становился куда более личным, доверительным. – У нас есть трудности.

– Я так и думал. Надеюсь, ты не сердишься, что я затронул эту тему.

– Отнюдь.

– Я уверен, что ты услышишь то же самое и от других.

– Конечно.

– Я только хочу заверить тебя, что, по крайней мере, мы двое, Чандлер и я, не верим ни единому слову Марты Джейн, какими бы ни были ее мотивы.

– Я это ценю.

– А теперь перейдем к нашим делам. – Доктор Чарлз Мерфи глубоко вздохнул, как бы разделяя две темы. – Считай, что это предварительный отчет, шериф. Патологоанатомическое вскрытие, как ты знаешь, не мой конек, слава богу. Но мне понятно, что ты хочешь как можно быстрее узнать о том, что произошло с Мэри Лу. Я занимался ею до поздней ночи. Все я оставил в относительной целостности, на случай, что ты захочешь отправить ее в центральную патолого-анатомическую лабораторию штата. – Доктор Мерфи помолчал. – Я сделал все, что мог, Пепп, вот что я хочу сказать, и не уничтожил никаких улик, сбивая с толку тех, кто, возможно, займется телом после меня.

– Я знаю, – ответил Пепп, взяв со столика блокнот и ручку. – Слушаю тебя, Чарли.

– Хорошо, – вздохнул доктор Чарлз Мерфи. – Мэри Лу Саймс убили.

– Понятно, – Пеппа, однако, удивило, что доктор начал с очевидного.

– Ее забили до смерти. С вероятностью более чем в девяносто процентов можно утверждать, что убийца – правша. Два удара проломили ей череп. Один из них, или третий, сломал шею. Более легкие удары, вызвавшие кровотечение, по лицу и верхней половине тела, нанесли, по моему мнению, Пепп, после того, как умер ее мозг.

– Чтобы обезобразить ее?

– Возможно. Или причина – ярость. С этим определяться тебе.

– Изнасилована?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Чарли, есть ли доказательства того, что она пыталась оказать сопротивление?

– Я не нашел. На руках синяков нет. Ногти не сломаны. Под ними нет ни крови, ни частиц кожи другого человека. Как я уже говорил, практически все более легкие удары наносились, когда Мэри Лу уже не могла защищаться.

– Практически все?

– Есть один очень незначительный синяк сзади на шее, который я бы тоже датировал вечером пятницы, но появился он несколькими часами раньше. Обычно такие синяки – результат удара обо что-то. Ерунда! Такой удар мог удивить ее, но от него она бы не потеряла сознание, не упала бы. Мэри Лу была сильной, здоровой молодой женщиной.

– Как можно удариться обо что-то шеей?

– Хороший вопрос.

– Когда произошло убийство?

– Точное время определить сложно. От часа ночи до половины пятого.

– Очень большой промежуток.

– Я предполагаю, что мозг Мэри Лу отключился раньше других молодых и здоровых органов. Возможно, она даже перевернулась на живот. Говорю я об этом потому, что все удары, в том числе и те, которые я классифицирую как «легкие», наносились спереди – по лицу, ребрам и так далее. Разумеется, убийца мог сам перевернуть ее, скажем, ногой, после того как разделался с ней.

– Чарли? Как умерла Мэри Лу?

– Что ты имеешь в виду?

– Допустим, автомобильная авария. Подростки увлеклись быстрой ездой. Перебрали пива. Не справились с управлением. Легковушка, грузовик слетел в кювет. Ударился о дерево. Мэри Лу получила эти травмы. Подростки запаниковали. Спрятали ее тело в лесу, убедившись, что она уже мертва. Спрятали разбитый автомобиль.

– Интересная мысль, шериф.

– Полностью исключается?

– Пепп, Мэри Лу Саймс забили до смерти.

– Чем?

– Кулаками.

– Одними кулаками? – Да.

– Нет доказательств того, что убийца использовал нож?

– Нож? Нет.

– Ни одного пореза, даже царапины?

– Нет. Более того, в моей многолетней практике, Пепп, я никогда не видел такого чистого тела. Даже у трех– или четырехлетних детей. У Мэри Лу не было даже шрамов от ссадин на коленках и локтях. Впрочем, царапины я нашел. Очень свежие. На ногах. Она поцарапала их по пути от «Холлера» к тому месту, где ее нашел Томми.

– Значит, мы знаем, что она туда дошла. И ее не несли.

– Дошла. Есть вопрос, который ты не задал мне, Пепп.

– Задай его за меня.

– Ночь с пятницы на субботу. Начало первого плюс-минус двадцать минут. Мэри Лу Саймс в этой пивной, «Холлере». Убили ее в четверти мили от «Холлера».

– Сколько она выпила?

– Она нализалась до чертиков.

– Нализалась?

– Скажу так, на автомобиле она не проехала бы по пустыне и десяти футов, чтобы во что-нибудь не врезаться. Если б не ее молодость и здоровье, я сомневаюсь, что она прошла бы четверть мили. Не думаю, что она понимала, куда идет или что делает. К слову сказать, она не смогла бы защититься от нападения двухнедельного котенка.

– Мэри Лу Саймс? Пиво… Наверное, без привычки…

– Крепкий напиток, Пепп. И много. А сверху пиво.

– Ну и ну. Таблетки, Чарли, наркотики?

– Ничего не могу сказать. Некоторые наркотические вещества очень сложно обнаружить. На этот вопрос тебе должны ответить в центральной патолого-анатомической лаборатории.

– Мэри Лу Саймс… Ты нашел доказательства того, что выпить для нее – обычное дело.

– Нет. Слишком она молода. Чтобы в ее возрасте в организме выявились алкогольные изменения, она должна была пить двадцать четыре часа в сутки, больше, чем Тони Даффи. О Мэри Лу Саймс такой информации у нас нет. Но, раз она так много выпила за один вечер, можно утверждать, что виноградинку она уже не раз пробовала или, как в ее случае, картофелину. Но я склоняюсь к тому, что так сильно Мэри Лу Саймс набралась впервые.

– Картофелину?

– Да. Водка. Наша королева красоты разбиралась в спиртном. Знала, как на первых порах скрывать свою скверную привычку.

– Однако. Наверное, она из-за чего-то сильно расстроилась.

– Вероятно. Надо понимать, Пепп, что этот округ, ее школа, церковь, семья много требовали от Мэри Лу. С ранних лет. И давление это не ослабевало. Трудно все время стоять на пьедестале, Пепп, и говорить себе, что свалиться с него никак нельзя. У меня личного опыта на этот счет нет, но я, как врач в маленьком городе, и ты, как шериф округа, должны войти в положение Мэри Лу.

– Может, она расстроилась из-за чего-то конкретного…

– Ты опять размышляешь вслух?

– Чарли, мне не нравится то, что я вижу. А как представляется случившееся тебе?

– Некий почти наверняка правша, скорее всего мужчина, очень сильный физически, а потому, по всей вероятности, молодой, натолкнулся на Мэри Лу в лесу и кулаками забил ее до смерти.

– Не изнасиловав ее.

– Нет абсолютно никаких свидетельств того, что Мэри Лу изнасиловали.

– Может, причина убийства в том, что она ему отказала?

– Мэри Лу напилась до бесчувствия, Пепп. Тот, кто избил ее, мог без труда получить от нее все, что хотел. Сопротивляться она просто не могла.

– Натолкнулся на Мэри Лу в лесу… – повторил Пепп. – Волосатый незнакомец. Она набрела на спящего в лесу бродягу…

– Зачем ему убивать Мэри Лу?

– Может, он не хотел, чтобы кто-то прознал о его присутствии. Заключенный, совершивший побег из тюрьмы. Или наркоман.

– Более вероятно, что кто-то шел за ней от «Холлера».

– В таком состоянии могла Мэри Лу пробежать четверть мили в темноте, по лесу, спасаясь от кого-то?

– Думаю, что да, учитывая ее возраст и отменное здоровье. Но при этом она наверняка упала бы, и не раз. Падала она или нет, мы не знаем. Но пробежать четверть мили она могла.

– Или с ней шел тот, кого она знала…

– Возможно и такое.

– В ярости, ты сказал.

– Я думаю, этот парень первым мощным ударом сшиб Мэри Лу с ног, а потом, оседлав ее бедра, когда она лежала на земле, прошелся кулаками по лицу и ребрам. Веселенькая история, не так ли?

– Убийца запачкал одежду ее кровью?

– Возможно. Но необязательно.

– На костяшках пальцев должны быть ссадины?

– На моих – да. На них появились бы синяки. Но у мужчины, занятого тяжелым физическим трудом, работающего на ферме, на фабрике, ты понимаешь, никаких следов эти удары не оставили бы.

Пепп услышал какие-то звуки, доносящиеся из комнаты Саманты. Марта Джейн поздно ночью вернулась-таки домой и улеглась в другой комнате.

Черт! Как я могу выполнять свою работу, сосредоточиваться на ней, сохранять семью, оплачивать счета и обучение Саманты в колледже, если мне приходится постоянно отражать агрессию жены?

– Доктор коронер Мерфи, я думаю, нам известен один человек, который очень хорошо знал Мэри Лу.

– Тебе виднее. Известен, говоришь? Пепп провел черту под своими записями.

– Мы его уже взяли.

* * *

– Ты хорошо спал, Джонатан? – спросила Моника Уитфилд за завтраком.

– Не очень, – ответил Джон, отдавая себе отчет, что спал куда лучше дяди и тети. Они, если судить по их лицам, словно не спали вовсе. По правде говоря, ночью Джонатан Уитфилд не один раз ловил себя на том, что подавляет смешок. Очень нелепая сложилась ситуация. Не прошло и двадцати четырех часов после его прибытия на «Уитфилд-Фарм», где, он в этом не сомневался, ему вменялось в обязанность благотворное воздействие на деревенского кузена, как этот кузен оказался в местной каталажке по обвинению в убийстве. Разумеется, Джон понимал, что это не смешно, он видел, как подействовало случившееся на его тетю и дядю. Но юмористический момент присутствовал: он провалил задание, даже не успев к нему приступить. Так что на самом деле спал Джон очень даже хорошо.

Однако профессией «гость в доме» Джон овладел в совершенстве. Главным образом потому, что практиковал ее и в своем собственном доме, так уж сложилась жизнь. И он знал, что гость, хотя бы из вежливости, должен разделять все радости и горести хозяев.

В воскресное утро Дэн Уитфилд, в фартуке поверх брюк от костюма, подал жене и племяннику яичницу с беконом.

Джон понимал, что в воскресное утро костюмные брюки, рубашка и галстук дяди – намек на семейный поход в церковь, и от вежливого гостя ожидают, что дома он не останется.

Джон спустился к завтраку в халате – у него были другие планы.

– Не знаю, смогу ли я есть, – сказала Моника, глядя на положенную ей на тарелку яичницу. – Постоянно думаю о том, как провел ночь Скайлар.

– У него все нормально. – Дэн принес гренки, сел за стол. – Скайлар – большой сильный мальчик.

– О том, что творится в тюрьмах, рассказывают столько ужасов.

Да, хотелось добавить Джону, но всех этих людей следует держать за решеткой.

– Скайлар сможет постоять за себя, – заверил Дэн жену, хотя должной уверенности в его голосе не слышалось.

– Не знаю. Роуз Холман вот говорит, что он очень сексуальный.

– Сексуальный? – переспросил Дэн. – Скайлар?

– Как она сказала? В нем больше секса, чем в церковном органе. Можешь ты в это поверить?

– Откуда ей знать? – пожал плечами Дэн. – Восемьдесят три года и ни разу не выходила замуж.

– Я не уверена, что поняла сравнение с церковным органом.

– Может, потому-то Роуз и не вышла замуж? – улыбнулся Дэн. – У нее другая ориентация. Ее возбуждали церковные органы.

– И Скайлар… – Моника не притронулась к еде. – Другие люди всегда воспринимают твоего ребенка иначе… не так, как родители. Джонатан! Скайлар сексуальный?

– Откуда мне знать?

– Все-таки ты немного старше его.

Не отрывая глаз от стола, Джон вспомнил, как Скайлар залез языком в ухо Мэри Лу, как вышел из-под душа в объятиях другой, роскошной, светящейся счастьем девицы…

– Девушки хотят от него многого.

– Многого? – переспросил Дэн.

– Могу я взять еще один гренок? – спросил Джонатан.

– Надеюсь, что в твоих словах нет ничего оскорбительного?

– Оскорбительного? Да что вы!

Дэн не сводил глаз с его лица.

Моника заплакала.

– Мэри Лу…

– Хватит об этом, – повернулся к ней Дэн. – Мэри Лу мертва. И с этим ничего не поделаешь. Мы все знаем, что Скайлар никогда не причинил бы ей вреда, ни в каком смысле. Я наконец-то созвонился с Френком Мюрреем. Вчера он допоздна был на реке. Он немедленно свяжется с шерифом…

Моника наклонилась и погладила собаку.

– Бедный Сироп. Он же ничего не понимает. Ночью он не шумел, Джонатан?

– Он подвывал. Я пустил его к себе в комнату.

– Правда? – брови Моники изумленно изогнулись. – Как мило с твоей стороны.

– Перетащил его подстилку. – Джонатан покончил с завтраком. – Тетя Моника! Дядя Дэн! – Они посмотрели на него, ожидая продолжения. – Я очень сожалею, что у вас все так вышло…

Влажные, красные от слез глаза Моники посуровели.

– У нас так вышло?

Джонатан тут же смутился.

– Скайлар и все…

– Что ты хочешь сказать, Джонатан?

Джон почувствовал, как лед трескается у него «под коньками».

– Я думаю, что должен уехать. Домой. – Трещина расширялась. – Эта девушка мертва… Скайлар в тюрьме… У вас нет времени на гостя…

Его тетя и дядя пристально смотрели на него. Дэн коротко глянул на жену, вновь повернулся к Джонатану. Моника не отрывала взгляда от его лица.

Джон почувствовал, что уходит под воду.

У Дэна дернулся нос.

– Гостя…

– Я только хотел…

– Тебе представляется, что ты думаешь о нашем благе, Джон? – спросила Моника.

– Да. Я…

Моника вздохнула.

– Джонатан, Джонатан. Как бы тебе попроще все объяснить. – Она отодвинула от себя тарелку, положила руки на стол. – Джонатан, Джонатан…

– У вас будет столько дел. – Джон чувствовал, что у него отмерзают ноги. – Скайлар в тюрьме, и все такое.

– Семья, – коротко заключила Моника.

Дэн откашлялся:

– Суть в том…

Моника заговорила вновь:

– Скайлар – твой кузен, Джонатан. Я понимаю, вы еще недостаточно хорошо знаете друг друга. Может, поначалу не понравились друг другу. Может, никогда не понравитесь. У Скайлара беда. Сейчас он в тюрьме, обвиняется в убийстве, такой беды никому не пожелаешь. Когда кто-то в семье попадает в такую беду, остальные родственники, если только они не смертельные враги, сплачиваются вокруг него. Поддерживают. Защищают.

– Ты не гость, – добавил Дэн. – Ты – семья.

– У тебя нет чувства семьи, Джонатан?

Джон нахмурился.

– Если ты покинешь нас сейчас, – продолжил Дэн, – уедешь домой, проведя здесь только два дня…

– Как это будет выглядеть? – спросила Моника.

– Этим ты приговоришь Скайлара, даже если все суды признают его невиновным, а так оно и будет.

– И это еще не все, – добавила Моника. – Твой отъезд покажет всем, что ты считаешь Скайлара виновным. Что ты не хочешь иметь с ним ничего общего. От невиновных так не открещиваются, Джонатан.

Дэн положил на стол вилку и нож.

– Твой отъезд значительно усложнит нам жизнь. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Ты веришь, что Скайлар невиновен, Джонатан?

– Я… э… откуда мне знать?

– Ты же знаешь, что он твой кузен.

– Меня никогда не волновало соблюдение приличий, – пробубнил Джонатан.

– Как и твоего отца, – вставил Дэн.

– Твой дядя хочет сказать, что твоего отца очень волнуют эти самые приличия, – поправила мужа Моника. – Ты это знаешь.

– Другая шкала ценностей, вот и все, – пожал плечами Джонатан. – Я тут – посторонний. Это мне доходчиво объяснили.

– Ты – семья.

– Вы доказываете мне это прямо сейчас. Что я – посторонний. Вы просите меня принять близко к сердцу то…

Моника собрала тарелки.

– С «Уитфилд-Фарм» ты не уедешь, Джонатан. Не убежишь от попавшего в беду кузена, показав себя заносчивым мальчишкой, который ни в грош не ставит семью. Негоже тебе бросать нас. – Она отнесла тарелки к раковине, начала их мыть.

– Мы не можем позволить тебе этого, Джонатан, – поддержал жену Дэн. – Ради твоего же блага.

– Ценности, – пробормотал Джонатан.

– Шкала ценностей, – поправила его Моника. – А теперь, молодой человек, отправляйся наверх, надевай чистую рубашку, галстук и костюм. Ты поедешь с нами в церковь, независимо от того, разделяешь ты наши представления о добре и зле или нет. В тюрьме Скайлар или на свободе, мы предстанем перед людьми как одна семья.

Джон уже успел найти в телефонном справочнике номер авиакомпании.