Текст книги "Скайлар"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

К тому времени когда Пепп закончил монолог, Блоха уже ушел, унося контейнер с черным кофе, который автоматически налила ему Фейрер.

Теленок, корова, коза… заблудилась в лесу, а тут большая собака, койоты, могли и задрать… обычное дело… Нет. Если Томми Баркер думает, что труп человеческий, скорее всего, так оно и есть. Пепп полагал, что уж человеческих трупов Томми навидался достаточно на той войне, где потерял ногу, и способен отличить его от мертвого животного.

– Кто это может быть, Пепп? – спросила Фейрер.

Пепп решил, что держаться надо предельно спокойно, уверенно, не говорить ничего такого, что могло бы взбудоражить округ.

– Фейрер, ты знаешь, что я великий детектив.

– Знаю?

– Сколько лет я прихожу в твой кафетерий? Двенадцать?

– Я вспоминаю, как ты нашел «Форд» моего дедушки в каменоломне, через месяц после пропажи.

– Вот чего я не могу понять…

– Чего же, Пепп?

– Двенадцать лет, чуть ли не каждый день, я заказываю черный кофе.

– Совершенно верно, Пепп.

Пепп поднял со стойки крохотный герметично закупоренный стаканчик со сливками, стоявший рядом с чашкой.

– Как получается, что всякий раз, когда я заказываю черный кофе, а я заказываю его на протяжении двенадцати лет, ты ставишь на стойку вот такой вот стаканчик со сливками? Всякий раз!

– Никогда не знаешь, а вдруг ты передумаешь, Пепп.

Теперь Пепп держал стаканчик большим и указательным пальцами на уровне ее глаз.

– Теперь скажи мне правду, Фейрер, все двенадцать лет ты ставишь мне на блюдце один и тот же стаканчик, который я потом перекладываю на стойку? Один и тот же?

Фейрер заулыбалась.

– Конечно же, Пепп. Один и тот же. Должно быть, ты действительно великий детектив. Может, немного медлительный…

– А что случится в тот день, когда я передумаю, вскрою этот самый стаканчик и вылью в кофе сливки двенадцатилетней выдержки?

– Должно быть, вкус тебе не понравится, Пепп. Смею сказать, ты снова передумаешь. И я по-прежнему буду экономить на тебе сливки.

* * *

В субботу утром, в двадцать минут двенадцатого, Джон Саймс увидал через сетчатую дверь шерифа Калпеппера и помощника шерифа Хэнсона.

– Мэри Лу? – спросил Джон.

– Да, сэр, – ответил Пепп.

– Автомобильная авария?

– Нам надо поговорить, Джон.

– Мэри Лу этой ночью не ночевала дома. Ее подруги не знают, где она. Эм-эл и я как раз говорили о том, что надо тебе позвонить.

Из-за яркого солнца Пепп не мог разглядеть лица Джона Саймса.

– Она мертва? – спросил Джон Саймс.

Пепп сам открыл сетчатую дверь и вошел в прохладу холла. Джон Саймс отступил на шаг.

– Да, сэр. – Из всех мужчин, которых знал шериф Пепп, Джон Саймс лучше всех контролировал выражение своего лица. На нем никогда не отражались никакие чувства. Пепп часто думал, что из Джона Саймса получился бы отличный игрок в покер. Может, его лицо закаменело на войне, на которой потерял ногу Томми Баркер.

– Где бы нам присесть, Джон? Может, ты позовешь и Эм-эл…

Глава 5

– Скайлар… – пробормотал помощник шерифа Чарлз Хэнсон, шагая через лужайку Саймсов к патрульной машине. Руки он сжал в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Шериф Калпеппер и его помощник Чарлз Хэнсон взяли на себя нелегкую долю сообщить семье о трагедии – насильственной смерти юной девушки.

– Скайлар… Скайлар Уитфилд, сукин сын. – Помощник шерифа Хэнсон с треском захлопнул дверцу. – Я знаю, что я прав. – И повернул ключ зажигания.

– Как только выедешь на дорогу, сверни на обочину, – приказал шериф. – Нам надо подумать о том, что делать дальше.

Шерифу Калпепперу также требовалось время, чтобы прийти в себя после увиденного в это субботнее утро.

– Мы поедем на «Уитфилд-Фарм», чтобы арестовать Скайлара Уитфилда за убийство, – безапелляционно заявил Хэнсон.

Эм-эл и Джон Саймс сказали им, что прошлым вечером Мэри Лу была с ними на вечеринке у Уитфилдов. Они оба полагали, что потом она отправилась в «Холлер» со Скайларом Уитфилдом.

– Возможно, – не стал спорить Пепп. – Но давай немного поразмыслим перед тем, как перейти к делу.

Они как раз миновали поворот, и он указал на обочину. Тут их не могли увидеть из дома Саймсов.

Помощник шерифа остановил патрульную машину, но двигатель не выключил.

– Так что ты можешь сказать по этому поводу, Красавчик?

– Скайлар – говнюк. Ездит на этом идиотском красном пикапе, ходит с вечной ухмылкой. Пальцем о палец не ударил для средней школы, не занимался спортом, не играл на своей дуде в школьном оркестре, даже на репетиции не приходил. В школу – домой, в школу – домой, однако по итогам каждого учебного года газеты писали о нем как о лучшем ученике. А фотографировали всякий раз, когда у Мэри Лу Саймс возникало желание выиграть очередной конкурс красоты. Всегда улыбающегося. Школа, ферма, «Холлер», встающий на уши, когда он начинает дудеть в свою дуду, девчонки, которые слетаются на него, как мотыльки на зажженную лампу.

– Но лично ты ничего против этого парня не имеешь?

– Лично – ничего.

– Лично ничего, – повторил Пепп. – Давай немного подумаем.

Хэнсон выставил локоть в окно и тяжело вздохнул.

Пепп размышлял не только о полученных сведениях насчет Скайлара, но и об источнике информации.

Красавчиком Чарлза Хэнсона, или, так ему больше нравилось, Чика, прозвали в шутку. Красотой он не отличался. Зато неплохо играл в футбол, считался одним из самых жестких и неуступчивых защитников. Все знали, что лучшая его подруга – мать, поэтому свадьба Хэнсона с тощей как спичка девушкой, которая ушла из школы после девятого класса, стала сюрпризом. А через три месяца после свадьбы у них родился ребенок.

Глядя на Хэнсона и думая о Скайларе, Пепп неожиданно для себя отметил, как растолстел этот молодой парень, еще недавно настоящий атлет, записной спортсмен. Поговаривали о том, что тощая жена Хэнсона не умела сварить и яйца. Поэтому Хэнсон под страхом голодухи три или четыре раза в день ел у матери, плюс два-три раза в кафетерии Фейрер и регулярно наведывался в пиццерию и гамбургерную. Так что в двадцать один год живот у него не просто нависал над ремнем, но, когда Хэнсон сидел, покоился на толстенных ляжках. Если Пеппу приходилось садиться за руль после Хэнсона, он всегда пододвигал сиденье к приборному щитку.

По делам Пепп со Скайларом Уитфилдом никогда не сталкивался, но видел его разъезжающим в действительно странном красном пикапе, кузов которого заполняли если не дети и собаки, то сено или бычки. Когда Пепп заглядывал в «Холлер», вечером в пятницу или субботу, Скайлар в окружении подростков или играл на трубе в углу, или скакал у музыкального автомата. Пепп не мог утверждать, что Скайлар красив, но он заметил, что парень всегда ведет себя и выглядит так, словно ему только что сделали подарок. Пепп этого не понимал, но полагал, что и такая склонность имеет право на существование.

– Значит, ничего личного, Красавчик. Понятно. Разве ему не приходилось работать на ферме, пока он учился в школе?

– Да какая работа на животноводческой ферме! – пренебрежительно бросил Хэнсон, который несколько раз косил сено.

– Гм-м, – только и ответил Пепп, придерживающийся прямо противоположного мнения.

– Это тебе не доить коров или выращивать зерновые. И потом, на ферме есть еще один парень – Дуфус. Он и выполняет всю работу.

– Дуфус – родственник Уитфилдам?

– Дуфус свалился с неба, – ответил Хэнсон. – И до сих пор прыгает по ферме.

– С умом у него не густо, так?

– Скайлар мог бы играть в школьных командах.

– А почему не играл?

– Боялся, что ему разобьют его хорошенькую физиономию.

– А ты этого не боялся, так? – Пепп присмотрелся к носу Хэнсона, сломанному не один раз.

Хэнсон пожал плечами:

– Не видел в этом ничего особенного.

– Я вот не хотел бы, чтобы мне разбили мою хорошенькую физиономию, – не согласился с ним Пепп.

Через открытое окно Пепп оглядывал пастбище по другую сторону изгороди. На пастбище он насчитал двенадцать телочек. Мысли его вернулись к тому, что он видел два с половиной часа назад: человеческому телу на берегу речки, телу красивой девушки, лежащей лицом в грязи, с головой ниже ног, с вздернутой юбкой, открывающей трусики и загорелые, испачканные в грязи стройные ноги в туфельках на высоких каблуках-шпильках, со шнурками, обмотанными вокруг лодыжек… Голова, превращенная в кровавое месиво, может, кулаками. Осмотр места преступления он оставил на помощника шерифа Эймса, коронера округа доктора Мерфи и команду спасателей. В маленьких городках новости распространяются быстро, вот Пепп и решил, что первейший его долг – лично поставить в известность о случившемся Эм-эл и Джона Саймса, и чем скорее, тем лучше.

Мэри Лу Саймс. Вновь и вновь признаваемая самой красивой девушкой округа. Идеальное тело, идеальные черты лица, пышущая здоровьем, гладкая кожа, всегда аккуратно, волосок к волоску, причесанная. Всем нравилось смотреть на Мэри Лу. Округ Гриндаунс гордился Мэри Лу и мечтал о ее счастливом будущем.

В это утро шериф Калпеппер смотрел на Мэри Лу с содроганием. При воспоминании у него скрутило живот.

Он вновь сосчитал телочек, на этот раз справа налево. Повернулся к Хэнсону:

– Как я понимаю, Скайлар пользовался у девушек большим успехом, чем те из вас, кто не боялся попортить физиономию на спортивной площадке, так?

– Именно так, – кивнул Хэнсон.

– Вроде бы нормальный парень.

– Он говнюк.

– Мне представляется, что ты уже определил Скайлара Уитфилда в убийцы Мэри Лу Саймс, Красавчик. – Хэнсон предпочел промолчать, и Пепп продолжил: – Работа полицейского, однако, основывается на доказательствах, а не на известности человека или отношении к нему. Ты это можешь понять?

Пеппу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что влага на щеках Хэнсона – не пот, но слезы. Хэнсон тоже видел труп на берегу реки. И он тоже любил Мэри Лу, восхищался ею. Восхищался весь округ.

– Скайлар мог убить Мэри Лу, но он мог и не убивать ее. Точно мы сказать не можем, пока не найдем улики, подтверждающие первое или второе. В этом и состоит наша работа. Поэтому нельзя действовать, даже думать исходя из того, что не знаешь наверняка. Ты меня слышишь, Чик?

– Да, сэр.

– Что я тебе хочу сказать, ты, похоже, воспринимаешь Скайлара как человека, который не перетруждается на работе, но получает больше других. – Внезапно Хэнсон покраснел. Он говорил матери, жене, друзьям, что он, Хэнсон, долгие часы кружит по округу в патрульной машине, тогда как шериф в этом не усердствует. И, однако, шерифу платят больше, чем ему. Должно быть, шерифу донесли.

– Это называется предубежденность. Другие парни также недолюбливают Скайлара?

– Он говнюк, – повторил Хэнсон после недолгой паузы.

– А мне представляется, он просто скрытный.

– Рядовой? – удивленно переспросил Хэнсон.

Пепп иной раз забывал, что ему приходится иметь дело с людьми, которым известно только одно значение того или иного слова, хотя их может быть несколько.[8]8
  В данном случае речь идет о слове «private».


[Закрыть] Удивляться не приходилось: процесс обучения не налажен, труд учителя оплачивается плохо, посредственность считается нормой, половина учеников не заканчивает среднюю школу, да и не хочет заканчивать – чтение их раздражает, выводит из себя. Вот они и не читают, а следовательно, не открывают для себя мира слов. Пепп просто не мог понять тех, кто не читает книг, как не понял бы человека, отказывающегося от воды в жаркий день. Пепп знал, что скорее всего сошел бы с ума, если бы перестал читать.

– Скайлар собирается в армию?

Пепп не ответил. Он давно уже пришел к выводу, что не его дело обучать своих подчиненных родному языку. Он улыбнулся. Он также знал, откуда берут начало слухи. К концу уик-энда по всему округу будут говорить, что Скайлар Уитфилд собирается пойти в армию, только потому, что он, шериф, употребил в разговоре слово, имеющее и другие, не относящиеся к армии значения, о чем его собеседник не имел ни малейшего представления. А тридцать пять лет спустя все будут пребывать в полной уверенности, что армия отказалась от услуг Скайлара Уитфилда, и разубедить кого-либо в этом не удастся.

Хэнсон сложил два пальца.

– Он и Мэри Лу не расставались. Все думали, что они поженятся.

Пепп изогнул бровь.

– Все думали? Округ объявил их женихом и невестой, мужем и женой?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – пробурчал Хэнсон. – Скажи кому «Скайлар», и услышишь в ответ «Мэри Лу». Скажи «Мэри Лу» – и тебе ответят «Скайлар». Дело обстояло именно так.

– Округ с рождения объявил Мэри Лу Саймс и Скайлара Уитфилда женихом и невестой, а теперь ты объявляешь Скайлара Уитфилда убийцей Мэри Лу Саймс, хотя сейчас нам известно только то, что ее убили.

– Я никого никем не объявляю.

Пепп знал, что в этом округе людей с рождения зачисляли в везунчики или неудачники. Чего бы ни добивался человек (везунчики на поверку терпели неудачу, а неудачники, наоборот, достигали успеха), сложившееся с рождения человека общественное мнение не менялось. Обо всех судили по фамилии. Пепп иной раз задавался вопросом, а не в этом ли причина того (а отнюдь не экономические трудности), что молодые люди чаще уезжали из округа, чем оставались в нем. Как слуга закона, Пепп научился проявлять особую осторожность по отношению к тем бедолагам, кого с рождения записывали в преступники. Старался обходиться с ними по справедливости. Но слишком часто эти люди смирялись с мнением округа и действительно становились преступниками. Та же история происходила и с хорошими семьями. Поэтому требовалось тщательно все взвесить, прежде чем записать в потенциальные преступники мальчика из такой семьи.

– Что ж, возможно, ты и прав, Красавчик, – кивнул Пепп. – Почему бы нам не начать с «Уитфилд-Фарм»? Мэри Лу и Скайлар были друзьями и, возможно, провели вместе вчерашний вечер. Да и ехать недалеко. Заглянем туда.

* * *

На звонок шерифа Калпеппера и его помощника Хэнсона в холл вышел Дэн Уитфилд. В руке он держал утреннюю газету.

– Привет, Пепп. Что случилось? Заходите. – Он открыл сетчатую дверь.

– У меня плохие новости, Дэн.

– Ты серьезно? – Дэн Уитфилд встретился с Пеппом взглядом.

– Более чем. Скайлар дома?

Дэн Уитфилд попытался расшифровать выражение лица Хэнсона.

– Он вставал рано утром, но сейчас, думаю, опять лег. Вчера мы гуляли допоздна. – Дэн сложил газету. – Господи, Пепп! В чем дело?

Пепп взял Дэна под руку:

– Пройдем в гостиную. Моника встала? Чик, пожалуйста, разбуди Скайлара и приведи его вниз.

– Скайлар в этом замешан? – спросил Дэн. – В том, что случилось?

– Мне просто надо с ним поговорить. Пойдем присядем. Я все тебе расскажу. Но тебе лучше сесть, Дэн.

* * *

Дверь в спальню Скайлара распахнулась.

Не открывая глаз, голый, Скайлар перекатился на спину и потянулся.

– Сладко спится… – Он улыбнулся и напряг мышцы, ожидая, что Тэнди прыгнет на него.

Подойдя к кровати, Чик сцепил пальцы, поднял руки над головой и, как дровосек, опустил их на живот Скайлара.

Разом открыв глаза, Скайлар сел. Не понимая, что происходит, в полумраке комнаты, откатился к дальнему краю кровати, оказался на полу, на коленях, уперевшись в доски руками. Шумно вдохнул. Посмотрел через кровать. Поначалу разглядел только форму помощника шерифа, отполз в угол.

Прижимаясь плечами к двум холодным стенам, тяжело дыша, выставив вперед колено, одной рукой потирая живот, Скайлар разглядел человека, стоящего у изножия кровати.

– Чик! Что ты здесь делаешь?

– Одевайся, говнюк! – Чик оглядел комнату. – Где выключатель?

– Чик, ты спятил?

– Ты арестован, говнюк. – Чик вернулся к двери, нашел выключатель. Зачитал Скайлару его права.

– Который час?

– Около трех. Где твои штаны?

– Чик, ради бога, скажи, что происходит?

– Думал, мы тебя не найдем, да? Думал, это сойдет тебе с рук?

– Сойдет что?

Хэнсон нашел брошенные на стул джинсы, в которых Скайлар был в «Холлере», швырнул их все еще сидящему на полу Скайлару.

– Одевайся.

С джинсами в одной руке, прижимая вторую к животу, Скайлар подошел к комоду, достал из одного ящика трусы, из другого носки. Двигался он медленно, пытаясь сообразить, что происходит.

Хэнсон вырвал из его руки трусы и носки, зашвырнул в открытую дверь ванной.

– Хватит и гребаных штанов!

Скайлар взглянул Хэнсону в глаза:

– Чик, пожалуйста, скажи мне, в чем дело? Что случилось?

– Это ты нам расскажешь! – проорал Хэнсон. – Надевай штаны!

Скайлар надел джинсы. Собирался снять с пояса пустой чехол для ножа, когда Хэнсон ударил его по уху. Скайлар повалился на кровать.

Прежде чем Скайлар пришел в себя от удара, Хэнсон перевернул его на живот, уперся коленом в поясницу, заломил руки за спину, защелкнул на запястьях наручники.

– Чик, – говорил Скайлар в простыню. – Какого черта…

Покончив с наручниками, Хэнсон убрал колено с поясницы Скайлара, двинул его кулаком по почке.

– Чик! Сукин ты сын!

– Не смей ругаться на меня, Скайлар! – Он рывком поднял Скайлара на ноги. – Я – слуга чертова закона.

С гудящим ухом и ноющим боком, Скайлар спросил как можно спокойнее:

– Чик, пожалуйста, скажи мне, что происходит.

– Я зачитал тебе права. Шевелись, Скайлар. Вниз! И не вешай нам лапшу на уши. Не выйдет.

– У меня не застегнут ремень. Хэнсон толкнул его в плечо:

– Шевелись.

* * *

В гостиной шериф Калпеппер сидел в кресле. Дэн Уитфилд – на стуле, с посеревшим лицом. Он не поднял головы, когда вошел Скайлар. На другом стуле плакала Моника.

Хэнсон с силой толкнул Скайлара вперед.

– Мама… папа?

Слезы с новой силой брызнули из глаз Моники, когда она увидела сына, без рубашки, босиком, с незастегнутым ремнем, в наручниках.

Она встала:

– Знаешь, Пепп…

Пепп оглядел Скайлара с головы до ног, потом посмотрел на Хэнсона.

– Наручники?..

– Я зачитал ему его права, – ответил Хэнсон.

Пепп хмыкнул:

– Я же просил только разбудить его.

– Он меня разбудил. И избил. – Скайлар попытался почесать левое ухо о плечо. – Скажет мне кто-нибудь, что происходит?

Моника вновь упала на стул. Ее пальцы комкали мокрый платок.

– Мэри Лу…

– Что случилось с Мэри Лу? – Сердце Скайлара учащенно забилось. – Где она?

– Она мертва, Скайлар, – ответил Дэн. – Кто-то забил ее до смерти на берегу речки неподалеку от «Холлера».

– Этого достаточно. – Пепп поднялся.

Ни на кого не глядя, Дэн Уитфилд, прижимая руку к животу, вышел из гостиной.

– Ты был в «Холлере» прошлым вечером, Скайлар?

– Да, сэр.

– Когда ты ушел?

– В два часа ночи. Может, чуть позже.

– С Мэри Лу?

– Нет, сэр. Но я ее там видел.

– Ты там был, она там была, но порознь?

– Она пришла с другими парнями.

– С другими парнями?

– Да, сэр.

– Как тебе это понравилось?

–  Сэр?

– С кем был ты?

– С Дуфусом… И с моим кузеном.

– Твоим кузеном?

– Джан-Таном.

– Джан-Тан… – Пепп порылся в памяти, вспоминая родственные связи Скайлара. – Кто это?

– Джонатан Уитфилд, – ответила ему Моника. – Сын брата Дэна. Он вчера приехал из Бостона, Пепп.

– Сын Уэйна?

– Да, – ответила Моника.

Болела отбитая почка, гудело в ухе, кровь била в виски, Скайлар не мог глубоко вдохнуть. Комната поплыла у него перед глазами. Медленно он опустился на ковер.

Стоя позади, Хэнсон ногой двинул ему по другой почке.

– Прекрати! – заорал Скайлар. – Прекрати это, Чик, а не то я тебя измолочу в кровь. Можешь мне поверить, измолочу!

– Интересно, почему ты так говоришь, Скайлар, – после короткой паузы вырвалось у Пеппа.

Вернулся Дэн Уитфилд, бледный как полотно. Бросил короткий взгляд на сына, сидящего на полу в наручниках. Тяжело опустился на стул.

– Пепп, я не понимаю, как ты сможешь арестовать Скайлара, увести его в наручниках…

– Такого намерения у меня не было. Я лишь хотел задать ему несколько вопросов. Помощник шерифа Хэнсон отнесся к порученному ему делу, скажем так, с излишним рвением.

– Сними с него наручники, Хэнсон, – тихим голосом, чуть ли не прошептал Дэн.

Пепп присел на корточки перед Скайларом. Коснулся пальцем кожаного чехла, болтающегося на ремне Скайлара. Приподнял, чтобы убедиться, что чехол пуст.

– Для чего этот чехол, Скайлар?

– Для моего ножа.

– И какой у тебя нож?

– Швейцарский армейский.

– Швейцарский армейский нож. Какого цвета твой швейцарский армейский нож, Скайлар?

– Красного.

– У тебя есть швейцарский армейский нож, Скайлар. Можешь ты мне сказать, где он сейчас?

– Должен лежать в моих шортах.

– А почему он должен лежать в твоих шортах?

– Утром я надевал шорты, когда прибирался на лужайке. Нож лежал у меня в кармане.

– А почему ты носишь нож в кармане? Почему не в этом красивом кожаном чехле?

– Шорты без ремня.

– Понятно. Ты уверен, что этим утром нож был в кармане твоих шортов?

– Да, сэр.

– Скайлар, ты видел красный швейцарский армейский нож у кого-нибудь еще?

– Нет, сэр.

Пепп посмотрел на Хэнсона:

–  А ты?

Хэнсон пожал плечами:

– Я – нет. В округе Гриндаунс таких ни у кого нет.

– Нож я подарила Скайлару на Рождество несколько лет тому назад, – подала голос Моника. – Я купила его в Чарлстоне.

Уголки рта Дэна опустились.

– Наверху, когда Скайлар надевал штаны, он пытался снять чехол с ремня, – доложил Хэнсон.

– Шорты у тебя в комнате, Скайлар?

– Да, сэр.

– И твой красный швейцарский армейский нож в кармане этих шортов?

– Да, сэр. Я так думаю.

Пепп поднялся, колени у него хрустнули.

– Дэн, тебя не затруднит подняться со мной наверх в спальню Скайлара? Я бы хотел заглянуть в карманы его шортов, но только в твоем присутствии.

Дэн встал:

– А что такое, Пепп?

– Этим утром видели, как, обследуя место преступления, мы нашли красный швейцарский армейский нож в пятнадцати футах от тела Мэри Лу. Без пятнышка ржавчины. Сейчас вышеуказанный красный швейцарский армейский нож лежит в пластиковом пакете в багажнике патрульной машины.

С поникшими плечами, не сказав ни слова, Дэн Уитфилд повел шерифа наверх.

Скайлар повернулся к матери:

– Мы ездили туда утром. Тэнди и я. Искали Мэри Лу. Прошлым вечером она куда-то ушла из «Холлера»… Мы волновались.

– Тебе нет нужды убеждать меня в твоей невиновности, – ответила ему Моника.

До возвращения Пеппа и Дэна все молчали.

Пепп вернулся в гостиную первым.

– Пожалуй, пока наручники мы снимать не будем. В твоих шортах красного швейцарского армейского ножа нет, Скайлар… Нет его и в твоей комнате, во всяком случае, нам на глаза он не попался.

– Пепп, это безумие, и ты это знаешь, – заговорила Моника. – Скайлар и пальцем бы не тронул Мэри Лу.

– Моника, любой убийца – чей-то сын или дочь. Откровенно говоря, я тоже изумлен. Но вещественная улика, найденная на месте преступления, а именно красный швейцарский армейский нож, скорее всего принадлежит твоему сыну. А Мэри Лу и твой сын прошлым вечером находились в одном месте и в одно время. Так что у меня есть основания взять его под стражу. Скажи мне, могу ли я поступить по-другому? – С неохотой Пепп добавил: – Ты поступил правильно, Чик, зачитав ему его права.

Чик расправил плечи.

– Этим утром я разыскивал Мэри Лу, – объяснил Скайлар Пеппу. – Нож, должно быть, выскользнул у меня из кармана, когда я сел на землю.

Брови Пеппа приподнялись.

– Ты говоришь мне, что уже утром знал об исчезновении Мэри Лу?

– Вчера вечером она ушла из «Холлера» одна. Дуфус искал ее не один час. Я предположил, что она договорилась с кем-то о встрече и пошла отсыпаться в машину. Она сильно напилась.

– Напилась? – брови Пеппа поднялись еще выше. – Мэри Лу Саймс?

– Я в это не верю, – покачала головой Моника. – Пьяная Мэри Лу? Невозможно. На вечеринке она пила только вино.

– Ее отец содрал бы с нее шкуру, – добавил Пепп.

– Она напилась, – стоял на своем Скайлар. – Так напилась, что не могла уйти далеко. Я в тот вечер за нее не волновался. Она пришла в «Холлер» с другими парнями.

– А как ты узнал, что и утром она не объявилась? – спросил Пепп.

– Дуфус не смог ее найти.

– Скажи мне, Скайлар, этим утром, перед тем как отправиться на поиски Мэри Лу в лес, ты заехал к ней домой? – спросил Пепп.

– Нет, сэр.

– Почему? В субботнее утро логичнее всего начать розыски молодой девушки с дома ее родителей, не так ли?

– Ее отец… – начал Скайлар. – Поискав ее в лесу, мы решили, что Мэри Лу каким-то образом добралась до дому.

– Кто это «мы»? – спросил Пепп.

– Тэнди и я.

– Тэнди Макджейн, – пояснила Моника.

– Исходя из сказанного тобой, ты и Тэнди прошли в пятнадцати футах от тела Мэри Лу, посидели на земле в пятнадцати футах от ее изуродованного трупа и не увидели ее?

– Должно быть, – ответил Скайлар.

– Скайлар, а не проще ли предположить, что этим утром ты отправился в лес на поиски своего ножа? – Пепп смотрел на юношу, сидевшего на полу. – Не так ли, сынок?