Текст книги "Скайлар"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6

Тэнди сидела на дереве, когда на подъездную дорожку свернула патрульная машина. Она взобралась на дерево, хватаясь за ветви одной рукой. Во второй она держала целехонькое яйцо малиновки. Она нашла его на земле: яйцо упало на мох и не разбилось. Тэнди отыскала гнездо и решила вернуть яйцо на место, в надежде, что малиновка не откажется и дальше его высиживать.

Положив яйцо в гнездо и сидя на ветви, она наблюдала за происходящим у дома Уитфилдов. Шериф Калпеппер и Чик Хэнсон вышли из машины, подтянули пояса, поднялись на крыльцо. Мгновением позже мистер Уитфилд впустил их в дом.

Тэнди еще посидела на дереве. В следующем году шериф Калпеппер не собирался баллотироваться на очередной срок. После тех историй, что рассказывала о нем его жена, шансов на победу у него не было. Тогда почему он приехал на «Уитфилд-Фарм»? Еще слишком рано начинать предвыборную кампанию, собирать деньги в фонд кандидата.

И приехал шериф не из города, а с другой стороны.

Наконец Тэнди слезла с дерева, спрыгнула на землю с нижней ветви, вышла на дорогу и легкой трусцой побежала от дома Уитфилдов.

Она даже не запыхалась, когда добралась до дома Саймсов. Перешла на шаг. Засунув руки в карманы джинсов, продефилировала мимо, искоса поглядывая на дом. Увидела, что во всех окнах задернуты шторы. Тэнди прошиб пот. Пройдя с сотню ярдов, она повернула назад. Черный маленький «Шевроле» преподобного Бейке– ра сворачивал на подъездную дорожку. Тэнди знала, что по субботам священник редко заглядывает к прихожанам. Кровь отхлынула от лица Тэнди.

Мистер Бейкер не заметил, как она шла по дороге. Он ждал, когда ему откроют дверь. Тэнди побежала.

Остановилась уже у самого дома Уитфилдов.

Из двери вышел Скайлар, без рубашки, босиком, в джинсах, с руками за спиной, жмурясь от яркого солнечного света. Споткнулся на крыльце. Появившийся следом Чик Хэнсон толкнул его в плечо.

Скайлар чуть не свалился со ступенек.

Следующим появился шериф Калпеппер, что-то сказал мистеру и миссис Уитфилд. Затем пересек крыльцо и спустился по лестнице.

Хэнсон затолкал Скайлара на заднее сиденье патрульной машины. Пепп сел рядом со Скайларом.

Глянув в заднее стекло, Скайлар кивнул Тэнди.

Хэнсон уселся за руль и завел двигатель. Выезжая с подъездной дорожки, повернул к городу.

Когда они проезжали мимо Тэнди, Скайлар вновь ей кивнул.

Пепп не удостоил ее и взгляда.

Тэнди помахала рукой вслед удаляющемуся автомобилю.

* * *

– Они поймали тебя без ботинок, парень, – пророкотал голос из соседней камеры. – И без рубашки.

Сидя на вонючем матрасе, Скайлар боковым зрением видел тень, перемещающуюся в соседней камере.

Он не посмотрел на собрата по несчастью, не ответил ему.

Перед тем как определить Скайлара в камеру, Блоха отобрал у него ремень и чехол для ножа.

Блохе не пришлось спрашивать у Скайлара имя, фамилию, адрес, возраст. В графу «Обвинение» Блоха аккуратно впечатал: «Убийство». После того как Чик Хэнсон втолкнул Скайлара в камеру и с грохотом захлопнул решетчатую дверь, Блоха молча принес ведро воды и поставил его в угол камеры.

Встав на колени, Скайлар понюхал воду. Потом, сложив ладони ковшиком, попил. И наконец обтер водой лицо, шею, грудь.

От жуткой жары в камере было нечем дышать.

– Взяли за травку или порошок, парень? – не унимался голос из соседней камеры.

Уперевшись локтями в колени, закрыв лицо руками, Скайлар не ответил.

– У тебя что, ломка? Неможется?

Тень с хрипловатым басом приблизилась.

– Я-то рад, что они поймали меня.

По-прежнему Скайлар не поворачивал головы.

Он потер ухо, по которому пришелся удар кулака Чика. Мускулы живота, которым тоже досталось от Чика, уже не болели, только ныли. Выгнув спину, он двумя руками помассировал поясницу.

Поставил ноги на край койки, привалился к стене.

– Мистер, я благодарен вам за заботу, но сейчас у меня нет желания слушать вас. Я только что узнал о смерти близкого друга. И мне хочется побыть одному.

Поскольку в соседней камере молчали, Скайлар оглядел свою. Бетонный пол, стены из бетонных блоков, узкое горизонтальное окно над головой с двумя металлическими прутьями. Койка металлическая. Помимо ведра с водой, еще одно, в другом углу. С идущим из него резким запахом.

Часть потолка – металлическая пластина, тянущаяся вдоль решетчатой стены с дверьми его камеры и других, расположенных по правую руку. Слева камер не было.

Скайлар спрыгнул с койки и забрался к потолку по решетке.

Уперевшись ногами во второй сверху прут, ухватившись левой рукой за вертикальный стержень, правой толкнул металлическую пластину.

Повторил попытку, используя тело, как рычаг. Третий раз, четвертый.

В соседней камере вновь шевельнулась тень. Габариты впечатляли.

– Что ты делаешь, парень? – Низкий смешок. – Я гораздо крупнее тебя, и то не смог бы сдвинуть потолок с места. Пробовал много раз. Да, сэр, еще как пробовал!

Весь в поту, со слипшимися от пота волосами, Скайлар вернулся на койку.

– А ведь в воскресенье утром я собирался пойти в церковь.

* * *

– Где ты заканчиваешь пробежку? – спросил судья Холл через открытое окно автомобиля.

– Вон там. На вершине холма, – ответил Пепп, стараясь не сбить дыхание.

– Я подожду тебя там.

– Потом я побегу назад.

Судья медленно съехал на обочину, чтобы не поднимать лишней пыли. В воздухе повис сизый выхлоп.

Продолжая бежать, Пепп закашлялся и замахал перед лицом руками.

Черт. Пепп-то думал, что никто не знает, где он бегает во второй половине дня. Уезжал довольно далеко от города, в западном направлении, парковал патрульную машину на проселочной дороге, тем самым давая себе возможность пробежать три мили туда и три обратно. Каждый день, после полудня, в полном одиночестве, снимая стресс. Пепп давно уже понял, причина стресса – не работа, а семейная жизнь. Разумеется, иной раз мимо него проезжал пикап или легковушка. Пассажиры махали ему руками, он отвечал тем же. Однако Пепп полагал, что его ежедневные пробежки без рубашки и в шортах не вошли в разряд новостей округа, передаваемых из уст в уста. Теперь он знал, что это не так.

Судья Хайрем Холл знал, где его искать. Если знал судья, это не составляло тайны и для остальных. Опять, в какой уже раз, Пепп убедился, что любое деяние шерифа округа рано или поздно становится достоянием всех и каждого.

Но почему судья нашел его в субботу под вечер? Обычно в это время судья играл в гольф. Он неоднократно давал понять Пеппу, что от полудня субботы до полудня воскресенья его лучше не беспокоить. «Даже в том случае, если президент-республиканец Соединенных Штатов превысит скорость на территории округа», – слова судьи. После гольфа судья любил пропустить по стопочке со своими приятелями в раздевалке гольф-клуба.

– Мне бы твою форму, Пепп, – судья Холл припарковал «Шевроле» в тени дерева. Открыл дверцу, повернулся на водительском сиденье, поставил ноги в дорожную пыль. – Для сорокапятилетнего мужчины у тебя неприлично много энергии.

Судья был в зеленой шляпе для гольфа, голубой рубашке с короткими рукавами и розовых брюках.

Остановившись, Пепп наклонился вперед, уперся руками в колени, глубоко вдохнул. Он не любил останавливаться на вершине холма. Обычно сразу поворачивался и легкой трусцой отправлялся в обратный путь.

– Ты каждый день пробегаешь шесть миль?

– Если удается, – ответил Пепп. – Практически каждый.

– И другим бы такую хорошую привычку! – Судья, прищурившись, смотрел на Пеппа. Выражения его лица он определить не смог. – Пепп, как я понимаю, в нашем округе случилась жуткая трагедия. Нашу юную королеву красоты, мисс Мэри Лу Саймс, забили до смерти. И, как мне стало известно, по подозрению в убийстве арестован и посажен в тюрьму Скайлар Уитфилд.

Пепп кивнул.

– Где сейчас Скайлар?

– В тюрьме.

– Пепп, ты не считаешь, что Саймсы и Уитфилды входят в число самых любимых и уважаемых семей округа?

Перед мысленным взором Пеппа возникло каменное лицо Джона Саймса.

– Да, я знаю, – прочитал его мысли судья. – После возвращения с этой войны Джон стал больно уж мрачен. Мы все это понимаем, во всяком случае, принимаем. Но, Пепп, весь округ, весь штат восторгаются его детьми. Мэри Лу решила показать всему миру, как красивы женщины округа Гриндаунс. И Скайлар, Пепп. Я заметил, что Скайлар Уитфилд не может пройти по городу, не вызвав восхищенных взглядов дам. Лучший ученик школы. Каждое воскресенье играет на трубе в церкви. Его усилиями многие женщины и дети обратились к Богу.

– Не играл в футбол в средней школе, – пожал плечами Пепп. – Утром его мать сказала, что Скайлара не приняли ни в один из трех колледжей, куда он посылал документы.

– Не играл в футбол? Это твои слова, Пепп?

– Красавчика. Чика Хэнсона.

– Пепп, я полагал, что знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. А главное, мне известно, что во всем округе нет большего интеллектуального сноба, чем ты. Ты едва терпишь наш образ мыслей и наш выговор. Для тебя человек, не прочитавший «Закат и падение Римской империи»[9]9
  Фундаментальный труд английского историка Эдуарда Гиббона (1737–1794). Дословное название «История упадка и разрушения Римской империи», написан в 1776–1788 гг.


[Закрыть] задом наперед на языке оригинала, то есть на египетском, – ноль без палочки.

– Сам не читал этой книги, Хайрем. Даже спереду назад. Но я не думаю, что «Закат и падение Римской империи» изначально написан на египетском.

– В этом весь ты: поправляешь старого тупицу, место которого на поле для гольфа. Если бы тебе не приходилось участвовать в выборах, я сомневаюсь, чтобы ты уделил нам, жителям округа, хоть минуту своего времени. Ты предпочитаешь утыкаться носом в книгу, а не в дела округа. И вот тому доказательство. Играл этот парень в футбол за школьную команду или нет, тебе до лампочки, Пепп. Мэри Лу действительно убили?

–  Да.

– Может, ее задрал медведь? Говорят, они тут водятся.

– Результатов вскрытия еще нет. По моему мнению, кто-то забил ее кулаками.

– Скайлар Уитфилд?

– Возможно. – Судья смотрел на Пеппа, ожидая продолжения. – Вечером Мэри Лу принимала участие в вечеринке на «Уитфилд-Фарм». Когда появился Скайлар, вроде бы Мэри Лу и он поцапались.

– Поспорили?

– Судя по тому, как мне рассказали, нет. Скорее играли на публику.

– Этот парень заставляет людей орать и вопить. Есть в нем что-то такое. От бродячего цирка.

– Но на вечеринке Скайлар и его приятель Дуфус разозлили Мэри Лу, испортили платье, ей пришлось уйти.

– Дуфус?

– Потом Скайлар и Мэри Лу оказались в одном месте и в одно время, но порознь. – Пепп краем кроссовки провел по пыли линию. – Как я понимаю, в этом округе все считают, что Мэри Лу Саймс и Скайлар Уитфилд всюду должны бывать вместе. А вот в «Холлер» они пришли каждый сам по себе. Может, даже не разговаривали.

– То есть ты подозреваешь, что они действительно серьезно поссорились? Разругались?

– На месте преступления нашли швейцарский армейский нож, принадлежащий Скайлару.

– Ее не зарезали?

– Думаю, что нет. Результатов вскрытия…

– Так при чем тут нож?

– Получается, что Скайлар побывал на месте преступления. Даже если он и говорит, что днем раньше нож был у него. Я уверен, что мы найдем свидетелей, которые покажут, что днем раньше видели у него этот нож. На ноже нет ни пятнышка ржавчины. А убили Мэри Лу в глухом лесу, судья. Не на оживленном перекрестке.

Судья вздохнул.

– Я бы поставил «в N».

– Возможно, убийца – волосатый незнакомец? Я тоже на это надеюсь. Если бы не нож…

– Ты знаешь, почему я здесь, вместо того чтобы играть в гольф, как велит мне Господь?

– Залог?

– Уитфилды – люди вежливые. Они мне не позвонили. Я сам позвонил им и сказал, что очень сожалею о том, что у них такая беда. Потому что все остальные позвонили мне. Пастор Бейкер. Сенатор Уилкинс. Даже старшая Мэри Лу, Эм-эл Саймс. Мать убитой девушки. Плача, она уверяла меня, что нет причины сажать Скайлара в тюрьму.

– Причина есть, – возразил Пепп.

– А есть причина держать его там?

Пепп кивнул:

– Думаю, что да, Хайрем. Как ты отметил, Скайлар – интеллигентный, находчивый, энергичный, заметный в округе юноша. Неизвестно, что он может натворить. И что может произойти с ним. Я подозреваю, это первая трудность, с которой ему пришлось столкнуться в жизни. Если он виновен, ему требуется время, чтобы все обдумать. А округу требуется время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что такое возможно.

– Ты намекаешь, что мне не следует реагировать на происшедшее до понедельника?

Пепп улыбнулся:

– Ты бы и не отреагировал, будь это президент Соединенных Штатов от республиканской партии.

– Он в камере один?

– Думаю, что да. – Пепп надеялся, что помощник шерифа Хэнсон не выкинул очередной фортель, помещая Скайлара в камеру. – Свободных камер у нас предостаточно.

– Проверь это.

– Хорошо.

– Пепп, как ты думаешь, какой мне установить залог?

– Вопрос не ко мне, судья.

– Я знаю. Просто размышляю вслух. Уитфилды небогаты. У Дэна страховая контора. Моника работает в библиотеке. Как, по-твоему, пятьдесят тысяч – не чрезмерная сумма? Земля у них наверняка не заложена. Впрочем, это я смогу выяснить. Подозреваю, что содержать ферму им непросто, едва ли она приносит прибыль.

– Мне кажется, это большие деньги.

– Вроде бы у Уэйна на Севере дела идут хорошо. Люди говорят, он стал миллионером.

– Его сын, сын Уэйна, сейчас гостит на «Уитфилд– Фарм».

– Точно?

– Джонатан. Я его не видел.

– Значит, Дэн может позвонить брату.

– Знаешь, Хайрем, я думаю, что оказал парню услугу, посадив его в тюрьму.

– Почему?

– Что-то в нем есть такое… Ну, я чувствую, что некоторые его не любят.

– Ты думаешь, на свободе ему может грозить опасность?

– Я знаю одного человека, для которого без нужды врезать ему – лучший подарок.

– Кто-то из твоих помощников?

– В патрульной машине Чик плакал.

– Понятно, Пепп. – Судья убрал ноги в кабину. – Думаю, ты прав. До понедельника оставим все, как есть. Пусть парень и весь округ успокоятся, привыкнут к возможности, о которой ты упоминал. Отвезти тебя к тому месту, где ты спрятал свою машину?

Пепп посмотрел на свои голые руки.

– Да. Бегать больше не хочется.

Глава 7

В дом Пепп вошел через дверь черного хода и насколько смог дружелюбно крикнул: «Привет!» Он придерживался мнения, что ровные отношения между супругами могут обеспечить если не счастливое, то приемлемое сосуществование в пределах одного дома. Ответа не последовало.

Он, однако, услышал легкий шорох – дерево по дереву. Должно быть, передвинули стул.

До семи вечера, если верить часам, оставалось пятнадцать минут, однако в доме не пахло свежеприготовленной пищей. Или хотя бы разогретой. В кухне царила грязь. Грязные кастрюли на плите, грязные тарелки в раковине, все, включая стол и пол, требовало уборки.

Он прошел в столовую. Газеты, журналы, буклеты, горой наваленные на обеденном столе. Этому и посвящала все свое время Марта Джейн, как она говорила, «искала доказательства». На верхнем буклете Пепп прочитал: «МУЖЧИНА – ТИРАН, ЖЕНЩИНА – ЖЕРТВА».

Заглянув в гостиную, он никак не мог решить, почему именно эта комната выглядит особенно враждебно. Все ему не нравилось. И подушки на диване, и перекошенные картины на стенах, и поставленная на его кресло подставка для ног. И везде пыль, слой пыли.

По лестнице он поднимался со смешанным чувством страха, злости и беспомощности. Сколько раз он поднимался по этим ступеням, чтобы столкнуться в собственной постели с фырчанием, оскорблениями, отказом. Даже в первое время после свадьбы все его усилия в супружеской постели вознаграждались разве что безразличием. Марта Джейн, по ее словам, всегда знала, что секса ей не избежать, но это не означало, что она должна вносить в процесс свою лепту. И ему не удалось разубедить ее. Часто он задавался вопросом, а что именно, какое событие в ее прошлом, какая особенность ее натуры привели Марту Джейн к такому выводу. Всегда, с первой брачной ночи, она ничем не отличалась от бревна. Ее физическая реакция проявлялась лишь в одном: она хватала его за запястья, чтобы он не лапал ее. Если же ему удавалось вырваться и добраться до ее груди, из глаз катились слезы. И все чаще Пепп не поднимался вечером наверх, предпочитая читать или спать в гостиной, в красном кожаном кресле, положив ноги на подставку.

Почему он держался за этот союз, в котором его, мужчину, открыто называли врагом? Ведь за долгие годы ему не раз и не два говорили об этом прямо в глаза.

Свою дочь, Саманту, Пепп любил больше всего на свете, больше, чем кого бы то ни было.

Пепп, который мечтал о высшем образовании, потому что с детства любил читать и стремился к знаниям, в итоге так и остался копом в маленьком городке. Читать он продолжал, но без системы, все подряд, да еще ему приходилось скрывать свое увлечение от местных жителей. Книги он покупал в других городах, как другие покупали крепкие спиртные напитки, не позволял себе показаться на людях с книгой в руке или на переднем сиденье патрульной машины. При первой попытке стать шерифом он проиграл. Второй раз победил. И с тех пор честно выполнял свою работу, купил маленький домик, содержал семью.

И Саманту приняли в университет Дьюка, правда, не дали стипендию.

Марта Джейн ограничивала Пеппа не только в постели. Бракоразводный процесс, естественно, расколол бы округ на две половины, и победа на следующих выборах далась бы ему с очень большим трудом, а скорее всего он лишился бы места шерифа.

Но даже если жители округа и в следующий раз не лишат его своего доверия, он знал, что затраты на развод поставят крест на дальнейшей учебе Саманты. А Пепп хотел, чтобы Сэмми получила хорошее образование.

Когда Пепп вошел в спальню, Марта Джейн встала из-за туалетного столика. Уже в уличном костюме.

– Разве ты не слышала, что я крикнул тебе привет из кухни? – улыбаясь, спросил он. Конечно же, слышала.

Она посмотрела на него, потом на дверь за его спиной, словно видела в нем препятствие, мешающее выйти из комнаты.

Он сошел с прямой, соединяющей Марту Джейн и дверь.

– Уходишь? – спросил он. – А как насчет ужина?

Глядя на его серый спортивный костюм, она сморщила нос.

– Я поела.

– А как же я?

Марта Джейн сложила в кожаный брифкейс буклеты, бумаги, газетные вырезки.

– Бог-мужчина сказал, что я должна ходить в магазин, готовить и убирать для тебя дом.

– Уж не тот ли самый парень говорил, что я всю взрослую жизнь должен нести финансовую ответственность за семью?

Чтобы не казаться очень уж грозным, Пепп сел на кровать. А когда она не ответила, продолжил:

– Я не один раз говорил тебе, что с радостью останусь дома, буду ходить в магазин, готовить и убираться, если ты пойдешь работать и обеспечишь семье финансовую поддержку. Я не из тех ретроградов, которые считают, что семейные обязанности необходимо разделять в соответствии с полом.

– Необходимо, – передразнила его Марта Джейн. – Ты хоть понимаешь, сколь много скрывается за одним этим словом?

– Если и скрывается, то только одно. Есть работа, которую надо делать. У меня – своя, у тебя – своя. Я не раз говорил тебе, что ты вправе выбрать, какую из них ты возьмешь на себя.

Широко расставив ноги, вскинув подбородок, Марта Джейн ответила, словно выплюнула:

– Может, я и пойду работать. Начну свое дело.

– Господи, я был бы счастлив. – Сцепив пальцы, Пепп закинул руки за голову. – Ты столько раз это обещала, но только на словах. Я бы предпочел, чтобы ты что-то делала, а не просиживала по восемь-десять часов перед ток-шоу, в которых мужчины предстают исчадиями ада. – «Что папа, муж, босс сделали со мной». Грязное белье, помогающее продавать моющие средства!

– У меня заседание.

– И эти твои заседания. – Пепп наклонился вперед, плечи его поникли, он зажал руки между коленями. – Марта Джейн, ты знаешь, как я отношусь к твоим походам на эти заседания.

– Разумеется, знаю.

– Я не отношу себя к противникам женского движения. Я понимаю, что некоторым женщинам, может, всем женщинам, нужна поддержка, – Пепп потер шею рукой. – Я еще не могу прийти в себя после того, как утром увидел тело девушки, которую забили насмерть. Мы предполагаем, что сделал это мужчина. Я думаю, защититься от него она не могла.

– Мэри Лу Саймс.

– Ты уже слышала.

Голос Марты Джейн набрал силу.

– Мэри Лу Саймс позволяла, нет, способствовала тому, что мужчины воспринимают женщину как красивую куколку, годную только для секса. Она позволяла эксплуатировать себя устроителям всех этих конкурсов красоты, у которых только одна цель – унизить всех девушек или женщин в округе, стране, мире.

У Пеппа скрутило желудок.

– Ты хочешь сказать, что эта юная девушка заслужила того, что с ней произошло?

– Ни одна женщина не заслуживает того, что творит с ней мужчина.

– Но у тебя получается, что Мэри Лу сама навлекла на себя…

– Есть ли разница между тем, что девушка выходит на подиум в купальнике, позволяя мужчинам смотреть на себя и сексуально возбуждаться, воспринимать ее как сексуальный объект, кусок мяса, и тем, что она находит смерть от рук мужчины? Есть ли разница между взглядом мужчины и его кулаками?

Спальня поплыла у Пеппа перед глазами.

– Да, – он мигнул. – Думаю, что есть, – он смотрел на свои руки. – Мы можем наслаждаться друг другом, не причиняя друг другу вреда. – Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. – По крайней мере, я так думал, когда женился. – Руки его схватились за край кровати. – Не я сотворил этот мир, Марта Джейн. Не одни мужчины творили этот мир. Это факт, что есть мужчины, есть женщины и есть секс.

– И есть насилие.

Он кивнул.

– И есть насилие. Но появилось оно не по воле одних мужчин, я в этом уверен.

– Я опаздываю.

– Марта Джейн, я прошу тебя не ходить этим вечером на твое заседание.

С брифкейсом в руке она смотрела на него сверху вниз.

– Почему?

– Я не хочу обсуждать с тобой эти древние истины всю мою жизнь. На этих женских сборищах ты говоришь обо мне всякие гадости. И все, сказанное тобой, потом оборачивается против меня, ты это знаешь. Что-то, возможно, соответствует действительности. Иной раз я могу не так отреагировать, сказать не то слово. Но большая часть из сказанного тобой чистая ложь.

– Я не говорила ничего, кроме правды.

– Сколько лет я прошу тебя проявить хоть какой-то интерес к моей работе, разделить со мной мои заботы, поучаствовать в моей избирательной…

– Да. Ты пытался эксплуатировать меня.

– Пожалуйста, пойми, что мое жалованье – наш единственный источник дохода. Если ты не можешь работать со мной, пожалуйста, не работай против меня, для своего же блага. Ты должна понимать, что мои слова не лишены логики.

Марта Джейн покачала головой:

– Это манипулирование людьми. Сказано – мужчина приносит деньги в семью, а если ты не повинуешься мне, я не буду кормить тебя и не дам тебе крова над головой. Маленькая женщина, ты будешь стоять босой и беременной во дворе, а если посмеешь открыть рот и сказать хоть слово против меня, я прослежу, чтобы никто не положил в твой рот и крошки еды.

– Марта Джейн…

– Вы уже столько столетий паразитируете на нас!

– Марта Джейн, если сегодня ты пойдешь на это заседание, пожалуйста, не возвращайся. Уходи навсегда.

– Ты занимаешься тем же, Пепп! Манипулируешь. Угрожаешь.

Саманта – студентка Дьюка, напомнил себе Пепп. Может, время развода удастся отодвинуть. Если нет, она сможет получить диплом и сама, использовав студенческий займ или как-то еще.

– Марта Джейн, я хочу с тобой развестись. Если тебе нужна независимость, пожалуйста, она твоя.

– Ни в коем разе, мистер. Так легко ты не соскочишь.

– Соскочу с чего?

Лицо Марты Джейн побледнело, в глазах вспыхнула ярость.

Пепп не мог вспомнить, видел ли он вообще в этих глазах что-то похожее на любовь к нему.

– Я больше не могу этого терпеть. Я далеко не идеал, я это знаю, но я делал все, что мог. И не могу поверить, что я заслуживаю такого наказания, – у него перехватило дыхание. – Марта Джейн, если ты не подашь на развод, на него подам я.

– Тебе бы подумать, прежде чем говорить, парень!

Пепп взглянул Марте Джейн в глаза.

– О чем ты?

– Ты очень уязвим.

– Уязвим?

– Ты – шериф округа. И хочешь переизбраться на следующий срок. Репутация важна для тебя.

– Я это знаю. И ты знаешь.

– Ты никогда со мной не разведешься. – Глаза Марты превратились в две ледышки. – Даже не попытаешься.

* * *

– Ты голоден?

Тэнди стояла на крыше тюрьмы и смотрела в щель. Освещала камеру лишь тусклая лампочка в коридоре.

Рядом с ней стоял Дуфус, в позе тяжелоатлета, подняв металлическую пластину-люк, расположенный вдоль решетки, отделяющей камеры от коридора, на высоту груди.

Скайлар вскарабкался по решетке. Схватился за край, подтянулся, перекинул правую ногу на крышу.

Днем тюрьма напоминала жаровню, ночью – духовку.

Даже в этот час тело Скайлара блестело от пота.

Его разбудило поскребывание по крыше. Затем лом просунулся между крышей и металлическим люком.

Послышались шепот и хихиканье.

Скайлар вскочил с вонючего матраца и задрал голову.

В соседней камере здоровяк тоже поднялся с койки.

В третьей Тони Даффи, регулярно попадавший в кутузку по субботам, а иногда и по вторникам, и четвергам, устал горланить «Вперед, солдаты-христиане» и уже два часа как спал.

Скайлар предположил, что сейчас около четырех утра. Спал он от силы час. Перед его мысленным взором вновь и вновь возникала Мэри Лу, в одиночестве выходящая из «Холлера».

– Дуфус, пожалуйста, не бросай крышку люка, – попросил Скайлар.

Дуфус что-то пробурчал.

Тэнди схватила Скайлара за бицепс, помогла ему встать на крыше тюрьмы.

– Хорошо, что они посадили тебя в угловую камеру, под люком. – Тэнди не отрывала глаз от лица Скайлара. – Я думаю, этим мы обязаны мистеру Блохе, Адаму Хэддему. В эту камеру он обычно определяет невиновных. Сюда же он посадил моего брата, когда тот врезал тому продавцу грузовиков. – Она перевела взгляд на живот Скайлара. – Ты голоден?

Пробежалась пальцами по его животу.

– Фасоль и картошка.

– Мистер Блоха знает, что его стряпня не так хороша, чтобы от нее страдали невиновные.

Дуфус все еще держал край металлического люка.

Тэнди наклонилась к щели:

– Кто-нибудь что-нибудь хочет?

Ей ответил здоровяк из соседней камеры:

– Нет, мэм. Мое место здесь. Разве что жареной курицы.

– Хорошо, – кивнула Тэнди.

Дуфус опустил металлическую пластину.

Тэнди повела Дуфуса и Скайлара к краю крыши.

– Столько лет округ пытается наскрести денег на ремонт крыши тюрьмы. Похоже, никто не хочет ее ремонтировать.

Над крышей торчала верхняя перекладина раздвижной лестницы. Стояла она в кузове красного пикапа Скайлара.

* * *

– Сдается мне, – Тэнди жевала сандвич с жареным мясом, – что Мэри Лу Саймс умерла насильственной смертью и шериф думает, что это твоя работа. Таковы факты, Скайлар?

– Похоже на то.

Тэнди, Дуфус и Скайлар, скрестив ноги, сидели в глубокой лощине к востоку от «Уитфилд-Фарм» и ели сандвичи с жареным мясом, приготовленные Тэнди, передавая друг другу пластиковый, вполгаллона, кувшин с молоком.

Занимался рассвет.

– Скайлар, с чего бы тебе убивать Мэри Лу?

– Ревность, – ответил Скайлар. – Я не знаю. Может, потому, что не иду учиться в колледж.

– Понятно, – Тэнди кивнула. – Совершенно верно. Мэри Лу решила стать известной дамой, не зря же она выигрывала все эти конкурсы красоты. И уж конечно, она могла выйти замуж только за «белый воротничок». Она потеряла к тебе всякий интерес, раз ты не захотел учиться дальше, так? Как говорил один господин, элементарно.

Дуфус полез в пакет за очередным сандвичем.

– Наверное, Скайлар забил ее до смерти своим горном.

– Да, сэр, – согласилась с ним Тэнди. – Это же ясно как белый день. Конечно же, Мэри Лу убил человек, который хорошо ее знал.

– С чего ты так решила? – спросил Скайлар.

– Она бы не пошла в лес после полуночи с незнакомцем. Я удивлена, что она вообще пошла в лес.

– Она сильно набралась, – напомнил Дуфус.

– В это люди не поверят, – покачал головой Скайлар. – Только не Мэри Лу Саймс.

– Она пошла бы с тобой, Скайлар. А если она была одна и решила добраться до дому, то она пошла не в том направлении.

– Она просто шла, – заметил Дуфус. – Пьяная, ничего не видя перед собой. Поэтому я и искал ее в лесу. Она понятия не имела, что делает, куда идет. Я сам не раз просыпался там, не помня, как вышел из «Холлера». – Он огляделся. – Где я только не просыпался!

– Мужчины могут спать в лесу, – повернулась к нему Тэнди. – А ты слышал о женщине, которая, напившись, спала бы в лесу? Тем более Мэри Лу Саймс.

– Спиртное на всех действует одинаково, – пробормотал Дуфус.

– Я слышал, водка может ударить в голову в самый неожиданный момент, – согласился с ним Скайлар. – Сначала ты ничего не чувствуешь, а потом – бах! Мэри Лу пила у нас дома водку, притворяясь, что это белое вино.

– Чистую водку? – спросила Тэнди.

– Она наливала себе сама, прямо из бутылки, – ответил ей Дуфус. – И не белое вино.

– Как-то мой брат Алекс выпил чистой водки, – вспомнила Тэнди. – Заехал на лошади в реку, и она утонула. – Она посмотрела на остатки сандвича в руке. – Он был так пьян, что начал делать лошади искусственное дыхание. Лошади это не помогло, но, возможно, спасло ему жизнь.

– Представить себе не могу, почему кому-то захотелось убить Мэри Лу, – Скайлар тяжело вздохнул.

– За исключением тебя, – вставила Тэнди. – У них есть серьезный повод обвинить тебя, Скайлар. Это надо признать.

– Мисс Тэнди, в данный момент я не способен в полной мере оценить ваш юмор.

– Это от сексуальной неудовлетворенности.

– Совершенно верно.

– Просто стараюсь увидеть то, что, возможно, видят другие, – продолжила Тэнди. – Известно, что тебя не приняли в колледж, ты предпочитаешь одиночество и практически не покидаешь ферму, где нет никого, кроме Дуфуса и меня. Никому не известно, что ты можешь отчебучить. – Тэнди начала собирать обертки от сандвичей в пакет. – Я пытаюсь тебе кое-что сказать, Скайлар.

– Что именно?

– Мне представляется, что кто-то убил Мэри Лу, а если этот «кто-то» не ты, тебе придется пораскинуть мозгами и выяснить, кто это сделал.

– Конечно, – кивнул Скайлар. – Победить полицию на их поле.

– Шерифу Калпепперу на тебя наплевать, Скайлар. Он человек простой. Ему без разницы, кого вешать, тебя или Дуфуса.

– Тэнди…

– Меня клонит в сон. – Дуфус допил молоко. – Пойду спать. – И он побрел в глубь лощины. Прислонился к дереву, соскользнул на землю, сложил руки на груди.

– Спасибо, что спасла меня, – поблагодарил Скайлар Тэнди.

– Мне этой ночью пришлось спасать и Дуфуса.

– Дуфуса?

– Да. Я сказала ему через окно, что мы должны вытащить тебя из тюрьмы, а потому ему надо быстренько одеться. По его голосу я поняла, что разбудила его. Я ждала его у грузовичка. Через несколько минут услышала сильный удар. Потом он начал реветь, как теленок, который не может найти вымени. Я вылезла из кабины и пошла к нему. Он так торопился, что не завязал шнурки на кроссовках. Выбегая из своей комнатушки, защемил их дверью. Естественно, растянулся на земле. Окончательно не проснувшись, бедный Дуфус не мог сообразить, что ему надо открыть дверь, чтобы освободиться. Если б я не услышала его криков, он бы, наверное, до сих пор там лежал.