Текст книги "Звездный путь (сборник). Том 2"
Автор книги: Гордон Руперт Диксон
Соавторы: Джеймс Бенджамин Блиш,Генри Бим Пайпер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)
И он улыбнулся мне улыбкой хищника со своего места внутри машины.
– И что вы можете здесь найти, – спросил он, – что могло бы научить надлежащей вежливости и доброму отношению тех, кто нанимает Избранных Господа?
Он снова насмехался надо мной. Однако еще в сбой первый визит я увидел его насквозь. И тоненькая тропинка к моей собственной цели, по мере того как мы беседовали, становилась все заметнее. И поэтому его насмешки беспокоили меня все меньше и меньше.
– Не о гордости или вежливости с какой-либо из сторон идет речь, – ответил я. – Кроме того, вам ведь не это нужно. Вас ведь не волнует, что думают наниматели о ваших войсках, когда их нанимают. И наниматели будут нанимать их до тех пор, пока вы сможете делать ваших людей всего лишь переносимыми. Необязательно, чтобы к ним относились с любовью. Хотя бы с терпением…
– Водитель, остановись здесь! – прервал меня Брайт. И машина затормозила.
Мы оказались в небольшой деревеньке. Хмурые, одетые во все черное люди сновали между строений из надувного пластика – временных строений, которые на других мирах уже давно заменили бы более приятными и сложными строениями.
– Где мы? – спросил я.
– Небольшой городок, называющийся Поминовение Господа, – ответил он, опуская стекло со своей стороны. – А вот приближается кое-кто, знакомый вам.
И действительно, худощавая фигура в форме форс-лидера приближалась к машине. Она подошла к нам, слегка нагнулась, и глаза Джэймтона Блэка спокойно взглянули на нас.
– Сэр? – спросил он Брайта.
– Этот офицер, – проговорил Брайт, обращаясь ко мне, – когда-то казался подходящим для службы среди нас, служащих повелению Господа. Но пять лет назад его привлекла дочь иного мира, которая не пожелала его. И с тех пор он, похоже, потерял всякое желание продвигаться по лестнице среди нас.
Он повернулся к Джэймтону.
– Форс-лидер, – произнес он. – Вы дважды видели этого человека. Впервые – в его доме на Земле, пять лет назад, когда искали руки его сестры. И второй раз – год назад, на Новой Земле, когда он искал у вас пропуск для защиты своего помощника. Скажите мне, что вы знаете о нем?
Глаза Джэймтона посмотрели на меня.
– Только то, что он любил свою сестру и желал лучшей жизни для нее, возможно, лучшей, чем я мог бы ей предоставить, – произнес Джэймтон столь же спокойным голосом, сколь спокойно было и его лицо. – А также то, что он желал добра своему шурину и искал для него защиты.
Он снова повернулся, чтобы посмотреть Брайту прямо в глаза.
– Я верю, что он честный и хороший человек, Старейший.
– Я не спрашивал вас о том, во что вы верите! – резко бросил Брайт.
– Как пожелаете, – ответил Джэймтон, по-прежнему спокойно смотря на старшего по возрасту человека. И неожиданно я почувствовал вскипающий во мне гнев. Мне казалось, что я вот-вот просто взорвусь от этого чувства, несмотря на последствия.
Это был гнев на Джэймтона. Ибо он не только имел смелость рекомендовать меня Брайту как честного и хорошего человека, – в нем оказалось нечто такое, что было для меня, как пощечина. Какое-то мгновение я не мог понять этого. И затем до меня дошло. Он не боялся Брайта. А я – боялся, с момента своего первого интервью.
Несмотря на то, что я был журналистом и за мной стоял весь иммунитет Гильдии, а он был всего лишь форс-лидером перед лицом своего верховного главнокомандующего, боевого предводителя двух миров, лишь одним из которых был мир Джэймтона. Как он мог…? И неожиданно до меня дошло. Да так, что я чуть не заскрежетал зубами в ярости и разочаровании. Потому что Джэймтон ничем не отличался от того сержанта на Новой Земле, который отказал мне в пропуске для Дэйва. Этот сержант был ежесекундно готов повиноваться Брайту, который являлся Старейшиной, но не чувствовал в себе необходимости преклоняться перед другим Брайтом, являвшимся всего лишь человеком.
Некоторым образом, Брайт держал сейчас в своих руках жизнь Джэймтона, но, в отличие от моей, он имел в своих руках ее меньшую часть, а не большую.
– Ваш отпуск окончен, форс-лидер, – отрывисто произнес Брайт. – Сообщите вашей семье, чтобы они переслали ваши вещи в город Совета, и присоединяйтесь к нам. Я назначаю вас помощником и адъютантом журналиста с этого мгновения. И мы повышаем вас в звании до коменданта, чтобы вы соответствовали должности.
– Сэр, – без эмоций произнес Джэймтон, слегка наклонив голову. Он вернулся назад в здание, из которого только перед этим появился, и через несколько мгновений вышел оттуда и сел к нам в машину. Брайт отдал приказ, и машина, развернувшись, поехала назад. Мы вернулись в город в его офис.
Когда мы вернулись, Брайт отпустил меня вместе с Джэймтоном, чтобы я мог разобраться в ситуации с Содружеством как внутри города, так и вне его. Соответственно, мы оба провели довольно значительное время в наблюдениях, после чего я вернулся в свой отель.
Потребовалось очень немного времени, чтобы разобраться, что Джэймтон приставлен ко мне в качестве соглядатая, одновременно выполняя функции адъютанта. Тем не менее, я ничего об этом не сказал, так же как ничего не сказал об этом и Джэймтон. И мы оба прогуливались по городу Совета и его окрестностям все следующие дни, словно пара призраков или людей, поклявшихся не говорить друг с другом. Это было странное молчание с обоюдного согласия, потому что единственной темой, на которую мы могли говорить меж собой – были воспоминания об Эйлин и Дэйве, а кроме этого нам почти не о чем было разговаривать.
А пока время от времени меня вызывали в офис Старейшины Брайта. Он виделся со мной более или менее продолжительное время и мало касался того, что являлось объявленной темой для моего пребывания на мирах Содружества и партнерства с ним. Словно он чего-то ждал. И наконец я понял, чего именно он ждал. Он приставил ко мне Джэймтона, чтобы проверить меня, в то время как он сам проверял ситуацию среди звезд, с которыми он как Старейшина миров Содружества имел дело лично. Он искал ситуацию и момент, когда сполна сможет использовать самовлюбленного журналиста, который предложил ему улучшить облик его народа в глазах общественности.
Как только я это понял, я успокоился, видя, как интервью за интервью, день за днем он все ближе подходил к самой сердцевине того, чего я хотел. И этот момент должен был стать мгновением, когда он попросил бы моего совета и спросил бы меня о том, что ему делать со мной и с тем, что я ему предложил.
День за днем, от интервью к интервью он, очевидно, все более расслаблялся и был более откровенен в беседах со мной, задавая мне все больше и больше вопросов.
– А что они вообще любят читать на этих других мирах, а, журналист? – спросил он однажды. – Что именно им нравится слышать больше всего?
– О героях, конечно, – ответил я так же легко, как он задал вопрос. – Вот почему дорсайцы представляют собой хороший объект для подражания, и до определенной степени – экзотиканские миры. – Тень, которая могла и одновременно не могла быть намеренной, промелькнула по его лицу при упоминании об экзотиканских мирах.
– Безбожники, – пробормотал он. И все. А днем позже он снова вернулся к теме героизма.
– А что делает их героями в глазах общественности? – спросил он.
– Обычно, – ответил я, – победа над каким-нибудь более зрелым, уже зарекомендовавшим себя, сильным человеком, как злодеем, так и героем. – Он, соглашаясь, посмотрел на меня. И я решил рискнуть.
– К примеру, если бы войска Содружества смогли лицом к лицу встретиться с равным числом дорсайцев и победить их…
Согласие с его лица немедленно смело выражением, которое я никогда прежде не замечал. На секунду или две он просто уставился на меня, разинув рот. Затем бросил на меня взгляд, горячий и дымящийся, словно расплавленная лава, льющаяся из жерла вулкана.
– Вы принимаете меня за дурака? – резко бросил он. Вскоре выражение его лица переменилось, и он с любопытством снова взглянул на меня. – …Или ты дурак сам?
И снова посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом. Наконец он кивнул головой.
– Да, – произнес он, словно про себя. – Именно так. Этот человек – дурак. Дурак, рожденный на Земле.
Он развернулся, и на этом интервью в тот день закончилось.
Я не обратил внимания на то, что он принял меня за дурака. Пожалуй, это служило еще большей страховкой в преддверии того мгновения, когда я предприму свой ход, чтобы обмануть его. Но, клянусь своей жизнью, я не мог понять, что привело его к столь необычной реакции. И это беспокоило меня. Не могло же мое предположение насчет дорсайцев быть столь неестественным? Меня подмывало спросить об этом Джэймтона, но лучшая часть моего здравомыслия удержала меня от этого шага.
И вот пришел тот день, когда Брайт, наконец, собрался задать мне вопрос, который, как я знал, он рано или поздно должен был задать.
– Журналист, – произнес он, стоя передо мной, слегка расставив ноги, заложив руки за спину и глядя сквозь огромное – от пола до потолка – окно офиса на правительственный центр и город Совета внизу. Он стоял спиной ко мне.
– Да, Старейший? – отозвался я, пришедший в офис, как только получил очередной вызов. Он резко обернулся при звуке моего голоса и уставился на меня своим огненным взглядом.
– Вы как-то сказали, что героями становятся в результате победы над более старшими, уже зарекомендовавшими себя героями. Как пример героев для общественного мнения вы упомянули дорсайцев и экзотиканские миры.
– Совершенно верно, – произнес я, подходя к нему.
– Безбожники с Экзотики, – произнес он, словно разговаривал сам с собой. – Они используют наемников. Что хорошего в том, чтобы победить наемников – даже если бы это было легко и возможно?
– Так почему бы не спасти кого-то, нуждающегося в помощи? – безмятежно спросил я. – Такая вещь придала бы вам новый и весьма неплохой имидж в глазах публики. Вы, с Содружества, не очень-то известны подобной деятельностью.
Он бросил на меня тяжелый взгляд.
– Кого мы должны спасти? – потребовал он у меня.
– Ну что ж, – ответил я, – всегда имеются небольшие группы людей, которые, по праву или нет, считают, что их оттесняют более значительные социальные группы. Скажите мне, разве к вам не обращались небольшие диссидентские группы, желающие нанять ваших солдат для участия, к примеру, в мятежах против своих законных правительств… – я на мгновение сделал паузу. – Ну конечно, я же забыл о Новой Земле и Северном Разделе Атланда.
– Мы получили очень мало положительных откликов от других миров в нашем деле с Северным Разделом, – резко произнес Брайт. – И вы это отлично знаете!
– Но шансы тогда были примерно равными, – произнес я. – Что вам нужно, так это помочь кому-нибудь, кто является настоящим меньшинством, против настоящего гиганта большинства. Скажем, нечто вроде шахтеров Коби против владельцев шахт.
– Коби? Шахтеры? – он снова бросил на меня тяжелый взгляд, но именно этого взгляда я и ждал все эти дни и потому спокойно встретил его. Он повернулся и подошел к столу. Протянув руку, он взял со стола лист бумаги, похожий на письмо.
– Так случилось, что я получил зов о помощи на чисто умозрительном основании от группы…
Он остановился и положил письмо обратно, при этом подняв голову и посмотрев на меня.
– От группы вроде шахтеров Коби? – спросил я. – А это не сами шахтеры?
– Нет, – ответил он. – Не шахтеры.
Какое-то мгновение он молча стоял, затем, обогнув стол, подошел ко мне и протянул руку.
– Как я понимаю, вы собираетесь уезжать.
– Как? – спросил я.
– Что, разве меня неверно информировали? – произнес Брайт. Его глаза буквально прожигали меня насквозь. – Я слышал, что вы уже собираетесь на космолет, отлетающий на Землю сегодня вечером. И как я понял, вы уже приобрели билет на этот рейс.
– Как же… конечно, – произнес я, четко прочитав послание в тоне его голоса. – Думаю, я просто забыл. Да, я уже уезжаю.
– Желаю приятного путешествия, – произнес Брайт. – Я рад, что мы смогли прийти к дружественному взаимопониманию. Вы можете рассчитывать на нас в будущем. И в свою очередь мы будем рассчитывать на вас.
– Пожалуйста, – ответил я. – И чем скорее – тем лучше.
– Это произойдет достаточно скоро, – заверил меня Брайт.
Мы снова попрощались друг с другом, и я отправился в свой отель. Там я обнаружил, что все мои вещи уже упакованы и, как и сказал Брайт, на мое имя приобретены билеты на космолет, этим вечером отправляющийся на Землю. Джэймтона нигде не было видно.
Пятью часами позже я снова очутился меж звезд, на корабле, гиперпрыжками приближающемся к Земле.
А пятью неделями позже Голубой Фронт на Святой Марии тайно снабжаемый оружием и людьми с Содружества, провел короткое, но кровавое восстание, заменившее законное правительство лидерами Голубого Фронта.
Глава 20
На этот раз я не просил Пирса Лифа о встрече. Он послал за мной сам. И когда я проходил через Зал Гильдии и поднимался вверх по прозрачной трубе лифта к его офису, многие члены Гильдии провожали меня пристальными взглядами. Ибо за те три года, что прошли с момента захвата лидерами Голубого Фронта власти на Святой Марии, многое для меня изменилось.
Я уже не так мучительно вспоминал последнюю встречу со своей сестрой. И когда возвращался на Землю, уже увидел свой первый сон о мести. Впоследствии я предпринял два шага, один – на Святой Марии, другой – на Гармонии, чтобы осуществить эту месть. Но даже после этих шагов мой внутренний мир не изменился. Ибо перемены требуют времени.
И лишь последние три года по-настоящему изменили меня. И именно это обстоятельство заставило Пирса Лифа пойти на встречу со мной. Именно это заставляло людей в беретах оборачиваться, когда я проходил мимо. Ибо за эти годы, я постиг многое, и, вспоминая встречу со Старейшиной Брайтом происшедшую два года назад, я понимал, что тогда был просто новорожденным младенцем.
Мне вспомнился мой первый сон о мести, когда я с мечом в руке направлялся на встречу под проливным дождем. Тогда в первый раз я почувствовал притягательность этого, но сейчас, в действительности, я чувствовал себя гораздо сильнее – сильнее, чем могли бы меня сделать еда, питье или любовь, или даже сама жизнь.
Дураки все, кто считает, что богатство, женщины, крепкие напитки или даже наркотики могут доставить максимум удовольствий человеческой душе. Все они предлагают лишь бледное удовольствие по сравнению с той задачей, которая требует от человека большего, чем его величайшая сила, которая полностью захватывает его, до последней косточки, нерва или кусочка плоти, захватывает все его надежды, страхи, мечты – и тем не менее требует еще большего.
Дураки те, кто думает иначе. Ни одно великое усилие не далось так просто. Ни одна картина, ни одно музыкальное произведение, ни одна поэма, ни один собор в камне, ни одна церковь и ни одно государство не появились на свет как уплата за что-то. Парфенон не был построен просто так, и за Фермопилы не сражались за плату или славу. И Бухара была разграблена, и Китай стонал под ногами монголов не из-за одной лишь добычи или властолюбия. Платой за выполнение подобных вещей было само выполнение их.
Владение собой – использование себя как орудия в своих же собственных руках – и, таким образом, создание или разрушение чего-то, чего никто другой не мог ни построить, ни разрушить – именно ЭТО и есть величайшее удовольствие, известное человеку! Тому, кто чувствовал долото в своей руке и выпускал на свободу ангела, заточенного в гранитном блоке, или тому, кто чувствовал в своей руке меч и оставлял бездомной душу, которая всего лишь за мгновение до этого обитала в теле смертельного врага, – именно этим двоим одинаково предоставлялась возможность отведать той редкой пищи, что предназначалась лишь для демонов или богов.
И оно пришло ко мне спустя два года и даже чуть более.
Мне снилось, что в своей руке я держу молнии над четырнадцатью мирами и управляю ими так, как мне того хочется. И теперь я отчетливо ощущал, что держу эти молнии в своих руках и отлично разбираюсь в них. Мои возможности наконец-то вышли на поверхность. И я теперь ЗНАЛ, что в перспективе означает неурожай зерна на Фриленде для тех, кто нуждался, но не мог заплатить за профессиональное обучение на Кассиде. Я разбирался в поступках таких людей, как, например, Уильям с Цеты, Прожект Блэйн с Венеры или Сэйо-на-Связующий с Экзотики. Все они – те, кто изменял и направлял все, что происходило меж звезд. И я мог четко прочесть их возможные результаты. И с этим знанием я оказывался там, где должны были появляться новости. И писал о них тогда, когда они еще только начинали происходить, до тех пор, пока мои коллеги по Гильдии не начали считать меня либо наполовину дьяволом, либо наполовину провидцем.
Но меня совершенно не беспокоили их мысли. Меня волновало лишь тайное удовольствие моей ждущей своего часа мести. Чувство скрытого меча в моей ладони – моего орудия УНИЧТОЖЕНИЯ!
Ибо теперь у меня не оставалось сомнений. Хотя я и не любил его, Матиас насквозь видел меня, – и с момента его смерти я словно приобрел волю его антиверы, но с силой, которую он никогда бы не смог себе представить.
Тем не менее, сейчас я направился в офис Пирса Лифа. Он стоял у двери, ожидая меня. Наверное, снизу его предупредили, что я поднимаюсь. Он пожал мою руку и, задержав ее в своей, провел меня внутрь офиса и захлопнул дверь позади нас. Мы уселись не около его стола, а на диван, стоявший в стороне, рядом с огромным креслом. Он наполнил бокалы пальцами, которые, казалось, заметно похудели, тогда как сам он постарел.
– Ты слышал, Тэм? – спросил он без всякого предисловия. – Умер Морган Чу Томпсон.
– Да, слышал, – ответил я. – И теперь одно из мест в Совете вакантно.
– Да, – он чуть-чуть отпил из своего бокала и снова поставил его на кресло. Затем устало провел по лицу ладонью.
– Морган был мои давним другом.
– Я знаю, – произнес я, хотя совершенно ничего не чувствовал по отношению к нему. – Вам, должно быть, весьма тяжело.
– Мы были одного возраста… – Он прервал себя и устало улыбнулся мне. – Мне кажется, ты ожидаешь, что я поддержу тебя в твоем стремлении занять освободившееся место?
– Я думаю, – произнес я, – что члены Гильдии могли бы посчитать несколько странным, если бы вы не сделали этого, исходя из того, как за последнее время для меня складывались обстоятельства.
Он кивнул головой, но в то же время, казалось, едва ли слышал меня. Он снова взял свой бокал и отпил из него без всякого удовольствия, затем поставил.
– Почти три года назад, – заговорил он, – ты пришел ко мне сюда, чтобы увидеться со мной, имея определенное предсказание. Ты помнишь его?
Я улыбнулся.
– Едва ли ты забыл о нем, – произнес он. – Что ж, Тэм… – он остановился и тяжело вздохнул. Казалось, ему очень трудно начать разговор о том, о чем он хотел бы поговорить. Но я уже был достаточно опытен и владел теперь всем необходимым, даже терпением. Я ждал. – У нас имелось достаточно времени, чтобы посмотреть, как развернутся события, и, как мне кажется, ты оказался прав и в то же время не прав.
– Не прав? – повторил я.
– Ну да, – произнес он. – По твоей теории, именно экзотиканские миры собирались уничтожить культуру Содружества на Гармонии и Ассоциации. Но посмотри-ка, какие события развернулись с тех пор.
– О? И какие же? – спросил я. – Например?
– Ну что ж, – заговорил он, – к нынешнему моменту уже почти целое поколение понимает, что фанатизм Содружества – случаи беспричинной жестокости, вроде той резни, в которой погиб твой шурин три года назад на Новой Земле являлся основной причиной поворота общественного мнения на тринадцати других мирах против них. Вплоть до такого положения, когда они утратили бы возможность предоставлять своих солдат в качестве наемников. Но любой человек, даже наполовину слепой, мог разглядеть бы, что они – Содружество – вели себя так только потому, что они таковы на самом деле. И нельзя за это винить экзотиканские миры.
– Нет, – подтвердил я. – Я думаю, что нельзя.
– Ну конечно же. – Он снова отпил из своего бокала, на этот раз более умиротворенно. – Думаю, вот почему я так сомневался, когда ты рассказал мне о том, что экзотиканские миры собираются разделаться с Содружеством. Это прозвучало как-то не так. На затем оказалось, что именно войска Содружества и поставляемое им снаряжение поддерживали революцию Голубого Фронта на Святой Марии, точнехокько на заднем дворе Экзотики, у солнц Проциона. И я должен признать, что, похоже, что-то происходило между Содружеством и Экзотикой.
– Благодарю вас, – произнес я.
– Но Голубой Фронт долго не протянул, – продолжил он.
– Похоже, сначала он обладал весьма широкой поддержкой народа, – заметил я.
– О да, да. – Пирс взмахом руки отмел мое возражение. – Но ты сам прекрасно знаешь, как бывает в таких ситуациях. Всегда имеется повод к драке там, где дело касается более богатого, удачливого соседа – живущего либо в соседнем доме, либо на соседнем мире. Все дело в том, что жители Святой Марии неизбежно должны были вскоре разобраться в Голубом Фронте и скинуть его. И снова сделать его нелегальной партией. Это неизбежно должно было произойти. Кроме того, этих людей из Голубого Фронта в общем было немного. К тому же, большинство из них оказалось просто чокнутыми. И кроме того, Святая Мария просто не может существовать сама по себе, ни в финансовом плане, ни в каком-либо еще, постоянно находясь в тени двух богатейших миров, вроде Мары и Культиса. Всей этой истории с Голубым Фронтом суждено было провалиться. И любой посторонний мог увидеть это.
– Я тоже так думаю, – заметил я.
– Ты это знал! – воскликнул Пирс. – Только не говори мне, что кто-нибудь с такой способностью мог не увидеть всего этого еще вначале, Тэм. Но чего не заметил я – и, очевидно, ты тоже – так это того, что как только Голубой Фронт будет скинут, Содружество направит оккупационные силы на Святую Марию, чтобы подкрепить свое требование к законному правительству об уплате за помощь, которую они предоставили Голубому Фронту. И по условиям договора о взаимопомощи, которое всегда существовало между экзотикан-скими мирами и законным правительством Святой Марии, Экзотике ПРИШЛОСЬ бы ответить на зов о помощи Святой Марии, чтобы изгнать оккупационные силы Содружества. Так как, Святая Мария просто не может уплатить ту сумму, которую потребовало бы Содружество.
– Да, – подтвердил я. – Я предвидел и это. Пирс бросил быстрый взгляд на меня.
– Вот как? – спросил он. – Так как же ты тогда мог думать, что…
Он неожиданно замолчал, задумавшись.
– Все дело в том, – спокойно заговорил я, – что экспедиционные силы, присланные с Экзотики, без особого труда загнали войска Содружества в угол и окружили их. А сейчас, на время зимнего сезона они прекратили наступление. И если только Старейшина Брайт и его Совет не пришлют подкреплений, те подразделения, которые сейчас находятся на Святой Марии, возможно, вынуждены будут сдаться в плен войскам Экзотики этой весной. Правда, они не могут позволить себе вызвать подкрепления, но так или иначе, им придется это сделать…
– Нет, – произнес Пирс, – они этого не сделают. Он странно посмотрел на меня.
– Мне кажется, ты собираешься утверждать, что вся эта ситуация явилась маневром Экзотики для того, чтобы дважды «пустить кровь» Содружеству. Первый раз – за их помощь Голубому Фронту, и второй – в расплату за подкрепления.
Внутренне я улыбнулся, ибо сейчас он как раз подошел к тому самому пункту, которого я намеревался достичь три года назад. Только я спланировал так, что ОН должен был сообщить это МНЕ, а не я – ему.
– Разве не так? – удивленно спросил я.
– Нет, – взволнованно произнес Пирс. – Совсем наоборот. Брайт и его Совет намереваются оставить свои экспедиционные силы, чтобы их либо захватили, либо уничтожили. И результат будет именно тот, о котором ты собирался утверждать перед лицом тринадцати миров. Это касается важного принципа, что с любого мира можно требовать выкуп за долги, унаследованные его обитателями, – принципа жизненно важного, хотя и не признанного законным, – и являющегося частью межзвездной экономической структуры. Но экзотиканские миры, победив Содружество на Святой Марии, таким образом, отвергли бы его. Тот факт, что экзотиканские миры связаны соглашением со Святой Марией и обязаны прийти на помощь в ответ на призыв о таковой, ничего не меняет. Брайту лишь нужно будет обратиться за помощью к Цете, Ньютону или даже всем мирам, имеющим жесткую контрактную систему, чтобы сформировать группу, которая поставит Экзотику на колени.
Он замолчал и уставился на меня.
– Теперь ты видишь, к чему я веду? Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что ты прав и не прав одновременно – насчет твоего предположения о вендетте между Содружеством и Экзотикой? ТЕПЕРЬ-ТО ты видишь, как ты ошибался? – спросил он.
Я намеренно, прежде чем ответить, посмотрел на него долгим, пристальным взглядом.
– Да, – ответил я, кивнув головой. – Теперь мне понятно. Вовсе не экзотиканские миры хотят разделаться с Содружеством. Это Содружество хочет расквитаться с Экзотикой.
– Именно! – воскликнул Пирс. – Богатство и специализированные познания Экзотики являются стержневыми в ассоциации миров со свободной контрактной системой, и они позволяют им противостоять торговле опытными, обученными работниками, как мешками с зерном, что дает силу мирам, имеющим жесткую контрактную систему. И если экзотиканские миры будут сломлены, баланс силы между двумя группами будет нарушен. И только этот баланс позволял нашему Старому Миру Земли находиться несколько в стороне от обоих групп. А теперь она будет вовлечена в одну из этих групп. И тот, кто заполучит ее, будет контролировать НАШУ Гильдию и непредвзятость нашей Службы Новостей.
Он замолчал и откинулся назад, словно опустошенный. Через некоторое время снова выпрямился.
– И ты знаешь, в какую группу попадет Земля, если победит Содружество, – произнес он. – В группу с жесткой контрактной системой. И тогда – где мы тогда окажемся, Тэм? Мы, в Гильдии?
Я бросил ответный взгляд на него, ничего не отвечая, а давая ему время на то, чтобы он поверил в силу своих слов для меня. Но в действительности я уже ощущал первый, пока еще слабый привкус своей мести. Вот теперь он и пришел к той самой точке, к которой я намеревался с самого начала подвести его. К такому положению, когда показалось бы, что Гильдия окажется перед перспективой либо уничтожения ее высшего принципа – непредвзятости, заставляющего ее принять сторону противников Содружества, либо ее неминуемого захвата этой партизанской группой миров с жесткой контрактной системой, к которой принадлежало и само Содружество. Я позволил ему немного подождать и почувствовать себя несколько безнадежно. Затем я медленно начал ему отвечать.
– Если Содружество может уничтожить экзотиканские миры, – произнес я, – тогда, возможно, и экзотиканские миры с таким же успехом могут уничтожить Содружество. Любая ситуация, подобная этой, должна иметь возможность равновероятного развития в ту или иную сторону. Допустим, если я мог бы отправиться на Святую Марию, в преддверии весеннего наступления и использовать свое умение разбираться в ситуации немного глубже, чем другие, это могло бы помочь разрешению ситуации в ту или иную сторону без компрометации нашей непредвзятости.
Пирс уставился на меня, лицо его слегка побледнело.
– Что ты хочешь этим сказать? – наконец спросил он. – Ты не можешь так просто встать на сторону экзотиканских миров. Ты же не это имеешь в виду?
– Конечно же, нет, – ответил я. – Но я легко мог бы заметить нечто, что они могли бы использовать как преимущество, чтобы выбраться из сложившейся ситуации. Естественно, никакой гарантии успеха здесь нет. Но иначе, как вы уже сказали, какова же тогда наша позиция?
Он помолчал. Затем потянулся за своим бокалом, стоящим на столе. И когда он его взял, рука его слегка дрожала. Требовалось немного усилий, чтобы понять, о чем он думал. То, что я предлагал, являлось нарушением духа закона о непредвзятости Гильдии, если и не его буквы. В этом случае мы принимали определенную сторону, но Пирс похоже, считал, что во имя блага Гильдии мы как раз и должны сделать именно это, пока выбор все еще находился в наших руках.
– У вас есть реальное свидетельство того, что Старейшина Брайт решил оставить свои оккупационные силы в окружении, отрезанными, в каковом положении они сейчас и пребывают? – спросил я, пока он молчал. – Можем ли мы с уверенностью утверждать, что он не пошлет подкреплений?
– У меня на Гармонии есть люди, которые как раз сейчас и занимаются поисками подобных доказательств… – Загудел видеофон, стоявший на столе, прерывая его. Он нажал клавишу, и на зажегшемся экране показалось лицо Тома Лэссири, его секретаря.
– Сэр, – произнес Том. – Вызов из Конечной Энциклопедии. К журналисту Олину. От мисс Лизы Кант. Она утверждает, что дело исключительной важности.
– Я отвечу, – произнес я в тот момент, когда Пирс согласно кивнул головой. Ибо сердце мое так и прыгнуло в груди по причине, в которой у меня не имелось времени разобраться. Экран на мгновение засветился ровным светом, затем на нем появилось лицо Лизы.
– Тэм! – воскликнула она без всякого приветствия. – Тэм, скорее приезжай. Марк Торри застрелен террористом! Он умирает, несмотря на все, что стараются сделать врачи. И он хочет поговорить с тобой – с тобой, Тэм, пока еще не слишком поздно! О, Тэм, поторопись! Поторопись, как можешь!
– Еду, – ответил я.
И я побежал. На этот раз у меня не оказалось времени ответить себе, почему я так мгновенно прореагировал на ее вызов. Звук ее голоса словно вышвырнул меня из кресла и понес прочь из офиса Пирса, словно какая-то могучая гигантская рука, обнявшая меня за плечи. Я просто вскочил и побежал.
