Текст книги "В объятиях камня (СИ)"
Автор книги: Глория Эймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 17. Суд
– Уважаемый суд! Повторяю, у меня нет никаких претензий к моей супруге, – твёрдо сказал Брилеус. – Ее отъезд с бродячим цирком на следующий день после заключения брака был нашим совместным решением. Я лишь прошу, чтобы нам позволили уйти отсюда вместе.
– Это уж нам решать, когда и как вы уйдете, – перебил судья. – Случай-то не рядовой! Итак, ваши показания внесены в протокол, теперь заслушаем следующего…
Одного за другим вызывали всех, кто имел хоть какое-то отношение к моему побегу. Хуже всех пришлось Илвоту – его как привели в кандалах, так и оставили в них сидеть.
Заседание уже шло больше двух часов, но окончательное решение не спешили выносить.
На заседании также был какой-то министерский чин по фамилии Беруф, пожилой, обрюзгший маг-менталист, с недовольными складками в уголках рта и высокомерным взглядом. Даже судья обращался к нему с заметной долей почтения. Как только этот Беруф появился в зале суда, Брилеус совсем сник – видимо, его присутствие грозило новыми неприятностями.
«Что же я натворила…» – неотступно вертелась в голове мысль.
Только бы для Бри это не имело фатальных последствий! Да и вольный маг тоже не заслужил тюрьмы…
Теперь я отчетливо понимала: с самого начала идея похищения была провальной. Как только отец понял, что мы ускользнули в глушь, он обратился к старым проверенным друзьям, надавил на нужные рычаги… Имея влияние и связи даже при королевском дворе, нетрудно быстро вычислить, куда могла деться беглянка вроде меня, разослать вооруженные отряды и найти в течение суток.
Время шло, и вызвали Илвота. Он был напуган, но старался держаться бодро, даже с некоторым вызовом и удалью.
– Итак, все подтвердили твою личность, – сказал судья. – Вольный маг, значит?
– Вроде того…
Судья повел бровью. Тотчас стоявший рядом конвоир дал Илвоту легкий подзатыльник, и тот поспешно уточнил:
– Да, ваша честь!
– Ты утверждаешь, что выкрал девицу Леатиду Брирге по поручению ее супруга?
– Да.
В зале волной прошло перешептывание.
– Совершал ли ты какое-либо насилие в отношении Леатиды Брирге?
– Вот еще! – возмутился Илвот. – Да она сама кого хочешь изнасилует!
С разных сторон раздались смешки. Я взглянула на отца – тот нахмурился, читая какие-то документы, и даже будто не слышал, что говорил вольный маг. Но я была уверена: каждое слово достигает его слуха и остается в памяти.
Замяв мимолетную ухмылку, судья продолжил задавать вопросы. Илвот отвечал, не сбиваясь. Он рассказал в точности, как все происходило, но ответы, похоже, нисколько не повлияли на мнение судьи.
Заслушав показания всех, включая мою горничную Мирелту (она тоже рассказала лишь то, что видела, не приврав ни слова), судья с помощниками удалился на совещание. А я подошла к отцу:
– И что теперь? Что будет с ними?
Отец молча сложил документы, убрал в папку и медленно завязал тесемки. Затем глубоко вздохнул:
– Невозможно втихую замять дело, раз тебя пришлось искать с королевской гвардией. Я бы с удовольствием просто отвез тебя домой. Но увы!.. Леа, ты сама довела до этого суда всех нас. Ты хоть понимаешь?
– Понимаю. Сожалею. Раскаиваюсь, – сдержанно ответила я. – Но важны не мои переживания, а что будет с парнями.
– Скорее всего, твой «как бы муж» отделается штрафом. Ему повезло, что сохранил свидетельство о заключении брака. Хотя оно, как видишь, не имеет никакой силы, зато отчасти оправдывает его поведение. А воришка получит по всей строгости.
– А конкретно?
– В лучшем случае десяток-другой лет в темнице. Чтоб неповадно было похищать девиц из благородных семей.
– А в худшем?
– Пойдет на виселицу. Насколько я знаю, магов тоже казнят, хотя это и редкое событие.
От волнения у меня застучало в висках. Нужно что-то делать!
– Отец, пожалуйста! – я схватила его за рукав. – Они просто помогали мне, ты же знаешь!
– Они перешли границы допустимого. И сейчас я не могу ничего сделать. Даже если бы захотел помочь.
Судья с помощниками вернулся. Зал затих, ожидая решения.
– В свете предоставленных доказательств и необычности ситуации, когда временный пробный брак был заключен между магом и магиссой, происходящей из семьи людей… – судья набрал побольше воздуха и объявил: – Решено следующее: брак считается недействительным, а документ о заключении оного подлежит уничтожению.
Бри всплеснул руками и растерянно посмотрел на меня. Затем все взгляды обратились на Илвота.
– Что касается главного организатора похищения девицы… – судья подчеркнул интонацией это слово, напоминая лишний раз, что брак недействителен, – девицы Леатиды Брирге из дома ее отца, то он приговаривается к заключению на пятьдесят лет в королевской темнице как особо опасный преступник магического происхождения.
Беспомощно вцепившись ногтями в деревянную балку, служившую разграничителем между публикой и судом, я стояла, переводя дыхание. Как же так?! Пятьдесят лет тюрьмы за мой бунт против родителей?
– Ну как так-то?! – неуверенно протянул Илвот, ссутулился и больше ничего уже не произнес.
– Слово предоставляется магистру Беруфу, – судья почтительно протянул руку в сторону министерского чина.
Тот поднялся со своего места и брезгливо окинул взглядом зал:
– Сообщаю, что в свете произошедших событий будет пересмотрен контракт с магистром Брилеусом. Если его действия на основании внутреннего расследования будут признаны порочащими звание министерского работника, то он будет уволен со своей должности без права в дальнейшем заниматься профильной магией, то есть ментально-переговорной. На текущий момент на магистра Брилеуса налагается штраф, и он отстраняется от всех текущих дел…
– Леа, едем домой, – отец тронул меня за рукав. – Здесь больше нечего делать. Дальше будет всяческая бюрократия, не имеющая к нам отношения.
Почти не разбирая дороги из-за стоящих в глазах слез, я пошла следом за отцом.
Двери здания суда захлопнулись так громко, словно отсекли всякую надежду на спасение.
Глава 18. Решение
В карете мы с отцом сели рядом, а напротив – моя горничная, что давала показания на суде. Мирелта за всю дорогу ни слова не проронила, только перебирала воланы своей юбки, почтительно опустив глаза. Но когда мы поднялись, чтобы выйти возле дома, она на мгновение взглянула на меня, и сразу стало ясно: она и осуждает, и восхищается моим поведением.
«Учудила молодая госпожа, ничего не скажешь!» – читалось в ее взгляде.
Интересно, а как бы она поступила на моем месте? С этой мыслью я поднялась по ступеням дома следом за молчаливым отцом.
Дома нас встретила мама. Она выглядела уставшей и расстроенной, всем видом являя живой упрек. Ничего не говоря, она с поджатыми губами посмотрела мимо меня и прошла в гостиную. Отец пошел за ней. Закрыв дверь, родители принялись что-то обсуждать, а я села на кухне вместе со слугами, только чтобы не быть в одиночестве. Выдержать тишину мне сейчас было не по силам.
Служанки болтали, делились сплетнями, Мирелта налила мне крепкого чаю со сливками, и понемногу весь кошмар последних дней перестал давить так безысходно. Нужно подать апелляцию и вызволить Илвота. Нужно как-то восстановить доброе имя Бри… Нужно обязательно! Я придумаю, как это сделать, но сейчас я слишком растеряна и расстроена происходящим…
Никто даже словом не обмолвился о произошедшем, но и без того было понятно – они с удовольствием обсудят и перемоют всем косточки, как только я уйду с кухни. Говорили о соседях, о ценах на фрукты и прочих мелочах, не имеющих значения для меня, но важных для остальных.
– …А я ему и говорю: если такую мелкую кислую магонию ты продаешь по две монеты за лукошко, то уж хотя бы не обвешивай! Я ведь проверяю на хозяйских весах, когда возвращаюсь с рынка! – рассказывала кухарка. – Вы бы видели, как у него морда покраснела!
– Прямо так и сказала?! – восхищенно переспросила одна из молоденьких горничных. – А он что?..
– Да ничего. Разозлился, но пару горстей в лукошко добавил. Он же знает, у кого я работаю, не хочет ссориться, – с ноткой самодовольства ответила кухарка.
Мирелта едва заметно указала ей на меня глазами, мол, лишнего о хозяевах не сболтни, но кухарка отмахнулась:
– Да все знают, что с господами Брирге лучше не связываться, себе дороже выйдет!
– А если связаться, что будет? – спросила я.
Осекшись, кухарка поразмышляла немного, а потом выдала откровенным тоном:
– Ваша папенька человек упрямый да настойчивый. Все сделает, как ему надо, и никого не спросит. У таких людей хорошо работать, все по-честному – и жалованье, и порядок в доме. Вот только ссориться с ними упасите все боги! В пыль сотрут и не спросят, как звали…
Мирелта сделала предостерегающий жест, но я тоже отмахнулась:
– Да пусть уж говорит! Интересно знать, в какой семье я, оказывается, выросла…
– А вы, молодая госпожа, такая же упрямая, как ваш папенька, – рассмеялась Мирелта.
– Это ты после недавних событий так решила?
– Ха! А то я вас в детстве не видела! Если какая игрушка понадобилась – умри, но достань! Встанет, руки в бока упрет и давать топать… – Мирелта изобразила это так живо, что остальные слуги рассмеялись.
Мирелта была старше меня на десяток лет и работала в нашем доме с самой юности. И вот я наконец-то доросла до того, что даже она видит разницу между упрямым ребенком, которым я была, и мной нынешней, иначе не обсуждала бы так легко прежние мои выходки.
«А это может пригодиться…» – подумала я, хотя еще слабо представляла, как сделать свою горничную надежным союзником – ведь жалованье ей платил мой отец, и только он мог требовать предельной честности.
После слов Мирелты слуги немного расслабились и перестали разговаривать с оглядкой на меня. Беседа потекла по привычной колее, они уже не обращали внимания на нового слушателя, а я пыталась тем временем взглянуть на свои проблемы иначе и найти хоть какие-то возможности все решить.
Поздно вечером отец заглянул на кухню:
– Леа, к тебе гость. Но только на пять минут! И учти, я тут рядом, так что давай без твоих фокусов.
Ничего не понимая, я вышла в гостиную. Там меня ждал Брилеус!
– Как ты?! – я бросилась к нему. – Прости меня, Бри!
– Да все будет в порядке, не переживай, – Бри обнял меня. – Пусть я и не из самых богатых людей в Имоледо, все же кое-какие связи тоже имею. Дядя позаботился, хоть и ругался, и грозил, что больше никогда не будет помогать, если еще так отличусь.
– И что с тобой будет?
– Ничего особенного. Просто оштрафуют – будут удерживать приличную сумму с жалованья весь год. Никто меня увольнять не собирается. Хотя этот гад Беруф и настаивал.
– Какую сумму с тебя вычтут?
– Неважно. Кстати, я внес залог за Илвота, и его выпустили на сутки.
– Разве можно вносить за осужденных на такой срок?
– Можно, если вносит сотрудник министерства. Конечно, через сутки и след его простынет. Сейчас он удирает подальше со своими циркачами.
– Ты больше не увидишь этих денег…
– Знаю. Но он не заслуживает такого сурового наказания.
– Бри, мне так жаль, что я втянула тебя во все это! Клянусь, я все отдам. С каждой зарплаты буду отдавать…
– Успокойся, у меня в министерстве неплохое жалованье. Голодать точно не буду. А если и буду – мне полезно, – Бри хлопнул себя по животу.
– Мне так стыдно, – слезы навернулись на глаза сами собой. – Ты рисковал не только деньгами, но и карьерой, и репутацией…
– Знаешь, Леа… – Бри усмехнулся. – Есть в тебе что-то, заставляющее бежать и спасать тебя по первому зову. Уверен, ты и в Асхаине не пропадешь. Все будет хорошо! Удачи!
Обняв на прощание моего лучшего друга, я вернулась в комнату, где уже все было готово к отъезду.
Все обошлось. Можно выдохнуть. Никто почти не пострадал, а деньги я Брилеусу возмещу. В конце концов, как говорит отец, это всего лишь деньги.
И стоило чувству вины поутихнуть, как я ощутила досаду. Хватит мне уже валить с больной головы на здоровую! Больше ни у кого не попрошу помощи! Решу свои проблемы сама, не втягивая друзей.
Пора взрослеть. И если я действительно такая же упрямая, как мой отец – посмотрим, кто победит в этом противостоянии!
Глава 19. Гарига
Три экипажа и пять повозок со скарбом не могли двигаться быстро. Растянувшись по дороге, мы ехали бесконечно долго. С каждым днём пути становилось всё жарче.
На границе с Асхаином нас встретил отряд вооружённых всадников с полуприкрытыми накидками лицами. Переговорив с отцом на асхаинском наречии, они тронулись с нами вместе. Отец объяснил, что это наша охрана, и хорошо бы нам с мамой больше не отодвигать занавески на окнах экипажа, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
Несколько дней дороги по жаре выбили из отца привычную уверенность в том, что он всё держит под контролем. Но он старался не подавать виду, с наигранным воодушевлением показывая места, что посещал в молодости.
Когда за окном вместо лесов и лугов потянулись пустоши, поросшие кустарниками, похожими на хворост, отец с удовольствием отметил:
– Вот и гарига началась!
Я уже знала, что так называют выжженные солнцем пустоши с редкими кустарниками, но впервые увидев их, поразилась: как вообще можно жить среди этих бесплодных земель?
Окрестности Имоледо с их буковыми лесами и холмами стали мне ещё дороже в тот же миг, когда горячий ветер ворвался в окно экипажа.
– Пора надеть вуали! – обрадованно сказала мама, как будто только и ждала повода примерить новую ткань.
Вуаль должна была крепиться на голове с помощью небольшой диадемы, и мне пришлось повозиться, пока вуаль не разместилась по-настоящему удобно.
– Мне обязательно её всегда носить? – спросила я отца.
Не дожидаясь его ответа, мама сразу начала уговаривать меня:
– Да тебе понравится! Она защищает от местного солнца, от ветра с песком. Потом так привыкнешь – даже дома носить будешь!
– Вот это вряд ли, – заметила я. – Отец, ты как считаешь?
– Я считаю, что нужно уважать обычаи места, куда приходишь в качестве гостя. Не нужно выделяться среди прочих, и будет меньше проблем. Многие мужчины в Асхаине не видели женщин без вуали, для них это всё равно, что для лагледорцев увидеть посреди улицы даму с неприкрытой грудью. Леа, ну зачем тебе лишние трудности?
Отвернувшись к окну, я смотрела на плывущую мимо гаригу. Вуаль оказалась достаточно плотной, чтобы скрыть моё выражение лица. Что же, буду искать плюсы в сложившейся ситуации.
И тут мы резко остановились. Впереди раздались крики, затем звуки ударов.
– Что это? – испуганно заметалась мама. – Нас что, грабят? Леам, сделай же что-нибудь!
– Не дёргайся, наша охрана сама разберётся, – сухо ответил отец.
Словно в подтверждение его слов, шум утих. Мимо пронеслось несколько всадников. Один из всадников придержал коня возле экипажа. Нижнюю часть его лица скрывала повязка – должно быть, мама отчасти права, в этой пыли без вуали никак. Но даже под пёстрым шёлком угадывался острый профиль. Должно быть, всадник почувствовал, что я за ним наблюдаю. Вдруг повернувшись, он резанул по экипажу взглядом карих глаз, и я невольно отодвинулась от окна. Пришпорив коня, он умчался следом за остальными.
Когда пыль осела, точно так же, без предупреждения, наш караван снова тронулся в путь. С нами поравнялся главный охранник. Перекинувшись с ним парой фраз на асхаинском, отец удовлетворённо откинулся на подушки:
– Всё в порядке, это их личные трения с местными. Спорили, кто отвечает за нашу безопасность.
– Поделили?
– Да. Запомни, Леа, всегда можно договориться! Вопрос только в цене…
Усмехнувшись под вуалью, я перевела взгляд на каменистые склоны за окном. Кустарники будто несколько лет не видали ни капли воды с неба. Странные растения, похожие на большие утыканные шипами подушки, теснились в щелях между плоскими камнями. Редкие пучки бледных цветов среди сероватых листьев выглядели усохшими на корню. Всё казалось выцветшим и тусклым от жары; единственным ярким пятном было синее небо с испепеляюще жарким солнцем над нами.
– Ты хоть понимаешь, о чём местные говорят? – вдруг спросил отец.
– Нет.
– Вас в Хальторне разве языкам не обучали?
– Отец, я же говорила, курс асхаинского языка читался как предмет по выбору, – устало ответила я.
В этом был весь отец: он каждый год спрашивал, выучила ли я асхаинский, напоминая, что у него куча торговых связей с Асхаином, и что было бы неплохо иметь под рукой ещё кого-нибудь, знающего язык. Из одного духа противоречия я принципиально не прикасалась к учебнику асхаинского языка.
– И что, ты его не выбрала?
– Я тогда записалась на «Историю Теспора», – повторила я ответ, что уже несколько лет отец от меня выслушивал, тотчас забывая.
Вот куда бы я с удовольствием съездила! Магические острова к западу от Лагледора, где магов в разы больше, чем обычных людей. Там точно не будут презрительно говорить, что без магии можно прожить. Там меня бы принимали такой, какая я есть… А вместо этого я глотаю пыль посреди высушенной солнцем гариги.
Да закончится чёртова дорога или нет?!
И в ответ моим мыслям отец привстал, оживлённо выглядывая в окно:
– А вот и Сорда! Наконец-то!
Глава 20. Сорда
Город Сорда – столица Асхаина – лежал в большой низине среди каменистых холмов. Как только мы миновали городские ворота, на нас обрушилась пестрота и шум. Всюду я видела непривычную избыточность: слишком много людей на улицах, яркая и вычурная одежда, громкие разговоры, резкие запахи и всепроникающее горячее солнце. Слишком то, слишком это – всё было «слишком»… И в этой избыточности мне предстояло жить.
Мужчины, одетые в пёстро-полосатые балахоны, женщины под разноцветными вуалями, иногда почти непрозрачными, до земли – везде чужой облик, чужая речь. Не успев прибыть в Сорду, я уже чувствовала себя выброшенной на берег рыбой, что жадно хватает воздух губами, но всё равно задыхается.
Экипаж медленно двигался среди уличной толпы, а вокруг текла незнакомая жизнь. Женщины из-под вуалей бросали взгляды по сторонам, пробираясь семенящими шажками в сутолоке, а мужчины откровенно разглядывали их, что-то говоря вслед. Такой неприкрытый интерес был для меня внове. По обычаям Лагледора мужчина и женщина в большинстве случаев имели равное право выражать свой интерес, разве что у простых смертных считалось, что женщине приличествует большая скромность. Но все, в общем-то, держали себя в рамках приличия. А в Асхаине бросалось в глаза молчаливое непротивление женщин и напористость мужчин.
Несколько молодых парней проводили взглядом наш экипаж, причмокивая вслед.
– Леа, отодвинься от окна, – брезгливо сказала мама. – Не хватало, чтобы всякие мутные личности на тебя заглядывались.
– Да успокойся, – хмыкнул отец. – Обычаи здесь таковы, что все эти выпады ничего не значат. У асхаинцев, понимаешь ли, несколько иное понимание межполовых отношений. Для любого местного мужчины здесь почти неприлично быть невозбуждённым в присутствии дам.
– Фу, что ты говоришь, Леам?! – возмутилась мама. – Да ещё и при ребёнке! Леа, не слушай!
– Ребёнок уже и не такое знает, – рассмеялся отец.
Мы встретились взглядами, и я поняла, что он давно догадался, почему я отказалась от освидетельствования врачом. Конечно, человек, достигший в делах добычи и торговли драгоценными камнями таких высот, должен быть проницательным, чтобы предугадывать действия других. Выходит, меня взяли на испуг! Просто переиграли, когда я была уверена, что перевес на моей стороне…
Интересно, знает ли мама? Она увлечена собой настолько, что вряд ли заметит, даже если я прямо в дом приведу любовника. Но отец мог сказать… Хотя нет, маму он тревожить своими догадками не будет, нам же дороже выйдет. Значит, обсуждений моего поведения не предвидится. Я попыталась сделать невинное лицо, но не удержалась и отвела глаза. Проклятые законы, проклятая несвобода… Скорее бы вернуться в Имоледо!
Экипаж остановился у дома с белыми стенами, какие были у большинства зданий в Сорде. Крошечные окна, похожие на бойницы, начинались на высоте двух человеческих ростов.
Отец распорядился перенести наши вещи внутрь. Слуги распахнули огромную дверь, обитую пластинами металла. Хлопнув дверцей экипажа, мы вышли и немного замешкались на пороге. Из двери тянуло даже не прохладой, а почти могильным холодом.
– Погреб какой-то, – неодобрительно заметила мама, поправляя на плечах накидку. – Ничего получше не было?
– Вполне хороший дом, – отмахнулся отец.
– Когда мы ездили сюда в прошлый раз…– с упрёком начала мама.
– В прошлый раз Леа ещё не родилась, – перебил отец. – Не хочу, чтобы местные молодцы лазали к нам на балкон.
Демонстративно вздохнув, мама прошла в двери, я за ней. Резкая прохлада заставила вздрогнуть, но всё равно это было лучше, чем запекаться в жаре, что царила на улице. Нижняя галерея дома, шедшая по кругу, была довольно тёмной из-за отсутствия окон, зато нашему взгляду открылся залитый солнцем внутренний дворик с фонтаном, от которого и шла эта резкая свежесть.
– Намного лучше, чем я думала, – заметила мама и сразу направилась к фонтану, чтобы умыться. – Выбери себе комнату, Леа, чтобы вещи сразу занесли, куда нужно!
Поднявшись по лестнице на второй этаж дома, я внимательно осмотрела все комнаты, шедшие так же по кругу. В большинстве окна, выходившие на улицу, были совсем крошечные, а окна во двор – вполне обычного размера. Похоже, здесь всегда готовы к осаде. У них сосед на соседа войной ходит, что ли?
В итоге я выбрала единственную комнату с наружным окном чуть большего размера, в которое был виден уличный перекрёсток. При желании я бы даже могла вылезти через него, если понадобится. Большая кровать и туалетный столик занимали треть комнаты, остальное пространство быстро заполнилось сундуками и тюками. Горничные приступили к разбору, а я вышла прогуляться по нижней галерее.
Через широкие внутренние окна была слышна ссора родителей.
– Всё в пыли! – со слезами в голосе причитала мама. – Что я надену, если абсолютно всё покрыто пылью?!
– Да уймись уже, перестирают и выгладят, не всё сразу! – в голосе отца слышалось раздражение.
– А сейчас мне прикажешь голой ходить?!
– Походи, если это поможет тебе остыть!
Мама, вытирая слёзы руками, выбежала к фонтану в нижней рубашке и демонстративно легла на широкую деревянную скамью.
– Мам, все устали, не надо нагнетать ещё сильнее, – сказала я.
– Ты вся в отца, – с упрёком ответила она. – Такая же бесчувственная! Думаешь только о себе!
Чтобы не попадать под раздачу, я вернулась в свою комнату. Действительно, багаж ужасно перепачкался во время пути, но я, в отличие от мамы, не видела в этом повода для истерики. Дождавшись, когда горничные протрут и разложат вещи на туалетном столике, я скинула платье и улеглась на кровать.
Шёлковое покрывало приятно холодило кожу. Монотонный шум с улицы вгонял в сон. И здесь мне предстоит прожить целый год… Какая тоска…
Настроение было далеко не радостным, но разомлевшее от жары тело, напротив, не поддавалось моему унынию. В голове неотвязно мелькали мысли о том, что было бы неплохо найти себе тайного любовника, чтобы хоть как-то скрасить моё пребывание здесь. Они думают, я подчинюсь, если меня запереть? Как же! Я буду делать то, что захочу, и никто мне не помешает!
