Текст книги "Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Книга III"
Автор книги: Глеб Носовский
Соавторы: Анатолий Фоменко
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)
Мы отдаем себе отчет в том, что содержание настоящего раздела может вызвать у читателя определенную психологическую дискомфортность, поскольку изложенное в нем противоречит привитой нам с детства картине взаимоотношений между Востоком и Западом. Грубо, но довольно точно эту традиционную картину можно выразить в следующей формуле: «Просвещенный свободный Запад и отсталый рабский Восток». В этом противопоставлении к Востоку обычно относят и Русь.
Но даже в романовскую эпоху существовал и другой взгляд на отношения между Западом и Востоком. Он обычно преподносится как исполненный курьезов и парадоксов, хотя на самом деле куда более верный, чем тот, который веками вдалбливался в умы людей скалигеровской наукой. Мы имеем в виду воззрения славянофилов. По крайней мере, некоторых из них.
В этой связи напомним читателю о работах известного ученого и писателя А.С. Хомякова. В предисловии к современному (1994 год) двухтомному изданию его трудов говорится следующее: «Алексей Степанович Хомяков родился в Москве, на Ордынке… 1 мая 1804 года. Он происходил из старинной русской дворянской семьи, в которой свято сохранялись и дедовские грамоты, и родовые рассказы „лет за двести в глубь старины“. О пращурах, которые… еще с XV века… со времен Василия III, верою служили государям московским ловчими и стряпчими». А.С. Хомяков получил блестящее образование. Его учителями были известные профессора своего времени.
«К 1819 году относится его первый собственный литературный труд: перевод тацитовской „Германии“ (позже опубликованный в „Трудах Общества любителей российской словесности при Московском университете“)».
«Он… увлекался техникой, изобрел паровую машину „с сугубым давлением“ (и даже получил за нее патент в Англии), а во время Крымской войны – особое дальнобойное ружье и хитроумные артиллерийские снаряды. Он занимался медициной и много сделал в области практической гомеопатии… Он открывал новые рецепты винокурения и сахароварения, отыскивал в Тульской губернии полезные ископаемые».
«И восторженные почитатели, и многочисленные недруги его безусловно сходились в одном: Хомяков был „тип энциклопедиста“ (А.Н. Плещеев), наделенный „удивительным даром логической фасцинации“ (А.И. Герцен). „Какой ум необыкновенный, какая живость, обилие в мыслях… сколько сведений, самых разнообразных… Чего он не знал?“ (М.П. Погодин). Иным недоброжелателям эта блестящая эрудиция казалась поверхностною и неглубокою».
Кто бы вы думали так не любил Хомякова? Главный историк того времени – С.М. Соловьев, многотомный труд которого по русской истории – это один из самых толстых слоев штукатурки, скорее даже бетона, покрывающего истинную картину истории Руси. А противопоставить А.С. Хомякову С.М. Соловьев мог лишь оскорбительные эпитеты: «самоучка», «дилетант». Что ж, когда нет аргументов, то переводят разговор в другую плоскость.
Как мы понимаем, недовольство С.М. Соловьева была вызвано тем, что А.С. Хомяков осмелился писать об истории совсем не то, чего хотелось «главному историку».
Как сказано в предисловии к двухтомнику трудов А.С. Хомякова, его интерес к истории был вызван «известной полемикой 1820-х годов об „Истории государства Российского“ Карамзина. Полемика эта охватила чуть ли не все круги творческой интеллигенции России, и одним из главных вопросов, который она поставила, был вопрос… о допустимости „художнического“… подхода к истории».
Но скорее всего, дело было вовсе не в «художничестве». Выход в свет книг Н.М. Карамзина сделал общеизвестной и придал официальный характер той фальшивой версии русской истории, которую незадолго до этого создали Шлецер, Байер, Миллер…
Для многих эта версия стала неожиданностью, причем именно в психологическом смысле. На Руси многие еще помнили кое-что из своей старой подлинной родовой истории. К их числу относился и Хомяков. По-видимому, его старые семейные предания не согласовывались с версией Шлецера-Миллера-Карамзина.
В этом заключался один из истоков известного в русской истории спора между западниками – по сути дела, последователями Шлецера-Миллера – и славянофилами.
Конечно, на стороне западников была скрытая, негласная поддержка правящей династии Романовых. Она выражалась, в частности, в том, что славянофилов фактически не допускали в официальную академическую историческую науку, которая существовала на казенные деньги и потому была несвободна.
Славянофилы же были свободнее в выражении протеста. Но зато естественно подпадали под уничтожающие обвинения в дилетантстве. А, кроме того, им был затруднен доступ к академическим, то есть государственным, архивам.
Слабость позиции славянофилов заключалась еще в том, что она была в основном «чисто отрицательной». Они не могли предложить своей законченной доктрины подлинной истории. Славянофилы лишь отмечали многочисленные противоречия шлецеро-миллеровской версии.
Из предисловия к двухтомнику: «Материалом для поисков стала у него всемирная история. Хомяков понимал сложность задачи… Хомяков держал в памяти сотни исторических, философских и богословских сочинений… Хомяков заявляет: господствующая историческая наука не в состоянии определить… действительные причины истории».
Хомяков об искажении русской истории западноевропейскими авторами.
А.С. Хомяков писал: «Нет такого далекого племени, нет такого маловажного факта, который не сделался бы… предметом изучения многих германских ученых… Одна только семья человеческая мало… обращала на себя их внимание… – семья славянская. Как скоро дело доходит до славян, ошибки критиков немецких так явны, промахи так смешны, слепота так велика, что не знаешь, чему приписать это странное явление… В народах, как и в людях, есть страсти, и страсти не совсем благородные. Быть может, в инстинктах германских таится вражда, не признанная ими самими, вражда, основанная на страхе будущего или на воспоминаниях прошедшего, на обидах, нанесенных или претерпенных в старые, незапамятные годы.
Как бы то ни было, почти невозможно объяснить упорное молчание Запада обо всем том, что носит на себе печать славянства».
Далее Хомяков отмечает, что о «произвольно причисленных к германскому корню» народах «ученые писали и пишут несметные томы; а венды (славяне! – Авт.) как будто не бывали. Венды уже при Геродоте населяют прекрасные берега Адриатики… венды вскоре после него уже встречаются грекам на холодных берегах Балтики… венды (генеты) занимают живописные скаты Лигурийских Альпов; венды борются с Кесарем на бурных волнах Атлантики, – и такой странный факт не обращает на себя ничьего внимания… И это не рассеянные племена, без связи и сношений между собой, а цепь неразрывная, обхватывающая половину Европы.
Между поморьем балтийских вендов и вендами иллирийскими – венды великие… Потом вудины русские, потом венды австрийские (Vindobona)».
И далее Хомяков приводит десятки примеров следов славянского племени венды, до сих пор рассыпанных по всей Западной Европе. Ограничимся лишь отдельными фактами, свидетельствующими о славянских корнях в Европе: город Вена, озеро Венетское, старое имя Констанцского озера, французская Вандея и т. д. и т. д.
А.С. Хомяков: «В земле вендов реки и города носят имена Себра, Севра, Сава… там еще пятнадцать городов и деревень носят имя Bellegarde (то есть попросту Белый город, Белгород – Авт.), которого нет в остальной Франции, и которое переведено словом Albi (то есть Белый – Авт.)». «В гетах и дакийцах хотят видеть немцев, назло барельефам, в которых так чисто выглядывает тип славянский».
Нет возможности привести здесь даже малую долю исторических и географических свидетельств такого рода, собранных А.С. Хомяковым. Отсылаем интересующихся подробностями к его работам.
Подводя итог, А.С. Хомяков подчеркивает, что если следовать западноевропейскому толкованию исторических свидетельств, то «мы должны прийти к простому заключению: „Не было-де в старину славян нигде, а как они явились и размножились – это великое таинство историческое“».
«Критики более милостивые, – делает вывод А.С. Хомяков, – оставляют славянам каких-то предков, но эти предки должны быть бездомники и безземельники; ни одно имя в местностях, населенных теперешними славянами, не должно иметь славянского значения; все лексиконы Европы и Азии должны представить налицо корни самые невероятные, чтобы ими заменить простой смысл простого слова. Не удалось уничтожить народы: стараются землю вынуть у них из-под ног».
Дон и Рона – старые славянские названия реки.
А.С. Хомяков задолго до нас указывал на важность Для понимания исторических летописей того обстоятельства, что слово «дон» в старорусском языке означало просто «река». Он писал: «Наш тихий, коренной, славянский Дон – корень почти всех речных названий в России, Днепра, Днестра, Двины, Дсны (Цны), Дуная, десяти или более Дунайцев, многих Донцев».
Выше в этой книге мы уже пользовались приведенным здесь наблюдением. А.С. Хомяков также отмечал, что известная река Рона в Западной Европе раньше называлась Ериданом, то есть – Ярым Доном. Таким образом, название «Рона», по мнению Хомякова, тоже славянское. Эго его замечание хорошо дополняет наше наблюдение, согласно которому Рона – это славянское название, означавшее водный поток, реку. Отсюда – «ронять слезы» и т. п.
По-видимому, река Рона, вытекающая из современного Женевского озера, раньше называлась Ярый Дон. То есть «бурная река» или «быстрая река». А потом стала называться – опять-таки по-славянски – Роной, то есть «потоком». Да и само Женевское озеро до сих пор на современных картах называется именем Леман = Leman, которое весьма напоминает бытующее у нас, в России, на Украине, слово лиман, означающее залив.
Хомяков заключает. «Этот факт, ясный для всех глаз, не заболевших от книжного чтения, и содержал бы даже доказательство, что жители устьев Дуная, Тимока, По и Роны были одноплеменниками, если б такая истина еще требовала новых доказательств».
Кто такие болгары?
А.С. Хомяков: «В защиту теории о перерождении народов обыкновенно приводят Болгар и утверждают: болгары теперь говорят по-славянски, глядят славянами, словом, они совершенные славяне. А в старину болгары принадлежали к турецкому или тибетскому или вообще желтому племени. Они переродились. Вникнем в основание этого заключения. Являются какие-то болгары в Европе на границе империи Византийской, которую потрясает их бурное множество. Они как-то кажутся сродни аварам и гуннам, с которыми их смешивают. Но они не авары и не настоящие гунны. Они тоже имеют какое-то сродство со славянами, но они не старожилы Славянин придунайской… Болгары пришли с Волги: это дело ясное».
В этом фрагменте Хомяков излагает точку зрения официальных историков относительно происхождения болгар. Он пытается объяснить допущенные так называемой наукой противоречия, но тут ему самому начинает мешать скалигеровская хронология: «На Волге Нестор знает сильное царство болгарское… Итак, болгары Дунайские, выходцы с берегов Волги, также были сродни туркам. Но Нестор писал не прежде XI века, а болгары являются на Дунае со всеми несомненными признаками славянства еще в IV-м».
Настал момент, наконец, все разъяснить.
Согласно нашей реконструкции тут все довольно ясно.
Болгары – это, скорее всего, волгары. То есть русские с Волги. Они двинулись на завоевание Европы в XIV веке н. э., а затем еще раз, в XV веке н. э., вместе с тюрками, – тоже с Волги. Они же – авары. Они же – гунны.
Среди них были и венгры, выходцы из «Великой Венгрии» за Волгой, то есть приблизительно из теперешней Удмуртии.
После завоевания XIV–XV веков болгары появились на Дунае, тюрки – в Турции, венгры – в Венгрии. Поэтому сегодня и не могут понять, кто такие болгары. То ли тюрки, то ли авары, то ли гунны, то ли славяне.
Хомяков о следах былого славянского завоевания в Западной Европе.
А.С. Хомяков в своих работах излагает собственные наблюдения относительно истории России и Западной Европы. Конечно, они субъективны и в ряде случаев мало что доказывают. Но они ценны как личные наблюдения ученого-энциклопедиста, русского аристократа, знавшего многие европейские языки, интересовавшегося историей народов и способного поэтому заметить то, что ускользало от взгляда многих. Для нас его мнение представляет собой важное историческое свидетельство, отражающее взгляд определенной части русского аристократического сословия, давно уже ушедшего в прошлое.
Касаясь истории России, Хомяков писал: «Рабство (весьма недавно введенное государственной властью) не внушило владельцам презрения к своим невольникам-землепашцам… Выслужившийся крестьянин уравнивается не только законом, но и обычаем, и святынею всеобщего мнения, с потомками основателя самого государства. В той же земле (в России – Авт.) невольники – не землепашцы, а слуги, – внушают чувство иное. Этих различий нет в законе… но они существуют для верного наблюдателя. Земледелец (на Руси – Авт.) был искони помещику родным, кровным братом, а предок слуги – военнопленный. От того земледелец называется крестьянином, а слуга – холопом. В этом государстве (в России – Авт.) нет следов завоевания».
Противопоставляя России Западную Европу, Хомяков продолжает: «В другой стране, тому пятьдесят лет, гордый франк еще называет порабощенного vilian, roturier и пр. Не было случая, не было добродетели, не было заслуг, которые бы уравняли выслужившегося разночинца с аристократом. Не было рабства, не было даже угнетения законного. Но в обычаях, во мнениях, в чувствах были глубокая ненависть и неизгладимое презрение. След завоевания был явен и горяч… Это тонкости, так как этого всего нет ни в грамматиках, ни в лексиконах, ни в статистиках».
Таким образом, Хомяков свидетельствует, что согласно его личным наблюдениям на Руси еще в XIX веке не было забыто о кровном родстве русской аристократии и русского крестьянства. А холопы на Руси, то есть прислуга, свидетельствует Хомяков, составляли отдельное сословие, не имевшее ничего общего с крестьянами. И отношение к нему на Руси было совсем другим – как к потомкам военнопленных, рабам.
В то же время в Западной Европе, утверждает Хомяков на примере Франции, между аристократией и другими социальными слоями существовала непреодолимая пропасть. Согласно его наблюдениям французские аристократы относились ко всем остальным французам как к когда-то покоренному местному населению. И в представлении французской аристократии эта пропасть не исчезала, даже если простой француз оказывался волею судьбы уравненным с аристократом на общественной лестнице. Хомяков объясняет это обстоятельство тем, что западноевропейская аристократия – это потомки завоевателей, пришедших в Европу извне. То есть, по-видимому (по нашей гипотезе), славянских завоевателей XIV века н. э. Тогда как на Руси русская аристократия выделилась из самого русского общества, то есть из русского крестьянства. В этом, по наблюдениям Хомякова, коренное отличие русского общества от западноевропейского.
Конечно, приведенные наблюдения, как справедливо отмечает сам Хомяков, довольно тонкие, поскольку касаются неписаных законов общества, впрочем, подчас более жестких, чем писаные.
Но мы не можем не отметить прекрасного соответствия наблюдений Хомякова с нашей реконструкцией. В далеком туманном прошлом XIV века н. э. Русь-Орда завоевывает многие области Западной Европы, Схлынув, волна нашествия оставила здесь потомков славянских и тюркских завоевателей. Они-то, вероятно, и стали предками западноевропейской аристократии. Со временем завоеватели смешались с местным населением, но пропасть между ними оставалась вплоть до XIX века.
На Руси же подобной пропасти не существовало, поскольку Русь никто не завоевывал. Сословие русских холопов, свидетельствует Хомяков, было изолированным слоем потомков вывезенных из завоеванных стран слуг-военнопленных.
Сегодня это мнение Хомякова, наверное, покажется чересчур крайним. Мы не беремся судить о верности наблюдений русского аристократа XIX века. Отметим лишь, что Хомяков был не одинок в этом, и его мнение не было даже самым крайним. Так, он упоминает «нашумевшую работу» Ю.И. Венелина «Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам» (М., 1829–1841, тома 1, 2). Оказывается, Венелин «объявил даже франков славянами».
Часть III
Наша реконструкция средневековой истории Европы и Азии
Несколько предварительных замечаний
В этой главе вкратце изложена наша реконструкция истории. Эта реконструкция первоначально была сформулирована в книге «Империя». Впоследствии изучение исторического содержания Библии дало нам много нового для понимания истории в свете новой хронологии. Это позволило дополнить и несколько уточнить нашу реконструкцию.
Наша реконструкция истории сильно отличается от привычной сегодня версии Скалигера-Петавиуса. Поэтому имеет смысл пояснить, что представляет собой скалигеровская история и хронология и как она возникла. Надо сказать, что общая картина той обстановки, в которой была создана и внедрена в сознание общества историко-хронологическая версия Скалигера, окончательно прояснилась для нас лишь в последние годы. Четкое понимание этой картины многое ставит на свои места.
1. Оказалось, что доступные сегодня исторические первоисточники (те, которые опубликованы, которыми можно пользоваться в книгохранилищах открытого доступа) являются составной частью скалигеровской версии истории и были созданы на ее основе. Они созданы путем искажения и целенаправленного редактирования действительно старых текстов. Сами старые тексты, правильно излагающие историю, как правило, уничтожались. Все это происходило в XVI–XVIII веках в ходе международной европейской программы по созданию древней и средневековой истории и хронологии (зачем и кому это было нужно, речь пойдет ниже). Эта программа имела мощную государственную поддержку, как в странах Западной Европы, так и в романовской России. В XVIII–XIX веках скалигеровская версия была внедрена в странах Азии (и, отталкиваясь от нее, были построены азиатская и в том числе китайская хронология).
На протяжении XVII–XVIII веков были сознательно, с целью поддержки и внедрения скалигеровской исторической версии, созданы почти все публикуемые сегодня редакции сочинений «античных» (греческих и римских) авторов, средневековых летописей, мемуаров и т. п.
Те источники, которые не прошли через руки создателей и адептов скалигеровской версии, на протяжении почти 200 лет повсеместно разыскивались и уничтожались (или, по крайней мере, выводились из обращения). Эта деятельность продолжалась еще и в XIX веке (разорение библиотеки Сулакадзева, например, – о ней см. в части V настоящей работы). В XIX веке, а тем более сегодня, такие старые тексты воспринимались уже как нечто курьезное, недостойное серьезного подхода к их изучению. На них сразу же падает подозрение в грубой подделке или – в лучшем случае – в невежестве автора текста.
Такие тексты, как правило, не публикуются, не изучаются академическим сообществом (хотя время от времени они всплывают даже в наше время). Каждый из них воспроизводит лишь малый фрагмент уже забытой картины, поэтому не способен ничего изменить в нашем сознании. В отрыве от общей картины он уже просто непонятен. А сопоставлением и изучением таких «курьезов» никто из официальных историков не занимается.
Важно помнить, что сегодня при публикации первоисточника проводится (сознательно или неосознанно) жесткая цензура на соответствие его скалигеровской версии. «Достойными внимания» признаются только те первоисточники, которые вписываются в привычную скалигеровскую картину истории. Это значит, что в обращение допускаются только те тексты, которые прошли целенаправленное редактирование XVII века.
В результате о древности и средневековье мы вынуждены судить лишь по источникам, которые нам предлагает скалигеровская историческая школа. Именно они размножаются печатным станком. Поэтому складывается неверное представление, будто бы только такие источники и существовали.
2. В нашей истории пролегает четкая граница – первая половина XVII века. Что происходило после нее, мы знаем достаточно хорошо. А что до нее – очень плохо. Эта граница возникла искусственно, она не является результатом естественного забвения информации. В скалигеровской версии ее следы – это граница между «мрачным Средневековьем» и «Новым временем». Это и есть граница между правильной и неправильной историей.
3. Современные историки скалигеровской школы (а в академической науке другой школы по истории древности и средневековья сегодня нет) являются, как правило, специалистами по этой ошибочной версии, и только по ней. Принято за аксиому, что скалигеровская версия истории и реальная история – одно и то же. Другими словами, специалисты по древней и средневековой истории сегодня имеют дело не с реальной историей (через дошедшие из древности документы), а с искусственным миром, созданным редакторами XVII века. Поскольку пользуются искаженными и отредактированными в ту эпоху текстами, принимая их за «древние первоисточники».
Почему сегодня специалисты-историки работают, в конечном счете, лишь с теми текстами (и их производными), которые были отредактированы в ходе создания скалигеровской версии? По нашему мнению, это давление школы, устоявшихся в академической среде представлений. В свое время эти представления были внедрены принудительно, а сегодня имеют характер «общепринятой очевидности». Считается, что есть набор «надежных», «правильных» первоисточников (а это и есть «скалигеровские редакции»). Только они, дескать; достойны серьезного отношения. Все другие источники объявляются «невежественными», «баснословными»; «сочиненными» кем-то текстами. Изучать их – не дело серьезного ученого.
4. Конечно, невозможно было уничтожить все старые «до-скалигеровские» документы. Некоторые из них должны существовать и сегодня.
Но представим себе, что современному историку, специалисту по скалигеровской версии, попал в руки подлинный древний документ, описывающий, скажем, эпоху XV–XVI веков. Как мы теперь понимаем, разница между истинной историей XV–XVI веков и ее скалигеровским изображением настолько велика, что этот документ порой невозможно даже сопоставить с привычной скалигеровской картиной. Трудно понять, о чем в нем идет речь. Тем более если это – оригинал XV–XVI веков, то он, с большой вероятностью, будет написан просто непривычными буквами, «непонятными значками». Ведь привычные специалисту по скалигеровской версии «древние почерки» – это на самом деле форма письма фальсификаторов-редакторов XVII века. А с реальными почерками и шрифтами XV–XVI веков (не говоря уже о более ранних эпохах) ему, как правило, встречаться не приходится.
Поэтому случайно попавшийся действительно старый текст, скорее всего, объявят «нечитаемым» (что постоянно и происходит), а если его все же удастся прочесть, то «странным», «баснословным», «плодом средневекового невежества».
Наши исследования убедили нас, что историки, по сути дела, не занимаются и не желают всерьез заниматься дешифровкой многочисленных «нечитаемых» старых текстов.
5. О печатных изданиях надо сказать следующее; Тексты, на которых мы видим годы издания, относящиеся к XV–XVI векам, часто оказываются подделками XVII века с проставленными задним числом годами выпуска. Массовая публикация книг якобы XV–XVI веков в XVII веке была важной частью работы по «обоснованию» скалигеровской версии истории. Подлинные же книги более раннего времени изымались из обращения и уничтожались наряду с рукописными документами. Поэтому печатные книги не отличаются от рукописей по своей надежности, когда мы желаем извлечь из них картину подлинной истории XV–XVI веков. Среди них также много подделок XVII века.
6. Многие подлинные официальные документы Западной Европы XVI века, исходящие от канцелярий средневековых правителей, были написаны (как мы теперь понимаем) на славянском языке. И многие книги, печатавшиеся в Западной Европе в то время, тоже были славянскими (впрочем, факт их широкого печатания в Западной Европе XVI века известен специалистам), поскольку языком международного общения в Западной Европе в ту эпоху, скорее всего, был славянский.
Переход от славянского к латинскому как языку международного общения в Западной Европе произошел лишь после распада Империи, то есть в конце XVI–XVII веке. Скорее всего, латинский язык в своем развитом «античном» виде появился лишь в XVI–XVII веках. Поэтому все «античные» латинские тексты в лучшем случае представляют собой переводы на латынь. Причем в переводы сразу же вносилась скалигеровская хронологическая редакция.
То же самое можно сказать и о «древне»-греческом языке. Он также был создан (вместе со всей «древне»-греческой литературой) в XVI–XVII веках. На нем тут же были написаны (переведены, отредактированы) «античные греческие первоисточники». Настоящим древним языком является, вероятно, средне-греческий (византийский). Недаром он совершенно не похож на современный греческий язык, в отличие от «древне»-греческого, который близок нынешнему греческому. Вся «античная греческая» литература – это тоже основательно отредактированные в XVI–XVII веках переводы старых текстов на вновь изобретенный «античный» язык.
7. Согласно нашей реконструкции создание скалигеровской версии истории явилось следствием крупнейшего политического переустройства мира в конце XVI – начале XVII века. После крушения Империи с центром в Руси-Орде появлялись новые независимые государства, прежние наместники становились суверенными государями. Поначалу они опасались возвращения старых порядков. Им необходимо было обосновать в историческом прошлом «древние прочные корни» своей власти. Ведущая цель новой (для того времени, а сегодня уже привычной) исторической версии Скалигера заключалась в том, чтобы исказить в нужном направлении историю прошлого. То есть XV–XVI веков. Эта история была намеренно сфальсифицирована. Что касается более ранних эпох, то их наполнение в скалигеровской версии является по большей части результатом непреднамеренных хронологических ошибок.
Масштабы глобальной программы XVII века по написанию искусственной истории прошлого мы начинаем понимать только теперь. Не следует удивляться согласованности действий по подделке истории в различных странах. В соответствии с нашей реконструкцией до конца XVI века почти все европейские и азиатские страны входили в состав единой Империи – Руси = Орды, поэтому все их правители были из одного круга чиновников Империи. Скорее всего, связи между бывшими провинциями Империи были в ближайшие эпохи после раскола еще достаточно регулярны.
При этом на XVI век приходится очень небольшая доля «предварительной исторической работы» (и то лишь на его вторую половину). Основная часть работы по созданию истории (включая создание корпуса «древних источников») была выполнена в XVII веке, когда Империя уже окончательно распалась (после Смутного времени на Руси и победы над Степаном Разиным). Довольно много делалось в этом направлении и в XVIII веке. Только в XIX веке скалигеровская верст истории обрела окончательные современные формы.
