Текст книги "Приключения 1990"

Автор книги: Гилберт Кийт Честертон

Соавторы: Юрий Нагибин,Борис Руденко,Андрей Молчанов,Валерий Аграновский,Виктор Топоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

– Все при мне, – мрачно сказал Игорь.

– А тут полсотни будешь иметь за смену, – продолжал Валерка, ничуть не смущенный его интонацией. – Это минимум.

– Как это? Народ надувать?

– Ради бога! – Валерка возмущенно выставил перед собой ладонь. – Зачем же так примитивно! Ты уже давно не пионер. Чаевые, между прочим, – законный заработок официанта,

– Полсотни на чаевых? – с сомнением спросил Игорь.

– Ну... не совсем.

– Значит, людей обманывать?

Валерка плеснул себе коньяку, выпил и захрустел яблоком.

– Людей, – хмыкнул он. – Где люди-то? Псы они, а не люди. Придет такой – в кармане пятерка затерлась, а гонору, как у члена правительства. Ты для него не человек – шестерка. Только он, дурак, не понимает, что это он сам шестерка, что я его вместе со штанами купить могу в любой момент. Ты же вчера был там, видел. Будь реалистом, Игорек! Это же рвань, шпана. Даже не ноль – вакуум, ничто. Ты что, старик! Да если я и беру с него чуток – так ведь свое беру, законное!

Валерка едва не сплюнул на пол, да вовремя удержался.

– Так что давай не раздумывай. Ты мужикам понравился. Да ты сам во всем скоро разберешься, поймешь, кто почем. Махни коньячку-то?

– Не хочу. Ну его к черту, коньяк. Ну а если загремишь за свое «законное»? Это же не шутки, можно и срок получить.

– Какой срок, старик, – засмеялся Валерка. – У нас все местные менты пиво сосут. Да еще с прицепом. Да если у нас шухер готовится – мы за неделю знаем. Тут все по уму.

– Ты прямо как отдел кадров, – сказал Игорь. – Что как твой командир меня не примет?

Спрашивал он больше из любопытства.

– Обижаешь, тут все схвачено. С тебя даже взноса не возьмут.

– Взноса?

– А как же! Место ведь золотое. Оно полторы штуки стоит.

– И где же мне взять полторы тысячи?

– Ничего не надо, я тебе говорю, – Валерка давал понять свою значительность в этом мире. – Я за тебя сказал слово. Меня там слушают.

– За какие заслуги? – улыбнулся Игорь, но Валерка иронии не принял.

– Заслуги нормальные. Ты что же думаешь, Игорек, я – так, лох какой-нибудь? Меня уважают. А как не уважать? Они вот у меня где, – он показал Игорю свой слабый кулак. – Так что не гони вдурь, бери, что предлагают, – доволен будешь.

– Там посмотрим, – сказал Игорь, чтобы отвязаться. – С матерью надо посоветоваться.

– С матерью! – возмутился Валерка. – Она тебе насоветует. Что я, Ирину Александровну не знаю. Она же...

Он увидел, что Игорь нахмурился, и продолжать не стал. С минуту посидели молча.

– В общем, я подумаю, – заключил Игорь. – После армии погулять немного надо. Так или нет?

– В общем, так, – согласился Валерка. – Только не очень загуливайся. Месячишко я могу место подержать, а дальше сложнее.

Потом они заговорили о другом. Об одноклассниках, о знакомых. Но все равно разговор получался неладный. Валерка запьянел и минута за минутой делался все хвастливее. Все-то он знал, все лучше всех понимал. Временами Игорю ужасно хотелось взять Валерку за шиворот и как следует тряхнуть, чтобы взболтать ему немного мозги, забитые черт знает какой ерундой.

Наконец Валерка убрался, дохлебав предварительно свой коньяк.

Что-то неладное творилось с Юркой Васильевым. «Вася» – так они его звали  т а м. Игорь уже несколько раз звонил ему на этой неделе. Подходила женщина, наверное, мать, и всегда отвечала как-то странно: «Юра спит» или «Позвоните попозже». А в спокойном вроде бы тоне крылась давняя тревога, и, когда Игорь представился, как следует, объяснил, кто он Васе, тревога внезапно прорвалась.

«У нас очень плохо, – сказала Юркина мать. – Приезжайте, пожалуйста».

Автобусная остановка была рядом с отделением милиции. Автобус не показывался долго, Игорь постоял-постоял, а потом вдруг, повинуясь безотчетному порыву, зашел в дежурную часть.

На деревянной скамейке, свесив голову к самым коленям, пьяно и непонятно бубнил какой-то мужик. Изредка он поднимал кудлатую башку, обводил помещение мутным взглядом и начинал бубнить громче. Тогда дежуривший здесь постовой подходил к нему и встряхивал за плечо. Пьяный тут же послушно ронял голову и почти умолкал. Игорь подошел к барьерчику дежурного.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Что вы хотели? – напористо и деловито спросил капитан с красной повязкой на рукаве.

– Да я... просто хотел поинтересоваться. Вчера из нашего подъезда забрали одного человека.

– За что?

– Он там спал на чердаке.

– Так. Ясно! Ну и что?

– Я хотел... видите ли, мы хотели узнать, откуда он? Что с ним сейчас? Понимаете, мать просила...

– С ним-то? А ничего, – дежурный листал лежавший перед ним журнал. – По какому, говорите, адресу?.. Ну, да. Вот. Бомж. Взяли подписку и выпустили. По нашей части за ним ничего нет. Теперь если еще пару раз попадется, мы его заберем основательнее. А пока – ничего. Гуляет где-то.

– А кто он сам такой?

– Да это неважно, – заверил капитан. – Петров-Иванов-Сидоров. У нас он не значится. Баташкин его фамилия. Так что скажите своей мамаше, чтобы не беспокоилась. Ну а если еще придет – звоните.

Со скамейки громко загундел пьяный.

– Тихо! – неожиданно зычно рявкнул капитан. Пьяный сфокусировал на нем взгляд, уважительно причмокнул мокрыми губами и уронил голову.

Васильевы жили в старом красивом доме с дубовыми перилами и медными табличками на дверях квартир.

– Вы – Игорь? – спросила женщина в аккуратном строгом платье, открыв дверь. Чем-то она была похожа на мать Игоря, он сразу об этом подумал. Строгостью этой или интонациями. – Хорошо, что вы приехали. Может, хоть чем-нибудь поможете. Мы просто не знаем, как быть...

Тон у нее был безнадежный, потерянный, и Игорь понял, что дело, видимо, серьезное.

Юрка был пьян. Он спал в одежде и башмаках тяжелым, мутным сном. Светлые волосы взлохмачены, мальчишески нежное еще лицо потно и одутловато. Из открытого рта стекала клейкая струйка слюны.

– Вот так весь месяц, – с тихой обреченностью сказала мать Юрки. – Мы совсем потерялись, не знаем что делать. Вначале думали: после армии ведь... День, другой – ладно, в конце концов, не каждый день возвращаются из армии. Да еще из Афганистана. Вы знаете, Игорь, я полагала: пусть снимет психическое напряжение. Я ведь представляю, сколько вам там выпало. Какие стрессы. Это же все очень страшно. Но вот проходит неделя, вторая, третья... Я очень беспокоюсь, Игорь, поверьте. Он ведь недалек от настоящего алкоголизма.

Игорь растерянно присел рядом со спящим Юркой. Потряс его легонько, потом сильнее, похлопал по щеке.

– Вася! Ты чего! Вставай!

Юрка только чмокнул губами.

– Вася! Вставай! – Игорь начинал злиться и тряс Юрку изо всех сил.

– У вас водички нельзя попросить? – обратился он к Юркиной матери. – А лучше полотенце в холодной воде намочите...

Она вышла.

– Вставай, Васька, черт!!

Игорь принялся снова бить его по щекам, а потом сильно потер Юрке уши.

Тот глухо замычал и открыл глаза с налитыми кровью белками.

– У-удди!

– Я тебе дам, уйди! – яростно зашептал Игорь. – Вставай, скотина!

Юрка медленно просыпался.

– И-и-грек! С-старый. Кончай. Лан-но, кончай, гр-рю. Все-все-все-все... Все. Вн-норме. Щ-щас.

Мать принесла полотенце. Игорь тер Юрке виски, тот отбивался неуверенными движениями, что-то возмущенно и злобно бормоча. Жалко и противно было смотреть на Юрку. Наконец Игорь отступился и с отчаянием посмотрел на Юркину мать.

– Бесполезно!

– Я понимаю, – она мужественно скрывала слезы. Что ж тут поделаешь.

– С кем это он так?

– Я не знаю, – она покачала головой. – Мы с отцом на работе. Приходим – он уже спит. Один раз я видела: пил один, в комнате, тайком. Но чаще уходит из дому... Какой-то кошмар!

– У вас как вообще в семье насчет этого дела? – осторожно спросил Игорь.

– Ну что вы, Игорь, у нас совершенно непьющая семья. Не знаю, просто не знаю. Что с ним произошло? Почему? Он ведь совсем ничего не говорит. Как ему жилось там, где вы были? Мы спрашиваем – а он отмалчивается. Стал совсем чужой.

– Я к вам зайду еще, – сказал Игорь.

– Обязательно! Я вас очень прошу. Я же вижу: вы хороший мальчик. Ведь так? Помогите нам, помогите Юре. Вы же его друг. Пожалуйста!

Она смотрела на него с отчаянием и надеждой.

– Ведь этого не было раньше, Игорь? Там... где вы с ним были вместе...

Игорь видел, что она старалась избегать слово «Афганистан», будто боялась, что оно немедленно обретет горькую плоть.

– Не было, – насупясь, буркнул он. – Э т о г о  там быть не могло.

Она робко ждала продолжения, но о том, как там было, Игорь не хотел говорить ни с кем. Тем более с матерью Юрки, поняв, почувствовав, она испугалась и отступила.

– А... может, вы чаю выпьете? – неожиданно сказала она. Ей хотелось хоть ненадолго задержать его, но пить чаи рядом с комнатой, где валялся Вася, гадкий и жалкий, Игорь не мог.

– Мне... я тороплюсь, вы извините. Я потом, в следующий раз.

– Конечно, – тут же согласилась она. – Значит, я жду. Вы обязательно зайдете, правда? Не бросайте его, пожалуйста. Кроме вас, просто некому помочь...

Он спустился в каменный четырехугольник двора, полный детского топота и крика. Старушки на личных табуретках у подъезда смотрели на него с суровой подозрительностью. Сегодня теплый вечер его не радовал, но и домой не хотелось. Остановки четыре он отшагал пешком, пока наконец не сел в автобус.

В полупустом салоне устроился у окна и то ли задумался, то ли задремал, отчего прозевал свою остановку. Теперь к дому надо было топать с другой стороны, через пустырь, совсем недавно покинутый строителями, полный гнутого железа и бетонных обломков. Уже темнело, и не привыкший к этой дороге Игорь раза три спотыкался о всякую дрянь, едва удерживая равновесие.

Пустырь все же кончился, впереди показался двор. В свете фонаря Игорь увидел непонятное сердитое мельтешение и на всякий случай ускорил шаги. У соседнего подъезда стояли две девчонки да Валерка с каким-то парнем. А еще один – тот самый толстый, что привязывался к Игорю на дне рождения, – держал левой рукой за лацканы пиджака какого-то маленького человечка, а правой с размаху бил его по лицу, приговаривая, будто сплевывая:

– Будешь сюда шляться, паскуда! Будешь тут гадить, рвань!

– Хватит! Хватит же! – крикнула одна из девчонок. – Прекратите!

– Ты чего, Ника, успокойся, – не пускал ее Валерка. – Поучим немного паразита...

От каждого удара человечек негромко вскрикивал и втягивал голову в плечи. Игорь вдруг узнал его. Это был тот самый бродяга. Баташкин.

– Кончайте, вы! Эй! – прикрикнул издали Игорь.

Толстый даже головы не повернул.

Несколькими прыжками Игорь вбежал в световой круг и перехватил руку толстого.

– Отвали, козел! – угрожающе процедил толстый.

– Я сказал: кончай! – яростно повторил Игорь.

Тогда толстый сильным толчком отбросил от себя бомжа и немедленно, с разворота, нанес размашистый удар. К этому-то Игорь был готов, все это были детские штучки. Поставив блок, подрубил толстому голень и крутанул вокруг себя. Толстый тяжело и шумно грохнулся на асфальт. Игорь немедленно отпрыгнул назад, чтобы держать в поле зрения и его, и второго парня, неуверенно подступавшего мелкими шажками.

– Мужики! Мужики, все! – зашумел опомнившийся Валерка. – Это ж мой корешок. Вы друг друга не поняли, мужики. Игорек, ты чего? Это ж пьянь грязная, он у нас весь подъезд изгадил.

Ника наконец вырвалась из его рук, поправила кофточку, сказала: «Сами вы козлы!» – и зашагала прочь.

Толстый поднялся. Он слегка прихрамывал и агрессивности больше не проявлял.

– Ну ты даешь, «афганец», – произнес он с неопределенной интонацией. – Это ты опасно. Понял, да? Хорошо, что Валерик подсказал. Валерик! Ну и дружки у тебя. Бойкие дружки. Но это опасно, ты понял, нет?

– Ничего, ничего, – заверил Игорь. – Все нормально. Толстого, кажется, и эти слова удовлетворили, и тон. Чувствовалось, что на большее он не очень-то рассчитывал.

– Ладно, разбежались, – сказал он несколько спокойнее. – Но ты вообще осторожнее, воин. Так можно серьезно ошибиться.

– Да вы друг друга не поняли, – старался Валерка. – Темно же, не разберешь ни хрена. Так я говорю, Игорек? Все путем.

– Путем, путем, – пробормотал Игорь и расслабил мышцы. – Ничего, бывает.

– А куда Ника слиняла? – капризно и требовательно спросила вторая девчонка. Она поняла теперь, что драться больше не будут, и заскучала.

– Черт с ней, – сплюнул толстый. – Пошли!

Они скрылись в подъезде. Игорь повернулся и увидел на углу светлый силуэт. Кажется, на этот раз Ника ждала именно его. С насмешливым интересом смотрела она, как он к ней приближается.

– Ты, оказывается, боец, – сказала она.

– А ты что же с ними не пошла?

Ника дернула плечом.

– Не захотела.

Она ждала продолжения разговора, но он настороженно молчал, и Ника решила брать на себя инициативу.

– Проводи меня, – сказала она с мягкой требовательностью. – А то видишь – темно кругом.

Они пошли уже известным ему маршрутом, но теперь Ника совсем не спешила, шла медленно, поглядывая на Игоря.

– Зачем ты кинулся вытаскивать этого алкаша? – спросила Ника, и только тут Игорь вспомнил о бомже Баташкине.

– Слушай, а куда он делся?

– Так он сразу знаешь как припустил! Через секунду не стало.

– Я даже не заметил.

– Так зачем он тебе?

Игорь и сам подумал: зачем?

– Не люблю, когда откормленные бугаи вот так лениво разминаются. Это у меня с детства.

– Защитник слабых и угнетенных?

– Под лирическое настроение.

– А меня бы ты стал защищать?

– Разве тебе нужна защита?

– Защита всем нужна, – серьезно сказала Ника и взяла его под руку – они как раз переходили через улицу.

Дорога была пуста, даже вдалеке ни одной машины, но они привычно ускорили шаг, и Игорь пожалел, что противоположный тротуар так близко. Однако на другой стороне руки его Ника не отпустила.

– Но вообще я тебе скажу: ты напрасно в эту историю полез. Если бы не Валерка, могло бы кончиться хуже. Это опасные ребята.

– О чем ты говоришь? – грустно возразил он. – Какие ребята? В нас самих главная опасность. А как с ней быть – этому нас никто не научил.

Она остановилась и очень внимательно вгляделась в его лицо.

– Надоели они мне, – произнесла она после паузы. – И Валерка твой, и Яша-Бегемот.

Игорь догадался, что Бегемотом звали толстого.

– Чего же ты с ними ходишь?

– Скучно. По привычке. Какая разница! Мы уже пришли.

Действительно, они стояли у ее подъезда.

– До свидания, – неуверенно попрощался он.

– До свидания, – сказала Ника. – Ты что, не хочешь зайти?

...И раскрылся океан без края и дна, и он тонул в океане бесконечным падением, и не было ни глотка воздуха, ни желания дышать, не осталось ничего, кроме темной и радостной бездны первого познания, и когда он обрел способность мыслить и слышать стук своего сердца, он испугался, что она поймет его неопытность. Но она была рядом, покорная и нежная, доверчивая, как ребенок, мудрая тысячелетней женской мудростью, и тогда вслед за нахлынувшим успокоением и усталостью к ним пришел сон...

Он открыл глаза внезапно, будто от толчка, и понял, что стоит глубокая ночь. Тусклый ночник освещал незнакомую комнату, но рядом была Ника, и он все сразу вспомнил и успокоился. Ника сидела, поджав закрытые простыней колени к самому подбородку, и смотрела на темный квадрат окна.

– Ты что?

– Ничего, – ответила она, а потом вдруг тихо рассмеялась. – Сама себе удивляюсь: как это все случилось?

– Потому что ты меня любишь, – убежденно сказал Игорь. Ему было дремотно и сладко.

– Конечно, люблю, солнышко, – ласково сказала Ника. – Ты у меня такой славный.

Что-то такое прозвучало в ее тоне, от чего в полусонном мозгу Игоря скользнула мимолетная тень тревоги. Но тут же истаяла – он был счастлив и горд, все было слишком хорошо.

Она проснулась раньше, и когда будила его, была совсем одета.

– Вставай, солнышко.

Он потянулся к ней, весь охваченный пронзительной благодарностью, но Ника мягко удержала его руки.

– Не надо, солнышко, всю краску мне сотрешь.

Игорь подумал, что уже, наверное, довольно поздно и он все на свете проспал. Только вылезать из постели и одеваться при ней он не мог. Она словно бы поняла, ушла на кухню и крикнула оттуда:

– Поскорее, Игорек. Мне скоро пора бежать, да и родители могут с дачи заявиться, кто их знает. Яичницу будешь?

Его немного задевало, что Ника ведет себя так, словно и не было вчера между ними этого огромного чуда. Ему же, напротив, хотелось необыкновенного. Носить ее на руках хотелось, лепестками цветов засыпать или говорить все время стихами – все казалось совершенно естественным, но он постарался скрыть все эти желания. А еще ему очень хотелось, чтобы она не уходила. Он так и спросил: обязательно ли надо куда-то идти?

– Конечно, солнышко. А как же? – рассеянно ответила она, раскладывая еду по тарелкам. – Разве можно работу прогуливать?

Наверное, она права, рассудил он и еще подумал, что даже не знает, где она работает.

– В комбинате питания Центрального парка, – объяснила Ника. – У нас директор терпеть не может, когда опаздывают. Очень строгий.

Улучив момент, он поймал ее за руку, сжал сильно и нежно. Она замерла в неловкой позе с вилкой в другой руке.

Потом тихонько положила вилку, погладила его по щеке и тут же высвободилась. Потому что очень торопилась.

– Когда ты заканчиваешь? – спросил он.

– Как обычно. В пять.

– Я тебя встречу, ладно?

– Ни в коем случае, Игорь, – категорически возразила она. – Никогда этого не делай.

Он удивился и обиделся:

– Почему?

– Я не хочу.

– У тебя там кто-то есть?

– Глупости, – отрезала она. – Просто не нужно. Работа – это работа. И больше ничего. Все мое личное пусть остается в стороне.

– Не понимаю, – хмуро сказал он.

– Долго объяснять. Когда-нибудь поймешь. Просто я не хочу.

И вновь он испытал неприятный укол. Она не хотела впускать его в свою жизнь до конца.

– Так когда мы увидимся?

– Сегодня я не могу. Надо на дачу продукты везти. Завтра. Или послезавтра. Я тебе позвоню.

Наступившее отчуждение стало еще более заметным, когда, прощаясь у подъезда, она коснулась его щеки уже знакомым, небрежным и торопливым поцелуем.

– Пока, солнышко!

Она действительно позвонила, и они снова встретились у нее. Потом исчезла на неделю, вновь появилась, и встреча их была радостной и бурной. Но всякий раз в их отношениях оставалось нечто скрытое и недосказанное, будто оборванное на полуслове.

Случалось, она становилась насмешливой, даже язвительной. Состояние это приходило без видимой причины, и всякий раз Игорь испытывал растерянность от неспровоцированных уколов Ники, но, прежде чем успевал рассердиться, она снова менялась, превращаясь в прежнюю Нику, внимательную и нежную.

– Почему ты не хочешь серьезно поговорить? – спросил он однажды.

Она взглянула на него и тут же отвернулась.

– Может, не стоит, солнышко?

Игорь напряженно ожидал именно этих слов, но Ника угадала и опередила его вспышку.

– Ну, хорошо, милый. А о чем?

Он пожал плечами.

– О нас.

– У нас с тобой все славно. Разве не так?

– Конечно. Вот поэтому...

– Ой, слушай, солнышко, я чуть не забыла, – перебила Ника, – к нам на работу курточку принесли, очень симпатичную. Как раз твой размер. Хочешь, я завтра покажу?

– Не может же так продолжаться все время. – Игорь был полон решимости довести разговор до конца.

– Как так?

И он снова разозлился, но вида не показал и даже постарался, чтобы следующая фраза прозвучала как можно небрежнее.

– Почему бы тебе не выйти за меня замуж?

– Ну что ты, – огорчилась Ника, – чего тебе вдруг в голову пришло? Вовсе мне не хочется замуж.

– Вообще или за меня? – произнес он так же небрежно.

– Да вообще, солнышко. Была я уже замужем. Хватит, надоело.

– Да? – он растерялся. – Когда же ты успела?

– Вот успела, – усмехнулась она. – Дело нехитрое.

– И... давно?

– Как посмотреть. И развестись тоже успела. А еще раз ставить такой опыт отчего-то больше не хочется.

– Почему же? – глуповато сказал он.

– О господи, – Ника устало вздохнула и сделалась вдруг намного-намного старше Игоря. – Ну подумай, солнышко, что у нас с тобой может получиться? Жить и то нам негде. Или ты меня к своей маме пригласишь?

– А что ты имеешь против?

– Да зачем же мне это? – сказала она с досадой. – В конце концов мне и со своей мамой неплохо. Не хочу я ни от кого зависеть.

– Можно снять квартиру, – упрямо говорил он, – можно на очередь встать или что еще...

Он понимал, что разговор пошел совсем не о том, но остановиться уже не мог.

– Не смеши меня, солнышко, – терпеливо сказала она. – А на что мы будем жить? Разве ты хочешь, чтобы твоя жена работала? А твоей зарплаты хватит, чтобы содержать семью? Кстати, сколько ты получаешь?

И хотя в последнем вопросе не прозвучало и тени насмешки, Игорь порывисто вскочил.

– Я все понял. Ладно, пойду я, пожалуй.

Она не сделала попытки его удержать и только, когда хлопнула входная дверь, поднялась с дивана и подошла к окну.

– Дурачок, – сказала она. – Тоже мне, муж нашелся.

Мысль об этом вызвала у нее улыбку. Хороша она будет в свадебном платье рядом с этим мальчиком. И дело вовсе не в двух годах разницы в возрасте. Просто она твердо знала, что ошибок больше не будет. Он славный, Игорь, хороший, но муж ей нужен совсем другой, и она прекрасно знает, что именно хочет.

– Дурачок, – повторила она, с удивлением ощущая, что хочется заплакать. – Вот дурачок...

Дня через два они помирились. Она сама ему позвонила, словно и не было этого неловкого разговора. Игорь был рад ее звонку. Больше он не пытался заговаривать с ней всерьез, предоставив происходящее естественному течению...

Да и о работе пора было подумать. Игорь не стал подавать документы в институт, чем немало огорчил мать. Но пытаться сейчас сдавать экзамены означало для него просто бессмысленную трату времени. За два армейских года он все напрочь забыл. Сошлись на том, что, устроившись на работу, он пойдет на подготовительный.

Как-то позвонил Валерка – с ним они тоже отчего-то перестали встречаться даже случайно. Голос его был странно напряжен и взволнован, даже когда он произносил самые первые, совершенно незначащие фразы. Он хотел зайти к Игорю вечером, о чем-то ему вдруг потребовалось срочно поговорить, но в назначенное время он так и не появился, и, честно говоря, Игорь был этому рад.

У них с Крисанем было еще одно очень важное дело: основательно взяться за Юрку Васильева. Крисань уже вправил ему как следует мозги, застав-таки Юрку вполпьяна, кое-что соображавшего. В конце их беседы Юрка плакал от стыда и водки и твердо обещал больше «ни-ни». На следующий день, впрочем, он снова надрался. Они с Крисанем решили, что нужно постоянно быть с Юркой. Игорь как раз собирался на дежурство, когда в комнату вошла мать и сказала, глядя отчего-то в сторону:

– К тебе какая-то девушка.

Тон у нее был строго нейтральный, следовательно, девушка ей не понравилась.

Пришла Ника. Игорь был обрадован и удивлен, потому что прежде Ника наотрез отказывалась бывать у него, как он ее ни просил.

– С тобой можно поговорить? – спросила она, ничуть не теряясь под пристальным, изучающим взглядом матери.

– Конечно. Пойдем ко мне.

Едва он прикрыл дверь, она спросила:

– Ты Валерку давно видел?

– Изрядно, —пожал Игорь плечами. – Не встречались как-то. Правда, он недавно звонил... А что такое?

– Валерка в больнице, – сообщила Ника. – В тяжелом состоянии.

– Да?! Что с ним?

– Его избили. И очень сильно.

– Кто?

– Откуда я знаю.

– Но за что? Что случилось?

– Ничего не знаю. – Досада ее отчего-то возрастала, она даже ногой топнула. – Он дурак, твой Валерка. Не надо было лезть куда не просят.

– Тебе что-нибудь известно?

– Ничего мне не известно, – отрезала она. – Просто он тебя хочет видеть. Просил передать. Вот и все. Только послушай, прошу тебя, ни во что не ввязывайся.

– Все-таки ты что-то знаешь, – сказал он, но Ника не стала больше разговаривать. Повернулась и ушла, хлопнув дверью, будто Игорь был перед ней в чем-то виноват.

Вероятно, его бы не пропустили так легко, да нянечка в дверях немного замешкалась – отошла в сторону. Игорь и проскочил вверх по лестнице. Валерка лежал в двухместной палате один, из чего Игорь заключил, что дела его действительно неважные.

Голова у Валерки была обмотана бинтами, лицо сплошь синее, в кровоподтеках.

– Валера, что с тобой? – сказал он, тихонько присаживаясь на постель.

Валерка с видимым усилием разлепил веки.

– А-а, – слабо зашевелил он избитыми губами. – Игорек. Спасибо, что пришел.

– Кто тебя так?

– Гады! – жалобно простонал Валерка. – Чуть не убили, сволочи. Это все Кондуктора штучки. Игорек, я тебя прошу, если что со мной случится, отомсти им, гадам! Игорек! У меня ж больше никого... мне больше не к кому даже...

– Что случилось? Расскажи!

– Кондуктор, мразь, все под себя тянул, а в последнее время совсем обнаглел, я у него за холуя, за шестерку... А когда я сказал, чтобы все по-честному, он, гад, пообещал, а потом навел на меня этих... парковских... Только я им попомню, они же не знают, гады! Я все записывал, все! И когда Кондуктор левый товар принимал, и как пиво водой баловал. У меня все на них есть, ты понимаешь!

Валерка говорил с трудом, часто останавливался, отдыхая, и Игорь подумал, что у него и ребра могут быть поломаны.

– Кто такой Кондуктор?

– Да это наш шеф, ну, Игорек. Я не знал, что он такая сволочь.

– Директор бара?

– Заведующий, – Валерка шевельнулся и коротко простонал от боли. – Я тебя прошу, Игорек, их всех надо давить. Воруют тысячами, народ обкрадывают, и все мало. Но я их контору раскатаю. Они навсегда запомнят.

– Ты в милицию звонил? Кто на тебя напал?

– Что толку! От милиции дождешься. Они там все у Кондуктора прикормлены... Да и не знаю я этих, кто бил. Кондуктор от всего отопрется. Это же мафия. Они меня так молотили... Они меня всего искалечили, гады!

Валерка заскулил слабо и жалобно, из-под синих век потекли слезы.

– И всем вокруг по фигу, – всхлипывал Валерка, – подохну – никто и не почешется. Игорек, я умоляю!.. Ты возьми тетрадь, она у Ники.

– У Ники?

– Я знаю, у тебя с ней все нормально. Ты скажи, что я велел отдать...

Дверь отворилась, вошла крахмально шуршащая женщина с лицом судебного исполнителя.

– Что вы здесь делаете? Вы кто?

– Я его товарищ, – ответил Игорь.

– Товарищ? – подозрительно сказала женщина. – А кто вас сюда пустил?

– Я просто прошел. Никто меня не останавливал. А что, тут у вас пропуска нужны специальные?

– Не хамите, – привычно сказала она. – Навещать можно только с разрешения лечащего врача. Прошу пройти на выход.

Игорь обозлился, но понял, что спорить с ней бесполезно. Она казалась одинаково нечувствительной к аргументам и танковым атакам.

– Игорек! – снова простонал Валерка. – Я тебя прошу!

– Я все сделаю, Валера.

Шурша твердым белым халатом, женщина конвоировала его, одновременно пытаясь вести допрос.

– Вам известно, кто его избил?

Игорь повернул к ней голову и споткнулся о выщербленную плитку пола.

– Я не знаю. Какая-то шпана.

– А почему он ничего не рассказал милиции?

– Я не знаю.

– Вот я обязана вас задержать и вызвать милицию, – сказала она с тайной радостью. – Вы почему прошли без разрешения?

– Пожалуйста, – удивился Игорь. – Если обязаны... Только я в самом деле пока ничего не знаю.

Халат ее некоторое время издавал почти жестяное дребезжание. Но никого вызывать ей не хотелось. Как видно, дежурство ее скоро заканчивалось, да и вообще было жарко.

– В следующий раз придется так и сделать, – пообещала она и пошла обратно.

Те, кто избили Валерку, сделали это с изощренной жестокостью. Это были настоящие подонки. Напрасно Валерка не стал ничего рассказывать сотрудникам милиции. Во всяком случае, уж Игорю-то было совершенно ясно, что следует сделать в первую очередь. Именно в милицию надо идти, и немедленно.

Дело было под вечер, и клиентов в дежурной части набралось уже изрядно. Скамейка напротив барьерчика дежурного вся была занята. И в углу еще стоял, оставшись без места, угрюмый мужик с подбитым глазом. Дежурил сегодня молодой старшина – белобрысый парень со светлыми совершенно бровями, почти неразличимыми на лице.

– Мне нужно поговорить с начальником отделения, – сказал Игорь.

– По какому вопросу? – Дежурный был занят текучкой и даже головы не поднял от бумаг, только пошевелил своими невидимыми бровями.

– Очень серьезному. Человека избили до полусмерти.

– Вас? – деловито спросил старшина, но потом все-таки поглядел на Игоря. – Кого избили? Заявление есть?

– Чье заявление?

– Пострадавшего.

– Да он в больнице лежит, едва живой.

– Понятно, – удовлетворился ответом старшина. – А где его избили?

– Здесь где-то. Или в парке. Какая разница?

– Разница есть. Если территория не наша, заниматься все равно будем не мы. Нужно заявлять по месту совершения.

Наверное, он был прав, но Игорь разозлился.

– Ваша территория, – хмуро сказал он. – Как пройти к начальнику?

– Стоп, – хладнокровно объявил старшина. – К начальнику пока не надо.

Он ткнул на пульте перед собой клавишу и наклонился к микрофону.

– Скороходов! Тут заявитель пришел. Я к тебе направлю, ты разберись.

В ответ послышалось невнятное бормотание, которое старшина слушать не стал.

– В четвертую комнату. По коридору налево.

Скороходов тоже был молодой паренек, в белой рубашке с галстуком, всего года на два, на три постарше Игоря. Худенький, щупловатый.

С большим вниманием он выслушал. Не перебил ни разу и все делал на бумажке какие-то пометки.

– Понятно, – сказал он. – В общем, вы посидите, я сейчас доложу начальству.

Вернулся Скороходов с сотрудником постарше, с лысинкой, который с порога спросил:

– Вы кем доводитесь пострадавшему?

– Просто сосед... товарищ по школе.

– Так. Значит, товарищ. А что же этот ваш товарищ отказался говорить с нашим работником, а? – Сотрудник смотрел на Игоря требовательно, часто моргал, а щеки большого лица при разговоре упруго подскакивали.

Игорь почувствовал себя немного подозреваемым.

– Я не знаю, – ответил он. – Наверное, был в шоке, соображал плохо.

– В шоке? Нет, не в шоке. Он ясно и четко пояснил: несчастный случай, упал.

– Разве так падают? – возразил Игорь. – Вы же сами видели.

– По-всякому падают, – отрезал тот. – Кого нам искать, скажите, пожалуйста? А если даже найдем, что с ними делать?

– Это не просто избиение, – возразил Игорь. – Дело гораздо серьезнее. Это месть шайки жуликов. Преступников. И, может быть, очень опасных.

– Не надо! – решительным жестом сотрудник разогнал перед собой воздух. – Обойдемся без домыслов. Нужны факты. Где потерпевший?

Игорь поглядел на Скороходова. Тот стоял у двери, лицо его было слегка обескураженным.

– Потерпевший в больнице, – сказал Игорь.

– Это не потерпевший, – категорически возразил старший товарищ Скороходова. – Это пострадавший. Улавливаете разницу? Нет потерпевшего, значит, нет преступления. Вот так. Вы вначале сами разберитесь толком.