Текст книги "Ангелы Калибана"

Автор книги: Гэв Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 11:
Проклятое видение

Ультрамар

В Птолемеевой библиотеке было темно даже для сверхчеловеческих глаз Льва. Жестом пригласив его войти, Жиллиман отступил в сторону и тихо закрыл за ними обитые кожей двери. Зал оказался небольшим, по меркам Каструма, – примерно двадцать на десять метров, три в высоту. Из сумрака выступали книжные полки и столы для чтения. Единственным источником света было присыпанное пеплом окно в потолке, через которое просачивались тусклые лучи зимнего солнца.

Взглянув между стеллажей, Эль’Джонсон заметил в дальнем конце библиотеки фигуру, ссутулившуюся в большом кресле. В застекленном шкафчике напротив отражались профиль благородного лица и бледное пятно, намек на белые крылья, лежащие на спинке сиденья.

– Затемненная библиотека, – произнес Лев, обходя препятствия. Его глаза уже достаточно приспособились к сумраку. На полу лежал ковер, но сильно истершийся, из примыкающих к залу садов доносился запах сырой земли. – Это что, наглядная метафора? С каких пор владыка Сангвиний обитает в тенях?

Император-регент наклонился вперед, подставив лицо блеклой полоске света, и поднял книгу, которую держал на коленях.

– Я читал, – сказал новый повелитель человечества. – У меня до сих пор звенит в ушах, резь в глазах не проходит. Я еще не оправился от последствий взрыва в тронной зале. Здесь мне порой становится лучше.

Закрыв книгу, Ангел отложил ее в сторону.

– Не все делается ради театральных эффектов, брат.

– Но в остальном ты цел? – Лев подошел ближе, внимательно оглядывая видимые части его тела в поисках ранений.

– Если не считать глаз, физически я невредим, – успокоил его император. – Но Кёрз хотел ранить меня изнутри.

– Изнутри? – Жиллиман встал рядом с Эль’Джонсоном. – О чем ты, брат? Что он сотворил?

– Как я уже сказал тебе, мы долго беседовали. Он не слушал. – Помрачнев, Сангвиний на мгновение отвернулся. – Мне нужно было поговорить с вами обоими одновременно.

– Теперь я здесь, – отозвался Лев. – Чего хотел Кёрз?

– Не допрашивай нашего брата! – рявкнул Робаут, вставая между двумя примархами. – Ты забываешься.

Эль’Джонсон, пораженный внезапной резкостью Жил-лимана, покорно вскинул руки и отступил. Посмотрев мимо Робаута на Сангвиния, он заметил, что император каким-то образом изменился. Возможно, поник. Ангел сам иносказательно признал, что Ночной Призрак нанес ему какой-то неявный удар.

– Я никого не допрашивал, брат.

Сангвиний кивнул, принимая не совсем очевидное извинение Льва.

– Конрад хотел видеть только меня. Вас он, конечно, желает убить, – император мимолетно усмехнулся, – но это понятно. Похоже, Кёрз решил, что я смогу понять его лучше, чем другие братья.

– Почему? – тихо спросил Жиллиман. – Чем он вообще собирался заинтересовать тебя?

– Мы оба владеем определенным даром, – ответил Сангвиний. – Пророческим, если угодно. Конрад говорил о своих видениях, о случаях предзнания. Я тоже иногда замечаю фрагменты будущего, но Кёрз верит в худшие его варианты.

Показалось, что Кровавый Ангел собирается сменить тему, но затем он вздохнул и посмотрел прямо на Эль’Джонсона.

– Я верю в нечто иное. В предупреждения, а не предначертания.

– Но что там с Конрадом, о чем он рассказал тебе? – напомнил Лев. – Может, нечаянно намекнул, где он скрывается, куда нам идти с облавой?

– Да, но об этом я упомяну позже. Он явился побеседовать о случайностях и судьбе. Узнать, считаю ли я что-то из них определяющим для наших жизней.

– В каком смысле? – Робаут хмурился, но невозможно было понять, из-за чего – истории Сангвиния или упоминаний о Кёрзе. – Зачем изобретать столь хитроумный план ради такого бессмысленного разговора?

– Он просто безумец, брат! – злобно произнес Эль’Джонсон. – Хватит приписывать ему логичные мотивы, Конрад отказался от них. Кёрз, пожалуй, сам не сможет объяснить свои поступки – по крайней мере понятным для нас образом.

– Нет, он почти всю беседу вел себя вполне разумно, – возразил Ангел, явно недовольный тем, что его перебили. – Конрад пытается понять себя, узнать, чего добивался наш отец, избавить себя от чувства вины, возложив часть ее на Императора.

Другие примархи недоуменно молчали, поэтому регент продолжил:

– Кёрз упрекает отца в том, что Он создал его таким, как будто нуждался в массовом убийце, чудовище, враждебном обществу.

– Разумеется нет, – фыркнул Жиллиман. – Как это убого: винить Императора в собственных недостатках.

Лев ничего не ответил. Конечно, Кёрз утратил рассудок, стал тенью себя прежнего, но поднятая им тема была непростой. Что сформировало личность Эль’Джонсона – Император, леса Калибана или же Лютер и Орден? Истина в том, что судьбу воина, именуемого Львом, определили многие события. Но как быть с Ангроном, превратившимся после лоботомии в неудержимого берсеркера, или даже Лоргаром, которого покарали за слишком рьяную веру в Императора?

Впрочем, это уже не имело значения. Все они сделали выбор, определили сторону. Многие братья Эль’Джонсона решили пойти против Отца, а значит, разорвали все родственные узы и больше не заслуживали сострадания. Мания преследования Конрада была лишь проявлением его чувства вины.

– Кажется, ты глубоко задумался, лорд-защитник. – Сангвиний заговорил негромко, но сразу же вывел Льва из прострации. – Не поделишься мыслями?

Эль’Джонсон покачал головой.

– Кёрз не покидал Макрагг, – твердо сказал Ангел. Продолжил он уже с грустью: – Я знаю, ради чего Конрад на самом деле приходил ко мне. Он ищет того, что уже никогда не получит от Императора. Того, что уже никто ему не даст. Прощения.

– Прощения?! – зарычал Робаут. – Да я готов спалить родной дом, если Кёрз сгорит вместе с ним! Прощения?!.

Раскрасневшись, он запнулся и умолк. Лев отвернулся, чувствуя, что не сдержит презрительную ухмылку.

– Именно, – подтвердил Сангвиний, но его тон показался Эль’Джонсону неубедительным. – Конрад невменяем. Он считает себя хорошим, возможно, даже сейчас думает, что выполняет замысел Императора. Кёрз жаждет поверить, что он – всего лишь сломанная марионетка Отца. И тогда сумеет убедить себя, что был прав с самого начала. Речь об оправдании, братья. Конраду нет прощения, и он знает это, но надеется оправдать свои поступки.

– И он решил, что ты согласишься? – Лев не мог понять, как такое пришло Кёрзу в голову. Даже в безумии тот оставался внимательным и изворотливым, слишком ловко манипулировал событиями и своими братьями, чтобы недооценивать его. – Почему, мой господин император?

– Он решил, что я убью его.

– Не сомневаюсь, ты попробовал, – с горьким смешком заметил Жиллиман. – Или подумал об этом.

Кровавый Ангел качнул головой:

– Нет. Я не смог. Никогда не заставлю себя убить настолько жалкое создание.

– Ты пощадил эту тварь? – Эль’Джонсон глубоко вздохнул, сдерживая ярость. Выдохнув, он продолжил: – Он подставил тебе шею? Ты заподозрил какой-то трюк, да? Не нанес удар, потому что Кёрз лгал?

– Он говорил искренне, но ты тоже прав. Вышло бы, что я подарил ему избавление. Конрад счел бы такую смерть достойной.

– Но он все равно бы умер, брат, – сказал Робаут, и Лев кивнул.

– Нет, Вселенная устроена не так. – Отвернувшись, Сангвиний уставился в тени. – Мы бросаем камни в воду. Круги от них расходятся и пересекаются. Действие и противодействие. У каждого поступка есть последствия. Если бы я хладнокровно прикончил Конрада, то совершил бы убийство.

– Казнь, а не убийство, – счел нужным поправить Эль’Джонсон.

– Убийство. Не бывает казней без суда.

Откинувшись во тьму, Ангел потер висок, словно от боли.

– Это уже слишком. – Лев схватил Жиллимана за руку. Гневался он на Сангвиния, но не мог срываться на императоре. – Ты позволил Кёрзу подобраться так близко?

– Позволил? – Робаут взглянул на свое запястье в хватке Эль’Джонсона, затем, вскинув бровь, на самого примарха.

Тот не выпустил брата.

– Не придирайся к словам. Мы согласились разделить обязанности. Ни ты, ни я не правим новым Империумом. Наш брат – император-регент, новый властелин людей, надежда на будущее! – Голос Льва перешел в рык. – И ты допустил, чтобы Кёрз напал на него!

Жиллиман вырвал руку:

– Я ничего не «допускал»! Я оборонял маяк на Соте. Что осталось бы от нашего Империума, если бы из-за Гибельного шторма вернулась разрозненность Долгой Ночи? И где был наш лорд-защитник? В теории ты охраняешь нас, но на практике от тебя никакого толка!

– Еще раз оскорбишь меня, брат, и я теоретически разобью твою практическую физиономию! – огрызнулся Эль’Джонсон, занося кулак.

– Я здесь, братья. – Сангвиний поднялся с кресла, его лицо показалось белым пятном во мраке. Тихо и проворно шагнув между примархами, он поочередно взглянул на обоих. – Не говорите обо мне как о ценной утвари.

– Ты не утварь, владыка Сангвиний, но ты ценен, – ответил Лев. – Мы поставили все на Империум Секундус, наделили тебя властью, какой прежде обладал только наш Отец.

– При всех заблуждениях нашего брата из Первого, здесь он прав, – согласился Робаут. – Если ты падешь, Империум Секундус не выживет.

Черты Ангела исказила печаль, на мгновение он показался таким беспомощным, что Эль’Джонсон ощутил пустоту в душе. Жиллиман протянул руку, желая подбодрить Кровавого Ангела, но тот отстранился и ладонью отбросил волосы со лба.

– Значит, мы потерпим неудачу, – произнес он и отвернулся.

– Что ты имеешь в виду? – требовательно спросил Лев.

– Я… – Сангвиний опустил голову под тяжестью раздумий. Через несколько секунд он выпрямился, расправил плечи и снова посмотрел на братьев. – Я погибну от руки Хоруса.

Робаут и Эль’Джонсон переглянулись, стараясь понять, к чему это сказано.

– Откуда ты знаешь? – уточнил Жиллиман.

– Не сомневаюсь, очередная ложь Кёрза, – бросил Лев. – Но в его речах нет ничего, кроме злобы. Он и мне пробовал заморочить голову, на Тсагуалсе.

– Я сам увидел это. – Ангел молитвенно сложил руки и закутался в крылья, словно в плащ. – Ощутил. Это не обман Кёрза и не бред. Я предвидел нашу схватку во сне наяву, кошмарном отголоске грядущего. Хорус явится в Империум Секундус и предложит мне примкнуть к нему. Я откажусь, и он сразит меня.

Эль’Джонсон не знал, что сказать. Робаут так же ошеломленно молчал. Наконец Сангвиний улыбнулся, пусть и невесело.

– У нас еще остается слабая надежда. Две, если точнее. – Повернувшись, император взял книгу, которую читал ранее. В руках примарха увесистый том казался детской тетрадкой. Льва удивило, что его владыке понадобился повод отвлечься, не смотреть на братьев. – Во-первых, я могу ошибаться. Уверен, что это не так, но нельзя поддаваться обреченности. Во-вторых, если даже я прав, моя жертва, возможно, не будет бесплодной. Я не сдамся Хорусу без боя. Может быть, нанесу ему смертельную рану, или кто-то из вас закончит начатое мной.

Чувствовалось, что Сангвиний не слишком верит в оба предположения, но будет до последнего держаться за соломинку. Именно эта черта восхищала в нем других примархов и была источником скромности Ангела, позволявшей ему так непринужденно править смертными. Эль’Джонсон, что случалось редко, ощутил искреннюю любовь к повелителю и брату. Если бы он столкнулся с такой мрачной истиной, то куда менее спокойно принял бы свою судьбу.

Больше того, Лев не желал смиряться с неизбежностью чужой гибели.

– Этого не случится, – заявил он. – Твое видение – каверза врага, уловка с целью ослабить нашу волю и решимость. Нам уже нанесли два оскорбления, но третьего мы не потерпим.

– Здесь ничего не по… – начал было Сангвиний, но Эль’Джонсон стоял на своем.

– Прости, владыка, однако не тебе решать, что может или не может случиться. Ты император, и твое слово – закон, но я назначен лордом-защитником, и, если только ты не пожелаешь освободить меня от долга, я буду оберегать тебя.

Кровавый Ангел смолчал, Жиллиман просто кивнул в знак согласия.

– Жаль, что нам пока не удалось взять след Кёрза, – добавил Лев. – Расскажи больше о встрече с ним, может, найдутся какие-нибудь намеки.

– Никаких намеков, – ответил император. – Конрад скрывался в Иллирийском анклаве, он сам признался в этом. Поддел меня тем, что не покидал Макрагг, все время оставался в городе, пока мы искали его.

– Иллирийский анклав? – Эль’Джонсон пристально посмотрел на Робаута. – Это те же самые иллирийцы, что пытались свергнуть твоего приемного отца, подстрекали к восстаниям против тебя и Империума? Среди них Кёрз легко найдет себе убежище и подручных.

– Я пересмотрел наши охранные протоколы, – быстро ответил Жиллиман на критику Льва. – Несомненно, Конрада уже нет в Макрагг Цивитас.

– Прошу извинить, Робаут, – продолжил Лев отнюдь не извиняющимся тоном, – но мне плевать на твои заверения о безопасности. Есть такое присловье, «запирать конюшню, когда лошадь уже ускакала». Так вот, полагаться на тебя – все равно что оставлять ключи тому же глуповатому конюху, который забыл закрыть ворота в прошлый раз.

– Глуповатому конюху? – Жиллиман с явным усилием удержался от вспышки. Он потянулся к мечу у пояса, но остановился, вскинул руку и обвиняющим жестом указал на Эль’Джонсона: – Тебя здесь не было! Я отвлекся на оборону Соты! Я уничтожил там флот и армию Повелителей Ночи! Врагов, которых ты, лорд-защитник, должен был остановить у наших врат…

– Ты прав, – сказал Лев. – Ты прав. Мне не следовало улетать. Даже я недооценил безумие Кёрза. Кто из нас, будучи в здравом уме, остался бы на Макрагге с тремя враждебными легионами под боком? Но Конрад не в здравом уме, поэтому он здесь – не заноза в нашем боку, а кинжал, занесенный над сердцем.

– Больше тут ничего не поделаешь, – попытался успокоить его Жиллиман.

– Ничего, – кратко и горько усмехнулся Эль’Джонсон. – Я знаю тебя, Робаут, твой теоретический и практический подход к жизненным вызовам. Ты всегда смотришь одним глазом вдаль, планируешь, готовишься, снабжаешь и обеспечиваешь. Я предпочитаю реальные поступки. Видимые достижения. Ты любишь Империум Секундус, как отец, и сделаешь все, чтобы защитить свое дитя, вырастить его, показать, чем отличается добро от зла.

Затем Лев повернулся к Жиллиману спиной и обратился к Сангвинию:

– Я – лорд-защитник. Мой долг – оборонять нас от любой угрозы, внешней или внутренней. Сейчас главную опасность представляет Кёрз, эта гниль в сердце Макрагга. Возможно, он остается на территории Цивитас, несмотря на утверждения Робаута. Конрад играет с нами, отвлекает нас, уводит от намеченных целей. Пока он здесь, никто не в безопасности, и Империум Секундус не может развиваться.

– Что тебе нужно? – требовательно спросил Жиллиман.

– Мне ничего не нужно! – Эль’Джонсон раздраженно глянул на брата через плечо и вновь повернулся к Ангелу. – Ты уже дал мне все необходимое. Ты назначил меня лордом-защитником, мы принесли клятвы. Честь требует, чтобы я исполнял порученные мне задачи. Честь требует, чтобы ты позволял мне это делать.

– Император здесь только один, – предупредил Робаут.

Лев крутнулся на месте и почти ударил примарха Ультрамаринов, но одумался в последний миг. Пораженный Жиллиман отшатнулся.

– И я уберегу его! – взревел повелитель Темных Ангелов. Он умоляюще протянул руку к Сангвинию. – Брат, сдержи данное слово. Сними с моих рук оковы личностных интересов. Ты доверил мне свою жизнь. Пора доказать, что это доверие обоснованно.

– Что у тебя на уме? – спросил Сангвиний. На миг он обернулся к Жиллиману, затем снова к Эль’Джонсону. – Что упустил наш брат и хочешь сделать ты?

– Макрагг укреплен от атак снаружи, но не изнутри. Нужно ввести военное положение. Запретить все контакты с любыми кораблями, не прошедшими доскональную проверку. Установить карантин, если угодно. Комендантский час. Обыски. Неограниченные права на слежку и дознание. Не останется теней, где мог бы притаиться Кёрз, трещин, по которым он мог бы проскользнуть, брешей, куда он мог бы пролезть. Ничто на лике Макрагга не укроется от моих глаз. – Лев медленно сжал кулак, словно уже держал в нем планету. – Но важно не то, что упустил Робаут, а то, что он делал и чего не сделаю я.

– И что же он делал?

– Сдерживался.

После нескольких секунд тишины Жиллиман шагнул мимо Льва к Сангвинию и заговорил.

– Решать тебе, мой господин, – поклонился он. – Я бы не дал позволения: это противоречит всему, что мы пытаемся создать. Никому не сокрушить новый Империум снаружи – если мы оступимся, утратим наши права и свободы, то лишь по собственной вине.

Сангвиний кивнул, и Эль’Джонсон резко втянул воздух. Он собирался огласить новые доводы, однако Кровавый Ангел остановил его взглядом.

– Ты прав, Робаут, но только отчасти. Наш брат сказал верно: каждый из нас – столп нового Империума, и, если удалить одну опору, рухнет все здание. Конрад не остановится, пока мы не остановим его. Маяк на Соте утратил почти всю прежнюю мощь, поэтому государство как никогда нуждается в крепкой направляющей руке. Это твоя задача. В последнее время мы победили многих врагов, но война не окончена, и впереди еще будут сражения. Мы клялись до завершения боев оказывать поддержку нашему брату с Калибана. Если Лев недостоин исполнять свой долг, то ты не вправе руководить Империумом, а я – быть его императором.

Жиллиман признал поражение, кивнув со смиренным выражением лица. Эль’Джонсон посмотрел на Сангвиния, но не сумел проникнуть в мысли повелителя. Возможно, Ангел просто хотел примирить их, сохранить иллюзию надежды до дня своей предвиденной гибели? Или он действительно верил, что Империум Секундус сыграет важную роль в будущем человечества?

Имело ли это значение? Только не для Льва.

Он знал, что от него требуется. На Тсагуалсе примарх засомневался, проявил слабость и тем самым позволил Кёрзу сбежать. Теперь он не пустит дела на самотек. До конца зимы Конрад окажется у него в руках.

Столь приятная мысль вызвала у Эль’Джонсона улыбку. Спрятав ее, он поклонился Сангвинию:

– Твоя воля будет исполнена, мой император.

Триумвират

Глава 12:
Закон Льва

Ультрамар

– Ты сомневаешься, брат.

Эль’Джонсон говорил утвердительно, но знал, что Жиллиман должен ответить. Примархи шагали по длинному балкону на южной стороне крепости. В тридцати метрах под ними рота Преценталианской Гвардии четко маршировала к Вратам Геры.

Уже вечерело – день прошел в долгих спорах об Империуме, Соте и подготовке к объявлению Legatus Militant. Согласно указу, гражданская администрация Макрагга подлежала временному роспуску, а исполнительная власть передавалась Имперскому Триумвирату.

– Нет. Я боюсь, брат. Страшно боюсь. Остановившись, Лев посмотрел на юг, где лежал Макрагг Цивитас. В наступающих сумерках город сверкал тысячами огней, дальше виднелись синеватые факелы плазменных двигателей над взлетными полями. Ветер сменился, подул с моря, и примарх уловил аромат соли сквозь резкие запахи машин и человеческих толп. Он молчал, поэтому Робаут продолжил:

– Любое действие влечет противодействие. Ты не думал, что закручивание гаек может стать преимуществом для Кёрза? Он ведет против нас необычную войну, о целях которой мы не имеем понятия.

– Он безумец, слепо атакующий любого противника. Взбешенный раненый зверь защищается.

– Брат, мы вместе слушали рассказ владыки Сангвиния. Конрад не бесцелен в своем безумии. Он ищет оправдания, признания… воздаяния. И последнее ты ему даешь.

Лев обдумал услышанное, понимая, что из вежливости обязан уделить внимание словам брата.

– В ином случае мы позволим ему сеять разорение на Макрагге. По всему Империуму. Как сказал наш новый император, Кёрза нужно остановить.

– Он говорил не так, – возразил Жиллиман. Другой примарх вздохнул и, отвернувшись, оперся спиной о балюстраду из светло-серого камня. – На практике введение усиленной безопасности приведет к теоретически непредсказуемым последствиям.

– Например?

– Мы хотим, чтобы мой легион пошел против своего народа. Это же Макрагг, родина Ультрамаринов. У многих воинов здесь связи. Семейные узы. И мы никогда раньше не правили напрямую. Ты должен понимать, какие начнутся политические потрясения.

– Такова суть непредвиденных обстоятельств, брат. Но сколько вреда нанесет Кёрз в будущем, если не схватить его сейчас? Я не в силах представить.

– Будущее хорошо тем, что наступает не сразу, а изо дня в день. – Робаут выпрямился, не глядя на спутника. – Завтра начнутся протесты. Как мы разберемся с этим?

– Разбираться предстоит тебе, брат, как и полагается лорду-хранителю. Я буду командовать моим легионом.

– Ты не сбежишь от завтрашней ответственности, если отмахнешься от нее сегодня.

– Я ни от чего не отмахиваюсь. – Эль’Джонсон посмотрел на Жиллимана, но не понял, о чем тот размышляет. Примарх Ультрамаринов возложил на себя трудную задачу, и Темный Ангел стремился облегчить ношу Робаута, выиграть для него время, необходимое, чтобы довести великий замысел до идеала. – Не беспокойся о конфликте интересов. Мои воины проследят за исполнением указа без личных пристрастий. Твои легионеры не запачкают рук.

– Неужели ты… – Робаут запнулся, ошеломленно взирая на Льва. – Ты не можешь привести свой легион на Макрагг.

– Я уже отдал распоряжения, брат. Ты ведь сам признал, что твоим бойцам нельзя доверить наблюдение за сородичами.

– Ты решил, что сумеешь свергнуть меня в моем родном мире? – Жиллиман почти хрипел, потрясение стискивало ему глотку.

– Это наш мир, – возразил Эль’Джонсон. – Колыбель нового Империума. Калибан лежит вне Гибельного шторма, за пределами моей досягаемости. Я отдал половину легиона под начало Корсвейна. Чтобы присоединиться к воплощению твоего замысла, я оставил мою планету и воинов. Чем готов пожертвовать ты?

Хорус пытался захватить Империум для себя, Робаут решил построить новый. И, как бы сильно примарху Темных Ангелов ни хотелось пощадить достоинство брата, он понимал, что победитель в этой войне будет только один. Никаких вторых мест. Значит, с Кёрзом нужно покончить любой ценой. Любой, даже ценой гордости Жиллимана.

Лев придвинулся к нему и спросил, понизив голос:

– Ты доверяешь мне, брат?

Робаут подошел к Тараше Ойтен, когда она гуляла по саду в длинных террасах на крыше здания за Преторием. Камерария-принципал, как называли ее другие, была почти во всех смыслах матерью примарха. Жиллиман в той же мере перенял от нее мудрость и человечность, как государственный ум и воинскую отвагу – от Конора, давно погибшего приемного отца.

Ойтен была высокой женщиной, хотя рядом с примархом выглядела маленькой, и не сгибалась под грузом прожитых лет. По крайней мере так ему казалось. Возможно, она скрывала старческую дряхлость в присутствии Робаута. Смерть Конора, павшего в расцвете сил, оказалась в некотором роде благословением, хотя ничего радостного в его убийстве трусливым предателем, конечно, не было. Однако же это уберегло Жиллимана от другого потрясения. Ему не пришлось смотреть, как отец стареет, ослабевает телом, возможно, утрачивает разум, пока сам Робаут продолжает возноситься над простыми смертными.

Тараша, которой приходили в голову такие соображения, старалась избавить Жиллимана от столь неприятного зрелища.

– Вы думаете о нем, – сказала Ойтен, присев на мраморную скамью возле низко подстриженного кустика. Снега еще не было, но сад уже подготовили к зиме. Камерария носила толстое белое пальто с отделкой из темного меха на воротнике и рукавах. Лицо ее заметно покраснело от холода, волосы были аккуратно убраны под синюю вязаную шапочку. Посох Тараша прислонила к подлокотнику лавки. Поймав на себе взгляд примарха, она добавила: – О Коноре, разумеется, хотя я уверена, что и о настоящем отце тоже.

– Почему ты так решила? – спросил Робаут.

Он сел возле Ойтен, не желая нависать над женщиной, но вынужден был очень высоко задрать колени на низкой скамье. Из-за этого примарх показался еще более громадным и нескладным в сравнении с Тарашей.

– Встаньте, – попросила она, – а то подвинетесь нечаянно, и мне конец.

Жиллиман с облегчением поднялся. Сложив руки за спиной, он заходил взад-вперед.

– Последние дни вы думаете о нем с тоской на лице, – пояснила Ойтен через какое-то время. – Видно по глазам, что вы заглядываете в прошлое.

– Я чувствую, что подведу обоих отцов, если потерплю неудачу, – признал Робаут. Остановившись, он провел пальцем по ветке хвойного дерева, что нависала над дорожкой. Для примарха она была на высоте лба, но садовникам совершенно не мешала. Подобные мелочи всегда напоминали Жиллиману, что он – полубог, пытающийся вписаться в мир смертных. – Не вполне уверен, что Конор одобрил бы Империум Секундус.

– Если бы вы были из тех, кто ищет одобрения любой ценой, Хорус направил бы к вам Лоргара с посольством, а не армией. Признайте, вас тревожит что-то другое.

Робаут ответил не сразу. Он собирался с мыслями, искал слова, которые могли бы передать суть его туманных и запутанных надежд и страхов, касающихся Империума Секундус. В итоге все сводилось к одному простому заявлению, но произнести его было почти немыслимо. Тараша напряженно ждала, уже с легким нетерпением.

– Мне сказать за вас? – спросила камерария, поднявшись.

– Не надо, – отозвался Жиллиман. Он отвел глаза, затем снова посмотрел на нее. – Я не считаю Льва союзником.

– Понятно. – Ойтен потерла нос и достала из карманов пальто пару черных перчаток. Надевая их, она продолжила: – Вы не можете ему доверять. Лев слишком любит тайны. Он уже не раз лгал вам.

– Любой лжец рано или поздно забывает свои выдумки и попадается.

– Но мне казалось, что примархи помнят все.

– Хорошо подмечено.

– Кроме того, Лев – человек действия. – Тараша взяла посох и медленно, с суровым лицом подошла к Робауту. – Он великолепно приспосабливается, разрабатывает планы на лету. Да, он весьма неплохой стратег, но в первую очередь побеждает благодаря решимости. Стремлению одолеть всех, кто противостоит ему, невзирая на соотношение сил или потери.

– Тогда как я, имея шесть часов на постройку башни, первые четыре буду измерять кирпичи. – Жиллиман улыбнулся, однако его веселость быстро угасла. – Я потратил множество часов на постройку Империума Секундус, но Лев разрушит его за пять минут. Работа еще далека от завершения. Теоретического много, практического мало.

– Разве это так плохо? – спросила Ойтен, тяжело опираясь на посох. По облачкам пара было видно, как учащенно она дышит. – Пусть он будет военачальником, вы посвятите себя государственным делам. Если Лев зайдет слишком далеко, вы с новым императором остановите его. Эль’Джонсон уважает вас и равняется на лорда Сангвиния.

– Владыке Сангвинию не до этого. – Робаут в тот же миг пожалел о сказанном.

Хотя он всецело доверял своей камерарии-принципалу, упомянутые Ангелом видения были внутренней проблемой Триумвирата примархов.

– Да, у него много забот, – произнесла Тараша. – Вот вам еще одна причина сосредоточиться на своих делах и не лезть под руку другим. Лорд Сангвиний правит Империумом, но вы должны управлять государством. Решите со Львом этот вопрос так же, как решаете прочие.

– Если Эль’Джонсон задумал свергнуть меня и не уступает мне в интеллекте, как удержать его от применения силы?

Ойтен зашагала по дорожке к железной арке в живой изгороди, что окружала собеседников. Женщина почти скрылась из виду, когда ветер принес Жиллиману ее ответ:

– Очень просто, сынок. Начинай измерять кирпичи.

В залах и коридорах «Непобедимого разума» шла шумная подготовка к сражению. Грохот сабатонов, вой двигателей десантных кораблей и рев бронемашин всегда вдохновляли Фарита Редлосса. Если легионер и не был рожден для войны, она взрастила его, как родного сына.

Воспитание началось в отдаленной крепости среди калибанских лесов, которую ежедневно атаковали хищные звери. Отец, дяди, двое братьев Фарита погибли, когда ему еще не исполнилось шести лет. Он заряжал настенные орудия взрывными гарпунами с тех пор, как начал доставать до дула.

На девятом году жизни Фарита в чащу явились рыцари Льва, которые покончили с тварями, но не битвами. Юный, крепкий и послушный Редлосс оказался идеальным оруженосцем для повелителей Ордена.

Ему было тринадцать, когда прибыли корабли Империума и легион Темных Ангелов начал набирать рекрутов. По счастливой случайности, этот возраст лучше всего подходил для имплантации геносемени и органов, необходимых космодесантнику.

Да, не прирожденный, но сотворенный воин.

Фарит стоял на одной из платформ над главной распределительной галереей. Высотой в двадцать палуб, она тянулась вдоль почти всей боевой баржи. С верхнего яруса нижние уровни были почти неразличимыми, но не из-за расстояния: их окутывали клубы испаряющегося охладителя и выхлопных газов. Эта картина пробуждала в Редлоссе детские воспоминания об утренних туманах, затягивавших крепость. Тогда он встречал каждый день со смесью облегчения и тревоги.

Теперь тревога забылась. Фарит не искал смерти, но и не боялся ее. Опершись на поручень, он с восхищением рассматривал шеренги бойцов, которые маршировали из спален в пусковые отсеки.

Редлосс ощутил присутствие Льва еще до того, как услышал слабое гудение сервоприводов брони и странно тихие шаги примарха. Великан двигался с легкостью и грацией, что соответствовали его имени. Настоящий лесной охотник, во всех смыслах.

– Все идет согласно вашим приказам, мой повелитель, – сообщил Фарит, повернувшись и отсалютовав Эль’Джонсону. – Стений докладывает, что флот рассредоточился и занимает орбитальные позиции для высадки.

Лев промолчал и взглянул мимо Редлосса на космодесантников внизу. Затем он кивнул с безразличным лицом, словно отвечая кому-то невидимому.

– Простите, мой повелитель, могу ли я задать вопрос?

– Хорошо известно, что я не склонен прощать, – ответил примарх. Секунду он смотрел в глаза Фариту, после чего улыбнулся, но без теплоты. – Задавай.

– Это действительно необходимо? Зачем привязывать легион к Макраггу, когда в Империуме еще остались враги? Неужели один мир так важен?

– Сама планета? Нет. Она выделяется лишь тем, что на ней вырос лорд Жиллиман. Но тут мы установили трон для нового императора, поэтому здесь решится наше будущее. – Эль’Джонсон прикрыл глаза и оперся на поручень рядом с Редлоссом. Фарит опасался прерывать молчание, хотя необычная открытость примарха обеспокоила легионера. – Владыка Сангвиний… Я доверился брату, поверил в него. Не имея возможности служить Императору, я нашел Ему замену.

Лев открыл глаза и пристально взглянул на колонны бойцов внизу. Он втянул воздух, его ноздри затрепетали.

– Империум Секундус должен выжить. Мы… – Эль’Джонсон запнулся. Редлоссу хотелось оказаться как можно дальше от платформы: неуверенность господина пугала его, как ни один враг на поле битвы. – Я прибыл на Макрагг, поскольку боялся, что Жиллиман узурпирует власть. Теперь я стал его соучастником.