Текст книги "Ангелы Калибана"

Автор книги: Гэв Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Warhammer 40000: Horus Heresy

Гэв Торп
Ангелы Калибана

Действующие лица

Спасители Калибана

Лютер – гроссмейстер Ордена

Сайфер – лорд-шифр, хранитель традиций Ордена

Мерир Астелян – магистр 1-го капитула

Галедан – магистр капитула, маршал караула

Захариил – библиарий, магистр мистиков

Вассаго

Азрадаил

Тандерион

Картей

Атхадраил

Ваш – лейтенант-командор

Вастобаль – капитан

Адартиан – руководитель боевой подготовки

Беталина Тилейн – маркиза, полковник Имперской Армии, вспомогательные войска

Саула Мэгон – комендант Ангеликасты

Белат – магистр капитула

Асмодей – библиарий

Гриффейн, Копьеносец – сержант-пристав

Таграйн – палубный капитан, транспортное подразделение

Хастер – палубный лейтенант

Тукон – магистр капитула, ныне заключенный под Альдуруком

Мелиан – капитан, ныне заключенный под Альдуруком

На далёком Макрагге и в Империуме Секундус

Сангвиний – император-регент, возлюбленный всеми примарх Кровавых Ангелов

Робаут Жиллиман – лорд-хранитель, благородный примарх Ультрамаринов

Лев Эль'Джонсон – лорд-защитник, ведомый местью примарх Темных Ангелов

Валент Долор – тетрарх Ультрамара (Окклуда)

Тит Прейтон – магистр Верховной центурии, библиарий XIII легиона

Мирдин – библиарий I легиона

Драк Город – феодал-командующий инвиктскими телохранителями

Азкаэллон – командир Сангвинарной Гвардии

Фаффнр Бладбродер – вожак дозорной стаи Космических Волков

Водун Бадорум – капитан Преценталианской Гвардии, королевская дивизия

Тараша Ойтен – камерария-принципал лорда Жиллимана

Стений – капитан I легиона, командир «Непобедимого разума»

Тералина Фиана – главный навигатор «Непобедимого разума», дом Не’йоцен

Ольгин, Несущий Смерть – избранный лейтенант Крыла Смерти

Морфаил

Аторис

Каролинг

Немер

Фарит Редлосс, Несущий Ужас – избранный лейтенант Крыла Ужаса

Данай – избранный преемник, Крыло Ужаса Халсвейн

Ксавис – паладин Двадцатого ордена

Барзареон – паладин Тридцать первого ордена

Нераэллин – лейтенант, командир «Колгреванса»

Гексагия – военная советница Нераэллина

Сакат Демор – сержант Ультрамаринов

Торан – сержант Темных Ангелов

Казобурн

Азамунд

Фаретаил

Долмун

Дэвий – магистр артиллерии XIII легиона

Гастенрал – провост группы боепитания

Парестор – командир установки «Вихрь»

Метритал

Сардеон

Конрад Кёрз – Ночной Призрак, примарх-отступник Повелителей Ночи

Чемпионы Великого Крестового Похода

Хорус Луперкаль – примарх Лунных Волков

Эзекиль Абаддон – первый капитан, Морниваль

Тарик Торгаддон – Морниваль

Литус – Морниваль

Янипур – Морниваль

Гарвель Локен – щит-лейтенант

Калас Тифон – первый капитан Гвардии Смерти, повелитель Могильных Стражей

Гадрабул Виосс – капитан Могильных Стражей

Гурклан – сержант

Израфаил – главный библиарий Темных Ангелов

Эреб – первый капеллан Несущих Слово

Де Блессан – лейтенант союзной Айлиетской фаланги, Имперская Армия

Регул – посланник Механикум Марса

Если группа людей почувствует себя униженной и решит, что ее честь была растоптана, то неизбежно выступит в защиту своих ценностей. Данное выступление может принять любые формы и масштабы.

Абдул-Карим Серены, «Летопись мирного приведения Калибана к Согласию»

 
Дела людей, как волны океана,
Подвержены приливу и отливу.
Воспользуйся приливом – и успех
С улыбкою откликнется тебе;
С отливом же все плаванье твое
В тяжелую борьбу преобразится
С мелями и невзгодами. Для нас
Настал прилив. Коль мы его пропустим,
Нас верная погибель ожидает.
 

Якобы произнесено Императором на Экспедиционных Полях, в обращении к Шести Воинствам перед погрузкой на корабли

Пролог

Зарамунд, 970.М30

Два гигантских корабля борт о борт парили над миром, словно альфа-самцы в стаде быков из феррокрита и металла, затмевая собой все крейсера, фрегаты и эсминцы на соседних орбитах. Внизу по фиолетовым облакам Зарамунда расползались темные пятна от столбов дыма над пылающими городами. Пространство вокруг мятежной планеты засоряли миллионы тонн обломков, что также указывало на неистовость восстания и ответного удара Легионес Астартес.

Два колоссальных звездолета, гордость своих флотов, способны были погубить любой мир.

«Дух мщения». «Терминус эст».

Их имена произносили во всех уголках юного Империума Людей наряду с «Честью Макрагга», «Непобедимым разумом», «Завоевателем» и десятком других. Многие из названий принадлежали флагманам, которые провели армады Императора через тьму к победам, вернувшим человечеству Галактику.

Командир «Терминус эст», окруженный толпой людей и постлюдей, стоял в обширном вестибюле перед стратегиумом «Духа мщения». Некоторые из собравшихся, как и сам Калас Тифон, носили белую броню XIV легиона. Другие – хозяева корабля – были облачены в такие же светлые доспехи Лунных Волков.

Громадных воинов сопровождали крепостные, илоты, сервиторы, стратеги, денщики, оруженосцы и многие другие. Целое море помощников, обозначения которых зависели от их роли и легионной принадлежности.

Слева выделялись на общем фоне высокопоставленные представители Механикум в красных рясах. Избавленная от плоти свита сопровождала Регула, посланника Марса во флоте. Дипломат выглядел как механический скелет из золота и стали, на котором немногочисленные фрагменты прежнего тела казались почти декоративными. Рядом с ним два великанских сервитора-клона держали массивную шестерню тускло-белого цвета с резными рунами сапфирового оттенка. Калас понятия не имел, что она символизирует, и не желал выяснять. В обычаи механикум лучше было не вдаваться.

Сразу за ними мелькнули золотые плащи Айлиетской фаланги, подразделения Имперской Армии, приданного в настоящее время Лунным Волкам. Смертные командиры тут же пропали из виду, заслоненные тремя великанами в доспехах Шестнадцатого.

Калас Тифон, лейтенант-командор первой Великой роты Гвардии Смерти, ветеран с десятилетиями безжалостной войны за плечами, посмотрел на вход в большой зал примарха и вздрогнул от волнения, смешанного с радостным возбуждением.

По обеим сторонам двадцатиметрового коридора, ведущего к огромным вратам стратегиума, высились колонны из черного камня, замысловато увитые серебряной проволокой. Вдоль стен был расставлен почетный караул из бойцов фаланги. Солдаты держали оружие на груди, их ротные знамена слегка трепетали в искусственной атмосфере боевой баржи. В отличие от легионеров с их громоздкими латами, айлиетцы носили длинные плащи-кольчуги, перехваченные на лодыжках и запястьях толстыми алыми обручами. Талии людей обтягивали широкие кушаки, усыпанные керамитовыми бляшками. Вооружены они были джеззайлами – длинноствольными лазганами, больше похожими на копья из-за примкнутых листовидных штыков метровой длины.

Сержанты фаланги салютовали обнаженными силовыми мечами и волкитными серпентами, офицеры с высокими плюмажами – метровыми шестами, которые одновременно служили знаком различия и мощным оружием. Благодаря генератору шокового поля такая булава могла пробить корпус танка или одним касанием превратить незащищенного человека в кровавое месиво. Майоры, капитаны и лейтенанты носили поверх сверкающих кольчуг пластинчатые черные кирасы с выпуклыми грудными мышцами, между которыми виднелась белая молния, эмблема их части. Тифон заметил даже боевого маршала в плаще цвета эбенового дерева с рубиновой застежкой в форме звезды.

На всех айлиетцах были конические серебряные шлемы с визорами, прикрывающими глаза. Солдаты с мрачной решимостью сжимали челюсти, но Калас видел, что у них подрагивают губы, а по щекам катятся скупые слезы. Даже эти ветераны были не в силах сдержать чувства в столь грандиозный момент.

Типичный для Хоруса поступок – вознаградить усилия других. На Зарамунде сражалось немало великих и благородных воинов, но в почетную стражу для сегодняшнего торжества примарх выбрал сотню героев из полка неулучшенных людей.

Тифон с улыбкой взглянул на своего заместителя, Гадрабула Виосса:

– Напомни, чтобы я передал командиру Лунных Волков поздравления с краткой и превосходно проведенной кампанией. И добавил, конечно, что для нас большая честь присутствовать на праздновании Пересогласия.

– Пересогласие? – Виосс вскинул бровь и улыбнулся в ответ. Его красивое лицо приобрело плутоватое выражение. – Ты только что изобрел новый тип кампаний?

– А как еще это назвать? – спросил Калас. Он по-прежнему осматривал тихую организованную толпу служителей, спокойно и тщательно выполнявших свою работу. – Зарамунд нарушил Согласие. Теперь его вернули в прежнее состояние. Пересогласие.

Гадрабул резко посерьезнел:

– Кто бы мог подумать, что Зарамунд взбунтуется? Эту систему отвоевали одной из первых, она стала опорной базой для ранних экспедиций. Как правители настолько важного мира допустили подобный раскол? Хорошо еще, что примарх отреагировал так быстро и решительно.

В голосе воина звучало обожание, которое Тифон разделял. Хорус в поразительно короткие сроки собрал значительную ударную группировку и жестко, но эффективно руководил ею в боях.

– Опорная база, – подчеркнул Калас. – Даже серьезных перебоев с прибытием кораблей и припасов в экспедиционные флоты хватило бы для такой реакции. Но от узловой системы с крупными верфями, отвернувшейся от Императора, исходила прямая угроза Терре…

Тифон представил, что могло произойти, если бы Хорус проигнорировал задержку конвоев снабжения. Несколько десятков враждебных звездолетов различных типов остались бы на расстоянии прямого варп-прыжка от Тронного мира. Оба воина умолкли при этой мысли, но по разным причинам. На задворках сознания Каласа возникла какая-то смутная идея.

– Восстание было масштабным и надежно засекреченным, – произнес наконец Виосс, оборвав цепочку размышлений командира. – Нам повезло, что Лунные Волки вернулись так вовремя.

– Думаю, везение тут ни при чем. Хорус осмотрителен, вот и все. Другие сочли бы пропажу нескольких транспортников еще одной раздражающей мелочью, какие случаются в любой кампании. Но командир уровня примарха знает, что поставки в его флот могут нарушиться только из-за нападения чужаков или мятежа.

Заместитель ничего не ответил, и легионеры простояли в молчании еще несколько минут, пока в конце колоннады не возникла одинокая фигура. Свет из стратегиума очертил силуэт гиганта в терминаторской броне, который был крупнее и выше не только солдат фаланги, но и Тифона с его спутником.

Великан решительно зашагал к ждущей толпе, и немногочисленные разговоры в ней утихли. Айлиетцы брали «на караул», салютуя проходящему мимо воину. Лучи люменов озаряли его обветренное лицо, суровое и невозмутимое. Он гладко брил щеки, подбородок и голову, за исключением пучка волос, собранного на макушке.

Эзекиль Абаддон, первый капитан Лунных Волков, почти равный в славе своему примарху, остановился в пяти метрах от собравшихся. Легионер заговорил, и вещательная система флагмана разнесла его низкий рык по широкому вестибюлю:

– Командующий ждет вас.

Передав это простое сообщение, Абаддон развернулся и зашагал обратно к повелителю. Делегаты переглянулись: они помнили, что порядок входа не оговаривался, но никому не хотелось бросаться вперед с риском устроить позорную толкотню.

Слева от Каласа из толпы вышли пятеро воинов, сопровождаемые приглушенным бормотанием. Четверо из них телосложением ничем не отличались от других космодесантников, но пятый, хотя и носил доспехи Легионес Астартес, явно уступал им в росте и ширине плеч. На черных наплечниках их брони виднелась эмблема – крылатый меч. Большинство гостей не могли понять, почему малорослый воин идет чуть впереди, а легионеры с явным почтением держатся у него за спиной.

– Темные Ангелы, – прошептал Виосс.

Неизвестно, услышали его или произошло совпадение, но миг спустя невысокий калибанец повернул и, срезав путь через колоннаду, подошел к Гвардейцам Смерти. Он очень коротко стриг густые черные волосы и носил аккуратную бородку.

– Господин Лютер. – Калас уважительно поклонился сначала командиру контингента Первого, затем остальным Темным Ангелам. – Братья с благородного Калибана.

Один из воинов угрюмо буркнул что-то в ответ, но командир быстро перебил его.

– Капитан Тифон, для меня честь встретиться с тобой, – произнес Лютер. На его коже отчетливо виднелись шрамы от аугментаций; в челюсть, шею и за роговицу ему вставили бионические имплантаты. При всех улучшениях офицер Первого был заметно субтильнее своих спутников, но это не мешало ему держаться так, словно он по умолчанию находился в центре внимания. Судя по выражению аристократического лица, воин обладал более высоким положением и авторитетом, чем можно было предположить на первый взгляд. Он подал Тифону руку в латной перчатке, загудели сервоприводы брони. – Позволь еще раз поблагодарить тебя за прорыв обороны на орбитальных станциях. Ты исполнил это необходимое, но кровопролитное задание без жалоб и колебаний.

– От такой работы мы никогда не увиливаем, – сказал Калас, ошеломленный признательностью союзника.

Редко случалось, чтобы кто-то вспоминал жертвы его бойцов, так часто сражавшихся на передовой в штурмовых операциях. Гвардейцы Смерти гордились своим стоицизмом, но сейчас Тифон невольно обрадовался похвале.

– Однако мы заставляем господина примарха ждать, – заметил, полуобернувшись, Лютер.

После этого Темный Ангел с Тифоном без лишних слов двинулись вдоль колоннады, в десятке шагов позади Абаддона. Их спутники не отставали, за ними неуверенно потянулись другие гости. Теперь Каласу стало ясно, почему Лютер так легко справлялся с должностью первого капитана – или как там это называлось у калибанцев, – не имея физических преимуществ космодесантника. Он просто лучился врожденной уверенностью, отточенной за долгие годы службы.

– Занимательно, что воины Гвардии Смерти участвуют в экспедиции Лунных Волков, – произнес офицер Первого.

– Черпаем друг у друга идеи, – ответил Тифон. – Культурный обмен, можно сказать. Нам рассказывают о Хтонии и боевых доктринах Шестнадцатого. Мы объясняем, как ведет войну Гвардия Смерти, и стараемся помалкивать о Барбарусе.

Он усмехнулся собственной шутке и заработал удивленный взгляд от Лютера.

– Администратум записал Калибан в миры смерти, верно? – спросил Калас у союзника.

– Своего рода. – Лютер как будто смутился или насторожился. – С помощью Льва мы перебили всех Великих Зверей леса, установили мир и порядок.

– Ядовитый воздух Барбаруса убивает большинство людей в течение тридцати лет. Если забраться повыше – в считанные секунды. Когда нас нашли, Администратум понял, что слишком низко выставил планку для миров смерти.

Темный Ангел не успел ответить – они уже входили в стратегиум. Миновав громадную арку, воины оказались на широком балконе, с которого открывался вид на капитанский мостик «Духа мщения». Тифон шагнул в разреженный воздух помещения, и у него перехватило дыхание – не от масштабов зрелища, ведь Калас командовал «Терминус эст», но от того, какой цели был посвящен колоссальный зал. Ему открылись владения примарха, сердце всего экспедиционного флота, чертог одного из двадцати будущих королей Галактики.

Стратегиум располагался на отдельной палубе, выходившей на многоярусный мостик боевой баржи. Ряды галерей из простой стали поднимались на головокружительную высоту по вертикальной оси «Духа мщения». Взглянув наверх, Тифон вспомнил горные пики родного мира, увенчанные цитаделями, из которых раньше правили жестокие Властители. Но здешний повелитель предпочитал средние высоты.

Если бы Калас не знал, где находится, то не догадался бы, что перед ним средоточие власти полубога. Все вокруг казалось удивительно прозаичным – «спокойным», как часто говорили Лунные Волки. Никаких тронов, роскошных трибун или герольдов, даже тех, что объявляли бы о грандиозной победе. Где же помпезное убранство? Где напыщенное великолепие? Где золотые и алые цвета празднества?

Тифон успокоился, не увидев подобных излишеств. Он разделял эстетические вкусы Мортариона, то есть не имел их вообще. Функциональность для него была важнее всех иных соображений. Рядом одобрительно хмыкнул Виосс.

Калас проводил взглядом Абаддона, ушедшего в тень под выступом галереи. Эзекиля ждали трое других воинов, чьи лица скрывал полумрак.

– Морниваль, – прошептал Тифон Лютеру, – Абаддон, Литус, Торгаддон, Янипур. Латная рукавица на бархатной перчатке Хоруса.

Советники командующего казались неясными силуэтами во тьме – они умышленно оставались в стороне от запланированного представления. В сумраке вспыхнула красная искра: один из них на пару секунд повернул к Каласу бионический глаз. Капитан Четырнадцатого наклонился к калибанцу:

– Это Литус, он помогал мне освоиться здесь. Ты уже общался с кем-нибудь из Морниваля?

– Да, однажды имел удовольствие, – саркастически ответил Лютер. – Абаддон заявил, что нашему легиону пойдет на пользу более строгий кодекс воинской чести. Я не удержался от смеха, и он оскорбился.

Тифон удивленно взглянул на Темного Ангела:

– Ты смеялся в лицо Абаддону?

– Неумышленно, но он же высказал абсурдную идею. Я был гроссмейстером Ордена, военной организации, что существовала задолго до того, как другие легионы обрели собственные доктрины. – Не оглядываясь по сторонам, калибанец задал следующий вопрос: – Они уже пытались завлечь тебя в воинскую ложу?

Ответ Каласа прозвучал легко и естественно. Лютер не понимал, насколько нелепо его предположение, что Тифона требуется посвящать в тайны лож. Задолго до того, как Лунные Волки явились на Давин, легионер уже знал о мрачном прошлом человечества. Ему не требовалось выслушивать уроки о природе Вселенной или Другом Месте, где обитало истинное могущество. Кошмарное детство на Барбарусе и юность, отданная развитию внутреннего пси-потенциала, наделили его куда более глубокими познаниями, чем у любого из участников церемоний с вызубренными молитвами и обрядами братания.

Калас мог бы рассказать о своей роли Второго из Семи Столпов, воплощения потусторонней бессмертной воли Чумного Отца среди других бойцов легиона. Даже Мортариону был закрыт вход на их тайные собрания. Многие из Лунных Волков считали, что традиции межлегионного товарищества зародились после приведения к Согласию Давина и прообразом этих связей послужили воинские ложи той дикой планеты. Для Тифона и еще нескольких избранных такие контакты начались гораздо раньше.

Он был не завербованным, но вербовщиком. Не посланником, но посланием.

Однако Калас умолчал об этом и ответил намного проще:

– Я не могу сказать.

Заметив какое-то движение, Тифон понял, что, как ни поразительно, хозяин флагмана все это время был здесь. Осталось загадкой, как он не увидел примарха, неподвижно стоявшего на командном возвышении. Показалось, что ожила колоссальная статуя: гости, заполнившие балкон, дивились на необъятный мостик, и вдруг среди них появился великан, сияющий белизной и полированным золотом.

Меха лежали на его плечах, доспехи украшали почетные знаки и медали десятка цивилизаций, недавно приведенных к мирному Согласию. Весь стратегиум словно бы озарился, и не только блеском драгоценного металла.

Хорус Луперкаль.

Примарх Лунных Волков и временный повелитель Каласа. Правда, барбарусец впервые видел командующего легионом так близко и испытывал совсем другие ощущения, чем в присутствии своего примарха, Мортариона. Повелитель Гвардии Смерти производил внушительное, даже гнетущее впечатление. Он, как и Хорус, словно занимал все пространство в комнате, но погружал ее в тень, а не освещал. Любого, кто вставал перед мрачноликим Мортарионом и смотрел в глаза, которые видели худшие из ужасов Барбаруса, обволакивало ледяное загробное уныние, осознание неизбежности конца.

Луперкаль олицетворял жизнь. Он улыбался, не показывая зубы, и осматривал толпу, встречаясь взглядом с каждым из гостей. На миг его взор – энергичный, радостный, отеческий – задержался и на Тифоне. Гвардеец Смерти склонил голову, стыдясь, что лучше думает о чужом командире, чем о собственном. Затем свет из глаз примарха направился дальше.

Но нельзя забывать о главной цели, верно? Хорус был самой жизнью, движением, будущим. Достойным кандидатом в Повелители Человечества, который поведет Галактику в новую эру благодатного и славного перерождения.

Как и многим другим, Каласу захотелось выразить почтение и покорность Луперкалю. Он уже почти согнул колено, но тут в зале прогремел голос примарха.

– Не вздумайте гнуть спины! – потребовал Хорус со смехом.

Вместо этого он сам отдал легкий поклон собравшимся воинам, поворачиваясь слева направо.

– Спасибо вам, – продолжил Луперкаль, взмахом руки приветствуя всех в стратегиуме. – Мои глубочайшие, самые сердечные благодарности каждому, кто пришел сегодня в этот зал. И, кроме них, всем солдатам Императора, которые помогли предотвратить катастрофу. Я в невыразимом долгу перед вами. Мне известно, что наградой вы считаете саму возможность сражаться во имя рода людского, но знайте: Император ценит ваши заслуги.

Вот так легко Хорус говорил от имени Отца. В каждом слове примарха звучала сила.

Помрачнев, он отвернулся и поднял голову к самому крупному гололит-экрану на главном мостике, что возвышался над толпой. Вспыхнувшие проекторы создали изображение Зарамунда и его орбитального пространства, усеянного рунами имперских кораблей и оборонительных систем, а также пояснениями к ним.

– Но, восхваляя тех, кто внимает мне, я отдаю дань уважения и тем, кто больше никогда ничего не услышит. – Луперкаль чуть опустил подбородок, лучи люменов ярко сверкнули на его бритой голове. – Они пожертвовали всем ради Императора, ради Зарамунда, ради своих братьев и сестер. Помните их и почитайте их.

– Помните их и почитайте их! – хором отозвались все, включая Тифона.

– Лейтенант Де Блессан! – позвал примарх, увидев, что почетный караул фаланги также вошел в стратегиум. Гости разом обернулись к младшему офицеру, на которого указывал палец Хоруса, и тот вздрогнул, как от попадания болта. – Этот человек со своим командным взводом захватил артиллерийские батареи в Атреоне. Никакой орбитальной поддержки или титанов, только двадцать отважных мужчин и женщин с превосходным лидером.

Гости разразились аплодисментами, и Калас, впечатленный услышанным, присоединился к ним. Победа в Атреоне позволила Луперкалю перевести флот на более низкую орбиту, что ускорило капитуляцию повстанцев на несколько дней, а то и недель.

Молодой человек явно был ошеломлен – не только похвалой Хоруса, но и громогласными овациями десятков космодесантников и их спутников. Один из солдат обхватил своего командира рукой, помогая удержаться на ногах.

– А где же щит-лейтенант Локен? – Оставив Де Блессана в покое, гости вслед за примархом повернулись к офицеру Лунных Волков, что стоял возле командного возвышения. – Он провел вдохновенный абордаж «Прихотей судьбы».

Локен повел себя заметно спокойнее и ответил на одобрение толпы, склонив голову и подняв руку. Несколько оказавшихся рядом Лунных Волков хлопнули товарища по наплечникам, на что он тепло улыбнулся.

– Или капитан Тифон, без которого мы всё еще сидели бы на орбите и ждали, кто первым рискнет сунуться под пушки вражеских станций!

Смешок Гадрабула утонул в какофонии радостных криков и рукоплесканий, начатых самим Луперкалем. Калас покраснел, вспомнив слова Лютера о неблагодарной работе. Его наполнила теплота, одинаково приятная и ненавистная. Радость от признания его заслуг подействовала на легионера как боевой стимулятор. Впрочем, частичка личности Тифона, полная обращенной внутрь ненависти, укоряла воина за столь слащавую реакцию на простое одобрение.

Но даже внутренний циник Каласа, его «меланхоличная тень», как выражались Лунные Волки, не мог устоять перед обычной похвалой от великого Хоруса.

Мортарион никогда не говорил подобного.

Тем временем примарх выделял других героев, мгновенно находя каждого в толпе. Имена и описания деяний воинов так же свободно слетали с губ Луперкаля, как и приказы, которыми он направлял их в битву всего две недели назад. Тифон аплодировал и смеялся, кивал или грустно качал головой, следуя общему примеру. Калас не мог да и не желал противиться той атмосфере братства, что объединяла его со всеми присутствующими в стратегиуме. Каждый из них, от могучего Хоруса до нижайшего рядового фаланги, принадлежал к единому войску, направляемому гением командующего.

Через некоторое время примарх ушел к Морнивалю, оставив простых бойцов группировки возмездия общаться между собой. Смятенный Тифон предоставил Виоссу вести беседу с Лютером и его Темными Ангелами. Что касается воинов Калибана, то разговаривал в основном их командир, а подчиненные лишь кратко поясняли детали кампании или конкретного сражения, если к ним обращались напрямую.

Неожиданно за плечом Каласа раздался знакомый голос:

– Командующий расхвалил тебя, капитан Тифон.

Обернувшись, космодесантники увидели боевого брата в темно-сером доспехе, выделявшегося даже среди грозных Легионес Астартес. Его бритую голову покрывали крошечные буквы, что складывались в строчки благочестивых текстов и догматов Несущих Слово. Глаза воина, острые и яркие, как ограненные алмазы, смотрели словно не на Каласа, а внутрь него.

Но Тифон хорошо знал этого легионера. Рассмеявшись, он притянул Несущего Слово к себе и с размаху хлопнул по плечу:

– Эреб! А говорили, будто ты погиб при захвате платформы «Пять». Как хорошо, что это оказалось пустыми слухами! – Повернувшись к остальным, Калас уже спокойнее произнес: – Эреб из Несущих Слово, ты встречал Лютера с Калибана?

– Еще нет, – отозвался первый капеллан.

Он протянул руку, и Темный Ангел быстро пожал ее.

– Мои советники, – сказал Лютер, поочередно представляя спутников. – Старший библиарий Израфаил и брат Захариил из библиариума. Мерир Астелян, магистр капитула. И мой адъютант, лорд Сайфер.

– Приветствую вас всех. Хотелось бы познакомиться с вами поближе, но у меня известия для командующего. – Странно посмотрев на Лютера, Эреб бросил взгляд на Тифона. – Скоро увидимся, Калас.

Не дожидаясь ответа, первый капеллан растворился в тенях, скрывающих Морниваль. Тифон не мог разобрать, что именно там происходит, но видел, как Эреб и Абаддон напряженно общаются, размахивая руками. Наконец Лунный Волк отступил в сторону, пропуская Несущего Слово к Хорусу. Всего через несколько секунд примарх снова вышел на свет. От Луперкаля как будто разошлись волны тишины, и он заговорил уже в абсолютном безмолвии.

– Нам выпала большая честь, – объявил Хорус.

По его голосу беззаботный слушатель подумал бы, что все идет в соответствии с планом. Но, как заметил Калас, офицеры Морниваля выскользнули из стратегиума, когда гости отвлеклись на примарха.

– Вскоре к нам присоединится один из моих братьев, – добавил Луперкаль.

Несмотря на важность ситуации, воины начали оживленно обсуждать новость. Ничего больше не поясняя, примарх вступил в разговор с общиной техножрецов Регула.

Через несколько минут вещательная система «Духа мщения» приветственно затрубила. Тифон обернулся было к высоким дверям стратегиума, но ему перекрыли обзор несколько терминаторов Шестнадцатого в громоздких доспехах. Калас заметил только, что капитан Янипур поспешно расставляет у входа почетную стражу из ветеранов Лунных Волков. Еще минуту спустя воины взяли «на караул», салютуя прибывшему полубогу болтерами, пушками «Жнец», волкитными аркебузами и мелта-орудиями.

Идущий к вратам примарх был закован до шеи в черную броню с гравировкой из красноватого золота и яркого серебра. Нагрудник доспеха имел форму оскаленной морды огромной хищной кошки, к ее усыпанной рубинами гриве крепился белый плащ, отделанный по краям темным мехом. На суровом лице великана выделялись пронзительные зеленые глаза. Светлые волосы до плеч, зачесанные назад, удерживал элегантный железный обруч. Полубог был опоясан мечом с навершием в виде орлиной лапы, сжимавшей сапфир размером с человеческий кулак.

Лев Эль’Джонсон. Лев с Калибана. Примарх Темных Ангелов.

Он в одиночестве шагал по коридору, без свиты или охраны, не глядя на почетный караул, стиснув челюсти и кулаки. Тифон почувствовал, что радостное ожидание в зале сменилось напряжением и стратегиум словно омрачился.

Услышав неясное бормотание Лютера, Калас повернулся к нему. Командир отряда Темных Ангелов смотрел на своего господина как на ожившего мертвеца.

Широко ступая, Лев ворвался на балкон, и все бойцы вокруг него опустились на одно колено, будто стебли травы, пригнувшиеся под сильным ветром. Ощутив стремление повиноваться, Тифон не стал бороться с ним и вслед за остальными коснулся пола наколенником.

Только Хорус остался на ногах, но он молчал.

Лютер быстро выпрямился, однако не успел ничего сказать – Лев поднял руку, запрещая ему открывать рот. Сам примарх заговорил, не глядя на подчиненного:

– Скоро я с тобой разберусь.

Калас вздрогнул. Отповедь прозвучала не в его адрес, но опалила Тифона, будто жар от взрывной волны. Лютер, бывший целью угрозы, опустил голову и сжал руки на животе.

– Брат мой, тебе удалось то, чего не сумел добиться ни один враг, – шутливо произнес Луперкаль. – Ты застал меня врасплох.

Эль’Джонсон остановился в нескольких шагах от Лютера и впился взглядом в Хоруса. Калас понял, что искоса поглядывает на обоих примархов и держит голову неподвижно, словно боится выдать свое присутствие. Собравшиеся замерли в молчании, и, хотя Тифон знал, что на главном мостике все идет своим чередом, ему казалось, что стратегиум окружил пузырь тишины.

Гвардеец Смерти чувствовал, как всех вокруг него охватывает неуверенность – неуверенность и страх. Гости ощущали себя добычей, замеченной хищником. Пусть страх не мог пробраться в сердца космодесантников, но в тот момент несколько десятков Легионес Астартес застыли в чем-то, очень похожем на ужас. Они мечтали только о том, чтобы оказаться подальше от железного балкона.

– Где же «Непобедимый разум», брат? – спросил Луперкаль. – Печально, что я не смог подготовить тебе достойную встречу.

– Я предпочел явиться без церемоний. – Лев по-прежнему не смотрел на своих легионеров. – Случайно оказался возле Зарамунда. Представь же мое удивление, когда я увидел калибанские корабли во флоте Лунных Волков.

Его брат развел руками в извиняющемся жесте:

– Возникла неотложная нужда в бойцах. К чести твоих сыновей, они ответили на мой зов, достойно и храбро сражались во имя Императора.

– Хорус, ты не вправе тратить жизни моих воинов как звонкую монету. Покупай себе победы кровью своих Волков, но не моих рыцарей.

Луперкаль не стал огрызаться в ответ, но Лев этого и не ждал. Он обратил взор к Лютеру и другим Темным Ангелам. Примарх не повышал голос, но его гнев был почти ощутимым, и за тихими словами скрывалась едва сдерживаемая ярость.