Текст книги "Искусство провокации"

Автор книги: Герман Сад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Вот сейчас, на столе Мередита Кьюза лежала бумага, в которой во всех красках описывались похождения, только что приехавшего в Берлин Дастина Макдауэла. Его посещение особняка этой чертовой итальянки-лесбиянки (в это-то Кьюз был абсолютно уверен – все его ухаживания ничего не дали!), ужин в закрытом офицерском ресторане, полном агентов гестапо (одно это уже могло отправить его в тюрьму!), контакт с чиновником министерства расовой политики нацистов и так далее. Кстати, доктор Бойзен вчера все ему рассказал за ужином с такими подробностями, что Кьюзу стало невмоготу! И как ножка этой потаскухи прижималась к Макдауэлу, и какой бред нес дипломат Его Величества – стыд один! Она его еще потащит во все эти злачные заведения, в которых собираются гомосексуалисты и лесбиянки! И это королевский чиновник! Была, правда, у Кьюза еще одна причина не любить Макдауэла и легко его использовать в своей игре: он был наполовину, но – шотландцем. Одного этого уже достаточно, чтобы Кьюз не сел с ним за один карточный стол. Но, конечно, это уже настолько личное, что знать об этом никому не положено. Такое уж у Кьюза воспитание. Если шотландцы не могут в силу своей природной тупости сделать что-нибудь полезное для Англии, пусть хоть один из них, Дастин Макдауэл, послужит старшему офицеру Кьюзу и принесет ему титул сэра.

Диктофон, который Бойзен передаст в подарок этому идиоту Макдауэлу был новейшим словом техники и шпионской мысли. У диктофона были сделаны две головки: одна воспроизводила звук, а другая – записывала. Но вся хитрость этой, специально созданной модели, была в том, что в тот момент, когда вы включаете воспроизведение звука, сразу включается и запись и, таким образом, на одну дорожку записываются все звуки вокруг, а со второй ничего не стирается. Вот и получается шпионская запись с музыкальным сопровождением!

Эту технически хитроумную операцию придумал произвести сам доктор Бойзен. Как-то они разговаривали о том, каким образом донести дезинформацию до абвера. Важно было все сделать чисто и без участия английской разведки. Ведь основная цель была не только в том, чтобы удержать Гитлера от предполагаемого шага, но и попытаться внедрить Йоганна Бойзена в контору капитана Канариса. Если все пройдет как надо все получат свое: Бойзен станет сотрудником абвера, потому что во-первых, вовремя предупредит Гитлера о грозящей ему со стороны англичан опасности, во-вторых, завербует английского дипломата, а в-третьих, принесет на блюдечке еще одного банкира. Кьюз выполнит задание правительства и остановит Гитлера, создаст своего агента в абвере и раскроет предательство молодого английского дипломата, а вместе с ним, может быть, и насолит послу. Ну а Дастин Макдауэл станет знаменитым и больше не успеет согрешить, что тоже, согласитесь, богоугодно, ибо грех надо не только искупать, но и предупреждать.

«Этот юноша оказался не таким дураком, как я предполагал». – Кьюз еще раз раскурил трубку и задумался. Вчера (было уже достаточно поздно для визитов) он прибежал к резиденту и подал бумагу, в которой просил разрешения на такой подарок со стороны германского чиновника, с объяснениями причин и полным рассказом, как было дело. В бумаге не было лишь тех пикантных подробностей про ножку девицы и другие пакости. Запись этого дурацкого концерта – этого кошмарного грохота, который производил так называемый джаз потного, лысого, жирного негра, уже лежал в сейфе резидента. «Как люди вообще могут слушать этот хаос звуков? Громко, очень громко и не более того. Бедная старая Англия», – вздохнул он. – «Куда ты катишься? Уже завтра на приеме девица попросит посла, чтобы тот достал эту запись и, конечно, старый осел вызовет его. Кому как не разведчику добывать такие серьезные стратегические материалы, как мерзкий негритянский джаз, от которого не только голова болит, но и воняет потом! Посол ей не откажет – она же ему не отказывает! Я и этого послу не забуду – гонять старшего офицера путь и «по старой дружбе» за музычкой для лоботряса из Кембриджа?.. Это уже слишком!» Кьюз так разгорячился, что ему срочно захотелось выпить. И хотя еще не было шести часов после полудня, он все-таки подошел к шкафу, открыл его и налил себе в стакан виски «на один палец». «Про эту музыку будут знать только то, что посол использовал дипломатические каналы в собственных личных интимных интересах, которые никак не совпадают с высоким статусом чрезвычайного и полномочного посла Его Величества. И больше ничего. Какую роль джаз сыграл (ничего себе каламбурчик – надо будет запомнить!) в секретной операции конечно не узнает никто».

Если бы Кьюз знал, что завтра Лаура не только попросит посла достать эту запись (конечно, только для себя!), а еще и передаст письмо своему «дядюшке», которое уйдет в Лондон с личной сверхсекретной корреспонденцией посла – он бы получил инфаркт. Если бы он знал, что невольно стал пешкой в игре тайного агента НКВД – он бы получил не титул сэра, а еще один инфаркт и лет двадцать пять тюрьмы, которая ему бы уже не пригодилась!..

Еще через неделю, в Аргентине, Конрад, получив послание от «племянницы», будет неожиданно обрадован такому развитию событий, потому что ему не надо будет ломать голову, как лучше убрать Дастина. Ему не надо будет пачкаться – это сделает МИ-5 – английская разведка. «Ну вот и ты докатилась, старая добрая Англия», – вздохнет облегченно Конрад.

19.

Почему одним везет, а другим – нет? Почему одни рождаются в благополучных странах, богатых семьях, растут сытыми и здоровыми, учатся в престижных школах и женятся или выходят замуж за образованных, трезвых и психически устойчивых? Почему они обязательно проводят отпуск на море в дорогих гостиницах и едят на завтрак свежие фрукты даже зимой? Почему их коровы улыбаются, когда их ведут на бойню? Видимо, потому что знают их коровы, что из них сделают вкусную колбасу, в которой будет много свежего мяса, и это принесет радость и здоровье людям. А нашим коровам плевать, как умирать: под ножом полупьяного мясника или от голода – жизнь-то все равно прожита зря! Почему у них в автомобилях кожаные сидения, а в наших – плохие? Куда девается кожа наших коров? Они шьют из кожи ботинки, портфели и куртки потому что у них много коров, а у нас – мало. Вот и все. Нам надо не гоняться с ними на перегонки, чтобы ракет на душу населения стало больше, чем у них – нам надо догонять их в количестве коров на душу населения, тогда все будут сыты. Мы продаем танки тем, кто хочет воевать, а на вырученные деньги не покупаем телят, машины и оборудование для ферм. Мы же знаем, что все оружие, которое мы продаем, когда-нибудь обязательно повернется против нас. Или мы глупы и думаем, что чем-то отличаемся от других людей? Люди меняются, чувства проходят и политики уходят в небытие, а оружие остается. И мы будем вытаскивать из наших раненых наши пули. Если уж так хочется убивать – убивали бы лучше коров. Коровы знают, что приносят своей смертью пользу, а какая кому польза от трупов мальчиков?

Трошин сидел на бульваре, недалеко от своей конторы. Мысли как надоедливые мухи кружились и не давали ему сосредоточиться на том, что он должен делать. Время идет. Начальство подгоняет, а он все читает и читает, как дотошный архивариус – мозги уже набекрень! И все чаще в голову лезут мысли, все чаще он делает выводы из прочитанного, все чаще он задумывался о том, что успел узнать. Это очень плохо. Раньше он мог проводить по десять часов в архиве и выходил оттуда с чувством гордости за собственную работу. Теперь – не так. Раньше, если он встречал по дороге домой машину с дипломатическим номером, усмехался – дескать, знаем, что вы за птицы! Теперь стал провожать эти машины долгим взглядом и в мозгах кто-то выключал звук. Пауза... Много читать действительно вредно. А если человек начинать думать – это становиться еще и опасно. В первую очередь – для самого человека. Вчера Сергей хотел подойти к заместителю начальника управления и попроситься на прием (они встретились в коридоре), но смог только поздороваться. Струсил? Кто знает? Очевидно лишь то, что поиски Конрада заменили все, чем он жил до этого. Друзья и девки, с которыми отдыхал, товарищи по работе, которые вдруг стали его сторониться, как будто он заразный, даже Наталья, с ее долбаной придурью, перестала его интересовать – по ночам вместо эрекции появилась головная боль! Сказал тут приятелю на днях: «Знаешь, кажется мы так запутались во всем, что конца этому уже не будет». Приятель – врач – посмотрел внимательно и ответил: «Шел бы ты на завод. Управлял бы там своей безопасностью и крыша бы не ехала от этих всяких шпионов-империалистов, лазутчиков-американцев и прочих паскуд».

Конечно, на заводе проще: не выполнил план – враг, не пришел на собрание – враг, не участвуешь в жизни коллектива – не просто враг, а еще и враг-индивидуалист. В общем, в любом случае – сволочь.

В голове какой уже день мерещится Рио-де-Жанейро, где как известно, «все в белых штанах». Раньше, в детстве, смеялся над этим, а потом перестал, потому что жизнь занесла именно в Рио. Была всего одна командировка – в Бразилию – в самом начале работы в иностранном управлении, а потом все сломалось. Рухнуло, как карточный домик. Резидентом в тамошнем посольстве тогда был Николай Соколов. Приличный дядька – старый приятель отца Натальи – он и пристроил Трошин к себе на службу. Каких-то особых проблем с этим не было, потому что послужной список у Сергея чистый: во время войны СМЕРШ в Германии, потом Москва и все. Хороший немецкий и английский (это еще до войны – в школе проявлял необыкновенную тягу) привели его в НКВД – комсомольский секретарь посоветовал и дал рекомендацию. После службы в Германии, где ничем особым себя не проявил, по всем законам конторы должен был бы попасть в какой-нибудь Урюпинск – ловить расхитителей государственной собственности, но в Германии познакомился с Наташей (она работала переводчицей в штабе), приехали в Москву, поженились и приятель тестя взял к себе в ИНО.

Здесь и узнал, что по законам жанра, если во время работы за границей, ничем себя не проявил, сидеть тебя до пенсии в какой-нибудь глуши или засунут на завод, или в какое-нибудь учебное заведение – начальником первого отдела – наблюдать, бдеть и доносить. Таким образом, КГБ имеет отработанную систему, которая позволяет избавляться от офицеров разведки, оказавшихся малоспособными. И только если офицер хорошо себя зарекомендовал за рубежом, то его оставляют в Управлении внешней разведки. У начальника его – Соколова – вдруг нашли врожденный сифилис. Действительно, вел он себя в последнее время в посольстве очень странно – тормозил, что ли слегка. Посол на совещаниях не раз его спрашивал, в чем дело. Кажется только спустя восемь лет Сергей начал понимать – в чем было дело, почему вдруг генерал Соколов – резидент внешней разведки в Рио-де-Жанейро – начал пить, кидаться на коллег и говорить на самые скользкие темы. Просто сдали нервы (была видимо причина) у боевого генерала. Может сам сделал не те выводы, может, засомневался в чем, а, может, помогли ему задуматься – работа за границей полна всяких возможностей и искушений. Словом, врожденный сифилис и через двадцать четыре часа уже в Москве – в ведомственном госпитале. А дальше, как не пытался Трошин разузнать потом его судьбу, никто ничего не знает. Да и самому Сергею потом пришлось быстро собирать чемоданы: он готовился к худшему. Но, почему-то, по приезде в Москву его оставили в иностранном отделе, а позже еще и повысили в должности, хотя от оперативной работы отстранили. Он занимался новичками в МГБ и гражданами, которые хотят поступить на службу в разведку и контрразведку.

Вообще-то, советский гражданин обычно сам не обращается в разведку с просьбой принять его на службу. Разведслужба сама подбирает себе кадры. Чаще всего по рекомендации комсомола и партийных организаций. Бывает, конечно, и по-другому, и Сергей уже с этим сталкивался и сам. Посмотрит юный искатель приключений «Подвиг разведчика» и давай ломиться во все двери: хочу ловить врагов. Что с ним делать? Сергея как-то отправили на встречу с десятиклассниками: они его все пытали про погони, стрельбу, тайные шифры с явками, да про то, как узнать настоящего врага. Ну он возьми и ляпни: что бы понять, подходите ли вы для службы тайной и опасной, должны сначала найти хоть одного стоящего врага Родины, тогда, мол, и решим. Через неделю начальник отдела корреспонденции, встретив его в столовой, спросил, что он за историю придумал: какие-то сопляки один за другим приносили «секретные донесения» на его имя. Мол, давай, Серега, забирай все это – у нас своих бумаг мало что ли!

Шок, который испытал Трошин, когда начал читать эти донесения, был не шуточным: они писали доносы друг на друга! Вот так вот, просто, чтобы далеко не ходить: кто что говорит, кто как одевается, у кого из родителей какая зарплата, кто какую музыку слушает, анекдоты, шутки друзей...

Трошин сидел на бульваре. Жить хотелось – служить не хотелось. Первый раз в жизни не хотелось идти в подвал! Если бы кто-нибудь из этих стариков, которые играют в шахматы на соседней лавочке, знал бы, как ему хочется присоединиться к ним! Просто, потому что их партия обязательно скоро закончится и начнется новая, потому что они едят друг друга понарошку, потому что каждый из них имеет шанс отыграться, потому что никто из них по-настоящему не погибнет.

К черту! Тоже мне – Чацкий: «прислуживаться тошно». Хотя именно его нам ставили в пример, как предвестника бури и разрушителя прокисшего болота дореволюционного общества в России. Значит, это тем было прислуживаться тошно, а этим не только можно, но и должно. Трошин, ты – дурак. Пока не поздно, иди на работу, а то, знаешь ведь, вопросы: чего такой кислый? какие-нибудь проблемы? может, отдохнешь недельку? И в итоге отстранят к чертовой матери и все. Нетушки! Конрад, так Конрад. Пусть мысленно, но пора ехать в Южную Америку, потому что, кажется, у него начался период странной активности после еще более странной паузы с сорокового по сорок восьмой год!

Где был это человек восемь лет? Почему не выходил на связь? Он это или не он? Куча вопросов.

Новый резидент в Аргентине не имел никаких контактов с Конрадом и все попытки отыскать его следы ни к чему не приводили, пока в сорок восьмом Конрад сам не вышел на связь. С тех пор он несколько раз передавал не очень важные сведения для НКВД пока в этом, пятьдесят пятом году вдруг, как гром с ясного неба, не начал бомбардировать МГБ информацией о предстоящем кризисе в районе Суэцкого канала между Израилем и Египтом. Причем, как-то странно: сообщения носили форма отчетов о выполнении задания. Никаких документов относительно чего-либо подобного от руководства МГБ Конраду не поступало. Разве только он выполнял чью-то личную просьбу в обход МГБ? Но, это же бред! Обойти МГБ невозможно. Берию, конечно, убрали, но ведь ничего не изменилось – сила инерции велика и еще очень долго будет тащить этот состав. Не в Берии дело. И без него было кому решать – ведь закопали же его! какой же он тогда всесильный? Но не это главное – для Сергея сразу стала очевидной связь между Аргентиной, где ранее находился Конрад, и Египтом: и там, и там после войны создались крупнейшие в мире немецкие диаспоры, бежавших из Германии нацистов – это было известно всем разведкам мира. То, что Конрад возник в этом неожиданном для Москвы месте было вполне объяснимо его тесными контактами с немцами, но другое настораживало Трошин. Предположим, он узнал о резкой перемене политики Москвы по отношению к Израилю из официальной хроники, но как Москва так быстро вошла в тесный контакт с непримиримыми соперниками, если не с чьей-то помощью? А подготовка такого контакта должно быть санкционировано. Кто еще ведет игру с Западом мимо МГБ? Чей агент этот Конрад? Значит, он каким-то образом участвовал в подготовке контакта Москвы и арабских стран против Израиля. Но для подтверждения этой версии нет никаких оснований – не было никаких документов, вообще ничего не было целых восемь лет! И еще Сергей заметил одну странность: до сорокового года, когда исчез Конрад, в делах то и дело проскакивали фразы об операции «Донор 1», которая началась где-то в двадцатых годах. Незадолго же до своего исчезновения, в середине тридцатых, Конрад сообщал об удачном завершении операции «Донор 2». Что это была за операция Сергей пока понять не мог. Евреи или арабы? Или вообще, что-то другое? Кто – донор? Правда, в одном сообщение говорилось следующее: «Поздравьте, ребенок родился здоровым». Что, кто-то занимался интимными делами Конрада? Ни фига себе спецоперации!

Трошин решил параллельно просмотреть официальную хронику и закрытые документы в отношении Израиля. Во время дебатов в ООН в сорок седьмом году СССР поддерживал план раздела Палестины, ведущий к созданию еврейского государства. «Это решение, – говорил Андрей Громыко на Генеральной ассамблее ООН, – отвечает законным требованиям еврейского народа, сотни тысяч представителей которого все еще не имеют ни земли, ни дома». Создание Израиля рассматривалось в Москве как удар по британскому империализму на Ближнем Востоке, нанесенный прогрессивными евреями, в основном русского происхождения. Со стороны ООН это было встречено достаточно лояльно и даже с некоторым воодушевлением: жертвы еврейского народа во второй мировой войне уже были известны и производили ужасающее впечатление. Одним из консультантов Генерального Секретаря ООН по этому вопросу был известный ученый-немец, который во время войны делал все возможное во имя спасения представителей еврейского населения Германии и Австрии – доктор Йоганн Бойзен. Его доклад на ассамблее произвел взрыв эмоций. В докладе приводились такие факты и цифры, что присутствовавшим на его выступлении становилось просто физически плохо. Активное участие доктора Бойзена в создании еврейского государства Израиль трудно было переоценить. Правда источники сообщали о его тесном сотрудничестве с английской разведкой МИ-5, но как тогда можно оценить противодействие англичан созданию Израиля и участие в этом доктора Бойзена? Странная игра. Нет, если предположить, что англичанам было выгодно иметь своего агента среди отцов-основателей Израиля.

Арабские атаки на сионистов в Москве считали отчаянным ответом реакционных феодальных правителей на возникновение нового прогрессивного режима. Советская дипломатическая поддержка и поставки оружия через Чехословакию во время их войны с арабами, были важнейшими факторами создания в мае сорок восьмого года государства Израиль. СССР хотел реально укрепиться на Средиземноморье и Израиль, в качестве оплаты за помощь, должен был сделать это. Сталин лично дал команду Первому главному управлению МГБ обеспечить союз Израиля с СССР. В это время на свет Божий появляется Конрад. Он сообщает о негативных тенденциях внутри самого Израиля по отношению к СССР, но никто, включая главу отдела Ближнего и Дальнего Востока полковника Андрея Отращенко, не воспринял тогда эту информацию всерьез. Все были в эйфории оттого, что дали пинок под зад англичанам и заняты созданием «любовного фронта» по заказу Сталина. Сотрудники отдела готовили в СССР эмигрантов в Израиль для работы советскими нелегалами, потому что эмиграция позволяла разрабатывать идеальных шпионов для работы внутри самого Израиля, а также против стран Запада.

Так или иначе, но сведения Конрада либо подтвердились, либо его деятельность дала результаты: с пятидесятого года отношение СССР к Израилю резко изменилось. Конрад все время сообщал о действиях Израиля по пути сближения с Западом и отходе от социалистических принципов. Его сообщения носили провокационный характер и попахивали английским душком, но ситуация внутри СССР косвенно подтверждала его сообщения. Слишком был велик энтузиазм советских евреев – многие собирались уезжать, что не могло понравиться руководству СССР. Агитация израильской дипломатической миссии переходила все оговоренные ранее рамки. Чтобы воспрепятствовать этому, внутри СССР даже была проведена такая кампания: «Никогда и ни при каких обстоятельствах советские евреи не поменяют свое социалистическое отечество на другую родину!» Сталин высказался более прямо: «Хорошим рабочим надо раздать дубинки, чтобы они выбили дурь из этих евреев до конца рабочего дня!» Не прошло и пяти лети после окончания страшной войны, еще пепел газовых камер не стал землей и запах не смешался с потом, а Советы продолжили игру, начатую нацистами.

Первое время, несмотря на кампанию против сионистов внутри страны, СССР поддерживал Израиль. Но представленные в ЦК внешней разведкой данные подтверждали растущие контакты Израиля с Западом и Кремль, из-за такого предательства евреев, переключился на поддержку арабов против Израиля. Как быстро все это произошло! Поверить в то, что поведение Израиля было внезапным – глупо. Не знали об этом в Москве или не хотели знать? Или все это – очередная удачная провокация? В течение двух лет поменять «друзей»: уйти от страны, которая почти на половину состоит из бывших сограждан, и перейти в лагерь арабов, которые и близко не лежат ни по менталитету, ни по своим взглядам и целям с СССР! Мало того: арабов всегда поддерживала Англия, против которой Москва последнее время боролась! Как это понять, что два непримиримых соперника оказались по одну сторону, а по другую кто? США, что ли? Что это – желание поссорить Англию с США или это была попытка примирения с одним из бывших союзников по второй мировой войне? Так или иначе, но факт остается фактом – разведки всех этих стран замутили такую кашу, что правительствам стало не скучно.

Трошин отупел. Нет, правда! Через пять лет после войны СССР поддерживает Египет, где находится крупнейшая нацистская диаспора, против евреев, которых представители этой кучки беглых фашистов уничтожали. Ссора Сталина с Гитлером забыта? Сталин хочет начать все сначала? По всему выходит, что наша разведка работает под прямым руководством Великого Учителя. Вот еще Трошин наткнулся на отчет о собрании отдела Первого главного управления по Дальнему и Ближнему Востоку. Пояснение сотрудникам разведки, как надо относиться к слову «сионизм», уж больно похожему на слова «сталинизм» и «марксизм-ленинизм»: «...Упомянутый «изм» не соответствует «марксизму-ленинизму». Он сродни «троцкизму».

Опять! Вот оно: через десять лет Троцкий вышел из могилы. Сергей, не задумываясь, что делает, аккуратно заложил закладкой недочитанные материалы, сдал их сотруднику архива, которого вызвал звонком, и пошел к выходу. Очень хотелось пива: разливного, со слегка подсоленными сушками и очень не хотелось думать о том, что завтра с утра надо писать отчет о проведенной сегодня работе, о выводах, к которым он пришел. Если Сергей напишет о том, что он думает – это все равно, что самому себе написать приговор.

Вдруг шальная мысль как будто зазвенела в голове: « Мне надо ехать в Аргентину. На месте я все смогу довести до конца. Они же понимают, что кроме меня теперь никто не может найти Конрада. А я знаю, что он там. Зачем они меня выбрали? Почему тогда в сорок восьмом из Бразилии меня не выбросили на помойку, а оставили в деле? Теперь пришло мое время? Мне надо ехать. Обязательно надо ехать. Пора! Треснуть что ли водки?» Было немного свежо, но не холодно, а Сергея знобило.

20.

Ах, какая это страна – Аргентина! Этакий «Париж Южной Америки» – ленивый, прожорливый, циничный, чванливый, образованный, ненадежный, эмоциональный и расчетливый. Удивительные, милые, добрые люди, которым на вас глубоко наплевать – вы их заинтересуете, конечно, если у вас хороший счет. Но ровно настолько, пока у вас не кончатся деньги, а в долг здесь не дают. Здесь на слово не верят. А если вдруг у вас беда и вы захотите найти честного адвоката – поезжайте лучше в Грецию – там не так нагло обманывают. Везде все решают деньги, а в Аргентине все решают очень большие деньги, потому что маленькие заберут и вас не заметят. Но вы не обижайтесь – не пройдет и года, как вы сами станете таким же и на любую, самую простую, просьбу, перед тем как про нее забыть, будете с улыбкой отвечать: «Маньяна! Приходите завтра!» В этом и есть прелесть Аргентины: все делается не со зла, а просто потому что – а кто вы такой, что бы мешать нам жить в свое удовольствие?

... Но только в Буэнос-Айресе в кафе «Идеал», что на углу Сипача и Коррьентес, когда во второй половине дня собираются портеньос и наблюдают за проходящей мимо жизнью, можно попробовать «большой чай» с пирожными, каких больше нет в мире. Говорят, что они пахнут молоком матери. Мне трудно с этим спорить – у меня не было матери. Только в Буэнос-Айресе паррильяс (заведения, где жарят мясо) больше похожи на храмы, чем на рестораны. Только в Буэнос-Айресе вы можете попробовать матамбре – это нечто вроде рулета, начиненного овощами и сваренными вкрутую яйцами, которое подается холодным, но только в качестве закуски! А потом вы обязательно должны попробовать паррильяда – это жаркое из самых разных больших кусков мяса с потрохами и сосисками для самых изысканных гурманов. Но только требуйте, чтобы мясо было югосо – с кровью и закажите у официанта салса чимичурри. Это приправа считается такой острой, что заказывая ее, вы можете услышать возглас уважения даже от самого официанта! И не забудьте бутылку вина из винодельни Наварро или Эскориела. После этого можете уходить и искать себе партнершу для танго. Только в Буэнос-Айресе вы будете танцевать танго, пока ваши ноги не сотрутся в кровь, потому что партнерша похожа на сгусток крови и тает в ваших объятиях. Только в Буэнос-Айресе на вас по-настоящему кровно обидятся, если вы вдруг поймаете чужую руку в своем кармане и попытаетесь вызвать полицию, которая к вам не поспешит. И только в Буэнос-Айресе вас убьют просто за то, что вас не знают, а значит – вы никому не нужны!

Вы заранее готовы любить их только за то, что в семнадцатом году человек по имени Карлос Гардель записал на пластинку первое танго «Mi Noche Triste». Вы любите танго, вы возбуждаетесь при звуках танго, так дай вам Бог любить его дома, а не соваться со своей любовью в Буэнос-Айрес!

Но мне всегда нравились эти люди, потому что ни у кого из них нет прошлого. Они никогда не спрашивают откуда ты пришел, потому что знают – это опасно. Опасно спрашивать и опасно знать, откуда и зачем пришел человек. Чтобы понять это надо читать Борхеса. Удивительная страна, которая непохожа ни на одну страну в Южной Америке. Ее населяют белые. Здесь нет черных и даже мулатов. Здесь свой рай построила белая нация. Здесь у всех жителей предки были разбойниками и преступниками. Я поселился здесь в сороковом – как будто и не уезжал из пока еще благополучной Германии Адольфа Гитлера! Правда, тогда меня еще называли не Дон Германн, а Антонио Сото.

...На углу, напротив здания Конгресса есть более роскошное, чем даже венские кафе, знаменитое кафе «Молино». Здесь уже очень давно собираются политики и журналисты. Здесь делаются слухи, которые уничтожают соперников, а соперники сидят рядом и пьют вино. Я частенько заходил сюда и приобретал новых друзей, которые берут деньги, не спрашивая – кто ты такой. Журналисты с удовольствием тиснут статейку только за то, что ты щедр. Будь щедрым и люди к тебе потянуться. Плати за все: за их обед, за их женщин, за их совесть и за их честь. Потому что не все продается, но все можно купить.

Сначала я платил чиновникам и офицерам генерала Хосе Урибуру. Это был первый из длинной череды военных переворотов в Аргентине. Тогда пошла мода на военные перевороты. Люди, почему-то думают, что люди в погонах смогут их не только защитить, н и накормить – вранье! Военные готовы идти в бой только если знают, что в казне есть деньги на их содержание, а в городах, куда приведут их грязные сапоги, много жратвы и девок. Солдат должен быть сыт, но нигде не говориться, что солдат должен сам думать – как бы накормить кроме себя и еще кого-нибудь!

Потом, когда в сорок третьем, после очередного переворота к власти пришла очередная кучка спасителей, и в сорок шестом, когда горячий почитатель Муссолини взошел на первый пост в государстве, я уже платил чиновникам и офицерам правительства генерала Хуана Доминго Перона и неврастеничкам из женского комитета Евы Дуарте. Я никогда и ничего у них не просил – я просто за них платил: всегда приятно создавать себе должников. Они начинают со временем мучаться от этого, а вы ничего не просите – пусть увязнут. Растите их жадность, лелейте их мерзкое самомнение, а когда придет время – используйте их без остатка. Они вам все отдадут, лишь бы вы исчезли. Но, берегитесь, не перейдите черту, за которой они начнут вас бояться и ненавидеть. У меня был небольшой текстильный бизнес, который давал мне возможность передвигаться по всей Южной Америке и Европе без ограничений и опасности вызвать вопросы в связи с частыми переездами, но, в основном, у меня были кое-какие дела в связи приездом многочисленных немецких семей. Немцы «простили» Маркса и просто свихнулись: все занимались защитой крестьян и рабочих и строили аргентинский социализм под руководством генерала на немецкий лад. А я подсуетился и создал несколько благотворительных фондов для приезжающих, чтобы помогать им на новой родине строить их светлое будущее.

Это было очень смешно, но очень доходно для меня, потому что приезжающие не были бедны: они везли с собой контейнеры, которые приходили морем. Самое смешное было в том, что эти контейнеры, набитые доверху всякими ценными вещами со всех стран мира, которые покорили армии вермахта, приходили в маленькие и большие порты побережья Аргентины на американских и английских военных кораблях. У меня же в друзьях-должниках (хотя свои долги здесь никто не признает – все считается подарком) было несколько чиновников порта и таможни. Я знал о каждом корабле самое главное: списки пассажиров. Что они там с собой везут не мог знать никто, но по бывшему положению мирного эмигранта-пассажира в СС, гестапо или вермахте можно понять главное – сколько он везет! Таможня только констатировала прибытие груза, а в графе «Есть ли запрещенный к ввозу товар – Да или Нет» всегда стояло – «Нет». Все товары классифицировались, как «товары народного потребления», которые и потребил избранный немецкий народ.

Я получал информацию, но ничего не брал, потому что каждое такое судно встречали крепкие ребята из местного управления полиции – очень похожие на сотрудников СС. Я составлял картотеку, которая впоследствии мне помогла создать широкую сеть аукционов по продаже всяких безделушек в виде произведений искусства из Петергофа и Лувра. Участники этих аукционов сами отдавали некоторые свои вещи, чтобы не погореть. (Скажите, откуда в Аргентине, в домах немецких семей так много старинных безделушек и янтаря?) Но самое главное, что я делал – я составлял списки людей, которые обосновывались в Аргентине и продолжали жить как в Германии: широко, открыто, устраивая шикарные банкеты и приемы, гуляя по неделям, выдавая своих юных фрейлейн за своих же адъютантов. Правда, было одно отличие от происходящего ранее в Германии – все стали сеньорами – все в одночасье превратились в Мигелей, Хуанов и Карлосов. И даже между собой (что значит дисциплина!) никто не называл друг друга «герр».