Текст книги "Искусство провокации"

Автор книги: Герман Сад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

«Ты, Конрад – чертов «Донор» и я тоже донор. Бегаю я за тобой, как сыщик за вором, а может тебя вовсе и нет? Может это только игра такая – мистификация? Бегаю за собственным эхом, а оно меня все глубже в болото...А?» Постовой на входе слегка поднял бровь – операций вроде никаких не объявляли, но чтобы подполковник явился в шесть утра на работу – такого он еще не видел. Трошин пошел прямиком в архив, сел, включил лампу, налил себе из графина полный стакан воды, выпил («Тухлая – тиной пахнет! Ни фига воду не меняют!»), взял недочитанное вчера дело и первое что увидел – чью-то приписку карандашом в конце страницы: «Смотреть – Испания».

Сотрудников архива в это время на работе еще не было и Сергею пришлось самому идти в дальний угол огромной комнаты, где на стеллажах, на букву «И» хранились материалы по Испании. Эта одна из комнат архива была предназначена для материалов с последней степенью секретности. Допуск сюда был строго ограничен и даже подполковник Трошин, как начальник отдела Иностранного управления МГБ, не имел права входить в эту комнату без специального разрешения самого высокого руководства МГБ и ЦК. То, чем он занимался сейчас, видимо, было столь важно для руководства, что не только ближайшее окружение Сергея в отделе, но и офицеры, старше его по званию и по положению, не представляли, какое задание он выполняет. Работа его была столь секретной, что как только он входил в архив, работающие там сотрудники, моментально прекращали свои дела и покидали помещение!

Что искать? Сергей взял первый попавшийся ему на глаза металлический кофр, снял печать и открыл. Он решил просмотреть некоторые архивы Исполкома Коминтерна от сентября 1936-го года. В это время в Испании появился шеф Конрада – Ян Берзинь – дело явно приобретало сверхсекретный характер, потому что руководителем военной миссии в Испании был назначен начальник военной разведки!

В разведках всех стран есть одна черта, которая их объединяет: каждый новый начальник приходит со своей командой и каждый старый начальник, уходя со своего поста, забирает с собой людей и все секреты, нарытые им за время правления, создавая тем самым большую проблему новому руководству. Никто не работает во благо чего-то единого: цели, мечты, фантазии, утопии или страны. Как сказал один политический деятель: «Государство – это я». Вот именно по этому закону живут не разведки – нет! По этому принципу и, свято в это веруя, живут руководители секретных служб. Любая разведка – это прежде всего тот человек, который ей руководит. И можно строить иллюзии по поводу их нравственных черт и законов морали, но люди, которые лезут к вам в постель, копаются в вашем белье, шарят в ваших бумажниках, читают ваши письма, подслушивают ваши разговоры и при этом считают, что защищают свою родину и выполняют святую для них миссию – охраняют вас от врагов – преступники. Но каждый из этих людей считает, что борется с абсолютным злом, поэтому живет сообразно собственным представлениям о морали, специально для него созданным, правилам и законам. Эти люди считают себя воинами, солдатами «невидимого фронта» и чуть ли не избранными. Правда, избирает их не Бог, а другие – еще более хитрые, которые путем еще более мрачного предательства пробрались наверх! И что самое смешное в этом, так это то, что себя они называют разведчиками, а своих коллег из других разведок – шпионам. Здорово, правда? Если кто-то залез в твой стол и все там перерыл, а потом тебя подставил – он сволочь и подлец, а если это делаешь ты, то ты разоблачаешь опять же сволочь и подлеца. То есть, на все надо смотреть только со своей колокольни и только своими глазами: мнение и взгляды других не просто не интересны, но должны быть уничтожены, как глупые, вредные и ошибочные. Вот тогда и будет построено самое справедливое общество в отдельно взятой стране лет этак на пятьдесят. Потом, правда, кто-нибудь возьмется все перестраивать, но, во-первых, это будет потом, а во-вторых, втретьих и в-четвертых, до этого надо попробовать дожить. Что же удивительного в том, что большая часть этих самых «воинов» исчезает бесследно? Но, почему-то, если вы начнете вынимать на свет секреты деятельности разведок хотя бы сорокалетней давности, анализировать поступки людей, которых уже давно нет – сегодняшние их коллеги, которым, казалось бы, должно быть все равно, что делали эти пакостники, яростно начнут вас давить – потому что, копаясь в прошлом, вы копаете могилу и им. А все потому, что законы и методы этой работы не меняются никогда! Но это – лирика. И эти мысли к Трошину приходили уже неоднократно, но принимал он их спокойно: был честен с самим собой и не строил из себя ангела. «Каждому – свое» – так было написано на воротах крупнейшего концентрационного лагеря нацистов, а это для Сергея было догмой. Нацистское: «Каждому – свое» ничем не отличается от социалистического: «От каждого по возможностям – каждому по труду».

«Итак, Сталин и Гитлер действительно разошлись во взглядах на мировое господство именно в Испании! Из всего получается, что Гитлер поддерживал марксизм в его ортодоксальной форме: немец Маркс был понят Гитлером по-своему, а Сталин, преследуя Троцкого, исповедующего этот самый утопический марксизм, уже создал новое учение – сталинизм. И вот поэтому-то в июле тридцать шестого Исполком Коминтерна и передал директиву коммунистической партии Испании, чтобы она случайно не перепутала истинную религию с ошибочной: «При любых условиях необходимо добиться полного и окончательного разгрома троцкистов путем изображения их в глазах масс как фашистской секретной службы, осуществляющей провокации в пользу Гитлера и Франко». Гитлеру и дела не было до Франко: он считал его не фашистом, а обыкновенным националистом, но в качестве эксперимента по отработке тактики своей военной доктрины молниеносного захвата власти, ситуация в Испании была ему интересна! Гитлер не сражался со Сталиным в Испании: каждый из них играл в свою игру, которые в итоге привели мир к катастрофе. Потом, в конце тридцатых, будет одна попытка договориться о совместных правилах ведения игры: Сталин и Гитлер захотят играть на одном поле. Но – не договорятся».

Перелистывая архивные тома и читая страницу за страницей, Трошин поймал себя на мысли, что в рядах троцкистов были не только агенты НКВД, которые выполняли свою работу, но и агенты нацистов. Тут у Сергея что-то заклинило: а зачем, собственно говоря, при таком обилии сотрудников НКВД в Испании, их безумной борьбе с троцкистами, еще и Конраду заниматься тем же самым? Значит, его задачей было либо физическое устранение руководящих лиц движения или, вероятно, какое-то еще более серьезное дело. Ведь, вот же, написано, что среди ярых догматиков-сталинистов были такие одиозные фигуры, как Вальтер Ульбрихт (будущий лидер ГДР), в ту пору руководивший подразделением НКВД, которое охотилось за немецкими, австрийскими и швейцарскими «троцкистами» уже непосредственно внутри республиканских интербригад. Получается, что НКВД делало одно дело с Гитлером: делало все возможное, чтобы республиканцы не смогли победить и к власти пришел генерал Франко! Сталин ведь тоже знал, что Франко не фашист, а националист, что абсолютно соответствовало политике сталинского руководства и чуть было не скопировано с методов «наведения порядка» в СССР. Трошин ни минуты не мог подумать, что все это происходило из-за какой-то фантастической глупости советского руководства! Они ждали развития событий. Этим-то и объясняется столь долгое отсутствие реакции советского правительства на события, происходившие в Испании. И только в октябре тридцать шестого, когда Сталин понял, что в Испании в игру вступил Гитлер, что события уже не напоминают революционную ситуацию в России в начале века и Франко пошел не по тому пути, как ожидалось, он выступил с открытым письмом к руководству испанских коммунистов: «Освобождение Испании от ига фашистских реакционеров является не только внутренней заботой самих испанцев, но и общим делом всего прогрессивного человечества».

До Сергея начало доходить, что Конрад, находясь в ближнем кругу Льва Троцкого, не только подрывал троцкистское движение изнутри для НКВД, но и создавал себе алиби для нацистов, как ярый противник сталинизма. Это уже не просто глубокое внедрение в фашистские круги – это серьезное положение в самых высоких слоях новой германской власти. Скорее всего, ему было доверены какие-то операции СС в Южной Америке. Хотя, может быть, уничтожение Троцкого было санкционировано и в Берлине после начала долгожданного и активного движения Сталина навстречу Германии (австрийский художник мог слегка помочь грузинскому священнику!), которое и состоялось чуть ранее непосредственного устранения Троцкого. Больно уж странное совпадение – в августе тридцать девятого подписывается пакт «Молотов-Риббентроп», а ровно через год, в августе сорокового, Рамон Меркадер убивает Льва Троцкого. Желания Сталина и Гитлера совпали и уже, казалось, ничто не мешает двум львам договориться. Проблема лишь в том, что по законам природы – два льва договориться не могут. А ведь, выступая перед высшим командованием вермахта 22 августа 1939 года – всего за сутки до подписания пакта о ненападении между Германией и СССР, Гитлер заявил: «Сталин и я – единственные, кто видит будущее. Через несколько недель я протяну Сталину руку на общей германо-русской границе и вместе с ним предприму раздел мира».

Но на поле играли не правительства Германии и СССР, а лидеры, которые делали в этой игре ставку на секретные операции и свои тайные службы: СС и НКВД. Гитлеру был нужен СССР, как союзник; Сталину в этой же степени был нужен Гитлер. Цель у них была одна, методы одинаковые, да только пути достижения этой цели разные: Германия предполагала, договорившись с СССР, положить к своим ногам Европу – Сталин думал о том же. Когда в июле сорок пятого на Потсдамской конференции глав держав-победительниц кто-то спросил у Сталина, какие чувства он испытывает, когда советская армия стоит у ворот Берлина, он многозначительно ответил: «Царь Александр Первый дошел до Парижа...» Трошин сделал неутешительный для себя вывод: впервые он столкнулся не с тайным агентом НКВД, а с непосредственным участником серьезной политической игры, которая решала судьбы мира. Он понял, где надо искать теперь Конрада – в Аргентине. Понял он еще и то, что Конрад – это не один человек – это многоходовая сложная и опасная игра советской разведки во многом направленная против своего же правительства. Понял он и то, что игра началась снова: Конрад вновь потребовался КГБ для сумасшедшей чехарды, в которой завязнут многие правительства мира. Спустя десять лет после окончания страшной войны, вокруг новой Германии опять витают духи современных провокаторов и интриганов. Трошин понял, что от него хотят: Конрад был так глубоко «зарыт под землей», что он должен, как медиум, вытащить на свет дух прошлого – мир остался недоволен результатами дележа имущества поверженной Германии.

17.

В центре Амстердама много стоянок такси особенно перед отелями и Центральным вокзалом. Но я не люблю такси. Я вообще не люблю автомобили: они грохочут, визжат, гадят и мешают гулять. В городе такие узкие улочки, что бывает одной фруктовой повозке с повозкой торговца рыбой не разминуться. Стоят, ругаются и не уступают друг другу ни полметра булыжной мостовой! В такие моменты мне нравиться наблюдать не за торговцами: поругаются и разойдутся, а вот жители, которые высовываются из окон, и прохожие, которые останавливаются и начинают рассуждать между собой – кто из них прав – гораздо интереснее. В городе слишком скучно, потому что слишком тихо, слишком чисто, слишком сытно, слишком уютно, все – слишком!

Я люблю вечером выйти из дома и взять со стоянки свой велосипед. Он прикован железной цепью к дорожному столбику у самой обочины (мой столбик номер тринадцать). До ближайшего брюн-кафе совсем недалеко и можно было бы встретиться с Моник там, но город-то маленький, а хозяин ближайшей пивной знает меня давно. Ему, конечно, все равно – с кем я встречаюсь, но если я буду не с девушкой, а, предположим, с мужчиной, или с девушкой, но ему совершенно незнакомой, то он, чего доброго, решит, что я или стал педиком (ему-то что – пожалуйста! Только интересно!), либо подцепил что-то новое, что он еще не пробовал. Замучает расспросами! У людей, которые много пьют пива происходит отупение мозгов, да и живот на остатки этих мозгов начинает давить.

Я доеду на велосипеде до Лейдсеплейн, оставлю его там на платной стоянке (всего-то 5 гульденов в час), пересяду на прогулочный катер, который довезет меня до Центрального вокзала, возьму билет до Утрехта, войду в купе и увижу Моник. Она – потрясающая женщина, она не только курит «Корону», которая своим размером напоминает прилично выращенный фаллос, но и не носит нижнего белья. Вообще и никогда не носит. Говорит, что в Китае женщины засовывают такие сигары себе в промежность и дымят ими, как плохо отрегулированные двигатели внутреннего сгорания. Я был в Китае, но никогда не видел там хороших гаванских сигар! Моник всегда врет.

«Моник прекрасна, Моник чудесна, Моник, тебя я та-а-ак хочу!» – французская песенка времен второй мировой войны крутилась у меня в голове, пока я брал билет и выходил на платформу. Как только вышел – понял, что действительно неплохо было бы! Ладно, там будет видно. Девушка эта из породы злобных тварей, которых не уговаривать надо, а уворачиваться – откусят что-нибудь к чертовой матери!..

Я так и знала, что ты, паршивый полукровка, даже один тюльпан даме не принесешь! – Она сидела на кресле, сбросив туфли и подобрав ноги под себя. Если бы на ярко-желтой шелковой блузке были швы – они треснули бы очень давно под напором такого бюста!

Что ты, милая Моник! Ты когда-нибудь видела меня с цветами? Скажи, а что ты ешь такое, что твоя грудь растет с каждым разом минимум на один размер? – Я сел в кресло напротив Моник. Поезд тронулся, в купе горел неяркий свет – стало очень уютно. Она сидела, укрывшись клетчатым пледом. В купе стоял весьма легкомысленный аромат – через плотную завесу французских духов пробивался неясный сладковатый запах. На столике перед девицей лежал изящный серебряный портсигар, украшенный разными полудрагоценными камешками.

Моник, радость моя, где же твои сигары? И что это такое ты куришь? Смотри, на этот аромат сбегутся все полицейские Нидерландов.

Дон, кажется я на свободной территории! Что ты хочешь испугать – ЭТО?! – Моник сбросила плед и встала, причем сразу в такую позу, что попытаться ее описать очень трудно! Ну, вот, приблизительно, так. Правая рука чуть согнута и открытой ладошкой – лежит на правой части задницы; левая рука локтем чуть повернута в мою сторону, согнута и лежит на верхней части левого бедра – чуть-чуть вперед; корпус тоже слегка наклонен вперед и влево так, что левый сосок почти уткнулся мне в правый глаз и я им уже ничего не видел; подбородок чуть вздернут, а голова легка повернута вправо и вверх; полные губы приоткрыты, хищно поблескивали белые зубки и виден был розовый язычок. Да! Чуть не забыл! Юбку Моник, видимо, забыла на предыдущей остановке, а про белье я уже говорил. Вот в такой позе она замерла, а я правым глазом заметил, что в том месте, где тело расходится надвое, виднеется кончик еще одного такого же розового язычка – вот только зубов видно не было.

Дорогая, не надо так нервничать! Если полицейские и появятся, то им придется занимать очередь в конце состава, зато у меня будет хороший финансовый год.

Нахал, хам, сволочь, фашист, полукровка, идиот и предатель! – Моник плюхнулась в кресло, но перед этим я успел таки укусить ее за сосок. – Ты – педик! Точно! Ты – педик.

Моник! Приличная девушка не должна вот так вот сразу набрасываться на мужчину, который не только еще не выпил чай, но даже не предложил девушке сделать ему минет. Сколько раз я говорил тебе, что это отпугивает мужчин! Им может показаться, что девушка слишком доступна, а это может привести к непоправимым последствиям. Например, тебя могут изнасиловать и, вообще, ты можешь простудиться! Кстати, избавься от привычки постоянно высовывать свои языки – это неприлично. Людям может показаться, что ты дразнишься!

Дон, хочешь хорошей травки? – Моник уже полулежала на кресле: одна нога уперлась мне между ног, а другую она положила на стол. Обзор был более чем хорош, но аппетит, который преследовал меня уже часа три, почему-то пропал! Я не могу хотеть есть, когда на меня смотрит промежность!

Она взяла из портсигара две сигареты, аккуратно положила их в рот и вместе прикурила, отчего была похожа на змею с раздвоенным язычком, у которой вдруг задымилась голова – одну отдала мне. Трава была исключительного качества. Именно такую поставлял из Колумбии шеф Моник, сеньор Алонсо де Охеда, один из крупнейших поставщиков этого зелья в центральную Европу и, в частности, в Австрию. Он, как все приличные бизнесмены жил в Аргентине, а работал подальше от родного дома – в Колумбии. Так было безопаснее и для него и для его семьи.

Это из новой партии?

Да. Есть какие-то осложнения? Зачем ты меня позвал в такую даль, если даже не обращаешь на меня никакого внимания и не хочешь сначала со мной переспать?

Во-первых, не обратить на тебя внимания никак нельзя – такого больше нигде не увидишь, даже в амстердамском борделе на улице Зедейк, во-вторых, спать с тобой невозможно, потому что ты так пихаешься и орешь, когда кончаешь, как будто у тебя внутри каждый раз взрывается атомная бомба. Кстати, тебя не было в Хиросиме в тот вечер? Ну, а в-третьих, действительно есть проблемы и они вряд ли понравятся ребятам в Буэнос-Айресе.

Скажи, Дон, а сколько бы я стоила, если бы решила попробовать развлечься в этом твоем борделе?

Ну, я не знаю. Я бы предложил тебя за пару трубок табака и пинту «Гиннеса».

Что? Ах, ты, сволочь!

Моник, ты повторяешься! В тебе же нет загадки. Ты вывернута наизнанку, как учебное пособие для анатомических кабинетов. Прежде, чем приличную девушку трахнуть, ее надо хотя бы поцеловать. А ты что? Ты же сразу набрасываешься на человека раскрытым до ушей влагалищем, как будто собираешься его съесть. Очень приятно умирать в сыром месте! Все должно быть красиво: немного того, немного другого. Дай мужчине повод подумать, что он так неотразим, что ты не устояла, а потом трахай его сколько хочешь! В общем, ты слишком агрессивна. А теперь слушай меня внимательно и не слишком дергайся, а то протрешь мне дырку на брюках!

Хорошо. Слушаю тебя внимательно, но сначала ответь: откуда на нашей территории появился новый товар? Кто поставщик? Ты знаешь, что цены сброшены почти вдвое? Хозяева так рассердились, что, кажется, готовы открыть стрельбу, вот только не знают в какую сторону стрелять!

Не торопись. Все в свою очередь. – Теперь Моник сидела как школьница: ноги вместе, спинка прямая, ручки сложила перед собой, вот только грудь заняла полстола и задница голая.

Слушай меня. Штаты отдали Советам Северную Корею. Так? В качестве залога будущей дружбы с СССР они отдадут Австрии ее пресловутую независимость. Это объявят месяца через два. Русские их настолько хорошо потрепали в Корее, что теперь временно могут диктовать им свои требования. В конце концов, они показали янки свои самолеты в действии. Зачем русским Австрия – объяснять тебе я думаю не надо – или надо?

Дон, я конечно злобная сука и ненасытная блядь, но я не идиотка. Давай дальше!

Русским нужна Корея – желательно вся, но они удовлетворяться и ее северной частью. Это хороший перевалочный пункт для товара в Юго-Восточной Азии. Но дальше стоит вопрос сбыта...

Дон. У тебя уже тоже по-моему стоит вопрос сбыта достаточно остро!

Молчи, а то придушу – это позже. У меня этот вопрос стоит достаточно долго. – Я потушил окурок и почувствовал приятную пустоту в коленях.

В Европе, кроме Восточной Германии у русских ничего нет. Если они добьются независимости Австрии, а видимо так оно уже и случилось, то этого австрийцы им никогда не забудут и по гроб будут благодарны. Китайцы с рынка уходить не хотят, как вы не старались. У них с русскими сейчас великая дружба и если те откроют им коридор в Европу под хорошие комиссионные... Ты же знаешь их технологию – наваливаются как саранча парой миллионов человек и себестоимость тонны равна тонне риса!

Рассказывать все, что знаю, конечно, я Моник не собираюсь. Иначе, какой смысл в этой игре? Я не работаю на картель – моя задача совершенно в другом. Мне надо занять КГБ и ЦРУ совместной работой на рынке наркотиков. И желательно такой работой, чтобы они подружились на время. Хорошие деньги объединяют, а очень хорошие деньги даже позволяют забыть о разногласиях во взглядах на некоторые вопросы. Мне надо, чтобы ЦРУ позаботилось не трогать ГДР (чего хочет и КГБ), чтобы в случае чего всегда иметь причину для умывания своих рук. Да и КГБ нужен постоянный очаг напряженности, чтобы делать ставки в будущих играх.

Как еще решить серьезную политическую проблему, если не с помощью денег? Дай людям возможность хорошо заработать и они вмиг забудут о своих претензиях Но об этих деталях и моих планах Моник совершенно не надо знать. Она достаточно резкая дама и, несмотря, на весь ее эпатаж, ее роль в колумбийском картеле достаточно значительна. И если кого и может обмануть ее поведение, то только не меня. Хотя она и прикидывается секретаршей, платит мне она. И платит хорошо! Терять ее деньги я не хочу, а жизнь тем более, поэтому в отношениях с Моник надо знать далеко не все, что знаешь.

Она понимает, что я – посредник и информацию покупаю. Пусть она так эту ситуацию и понимает. Как только она поймет, что я не среднее звено, что я сам варю кашу – у меня могут начаться проблемы. А зачем мне это надо?

Скажи, Дон... Ты хочешь подставить русских и китайцев?

Упаси боже, Моник! Я не играю в политику – она меня не интересует! Ты же меня знаешь – я хочу, чтобы твои ребята проанализировали ситуацию и дали мне то, что я хочу.

Изредка я за тебя боюсь, Дон. Это плохо для меня. А изредка боюсь тебя. И это уже плохо для тебя! Кто ты на самом деле? Хотя, вопрос чисто риторический.

Ты задаешь вопрос, на который ответить не может даже Господь Бог. Даже Он в этом пока еще до конца не разобрался. Ты же знаешь, Моник, я свободный художник, которому надо зарабатывать деньги на краски, натурщиц и хорошее вино.

Что ты хочешь узнать у моих друзей в Южной Америке?

Если коротко – кто в Аргентине больше всего разбирается в искусстве?

Вот оно что! – Моник расхохоталась. – Теперь я буду знать, что когда у очередного коллекционера случиться инфаркт, значит к этому приложил руку мой несостоявшийся любовник!

Несостоявшийся? Это от какого слова? Не стоял или не состоял? – Моник отодвинулась от стола и, прищурившись, посмотрела на мои брюки.

Дон, позволь выразить тебе свое восхищение столь долгим выражением твоего интереса к моей персоне. Ты не будешь против, если мы первую часть свидания закончим сейчас и приступим ко второй, которую тоже хотелось бы закончить столь же интересно. Я надеюсь, что ты понимаешь: твой сегодняшний гонорар за информацию я частично покрою скорым ответом из Южной Америки, а другую часть переведу куда ты скажешь. Идет?

Конечно, Моник. Все, как всегда. Только, пожалуйста, не буди проводника слишком рано, а то он все испортит своими завываниями под дверью...

...Я сошел в Утрехте. Делать мне там было нечего, но и ждать мне не пришлось – обратный скорый уже стоял на соседнем перроне. И это было хорошо, потому что погода испортилась – пошел противный дождь. От меня видимо так сильно пахло Моник, что проходящий мимо полицейский завистливо покосился.

Моник осталась довольна информацией, я остался доволен собой, мы оба остались довольны друг другом, а китайцы пусть позаботятся о себе сами – девушка с красивым именем – Ароматный Цвет, скоро уже приедет домой и привезет им мое письмо: строчки из Юй Сюань-Цзи:

«Что привело их сюда,

Что увело их отсюда,

О чем вспоминают теперь?

Улыбка моя неизменна»

и еще пару рисунков. Я думаю, что в Австрии придется туго отделу по борьбе с наркотиками – не самые спокойные ребята будут мешать им спать! Осталось только все это рассказать итальянцам – и я могу забыть на долгое время об этой стране: австрийцам будет не до выполнения фантазий русских. С другой стороны, я создал столько рабочих мест за один вечер, что меня можно было бы назначить Министром труда Австрии, но я не соглашусь. Меня по-прежнему интересует живопись! Особенно те ее шедевры, которые в сороковых перевезли из Германии в Аргентину.

18.

Старший офицер английской разведки Посольства Его Величества в Германии Мередит Кьюз плохо спал этой ночью. Ему вообще не нравился немецкий климат, немецкая еда, да и сами немцы. Конечно, кушать всегда можно и в посольстве – прекрасный повар, выписанный послом из лондонского отеля на Кинг Кросс Роуд, был весьма изобретателен и уже через две недели знал все вкусы и пристрастия старших чинов посольства. Но по долгу службы офицер Кьюз большую часть времени находился вне стен посольства и с улыбкой потреблял всякую гадость в берлинских пивных в обществе немецких коллег. Почему коллег? А кто же из высокопоставленных чинов гестапо и СС не знал, что под вывеской представителя торговой фирмы «Империал кемикл индастриз» из Лондона, который привез в Германию первое в мире синтетическое моющее средство, созданное в Англии, скрывается официальный резидент английской разведки МИ-5? Сотрудники гестапо и СС – ребята далеко как не глупые! Они с удовольствием разыгрывали между собой эти маленькие спектакли, потому что понимали: чтобы не происходило между правительствами самых различных стран, они делают самую неблагодарную работу, они нужны всегда и их судьбы очень схожи. В каждом посольстве есть легальный резидент разведки, о котором знают компетентные органы. Он достаточно открыт и его задача заключается лишь в том, чтобы являться не более, чем представителем разведки, который лишь контролирует события, происходящие в стране его пребывания и докладывает своему руководству. Он, конечно, производит некоторые операции, связанные с передачей информации местным информаторам, контактирует со структурами контрразведки в стране, где находится и осуществляет общее наблюдение за деятельностью своих дипломатов, их контактов, за сохранением государственных секретов своего правительства. В общем, штатный посольский стукач и консультант по вопросам сохранения карьеры дипломатов. Их не любят ни в одном посольстве ни одной страны мира, потому что эти люди способны разрушить вашу устоявшуюся жизнь, карьеру и благополучие. Именно поэтому, каждый из дипломатов, торговых представителей и простых служащих посольства по любому поводу бежит к ним, что бы рассказать где был, кого видел, кто из коллег может вот-вот оступиться, а кто, по их мнению, уже перешел границу дозволенного в отношениях с местным населением.

В обязанности легальных резидентов разведки также входит и обеспечение, в случае крайней необходимости, операций прикрытия работы нелегалов, их отвода из-под удара контрразведки и помощь в организации контакта с высшим руководством их страны. Вообще-то, посольские разведчики жутко не любят своих нелегалов: вот их-то они и называют шпионами и считают, что те делают грязную работу. Они стараются не помнить, что эта самая грязная работа и прибавляет на их чистенькие кители, которые они стараются не снимать даже в сортире, новые красивые звездочки, шевроны и ордена.

Старший офицер Кьюз был человеком образованным. Он говорил на шести языках, имел самое превосходное образование, был примерным мужем и отцом двух дочерей и сына, который пошел по стопам отца и уже служил во флоте Его Величества. Кьюз пережил всего несколько неприятных моментов в своей биографии, когда его карьера была под ударом, но всегда выходил чистым из мутной воды. Дома, в Лондоне, он работал в Министерстве внутренних дел, курировал вопросы и внешней разведки, и внутренней безопасности. В связи со сложной обстановкой в Германии его командировали на этот пост в посольстве, что Кьюз расценил, как рискованную ситуацию в своей жизни. На этом участке не долго было и проколоться и тогда не видать ему поста заместителя министра внутренних дел в правительстве «тори». Кьюз был не жадным человеком – ему не надо было звезд с неба, но теперь приходилось думать о чем-то таком, что мгновенно принесло бы ему хорошие дивиденды и позволило побыстрее убраться с почетом в Лондон – в уютный домик с садом к супруге под теплое крылышко. Утренние газеты, полуденный чай, поучительные и высоконравственные разговоры в клубе со стаканчиком старого виски, гольф, вечерняя сигара и теплое молоко на ночь – это все, что он хотел. Одним из его предков был сэр Френсис Уолсингем, которого он боготворил и старался во всем ему подражать. Это был мастер шпионского искусства – сэр Френсис Уолсингем значительную часть своей жизни прослужил в качестве главного секретаря (министра) и начальника тайного отдела на службе английской королевы Елизаветы. Следы Уолсингема можно было обнаружить в сотнях самых дерзких и виртуозных шпионских махинаций периода царствования Елизаветы. Он собирал секретную информацию, провоцировал тайные заговоры, которые сами без активного участия шпионов и чиновников правительства никогда не возникают, а затем сам же их и раскрывал! Вряд ли найдется какой-нибудь из самых грязных шпионских методов, которыми бы не пользовался благородный сэр Уолсингем. О! Это был искуснейший интриган! Благодаря ему, глупый и плохо придуманный заговор, имевший своей целью посадить на английский престол шотландскую королеву Марию, принял такие ужасающие и кошмарные размеры (хотя не стоял и выеденного яйца), что в конце концов дал Елизавете основание подписать невинной шотландской королеве смертный приговор! Он засылал во Францию, завербованных им лучших выпускников Оксфорда и Кембриджа, для продолжения образования, а на самом деле с целью проникновения во двор французского короля с тем, чтобы выведать всеми различными способами: от подкупа до шантажа, намерения французского двора против Англии. Кажется, даже английский поэт Кристофер Марло был его шпионом! А неожиданная смерть поэта в скандальной драке в Дептфорде была результатом одной из его неудачных интриг против сэра Френсиса Уолсингема.

Старший офицер английской разведки МИ-5 задумал провести в жизнь выполнение, возложенной на него задачи по дезинформации германского руководства о продвижении английской армии к границам Германии, чтобы сорвать планы Гитлера относительно увеличения вермахта и операции в Рейнланде. Очень удачным стало появление в посольстве молодого и наивного амбициозного юноши Дастина Макдауэла в качестве атташе по культуре. Кьюз не хотел использовать существующие каналы вброса дезинформации, а хотел придумать собственную операцию, которая принесет ему исполнение своих мечтаний. Юноша столь неопытен и глуп, что поймается на крючок, как тупая и ленивая рыба! Он сам уже на пол дороге к виселице: лезет в постель к жене еврейского банкира и не соображает, что она не только законная супруга старого друга посла, но и его любовница. Кстати, под эту историю можно было бы и этого напыщенного индюка – посла – отправить в отставку. Посол, чего греха таить, не любил офицера Кьюза и считал его выскочкой и интриганом.