Текст книги "Искусство провокации"

Автор книги: Герман Сад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

«Откуда он взялся? Ответ, Сереженька, только один – он взялся Седовым из Германии во время бегства того от нацистов! Я не понимаю только одного: или семья Троцких страдала общим заболеванием – врожденным идиотизмом, или это шедевр деятельности советской разведки. Тем не менее возникает еще более сложный и щепетильный вопрос – кто этот Конрад? Почему, как положено в НКВД, его настоящая фамилия отсутствует в архиве? Не хочется мне-тебе-себе отвечать, мой дорогой Сережа, но фамилии его там нет, потому что он не советский человек в прямом смысле этого слова! Смотри: этот парень включается в игру практически на ее последнем этапе, который начинается с новой нацистской Германии; потом исчезает с бела света сын Троцкого; параллельно развиваются события в Испании (а Мексика очень даже испано-язычная страна – странное совпадение, не так ли?), куда в августе тридцать шестого года внезапно приезжает, ставший главой советской военной миссии в Испании, любимый начальник Конрада Ян Берзинь. Помнишь, Сережа, как ты нашел его докладную Дзержинскому в двадцать первом году, в которой говорилось о завершении операции внедрения агента Конрада? Кажется, ты додумался о том, что это связано с какими-то делами в Германии! А ведь в Испании генерала Франко поддерживает Гитлер! Потом гибнет в Мексике сам Лев Троцкий (кстати – еврей, а их не любят ни Гитлер, ни Сталин!) И в конце концов, в это время там же, в Южной Америке, в Аргентине, начинают появляться нацисты, которые потом, после сорок пятого, туда исчезнут. Вот тебе задачка для идиотов: если Конрад не имеет фамилии, как все советские шпионы (простите, агенты!), если он появился из Германии, если он оседает в Южной Америке (откуда потом идут все его донесения), если одновременно с этим Гитлер с генералом Франко замутил свои дела в Испании – кто он? Правильно, подполковник Трошин Сергей Николаевич, он – немец! Мало того, что он немец, он – сотрудник СС, потому что иначе вся логика развития событий летит к чертям и только эти самые черти мистическим образом и могли бы это все устроить! Остается понять: Конрад – двойной агент НКВД и немецкой СС, или эта чертовщина – совместная игра двух стран? Лучше бы конечно – первое. Для меня лучше. Для моего здоровья – лучше!» – Трошин посмотрел на часы: уже поздно – без двадцати пяти одиннадцать. Слишком поздно, чтобы надеяться, что профессорская дочка, его собственная жена Наташа, с нетерпением ждет его у окна. А вот очередная яичница утром ждет его точно. «Хрен ей, не дождется! Разговорилась. Ей не нравятся яйца – посмотрим, как они понравятся двум новым сучкам из секретариата!»

14.

Ненавижу смерть! Пугаюсь ее, как школьник. Испытываю священный трепет перед ее явлением и поэтому – чту ее. Все мое нутро трепещет от мистического непонимания – что это? Я никогда не хожу на похороны даже самых близких людей, потому что знаю – когда кто-то умирает – значит он просто мне больше не позвонит, не зайдет и не напишет. Его просто больше нет – уехал надолго – не знаю куда! Я никогда не говорю – навсегда. Мне это слово не то чтобы не нравится – оно для меня просто ничего не означает. Как я могу делать выводы о том, что мне не подвластно! То, что заколачивают в деревянный ящик – это не то, с чем я вчера мог выпивать, трахаться или спорить. Это, как старый костюм, который выбрасывают на помойку. Единственное, что остается делать – идти и покупать себе новый костюм или ходить голым. И ходят по миру огромные толпы костюмов и платьев, время которых весьма ограничено – мода на них пройдет и их выбросят за ненадобностью. Поэтому суета, с которой эти манекены пытаются соответствовать требованиям «моды на жизнь» просто смешна. Если ты родился сегодня, то у тебя есть только этот день и он растянется до самой смерти – ты всегда будешь таким и никогда не станешь другим, какие наряды не примеряй. Самое важное – полностью реализовать свое время и не заглядывать в день завтрашний – его для тебя нет. Нет для тебя и дня прошедшего. Ну скажите мне на милость – что вы испытываете, когда открываете старую книгу, в которой описываются иные времена, судьбы и жизни людей? Ну – жили, ну – любили, ну – что-то там создавали или ничего не создавали и потом, под печальную музыку проскочили в мир иной. Кто они для вас? Для вас они – никто. Для вас их не было, а просто они были – до вас. Вам на них наплевать. Вы же не учитесь на их ошибках – вы же думаете, что вы непременно умнее, талантливее, изворотливее, счастливее... Вы думаете, что оттяните этот неприятный момент, когда вас отнесут на ближайшее кладбище. А на ближайшее потому, что это очень скучно и неудобно ездить далеко – времени у оставшихся просто нет, дел много, работа, забота, да и не охота! А я и не осуждаю! Это – нормально. Какой смысл делать вид, что этот холмик – это вы? Вчера вы спали в этой постели, сидели за этим столом, на этом стуле, одевали эту рубашку и ходили в этот туалет – почему я не поклоняюсь этому сортиру? Почему я должен думать, что этот чужой кусок земли, который вы и не видели ни разу, это – ваше любимое место? Ни черта подобного! Люди любят сказки про черное и белое, про радость и горе, про добрых и злых, про бедных и богатых, про жизнь и смерть, про Бога и Сатану? Придумали это умные и дураки. Вместе придумывали, потому что кто-то всегда должен отвечать за твои поступки – ты же не хочешь этого делать сам. Ты играешь всю жизнь, но только в ту игру, правила которой не поленился изучить. Ты мог бы играть и в другую, но только, начав играть – остановиться ты уже не можешь – пытаешься отыграться, потому что частенько проигрываешь. А время – уходит, а партнеры – меняются и нельзя выигрывать кряду семь раз – крупье следит за тем, чтобы и другие чуть-чуть себе отхватили. И ты проигрываешь, и виноват крупье, и партнеры – дураки, потому что выигрывают у тебя. Сам ты – дурак. Они не у тебя выигрывают. Они вообще ничего не выигрывают. Они просто пытаются играть. И вот – все играют, не зная правил этой игры, не зная, что победителей не бывает, что всегда в итоге – ничья. И я – играю, потому что вовремя понял, что я – очередной игрок. Я не ищу дружбу и любовь – я их покупаю. И это справедливее и честнее, чем пытаться получить все это бесплатно, как суп для нищих у ворот Церкви Моисея и Аарона в восточной части Ватерлоплейн. Этот суп ужасно невкусный, потому что – бесплатный. Потому что его готовят не для вас, а для всех, но для всех – это ни для кого! Я хочу, чтобы только для меня готовили этот суп, это белье, эту постель и эту любовь. Но, запомните, я даю взамен то, что от меня хотят – и мы все довольны, как только может быть доволен человек, который получил то, что хотел и такого качества, за которое заплатил. За любовь платят деньгами – за деньги платят любовью: разве это не справедливо? Но, деньги ничего не значат – за эти тонкие и грязные бумажки, на которых написаны ничего не значащие цифры, я получаю хороший кусок мяса в жареном или живом виде. Люди, которые хотят много этих сальных кусочков бумаги, мне не интересны. Они готовы ради этого мусора отказаться от всего – я называю их мусорщиками – они собирают мусор. А когда мне надо немного этих бумажек – я знаю, где их взять. Я беру у них, но потом им же их и отдаю, а они обижаются, чудаки!

Когда же они готовы убивать ради этих бумажек – я их не отговариваю. Я только говорю, что не люблю смотреть на смерть и поэтому подожду пока они закончат. Я никого не убивал и я не видел смерть своими глазами. То, что я видел – это не смерть. Это – грязь. Отвратительный запах и грязь. Я видел один раз – пьяный попал под грузовик на моих глазах. Это было омерзительно. Но он был пьяный и это было случайностью, а когда люди сами идут на смерть – это их выбор. Если кому-то нравиться в последний раз закрывать свои глаза не под атласным одеялом в присутствии симпатичной молодой медсестры – ради Бога! Могу ли я вас отговаривать. Вперед! Идите своей дорогой, но обязательно – мимо меня.

Вообще-то сами правила игры меня абсолютно устраивают. Вот сейчас стоит передо мной проблема – мне надо немного этих самых денег, чтобы кое-что приобрести. У каждого человека есть увлечение – все что-нибудь собирают – я собираю истории. Не так давно я начал покупать человеческие истории. Люди думают, что после них остается только грязное белье и горсть земли – это не совсем так. После людей остается добрая память (это очень по-христиански!) и обязательно остаются грязные поступки, а добрые дела забирают себе другие (дерьмо же никому не нужно). Я покупаю грязные истории. Я – ассенизатор и из дерьма делаю конфеты.

Года два назад, совершенно случайно, мне в руки попал один архив. Их много продавалось после войны – люди любят записывать гадости про себя и про других, называя это фактами. Я покупаю справки, свидетельства о смерти, о рождении, о браке, церковные книги с записями о жизни и смерти, давно ушедших, я покупаю родословные. Я могу создать целые династии и я их создаю. Так вот об архиве: это был архив одного из отделов баварского управления гестапо по надзору за учеными, которые работали в тиши и покое на благо рейха в уютных тихих домиках в горах. Они там не только создавали бомбы и всякие виды «оружия возмездия», но и простые астрологические карты звездного неба. Верховные жрецы рейха страшно любили думать, что звездам есть до них дело. Я не влезал в дела с оружием – от этого дурно пахнет. А вот эти самые карты меня давно привлекали, потому что я понял, что на них будет спрос на рынке. Развивается авиация, да и космос начал людей интересовать: «через тернии к звездам» (говорили древние) «и обратно» (добавляю я), имея ввиду ракеты «земля-воздух-земля». Но даже больше этих навигационных карт, меня интересуют люди с их пороками, чьи котировки на рынке значительно выше, чем любые акции.

Люди говорят, что удобно иметь двух горничных, дворецкого, повара, шофера и секретаря. Конечно! Обязательно! Но еще удобнее иметь своих статс-секретарей, госсекретарей, вице-президентов, управляющих банками и владельцев автозаводов. Прошло не так много времени после войны и никто из этих высоких чиновников не может поручиться за то, что он не сволочь! То есть, они может быть и могут, но я им этого не даю, именно, что не разрешаю. Я им рассказываю страшные истории на ночь и они плохо спят. Кстати, если кто думает, что чем выше человек, тем большей информацией он обладает – это не правда. Если вы прикупили по случаю себе пару чиновников – купите и пару башмачников, шьющих им обувь. Эти знают больше. Эти знают больше о людях, их пороках, привычках им пристрастиях.

Цыганки гадают по рукам, но это – глупость. У самых отвратительных представителей двуногих руки обычно ухожены и чисты, ибо своими руками они предпочитают ничего не делать, поэтому цыганки все врут. А вот ноги могут рассказать очень много: куда их хозяин заходил, в какие двери, какие сапоги носил (в советской армии один фасон, а в СС – другой!), много бегал или берег и ездил на авто и так далее. Ноги не оставляют отпечатков – они оставляют следы в жизни других людей, а это несоизмеримо ценнее. Руки могут быть пианиста, а ноги – подонка. Я люблю этот тип – подонков-пианистов – с ними просто договорится. Они бояться.

Не так давно я узнал, что я – бог. Как-то, после одних переговоров очень уважаемый жителями города и страны человек, прочитав некоторые страницы своей жизни из моей коллекции спросил: «Вы бог или сатана?» У меня был небольшой выбор и я выбрал того, чья роль мне больше нравиться. Таким образом, я стал богом для этого человека и подарил ему новую жизнь. Жизнь чистую и непорочную, как у ангела. Конечно, он мне заплатил. Но ведь я не отбирал его жизнь – я ему ее продал! Бог ведь тоже бизнесмен: хорошо живешь – получишь подарок, плохо живешь – ничего не получишь. Приходится соответствовать!

Через час я позвоню одному из своих башмачников. Он очень любит свой обувной магазин и своих Гретхен. Ну и что, что он не так давно был оберштурмфюрером СС – кто не ошибается? Зато теперь он – уважаемый человек, который с радостью забыл про свое прошлое в обмен на свое будущее. Здесь ведь все просто – если какой-нибудь архив у меня, значит его нет больше ни у кого. Но я добрый человек и готов поделиться с теми, кому это интересно, но никогда не поступаю против совести – если клиент не хочет, чтобы о нем узнали – клиент платит и становится прав. Так вот, именно сегодня я получу то, что хочу – мне нужен еще один «забывчивый» человек в Западном Берлине, который работает в американском посольстве на советскую разведку. Мне нужен канал связи с русскими. Да такой канал, чтобы информация сразу попала к тем, кому я скажу, минуя многочисленные «посреднические» фирмы, которые накручивают свой процент. В данном конкретном случае мне посредники не нужны, хотя в таком бизнесе, как шпионаж, проценты могут достигать невероятных величин и роль посредников весьма велика – чаще всего именно они расплачиваются по твоим счетам своим здоровьем. По крайней мере, я люблю такую схему, но не в этом случае.

Этот хитрый человек в Западном Берлине уверен, что его нельзя просчитать, но это самая большая глупость – просчитать можно все – вам скажет любой математик. А здесь была задача не из сложных – архивы, конечно, как и люди, горят в печах, но из-за бюрократических проволочек и плохой организации дела не все успевают сжечь.

Когда после Первой мировой войны прибалтийские республики обрели независимость, многие наивные американцы литовского происхождения, поверив в незыблемость побед, возвратились в родные края вместе со своими семьями. Прошло всего два десятилетия, детишки подросли, но глупость родителей не исправили, потому что плохо изучали историю, а все время пытались найти общий язык с Богом. И случилось для них невероятное: Советы перешли государственные границы прибалтийских государств. Многие жители были арестованы, сосланы или уничтожены. Но никто никого просто так без пользы дела не убирает – всегда есть смысл и выгода. Документы этих людей, включая свидетельства о рождении в США перешли в архивы НКВД. А так как любое лицо, по документам родившееся на территории США, имеет право на американское гражданство и соответственно – паспорт гражданина – КГБ по мере необходимости снабжало своих агентов настоящими американскими документами.

Вот и товарищ из американского посольства в Западном Берлине был из этой гвардии. Он, наверное, хорошо спит и у него пока хороший аппетит, но диета ему не повредит (стихи)! Все дело в том, что в этом промежуточный период в Литве хозяйничали немцы. Хозяйничали хорошо и время зря не теряли и с начала тридцатых по начало сороковых, когда пришли русские, они успели навербовать достаточное количество своих агентов среди литовцев, которые потом частью пострадали, а частью, к счастью (опять стихи!) – нет. И русские вербуя уже своих агентов, получали немецких, тем самым создавая не только свою, но и нацистскую агентурную сеть, которая работала и внутри СССР, и в США, и в Германии. А уж кто на кого работал – бывало сам черт не разберет. Чаще всего, работали все на всех, кроме особо упертых патриотов. Но любой человек, видя, что происходит вокруг, в конце концов, из трех или четырех зол старался выбирать то, за что подороже платят. А я сидел на балконе и решал кроссворды: кто из этих удальцов самых предприимчивый и самый успешный, кто из них самый хитрожопый и самый жадный? А еще: кто из них находится в данный момент в том самом месте и в то самое время, где и когда он мне понадобился. Человек, которого я нашел в американском посольстве в Западном Берлине, был трижды предатель – еще один раз не повредит его имиджу. Его проблема была в том, что бывший старший офицер СС продал мне его печальную историю про постоянные превращения за возможность умереть под атласным одеялом в присутствии грудастой медсестры.

Здравствуйте, господин Эйхельбаум. Как Ваше драгоценное здоровье? Это – я, Ваш призрак. Вы готовы продать мне пару деревянных башмаков для нашего друга?

Вы злой человек, Дон. Вы не верите в Бога.

Что Вы, мой господин, просто мы с Вами верим в разных Богов: я в своего, а Вы не в моего. Из-за этого все Ваши неприятности.

Я бы хотел передать Ваш заказ лично.

Нет, господин Эйхельбаум, во-первых, это может плохо сказаться на Вашем зрении, а во-вторых, я слишком ленив и малоподвижен. Тем более, что Вы старый и не симпатичный и мне не нравитесь. А с мужчинами, которые мне не симпатичны, я не встречаюсь! Сделаем проще: сегодня Вы пошлете мне поздравительную открытку в Женеву с обратным адресом в Западном Берлине.

С чем Вас поздравить, господин Дон?

С удачной охотой на дикого зверя. Какого Вы любите больше всего? Ну, скажем, на зайца – он достаточно для Вас дикий?

Вы исполните свое обещание исчезнуть из моей жизни, Дон?

Не торгуйтесь, мой господин, у Вас поднимется давление, а это вредно для Вашего здоровья: вы можете умереть прямо на юной, прекрасной и к тому же несовершеннолетней Луизе из милого веселого домика на Рембрандтплейн.

Вы и про это знаете?

Вы, чудак, Эйхельбаум. Как можно шантажировать такого уважаемого и умного человека только по линии его прошлого? Настоящее же не менее интересно, хотя бы для полиции!

Я все сделаю, только оставьте меня в покое.

Премного благодарен. Живите с миром. Вечного вам счастья и добра, успехов Вашей семье и удачи в бизнесе...

Вы – дьявол, Дон!

За Вашими фантазиями не угнаться, мой милейший Эйхельбаум. То я – бог, то – дьявол. Вы уж определитесь как-нибудь, а то я сам запутаюсь: кто я такой, и буду долгими сырыми вечерами сходить в одиночестве с ума и звонить Вам с надоедливыми расспросами!

Прошу Вас! Я все сделаю!

Вы умница, оберштурмфюрер!

На том конце провода глухо охнули и повесили трубку. Все-таки люди не любят свое прошлое! А зря – в прошлом залог нашего будущее, которое прекрасно особенно тогда, когда ты его не боишься.

15.

Попробуйте, попробуйте, мой дорогой мистер Макдауэл, этот сыр. Конечно, французы правы, когда подают сыр последним блюдом. Но в этом и есть их хитрость! Сыр очень калорийный продукт, а все французы жуткие жадины и вот они и едят сыр, чтобы подешевле насытиться! – Лаура звонко рассмеялась шутке доктора.

Вы поэтому мне предлагаете на закуску сыр, чтобы я не смог больше ничего съесть, уважаемый господин Бойзен? – Дастин весьма тонко парировал доктору. – Кажется, фрау Лаура рекламировала мне какое-то необыкновенное фирменное блюдо?

Вам палец в рот не клади, мой юный английский друг, – расхохотался Бойзен. – Как Вы меня ловко поймали! Конечно, здесь потрясающая оленина под ягодным соусом, сваренная в пиве и вине. Что? Неожиданная смесь? А вот Вы попробуете и за кусочек этого пикантного блюда захотите отдать все секреты Вашей страны! Но я не возьму. Нет, господин дипломат! Ни за что! Все секреты мира не стоят и подливки этого произведения искусств! Да-да. Именно произведения. Но это должен был быть сюрприз гостеприимных хозяев! Ай-яй-яй! Фрау Лаура! Ну как же Вам не стыдно! Вы не должны были раскрывать английскому дипломату все тайные секреты Рейха! Ну, конечно, теперь уже поздно – тайное всегда становится явным. Ведь немцы, мой юный друг, потому такие ненасытные животные, что привыкли к высококалорийной пище. Великая нация – это прежде всего – великая кухня, а не какие-то там сосиски с пивом. Это только для шпионов мы питаемся всякой гадостью, чтобы все в мире решили, что германская нация ленива и неповоротлива! Какой же Вы однако внимательный, мистер Макдауэл, прямо как английский шпион! С Вами надо быть настороже – этак чего доброго, проболтаюсь ненароком, а Вы потом будете меня шантажировать!

Готов искупить свое нетерпение, господин доктор. У меня тоже есть кое-что секретное лично для Вас: я знаю тайный рецепт приготовления настоящего эля! Поколения хранили его под огромным висячим замком, но мне удалось ценой невероятного шантажа и подкупа добыть его из мрачных глубин веков. Это очень мрачная и кровавая история. – Дастин подхватил шуточную манеру доктора.

Ой! Хочу мрачную историю! Я обожаю мрачные и кровавые истории, но с красивым любовным концом! – захлопала в ладоши Лаура. – Сражения, огромные мужчины – тысячи мужчин, пот, кровь рекой, грохот оружия и в награду за мужество и победу – любовь! Прекрасную юную леди грозный воин освобождает из плена мерзких и диких шотландцев. Она выходит из замка и отдается на милость победителя в чистом поле среди цветов и поющих птиц.

Женская непосредственность, помноженная на сотни рыцарских романов, прочитанных в детстве – вот то, чем должно гордиться человечество, мой английский друг! – Бойзен с восторгом смотрел на Лауру. – Это настоящая живая природа и, если хотите, естество! – В восторге доктора была искренность, потому что Лаура очень точно играла свою роль. Она весьма к месту ввернула про «мерзких шотландцев», давая тем самым понять, что она – окончательная идиотка и пустоголовая девица. Дастин должен быстро поверить, что она – животное, думающее влагалищем. Тогда его мозги приобретут ту самую кашеобразную форму, когда мысли не скачут в поисках объяснений того или иного факта, а плавно перетекают из одной в другую, путаясь и превращаясь в кисель. Только законченная идиотка могла не заметить в фамилии Макдауэл шотландского корня!

Милая Лаура, Вы не совсем правы относительно шотландцев, – рассмеялся Дастин. (Ага!) – Вот я, например, настоящий дикий шотландец! Но история не всегда справедлива к людям. А шотландцы не такие уж страшные, какими их описывают в романах. По крайней мере, не страшнее англичан! Тем более, что эти романы чаще всего написаны английскими писателями. Хотя сегодня, конечно, уже все совсем не так: британская корона объединила наши народы на основе равноправия и самоопределения. А хотите я Вам пришлю почитать шотландские рыцарские романы? Там все как раз наоборот – насчет этих самых мерзких и благородных!

А? Каков? – Доктор хлопнул себя по коленке. – Вот она – истинно английская выдержка. Не зря говорят, что британцы рождаются с короной на голове и благородством в душе! Правда от них с детства попахивает элем! – Доктор хитро прищурился в сторону молодого человека. Разговор приобретал тот самый оттенок легкого и ничего не значащего трепа, с доверительными дружескими подковырками, который дает право уже ко второй встрече считать друг друга приятелями.

Ой, милый Дастин! Простите меня за глупость! Я что-то не то сказала. Вот так всегда – ляпну, не подумав! Но ведь женщине можно простить все, не так ли, милые мужчины? – Лаура смутилась настолько правдоподобно, что Дастин почувствовал себя неудобно и она моментально перехватила инициативу. – А Вы? Какой же Вы несносный, Дастин! Что значит – пришлю? Нет, Вы уж мне привезите сами – будете просвещать меня в хитросплетениях английской истории, а то я как скажу еще что-нибудь подобное в присутствие Вашего посла – Вам же будет за меня стыдно! – Коленка Лауры прижалась к ноге Дастина.

Дастин, дама права! Скорее соглашайтесь! Если бы я получил такое предложение – схватил бы все книги по истории германцев на свете, все дела отбросил и читал бы прекрасной юной деве на ночь роман за романом! Кстати, я бы еще прихватил ноты с произведениями Великого Вагнера! Я бы пел ей, Дастин! Милая Лаура, может быть, я тоже удостоюсь Вашей милости? Я обещаю Вам романы с пением!

Ну уж нет, милый доктор. Ваш Вагнер груб и непонятен. Никаких чувств – сплошные вопли! Я под такую музыку чего доброго начну маршировать по спальне, а не думать о приятном.

А Вы приглашаете нашего друга прямо в...? Ну-ну, Дастин, не смущайтесь! Наша лукавая насмешница ужасно любит ставить мужчин в неловкое положение – в этом естество красивых женщин. Но, Лаура – настоящая современная немецкая женщина со здоровыми природными инстинктами. Да и тем более, что я Вам не конкурент – я старый человек, на которого уже обращают внимание не юные красотки, а агенты страховых компаний и владельцы похоронных бюро. Кстати, о музыке! Я слышал, что в Англии состоялся первый концерт американского оркестра Дюка Эллингтона? Мой друг, не могли ли бы Вы поспособствовать и достать мне запись этого концерта. Я знаю, что у Вас на радио есть такая запись. Не считайте меня тупоголовым варваром, помешавшимся на Бахе – я же провел все свои лучшие молодые годы в Кембридже!

Я не представляю, господин доктор, каким образом это возможно! Конечно, достать запись – не проблема, но вот как Вам сделать копию? Записывающих устройств у нас в посольстве нет. Да, если бы и были, не думаю, что кто-нибудь позволил мне пользоваться ими! А грамафонных пластинок, по-моему, еще не выпускали?

Я знаю, что надо сделать! – Лаура восторженно захлопала в ладоши. – Милый Дастин, мы вот что сделаем: я уговорю мужа попросить Вашего посла заказать из Лондона копию для служебных целей! Ведь, кажется, Вы атташе по культуре и наведение культурных мостов между народами – Ваша прямая служебная обязанность! Еще кто-то очень умный сказал, что музыка помогает людям находить общий язык, правда, доктор?

Кажется, этого никто раньше не говорил, но в любом случае в следующий раз, когда на службе зайдет разговор о музыке – я процитирую Вас, очаровательная фрау Дейч!

Нет, нет! Серьезно! Я внедрю (кажется, так говорят настоящие шпионы?) американскую музыку с помощью английских джентльменов в застоявшееся болото немецкий бюргеров, пропахших пивом и капустой! – Лаура с пафосом публичного оратора взмахнула рукой и подцепила на вилку кусочек лоснящейся форели с миниатюрной долькой очищенного лимона.

А, кстати, мистер английский атташе, разве у Вас нет магнитофона? Как же Вы собираетесь присутствовать на пресс-конференциях – с блокнотом в руках, как простой корреспондент «Дейли-телеграф»? Так не пойдет! Вы должны отличаться от всех этих борзописцев – Вы же представляете не только великую, но и современную английскую культуру. Предлагаю равнозначный обмен, который позволит Вам внести новое слово в дело развития наших отношений. Только что в Германии выпущена первая партия миниатюрных записывающих устройств, которые в скором времени перевернут все представления о звукозаписи! У меня есть два таких магнитофона и я хочу презентовать Вам один из этих опытных образцов – это очень удобно не только для работы, но и для домашнего развлечения.

Что Вы, доктор, это же стоит баснословных денег! Я не могу принять такого подарка.

А это и не подарок. Во-первых, мне это ничего не будет стоить, а во-вторых, это даже меньше, чем первая в Германии запись оркестра Эллингтона, которой буду обладать я! Это – здоровое честолюбие, Дастин! И уверяю Вас, что ко мне на поклон примчатся сотни надутых чиновников и генералов, чтобы только послушать такую музыку! Так что, это в моих интересах.

Эй-эй! Это, кажется, я буду прилагать все усилия, чтобы добыть эту вашу новую музыку – что же, я остаюсь без подарка? – Лаура надула губки.

Милая фрау Лаура! Я преподнесу Вам такой подарок, что Вам позавидуют десятки тысяч женщин в Германии – это я Вам обещаю! Это будет грандиозный подарок, достойный чуду воскрешения из мертвых! – Глаза Бойзена на секунду помертвели. Они перестали смеяться и Лаура почувствовала легкий озноб. Эти двое прекрасно поняли друг друга.

Хорошо, доктор, я согласен. Только оформим эту нашу дружескую сделку как полагается.

Ни за что! Вы же не хотите, чтобы у меня были неприятности? Мое начальство еще решит, что я Вам его продал! Я попросту подарю Вам этот магнитофон, а уж Вы там у себя в посольстве разбирайтесь как хотите. Я бы на месте вашего посла, выдал Вам премию, потому что вы сможете передавать на свое радио живой голос наших деятелей культуры, искусства и политиков, а не перевранный всякими писаками текст. Заодно, конечно, можете кое-что ненужное подрезать (доктор хитро посмотрел на Дастина) или переставить местами. Думаю, что Ваши компетентные службы будут Вам только обязаны!

Разговор в таком духе продолжался еще часа полтора, но цель встречи была достигнута: коленка Лауры вот уже минут тридцать как была плотно прижата к ноге Дастина и он перестал дергаться от этого, как невротик. А доктор Бойзен смог убедить юношу принять его подарок, в обмен на джазовую запись. Этот подарок был крайне важен для Бойзена – это был диктофон, который использует гестапо для записи во время прослушивания и других нелегальных операций. И если кто-нибудь найдет у английского дипломата такую игрушку – приговор подписан. Сотрудники МИ-5 английского посольства сами передали доктору для Дастина этот диктофон. И уж конечно на нем было клеймо «Сделано в Германии» вместе с орлом, сидящем на свастике. Этот диктофон обязательно найдут у Дастина, но не здесь в Германии, а в Англии, обязательно найдут. И приговор английского королевского суда будет суровым. Если же юноша поведет себя как-нибудь неожиданно, например, сдаст игрушку в посольство, то вступит в действие другой план. МИ-5 получило вчера добро на внедрение доктора Йоганна Бойзена в абвер через Дастина Макдауэла. Операция получила кодовое название «Шотландец». Единственное, о чем правительство Великобритании предупредило МИ-5, так это по возможности обезопасить жизнь молодого английского дипломата. Все заверения в этом английской секретной службы чиновниками двора были получены и операция началась. Только не все, что делают спецслужбы надо знать правительствам – судьба Дастина была предрешена в том или ином случае. Юноша не знал, что вокруг него разыгрываются такие опасные для его жизни страсти. Не знал и доктор Бойзен того, что параллельно с его операцией началась операция «Донор», которую по указанию Москвы проводил агент Конрад (он же «аргентинский дядюшка») и в которой Дастин играл важную, но на этот раз весьма приятную для него роль. Исполнение этой роли в своей собственной спальне Лаура назначила на завтра (а чего долго мучиться?). «Недолгое время это будет самым восторженным его воспоминанием». – Ей было немного жаль юношу, но возможность почувствовать себя той самой египетской царицей, любовники которой после бурной ночи теряли свою голову в прямом и переносном смысле, заставляло забыть о некоторых несущественных условностях.

16.

Сегодня с утра ужасно болела голова. Можно, конечно, думать, что это давление: над Москвой очень низко висели серые дождевые тучи. Порывы ветра выворачивали зонтики и женщины в ситцевых платьях разной расцветки, но больно схожих фасонов, с лицами измученных проводниц поездов дальнего следования, ждали троллейбус на бульварном кольце. Их руки с тяжелыми сумками, наполненными картошкой и овощами, в такт порывам ветра, то резко взлетали вверх, пытаясь удержать шляпки, то также резко опускались вниз, гася раздувавшиеся подолы своих платьев. Со стороны это напоминало исполнение акробатической композиции на Красной площади группой женщин-атлетов во время демонстрации трудящихся под названием: «Махание тяжелыми предметами трудящимися дамами в честь постоянного седьмого ноября». Можно даже думать, что голова болела от переутомления – каждый день Трошин проводил по семь – восемь часов в подвале дома на Лубянке, где располагался архив КГБ. Можно было думать, что угодно, но голова от этого болеть не переставала. И причины были не столь важны: погода ли это, либо усталость, а, скорее всего, вчерашняя гулянка в бане с телками, которые с радостью вылизали его с ног до головы после третьего литра. Ох, и пьют они! Казалось бы: куда влезает в этих чертовых девок столько водки? Разве только что вместе с месячными все потом исчезает в сортире! У мужиков все это впитывается в кости, в кожу, в жилы, в мясо и в мозги, а эти обновляются, как будто грязное белье сменили. Наутро встретишь вчерашнюю блядь, а она – чистенькая, накрашенная, вежливая и невинная. Смотрит на тебя, как курица на петуха: нужен ты ей только, чтобы она яйца снесла. И желательно, чтобы яйца были не простые, а золотые, тогда подольше на бульон не пустят. Вот они и подставляют свои мокрые места не лейтенантам, а майорам да полковникам. Чувствуешь себя оплеванным – непонятно, кто кого вчера трахал! Высосали у тебя все мозги и гуляют в ожидании подарков. Ты у них вроде донора: тебя использовали по полной программе, опустошили до дна мошонку и карманы, а ты же за это еще и должен остался...! А дождя все нет. Хорошо еще, что машину не отпустил – не надо мучиться в транспорте. Ночью выгнал девок взашей из бани, отвез их Василий по домам, приехал довольный – тоже поди расслабили они его на командирском сидении. А Трошин улегся прямо на полке, только дверь открыл в раздевалку, чтобы не угореть. И приснился ему ночью голый Конрад! Вскочил, налил в стакан остатки из бутылки, да пить не стал. Так, наверное, механизатору во время уборочной по ночам, вместо жены комбайн мерещится. Дожил – раньше бабы снились, а теперь голые шпионы. С водкой надо завязывать.