Текст книги "Искусство провокации"

Автор книги: Герман Сад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Стоило мне начать игру с Конрадом, они как с цепи сорвались! А я ведь даже не был уверен, что они помнят, кто он такой – следов не должно было остаться. Я надеялся только на то, что спустя 15 лет какой-нибудь архивариус в подвалах Лубянки найдет имя Конрада и пустится по следу. Не подбросишь же им, в конце концов, записку с кратким изложением их тайных операций за период с 1914 по 1945 гг.! Но ведь, помнят, засранцы, рукописи-то не горят! И слава Богу, что все пока идет так, как я и предполагал: русские уверены, что вновь возникший Конрад – провокатор. Что под этим именем с ними начали игру люди из другой разведки. Но мне важно, чтобы в Москве думали, что это не Вашингтон. Не время сейчас ссорить ЦРУ и КГБ! Пусть решат, что Конрад – фигура из партии Берии. Что очнулись ленивые парни из английской МИ-5, потеряв своего Великого Лаврентия Палыча. Главное, попасть в черный список Иностранного отдела КГБ. Главное, чтобы поверили, что Конрад реальная живая фигура, тогда будут искать. Искать-то будут, но я не очень уверен, что поверят в эту игру! Ладно. Главное, чтобы заинтересовались. КГБ – это на сегодняшний день, пожалуй, самая сильная организация такого профиля в мире. И недооценивать ее – весьма глупо с моей стороны. Мне-то как раз совсем не хочется ссориться с ними. Может быть лучше пусть считают, что Конрад – это «собирательный» образ? Ну, как в кино. Черт его знает! Будем ждать, когда попытаются выйти на прямой контакт, а не через пройдоху и спекулянта Морячка! Интересно, все же, куда он девает свои драгоценности, которыми я с ним расплачиваюсь? Знает ли, что они так сказать, слегка экспроприированные? Знает, конечно. Как говаривал император Наполеон Бонапарт: «Надо ввязаться в драку, а там посмотрим». Еще вчера для меня самым важным было знать, что иностранный отдел получил заказ на поиск и возможную ликвидацию Конрада. В послании Морячка говорится, что русские начали охоту. Но на Конрада ли? Есть очередная жертва – вопрос в том, кто на этот раз? Не думаю, что с приходом Хрущева, что-либо измениться в КГБ – по-другому работать они еще долго не научатся, даже если и захотят.

Это один из самых любимых принципов КГБ и Гиммлера (чтоб ему пусто было!): «Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы». Но, если Гиммлер был тупоголовым маньяком, то с русскими работать верно приятнее – они все-таки не лишены мозгов. Хотя и они в последние годы не отличались особой находчивостью, здравомыслием и фантазией. Как же все-таки русские и немцы сроднились в своей привычке думать, что они появляются на свет не из того места, откуда все остальные! Что они ближе к Богу, чем к заднице. Что в сортире после них пахнет розами и остается не дерьмо, а сладкие пироги, которые жаждут сожрать все остальные. Ну, по крайней мере, они пытаются всех этим накормить, а когда кто-то отказывается есть по причине плохого запаха – вот тут-то и начинаются обиды, которые чаще всего заканчиваются пальбой.

Если я правильно помню, то с середины двадцатых русские только и делали, что убирали со своей дороги тех, кого считали недостаточно лояльными своей власти. Если бы такими методами действовала царская охранка, то революцию делать было бы некому. Но ведь не трогали: отправляли в Европу, поближе к цивилизации. Думали, что поживут, образуются, образумятся – ага! Эти ничему не хотели учиться и историю потому под себя переписывают, что читать ленятся. Боятся, что случайно не то что хочется, прочитают!

От этого все проблемы: нормальный человек долго в такой обстановке нормальным быть не может. Конечно, агенты КГБ считают, что выполняют свой долг перед Родиной. Но человек – не машина! А долг – не пища насущная. Со временем каждый хочет понимать, что и зачем он делает. И вот тогда-то и начинается период разложения хорошо отлаженной машины. Гниет организм, если различные органы отказываются кушать то, что им дают, не интересуясь, нравится ли им пища. Да и кроме жратвы есть желания. Например, плотно покушав, и отдохнув, хочется любви – не чтобы ты, а чтобы тебя кто-нибудь полюбил. Не двуногое животное, которое ты норовишь все время поставить на четвереньки, схватить за волосы и трахнуть как следует. А так, чтобы без оплаты – за здорово живешь, за твои красивые глаза, за собственное и неповторимое Я. Любви хочется чистой, светлой и непорочной. Кому же нравиться думать, что те, кого мы любим, да и мы сами, когда-то были придуманы в потной и скомканной постели! Хочется же Божественного участия в этом чертовски приятном и весьма неприличном занятии. Не бывает так, чтобы человек не вспомнил о Боге – не нарисованном на бумажке, не впечатанном в газету, но существующем внутри себя. Бог ведь приходит только в минуту страха, когда кажется, что конец уже близко. И никак не раньше! Он дает понять, что наступило время выбора: идти этой дорогой дальше или все-таки свернуть в сторону и оглядеться – есть вокруг тебя хоть кто-нибудь, кому ты нужен. Бог ведь приходит не тогда, когда ты не прав – Он предлагает просто оценить самого себя. Если ты считаешь, что все в порядке – двигай свою задницу дальше – в конце дороги все равно опять встретитесь! Правда, выбора уже тогда не будет.

Я тут на досуге занимался статистикой побед ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ (и так далее) и получилась весьма интересная картина:

Париж. 1923 год. Выманивают Бориса Савинкова, лидера Народного союза за родину и свободу. Привозят в Москву, а потом он чего-то вдруг выпадает из окна.

Париж. 1926 год. Убит генерал Петлюра, лидер украинских националистов.

Париж. 1930 год. НКВД похищает генерала Кутепова, руководителя организации белых офицеров. В Москву не захотел ехать – шлепнули там.

Париж.1937 год. То же самое НКВД делает с генералом Миллером, преемником Кутепова. (Ну не дают ребятам работать и все тут.) В Мексике в 1940 году очень в грубой форме (ледорубом по голове) убивают Льва Троцкого.

И вот уже только год назад, в феврале 1954, пытаются убрать лидера Народно-трудового союза Георгия Околовича, но вот тут – незадача! Исполнитель не вовремя задумался над вопросами бытия, пришел к объекту и все рассказал: как, когда и чем собирался его кокнуть.

Из этого я делаю только два вывода: русские страшно любят Париж и не любят чужого мнения, а переубеждать – нет времени. Скоро светлое будущее и абсолютное счастье! Но, если серьезно, то список офицеров и агентов разведки Кремля, которые вдруг начали думать, а не просто выполнять; которые порвали с отчим домом и ушли за границу – весьма обширен. Кого-то достали их бывшие коллеги, а кого-то нет. Но от них проку никакого, потому что их, как вареные яйца, уже до скорлупы выели все возможные разведки мира, перебрасывая за неплохие деньги друг другу.

Мне они не интересны прежде всего потому, что они ничего не знают о том, что сегодня, а еще лучше – завтра, будет происходит на Лубянке. Они могут устраиваться учителями истории, если их возьмут. А я предпочитаю знать все наперед. Когда ты знаешь карты друга, легче предсказать, когда он станет твоим врагом. Тем более, что ни один из беглых толком ничего все равно не знает: уровень не тот, да и грубые они – от профессии дурно пахнет. А я и на охоту-то не хожу – зайцев жалко. Вот Линду не жалко – и ту второй месяц не могу задушить. Пристала, как в русской бане лист от веника. Ей Богу прикончил бы, да грудь слишком хороша – два бокала с шампанским стоят – не дрогнут!

Мне теперь, когда одни коллеги в КГБ постреляли других и воюют в основном не с вражескими разведками, а внутри своего коллектива, важно знать – что в Москве задумали по поводу объединения Германии. В Лондоне два года назад, в июле пятьдесят третьего, требовали от Москвы провести конференцию по этому вопросу. Прошло два года. Москве пора что-то отвечать – пауза затянулась. Вроде как Вашингтон поддерживает инициативу Лондона, но как известно, инициатива наказуема. Поэтому было бы интересно поработать над ссорой Москвы и Лондона, пока я буду устраивать фиктивный брак Москвы и Вашингтона. Дело в том, что новая власть в Москве, кажется готова отдать Западу Восточную Германию. Но, судя по моим данным, КГБ этого не хочет. Не хочет этого и ЦРУ. Поэтому беспрецедентный может получиться альянс: дружба американских и русских шпионов против их же правительств! Этак я получаю четыре зарплаты: от Вашингтона, от Москвы, из ЦРУ и КГБ. Да, и премию из Лондона за то что вовремя им про все это расскажу! Буду сыт, но главное, не подавиться. С другой стороны, во всех этих конторах думают, что есть четыре разных человека, которые на них работают. Не хватит четырех – добавим пятого. И все они потом умрут еще до прихода светлого будущего в лице Геенны огненной или Царства коммунизма: мне как-то наплевать. Главное, чтобы не появилась Линда – достала!

Вот за это я и собираюсь выпить два (или три?) бокала прохладного шампанского. Час назад она звонила и утверждала, что ее научили, как правильно заниматься французской любовью. Сомневаюсь. По мне лучшие француженки – китаянки. Они никогда не говорят, что у них болят колени. А Линда норовит все время встать на мою подушку из расписанного вручную шанхайского шелка, на которой я сплю. Меня это раздражает!

12.

В офицерском кафе «Старый Ганс-мельник» играла легкая музыка. Здесь редко пили пиво. На столах икрились бокалы с легким вином. Кажется, кальвадос? Были устрицы, сыр «Пармезан», испанские оливы и шоколад. До маршей дело еще не дошло – немцы пока вели себя прилично. Они еще помнили, что в их стране родились Бах, Шиллер, Гейне и Гете. Но, уже все чаще в опере шел Вагнер. «Искусство должно быть громким!» Искусство должно быть грозным и непонятным, как религия, а Богам положено быть страшными. Немцы приоделись, в магазинах появилось масло, а шлюхи стали брать дороже. Они, видимо, включали в цену налог на любовь к Родине.

Герр доктор Йоганн Бойзен действительно был доктором философии. Учился в Кембридже и слыл страшным англоманом: любил все английское больше, чем сами англичане. Любил, но вовремя забыл об этом. Когда стало ясно, что нацистская партия в скором времени придет к власти, герр Бойзен, уже тогда работавший в германском МИДе, стал искать контакты с потенциальными работодателями. Как весьма прилежный в прошлом ученик философии и талантливый ученый, он быстро понял, какая сила скоро появится в Рейхстаге. Но как было заявить о себе и умудриться не испачкаться – вот был в чем вопрос!

Доктор Бойзен понимал, что еще ни один режим в истории человечества, который приходит к власти на штыках, не приходит надолго. Значит, задача была не из легких – пересидеть, но пересидеть с выгодой для себя. Слава Богу, что он изучал не немецкую философию, потому что тогда не миновать бы ему службы в министерстве пропаганды у доктора Геббельса. Этот уродец был ему категорически неприятен. Но в случае крайней необходимости, даже у самых неприятных вещей в жизни возможно найти привлекательные стороны. И чем сложнее ситуация, тем больше привлекательного находят люди в абсолютно отвратительном.

Как специалиста по английской и мировой философии его оставили в английском отделе МИДа в качестве аналитика и параллельно направили на тайную службу в канцелярию расовой политики. Чем она занималась? Готовила историческую и теоретическую почву для подтверждения арийской расы, доказывала вредность еврейства и славянства для человечества, готовила основополагающие документы и философские труды для умственного и трудового воспитания и перевоспитания отстающих народов. Доктор прекрасно осознавал весь научный идиотизм, которым ему приходилось заниматься. И тем не менее, он признавал всю гениальность всей этой затеи. Буквально в один исторический миг вся Германия, от бюргера до историка, резко взметнула руку в фашистском приветствии! Что это: массовая истерия или выродившаяся до скотского состояния, от голода и нищеты, забывшая о былом историческом величии нация? Нет, они все помнят, но не могут простить позорного Версальского мира девятнадцатого года, когда немцы были растоптаны. Когда весь мир вдруг забыл, что на земле лежат те самые потомки Гете и Шиллера, Бетховена и Баха! Когда даже в пивной насквозь Англии вдруг стали отдавать предпочтение несвойственному для них вину. Когда даже проклятые лягушатники и макаронники посмели учить их повиновению! Все это так, но доктор понимал и то, что Гитлер – это не Бисмарк. На одном величии далеко не уедешь – обязательно найдется прохвост, который положит на дороге бревно. И вот тогда доктор хотел бы вовремя вылезти из общей телеги, которая повезет всех на эшафот и пересесть в более подходящий транспорт, следующий по другому маршруту.

Контакты с английским правительством через посольства в Берлине и Лондоне были для доктора весьма плодотворными. Как чиновник высокого ранга, он имел доступ к различного рода секретам Рейха. А англичане, несмотря на свою врожденную скупость, всегда платили золотом за ценную информацию. Доктор был для них идеальным источником: не жаден и не суетлив – знал, что хорошо продается и не подсовывал лишнего. Зарекомендовавший себя как истинный ариец, герр Йоганн Бойзен находился в тесном служебном и дружеском контакте со многими высшими офицерами Абвера и гестапо. Он присутствовал на многих сверхсекретных совещаниях, где обсуждались планы нового руководства страны.

Но герр Бойзен никогда не играл в одни ворота. «Кто знает, кто подкупил судью в этом матче?» – думал он всякий раз, когда приходилось пополнять свои финансовые счета из двух источников. «Гитлер, Геринг, Гиммлер и Геббельс, конечно, параноики и мясники, но в Германии достаточно умных голов, которые с удовольствием отрежут мне яйца. Поэтому, чуть-чуть сюда, чуть-чуть туда, а в итоге, в случае чего, я потеряю только половину вместо целого». И он был прав, потому что Германия верит только пиву и колбасе, а такому чистюле, который имеет контакты с английскими свиньями может верить только дурак или провокатор. Конечно, за каждым его шагом следило гестапо.

Шел только тридцать третий год, а весь мир уже вздрагивал от одного только упоминания о Гитлере. От абвера капитана Вильгельма Франца Канариса, разведки Люфтваффе и нацистской службы безопасности требовали немедленных успехов. Бойзену тоже категорически нужен был успех. В своем департаменте он неплохо зарабатывал, потому что немалая часть средств, отправленных в пока единственный концентрационный лагерь Дахау зажиточных евреев, перепадала и ему. Комбинации были просты: он никогда не подписывал окончательное «заключение о несоответствии человеческих качеств» до полного выяснения финансового состояния «клиента». Он не вел себя, как эти подонки из гестапо! Он не вламывался ночью с арестами, не избивал женщин и не угрожал несчастным. Он действовал по-другому: вербовал одного из приближенных к финансисту или банкиру людей, влезал с его помощью во все финансовые дела, контролировал все денежные потоки и узнавал всех партнеров по бизнесу в различных странах. Потом он заводил специальную картотеку на каждое дело, которую хранил в одном из своих загородных домов, где жил его любовник. Так он узнавал всю подноготную «клиента» и только потом он начинал «работать» с ним. Он звонил по телефону и приезжал в гости к очередному банкиру. Болтал на разные темы и доверительно сообщал о надвигающихся тучах над головой несчастного. Он предлагал свои услуги так аккуратно и грамотно, что «клиент» сам просил его о помощи. Он всегда как бы нехотя брал деньги и брал только наличными, чтобы никто не мог их проследить! И несчастный успокаивался, чувствуя себя под защитой... Успокаивался недели на три, наверное. Потом, конечно, в дело вступали костоломы и мерзавцы из гестапо, но Бойзен знал, что он дарил несчастному лишние две-три недели жизни – не бесплатно, разумеется! Если человек не понимал сам, что его ждет – что мог сделать доктор Бойзен! Словом, его совесть была чиста, счета в Швейцарии пополнены, а картотека увеличивалась потенциальными «кредиторами» и будущими личными агентами. Именно так! Доктор Бойзен давно лелеял мечту поступить на службу в абвер к капитану Канарису.

Туда нельзя было прийти с улицы, даже если ты высокопоставленный чиновник – туда могли только пригласить. Человек, который сам просится работать в секретную службу или идиот и законченный мерзавец, или провокатор и шпион. Бойзен готовился к своему звездному часу.

Вот сейчас, когда на часах было уже почти десять вечера и доктор намазывал на маленький кусочек белой булочки немного обезжиренного сливочного масла, а сверху специальным ножиком положил ровный слой почти прозрачной черной икры (Это удивительное сочетание: немного черной икры и один глоток прохладного сухого вина! Удивительное!), Лаура должна привезти к нему на встречу потенциального агента. Это было началом восхождения по служебной лестнице в высшие эшелоны немецкой разведки!

В зале было мало посетителей. Это было закрытое кафе, в которое допускались только чиновники высокого ранга и сотрудники гестапо, которые допускались везде. Бойзен нарочно назначил встречу именно в этом кафе. Он хотел, чтобы уже сегодня вечером на стол Канарису легла оперативная докладная от секретного сотрудника отдела наружного наблюдения о санкционированном контакте чиновника МИДа с только что прибывшим в страну атташе английского посольства Дастином Макдауэлом. Бойзен хотел, чтобы в разведке крайне заинтересовались такой удивительной скоростью контакта. Конечно, он немедленно откроет все карты и потеряет такую дойную корову, как банкир Дейч. Но, в конце концов, все что можно было взять в этом направлении, он взял. Что же касается Лауры, то за нее можно было не беспокоиться: во-первых, он никогда ни за кого не беспокоился, а тем более, что она его ни как человек, ни как женщина не волновала, а во-вторых, ее итальянские корни и, как ему удалось узнать, близость семьи к дуче Муссолини, делали ее неприкасаемой.

Проблема была лишь в том, что как сообщил Бойзену его источник и «партнер» в английском посольстве, Лаура могла быть секретным осведомителем гестапо. Англичане дали доктору добро на вербовку Дастина Макдауэла, но боялись, что Бойзена на начальном этапе опередит гестапо и они потеряют контроль над действиями Дастина. Цель этой многоходовой и сложной операции была в следующем: английской разведке МИ-5 нужен был канал дезинформации для абвера. Лучшей кандидатуры, чем Дастин Макдауэл, подобрать было невозможно! Знаменитая английская чистоплотность не давала возможности жертвовать своими гражданами... при наличии у них родственников. У Дастина не было никого! Здесь у МИ-5 руки были развязаны, а потом – где гарантия, что он не окажется умным парнем и честным подданным Его Величества и не придет сам в разведку, чтобы рассказать о том, что происходит. Тем более, что он должен передать требуемые данные немцам только один раз.

Английская разведка имела информацию из своих источников на территории Германии, что в ближайшие месяцы Гитлер предполагает предпринять некоторые рискованные шаги. В ближайшие месяцы в новом кабинете министров Германии готовился манифест о «Провозглашении немецкого военного суверенитета», на основании которого размер немецкой армии должен был быть утроен с двенадцати до тридцати шести дивизий. Затем Гитлер предполагал произвести операцию «Зимние маневры» и вторгнуться в Рейнланд. Немецкому руководству необходимо было знать: последуют ли неминуемые ответные военные действия со стороны Британии, Франции и Италии, перед которыми Германия не смогла бы выстоять!

В данной сложной ситуации от подданных Его Величества требовались мужество и самоотверженность. В Лондоне решили, что все эти качества должен будет проявить молодой Дастин Макдауэл. Он пойдет на вербовку (о чем он даже и не догадается!) и то ли по глупости, то ли по недосмотру в одной из частных бесед передаст немцам информацию о секретном распоряжении английского командования о переброске значительной части объединенных войск к границам Германии. Эта информация должна по идее английской разведки выполнить две задачи: произвести упреждающий удар по планам Гитлера и нарушить их на какой-то период, а также помочь доктору Йоганну Бойзену на волне своего успеха добиться приглашения капитана Канариса о переходе на службу в абвер.

В зависимости от успеха этой операции, Макдауэл будет отозван в Лондон, где его либо наградят (если он догадается, что он сделал и проявит личное рвение во взаимоотношениях с английской разведкой), либо осудят, как немецкого шпиона, если он ничего не предпримет. Совершенно ясно, что второй вариант будет предпочтительней и МИ-5 станет его добиваться на самом верху, так как на кону стоит внедрение Бойзена в абвер. А что касается молодого человека, то все поймут, что Макдауэл слишком был молод, чтобы не ошибиться таким роковым для него образом!

...Часы пробили ровно десять и в полутемный зал, по стенам которого зеркала отражали колыхание свечей в золотых подсвечниках, вошли Лаура и Дастин. «Какой приятный молодой человек. Он еще ничего в этой жизни не видел, поэтому ему практически нечего терять», – подумал доктор Бойзен и встал навстречу вошедшим с самой открытой улыбкой, какая только может появиться на лице у человека, который готов предложить гостям лучшее. Сегодня в меню было французское шампанское, устрицы и другие деликатесы, которые Дастин в скором будущем может быть будет вспоминать с ужасом.

13.

Сегодня с утра Наташа опять пролила на его брюки чай. В который раз Сергей сдержал ярость: или это нарочно, или она все время думает о чем-то своем. «Ну, ладно, мы уже не живем друг с другом, как муж с женой, наверное, месяца три. То есть, конечно, спим вместе, едим вместе, ходим в гости вместе, даже своих подруг она со мной обсуждает, но в последний раз я касался ее тела – ну да, месяца три назад – не меньше!» Сергей уже тихо ненавидел яичницу – он вздрагивал, когда Наташа звала к столу – ему не хватало только, чтобы на форменные брюки улеглось еще и жареное яйцо!

Наташа! Аккуратнее, пожалуйста! – Сергей отскочил от стола, как будто увидел змею. Жена застыла со сковородкой в руке:

Ты – псих. Ты чего подпрыгиваешь? – Масло разбрызгивалось в разные стороны с раскаленной сковородки.

Наташа, ну что это такое? Черт, уйди ты со своей сковородкой! Поставь на стол – я сам возьму.

Это – яйца, милый. Яй-ца – правда идиотское слово? – Наташа поставила сковородку на стол, отошла к плите и, скрестив руки на груди, застыла, глядя в окно.

Что происходит? Почему каждое утро ты устраиваешь какие-то представления? И я уже не могу есть каждое утро эти чертовы жареные яйца!

А ты же их так любил! Ты вообще любишь яйца. Скажи, Сережа, а почему мужики так любят яйца? Это, наверное, что-то святое для вас, да? Еще бы, всегда с собой носите: свое самое святое – своих секретных зародышей. А почему, Сережа, вы так любите жрать себе подобных? Почему вы своими яйцами не питаетесь? Носите их, как погоны – по одному на каждое плечо. У кого яйца меньше, тот – лейтенант, у кого больше – генерал! Да?

Что ты несешь? Что с тобой происходит? Каждое утро одно и то же! – Сергей встал и вышел из кухни. «Я не знаю, что с ней делать. Я не знаю даже, как с ней разговаривать. Резко как-то она изменилась. Детей что ли нету – от этого? Да нет, едва ли. У Егоркиных два парня – так она мне все уши прожужжала, что от них крику на весь дом! Купить ей сегодня что-нибудь? Кольцо или платье – вчера в конторе распределяли японские платья – отказался, а зря. Надо было взять. Сегодня возьму. Может, думает, что я ее больше не люблю? Доводит со своими яйцами – вот нашла тему! Блин, о чем я думаю? Да пошла она! Какой ей еще любви надо: в театр ходили в прошлом году, на выставку тоже недавно. В гости к ее маме – подарков на две зарплаты! Хорошо еще что на складе до черта осталось конфискованных вещей. Кстати, не забыть ковер персидский. Любовь! Вон, в секретариате две новых девки появились – аж текут все! А я все-таки позавчера в баню с ребятами не поехал! А зря, говорят эти бляди так чудили, что мужики ходить потом не могли».

Сергей уже спускался по лестнице с пятого этажа. Фирменное отличие всех сотрудников органов – в лифт не садиться. Наверное, это уже в крови – бояться ловушки. «Все-таки, она идиотка! Если бы я ее – профессорскую дочку – не спас тогда, десять лет назад, торговала бы своей маткой по кусочкам где-нибудь на Колыме! Пожалел – красивая. Хотя, может быть из-за своей доброты до сих пор в подполковниках хожу. Сучка образованная. Чего ей не хватает? Ладно. Надоело».

Машина ждала у подъезда, в архиве ждал чертов Конрад, а руководство ждало результатов и гнало: давай, давай! Чего давать? Если дело пойдет таким образом, как сейчас, то скоро он найдет свой приговор. Все время Сергей то и дело натыкался на факты странных контактов КГБ и иностранных разведок, против которых оно как раз вроде бы и боролось! Вчера начал читать архивные материалы по делу Льва Троцкого: охренеть можно, что там творилось! «Зачем руководству понадобилось сваливать на меня все это? Зачем мне знать всю подноготную этих дел? Я же не роман писать собираюсь? Кстати, если бы написать об этом обо всем – хана стольким людям! Черт! Наверху ведь теперь знают, что я слишком стал «начитанный» – раньше только за подозрение в такой грамотности был бы гарантирован несчастный случай. Что-то готовят? Меня убрать? Тогда зачем так сложно?» Ситуация действительно была не из простых. Теперь на столе Сергея Трошин лежали тома довоенных архивных материалов, связанных с операциями по внедрению в ряды троцкистов агентов НКВД и все что касалось самой борьбы чекистов под личным контролем Сталина с Львом Троцким. В этих материалах мерзкой черной тенью то и дело проявлялся злосчастный Конрад. Он появлялся то во Франции, то в Испании, где шла борьба интербригад с генералом Франко, то в Германии, то опять в Испании. Трошин уже понимал, что сам Троцкий к тридцать третьему году уже не представлял почти никакой угрозы для СССР: число его сторонников усилиями НКВД резко сокращалось, да и мистическая власть Сталина над психикой людей, поначалу сочувствовавших троцкистам, во всем мире стало такой, что они даже без какого-либо давления со стороны шли на любые подлости во имя его. Разведки всего мира знали, что Троцкий не только не имеет какой-либо серьезной поддержки со стороны коммунистических организаций, но и действия его бывших сторонников уже направлены простив него.

Совершенно дикое количество агентов ОГПУ и НКВД наводнили всю Европу с единственной целью: разрушить ряды троцкистов. Черта с два! Во-первых, кто бы позволил советским агентам в таком количестве внедряться во все возможные политические организации, которые были под усиленным контролем разведок всех стран Европы? Во-вторых, и у Трошина на этот счет уже было четкое представление, не сам Троцкий и не опасность троцкизма для СССР – первопричина таких масштабных действий! Только не надо думать, что Сталин был идиотом и ничего не понимал! Он что – не знал объективной информации о скорбных делах когда-то всесильного Льва Троцкого? Не понимал, что это уже пугало огородное? Шут и не более того!

Вдруг до Сергея дошло, что долгая гонка за Троцким по европам и азиям не что иное, как серия четко организованных операций НКВД по внедрению огромного количества агентов-нелегалов. Все разведки мира с интересом и смехом следили, как параноик Сталин охотится за политическим инвалидом Троцким, а Иося тем временем подсаживал на иглу коммунистической пропаганды все больше и больше народа по всем странам.

Как можно объяснить то, что ни одна страна мира, в которой появлялся Лев Троцкий, не давала ему возможности остаться и просто выталкивала его за вои пределы? Если, как утверждают историки, мир так боялся Сталина, то что же было не помогать его самому активному врагу – Троцкому? Сергей выстроил целую схему передвижений Троцкого по миру в течение одиннадцати лет:

С начала двадцать девятого года до лета тридцать третьего Троцкий находится в Турции; с лета тридцать третьего до лета тридцать пятого – он уже во Франции, откуда почему-то перебирается в Норвегию на целый год, а с января тридцать седьмого и до самой своей смерти в сороковом – он уже в Мексике. Все правительства давали ему только транзитные визы и не позволяли селиться на своей территории. Они что – были заодно со Сталиным? Правительства и разведки всех стран выполняли команды из Москвы? НКВД руководило их действиями? Бред, конечно, но очень аргументированный бред. Доказательный и логичный. А ответ, видимо, прост и элементарен, как сосулька – ни одна из этих стран не хотела, чтобы Троцкого догнали, а в Москве и не собирались его догонять! Ни одна из этих стран не хотела запачкаться в этой игре, но всем было интересно, чем эти скачки окончатся. Такого блицкрига советской разведки еще не было в истории мировых секретных игр – это был высший пилотаж! Трошин открыл для себя еще одну интересную страницу: ведь всеми делами Троцкого занимался его сын – Лев Седов, который в тридцать третьем, после прихода Гитлера, перебрался из Германии в Париж. Один он перебрался или кем-то? Кто переехал с ним во Францию? И вот тут-то Сергей увидел донесения агентов НКВД из окружения Седова – Москва знала о каждом шаге Троцкого не после, а до его совершения! Что теперь ломать голову, Сережа? Москва и рисовала ему маршрут его следования, в соответствии со своими планами. Троцкого гнали туда, где были интересы Москвы. И убрали его тогда, когда были расставлены все самые важные опорные пункты НКВД для проведения дальнейших политических, а значит и финансовых операций. Ведь одно без другого никак не может существовать. Трошин прекрасно понимал, что сын Троцкого – Седов не мог доверять неизвестным людям. Значит или он их очень хорошо знал, или это были доверенные люди отца. Сергей нашел в архивах донесения от того самого Блюмкина, который в восемнадцатом году устроил покушение на германского посла Мирбаха, а потом стал нелегальным резидентом ОГПУ в Стамбуле. Этот парень очень тесно общался с Троцким, как и братья Соболевичюсы, которые были агентами ОГПУ и НКВД и особо доверенными лицами Троцкого. Они имели доступы ко всем шифрам Троцкого, тайнописным чернилам и подставным адресам. Они встречались со всеми сподвижниками Троцкого и во Франции и в Германии! И еще далеко не факт, что после всего этого не само НКВД писало за Троцкого его послания.

Вдруг, как известно, бывает только Пук! И вот это «вдруг» происходит на глазах Трошин, как фокус с зайцем, которого достают из старой шляпы: в тридцать четвертом году (именно этим годом отмечены первые донесения еще одного агента НКВД в деле Троцкого) в окружении Льва Седова возникает некий человек под кодовым именем – Конрад (почему-то в архивах нет его реальной фамилии). Он помогает сыну Троцкого издавать «Бюллетень оппозиции» и имеет такое доверие, что хранит ключ от почтового ящика Седова, всю корреспонденцию, секретные материалы и архивы отца Седова – Льва Троцкого. А в тридцать восьмом году, за два года до смерти самого Льва Троцкого, Лев Седов при странных обстоятельствах неожиданно погибает. Этот самый Конрад остается один на один с Троцким, как лучший и доверенный друг его сына.