Текст книги "Реванш Генерала Каппеля (СИ)"

Автор книги: Герман Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Отрешенный прошлой осенью от командования Кавказской армией, а ведь именно она взяла штурмом Царицын, крупнейший транспортный узел на Волге, барон этой жестокой обиды не простил и выплеснул накопившуюся злость на главнокомандующего в своих памфлетах, что разошлись по всей армии со сказочной быстротой.

В них Петр Николаевич однозначно обвинил генерала Деникина. Выход белых войск к Волге позволял войти в плотную связь с армиями адмирала Колчака и согласовать с ними совместные действия. Тем более что в приволжских степях кубанские сотни из состава его Кавказской армии встретились с разъездами уральских казаков, что уже два года отчаянно сражались с большевиками. Объединение сил в наступлении на красную Астрахань позволило бы упрочить связь и через Каспий по реке Уралу снабдить Оренбургскую армию атамана Дутова подкреплениями, оружием и боеприпасами. И, следовательно, значительно усилить и обеспечить к будущему совместному наступлению весь левый фланг наступавших сибирских корпусов. Затем следовало нанести мощный удар с востока от Уральска и с запада от Царицына на север, выйти в тыл и опрокинуть весь Восточный фронт красных армий. А в последующем снова выйти к Волге на всем ее протяжении, заняв города от Царицына, через Саратов и Самару до Казани.

Зримая перспектива объединения усилий антибольшевистского фронта полетела к бесам, когда Деникин подписал свою «Московскую директиву». Вместо спасения колчаковцев, уже отступавших от реки Белой к Уральским горам, на юге началось неорганизованное и суматошное наступление на «белокаменную» столицу, обреченное на неудачу с самого начала. Вместо одного концентрированного удара на северо-восток получился тычок пятью растопыренными «пальцами», накрывший всю южную Россию, включая в нее Новороссию и Украину. Силы «добровольцев», донских и кубанских казаков растаяли на огромной территории, где колыхалось мужицкая толща, пропитанная духом большевизма и отравленная коммунистической агитацией. А пропаганда получила чрезвычайную «подпитку» на всех уровнях, красные газеты, которые Врангелю доводилось читать, буквально взорвались ненавистью к идущей на Москву Добровольческой Армии.

Лозунги большевиков о будущем восстановлении помещичьего землевладения, если белые победят, о крутой расправе над «экспроприаторами экспроприаторов», вызвали приток в части коммунистов. Поголовные мобилизации усилили поредевшие от дезертирства «совдеповские» дивизии, быстро увеличили численность Красной Армии до трех миллионов, пусть скверно обученных бойцов – но это в десять раз больше, чем имелось в Вооруженных Силах Юга России.

Здесь генерал Деникин со своей политикой «непредрешенчества», в которой призывал не проводить кардинальных изменений в России до созыва нового Учредительного Собрание (именно оно должно принять необходимые законы после свержения большевицкой власти) фактически погубил «Белое Дело». Большевики «Декретом о земле» отдали всю помещичью, владельческую, кабинетную и церковную землю бесплатно еще в 1917 году, полностью удовлетворив вековые чаяния крестьянства. Вот только признать такой «самозахват» чужой собственности главнокомандующий не смог. Да и не имел на то никакого морального права (вполне понятная позиция для кадрового офицера императорской армии, но насквозь ошибочная). Данный шаг просто не одобрили бы «добровольцы» (среди которых были, причем отнюдь не в ничтожно малом числе, представители помещиков), выступавшие за соблюдение «законности» и «права» в охваченной кровавым безумием стране. Где в городах и селах давно царствовало самое гнусное беззаконие и произвол, с того самого дня, когда всю власть взяли в свои цепкие лапы большевики с их «чрезвычайками» и комиссарами.

Врангель сейчас прекрасно понимал, что гражданская война имеет совершенно иную природу, чем конфликт с внешним врагом, как с теми германцами в 1914 году или японцами в 1904 году. В большей степени это борьба идеологий, и здесь «белые» ее абсолютно не создали. Антибольшевистский лагерь даже не сплотил политически разные по своим векторам силы – кого в нем только не было – от монархистов и партии октябристов, от либералов и кадетов, разных «автономистов», националистов и откровенных «сепаратистов» с «энесами». Можно добавить сюда и всех казаков с «самостийными» взглядами. И даже бывших радикальных революционеров разных мастей, пожелавших вырвать власть у коммунистов и наносящих им болезненные удары. Социалистов-революционеров с правительством «КОМУЧа», уральских социал-демократов, грузинских меньшевиков, анархистов «батьки» Махно и рабочих заводов Ижевска и Воткинска – восставших из-за жестокостей комиссарского произвола и доблестно воевавших против большевиков под красным знаменем в армии Колчака.

Чудовищный коктейль, совершенно невероятный по сочетанию ингредиентов – это адское варево бурлило, постоянно взрывалось, разбрызгивая во все стороны, разъедающие по своей ядовитости капли, более опасные для временных союзников, чем для большевиков.

Все эти силы не смог объединить даже единственный лозунг, что сумели выдвинуть представители «белого дела» – «за единую, великую и неделимую Россию». Ибо против него моментально выступили даже активно воюющие против большевиков донские казаки атамана Краснова, Рада с кубанскими «самостийниками», гетман Скоропадский с сердюками и сменивший его Петлюра с «сичевыми стрельцами». А заодно башкирские и татарские националисты с казахскими ЖУЗами, кочевавшими в степи со времен Чингисхана, целые скопища кавказских горцев с их средневековыми имаматами. А заодно прибалтийские и закавказские сепаратисты, чьи новоявленные государства уже официально признали «суверенными» в Версальском дворце главы стран победившей в мировой войне Антанты.

Для многих народов имперская Россия была мачехой, та же Финляндия имела в ней особое устройство и свои собственные деньги. Польша годами грезила о возрождении Речи Посполитой и поляки постоянно устраивали мятежи. Теперь, воссоздав свое государство, паны принялись захватывать белорусские и украинские земли, раскидывая «Вторую Республику» от «можа до можа», одновременно став злейшими врагами для всех русских, независимо от цвета их политических пристрастий…

Врангель устало откинулся на спинку мягкого кресла, в котором еще три дня назад сидел генерал-лейтенант Деникин, тем злосчастным утром выехавший на фронт под Армавир и убитый там последним выстрелом большевицкой гаубицы. Фатализм, роковой для русской армии – ровно два года тому назад, в этих же местах почти точно так же погиб генерал Марков, чьи именем сейчас названа одна из «цветных» дивизий.

Известие о гибели Деникина Петр Николаевич получил в Севастополе, где больше месяца ожидал парохода, чтобы отплыть в Константинополь по настоянию главнокомандующего ВСЮР. Однако в дело неожиданно вмешался Верховный Правитель адмирал Колчак, своей телеграммой приказавший барону дожидаться его прибытия именно в Крыму, с чем Антон Иванович вынужден был согласиться. Врангель томился бездельем, несколько раз встречался с генералом Слащевым, по просьбе последнего. Получив согласие из ставки, принял на себя должность коменданта тылового района. И стал наводить порядок в крымских городах, буквально наводненных беженцами, самыми энергичными мерами, ибо партизанщина, разгул преступности и саботаж в тылу могли бы в любую минуту помочь красным сокрушить позиции Крымской дивизии Слащева (переформированной из корпуса) на Юшунском и Чонгарском перешейках.

Получив телеграмму из Екатеринодара, барон немедленно собрался и на эскадренном миноносце «Беспокойный» отплыл в Анапу. А оттуда на автомобиле по полностью просохшим дорогам (наступившая весна на Кубани оказалась неожиданно теплой, даже жаркой) довольно быстро, за несколько часов добрался до ставки. Получив решение Военного Совета, Петр Николаевич без колебаний принял командование ВСЮР…

Иркутск

главнокомандующий Восточным фронтом

и Правитель Дальне-Восточной России

генерал от инфантерии Каппель

– Искренне надеюсь, сэр, на полный успех сибиряков в борьбе с большевицкой заразой. Я снова незамедлительно передам ваши весьма своевременные предложения в госдепартамент, и, будьте уверены, там найдут нужные доводы для наших «желтых друзей». Заверяю вас еще раз, что независимая Сибирь получила нашу полную поддержку, официальное признание последует в самые ближайшие дни, как видно из послания госсекретаря! Так же, думаю, вопрос по поставкам вооружения из прежних русских заказов будет решен в самое ближайшее время к вашему полному удовлетворению!

За американцем, одетым в отлично сшитый костюм в серую полоску, закрылась тяжелая дверь кабинета, а генерал Каппель устало присел в кресло и откинулся на спинку. Разговор с будущим главой разведывательной службы САСШ (подсказки «внутреннего голоса» были своевременными и обстоятельными), пока еще пребывающим в невысоком чине майора, вышел весьма познавательным, и мог иметь далеко идущие последствия.

Закурив папиросу, Владимир Оскарович прикрыл глаза – что ж, позиция заокеанской державы была весьма четко очерчена в ходе неофициального разговора, что на самом деле стоил гораздо весомее любых визитов дипломатов. Три недели тому назад, как только послы главных стран Антанты вернулись обратно в Иркутск из Забайкалья, им сразу же были сделаны запросы, на которые из Лондона, Парижа и Токио пока ответов не поступило. Видимо, там еще не решили, как следует реагировать на вроде самостоятельную ДВР (или Сибирь), да и сомневались в ее устойчивости перед красным вторжением и уходом чехословацкого корпуса.

Зато в Вашингтоне неожиданно отреагировали на сделанное предложение очень быстро и весьма позитивно. Изложенная в послании госсекретаря позиция являлась значимой для правительства ДВР. САСШ не желала бы видеть в Сибири, как только та в самом скором времени получит официальное признание независимости (тут четко указывалось, что с большевиками должен быть немедленно заключен если не мир, то долгосрочное перемирие), никаких интервентов, и, в первую очередь японцев. Америка приложит все усилия для их выпроваживания и не допустит аннексии какой-либо части сибирской территории, пусть даже под видом «продажи». В то же время правительство ДВР должно строго придерживаться для своей экономики политики «открытых дверей» и предоставить всем желающим сторонам одинаковые экономические права и привилегии в предоставлении концессий на добычу полезных ископаемых и постройку заводов для их переработки на местах. Также без всяких ограничений и высоких таможенных пошлин должна проводиться и торговля.

Последним пунктом в адресованном Каппелю послании стало полное одобрение пожелания Сибири признать справедливую часть долгов бывшей Российской империи, в той доле, которая бы прямо соответствовала численности населения ДВР и размерами ее территории. Причем, американская сторона выражала уверенность, что по данному делу необходимо провести международную конференцию с участием всех заинтересованных сторон, бывших кредиторами царской России.

«Предлагая это, американцы нисколько не сомневаются в том, что выдавят отсюда своих европейских и азиатских конкурентов. Еще бы – за годы войны янки опутали всех долгами, потому французы и англичане здесь пойдут навстречу полностью, деваться ведь некуда, по большому счету. К тому же захочется и часть сибирского золота получить в качестве выплат по процентам. А вот с японцами так просто у американцев не выйдет – те давно поставили на силу и на преданность своих наймитов – атаманов Семенова и Калмыкова. Только против совместного демарша сразу трех великих держав узкоглазые не устоят, и начнут выводить войска, но что они с нас вытребуют за это?! Или воспользуются провокацией типа Николаевской и открыто оккупируют Сахалин?! А ведь могут это сделать, благо партизан по Амуру хватает. Что там случилось в той истории, в будущем?»

Каппель остановился, услышав появившийся в голове обстоятельный ответ. Он привык к таким подсказкам, которые часто переходили в общение. Иной раз мелькала мысль, что он сам сошел с ума – слишком тяжело было ощущать каждый раз такое раздвоение личности. И повторил вслух:

– Что там произошло в твоей истории?

«Анархист Тряпицын с дочерью генерал-губернатора Кияшко, той еще красной сучкой, и отрядом партизан в апреле Николаевск на Амуре спалили, вырезав не только гарнизон, но и все японское население. Что, кстати, и стало поводом для оккупации Сахалина, который вернули СССР через пять лет. Понимаю, что ситуация изменилась и у генерала Молчанова есть надежные войска – но красным вполне по силам устроить нападение на любой японский гарнизон, которых в Приморье много!»

– Но ведь есть же выход из этого положения?! Тот же атаман Семенов вполне спокойно принял наши с адмиралом доводы и теперь даже выступает против своих покровителей!

«А куда Гришке деваться было в такой ситуации? Новым Отрепьевым стать?! Так от вас он больше получит, чем от японцев – казаки всегда сметливы и расчетливы. К тому же, не забывай, красные для него непримиримые враги, и по головке его не погладят. Так что японцев он уже «кинул» – вовремя предать, это не предать, а предвидеть!»

– Цинично, господин майор…

«Фраза одного актера из кинофильма моего времени, ваше высокопревосходительство. Так же ты потом «кинешь» наших разлюбезных «союзников», потому что барон Врангель, в отличие от покойного генерала Деникина, умеет забывать на время принципы – на то и расчет с тобою делали. Да и выбора у нас по большому счету не было – между вариантами или красные, или узкоглазые, мы случайно сделали ставку на американцев, нащупав третий путь. Янки, по крайней мере, хотя и вытянут золото и свои ручонки к нам в закрома запустят, но не убьют или изгонят, как сделают большевики, и тем более не превратят в полную колонию, утвердись здесь японцы – а пример Сахалина или будущего Маньчжоу-Го весьма показателен. А так на противоречиях империалистов нам можно разыграть свою партию!»

– Твои слова, да в Богу уши! Впрочем… Ведь не зря ты сюда попал, от смерти меня избавил. К тому же история, как я понимаю, стала серьезно меняться. Нам бы только передышку взять, да более-менее нормальную жизнь устроить. Тут ты прав, шансы есть, а потому поборемся…

Каппель тяжело поднялся с мягкого кресла, медленно прошелся по кабинету. Затем, прикурив папиросу, снова уселся за стол, раскрыв папку с документами, и долго изучал сухие колонки цифр. В годы мировой войны Российская империя заказала в САСШ огромные партии стрелкового оружия – станковых и ручных пулеметов, винтовок и пистолетов, а также трехлинейных патронов русского образца. Из общих поставок союзников за все время войны, американская доля составляла почти две трети, и за все была заранее произведена предоплата русским золотом, которая проходила через британских контрагентов и американский банк Моргана, неплохо погревших свои руки на военных заказах.

Пользуясь войной и безнадежной для русских ситуацией, фабриканты САСШ взвинтили цены. Так русская винтовка Мосина обходилась казне в 24 целковых, а фирма «Ремингтон» потребовала 30 долларов за штуку, а «Вестингауз» была чуточку поскромнее – в ней запросили 25 долларов 75 центов (по курсу в золоте два рубля за доллар), причем без учета расходов на транспортировку через океан. Закупленные в количестве 180 тысяч штук винтовки «Винчестер», хотя стоили ровно вдвое дороже русских, но были намного хуже, и от дальнейших заказов отказались. Зато первым двум фирмам оплатили изготовление и поставку свыше трех миллионов трехсот тысяч винтовок системы Мосина, которые американские промышленники клялись изготовить к концу 1917 года. Обманули, конечно, ведь это бизнес, который там является главным богом и требует жертв!

Каппель тяжело вздохнул – пресловутая «экономия» министров финансов на развитие собственной военной промышленности в мирное время, в годы войны оказалась самым вульгарным «перекачиванием» на порядок больших средств заокеанским банкирам и дельцам. Которые на русском золоте руки погрели и построили себе множество военных заводов. А цена такой «бережливости» царского правительства обернулась на фронте целыми потоками русской крови, когда не хватало всего – патронов и снарядов, винтовок и пушек, касок и колючей проволоки, пулеметов и многого другого.

Бесконечный список того, что можно было бы изготовить у себя заблаговременно и за гораздо меньшую цену!

Фирма «Вестингауз» получила почти 41 миллион долларов, а поставила к 1918 году только чуть больше миллиона винтовок, причем в Россию отправили меньше восьмисот тысяч. «Ремингтон» изготовила 840 тысяч винтовок (55% заказа), изрядно обогатив себя, получив деньги вперед. С пулеметами ситуация получше – заказ на «картофелекопалки» системы «Кольта» американцы выполнили полностью, и по цене 650 долларов за станковый пулемет. Ручной «Льюис» стоил на сотню больше, но выполнили две трети заказа. С пистолетами «Кольта» та же петрушка – заказ на сто тысяч штук был сорван, поставили лишь 47 тысяч штук. С трехлинейными винтовочными патронами получилось совсем плохо – с миллиардного заказа удалось выполнить едва половину, и то лишь в семнадцатом году, когда ситуация на фронте стала принципиально иной – теперь русская армия не желала сражаться.

Каппель тяжело вздохнул – американцы свое всегда урвут… вместе с чужим. Вот и сейчас согласились отправить сто тысяч винтовок оставшихся от «русских заказов» (еще сто тысяч были отправлены генералу Деникину в прошлом году). По весьма льготной цене в 12 долларов, ибо война закончена, и девать оружие куда-то надо. А заодно предложено купить те же «Льюисы» и пистолеты «Кольт» из прежних поставок. И отдельно приобрести ручные пулеметы «Браунинга» – тут цена немного «кусалась», но не сильно.

«Россия уже оплатила это оружие, а эти дельцы норовят содрать с нас еще одну шкуру. И деваться некуда – придется платить, хорошо хоть что все расходы по переделке и доставке американцы берут на себя. Еще бы не делать уступку! Если русские закупили не то, что по двойной цене – уже чуть ли не по пятикратной стоимости. И ничего тут не сделаешь, ваше высокопревосходительство – производство ими нашего оружия уже давно оплачено по самой высокой таксе. Закупать у англичан и французов, и тем более у японцев, будет накладно для казны, потому американцы нам от щедрости своей четверть повторной цены скинули. За уже купленный товар!»

Владимир Оскарович еще раз внимательно и бегло пробежался глазами по листку бумаги, изучая предложенные поставки и прекрасно понимая, что производство стрелкового оружия в САСШ за годы минувшей войны давно полностью оплачено русским золотом…

Кемь

Правитель Российского Северного Края

генерал-лейтенант Миллер

– Молодо-зелено, учить еще меня будут…

Негромкое ворчание за последние две недели стало для Евгения Карловича привычным делом, хотя стариком себя, на 53-м году жизни он никак не ощущал. Отплывая из Архангельска, к которому подходили большевики, генерал Миллер рассчитывал, что на том жалком огрызке Архангельской губернии из двух не самых больших уездов, проблем будет меньше. Но по здешним меркам! Принятым в Европе меркам, сюда влезла бы вся Прибалтика со всеми тремя «независимыми республиками». Да еще осталось бы достаточно места для Бельгии с герцогством Люксембургом и княжеством Монако и Андоррой целиком, да и место для Лихтенштейна осталось.

Святая наивность!

Проблем оказалось чуть ли не больше, одни только местные карелы, уже открыто поддерживаемые финнами, за которыми стояло правительство (иначе к чему посылать в Ухту своих представителей и армейских офицеров), своим неприкрытым сепаратизмом истрепали нервы. Большевики все же соотечественники, а эти обнаглевшие чухонцы уже отрывают русскую землю кусками, как голодные собаки, и глотают не жуя.

Правительство в Хельсинки открыто игнорировала границу тех семи губерний Великого княжества Финляндского, которые были определены законами Российской империи с большими прирезками в пользу чухонцев. Достаточно вспомнить Выборг с большей частью Карельского перешейка, отвоеванный Петром Великим у шведов. Теперь город стал называться Виипури – «подарок» императора Александра Благословенного, щедро омытый русской кровью при многих войнах и штурмах со времен Господина Великого Новгорода, стал полной финской собственностью.

«Белые» финны под командованием генерала барона Маннергейма (хорошо знакомого Евгению Карловичу по службе в императорской армии, благо были ровесниками) к лету 1918 года полностью покончили с «красными» одноплеменниками. Вышибив частью в русскую Карелию и на Перешеек, поближе к Петрограду, но в большей массе просто истребив красную заразу, начисто вырезав под корень не только всех местных коммунистов, но и русское население Выборга. Затем, пользуясь междоусобицей, творящейся у соседей неразберихой, финны добровольческими отрядами (правительство Суоми сделало вид, что самоустранилось от сего предприятия) вторглись в Восточную Карелию, предприняв поход на Олонец и дойдя до реки Свирь.

Прошлым летом генерал Миллер впервые испытал, как это ни странно, определенную гордость за соотечественников – красные ввели в Ладожское озеро боевые корабли и высадили на берег десант, одновременно атакую столицу Олонецкой губернии, и при этом успешно отбиваясь у Онежского озера от отряда генерала Скобельцына. Финны большевицкого натиска не выдержали, и во главе со своим майором Пауло Тайвела бежали за административную границу, а красные вступать на территорию Финляндии не стали, опасаясь вызвать конфликт с этой страной. И, как следствие, войну на два фронта за Петроград, на который с запада начали наступать из Эстонии войска под командованием героя штурма Эрзерума, генерала Юденича.

Однако в руках западного соседа остались Реболы и Поросоозеро, русские волости, которые финны заняли своими войсками два года тому назад. Правительство Чайковского попыталось было договориться по-хорошему, но миссия бывшего командующего Северной армией генерала Марушевского в Хельсинки, где он вел переговоры с бароном Маннергеймом, оказалась безрезультатной. Финны отказались от совместных действий с русскими белогвардейцами, волости не вернули (места там глухие, дорог практически нет и наступление от Петрозаводска крайне затруднено). Адмирал Колчак как Верховный Правитель России, блюдя интересы бывшей империи, наотрез отказался признавать независимость Финляндии, чем совершил, на взгляд Евгения Карловича, огромную ошибку.

Теперь финны решили за все отыграться, если не с красными, то с белыми русскими. В пяти западных волостях беломорской Карелии вот уже второй год существует самозванная «Ухтинская республика», которая выражает свои претензии на всю территорию Российского Северного Края, где карелов проживает около четверти, а число собственно финнов совершенно ничтожно, раз в сорок меньше чем русских, пара тысяч, не больше. А главная проблема в том, что сил просто нет, чтобы разогнать сепаратистов по тайге – все восемь потрепанных полков Северной армии, численностью в довоенный батальон по штату каждый, полностью задействованы против красных. И хотя бои на время затихли – красные пока не собираются продвигаться на север вдоль разрушенной железной дороги, но такой опасностью пренебрегать не стоит. В течение месяца три-четыре роты будут готовы для карательной экспедиции в Ухту, но тогда будет слишком поздно.

– Если они объявят о своей «независимости», то финны могут ввести туда незамедлительно свои войска, пусть в несколько рот. А воевать сейчас нам еще и с Финляндией, когда большевики сами могут перейти в наступление, губительное безумие! Но что делать?!

Сакральный русский вопрос на извечную тему не требовал ответа – Евгений Карлович и так предпринял все, что только было в его силах. Первым делом необходимо либо сорвать созываемый в Ухте через десять дней съезд представителей мятежных волостей, или провести его в более выгодном для РСК ключе. Вчера туда отправился министр внутренних дел Соколов с небольшой делегацией, дня через три он будет в Ухте, до которой сотня верст пути через тайгу, камни и снега, а на природу уже начала дышать весна. И ему есть, что предложить сепаратистам, что с 1906 года требовали от царского правительства признать созданный в революцию «Союз беломорских карел» и предоставить им право на ограниченную самостоятельность или присоединения к Финляндскому княжеству.

Правительство, за отсутствием «кнута» решило прибегнуть к политике «пряника» – пять волостей получают статус особого Беломорского Карельского округа с полной автономией на правах уезда. Через округ, по окончании гражданской войны (если, конечно, РСК уцелеет и красные пойдут в том на соглашение с Сибирью), будет проложена от Мурманской железной дороги ветка на Финляндию, благо запас рельс сделан изрядный после разрушения пути на Петрозаводск. Предоставляется право беспошлинной торговлей лесом и дальше, потому что сплавлять его можно только к Белому моря, а, значит, и прибыли в доле от торговли с Англией. Кроме того, волости не будут облагаться никакими налогами, получат достаточные субсидии на строительство школ и общественных зданий.

Обязанность у «автономистов» останется только одна – защищать край с оружием в руках и соблюдать законы на территории русских уездов, где они могут жить без всяких притеснений со стороны власти. Более того, правительство РСК окажет полную помощь в переселении тем карелам, кто будет вынужден бежать из совдепии. Власть РСФСР уже распространилась на всю южную Олонецкую Карелию, в отличие от Беломорского севера.

В своем частном послании к барону Маннергейму Евгений Карлович предложил соблюдать границу между РСК и Финляндией, но в тоже время обещал с пониманием отнестись к волеизъявлению карел, если они, освободившись от красного ига, и на основе свободного выбора захотят войти в состав Финляндии. Но все целиком, не отдельной северо-западной частью «Беломорской Карелии». Именно здесь он припомнил с ехидством телеграмму от генерала Каппеля – молод еще правитель ДВР, на два десятка лет младше, чтобы учить интриговать и оттягивать решение любого вопроса. Все же он в 1912 году в генеральском чине был начальником штаба Московского военного округа, когда оба нынешних главнокомандующих Каппель и Врангель носили на плечах обер-офицерские погоны.

Миллер аккуратно указал Маннергейму, что готов на любые соглашения с Финляндией, кроме отдачи территории. Печенгскую волость, что финны Петсамо именовали, русские теперь будут держать крепко, высадят десант и попросят финских военных убраться подобру-поздорову. И это была не пустая угроза – вчера из Мурманска вышли два вооруженных ледокола под командованием капитана 1-го ранга Чаплина, принявшие в десант стрелковую роту из шестидесяти солдат при семи офицерах с подполковником Сокольницким во главе экспедиции и с одной английской десантной пушкой. Отряд отлично экипирован, хорошо обеспечен патронами и снарядами, при пяти «льюисах». Учитывая, что финских солдат насчитывался неполный взвод с винтовками и одним пулеметом, в случае схватки они могли быть разбиты вдвое превосходящими силами при поддержке морской артиллерии. На ледоколах отправились инженеры из Петроградского горного института – для определения более точного положения месторождений никеля. А с ними священники в старинную православную обитель, и два десятка русских семей из беженцев. Они пожелали остаться на постоянном жительстве в самой Печенге, где русских и православных лопарей было едва четверть жителей в волости, там проживали в основном норвежцы и финны, что поселились в последние предреволюционные годы.

Поведав об экспедиции, Миллер немедленно «подсластил пилюлю» – финский сейм должен заинтересоваться предложением – построить ветку железной дороги к Финляндии. А «стране тысячи озер» на равных правах использовать «мурманку» для вывоза в Европу грузов через русский незамерзающий в Заполярье порт. Более того, Миллер откровенно сообщил о желании создать конфедерацию, и общими силами отвоевать для карел долгожданную свободу, если красные вторгнуться на территорию любого из государств. И мимоходом попросил подключить к союзному соглашению Эстонию, так как там живет родственный карелам и финнам народ.

Понятное дело, видавший виды русский генерал не обольщался, что сейм «клюнет» на последнее предложение, но депутаты могут и задуматься, и тогда, по крайней мере, финны не ударят в спину. Если придется отдать им Беломорскую Карелию, то и на такое можно согласиться после договора об оказании военной помощи финской армией в борьбе против большевиков. Евгений Карлович прекрасно понимал и отдавал себе отчет, что сейчас, для удержания «белой государственности» на севере России можно пойти на любые уступки финнам, как не было бы от этого тошно.

Главное – удержаться любой ценой!

Екатеринодар

главнокомандующий Вооруженными Силами

Юга России генерал-лейтенант барон Врангель

– Я надеюсь, господа, что все сказанное останется здесь в стенах, между нами. И уповать, что «самостийники» Рады воспримут предложение генерала Каппеля крайне серьезно и попытаются начать переговоры с большевиками. Если перемирие будет между ними заключено, то у нас появиться реальные шансы победить в гражданской войне, пусть даже пройдет еще десять лет. Вспомните французскую историю, ведь революции имеют свойство повторяться, – Врангель остановился и внимательно посмотрел на трех казачьих генералов – атаманов Кубанского и Донского войск Науменко и Богаевского, да командующего Кубанской армией Улагая. Казаки переглянулись и кивнули в ответ, их лица были серьезны. А Петр Николаевич негромко произнес, прощаясь с атаманами рукопожатием:

– Через три недели в Крым или сюда, в зависимости от военного положения, прибудет Верховный Правитель адмирал Колчак. Мы получим столь необходимое оружие, пусть и в небольшом количестве, и золото – монетами примерно на пятьдесят миллионов, и еще слитками, а также отпечатанные в САСШ денежные купюры. Это значительно выправит ситуацию и придаст населению уверенность в нашей прочности.

Последние слова Врангеля вызвали улыбки на суровых лицах казаков – те чисто по-военному откланялись и вышли из кабинета, дверь за ними прикрыл адъютант. Оставшись один, Петр Николаевич надолго задумался, медленно меряя шагами небольшое помещение. За чисто вымытым окном сверкало чуть ли не летнее солнце, отражаясь блестками на золотистых церковных маковках – весна на Кубани оказалась неожиданно жаркой, в отличие от того же Севастополя, что тоже вроде далеко не северный город.