Текст книги "Реванш Генерала Каппеля (СИ)"
Автор книги: Герман Романов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Но нет – сегодня от военного губернатора генерала Ермолова пришла радиограмма, что на конечную станцию прибыл бронепоезд «Адмирал Непенин» и эшелон с батальоном пехоты от Медвежьей Горы. В городе произведены многочисленные аресты всех заподозренных в большевизме, стоящие на якорях старые миноносцы уже взяты под караул, с них списаны на берег большинство матросов из экипажей, которых власти посчитали ненадежными. Полностью разоружен гарнизон заполярного городка, солдаты которого внушали беспокойство своими симпатиями к коммунистам.
Прочитав текст, Миллер даже перекрестился от облегчения – судя по всему, смертельно опасный мятеж предотвратили в самую последнюю минуту. Теперь затаившимся в городе большевикам будет гораздо труднее организовать новое восстание. На улицах стоят патрули с пулеметами, на станционных путях застыл единственный бронепоезд с морскими орудиями в башенно-подобных щитах, ненадежный гарнизон полностью разоружен, как и корабли на рейде. Все коммунистические активисты арестованы и брошены на время в крепкое узилище – путь теперь предстоит им только в Иокоганьку, где находится специальный для большевиков лагерь, основанный еще англичанами. И в котором, судя по обстоятельным докладам прокурора, царит ужасающая смертность. Конечно, с этим нужно что-то немедленно сделать, люди не должны вот так подыхать в отдаленной бухте, но мысли генерала снова вернулись к отряду контр-адмирала Иванова.
– Что же случилось?!
Миллер прекрасно понимал, что могло произойти что угодно. Караван мог застрять во льдах перед гирлом Белого моря – там зимою самые крепкие льды, пробить которые не под силу даже мощным морским ледоколам. А таковых сейчас, кроме «Минина», на русском севере у флотилии не имелось. Вернее, «Микулу Селяниновича» и «Святогора» прошлым летом захватили и увели англичане, к тому же они не вернули построенный для России корабль такого же класса «Александр Невский». Заодно британцы прихватили два имевшихся русских крейсера, участников войны с Японией – «Аскольд» и легендарный «Варяг». Не забыли увести более двух десятков других кораблей и судов, от старых миноносцев до новых траулеров. Кое-что «отжали» от русских и другие союзники, всего с десяток, но нужными являлись ледокол «Илья Муромец», новой постройки мощный корабль, доставшийся французам, и ледокольный пароход «Рогдай», нагло захваченный и уведенный американцами на продажу.
Так что сейчас можно было рассчитывать на оставшиеся в порту четыре ледокола – «Канада», «Таймыр», «Русанов» и «Князь Пожарский». Только головной из них был достаточно мощным, два других намного слабее, а последний больше стоял в ремонте, чем плавал – машины его отличались ненадежностью. Вместе с ледоколами во второй караван должны были войти два транспорта и десять меньших судов – траулеры, китобои и яхта. На них планировалось принять до десяти тысяч человек, причем еще три тысячи заранее отводилось на убывшие в Мурманск ледоколы, которые должны были вернуться обратно в Архангельск и взять на борт прикрывающие отход Северной армии части. Без них эвакуация арьергарда будет сорвана…
– Если «Минин» льды не пробил и отряд застрял, то это конец! Тогда мы здесь все обречены…
У пожилого генерала явственно дрожали пальцы – он похолодел от этой мысли. Капитан 1-го ранга Чаплин, что принял командование над вторым отрядом, попытается выйти в море в любом случае. Но тогда есть страшный риск окончательно застрять во льдах, в самом лучшем случае предстоит месячная зимовка, на которую может не хватить угля в ямах, а в самом худшем случае быть раздавленными льдами и пойти на дно вместе с судном. Такая перспектива откровенно пугала!
Только два варианта Миллер не рассматривал – мятеж команд был уже невозможен по определению. Так как на каждый корабль или судно каравана назначили сверх штата всех имеющихся в Архангельске моряков, мобилизовав подчистую штабы и управления, где в благополучии и достатке пребывало более сотни офицеров, которым ранее не находилось вакансий на палубах. Кроме того, почти на каждом судне находился взвод надежных солдат и несколько чинов контрразведки. Да и неблагополучных в политическом отношении матросов постарались побыстрее списать на берег – генерал Миллер совершенно не хотел перевозить на Мурман сочувствующих большевизму, и без них там было тысяч пять народу, от которого нужно срочно избавляться любыми способами. Хотя бы вывезти железной дорогой до Медвежьей горы и оставить их всех в почти безлюдной карельской тайге на радость наступающим большевикам.
Адмирал Колчак отправил морякам, как Евгений Карлович и предполагал, а вчера ему подтвердил Чаплин, несколько шифрограмм. В которых приказывал все пригодные суда перевести в Мурман, а остающиеся в Архангельске вывести из строя, подорвав машины и желательно затопив. Так что, адмирал Иванов не сможет увести отряд в ближайший норвежский порт, ему не позволят сделать это собственные офицеры, которым довели до сведения категорический приказ Верховного Правителя. Акция уже начала проводится, суда в порту минировались. За исключением разоруженной «Чесмы» – купленный у японцев русский броненосец «Полтава», захваченный ими в Порт-Артуре и переименованный – сейчас ценности не представлял никакой. Орудия давно выведены из строя, машины и механизмы разобраны, а засевшие в плавучей крепости матросы, расхристанные и разболтанные, служили вечным источником головной боли для любой власти. Так что пусть встречают своих большевиков – вернуть старый корабль в строй совершенно невозможное занятие, обреченное на крах.
А вот то, что ледоколы до сих пор не пришли в Мурманск очень плохо, но предвидеть на море ничего нельзя заранее, бывалые моряки всегда говорят, что оно полно случайностей…
Иркутск
главнокомандующий Восточным фронтом
и Правитель Дальне-Восточной России
генерал от инфантерии Каппель
– Викторин Михайлович, у меня для вас есть поручение особой важности. С этого дня моим приказом вы являетесь генерал-губернатором Приамурья, соответственно с назначением командующим войсками округа. Ваше присутствие сейчас настоятельно необходимо на Дальнем Востоке, ситуация там сложилась крайне запутанная и напряженная. Линия КВЖД от границы до самого Владивостока находится под полным контролем интервентов – чехов, американцев, но главным образом японцев. Наши части малочисленны и частично деморализованы недавними событиями, с ними иностранцы совершенно не считаются во Владивостоке. Железная дорога от самого Хабаровска, где находятся части атамана Уссурийского казачьего войска Калмыкова, до Спасска подвергается нападениям многочисленных партизан, Сучанский район добычи угля, чрезвычайно для нас важный, почти под полным контролем повстанцев, они оттуда угрожают Владивостоку. Вот посмотрите сами, что там сейчас происходит.
Генерал Каппель провел ручкой по нарисованным на карте красным карандашом овалам – их было неимоверно много, как пятен на лице больного оспой. А вот синих кружков чуть-чуть, и линии этого цвета вдоль железной дороги были пунктирные, прерывистые, тонкие.
– Побережье вплоть до устья Амура безвластно, небольшие японские гарнизоны есть только в Николаевске и в нашей северной части Сахалина. С таким положением вещей мириться дальше нельзя, оно недопустимо! Переброска вашей бригады начнется незамедлительно, вы сами должны прибыть во Владивосток через десять дней, возможно чуть раньше. С вами туда отбывает и Верховный Правитель России адмирал Колчак, который в первые недели поможет вам разобраться с ситуацией и принять для ее исправления неотложные меры. Нам необходимо как можно быстрее освободить от партизан все Приамурье, иначе…
Слова словно повисли в воздухе кабинета. Владимир Оскарович вытащил из коробки папиросу и медленно прикурил. Хотя главнокомандующий не докончил свою мысль, но по лицу генерала Молчанова было видно, что сложности того нисколько не пугают.
С командиром знаменитой «рабочей гвардии» Белого движения Каппель знаком давно, и ценил ум, чрезвычайную энергию и целеустремленность генерала. Сравнивая его с другими военачальниками, Каппель неизменно отдавал Молчанову первенство перед ними, считая того «вождем» в подлинном смысле этого слова. Да и по «второй памяти» хорошо знал, что именно Викторин Михайлович блестяще провел Хабаровский поход 1921 года. И не его вина, а беда, что силы оказались тогда слишком неравными. И, кроме того, Владимир Оскарович помнил свои собственные слова, когда в январе, жестоко страдая от воспаления легких, и назначив генерала Войцеховского преемником, произнес – «лучше вручить судьбу нашей армии Молчанову – в нем есть искра Божья!»
– Отказа вашего не приму, потому что именно вам всецело доверяю. Подчеркиваю это еще раз – положение крайне сложное, партизанщину нужно унять любыми способами. По гражданской части губернатором будет бывший им там при императоре долгие годы тайный советник Гондатти, вполне компетентный чиновник, уважаемый местной общественностью. Кроме того, с вами поедет министр иностранных дел Петр Васильевич Вологодский, который проведет переговоры с союзниками и японцами по урегулированию отношений и эвакуации с наших территорий всех иностранных войск. Возможно, будет и глава МВД Виктор Николаевич Пепеляев.
Каппель посмотрел на хмурое и задумчивое лицо Молчанова, прекрасно понимая мысли генерала. Как никто лучше, Викторин Михайлович знал ситуацию в армии – она была обессилена в Ледяном походе, резервов фактически не имелось.
– Одной вашей Ижевско-Воткинской бригады совершенно недостаточно, а потому с вами отправятся «корниловцы» и полк забайкальских казаков. Этих трех частей вполне хватит для проведения операций против партизан. Для того ваш отряд будет дополнительно усилен отдельным егерским батальоном. Еще три таких батальона и ОМОНы вам придется формировать на месте. И это все – резервов у нас нет, как вы сами знаете, так что придется все время обходиться исключительно призывниками и добровольцами из местных жителей. Чехи обеспечат вооружением, обмундированием и снаряжением полностью, корпус складирует все свое военное имущество во Владивостоке. Так что вам нужны только солдаты, надеюсь, приток добровольцев будет обеспечен принятыми указами об отмене государственных налогов с разоренных крестьянских хозяйств на четыре года и о создании на местах власти «Народных Советов».
Каппель остановился, прошелся по кабинету, удержав рукою попытавшегося подняться с кресла генерала Молчанова. Затем негромко заговорил, укладывая слова как кирпичики в стенку:
– Ваша надежная опора в старожильческом крестьянстве, особенно у сторонников церковного «старого обряда». Обратите пристальное внимание на корейцев – в отличие от китайцев они стремятся переселиться в Россию навсегда и охотно воспринимают нашу культуру и язык. Обещайте после двухлетней службы в армии гражданство ДВР всем членам семьи и наделы в пятнадцать десятин земли проживающим в Приморье корейцам. Их там сейчас множество, формируйте из них роты и батальоны и вливайте в полки. Нужно развернуть хотя бы одну полнокровную стрелковую дивизию – самый весомый довод на любых переговорах с японцами. Но только комплектуйте ее исключительно севернее Спасска – нужно избегать открытой конфронтации с японцами. Они считают корейцев подданными своего микадо, отлавливают их как бродяг и силой вывозят обратно в Корею, что является колонией. Так что убирайте корейских солдат от глаз японских подальше, держите их лучше в Хабаровске, туда же отправьте эшелонами вооружение чехословацкого корпуса, иначе интервенты наложат на него свои лапы. Чешское командование обещало помочь нам в этом.
– Каковы там силы нашей армии, Владимир Оскарович? На что стоит надеяться?
– Крайне скудные, честно говоря. В отряде атамана Калмыкова четыре сотни уссурийских казаков, несколько рот пехоты, батарея артиллерии и пара бронепоездов. Общей численностью до двух тысяч человек. От Хабаровска до Спасска есть только несколько сотен милиционеров и стражников, да два эскадрона конных егерей полковника Враштеля – все они находятся под защитой японцев. В Никольске-Уссурийском расквартированы два стрелковых полка общей численностью в полнокровный батальон. С ними еще Приморский драгунский полк в один неполный эскадрон, разбросаны небольшие команды и милиция. Гарнизон Владивостока откровенно немощеный и слабый: юнкерское училище и школа на Русском острове, разоруженный стрелковый полк в один батальон, батарея, милиция, расформированные егеря, с которыми никто не знает, что делать. В городе порядок наводят исключительно интервенты – так что до поры до времени вам следует сосредоточиться именно на Хабаровске и сконцентрировать там все наши силы.
Молчанов только кивнул на слова, продолжая напряженно смотреть на карту. Картина ему явно не нравилась – партизаны полностью контролировали всю Амурскую область, восточную и юго-западную части Забайкалья, все нижнее Приамурье, за исключением двух городов – Хабаровска и Николаевска. А еще значительную часть Приморья, за исключением городов и широкой полосы вдоль железных дорог – последние находились под полным контролем японцев, активно вытеснявших оттуда не только красных повстанцев, но и все отряды белогвардейцев и казаков.
– Что касается Владивостока… Порт теперь не ваша забота в прямом смысле. Командующим Сибирской флотилией вчера назначен контр-адмирал Старк. Из Нагасаки вернулся отряд кораблей с флагманским вспомогательным крейсером «Орел». Им командует капитан 1-го ранга Китицын, который покинул порт в конце января во время переворота. С ними прибыли гардемарины из Морского училища. Адмирал Колчак решил усилить наш слабый флот сводным батальоном морских стрелков из расформированной бригады вышеназванного Старка, Камским полком имени самого адмирала, сводным батальоном морского учебного полка Казагранди, что подходит сейчас к Иркутску от Братска. Я решил назначить контр-адмирала Старка начальником гарнизона Владивостока, и поручил ему высадить десанты на всем побережье в значимых местах. И обеспечить тем контроль ловли рыбы, и оттеснением партизан в глухую тайгу. К сожалению, кораблей мало до прискорбия, но вопрос будет разрешен в самое ближайшее время…
Каппель задумался, прошелся по кабинету, и, подойдя к столу, закурил очередную папиросу. Затем взял в руки карандаш, и, склонившись над картою, заговорил хриплым голосом:
– Смотрите, Викторин Михайлович! Ваших войск вполне хватит, чтобы загнать в течение марта, пока еще лежат снега, всех приморских партизан в безлюдную тайгу. Вытесняйте их на восток от железной дороги, возьмите под контроль большинство сел и деревень. Повстанцам придется отходить к Сучану, в мае-июне можно охватить с двух сторон и еще с моря, и там окончательно добить. В тоже время обеспечить надежную связь с Хабаровском и перенести туда управление краем. Отправьте подкрепление в Николаевск на Амуре, туда может двинуться крупный партизанский отряд под началом некоего Тряпицына. Я тоже выеду с вами, но только до города Верхнеудинска. Со мною отправятся «каппелевцы», – тут голос генерала немного дрогнул – как-то непривычно называть своим именем волжан и самарцев, с которыми довелось воевать с лета восемнадцатого года. Но справился с волнением и продолжил в том же резковатом тоне:
– Бригада стрелков моего имени, а также сибирская бригада из Верхнеудинского и сформированного из запасных солдат Иркутского гарнизона Селенгинского стрелковых полков. Подойдет еще одна бригада конницы из дивизии барона Унгерна – ее сейчас начали перевозить эшелонами. С этими силами подавим повстанческое движение на юге Селенги и возьмем «столицу» тамошних партизан Бичуру. Летом двинем войска на восточное Забайкалье и вытесним партизан в Амурскую область. А вот ее, надеюсь, если наши с вами действия будут согласованы и успешны, окончательно очистим к осени от повстанцев, загоним последних либо в Манчжурию, либо на север, на Алдан, в безлюдную якутскую тайгу на зимовку. Нам с вами надо поторопиться – я твердо уверен, что большевики к августу соберут у Красноярска вполне достаточные силы и сами начнут наступление…
Екатеринодар
главнокомандующий Вооруженными Силами
Юга России генерал-лейтенант Деникин
– Английская эскадра вошла в порт и в упор расстреляла недостроенные корабли, уведенные нами из Николаева в Одессу – крейсер «Адмирал Нахимов» и эскадренный миноносец «Занте» превратились в руины. Из двух канонерских лодок типа «Эльпидифор» одна полностью разрушена взрывами, другая уведена на буксире в Севастополь нашим вспомогательным крейсером. Подводные лодки «Лебедь» и «Пеликан» были захвачены британцами, потом отведены к самому выходу из Одесского порта и там затоплены. Британцы мотивируют свои действия тем, что все уничтоженные ими русские корабли, за исключением одного, имели серьезные повреждения и не могли быть доведены на буксире до Крыма.
Антон Иванович молча выслушал доклад и жестом отпустил офицера штаба. Слишком поздно пришла телеграмма из Иркутска от адмирала Колчака с приказом увести недостроенные корабли в Севастополь, или полностью уничтожить, чтобы большевики никогда не смогли бы их ввести в строй собственного флота. Будто он не понимал необходимости этого горького мероприятия, ведь еще в начале января стали уводить на буксирах эти недостроенные корыта из Николаева!
Вот только генерал Шиллинг одним из первых удрал из Одессы и сорвал тем самым эвакуацию. Этот шаг привел к потере злосчастных кораблей, чуть не захваченных красными. Пришлось обратиться за помощью к англичанам – те, к немалому удивлению командующего ВСЮР, охотно откликнулись на просьбу и произвели диверсию, устроив набег на порт. Впрочем, сам Деникин результату не удивился, что-то подобное он и ожидал. Новые крейсер, эсминец и, главное, две подводные лодки, сами по себе могли нести потенциальную угрозу английскому присутствию на Черном море (почти готовые корабли можно было со временем достроить в Севастополе), а посему подлежали незамедлительному уничтожению, что «просвещенные мореплаватели» наглядно продемонстрировали.
Впрочем, чему тут удивляться прикажите – прошлым летом англичане увели в Константинополь единственный русский дредноут и новые нефтяные эсминцы типа «Новик», оставшиеся в Севастополе броненосцы вывели из строя, подорвав паровые котлы, а подводные лодки затопили на рейде. То есть проделали все, чтобы в будущем русский флот не представлял для их господства даже минимальной угрозы. Правда, уведенные корабли осенью британцы вернули, но сейчас под Андреевским флагом лишь жалкие осколки прежде могущественной и многочисленной эскадры.
А вот отношение к «белым» русским в Лондоне не поменяли, что и продемонстрировал набег кораблей под Юнион Джеком на Одессу. Две тихоходные шаланды, ставшие на стапелях канонерками, интереса для Ройял Нэви не представляли, а посему «великодушно» оставлены русским морякам – если смогут те увести корабли, мешать не будем. Но и помогать тоже, что и было открыто показано. Какой-то урон причинен пакгаузам и складам – над портом поднимались в небо густые столбы черного дыма. Но это уже очевидное давление на большевиков, проведенное, опять же, в чисто британской манере, нахраписто.
Одно хорошо – все же красным боевые, пусть недостроенные корабли не достались, да и количество столь нужных для них запасов снаряжения, оружия и имущества они частично лишились. Единственные позитивные итоги злосчастной одесской эвакуации, все другое можно относить к негативным последствиям и ущербу!
Значительная группировка белых войск, примерно в пятнадцать тысяч солдат и офицеров, под командованием генерала Бредова, с огромной массой беженцев, медленно отходит в Румынию и Польшу. А ведь именно этих сабель и штыков сейчас остро не хватает на рвущемся кусками фронте, где они бы сыграли значимую роль!
Потеряны в порту огромные запасы имущества и снаряжения, привезенного летом союзниками, и которое не успели загрузить на уходящие в Севастополь транспорты – они пригодились бы в бедном ресурсами Крыму, куда хлынули бесчисленные толпы людей, спасающихся от большевизма, испытывающих огромную нужду во всем.
Обстановка на фронте откровенно удручающая – армейские части еще держат фронт по Дону и Манычу, но красные сосредотачивают против них значительные силы войск, порядка пятнадцати стрелковых дивизий и включая мощную конную массу в десять тысяч сабель, разделенную на две группировки. Донские казаки еще сражаются, вдохновившись благоприятными известиями из Сибири, да и кубанцы, в большей своей части вроде решили биться на границах области, памятуя о хозяйствовании большевиков в станицах два года тому назад. Добровольцы измотаны в непрекращающихся с лета боях, наступлении до Орла и обратной ретирады до Дона, потери огромные, в ротах не наберется и сорока штыков, по сути, ослабленные взводы штатного довоенного расписания. И, главное, в тылу неспокойствие – Кавказ за спиной бурлит, горцы совершают набеги на города, будто вернулись давно забытые времена Ермолова и Барятинского. Терские казаки еле отбиваются от свирепых наскоков, помочь им нечем, так как нет резервов. И, как не горестно такое признавать, только приход красных может спасти некоторые станицы от полного разорения и сожжения.
С невероятным трудом удалось наскрести четыре тысяч солдат и казаков, бросить их в Черноморскую губернию, придав несколько бронепоездов. Банды «красно-зеленых» из дезертиров и местных жителей расплодились и обнаглели неимоверно, захватили Сочи и Адлер, уже вышли на грузинскую границу. Теперь там идут ожесточенные бои, и повстанцы начали отходить в горы – противопоставить орудиям бронепоездов им пока нечего, кроме того, корабли черноморского флота время от времени подвергают банды обстрелу с моря. Необходимы до крайности резервы, хотя бы две полнокровные дивизии, вот только где их взять прикажите?!
Единственное возможное пополнение из казаков Уральской армии, что согласно телеграмме Колчака отходят к Александровскому форту на восточном берегу Каспия. Сколько их будет? По последним сообщениям в начале января из Гурьева ушло свыше десяти тысяч казаков с семьями, к которым присоединялись различные отряды, включая британскую военную миссию с нефтепромыслов по реке Эмбе. Пусть даже треть из них дойдет, но и они будут весомым подспорьем!
Антон Иванович уже отправил категорический приказ командующему Каспийской флотилией контр-адмиралу Сергееву немедленно приступить к эвакуации казаков и их семей, также, по возможности забрать всех строевых лошадей. Кроме того, следует незамедлительно перебросить относительно свежие войска генерала Драценко, защищающие протяженный Прикаспийский участок – несколько пехотных полков 8-й дивизии, включая возрожденные Ширванский и Апшеронский, а также Александрийский гусарский – до пяти тысяч штыков и сабель окажутся весьма значимой поддержкой. При этом вывезти все возможные припасы из Порта Петровска, включая несколько эшелонов со снарядами.
Придется полностью оголять Северный Кавказ, оставляя казачье население Терека один на один перед набегами горцев. Все же в станицах достаточно казаков старших возрастов, ополчение пока вообще не призывалось. Может быть, они отобьются собственными силами, но иного выхода просто нет. Если красные прорвутся к Тихорецкой, то перед ними откроется дорога на предгорья и тогда белым отрядам, дислоцированным в Прикаспийском районе, придется отступать в Грузию и Азербайджан, не принеся никакой пользы в отчаянной ситуации.
Но заблаговременно сняв войска с второстепенного участка, удастся сдержать красных на нынешних позициях?!
Нужно закрыть ворота на Кавказ!
Генерал Деникин еще раз обдумал принятое решение – теперь начальнику штаба ВСЮР генералу Романовскому следует незамедлительно подготовить соответствующие приказы. Если красные прорвутся к Невинномысской, то Каспийской флотилии следует немедленно уходить в персидский порт Энзели. Если такого прорыва не произойдет, то эвакуированные с Александровска уральцы фактически заменят отряд генерала Драценко и поддержат терских казаков в их борьбе.
«Решение принято, его следует выполнять. Фактически гражданскую войну мы проиграли, но может быть удастся закрепиться на нынешних рубежах?! Все же золотой запас империи у нас, его часть сюда доставит адмирал Колчак в апреле, не позже. Сдаваться нельзя, даже если шансы на победу похожи на иллюзию. Но они еще есть!»
Приняв решение, генерал Деникин уселся за стол, и, пододвинув к себе несколько листов бумаги, стал писать приказы…
Архангельск
«Главный начальник Северного края»
генерал-лейтенант Миллер
– Радиограмма из Мурманска, ваше высокопревосходительство! Отряд контр-адмирала Иванова пришел в гавань, продвижению помешали толстые льды, пришлось идти медленно. Сейчас с кораблей сходят эвакуируемые беженцы, из трюмов начали выгрузку привезенного имущества. Завтра ледоколы выйдут обратно, путь к Архангельску у них займет не больше двух-трех дней. Повреждений и поломок на них нет.
Выслушав доклад, Миллер порывисто встал и перекрестился на икону, чувствуя, как тяжелый камень свалился с его души. Нервотрепка нескольких дней закончилась, теперь семь ледоколов обязательно проложат путь почти вдвое большему числу судов сформированного каравана. В море уйдут все корабли и транспорты, что способны доплыть до Мурманска, остающиеся суда будут либо подорваны, либо затоплены на двинском фарватере – угрозу появления возможного красного флота с высадкой десантов в будущем нужно полностью исключить как таковую.
Сквозь двойную раму покрытого льдом окна доносился гул двигателя – у резиденции стоял танк, который англичане почему-то назвали «борзой собакой». Еще один точно такой танк прикрывал порт, а два бронеавтомобиля «Остин» время от времени прокатывались по городским улицам, из двух башенок угрожающе топорщились пулеметы. Еще четыре ромбовидных танка, три больших пушечных и один поменьше, вооруженный только пулеметами, уже погрузили на транспорты. Завтра также начнут поднимать на борт «борзых» и броневики, оставлять большевикам мощные бронированные машины генерал Миллер не собирался, также как доставленные англичанами пулеметы, винтовки, пушки, снаряды и патроны. Следом на транспорты, траулеры и китобои грузили сахар в хорошо прошитых мешках, мясные консервы в жестяных банках, мотки колючей проволоки, массивные бочки с бензином и керосином, тюки армейского обмундирования. Бросали стопки стальных касок, отдаленно похожих на суповые тарелки, галеты и шоколад в ящиках, ботинки с высокими голенищами в связках и другое имущество.
Много чего поставили сюда союзники как в войну с германцами, так и для вооружения белых армий. В порту стояли занесенные снегом деревянные ящики с аэропланами – вывезти все так и не удалось, на суда грузили только самое ценное и нужное. Теперь большевикам, как только они займут город, достанутся богатые трофеи, ибо уничтожить все или испортить просто не под силу никому за столь короткий срок. Хотя попробовать постараться проделать это можно и нужно!
Местное купечество, наконец, осознало жестокую неотвратимость эвакуации, и на прием к Миллеру выстроилась целая очередь желающих вывезти подготовленные для продажи в Англии товары. Генерал дал разрешение брать на суда дорогостоящие грузы, забирая две трети из них на казенные нужды, в уплату за перевоз. При этом, к немалому удивлению местных «тит титычей», категорически отказываясь от предлагаемых по традиционному милому обычаю взяток. Деньги были нужны не самому – уезжать в эмиграцию Евгений Карлович теперь не желал категорически – в казне имелось всего 120 тысяч фунтов стерлингов, или чуть больше одного миллиона ста тысяч рублей золотом. Продажа взятых на борт товаров – воск, конопля, лен, мед, доска, пушнина, даже моржовые бивни и многое другое – могла принести гораздо больший доход. Предварительный счет шел на несколько миллионов фунтов – по самой скромной оценке!
Получив радиограммы от адмирала Колчака с приказами бороться до конца, с обещанием поддержки и финансирования от ДВР частью золотого запаса рухнувшей в небытие империи, Миллер решил укрепиться на Мурмане основательно, благо местные условия тому немало способствовали. Боевые действия в Заполярье могли идти только поздней осенью и в первую половину зимы. Сильно осложняли войну климатические условия – во второй половине зимы толстый снежный покров и трескучие морозы, весной и летом болота, речки и ручейки. Непроходимые леса и россыпи карельских валунов, тучи гнуса и полное отсутствие дорог – вести какие-либо действия частями невозможно, а от взводов и рот толку мало. Так что, если укрепиться сейчас на Кольском полуострове и в беломорской Карелии, то активные действия большевики начнут не раньше октября-ноября, а за восемь месяцев много воды утечет в здешних речках.
Сейчас эвакуация подходила к своему логическому концу – грузы приняты фактически в полном объеме, останется только подготовить на пристани то необходимое имущество, что будет загружено в самую последнюю очередь на подходящие из Мурманска ледоколы. Они возьмут на борт те стрелковые батальоны арьергардов, что уже прикрывают отходящие к Архангельску войска, плюс команду бронепоезда «Адмирал Колчак». Войскам Онежского участка приказано отходить к городку Онега – зажиточному и богатому, но исключительно расхристанному, благодаря щедрым в прошлом подачкам от знаменитого священника – Иоанна Кронштадтского. А затем продвигаться на станцию Сорока, к Белому морю. Переход трудный, на сотню верст, но солдаты там из местных крестьян, на лыжах и к трудностям привычные. Они же и составят основу гарнизона ключевого пункта.
Что же касается обширного Печерского участка, да Мезени – летом будут отправлены к побережью исправные ледоколы, главное офицерам и солдатам продержаться на берегу три-четыре месяца. Больше ничего сделать для них нельзя, успели только отдать приказ уходить на север, взяв необходимый запас продовольствия и патронов.
Миллер подошел к окну – за стеклом слышался гул танкового мотора, внушавший чувство защищенности. В Архангельске уже явственно чувствовалось напряженность. Допустить беспорядков или выступлений большевиков нельзя. Датчане, стоявшие на охране правительства, имели приказ немедленно стрелять при любой угрозе нападения. Вечно недовольных моряков «Чесмы» вульгарно заперли на разоруженном броненосце, выставив пулеметы, портовые грузчики остались только те, кто пожелал эвакуироваться на Мурман, остальных уже заменили солдатами.
