Текст книги "Сын на отца (СИ)"
Автор книги: Герман Романов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 18
«Странно – Петр двадцать лет ведет свои реформы, но я так и не понял, какое отношение они имеют к России?!
Такое вот ощущение, что идет однобокая европеизация исключительно правящего сословия, каковым являются дворяне. Западная одежка, парики, ассамблеи, курение табака, кружева – во все это вбухивается масса денег. И при этом создается стойкое ощущение, что если так будет продолжаться и дальше, то дворянство, пройдет еще одно поколение, будет разительно отличаться от народа по образу жизни. И относится к населению будет высокомерно с нескрываемым презрением, как к сиволапому быдлу, которое надо держать в страхе поркой!
Не здесь ли корень наших бедствий в будущие времена?
Все остальные сословия терпят от самодержца всевозможный ущерб, если трезво взглянуть на ситуацию.
Первыми идут крестьяне – будем считать, что их четыре пятых от всего населения – их никто толком не считал, налогообложение на глазок прикидывается, что порождает массу злоупотреблений, произвол властей и дикую коррупцию со знаменитой московской волокитой. Мужиков давят со всех сторон, действуя не пряником, которые давно сожрали, исключительно кнутом, так ведь привычнее, сиволапые все стерпят.
Бунты подавляются силой – фузилерные и драгунские полки расквартированы по всей стране и ведут себя как самые натуральные баскаки времен татаро-монгольского ига. Служивым просто деваться некуда – жалование небольшое, да и платят его нерегулярно, а кушать и пить хочется каждый день, да лошадок кормить нужно, да мундиры на швальнях шить – а это сукно и кожа, а ведь их покупать нужно, и за какие шишы спрашивается?!
На дворе последний день февраля 1718 года, и что я вижу?
Совсем не то, что в голову в школе еще вбивали. Коллегий нет, «табель о рангах» вообще не существует как таковой, подушную подать я ввел – Петр о ней вообще ничего ведает, или она должна была появиться позднее. И это за двадцать лет его правления. Бестолковая череда напрасно прошедших лет. Одно водит, затем другое, следующими указами тут же отменяет прежние свои решения и предлагает третье!
Все запутал – государство уже трясет от последствий этих реформ, что несут один вред, а не пользу!
Это признак гениальности, как его расписывают в учебниках, или бестолковости человека, что не получил нормального образования и не приучен вначале думать головой, а не совершать поступки на инстинкте или сообразно появившемуся желанию?!»
Алексей посмотрел в окно – снег сходил, все же по григорианскому календарю сейчас двенадцатый день марта. Вот уже как неделю он женат и полностью счастлив как человек. Но как государь не имеет ни одного свободного часа. Даже обязательные церковные службы, которые он посещает как по часам, в отличие от «папеньки», оказывается, несут огромную пользу. Это дает подданным хороший пример, и самого дисциплинирует, и появляется время для размышлений, как сейчас. Причем церковная служба нисколечки не мешает, наоборот, помогает сосредоточиться.
«Создатель армии и флота?! Я тоже в это верил, пока в здешнем мире не оказался. Историю ведь победители пишут, вот и написали того чего не было. Бутырский и Первомосковский полки на полвека историю длиннее имеют, чем Преображенский и Семеновский. Но что в головы школярам вбивают – вот пришел Петр, и появилась армия, и стали громкие победы!
Или как договорились – и была тьма, что окутала Русь, но появился Петр и стал свет!
Позвольте не поверить в такую историю!
Вещий Олег видимо на Константинополь по морю не ходил, Иван Грозный своих корсаров на Балтику не отправлял, а царь Алексей на Волге свои корабли не строил. И с победами совсем неладно получается – забудем про «Ледовое побоище», и Куликовскую битву, и про Молодях, и взятия Казани тоже не было. Да и «дедушка» Алексей, выходит Вильно не занимал и ляхов не трепал. А вот как пришел Петр – так победы косяком пошли как лососи на нерест?!
Да, была Полтава, на спустя два года последовал Прутский поход, а там как у классика произошло – бегал монарх по лагерю и причитал – «все пропало, все пропало». А где были там божественные озарения гениального полководца, которые ему приписывают?!
Или самодержцу просто приписали все те деяния, которые за него сделали другие?!
Личная храбрость Петра вне сомнений – но разве это достаточно для царя? Он ведь не солдат на поле боя!
Реформы опередившее время?!
Да какие, прах подери?!
Есть одна – положил начало закрепощения крестьян, превращения их в объект купли-продажи. Да эта реформа Россию отбросила на хрен, превратив со временем в примитивную рабовладельческую деспотию!
Только выкуси, «папенька», я успел меры принять – не будет больше классического крепостного права, это раз! И не будет тех запредельных прав, что получит русское дворянство!
Все – обычная феодальная рента, как в Европе, без имущественных прав на самого человека, а лишь на продукты его труда. Ибо невместно православным своих единоверцев в рабстве держать. И три, уже целых три противовеса имеется, чтобы царская власть в самодержавную уже не превратилась – Боярская Дума, патриарх и Земской Собор. Последний соберу обязательно – без противовеса дворянству не обойтись. И это «третье сословие», как я помню из курса «новой истории».
Но не одной лишь буржуазии, как принято считать историками, а всего податного населения в целом. Это, в первую очередь, крестьянство, что получит право распоряжаться созданными продуктами. Да, оно живет «миром», то есть общинами – но что мешает трудиться кооперативно, или артельно, как в селе у деда говорили, где колхоз был?
И нужна ли тогда будет селянам власть помещика?
Часть подушной подати заплатят и ни копейкой больше, это пойдет дворянам вроде пенсии за службу. А не похочет служить дворянин – хрен ему с редькой вместо подати. Ибо она исключительно за службу пойдет, и не иначе – без всякого манифеста «о вольности», от которого у дворян «крыша» основательно поехала, и зверства начались над крепостными – такой выродок как Салтычиха правило, а не исключение. Так что дело уже великое сделал – рабства в России не будет больше – противовес дворянство получит в виде церкви и «третьего сословия», без согласия которого ни один указ о податях приниматься уже не будет!
Так, что там у меня дальше по списку – работные люди. Шалишь, девять часов рабочий день и хрен вам штрафы. И завода вам не будет, если не обязуетесь школу и больницу с ним рядом построить. Вместе с нормальными домами или казармами для тружеников. И никаких вам приписных крестьян – только по вольному найму набирать будете. И вот тут нужно открывать казенные мануфактуры, а не раздавать их частникам. И не нужно сказок про эффективность рыночной экономики – если она и наполняет карманы, то исключительно одним капиталистам.
Мне нужны нормальные заводы – чтобы страну теми же железными плугами наполнить, да жнейками, да прочим инвентарем – полвека нужно, не меньше, а то и век.
Разве частники такое «вывезут»?! Да они свою мошну набивают, как те же Демидовы, получая привилегии и нещадно обдирая собственных работников как липку.
А оно мне надо?!
Дешевого железа много в недрах, оно ведь под ногами – Курск, Мариуполь, Керчь, Магнитогорск – зря, что ли эти города ставили?
И каменный уголь на Донбассе, причем коксуется значительная часть – и плевать, что с Крымским ханством воевать придется. Дешевое железо и чернозем – вот что важно для будущего России.
Купечество и нарождающуюся буржуазию нужно в жесткие тиски закона загнать, обуздать рвачество. Буду думать, как это все правильно сделать – по подписным листам на борьбу с Петром я полмиллиона рублей уже получил. Да церковь еще столько же отдала, пусть золотом и серебром, которые в монеты переправлять нужно.
Деньги еще нужны, нехватка их зело ощущается. Разменного серебра не хватает, медные копейки и полушки берут, но их нельзя чеканить до бесконечности. Драгоценные металлы лет через пять пойдут, и то мелкими партиями. А большие дела плохо делаются с малыми деньгами. Есть ли возможность эрзац сделать, да такой, чтобы доверием пользовался?
Блин горелый, куда меня понесло?!
Тут скоро война начнется, да такая, что Россия содрогнется. Победит Петр, то в учебниках напишут – «прогрессивный царь сломил реакционных бояр во главе с предателем и отцеубийцей царевичем Алексеем, которых поддержало костное духовенство, что не желали перемен в России и тянули ее в болото прошлого. Но воссиял яркий свет истины, правды и добродетели, который излучала мощная фигура императора Петра Великого, что с легкостью и при полной поддержке народа сломил всех противников русской земли, раздавив их своей гениальностью!»
Вот как напишут – «умри, Денис, лучше не скажешь»!
Так, а ведь в этом и есть его погибель. Ты хотел, «папенька» крестьян «облагодетельствовать», но так получишь от них достойный ответ. Причем скоро – думаю, сильно удивишься!»
Алексей отвлекся от службы, покосился в левую сторону, на женскую половину – молодая царица истово крестилась. Он сам уже поступал так на автомате – служба запомнилась накрепко в памяти, ему даже не нужно было поглядывать в окно и следить за временем. И сейчас он пошел к настоятелю Успенского Собора, что являлся по традиции царским духовником – целовать крест, и отправляться вершить земные дела…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ «ПРОТИВОСТОЯНИЕ» март-апрель 1718 года Глава 1
– Господа генералы. Я пригласил вас на Военный Совет, ибо само слово консилия, иноземное по названию, не совсем подходит. Что мы нищие какие, что русских слов найти не можем?!
Алексей обвел взглядом собравшихся за большим столом военачальников, главным из которых был фельдмаршал граф Шереметьев – старик сидел справой стороны от него, хмурился, сводя брови.
По левую руку от Алексея восседал генерал-майор князь Волконский Григорий Семенович, сорока семи лет от роду, с отличным послужным списком. Фельдмаршал заверил, что лучшего командующего кавалерией найти просто сложно – сражался в ряде победных баталий под его началом в Прибалтике, затем командовал бригадой при Калише. В сражении при Лесной захватил королевский обоз и поставил армию шведского короля на Украине в бедственное положение. В Полтавской баталии командовал шестью драгунскими полками, гнал бежавших шведов до Переволочны, где заставил их капитулировать – но так и остался в своем скромном чине, потому что начальником над ним был Меншиков, что без стеснения приписал себе его заслуги. А в прошлом году вообще выперли со службы в отставку – надобность миновала. Еще бы – Рюрикович, бывший стольник царевны Софьи и выдвиженец опального князя Василия Васильевича Голицына в глазах царя Петра был зело подозрителен.
За ним сидел бригадир князь Гагарин Богдан Иванович, лет сорока пяти, тоже вышибленный в отставку. Напротив него, рядом с Шереметевым, генерал-майор князь Александр Григорьевич Волконский, совсем недавно командовавший дивизией на Украине. И вот смех – за ним за отдельным столиком строчил пером его полный тезка, но сын старшего Волконского. В скромном чине капитан-поручика Новгородского драгунского полка, многолетнего адъютанта Бориса Петровича, 27-ми лет от роду, отличившегося в целом ряде сражений, но так оставшегося в своем невысоком чине и не получившего продвижения по службе.
Дальше сидели представители инфантерии – первым генерал-поручик Федор Николаевич Балк, единственный из немцев, и то «русский», родившийся и выросший в немецкой слободе в Кукуе. Ему можно было доверять – Петр отрешил его от должности до начала мятежа, только повеление немного запоздало. Его младший брат Николай, генерал-майор, прикрывал войсками направление от Твери, где с прибытием туда царя Петра стали происходить страшные расправы, в которые поверить было трудно. Балкам можно доверять – старший сын капитан Павел, месяц назад вышвырнут вместе с матерью из Петербурга, там по протекции став придворным у царицы. Могли бы и кнутом выдрать на прощание по царскому приказу, как матушку, что еще в 1706 году первый раз отведала сего «угощения» по делу Анны Монс, бывшей любовницы и фаворитки царя Петра.
Сидевший вторым генерал-майор Савва Васильевич Айгустов был героем Полтавы – именно его Белгородский полк яростно оборонял редуты. И царь отметил единственного русского командира полка, присвоим ему генеральский чин. Но спустя три года был лишен и генеральства, и выслуги, содержался под караулом, бит батогами – протестуя против засилья иностранцев в русской армии, которые занимали в ней почти все командные должности, имея двойные оклады, будучи крепко пьяным, уехал из армии в Москву, где был пойман. И сейчас Алексей возвратил его на службу с прежним чином – в преданности генерала он теперь не сомневался.
Первый (вторым стал Меншиков) на всю армию русский фельдмаршал, генерал-поручик, четыре генерал-майора и бригадир – вот и весь высший командный состав, что был сейчас под рукою. И взять иной просто неоткуда – все начальственные места в армии царя Петра Алексеевича занимали исключительно иностранцы. Разумный подход, что и говорить – реформы иноземцы приветствовали, русских они презирали, и двойным окладом подкуплены – переворотов можно не бояться.
А вот представителей старого служилого дворянства, тем более аристократии, к высшим командным должностям Петр Алексеевич старался не допускать – исключения представляли князья Аникита Репнин и Михайло Голицын. И отнюдь не потому, что русские были тупы, косны или плохо знали военное дело – наемники надежнее и послушнее. Та же картина с командирами пехотных и драгунских полков – на три четверти иностранцы, проход наверх русским был надежно перекрыт, нужно было проявить совсем уж запредельную храбрость и воинское умение.
Зато старшего и среднего комсостава вполне хватало – особенно ротных командиров. Но было с два десятка батальонных и эскадронных, подполковники да майоры, из тех дворянских родов, что были связаны кровными узами с мятежниками. Так что офицерский состав имелся, вполне опытный и знающий, только раньше не получавший продвижения по службе, но зато сейчас получивший возможность сквитаться с иноземцами, что окружали царя Петра со всех сторон, с его преклонением перед «Западом», и теми порядками, что он искусственно прививал на русской земле.
И этой неприязнью Алексей и воспользовался, когда писал свои манифесты. И теперь старинная русская знать, князья-рюриковичи, и служилое дворянство, тем более московские «жильцы», жаждали свести счеты с царем, которого искренне недолюбливали, а многие ненавидели, только до поры до времени скрывали свое истинное отношение.
А сейчас как прорвало!
Зато Приказы и большинство воевод было на его стороне – в губерниях происходили перевороты. Вот тут иноземцы почти не встречались, управляли уездами русские дворяне – причем сторонников «старого уклада» намного больше, чем приверженцев петровских реформ. Наверное, потому царь постоянно ярился – его указы по-тихому саботировали.
– И так, господа генералы, – Алексей оставил эти чины, что отнюдь не являлись введенным Петром новшеством – еще за Чигиринские походы царь Федор Алексеевич пожаловал с десяток военачальников этими званиями, что учредил еще Алексей Михайлович.
Форма на всех присутствующих была «нового образца», что как водится, являлось «хорошо забытым старым», по виду напоминала прежнюю стрелецкую, просторную и удобную, с сапогами вместо принятых Петром башмаков. Мундиры с камзолами и галстуками, короткие штаны с чулками и гетрами, треугольные шляпы велено было донашивать и более не пошив не делать. Зато швальни начали ускоренно шить русское обмундирование, которое служивые приняли с восторгом – ведь оно напрямую свидетельствовало о семилетней службе царю Алексею, вместо пожизненной самозванцу Петру.
– Теперь нам нужно решить – как вести войну, ибо все полки стянуты, а враг стоит у Твери. Всего две сотни верст нас разделяют, и сражения пойдут страшные – до распутицы остались недели, если не дни – солнце пригревает. Я сам опыта начальствования над войсками не имею, и всецело полагаюсь на вас, как людей знающих и в битвах врага побеждавших. Потому как нам лучше действовать – наступательно или оборонительно, решать только вам!
Глава 2
Давненько русская земля не знала такого – те жуткие кары, что обрушил царь Петр на мятежную Тверь, жители сравнивали с нашествием татарских и московских войск после убиения горожанами баскака Шевкала четыре века тому назад, известного по старинным летописям.
Беда обрушилась на город внезапно, в последние дни февраля, никто даже не ожидал ее. Не успели горожане присягнуть царю Алексею Петровичу, второму этого имени (первым был его дед великий государь Алексей Михайлович), под радостный колокольный звон, как в Тверь нагрянул «светлейший» князь и фельдмаршал Меншиков, и началось такое, что из многих домов «святых», то есть иконы, вынести не сумели.
Гарнизон, уже присягнувший молодому монарху, с боем вырвался из города – подполковник Василий Салтыков вывел более двух тысяч солдат, но за это страшную цену заплатил арьергард – полтысячи солдат и офицеров были истреблены в ночном бою, ожесточенно сражаясь, а без малого сотня человек попала в плен, когда кончились бумажные патроны в сумках. Всех их ждала страшная участь – солдат развешали на деревьях, их тела было запрещено снимать. А трех офицеров колесовали – с перебитыми руками и ногами они умирали долго, хриплые стоны и крики разносились на весь город, пока морозец не принес для несчастных долгожданную смерть.
К утру в Тверь приехал царь Петр, похвалил Меншикова и приказал начать розыск по «присяжным листам», которые попали в захваченных церквях. Первыми были казнены все священники, что приводили народ к присяге – прямо перед дверьми церквей, где они вели службы. А затем начали хватать горожан – драгуны и фузилеры прошлись по дворам частой гребенкой, хватая людей по спискам, и налагая арест на их имущество.
Тут до всех дошло понимание, что ожидает в самом скором времени – однако все выходы из города и посадов были перекрыты караулами. И начались массовые казни – в первые два дня истребили народа больше, чем мятежных стрельцов двадцать лет тому назад. Казнили прямо во дворах, вешая хозяев прямо под крышами собственных домов на радость и поживу ожиревшему воронью…
– Что творит стервец, умен, гаденыш. Али кто ему подсказал?! Но как складно излагает, скотина!
Петр Алексеевич держал в руках лист бумаги, отпечатанный в мятежной Москве. Название было короткое и гласило – «Табель о рангах, в коих чинах служить царю и державе, и о тех благах, что за оную верную и честную службу последуют».
Документ был страшный – и царь прекрасно понимал, что стоит о нем узнать солдатам полков, что выполняют его повеления, так могут последовать как бунты, так и бегство служивых в мятежную Москву. Ибо его сын за службу себе воздавал более чем щедро.
Немыслимо!
Он всех почитал «служителями регулярными», что служить ему обязаны, а царевич льготы всем раздает, до свобод договорился вкупе с созывом Земского Собора. С ума Алешка сошел – сам власть самодержавную ограничивает, себе ведь в ущерб выйдет, не волен будет распоряжаться жизнью своих подданных без суда соответствующего.
Безумец!
– Али здесь умысел какой тайный, на первый взгляд невидный, спрятан за словами складными?!
Царь посмотрел столбцы, отмечая, что написаны оны так же как «служилые книги, в которые по ним вносилось столбовое дворянство, то есть древнее, природное – по которым то и названо было. В отличие от служилого, нового, и какие бы титулы не получавшее, вроде того же «князя» Меншикова или «барона» Шафирова из еврейского корня, но стоявшее намного ниже по негласным установлениям среди русской знати. А тут все просто и доступно изложено – теми же столбцами.
Хочешь дворянства – так служи пятнадцать лет в армии или двадцать три года на статской службе!
И двигайся по ней снизу вверх, проходя по дюжине ступенек, не перепрыгивая через них, а ступая ровно. Все чины разбиты на группы – четыре нижних, от прапорщика до сотника, сиречь «сыны боярские», сами являющиеся дворянами, вот токмо свой статус детям передать не могут – но у тех есть возможность его выслужить, как и родитель их делал.
Потом еще четыре ранга идут, выше по положению, «жильцами» прозванные – от майора до бригадира. Служи установленный срок, поместье получишь вместо пенсиона, и сыновья твои уже «сынами боярскими» по рождению своему будут. Но чтобы поместье за собой сохранить, опять же отслужить должны пятнадцать лет.
Но стоит добраться до высших четырех ступенек, что идут от генерал-майора до фельдмаршала, как все – в столбовые книги записывают со всем нисходящим потомством, и во дворянстве навеки прописываются. Но опять же – вотчина только за службу даваться будет, а не хочешь «лямку» тянуть, то у сына она отпишется, а внук рискует вообще без средств к существованию остаться, и в статусе шибко потеряет.
И так будет вовеки – красной строкой прописано большими буквицами – дворянство служить обязано!
А ведь есть еще четыре ранга в самом низу, что «внетабельными чинами» названы – солдат, капрал, сержант и подпрапорщик – последние кандидатами на офицерские чины именуются. Отслужившие по семь лет в армии и флоте становятся «почетными подданными», а таковых нельзя пороть, бить батогами и в колодки забивать, если нет «злодейства на государя али измены». И жить и трудится позволено, где и как захотят, а их жены, ежели в «крепости» у помещика находятся – от оной освобождаются. Да и земля наделом дается и пока в запасе войсковом находятся, то от подушной подати и земских сборов полное освобождение имеют.
Такой же статус по жизни приобретают учителя со священниками, кои важными для блага державы людьми именуются, и об их трудах попечение должно быть. Но вот льгот таких, как служивые, не имеют – хотя от подушной подати облегчение им выходит пожизненное, но отработать должны до старости, пока сил не станет – но надел земли для обеспечения получать, да и само общество содержать их обязано.
«Почетными подданными» записываются и купечество с заводчиками, и посадские люди с лавками и торговлишкой, все, кто не подушной податью обложен, а подати платят сообразно доходам. А еще те, кто образование получит, грамоте и цифири разуметь может хорошо, да бумагу получит соответствующую о знаниях проявленных, тоже в «почетную» категорию переводятся, со льготами соответствующими.
В статских чинах такие же условия для продвижения по службе, но вот сроки в полтора раза дольше – но ведь им и не приходится рисковать жизнью на поле боя, и тягот таких как служивые не несут…
– Плохо, мин херц! Побили фуражиров поручика Ожегова без всякой жалости под Торопцом. И в других местах нападают, в числе большом из лесов выходят, лютуют!
– Команды отправляй, деревни жги, где сии вылазки происходят. С мужиками строгости нужны, чтоб другим неповадно было воле моей перечить! Огнем скверну выжигать нужно! У смердов колья и вилы – отправляй воинские части, Данилыч, по местам и пусть порядок наводят!
– Если бы одно мужичье было, государь! Ромодановский, собака худая, по указу Алешки драгун шлет в места разные, до полуроты в командах сих. Они манифестами воровскими крестьян на бунт и поднимают. На полки мои нападают, служивых на бунт подбивают, и не без пользы для воровства. А также усадьбы жгут тех помещиков, что тебе, великий государь, верны остались. У дворянства кругом голова пошла от забав сих – сами друг супротив друга сцепились, словно ляхи какие!
Петр заскрипел от ярости зубами, пальцы разорвали манифест в клочки. Всего две губернии остались за ним в полной верности – Ингерманландская и Рижская, и то там выступления проходят, особенно в ливонских дистриктах – там жители прихода шведов ожидали.
Петька Толстой, падаль, непонятно куда удрал и спрятался, вместе с детьми Алешки – теперь ловят этого бегуна везде, бумаги с описанием примет разосланы. Видимо, в заговоре состоял тоже, а он его на пост главы Тайной канцелярии поставил. Глаза «замазал» верной службой ему, «сестрицы» Соньки выкормыш, подсыл, вор и изменник!
В остальных губерниях непонятно что происходит – Московская и Нижегородская точно за царевича – там власть его прочная. В Архангелогородской губернатор спрятался али убили его – воеводы уездный друг с другом воевать принялись. А помощь верным ему начальникам отослать трудно, все силы под Тверь стянуты.
Казанская и Астраханская губернии, судя по слухам, сторону царевича принимают, инородцы стекаться принялись – как степи с дорогами просохнут, то полки нагрянут в силе тяжкой. Про Сибирь говорить не приходится – до Урала известия о бунте еще вряд ли дошли.
А вот Киевская и Азовская губернии к бунту примкнуть могут, зело много там недовольных, Петр это хорошо знал. И о том, как поведут себя казаки, хоть малоросские, али донские, сомнений не имелось – те еще тати, усмиренные, но злобу затаившие.
– Каковы наши силы, Данилыч?!
– Стянуто девять драгунских полков, еще четыре на подходе. Да семь пехотных, и с ними гренадерский и пять гарнизонных полков, с гвардией. Но половина под рукой только, остальные идут ночами и днями, благо снег еще не сходит. Но торопиться надо – тепло подступает!
– Отправь приказ полковникам строгий – пусть поспешают, а то проволочки за измену считать буду! Все – время терять нельзя – идем на Москву! И объяви войскам – город считать неприятельским – дам три дня на поток и разграбление! Поспешать нужно – иначе бунт повсеместным станет!
