Текст книги "Линда из Нэвидолла (СИ)"

Автор книги: Герман Эр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Только не забудь про улыбку, – Люцерна потрепала мальчика по плечу.

Маркус зашелестел оберткой и зажмурился. Он высунул кончик языка. От предвкушения свело скулы и засосало под ложечкой. Секунды тянулись как часы, а мальчик всё не решался. Люцерна наблюдала за ним и улыбалась напряжёнными губами. Наконец Маркус лизнул прохладную и гладкую золотистую конфету, непередаваемое блаженство потекло по телу от макушки до пяток, словно прикосновение тысячи мотыльков, словно бесконечный полёт на качелях, словно прыжок в океан взбитых сливок.

Маркус открыл глаза мокрые от счастья. Он захотел ещё раз улыбнуться доброй хозяйке... И не смог. Он через силу растянул губы, но улыбка не получилась. В стеклянной колбе отразился страшный оскал. Как можно забыть, как это делается?! Маркус ощутил себя сдутым воздушным шариком из которого выкачали всю радость. Он не помнил, как надо улыбаться! Мальчику стало грустно, стыдно и страшно. Он оглянулся вокруг и наткнулся на безразличные взгляды ребят, которые уплетали за обе щеки ведьмино угощение, и ничего не замечали.

– Тебе понравился леденец?

От взгляда хозяйки магазина Маркус оцепенел. Ему показалось, что рот Люцерны полон острых зубов, а алый язык, раздвоенный и блестящий от ядовитой слюны, едва помещается внутри. Мальчик задрожал всем телом и чуть не упал:

– Да, но...

– Ты расплатился сполна и улыбка теперь принадлежит мне. Не волнуйся, я найду ей хорошее применение.

– Пожалуйста возьмите обратно конфету. Верните мой смех.

Губы у Маркуса дрожали, в уголках голубых глаз блестели слёзы.

– Нет, дорогой мой, товар возврату не подлежит.

– Умоляю вас! Мне так плохо.

– Таковы условия сделки. Даже я не в силах её отменить.

– Госпожа Люцерна!

– Ну, хорошо, – ведьма подтолкнула мальчика к потайному ходу, ведущему в подвал. – Подожди меня там. Я закрою магазин, и мы что–нибудь придумаем.

Маркус исчез за дверью, а ведьма украдкой оглянулась вокруг и потёрла руки. Но тут ей на глаза попалась Линда, которая притаилась возле прилавка и делала вид, что разглядывает рисунок на стене.

– Мы закрываемся. Ты уже выбрала угощение? – медовым голосом обратилась к ней Люцерна.

– Спасибо, мне ничего не нужно, – ответила Линда.

– Зачем же тогда ты сюда пришла?

– Отвести Маркуса домой. Вы его не видели?

– Его тут не было, – Люцерна улыбнулась холодной улыбкой.

– Вы врёте, он был тут только что.

– Может быть, он ушёл домой? Скорее беги, ещё догонишь его.

– Он не выходил из магазина. Я бы заметила.

Линда посмотрела на хозяйку магазина исподлобья. Для тех, кто хорошо знал девочку, этот взгляд означал крайнюю степень упрямства и то, что она ни за что не отступит от задуманного.

– Если не веришь мне – оглядись вокруг, – Люцерна обвела рукой опустевший зал. – Ты его видишь?

– Нет.

– В таком случае, желаю тебе приятного вечера. Магазин закрыт. Приходи завтра, если вдруг захочется сладенького.

Люцерна вытолкала девочку и плотно прикрыла дверь. Она зашторила окна, прильнула глазом к крохотной дырочке и пару минут перебирала тонкими пальцами плотные ночные гардины, наблюдая как Линда бредёт по Козьему тупичку. Ведьма задумчиво потёрла переносицу. Кот признал в девчонке и её дружке Маркусе вчерашних посетителей, которые выкрали волшебную книгу. Может, у кого-то из них дар? Люцерна тряхнула локонами "Чушь! В "пустом" городе не рождаются волшебники". Она щелчком пальцев погасила последние свечи в зале и спустилась в подвал.

* * *

Маркус сидел на табурете, боясь пошевелиться, а прямо перед ним, упершись руками в бока, возвышалась Камелия и ядовито улыбалась:

– Мы тут немного начали без вас, – прошипела она.

Люцерна кивнула и устроилась в уютном мягком кресле.

– Госпожа Люцерна, – взмолился Маркус, – отпустите меня. Я больше не буду!

– Конечно не будешь. Никогда не будешь. После того как я преподам тебе важный урок, – проскрипела старая ведьма.

Люцерна строго посмотрела на мальчика, и у него от такого взгляда зачесались бока.

– Меня уже ищут, – несмело прошептал он.

– Вздор! Кому есть дело до озорного мальчишки, который и так пропадает где-то целыми днями? Твоим родителям? Они заняты работой, чтобы прокормить ораву спиногрызов, твоих братьев и сестёр. Они будут только рады, если ты исчезнешь, – Люцерна процокала языком и холодно улыбнулась. – Твоей подружке? Как бы не так! Она занята сама собой, ты ей тоже ни к чему.

– Это неправда! Мы с Линдой друзья!

– А разве друзей используют? – Камелия наклонила голову и приподняла бровь.

– Вы всё врёте!

– Может быть и так. Но кто тут говорит правду? Ты? – спросила Люцерна.

Маркус опустил голову.

– Не грусти, малыш. Когда-нибудь ты вырастешь и поблагодаришь меня за то, что я сняла розовые очки с твоего курносого носа. Правда, за науку придётся заплатить уже сейчас.

Маркус съёжился, дома его изредка пороли за проступки.

– Не-е-ет, – рассмеялась Камелия, – не бойся, мы тебя не будем бить! Ты просто выполнишь одно порученьице, и считай – квиты.

– Что же я должен сделать?

Люцерна поднялась с табурета и прошлась, шурша накрахмаленными юбками. Она подошла к дубовому столу, взяла с него маленькую склянку и полюбовалась золотистой жидкостью на просвет:

– Сущие пустяки. Больно не будет, – Люцерна бросила вопросительный взгляд на Камелию, та пожала плечами. – Ты всего лишь выпьешь нашего зелья и на некоторое время станешь самым весёлым человеком на земле.

– Зачем? – пискнул Маркус.

– Ты должен пойти на кукольное представление и понравиться одному человеку – кукольнику...

– А когда спектакль закончится, быстро–быстро пойдёшь на Пустырь возле Стены... Только убедись, что Кукольник пошёл за тобой...

– Приведёшь его на пустырь, и мы тебя отпустим.

– Это не опасно? – спросил Маркус.

– Не опаснее, чем красть волшебные книги, – сказала Люцерна.

– Откуда вы узнали?

– Бедняга Пилёзус мне всё-всё рассказал про тебя и твою подружку. Кстати, зачем вам понадобилась эта книга?

Маркус от удивления раскрыл рот.

– Хватит болтать! – Камелия схватила мальчишку за локоть и потащила к очагу.

При виде огня и кипящего варева у мальчишки волосы встопорщились как цыплячьи пёрышки. Он отчаянно закричал и стал упираться ногами. Но сухие руки колдуньи были твёрдыми, как костяной капкан. Она неумолимо тянула мальчишку к огню.

– Что ты делаешь? – воскликнула Люцерна.

Камелия на мгновение отвлеклась, моргая красными слезящимися глазами, но этого мгновения было достаточно. Маркус вывернулся и бросился к выходу. Ему оставалось сделать всего пять шагов до спасительной лестницы, когда он пересёк незримую границу нарисованной на полу фигуры. Старуха выкрикнула короткое слово на незнакомом языке, и в тот же миг воздух в подвале уплотнился, словно превратился в густой кисель. Свет померк и тьма сгустилась над центром пентаграммы, накрыла мальчишку смрадным коконом, превратилась в багровый крутящийся столб. Надписи на полу вспыхнули зелёным пламенем, в воздухе запахло грустью и умершими лилиями.

Камелия запрокинула голову и пропела заклинание. Мальчишка исчез, вместо него из смрада и дыма проступила тёмная фигура. Она была нечёткой и расплывчатой.

– Прекрати сейчас же! – закричала Люцерна.

– Держи его! Упустишь! – вскрикнула старая ведьма.

Люцерна зажмурилась и сунула руку в черноту. Она нащупала нечто твёрдое и со всей силы потянула.

Вихрь закрутился быстрее. Гул возрос, вскоре он поглотил остальные звуки этого мира.

Старая ведьма запрокинула голову, прикрыла глаза и прокаркала в потолок новую часть заклинания. Люцерна смотрела на неё с распахнутыми от ужаса глазами, она хотела разжать пальцы, но руки не слушались её. Она тянула нечто из неведомого, и это нечто отчаянно сопротивлялось.

Чёрный столб завертелся с бешеной скоростью, гул перешёл в запредельный свист, у Люцерны заложило уши. Старая колдунья произнесла последние слова заклинания и уронила руки. Чёрный столб взорвался ослепительной вспышкой и отбросил волшебниц в разные стороны. Люцерна на мгновение ослепла. А когда зрение вернулось, увидела посреди пентаграммы темноволосого мальчишку с зажатым в руке хот-догом. Он сидел на полу и озирался по сторонам, а когда увидел ведьм, вскочил, взмахнул сосиской и прокричал:

– Вингардиум лавиоса!

Сверху раздался звонкий треск, будто кто-то разломил хрустальную плитку шоколада, посыпались щепки, упали обломки прогнившей рамы и осколки разбитого стекла. Вслед за ними в подвал с пронзительным криком влетело странное существо и плюхнулось рядом с парнем.

* * *

После того как Люцерна выпроводила Линду из магазина, девочка побрела домой по опустевшим улицам. Лунный свет прочертил на мостовой жёлтую тропинку. Линда представила, что это дорога, по которой можно идти далеко-далеко. Немного по желтой дороге, а потом перепрыгнуть на лунный мост и прямиком в небо. Хорошо отправиться в путь с другом. Но куда подевался Маркус? Она была уверена, что он не выходил из магазина. Линда всё время поджидала его у самых дверей. Она видела как белобрысая шевелюра мелькала то тут, то там в ребячьей толпе, а потом вдруг исчезла. И хозяйка магазина повела себя очень странно. И эта непонятная щедрость. Чем больше девочка думала, тем больше убеждалась в том, что странные события последнего времени как-то связаны между сбой. Линда вспомнила разговор с Люцерной, её недобрую улыбку, странные намёки. На душе у девочки стало тревожно, и она решила разобраться во всём прямо сейчас.

Далеко на краю сознания, там, где начинаются грёзы, шевельнулся слабый голосок благоразумия. Он нашёптывал, что стоит дождаться утра, что нельзя бродить одной по сумеречному Нэвидоллу, что надо подождать отца, и вместе с ним решить проблемы. Что может сделать девочка тринадцати лет, на самом то деле? Но Линда отвергла все возражения.

Вечер набирала силу. На небе высыпали яркие звёзды. Прохладный ветерок перебирал нежными пальцами светлые кудри девочки, прикасался к разгорячённым щекам. Ночной фонарь отбрасывал на стены призрачные дрожащие тени.

– Сначала узнаю, что затеяла Люцерна, а дальше будет видно, – сказала ему девочка и решительно повернула назад.

Часы на Ратуше пробили девять раз. Небо приобрело глубокую тёмную синеву, наступила сонная пора. Нэвидолл в свете фонарей стал тих и неузнаваем. Линда, переступала по булыжной мостовой. Где-то вдалеке лениво переругивались сторожевые псы.

Магазин "Сладости и Радости" в лиловом сумраке утратил карамельное очарование. Мрачная сущность проступила сквозь свежую краску, ощерилась ломаными линиями. В призрачном свете он снова стал похож на своих собратьев. Козий тупичок невелик, и все дома в нём мрачные и неприветливые. Магазин Люцерны бледнел на общем фоне белесым пятном, словно утопленница в кружевах в тёмном омуте.

Сердце у Линды замерло. Она переборола страх и осторожно подошла ближе. Притронулась к дверной ручке, заглянула в плотно занавешенные окна. Казалось, что магазин, в котором днём бурлила жизнь, умер, а занавески – тонкие веки на пустых глазницах.

Девочка обошла вокруг. Дом был тих, пуст и уныл. Ни шороха, ни иного звука не доносилось изнутри. Девушка собралась возвращаться домой, она уже сто раз пожалела о своём решении, но тут заметила проблеск в крохотном оконце около самой земли. Дом был очень стар. От времени он ушёл глубоко в землю и полуподвал превратился в подвал, но кто-то заботливо прочищали доступ к слуховому оконцу, пока не получился узкий наклонный лаз, заканчивающийся трухлявой рамой и грязным стеклом. Это окошко и в лучшие дни едва пропускало скупой свет, а теперь вовсе заросло крапивой и горькой полынью. И только темнота позволила его найти.

Линда подползла вплотную по узкому лазу и прильнула к закопчённому стеклу. Девочке пришлось упереться руками в раму, её ноги оказались выше головы, зато она смогла разглядывать подвал магазинчика и его таинственное содержимое. Она увидела широкий дубовый стол. В колбах, расставленных на столе, пузырились мутные зелья. Тут же валялись кривые ножи, ржавые щипцы, пучки сушёной травы и чьи-то скелетики, толстые иглы и крючки. В очаге пылал зеленый огонь, над которым чадил огромный котёл, а на полу горела пентаграмма и волшебные символы.

Люцерна развалилась в большом мягком кресле. Чуть поодаль на табурете сидел Маркус, а вокруг скакала, прихрамывая, отвратительная старуха с крючковатым носом. Сначала они о чем-то расспрашивали Маркуса. Линде даже послышалось, что они упомянули Кукольника. Потом старая ведьма размахалась руками, а Люцерна смотрела на мальчика злыми глазами. Затем старая женщина схватила парнишку и потащила к очагу, а вокруг начали летать раскалённые докрасна предметы. Старуха противно завизжала, и по спине Линды поползли мурашки.

Девочка подалась вперёд и чуть сильнее нажала лбом на стекло. Она услышала как захрустела рассохшаяся рама. Линда сжалась в комок, затаила дыхание и сосредоточила внимание. Внизу Маркус закричал и стал вырываться из старухиных рук. Линда вонзила ногти в ладони и прикусила губу. Она лихорадочно думала, чем можно помочь другу, но на ум ничего не приходило. Ей стало страшно. Жуть поползла по спине огромной склизкой гусеницей, кончик носа замёрз и покрылся гусиной кожей. Девочка прилагала отчаянные усилия, чтобы не зажмуриться. Она сильнее прижалась к ветхому окошку, чтобы ничего не пропустить.

Маркус выскользнул из цепких лап старухи и забежал в центр странного рисунка на полу. Старуха вскрикнула. И тут сгустилась тьма, закружился чёрный вихрь. Длинные хвостатые молнии заплясали по стенам. Старая ведьма, запрокинув голову, выкрикивала что-то зловещее в потолок подвала, а Люцерна сидела неподвижно, вонзив ногти в подлокотники кресла. Потом она вскочила и сунула руки в чёрный вихрь, из которого вытащила мальчишку.

Линде захотелось получше рассмотреть и узнать, невредим ли её друг, она надавила на окно, и старая рама не выдержала, с громким треском раскололась, стекло лопнуло и просыпалось вниз хрустальным дождём. Девочка скользнула вслед за осколками и полетела вниз головой в душный подвал, прямо на голову ведьмам.

* * *

Таким образом лохматым существом, которое привиделось ведьмам, оказалась Линда.

Ветхая рама не выдержала и рассыпалась под весом девочки. Линда почти не пострадала, всего лишь несколько царапин и неглубокий порез на левой руке. К тому же что-то замедлило её падение, иначе не обошлось бы без серьёзных ушибов и переломов. Пыль и паутина запорошили глаза, девочка вся перемазалась землёй, трухлявые щепки застряли в волосах. Она сжалась в комок и прижалась спиной к стене. Глаза слезились, но Линда быстро протёрла их.

Рядом с ней на полу сидел мальчишка очень похожий на Маркуса. Только старше и с тёмными волосами. И одежда на нём была странная, а на носу – круглые очки.

Из темноты на них пялились горящие злобой глаза ведьм.

– Демон! – вскрикнула страшная старуха, указывая кривым пальцем на Линду.

– О не-е-ет! – протянула Люцерна, её силуэт проступил сквозь облако пыли. – Я уже видела эту шпионку. Это подружка нашего мальчишки. Она тут вечером вертелась и вынюхивала. Что таращишься? Прикончи её!

Мальчишка нахмурился. Он посмотрел на молодую ведьму, на старуху, на девочку. Скользнул взглядом по очагу с котлом, по столу, заваленному склянками и снадобьями, по линиям пентаграммы. Он кивнул Линде и тихо прошептал: "Бежим".

Девочку не пришлось долго уговаривать. Весь пережитый за вечер страх выплеснулся наружу и придал силы. Она проворно вскочила и ребята, держась за руки, выскочили из мрачного подвала.

– Скорее! За мной! – подбадривал мальчишка и тащил Линду вверх по лестнице.

Занозы и порезы немного саднили, девочка прихрамывала, но совершенно не обращала внимания на боль. Её сердце бешено стучало. Скрипучая дверь в лавочку взвизгнула, выпуская беглецов, а свежий ветер разметал волосы.

Ребята бежали, не разбирая дороги. Они долго петляли по сонным улицам, наугад выбирая повороты, подворотни, и вскоре оказались на окраине, около городской стены. Небо стало тёмно-синим, уличные фонари отбрасывали на мостовую призрачные тени. Приближался час Медведя.

– Маркус, постой, дай перевести дух!

Мальчишка остановился и отпустил Линду. Он тяжело дышал, хватая воздух ртом, уперся руками в колени и согнулся пополам, опустив голову.

– Кажется убежали, – наконец проговорил он. – Только я не Маркус.

Линда откинула со лба мокрую прядь:

– Хватит дурачиться.

Мальчишка посмотрел на неё исподлобья:

– Не знаю, про какого Маркуса ты говоришь... И что тут происходит... И вообще где это "тут"!

– Наверное ведьмы с тобой что-то сделали, и ты не помнишь, кто ты?

– Отлично всё помню. Я Николас Гранкин, школяр второй ступени Школы магии и волшебства славного города Ульгора.

– Ты Маркус с Кленовой улицы!

– Нет.

Парень выпрямился, оправил жилетку, пригладил непослушные тёмные волосы и поклонился, приложив правую руку к сердцу.

Линда приподняла брови от удивления. Теперь она ясно видела, что мальчишка лишь немного похож на Маркуса, но не Маркус: он был чуть выше её друга и года на два постарше, на нём была кожаная жилетка вместо холщевой куртки, а на курносом носу – маленькие круглые очки. И волосы. Вместо пушистых русых пёрышек – жесткие каштановые завитушки.

– А куда подевался Маркус?

– Не знаю. Могу предположить, что мы случайно поменялись местами в портале, который соорудили колдуньи, – нахмурился парень. – И это совсем нехорошо...

* * *

Всё произошло слишком быстро. Люцерна ещё не успела прийти в себя, когда беглецы поднялись вверх по лестнице и выскользнули из магазинчика. Она посмотрела на гору мусора и осколков, на дымящуюся пентаграмму, на выглядывающую из-за стола Камелию. Понимание полного краха подкралось острожно, как дикая лесная кошка.

– Как всё это понимать, старая карга?

Люцерна щёлкнула пальцами. Тотчас к Камилле подскочил деревянный стул и подсёк ноги. Старуха плюхнулась на сиденье. Кожаные ремни плотно оплели немощное тело и прижали к спинке стула. Старуха жалобно запричитала:

– Милостивая госпожа! Клянусь, я не виновата в твоей неудаче.

– Лжёшь, подлая, и сейчас сполна за всё заплатишь.

Из очага вылетели кочерга и щипцы для колки углей, они заплясали вокруг старухи щелкая острыми кончиками у самого носа.

Старуха зажмурилась и завизжала:

– Ты жаждешь наказать невинную душу! Это большая ошибка. Я всего лишь хотела уберечь тебя от опасности.

– Врёшь, старая, ты с самого начала мне мешала!

Раскалённое добела железо заплясало возле старухиного носа. От жара глаза у ведьмы заслезились. Седые волосы местами подпалились и закрутились тонкими спиральками. В воздухе запахло жжёной шерстью. Камелия уставилась на Люцерну покрасневшими безумными глазами, полными слёз.

– Ещё не поздно всё исправить, – прошептала она.

– Решила посмеяться надо мной?

– Вовсе нет, – голос старой ведьмы стал глухим и глубоким. – Ты ведь боишься, что он без мальчишки не придёт, что не клюнет. А он придёт. Он обязательно придёт. Но у тебя не хватит сил его остановить.

– Вот как?

– Я нужна тебе, – зарыдала старуха.

Люцерна подошла вплотную к колдунье и зажала в кулаке ворот её рубища. Камелия захрипела, хватая воздух ртом.

– Весельчак сбежал. Чем ещё можно заманить Кукольника?

– Оборотень, – прохрипела старуха, подняв вверх скрюченный палец. – У нас есть кот, а в воздухе пока витает образ мальчишки. Если не мешкать, может получиться.

Люцерна смерила Камиллу взглядом, задержалась на нелепой жёлтой броши. Может быть она не врёт? Стоит ли ей доверять? Терять всё равно нечего.

– Ну хорошо, старая карга. Даю тебе последний шанс.

Люцерна освободила старуху, и та суетливо принялась за дело. Старая колдунья, ползая на коленях, восстановила затёртую пентаграмму: вокруг пятиконечной звезды она добавила шестигранник, вписанный в семиконечную звезду. Обвела весь рисунок жирным кругом, расставила по углам горящие черные свечи. Между лучами звёзд старуха вписала новые символы. При этом Камелия бормотала что-то под нос.

Люцерна сжала пальцами спинку стула:

– Надеюсь, ты понимаешь, что творишь? – голос её предательски дрогнул.

Старуха бросила взгляд из-под седых косм. В зрачках чёрных глаз промелькнул адский огонь:

– Не беспокойся, госпожа, получится в самом отменном виде!

Старуха кряхтя поднялась с колен и встала рядом с Люцерной.

– Всё почти готово. Мне нужны два зеркала.

– Ненавижу зеркала. Все, что тут были, разбила и выбросила.

Камелия покачала головой:

– Очень неосмотрительно с твоей стороны. Ладно, что-нибудь придумаем.

Старуха поскакала в дальний угол подвала и зарылась в ворох ветоши. Недовольные крысы разбежались в стороны из уютного гнезда, но Камелия не обратила на них внимания. Она выудила из кучи старое серебряное зеркало в резной оправе, корявыми пальцами оттёрла седую патину и установила на северном луче пентаграммы. Потом вышла на задний двор. Она разыскала самый крупный из осколков разбитого зеркала, который только смогла найти, и установила с южной стороны магического знака.

– Это не совсем то, что хотелось, но всё ж сойдёт, – кивнула старуха.

Люцерна заглянула в зеркало. Длинный мрачный коридор убегал в бесконечность. Нечто страшное и неведомое подкрадывалось с другой стороны невидимой грани. Молодая ведьма почувствовала как по спине пробежала изморозь.

Камелия взяла её за плечо и отодвинула подальше.

– Готова, моя госпожа? Действовать надо быстро и решительно.

Молодая колдунья кивнула.

Во время приготовлений кот, не отрываясь, глядел из клетки на Люцерну. В его широких зрачках плясали разноцветные всполохи, на чёрной шерсти блестели отблески очага.

Камелия нараспев прочитала заклинание, нашла на столе бархатный мешочек и развязала его. Перед кошачьими глазами промелькнули остро наточенные ножницы. Кот забился в дальний угол клетки. Люцерна просунула руку между прутьями и слегка погладила по чёрной вздыбленной шерсти. Кот зашипел и выпустил когти. Ведьма рассмеялась и прищёлкнула пальцами:

– Ты можешь говорить.

– Отпустите меня, добрая госпожа! Никому не скажу, что тут произошло! – взмолился кот.

– Милый, Пилёзус, – улыбнулась старуха, – прежде сослужи нам добрую службу, потом будешь волен делать всё, что захочешь, и идти куда вздумается.

Кот посмотрел недоверчиво.

– Работа не трудная, ты справишься. Но мне нужно обещание, что ты не наделаешь глупостей. Понимаешь, у меня есть способ заставить тебя силой, но я не люблю соскабливать кошачьи кишки со стен, и всё такое прочее... Ты меня понимаешь?

Кот нервно сглотнул и кивнул.

– Согласен помочь добровольно?

– Всё, что прикажете, добрая госпожа.

– Без глупостей?

Кот снова кивнул.

– Умница! Слушай внимательно. Сейчас мы превратим тебя в мальчишку, ты выпьешь пару капель зелья и пойдёшь на представление Кукольника. Постарайся подобраться поближе к ширме, чтобы он тебя заметил. Когда представление закончится, вернёшься через заброшенный квартал. Только убедись, что балаганщик следует за тобой. Если всё пройдёт как надо, я освобожу тебя.

– И это всё?

– Да.

Кот переступил с лапы на лапу:

– Тут есть какой-то подвох? Это не опасно для здоровья? Я читал в колдовских книгах, что ведьмины зелья бывают очень вредны.

– Глупец! Это зелье детской радости. Ты будешь счастлив как невинный младенец.

– У меня было мало радости в детстве, – проворчал кот, но увидев, что ведьма нахмурилась, торопливо добавил. – Задание, на первый взгляд, не трудное. Я готов, добрая госпожа.

– Помни, Пилёзус, если схитришь, я найду тебя и жестоко накажу, где бы ты ни спрятался. Не разочаруй меня.

Люцерна распахнула клетку и взяла кота за шкирку. Она остригла несколько чёрных волосков и бросила в камин. Кошачья шерсть вспыхнула, не долетев до решётки. Ведьма прошептала заклинание. Голубоватый дымок пополз в сторону кота и покрыл его от ушей до кончика хвоста. Пока дым не развеялся, колдунья кинула кота между двух зеркал, а Камелия прокричала свою часть волшебного заклинания.

Дымный кокон втянулся в зеркальный коридор, а на полу остался щуплый чумазый мальчишка с рыжими волосами, чем-то похожий на Маркуса.

Ведьма дала ему мензурку с золотистым зельем. Мальчик выпучил глаза и проглотил несколько капель. Жидкость оказалась противной на вкус и густой, но страх перед колдуньей был сильнее.

– Что чувствуешь? – спросила колдунья.

– Хи-хи! Мне щекотно, – пропищал Пилёзус-мальчик.

– Замечательно. Значит, Кукольнику тоже понравится. Беги скорей на площадь, представление начинается! И помни, что я рядом...

Глава Шестая

Сердце Кукольника

Глубокие сумерки опустились на Нэвидолл мягким бархатным покрывалом. Летний зной отступил, и нарядные горожане выбрались из домов, спеша на главную площадь. Даже фонарщик раньше времени зажёг фонари, чтобы успеть на кукольное представление. Отцы семейств здоровались друг с другом, раскланиваясь и приподнимая шляпы, обменивались новостями и поглядывали в сторону разукрашенной ширмы. Горожане обсуждали последние новости и сплетни. Но в центре внимания было конечно же представление Кукольника.

К часу Козы главная городская площадь заполнилась народом. Толпа гудела, обмениваясь новостями и сплетнями:

– Вы слыхали? Говорят это будет единственное представление.

– Неужели?

– Да-да, булочник об этом говорил.

– А я слышал эту новость от соседа из дома напротив. Он клялся, что узнал её от констебля, а тот обедал у мэра.

– Если так, то этому, действительно, можно верить...

– Жаль, что он уезжает.

– Куда он денется? Все дороги ведут в никуда.

– Но ведь он как-то приехал! И другие...

– Не приехал, а прилетел на воздушном корабле.

– Вместе с кибиткой?! Скажите на милость, в какой корабль поместится целая повозка, да ещё с осликом?

– Привозили и поболее.

– Говорят Стены больше нет и из леса Оймод выходит нечто.

– А я настаиваю на том, что он просто появился посреди площади. Из воздуха!

– Волшебство!

– Позвольте усомниться.

– Спросите у дворника!

– Дворник закладывает за воротник. Ему многое мерещится...

Детей отмыли, причесали и нарядили. Правда, сорванцы вели себя несколько странно: не визжали, не бегали, не устраивали шумные потасовки, не спорили и не перечили старшим, словом, сами на себя не были похожи. Они просто стояли с потухшими взглядами и держали родителей за руки. Правда, на это никто не обращал внимание.

* * *

Шум с площади проник в кибитку сквозь плотные шторы и фанерные стены. Тонкие губы Кукольника расплылись в улыбке, он открыл глаза и встал из плетёного кресла-качалки. Рианус Бонки расправил худые плечи и с хрустом размял пальцы:

– Итак, приступим!

Кукольник надел сюртук и прильнул к маленькой дырочке в стене, через которую было удобно наблюдать за собравшейся публикой. Вовремя запущенный слух сделал дело, Нэвидолл собрался почти весь.

– Замечательно, – прошептал Рианус и потёр руки, – будет из чего выбрать!

Он направился к выходу, но внезапно тревожное предчувствие шевельнулось в груди. Кукольник вернулся к глазку. Было в собравшихся нечто странное, Кукольник ощутил опасность. Неуловимую, необъяснимую. Плохое предчувствие его нервировало. Кукольник постарался от него избавиться: "Что ты, старина Бонки? – сказал он сам себе. – Всё будет хорошо. Ты так долго шёл к цели и не позволишь какой-нибудь глупой случайности всё испортить?"

Отступать поздно. Ширма готова, сияет свежей краской. Пьеса выучена назубок. Небольшое волшебство никто не заметит. Музыкальная шкатулка вот-вот запустит увертюру (в ящичке уже что-то бренчит и позвякивает). Так что же не так?

Рианус прислонился к стене и сконцентрировался. Перед закрытыми глазами проплыли загадочные тени и яркие всполохи, в таинственном переплетении проступили символ короны и острый нож, залитый кровью. Слишком туманно и ненадёжно. На такие подсказки нельзя опираться. Кукольник пожалел, что не может использовать другой способ.

"К чёрту гадания, – подумал он. – Неужели до конца жизни буду повиноваться слепой судьбе? Через неделю посмеюсь над этой минутной слабостью. Что бы ни случилось, шанс нельзя упускать".

Кукольник протиснулся в дальний угол кибитки, в котором хранил особый сундук с куклами. Проверил, всё ли готово к представлению, развесил кукол по крючкам.

– Готовы, мои дорогие? Скоро вас станет семьдесят восемь. Полный набор!

То ли от сквозняка, то ли от проезжавшей мимо повозки куклы слегка вздрогнули.

Часы на Ратуше пробили десять раз. Кукольник надел на лицо любезную улыбку и вышел к толпе. Площадь утонула в овации и радостных криках. Кукольник развернул перед кибиткой ширму и повернулся к горожанам:

– Почтеннейшая публика! Безмерно рад вас лицезреть! – он распахнул руки, словно пытаясь обнять разом всю площадь.

В неровном свете фонарей под чистым вечерним небом горожане стали похожи на огромную мохнатую многоножку, которая уставилась пупырчатыми глазами на щуплого высокого человека в старомодном сюртуке. Рианус почувствовал власть над этим чудовищем. Достаточно шевельнуть рукой, моргнуть глазом, произнести желание, монстр повинуется и выполнит любой приказ. Сила первобытная и чистая наполнила грудь Кукольника, потекла по жилам.

Он выдержал паузу:

– Рад представить вам новую пьесу. Весёлую комедию с неожиданным сюжетом и блистательным финалом! Надеюсь, что вы по достоинству оцените мой скромный талант.

Кукольник низко поклонился и незаметно щёлкнул пальцами. Над кибиткой зашипел разноцветный фейерверк. От высокого шеста к разным углам площади протянулись длинные гирлянды, на которых словно яркие диковинные цветы раскрылись флажки, бумажные фонари и хлопушки. Воздух наполнился конфетти, блёстками и искристой мишурой. Невидимые прожекторы, во сто крат сильнее обычных городских фонарей, осветили пятачок, на котором разместилась кукольная ширма. Приведённая в движение невидимой рукой музыкальная шкатулка протяжно взвизгнула и выдала фанфары и бравурный марш.

Кукольник прошествовал за ширму. На мгновение он задержался, обернулся и подмигнул публике. Площадь взорвалась аплодисментами. Почтенные упитанные граждане с животиками, старички с седыми бакенбардами, – подбрасывали в воздух шляпы; дамы в пышных нарядах размахивали зонтиками, нетерпеливо подпрыгивали и хлопали в ладоши. И только дети с кислыми мордашками вяло переглядывались и безучастно смотрели на яркое безумие.

Увертюра смолкла. Над площадью повисла тишина. Все застыли в ожидании. Рианус отсчитал три вздоха, и поднял над ширмой первую куклу.

* * *

Теперь трудно сказать, была ли пьеса действительно хороша, или подействовала скрытая магия, но горожане с первых мгновений растворились в представлении, как кубик рафинада в горячем чае. Повинуясь незримым приказам Кукольника, площадь замирала или хохотала в точно отведённые моменты.

Мэр Нэвидолла с багровым лицом, растирал по щекам слёзы, задыхаясь от смеха. Его супруга едва переводила дух, прикладывала ладошки к уставшим щёкам и смешно вытягивала губы. Портупея полицмейстера расползлась по мундиру, форменные пуговицы кителя расстегнулись, выпуская на волю потное пузо, но он не обращал на это никакого внимания, страж порядка складывался пополам и смеялся во всю мощь полицейского горла.