Текст книги "Линда из Нэвидолла (СИ)"

Автор книги: Герман Эр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Не люблю, когда в мои дела вмешиваются

– Клянусь, я ничего не знала.

Кукольник вытянул палец и наставил его прямо в лоб ведьме:

– Твоя помощница. Откуда она взялась? Отвечай!

– Появилась ниоткуда. Сама пришла, когда я захватила лавку Пилёзуса.

– И где она теперь?

– Не знаю.

– Очень неосмотрительно брать в помощники неизвестно кого. Ой, – Кукольник картинно приложил ладонь к уху, прислушиваясь, и произнёс тоненьким голоском, – кто-то плачет у ворот. Наверное заплутавшая путница просит у доброй хозяйки ночлега. Как ты думаешь, стоит её впустить?

Не дожидаясь ответа, Рианус Бонки щелкнул пальцами и на паркете появилась застывшая старая ведьма, в позе, в которой её оставил Николас: на одной ноге и с вытянутыми руками.

– Отомри, – приказал колдун, и старуха рухнула на пол, содрогаясь всем телом.

– А вот и наша пропащая подруга, – развёл руками Кукольник, – мы скучали без тебя.

– Благодарю вас, добрый господин, – прошамкала беззубым ртом старая ведьма.

– Довольно! Хватит прикидываться, Ками, я узнал тебя.

– Вот как? – старая ведьма выпрямилась, преображаясь.

Вместо старой ведьмы с пола поднялась статная женщина с гладко расчёсанными белоснежными волосами, подхваченными золотым ободом. Лиловое платье в пол заменило грязные лохмотья. Исчезли заскорузлые пальцы и сгорбленная спина.

Рианус Бонки расхохотался:

– Посмотри, посмотри на нашу ведьмочку! Она удивлена.

– Прости меня, Люцерна, я была вынуждена скрывать своё настоящее обличье, – сказала Камелия.

– Да уж, ложь – твой конёк, – Рианус утирал слёзы, – но не на всех она действует. Ты могла обмануть Люцерну, лесную простушку, ещё кого-нибудь. Но не меня! Я догадался, что ты вмешаешься и постараешься повернуть развитие событий в свою пользу. Подговорила молоденькую ведьмочку, зачаровала детишек, призвала волшебника-недоучку, отправила бедолагу в сумеречный край. Всё ради победы? Понимаю! Но как видишь, хитрость твоя не удалась.

– Это не запрещено правилами пари.

– А я и не сержусь. Наоборот, было забавно, до последнего твоего шага.

– Твоё обвинение беспочвенно. Ты же знаешь, что я не рискую попусту. На кону слишком многое, чтобы нарушать условия договора.

– Вот как? А мне показалось, что ты всё-таки сжульничала.

– Нет.

– Тогда как объяснишь вот это? – Кукольник достал из кармана жёлтую ленту. Его угольные брови вопросительно изогнулись. – Мой мальчик отправился в Кодрат Эррет. Не ты ли его туда отправила?

– Как любезно с твоей стороны, что ты нашёл мою ленту. Я её везде искала. Но к мальчику и пальцем не притронулась.

Злая гримаса исказила лицо Кукольника:

– Лгунья! Ты поплатишься за обман. Ленточка на подарке, как в детстве. Помнишь?!

– Можешь фантазировать, что угодно. Я случайно её потеряла. Над тобой кто-то другой подшутил.

– Кто? Ты знаешь, что остались только мы вдвоём. Лимас в ловушке, Линдина мамочка в бегах, Мики Хумбур исчез давным давно. Только ты и я!

Кукольник бегал из стороны в сторону, размахивал руками и брызгал слюной. Внезапно он остановился:

– А впрочем всё это уже не важно. У меня есть два кулона. Твой – третий, скоро будет моим. Никто меня не остановит. Я буду самым могучим магом и найду способ отомстить обидчикам и шутникам.

Рианус достал кулон Линды и подмигнул Люцерне:

– Смотри, моя куколка. Представление начинается.

Он зажал камень в руке и сосредоточился. Вертикальная морщинка появилась между бровей, пот пробился сквозь грим и заблестел жемчужными бисеринками на напудренном лице. Колдун произнёс заклинание.

Ночной воздух сгустился и рядом с Кукольником появились две призрачные тени: огромные безглазые костлявые собаки. Ядовитая слюна капала из приоткрытых пастей, пар вырывался из трепещущих ноздрей. Собаки повернули морды к Рианусу:

– Повелевай.

– Принесите мне из Кодрат Эррета мальчика Николаса, волшебника-недоучку.

Призрачные псы растаяли в воздухе, а Кукольник удовлетворённо кивнул. Он повернулся к Камелии и обнажил в улыбке острые зубы:

– Как видишь, твои уловки не увенчались успехом. Пока мои покорные слуги разыскивают мальчишку, мы отправимся к жертвеннику, чтобы надлежащим образом приготовиться к совершению обряда. Моя победа неизбежна. Надеюсь, твой кулон с тобой?

– Ри, прошу тебя, опомнись, – прошептала Камелия.

– Как ты меня назвала?

– Ты ведь помнишь, что мы были друзьями? Что произошло, почему ты так поступаешь?

– Друзьями? Да вы всегда смеялись надо мной. Вы, блестящие волшебники, которым всё давалось легко. Даже слишком легко. Любое волшебство, любой каприз по мановению руки. Никогда я не был для вас другом, – Кукольник сжал кулаки. – Я был изгоем, над которым можно шутить и глумиться. Но теперь я восстановлю справедливость. Последний станет первым!

– Прояви сострадание. Ты ведь был когда-то добрым и чутким.

– Ты с ума сошла? Напоминаешь о сострадании мне? Мне?! После того, что я пережил. Ты хоть представляешь, какие лишения мне пришлось пережить, через какие испытания я прошёл? Это я никогда не забуду.

– Я надеялась, что ты отступишь.

– Как бы не так! Семь веков унижений, скитаний и горести. Как после такого отступить? Не дождёшься!

– Но ведь это была всего лишь глупая шутка...

– Такие шутки обычно кончаются печально. И я намерен насладиться твоими слезами! Ни за что не откажусь от своего плана. Тем более, когда так близок к успеху. Твой век подходит к концу, Ками.

– Мне очень жаль, Кукольник.

– А мне, напротив, весело. Пошли.

– Вы никуда не пойдёте!

Рианус Бонки и Камелия оглянулись на Люцерну. Ведьма стояла, выставив напряжённые руки. В ладонях у колдуньи пылали огненные шары, а рядом стоял большой взъерошенный кот и дико вращал глазами.

Голос Люцерны звенел от возмущения:

– Вы никуда не пойдёте, пока не объясните, что тут происходит, и пока я не получу свою обещанную награду.

– Ах, про тебя я совсем забыл! – Кукольник хлопнул себя по лбу ладонью. – Проклятая память!

Он сунул руки за пазуху, тут же достал их и поднял над головой. Сквозь тонкие пальцы пробивалось яркое сияние белое и голубое, словно колдуну удалось поймать две звезды. Лучи заиграли на стенах черного замка. Твердыня содрогнулась, пол под ногами заходил ходуном.

– Вот, полюбуйся. Это медальоны с магической силой, в них заключены древние драконы, которые дарят хозяину амулета огромную волшебную силу. Ты видишь, у меня в руках два кулона. Твои угрозы мне не страшны.

По гладкой каменной кладке пошли трещины, купол над головой раскололся и внутрь заглянула удивлённая Луна.

– Я сдержу своё обещание, – сказал Рианус Бонки, – но мне не нужны проблемы. Ваша женская импульсивность и непостоянство, капризы и перепады настроения. Я не хочу поставить под угрозу исход дела. Мне достаточно одной колдуньи, чтобы ощутить остроту жизни. Поэтому, дорогуша, мы поступим так...

Рианус Бонки разжал кулаки и шагнул в сторону Люцерны. Руки колдуна от локтя и до кончиков ногтей искрились от переполнявшей волшебной энергии. Кулоны остались парить в воздухе за спиной волшебника.

Кот Пилёзус поджал задние лапы, протяжно взвыл и прыгнул, выставив острые когти. Кукольник ринулся навстречу. Когда их столкновение, казалось неизбежным, колдун щёлкнул пальцами, и перед котом возникла Камелия, а позади волшебницы открылся овальный портал. Кот ударил волшебницу в грудь, вцепился в неё когтями, и они оба провалились в муаровый разводы зеркала. Границы овала сомкнулись. Воцарилась оглушительная тишина.

Впрочем, спокойствие длилось недолго. В следующую секунду послышался оглушительный грохот, и одна из стен каминного зала исчезла в туче пыли. Логово умирало. Ужасные трещины раздирали стены, чёрные каменные блоки рушились, дробя в пыль статуи, стекло оконных витражей полопалось от напряжения, свинцовые рамы выкручивались, словно черви на рыболовном крючке.

Как ни в чём не бывало, Рианус Бонки взял Люцерну под руку и повёл в сторону выхода:

– Теперь, когда нас никто не отвлекает, мы можем обсудить детали, – сказал Кукольник, нежно улыбаясь. – Меня беспокоит твоё стремление причинить мне вред. Ты ведь уже пробовала меня убить. И не один раз! Так вот, я решил, что ты, такая хрупкая и нежная, должна быть рядом со мной всегда. Под присмотром. Так мне будет спокойней. А чтобы ты опять чего-нибудь не надумала, я немного тебя изменю.

Он погладил руку Люцерны холодными пальцами.

Они вышли из дворца и пошли по дорожке. Сзади стонало и хрипело умирающее Логово. Пыль накрыла серым облаком место, в котором в муках корчились остатки неприступных стен. Люцерна почувствовала их боль, словно это не камни крошились, а ломались её собственные кости.

С каждым их шагом пейзаж вокруг изменялся, пока ведьма не перестала узнавать место. Разрушенный замок остался далеко позади. Грохот стал еле слышен.

– Не пугайся. Немного магии, – сказал Рианус, прижимая ладонь Люцерны к своей руке. – У нас мало времени. Смотри – Луна почти поднялась в зенит. Сегодня самая замечательная ночь, и я хочу, чтобы ты почувствовала это вместе со мной.

Они пришли на небольшую поляну, окружённую раскидистыми сикоморами. Посреди поляны возвышался плоский камень небесного стекла, светящийся в ночи зеленоватым светом. Верх у камня был срезан и отполирован до блеска, в поверхности отражалась круглая Луна. Кукольник и Люцерна подошли к камню.

– У тебя такая нежная и тонкая кожа, словно дорогой фарфор. Мне нравится эта метафора! В моей бедной бродячей жизни была маленькая фарфоровая чашечка. Ах! Вот она. Рианус словно фокусник достал из кармана сюртука кофейную чашку и поставил на край алтаря.

– Посмотри! Разве она не чудесна? Такая хрупкая и беззащитная, – сказал Кукольник с умилением. – Все эти годы, когда мне становилось особенно грустно, я доставал эту чашечку и любовался её тонкими полупрозрачными боками, искусным узором, изысканным изгибом линий.

Люцерна была зачарована лунным светом и тихим голосом колдуна. Она покорно стояла около светящегося камня, смотрела на кофейную чашку, которая выглядела в этом месте совершенно неуместно, слушала шёпот Кукольника и не могла никак понять, что происходит. Зачем она тут?

– Ты не представляешь, сколько усилий стоило сохранить эту чашку целой в суматошной кочевой жизни. Мы часто пробирались по бездорожью, кибитку подбрасывало на ухабах, – Рианус нежно погладил фарфоровый край. – Пару раз мы застревали в болотах. Достаточно было одного неосторожного движения...

И тут Кукольник с размаху ударил по чашке рукоятью шпаги. Фарфор с хрустом разлетелся на мелкие сахарные осколки. Люцерна вздрогнула от неожиданности, а Рианус, не моргнув глазом, продолжал колотить по чашке. Когда не осталось ни единого крупного осколка, он посмотрел на ведьму пристально:

– И нет красоты! Так будет и с тобой, дорогуша, если попадёшь ко мне в немилость.

Кукольник покачал головой. Он поднял с земли осколок и протянул Люцерне. Она осторожно взяла кусочек фарфора в руку и тут же порезалась. Капелька крови потекла по острому краю, а ведьма почувствовала холод. Кончики её пальцев онемели, потеряли чувствительность. Кожа стала необычно гладкой и блестящей.

– У меня никогда не было фарфоровых кукол, – вздохнул Рианус, – они такие красивые, но очень хрупкие. Дерево или глина гораздо практичнее, хоть и выглядят не так изящно. Наступают новые времена, и теперь-то я смогу ни в чём себе не отказывать! Ты будешь моей первой фарфоровой куклой. Гордись этим!

Рука Люцерны отвердела, покрылась блестящим глянцем и тончкой паутиной мельчайших трещинок. Холод поднимался выше по руке, дошёл до локтя, до плеча. Всё тело постепенно становилось фарфоровым. Руки, плечи, шея.

– Прошу вас...

– Наверное, я буду тебя беречь. Пока не надоест. У меня ни разу не было фарфоровой куклы.

Кукольник обошёл Люцерну вокруг и постучал по щеке ногтем. Печальный тонкий перезвон разнёсся по округе.

– Наверное, будет грустно потерять такую редкую красоту.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала Люцерна. Она осторожно пошевелилась, но, услышав слабый хруст, испугалась и застыла без движения.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Кукольник. – Теперь не побегаешь! Стой спокойно. Тут для тебя самое место.

Кукольник обвёл взглядом поляну:

– Скоро тут состоится последнее представление, и я предвкушаю оглушительный успех. Жаль что зрителей нет.

Ведьма заплакала. Крохотные фарфоровые слёзы с огорчительным звоном покатились по фарфоровым щёкам, разбиваясь о камни.

– Кстати! – воскликнул Рианус. – Почему представление без зрителей? Как я мог забыть? У нас они есть!

По мановению руки в воздухе возникло зеркало. Колдун провёл рукой по серебристой поверхности, и по ту сторону появилась волшебница Камелия.

– Замечательно! Надеюсь, ей будет прекрасно всё видно. А мы её не услышим!

Кукольник обошёл поляну кругом и расставил факелы, которые захватил в Чёрном двоце, удовлетворённо оскалился:

– Остался сущий пустяк, надо пригласить главное действующее лицо. Молодого волшебника, которому предстоит чудесное превращение. Надеюсь, никто не возражает?

Камелия в зеркале беззвучно закричала и застучала в незримую грань кулаками, но она была бессильна разрушить чары. Рианус Бонки захохотал, глядя на её тщетные попытки:

– Ты думала, я сдамся? Проиграю пари, дело всей моей жизни? Как бы не так!

Кукольник начертил на земле волшебный знак и произнёс заклинание. Перед колдуном возникли два призрака. Чёрные бесформенные фигуры сотканные из тени и пыли.

– Вы нашли его?

Безглазые мары кивнули головами.

– Тогда живо несите его сюда! – приказал Рианус.

Призрачные твари исчезли.

Кукольник посмотрел на Луну, взбирающуюся по небу и потёр руки:

– Всё идёт по плану!

Глава Четырнадцатая

Кодрат Эррет

Николасу приснилось, что он кукла. К его ногам и рукам привязаны тонкие нити, они незаметны в лучах ярких прожекторов и софитов. Мальчик послушно двигался по сцене. Им управляла чужая воля. Он открывал и закрывал рот, кувыркался. Незримый хозяин-кукловод направлял и говорил за него.

Николас не видел зрителей. Прожекторы ослепили стеклянные глаза. Но он слышал как огромный монстр переполненного зала шевелился за стеной из яркого света. Этот зверь ждал и жаждал развлечений. Многоголовое чудовище затаило дыхание, тысячи глаз следили за каждым движением мальчика и оценивали. В случае успеха будут аплодисменты, но стоит ошибиться, мальчик полетит на дно пыльного сундука под возмущённый свист и топот, и там проведёт остаток вечности.

Слёзы потекли по деревянным щекам молодого человека, но представление ни на секунду не остановилось, наоборот, вокруг замельтешили и забегали другие персонажи. Он оказался вовлечён в причудливый танец. А потом вдруг всё стихло и растворилось в сером молоке. Мальчик напряг глаза, но ничего не смог разглядеть в плотном сером тумане.

– Здравствуй, Николас, – произнёс чей-то голос. – Тебе наверное страшно? Хочешь знать, куда ты попал?

– Я не боюсь, – сказал Николас.

– Напрасно, – прошептал голос. – Ты там, откуда не возвращаются.

– Я умер?

Голос хихикнул:

– Лучше бы ты умер...

– Я сплю?

– А что ты называешь сном? Если подумать, любая жизнь это только сон, смотря с какой стороны на неё посмотреть.

Пелена развеялась, и Николас оказался под серым небом посреди безлюдной пустыни. Туман стелился над пыльной землёй, стирая горизонт. Молодой волшебник побрёл в никуда, не разбирая дороги. Когда вокруг нет ничего, без разницы, куда идти. А если всё равно, то стоит ли вообще двигаться? Николас прислушался к внутреннему голосу. Тот ласково, но настойчиво предложил сесть на землю, а ещё лучше лечь и закрыть глаза.

– Это какая-то уловка. Если я так сделаю, то умру?

– Ха-ха! Ты и так уже почти мертвец, – ответил голос.

– Кто ты?

– Скоро узнаешь.

– Где я, и как отсюда выбраться?

Голос тихо рассмеялся:

– Ты очень любопытен. Мне это нравится.

– Я хочу вернуться, у меня осталось незавершённое дело. Помоги мне.

– Ты так стремишься попасть домой... А ты не задавался вопросом, нужен ли ты там кому-нибудь? В мире полно бесполезных вещей. Может, без тебя он станет лучше, чище и добрее? Может, уже стал? Оставайся здесь, тут достаточно места для всякого хлама и забытых вещей. А остальные, кому не всё равно, – пусть живут там.

– Мне не всё равно. Я хочу помочь Линде. Хочу вернуться к ребятам. Хочу учиться в Школе волшебства.

– Всё, что хочешь, ты получишь здесь, не прикладывая усилий.

– Нет!

– Тебя так просто не проведёшь, маленький упрямец, – рассмеялся голос, – Что ж, иди дальше, посмотрим на что ты способен...

* * *

Николас долго брёл по серой пустыне, пока не услышал мелодичный перезвон колокольчиков и пошёл на звук. Вскоре он увидел странного человека, который уселся, скрестив ноги, на самой верхушке большого круглого валуна. На нём было разноцветное трико, короткая курточка из жёлтых, красных и оранжевых лоскутков, а на голове – шутовской трёхрогий колпак с бубенцами. Рукава и подол куртки были расшиты колокольцами которые издавали дружный перезвон при движении.

– Ты в курсе, что разговор с самим собой – первый признак безумия? – спросил незнакомец в шутовском наряде и соскочил с камня. Он пригладил острую козлиную бородку и закрутил ус.

– Ты кто? – спросил Николас. – Я тебя уже где-то видел?

– Вообще-то тыкать незнакомому человеку неприлично, и отвечать вопросом на вопрос невежливо, – покачал головой незнакомец. – Но раз уж тебе так интересно, прерву череду недомолвок и отвечу. Меня зовут Тальт Шейнберн, я учёный, и я к твоим услугам.

– Не очень то вы похожи на учёного... А что вы тут делаете?

– Это же очевидно! Жду всяких проходящих мимо невежд и учу их хорошим манерам.

В руках у человека в шутовском наряде появился посох и он его сильно раскрутил над головой. Лицо Тальта исказила гримаса боли и ярости, чёрные брови сомкнулись, длинный нос с горбинкой покраснел.

Николас отступил на пару шагов и выставил вперёд руки, защищаясь от разъярённого шута. Кончики пальцев закололо крохотными иголочками. Между ладонями возник огненный шар. Он был идеально круглый, из плотного жёлтого огня, с красивой короной из язычков пламени. Шар лениво поворачивался вокруг оси, выстреливая в стороны тонкие рыжие искорки.

Николас с удивлением посмотрел на шар. Ему ещё ни разу не удавалось создать такое. Учитель Пирологин сейчас бы им гордился. Мальчик мысленно приказал шару приподняться над ладонями, и тот его послушался.

Тальт прищурил глаза и вонзил конец посоха в землю, подняв облачко пыли. Он недобро посмотрел на Николаса:

– Так вот, значит, как? Решил драться. Что ж, сейчас ощутишь на своей спине мой гнев.

Он удобнее перехватил палку и раскрутил так, что она исчезла из виду, а воздух наполнился угрожающим гудением. Тальт шагнул в сторону молодого мага.

– Да что тебя так разозлило? – воскликнул Николас. – Я не хочу с тобой драться!

– Мне всё равно, что ты хочешь, – прошипел человек в наряде шута.

Николас пожал плечами и мысленно приказал шару лететь. Сгусток огня легко и стремительно метнулся в сторону Тальта и взорвался у самых его ног. В следующее мгновение в руках Николаса возник новый шар, лучше предыдущего.

Шут с сожалением посмотрел на опалённые кончики башмаков, но палка в его руках продолжала бешено вращаться. Он сделал ещё шаг в сторону Николаса. Новый шар ударил в серую землю. Это только сильнее раззадорило нападавшего. Он высоко подпрыгнул, и конец посоха со свистом рассёк воздух перед носом мальчишки.

Николас отпрянул и чуть не упал на спину. Шут, не останавливаясь, ловко перехватил своё орудие и ткнул молодого волшебника. Мальчик устоял на ногах, хотя грудь обожгло болью, а в глазах потемнело. Тальт завёл посох за спину и стал обходить противника сбоку, выбирая новую цель для атаки.

В руках у Николаса появился третий шар. На этот раз он состоял из горячего воздуха, и был почти невидим на просвет, как пар, который поднимается над кипящим чайником. Юный волшебник удивился, такому их не учили в школе.

Шут пригнулся и напрягся, готовясь к новому прыжку. Николас не стал его дожидаться и запустил снаряд в Тальта. Сгусток воздушной стихии обнял пеструю фигуру, приподнял над землёй и бросил навзничь, встряхнув колокольцы и бубенчики. Шутовской колпак отлетел в одну сторону, палка с недовольным жужжанием – в другую. Тальт замер, выпучив глаза. От удара у него перехватило дыхание, ошпаренная кожа покраснела. Он жадно хватал ртом воздух, хрипел и скрёб растопыренными пальцами по серой пыли.

Николас подбежал и помог противнику подняться.

– Я не хотел причинить тебе вред, – сказал молодой волшебник. – Ты же мне не враг. Я вспомнил, где тебя видел. Ты помог мне сбежать от Кукольника. Только тогда ты был... куклой.

– Знатный удар, – прошептал шут.

– Раньше у меня никогда не получалось.

Тальт, покряхтывая, сел и обхватил руками колени:

– Радуйся, герой, ты победил меня. Не знаю, что теперь скажу хозяину.

– Я не герой! Меня зовут Николас. Я волшебник-школяр. А кто твой хозяин?

– Мастер Тени – повелитель этого мира. Он поставил меня охранять путь и теперь будет очень зол.

– Это его голос звучит в моей голове?

– Возможно. Он принимает в этом мире любое обличье, какое захочет.

– Вот как? Он волшебник?

– Трудно сказать. Я бы сказал, что он бог, если бы верил в них. Создатель всемогущий и капризный.

Николас поморщился. Разного рода религиозно-философские рассуждения навевали на него тоску:

– Расскажи лучше, где я оказался?

– О, это странное место, можно сказать, обиталище сущностей. Тут не действуют многие колдовские ухищрения, и зачастую всё странное приобретает самый обычный вид, и наоборот. Представь, что некоторые предметы, живые и неживые, – могут отбрасывать одинаковую тень, и в то же время освети любой предмет с разных сторон, ты получишь разные по форме силуэты. Так и тут! Вот, например, я: в своём мире – был учёным, в вашем мире – кукла, а тут могу быть только таким.

Шут снял сапожок и почесал пятку, полюбовался на дырку в подошве и напялил обувку обратно.

– У этого места много названий: Кодрат Эррет, Сумеречные Холмы, Царство теней, – выбирай любое на твой вкус.

– Что-то мне ни одно не понравилось.

Шут пожал плечами:

– Твои проблемы. Но будет лучше, если ты с этим смиришься, ты ведь здесь надолго.

– Почему?

– Отсюда не сбежишь. Если Мастер Тени не захочет тебя отпустить, не найдёшь дорогу.

– Наверное не захочет. Он уже предложил мне остаться здесь навсегда.

– О! От его предложений нельзя отказываться,– оживился шут Тальт. – Того, кто посмеет ослушаться, ждёт суровое наказание. Посмотри на меня. Однажды мне надоело, и я решил сбежать. И вот итог – в наказание сослан на пустынное пограничье. Тут редко кто бывает, и можно сойти с ума от одиночества.

– Так ты тоже из другого мира?

– Это долгая история, – махнул рукой Тальт.

– Расскажи.

Шут забрался на валун и сел, поджав ноги. Он долго смотрел в серую даль, словно вспоминая минувшее, и тихим голосом начал свой рассказ:

– Давным-давно я был известным учёным и звали меня Тальт Шейнберн. Я изучал время, пространство, чёрные дыры, разные измерения и параллельные миры. Наука дарила мне радость и смысл жизни. С раннего утра и до позднего вечера я пропадал в лаборатории, и не думал ни о чём, кроме науки. Всё было замечательно, впереди меня ждало великое открытие. Так мне тогда казалось. И вот однажды во время эксперимента случайно открылся портал в другой мир.

Николас превратился в слух, сердце его замерло от радостного предвкушения.

– Я прошёл через серебристую грань и оказался в дивном мире. Воздух лучился от магических флюидов, вокруг росли необычные растения, а меня окружали диковинные создания. Я с жадностью всё записывал и зарисовывал, боясь что-нибудь упустить, и совершенно не заметил как рядом возник странный тип в чёрном сюртуке. Он появился будто ниоткуда, улыбнулся накрашенными губами и спросил, что я делаю. Ты не представляешь, как он обрадовался, узнав, что я учёный, и с нескрываемым любопытством выслушал рассказ о моём научном исследовании. Он сказал что до смерти любит эксперименты, спросил, не желаю ли я поучаствовать в его... А после превратил меня в деревянную куклу.

Тальт вздохнул и низко опустил голову:

– С тех пор я скитался по мирам на дне пыльного сундука в его кибитке, пока однажды во сне не встретил Мастера Тени, который научил, как сбежать от Кукольника. Так я оказался здесь и с тех пор служу Мастеру. Только здесь я принимаю облик близкий к человечьему. Там, в вашем мире, чтобы оживить меня требуется магия или искусство кукловода. Но тут я по-прежнему самостоятельно говорю, думаю, чувствую, дышу.

– Так ты умеешь открывать порталы и ходить между мирами?! Ты поможешь мне?

– К сожалению, нет. Нужное оборудование осталось в лаборатории, без него я такой же человек как и ты. Даже хуже. Ты ведь умеешь колдовать, а у меня никаких талантов не обнаружилось.

Николас помрачнел:

– Значит, у меня нет шансов...

– Тебе мог бы помочь Мастер Тени, но я не знаю, захочет ли он. Сможешь ли ты его убедить. Он совершенно непредсказуем.

– И как его найти?

– Никак. Если он захочет, то сам тебя найдёт, а если нет, то все твои попытки будут тщетны. Но не вешай нос. Он обычно интересуется новенькими.

Тальт спустился с камня, подобрал посох и отряхнул одежду:

– А пока он тебя не нашёл, могу отвести в одно интересное место. Если, конечно, хочешь.

Николас пожал плечами, не оставаться же здесь, посреди голого поля:

– А куда мы пойдём? – спросил он.

Тальт усмехнулся:

– Здесь собрался разный народ, – сказал он, чуть подумав. – В основном, обычные и скучные людишки. Но есть несколько особенных, как я. Не бойся, тебе понравится.

Николас и Тальт пошли по пустыне. Вокруг клубился туман и мальчику показалось, что его кто-то ищет. Тёмные опасные тени проплывали в сером мареве, на самой границе поля зрения, и бесследно исчезали, стоило только сконцентрировать взгляд.

Озноб пробрал Николаса от макушки к пяткам. Такая жуть подкрадывается ночью к спящим малышам, этот ужас живёт под кроватью и ждёт удобного момента, чтобы крепко схватить тебя за ногу волосатой лапой. Мальчик попытался себя убедить, что он уже взрослый и глупо бояться детских страхов. Но эта мысль его не успокоила. Мурашки продолжали бегать по спине.

Тальт шёл как ни в чём не бывало, ни на что не обращал внимание. Он даже насвистывал какую-то весёлую мелодию.

– Тебе страшно? – спросил шут.

– Есть немного, – ответил Николас.

– Здесь это обычное дело. Даже мне иногда бывает жутковато, хотя мы, учёные, вовсе не пугливые создания. Я поэтому насвистываю, чтобы отвлечься. И тебе советую тоже о чём-нибудь приятном подумать, иначе в два счёта сойдёшь с ума. Тут у нас половина таких!

Туман перед путниками сгустился и превратился в воздушный замок. Высокая стена из ослепительных облаков завершалась зубцами, раздвоенными как ласточкин хвост. Ажурные башни по краям стены сияли как расплавленное серебро. За стеной полукруглые купола белоснежного замка громоздились друг над другом, словно хлопья ванильного зефира.

Николас часто видел такие дворцы среди пушистых облаков высоко в небе, когда летними днями с друзьями беспечно валялся на зелёной поляне перед Школой волшебства, заложив руки под голову, и мечтая о приключениях. Тогда ему казалось, что в таких дворцах живут прекрасные принцессы, которых надо спасти от злобных драконов. В фантазиях он был отважным рыцарем.

И вот теперь к узорчатым воротам такого дворца вела широкая крутая туманная, но вполне осязаемая, лестница.

– Кто здесь живёт? – спросил Николас. – Это дворец Мастера Тени?

– Нет, – рассмеялся Тальт, – тут обитает Белая дама прежняя фаворитка властителя. Особа странная и эксцентричная. Никак не может смириться, что Мастер утратил к ней интерес.

– Тогда, зачем мы сюда пришли.

– О! Многие бы хотели тут оказаться, – шут загадочно подмигнул, – только не все знают дорогу.

– А нельзя ли конкретнее?

– Потерпи, скоро сам всё увидишь!

Тальт подошёл к туманным воротам и постучал в них концом посоха. Стена подёрнулась серым маревом, облачная вата взмыла ввысь и оформилась в седого великана.

– А, это опять ты, – проворчал громила, и его оглушительный голос отозвался грозовым раскатом. – Зачем пришёл?

– Соскучился! – прокричал шут с вызовом.

– Хозяйка не принимает. Она не в настроении.

– Так я смогу его приподнять. Ты же знаешь.

На лице великана отобразилась трудная работа мысли.

– Да, – выдохнул великан через минуту, – но хозяйка велела никого не впускать.

– Значит, нас можно! Я – не "никого", и он, – шут ткнул пальцем в сторону Николаса, – не "никого". Она про других, кроме "никого" говорила?

На этот раз великан думал гораздо дольше. Тальт сел на землю, скрестив ноги:

– Присаживайся, – предложил он Николасу, – это надолго. Грум туповат.

Молодой волшебник присел на землю рядом с шутом и наблюдал за тем, как менялось выражение лица у великана. От натуги Грум стал тёмно-лиловый как снежная туча, и попеременно то хмурился, то поднимал брови на лоб.

– Да, – выдохнул наконец великан. – про других хозяйка не говорила. Только про "никого". Проходите.

Створки ворот дрогнули и плавно разошлись в стороны. За ними начиналась аллея, ведущая к дворцу. По обе стороны от дорожки росли лавандовые деревья с серебристыми листьями, белые ромашки и ландыши. Цветочный аромат был настолько густым, что во рту стало сладко. Между туманной листвой бродили странные животные.

Тальт смело вошёл внутрь и поманил за собой Николаса:

– Не робей! – он притянул мальчика за шею к себе и прошептал на ухо:

– Она чудная, конечно, и со странностями, но их можно вытерпеть.

– Приветствую вас, – послышался звонкий женский голос. – О мой галантный кавалер!

Навстречу путникам вышла молодая женщина. Черты её были слишком мелковаты для широкого округлого лица. Крохотный носик, брови-пёрышки, волосы цвета белого речного песка, пухлые руки с детскими перетяжками на запястьях. Свободное и воздушное платье не могло скрыть болезненную полноту её фигуры. Но в то же время необычная доброта сквозила во взгляде голубых глаз и в каждом жесте. Белая дама казалась созданной из нежного бисквита.

Тальт низко поклонился и шаркнул ножкой.

– Прелестная госпожа!

– Ты давно не приходил развлечь меня беседой.

– Прошу прощения! Заботы, заботы и тревоги. Не смел огорчать вас своим унылым видом.

– Что тебя расстроило, мой верный друг?

– Мастер Тени всё чаще проявляет ко мне свою немилость.

– Как я тебя понимаю, – Белая дама вздрогнула словно от удара и посмотрела в сторону юного волшебника. Она сделала вид, будто только что заметила Николаса:

– А кого это ты привёл? Новенького?

– Позвольте представить: волшебник Николас. Появился тут недавно и горит желанием засвидетельствовать вам своё почтение.

Белая дама улыбнулась, обнажив маленькие ровные зубки: