Текст книги "Линда из Нэвидолла (СИ)"

Автор книги: Герман Эр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Так, так, так, – проскрипел старичок. – А вот и новенькая!

Старичок закинул ногу на ногу и пошевелил пальцами в носке.

– Здравствуйте, – сказала Линда.

Старичок удивился:

– Хм. Ты первая, кто пожелал мне здоровья. Но не думай, этим разжалобить меня.

– Я просто поздоровалась. Это правило хорошего тона.

– Вот как? Интересно, что ты об этом помнишь.

– В этом нет ничего странного.

Старичок хитро прищурился:

– Это тем более странно, что в этом странном месте всё странное выглядит нормальным, а нормальное странным. Поэтому если ты считаешь своё поведение нормальным, то это очень странно. Если, конечно, ты меня понимаешь.

Линда покачала головой.

Старичок расплылся в улыбке от уха до уха:

– Я так и думал!

Линда решила, что ей следует обидеться на пренебрежение со стороны незнакомца и надула губы. Старичок не обратил на это никакого внимания. Он водрузил на нос пенсне и вгляделся в тетрадку:

– Итак, что же нам с тобой делать?

– Не понимаю.

– В какую параллель тебя зачислить?

– Да о чём вы говорите?

Старичок уставился на Линду, и его пенсне съехало набок. Он поправил очки и метнул в Линду сердитый взгляд из-под лохматых бровей.

– Юная волшебница должна пройти курс обучения.

– Я не волшебница. Это произошло случайно.

– Да, в этом нет никаких сомнений. Мы в курсе. Чтобы перечислить твои "случайные" проказы только за последнюю неделю, у меня не хватит руки.

Старичок выпустил тетрадь и для наглядности растопырил семь пальцев. Тетрадь не упала, она продолжала парить в воздухе перед старичком.

– Вы мне снитесь, – сказала Линда и голос её окреп. – Вы не всамделишный.

Старичок нахмурился и черкнул что–то в тетради:

– Плюс один.

– Да что такое?

– Отрицаешь очевидное, – пожал плечами старичок. – Обвинять меня в нереальности это страшный проступок. Страшный.

– Где я? Это мой сон?

– Это не важно, – отрезал старичок. – Не пытайся сбить меня с толку. Мы говорили про планы на будущее, про твои проказы и проступки, так что будь добра за всё ответить.

– Не собираюсь перед вами отчитываться.

Старичок вскинул брови:

– А я разве про себя говорил? Отчитаешься перед директором заведения, в которое будешь определена. Мне по большому счёту вообще всё равно, что ты тут вытворяешь. Думаешь мне интересно за такими как ты по всем мирам гоняться и всякое потом выслушивать? Тоже мне, вундеркинды!

– Я не собираюсь никуда "определяться". Я обычная девочка и сейчас просто сплю. А когда проснусь, ничего этого не будет. Всё будет по-прежнему.

– Требуется, чтобы ты трижды отказалась.

– Нет, нет, нет, нет!

– Так и запишем, – сказал старичок и что-то пометил в тетради. – Только не надейся. Мир никогда уже не станет для тебя прежним.

Лес, мухомор, парта и старичок начали бледнеть и таять. Они истончились и исчезли без следа, как кусочки льда, попавшие в кружку горячего чая.

Наступило утро. Солнечные зайчики запрыгали по потолку, прогнали ночные кошмары, и мир стал чуть более приветлив. Линду разбудил громкий стук. Кто-то решительно барабанил в дверь кулаком. Она немного полежала с закрытыми глазами, надеясь, что нежданный визитёр утомится и уберётся восвояси. Голова раскалывалась от боли, в ушах гудело, тело ныло от усталости, и во рту ощущался странный карамельный привкус. Девочка приоткрыла один глаз. Свет из окна тут же ослепил Линду, и она крепко зажмурилась.

Ранний гость не унимался. С каждым ударом Линде казалось будто кто-то гвозди вколачивает ей в темя. Она обхватила руками голову и сползла с кровати, наощупь добралась до прихожей и входной двери.

– Кто там? – спросила она еле слышно.

– Пусти меня скорее, – прошипел Маркус в замочную скважину, – в городе ТАКОЕ происходит!

Линда отворила дверь и рыжий вихрь ворвался в гостиную.

– Сколько времени? – прошептала девочка.

– Полдевятого. Солнце уже высоко.

– С ума сошёл, в такую рань будить?

– Всё проспишь, соня! Похоже, натворили мы дел вчера! – Маркус посмотрел на Линду. – Плохо выглядишь.

Линда на ощупь села на табурет, приложила ладони к щекам и потянула вниз, открывая таким образом глаза. Маркус от нетерпения покусывал губы. Выглядел он чуть более взволнованным, чем обычно: один край рубашки выбился из штанов, воротник топорщился как лист хрена посреди подстриженной лужайки, а средняя пуговица куртки застёгнута не в свою петельку.

В памяти медленно всплывали осколки воспоминаний. Девочка складывала их в единую картину, пытаясь отделить от сновидений. Утро, Брукс, наказание, отъезд отца, кабинет, шкатулка, кулон. Линда нащупала кожаный шнурок и холодный камень на нём, облегчённо выдохнула. Сокровище на месте.

– Ничего особенного не произошло.

– Это ты так думаешь! Городская стена похожа на сыр, вся в дырках, в Нэвидолле полно чужаков. Полный трам-тара-рам!

– Что ты болтаешь? Какие чужаки?

– Пошли, сама увидишь!

Воспоминания о подробностях вечерних приключений окатили девочку холодным душем. А ведь она так надеялась, что это был просто дурной сон. Линда сжала руками виски. В голове зашумело и застучало тревожным набатом: бам, бам, бам!

Маркус перед ней приплясывал от нетерпения, щебетал, стараясь в чём-то убедить, и размахивал руками. Линда по опыту знала, что с другом в таком состоянии бесполезно спорить, проще сделать, как он просит.

На пороге она на секунду задумалась, стоит ли в который раз нарушать запрет отца, и махнула рукой: разом больше или меньше – уже не имеет значения.

На улице было полно народу. По мостовой взад и вперёд прохаживались незнакомые, странно одетые люди, колёса необычных экипажей стучали по мостовой, диковинные звери, запряжённые в повозки, косились огромными грустными глазами и высовывали длинные лиловые языки. Перепуганные горожане украдкой таращились из-за занавесок, не решаясь покинуть свои дома.

Такого наплыва незнакомцев Нэвидолл давно не видел. Линда вообще не помнила, чтобы в городе появлялся хоть кто-то новый. Стена надёжно защищала от любых непрошенных гостей, в ней не было ворот, дверей или щелей, через неё невозможно было перелезть. Ребята испробовали все способы. С остальным миром Нэвидолл общался по воздуху. Раз в месяц огромные дирижабли отходили от Причальной башни, беззвучно и величаво таяли в голубом небе. Одним из них управлял отец Линды. И если какой-нибудь чужеземец попадал случайно в город, то прилетал на одном из таких кораблей. А тут вдруг целое нашествие!

– Пойдём, пойдём! – Маркус потянул подругу за рукав.

Они побежали по Тисовой улице к Стене, к месту, где вчера вечером произошло чародейство. Теперь Линда вспомнила все события прошлого дня и поёжилась. Девочка почти убедила себя, что ей всё приснилось, теперь эта уверенность громко лопнула как воздушный шарик.

* * *

В том месте, где заклинание прикоснулось к Стене, зияла полукруглая арка, сквозь которую легко прошёл бы взрослый слон, растопырив уши и размахивая хоботом. Камни по краям оплавились и застыли причудливыми наростами. Сквозь дыру виднелся широкий луг, опушка и мрачный густой лес Оймод. Вековые ели щекотали колючими лапами землю, ядовитый плющ обвивал гибкими побегами стволы раскидистых вязов, чахлый подлесок жадно тянул вверх ветви, пытаясь пробиться к солнцу, и умирал от голода и жажды. Зелёный сумрак клубился над землёй, и невозможно было разглядеть, что скрывается в чаще. Из леса Оймод выползала широкая извилистая тропа, которая вела прямиком к арке.

На опушке появилась молодая женщина и направилась в сторону Нэвидолла. Шаги её были легки и скоры. Она словно скользила по воздуху, не касаясь пыльной дороги. Ребята не успели переглянуться, как незнакомка оказалась прямо перед ними.

На женщине была надета белая кружевная блуза, васильковая юбка, жилет цвета фуксии и кожаные туфельки мышиного цвета. Тёмные волосы она убрала под соломенную шляпу с широкими полями, украшенную алой лентой, лишь пара локонов волной ниспадала до плеч.

Женщина улыбнулась, но фиалкового цвета глаза казались холодными и колючими, словно шипы заиндевелой розы. Она посмотрела на ребят и прищёлкнула пальцами, подзывая к себе:

– Здравствуйте, детки, – произнесла дама приятным грудным голосом, – будьте любезны, подскажите, как называется это милое местечко.

– Нэвидолл, – ответил Маркус.

Молодая женщина наморщила носик:

– Никогда не слышала про такой. Просто Нэвидолл?

– Да. В нашем городе редко бывают гости, – сказала Линда. – До сегодняшнего дня по крайней мере.

Незнакомка вскинула брови:

– Удивительно. Я много странствовала, знаю почти всех путешественников. Никто ни разу про это место не упоминал, – она обвела взглядом улицу и пошевелила чуть вздёрнутым носиком, словно принюхиваясь. – Похоже какой-то волшебник наложил заклятие на этот город, и он был невидим для других.

– Что вы! У нас в Нэвидолле отродясь не было никаких волшебников, колдунов или чародеев, – воскликнул Маркус. – Такая скукотища!

– Вот это действительно интересно!

– Ничего интересного, – пробурчала Линда, – город как город, что вы к нам привязались.

Молодая женщина улыбнулась:

– Не сердись, злюка, мне всего лишь любопытно. Ты сама захотела бы побольше узнать, если бы оказалась на моём месте.

– Вот уж вряд ли.

– Увы, но с таким характером ты никогда не станешь пилотом!

Незнакомка расхохоталась, а Линда распахнула глаза от удивления. Откуда она узнала про её тайну? Сердце часто забилось в груди, а кулон налился тяжестью так, что кожаный шнурок больно врезался в шею.

Молодая женщина сделала вид, что ничего не заметила. Она промокнула глаза кружевным платком и спросила скучающим тоном:

– Хм... Скажите, а не остановился ли в вашем милом городке кукольник. Я давно его... разыскиваю по одному очень важному делу.

– Мы такого не знаем, – сказала Линда, – у нас в Нэвидолле никогда не было театра.

– Я видел! – воскликнул Маркус. – На площади остановился один странный господин. Наверняка тот, кто вам нужен.

– Почему ты так решил? Опиши его подробнее.

– Он чудной. Носит длиннополый сюртук и шляпу, похожую на обугленное полено. У него белое узкое лицо, он красит губы алой краской и подводит тушью глаза. А ещё у него крытая повозка, в которой полно кукол.

– Да, – кивнула женщина, разглядывая разноцветные домики за спинами ребят, – этот человек похож. Благодарю, мальчик, твоя доброта будет вознаграждена.

Линда ткнула Маркуса в бок и прошипела на ухо:

– Не стоит так откровенничать с незнакомками.

– О, да! – воскликнула женщина. – Мы не знакомы. Но это легко исправить. Меня зовут Люцерна. Вот, теперь вы меня знаете.

– Очень приятно, – проговорила Линда и посмотрела на Люцерну исподлобья.

– Меня зовут Маркус, а это моя подруга Линда!

– Замечательно!

– Вас проводить?

– В этом нет необходимости, – ответила Люцерна, – думаю, что найду дорогу сама. Кстати, нет ли в вашем милом городке какой-нибудь волшебной лавки или, магазинчика с чудо-безделушками, или Мастерской необычных вещей?

– Вы волшебница? – спросила Линда, глядя на Люцерну в упор.

Дама перевела на неё свои фиолетовые глаза. Девочке на миг показалось, что тень пробежала по гладкой белой коже Люцерны.

– Что ты, дитя моё. Я не магичка, скорее наоборот. Я не люблю волшебниц и волшебников. Просто, хотела приобрести кое-какие... кхм... сувениры на память, прежде чем отправлюсь дальше.

– Лавка Пилёзуса! – выпалил Маркус и бросил быстрый взгляд на Линду. – Это единственный у нас магазин волшебных книг и разных странных штуковин. Да и сам старик того. Чудной.

– Замечательно, малыш. То, что нужно! Как её найти?

– Два квартала по этой улице, потом повернёте налево, на Цветочную, и на следующем перекрёстке – направо. Вы попадёте в Козий тупичок, а в самом конце будет домик Пилёзуса. Он самый невзрачный во всём Нэвидолле, не ошибётесь.

Люцерна прикоснулась к полям шляпы и низко поклонилась, лёгкая улыбка тронула пухлые губы. Ребята переглянулись и в следующее мгновение алая лента на соломенной шляпке уже мелькала на дальнем перекрёстке, молодая женщина удалялась стремительной невесомой походкой. Ребята некоторое время смотрели ей вслед.

– Всё это очень странно, – сказала Линда. – Уж очень она любопытна. А ты что так разоткровенничался?

– Не знаю, – пожал плечами Маркус. – Да и что такого? Человек первый день в городе, ещё ничего не знает.

– Она чужачка.

– У нас теперь полно таких, что нам от каждого шарахаться? – Маркус встряхнул светлыми кудрями. – Нельзя быть такой подозрительной.

– А я хочу сказать, что нельзя быть таким доверчивым. Про какого кукольника ты рассказывал?

Маркус оживился:

– О! Это вообще здорово! Он приехал рано утром. Сплю я себе преспокойненько. Вдруг шум, гам, грохот. Выглядываю в окно – по улице серенький ослик катит повозку, а на облучке сидит странный тип. Я мигом оделся и побежал глядеть. А он проехал до площади и остановился напротив Ратуши. Словно так и должно быть! Я подкрался, в повозку заглянул, а там полно кукол.

– Подглядывал?

– Что ты? Нет! Одним глазком посмотрел.

– А дальше?

– Он мне и говорит: "Приходи, мальчик, вечером на представление".

– Так он тебя застукал!

Маркус передёрнул плечами:

– Нет. За ухо поймал и пальцем погрозил. Побежали, посмотрим ещё.

Линда на мгновение задумалась, хорошо ли она поступает, что уже который раз оказывается на улице в самой гуще странных событий, в то время, когда должна сидеть дома наказанная. Угрызения совести царапнули душу острыми коготками, но девочка быстро загнала их обратно.

– А, ладно! Всё равно уже вышла из дома. Побежали.

* * *

Площадь бурлила как потревоженное шмелиное гнездо. Тут и там сновали лоточники-зазывалы, предлагая булочки, крендельки, петушков на палочке и прочие ярмарочные безделушки. Прилавки выстроились как по линейке, горластые торговцы выложили на них свой диковинный товар. Воздух гудел от разноязычного гомона, смеха, крика невиданных животных, галдежа спорщиков. Руки сами тянулись к ярким игрушкам, от вида разных вкусностей текли слюнки, а около прилавка с приправами невозможно было находиться, нос так и чесался от перца и пряностей.

Среди этого яркого безумия бледными призраками выделялись жители Нэвидолла. Они, как потерянные, бесцельно бродили с круглыми глазами среди пришлого люда и разевали рты от удивления, словно караси, которых вытащили на берег. Торговцы зазывали, тянули их за руки, совали под нос флакончики с благовониями и подводили к большим клеткам, в которых птицы с ярким оперением щёлкали семечки, с презрением поглядывая на прохожих.

Только Нэвидоллская детвора быстро освоилась в ярмарочной толчее. Знакомые Линды и Маркуса шныряли меж рядов, совали носы в чаши со специями, оглушительно чихали, и тут же исчезали, чтобы вновь появиться на противоположной стороне площади, чтобы порыться в ворохе рисовальных принадлежностей. Торговцы лениво покрикивали на ребят, но не со зла, а так, больше для порядка.

Линда и Маркус как два ужика протискивались сквозь разнопёрую толпу. У них была конкретная цель. Маркус высмотрел большой фургон посреди площади и тянул к нему подругу. Они только раз задержались около стола с механическими игрушками. Ажурные механизмы блестели огнём, солнце отражалось в полированной меди и латуни, вспыхивало на позолоченных трубочках, распадалось на спектр в хрустале и снова собиралось в пучок пузатыми линзами. В результате над пластинкой из белого металла появлялся прозрачный танцующий дракон. Линда залюбовалась этим зрелищем. Кулон на груди потеплел и шевельнулся.

В центре площади разместилась деревянная повозка на четырёх больших, с рост человека, колёсах, обитых толстыми железными лентами. От одного бортика к другому были перекинуты четыре полукруглых "ребра", накрытые матерчатым тентом. На поседевшем от дождя и солнца брезенте были нарисованы маски, звёзды и кометы. Краска изрядно выцвела и местами облупилась, но издали выглядела нарядно. Вход внутрь закрывал двойной полог и дверца, прорезанная в торцевом бортике.

От повозки в разные стороны были натянуты веревки, украшенные цветными флажками, гирляндами и фонариками. К одному бортику была привалена высокая ширма, а с противоположной стороны повозки – навалены тюки с разным добром, пыльные кожаные чемоданы, перетянутые широкими ремнями, и большие деревянные сундуки с тяжёлыми навесными замками.

Рядом с повозкой стоял печальный ослик и меланхолично жевал пучок соломы из притороченной торбы. Он покосился на ребят, замер на мгновение, о чём–то размышляя, а потом вдруг подмигнул большим влажным глазом и тут же отвернулся.

Ребята протиснулись поближе к повозке и чуть не налетели на мэра Нэвидолла, который о чем-то энергично беседовал с полицмейстером. Мэр был на голову ниже и раза в полтора толще, поэтому мистер Брукс весь ссутулился и втянулся, чтобы казаться поменьше. Он дотрагивался трясущимися пальцами до фуражки, отдавая мэру честь, и всем своим видом излучал усердие и исполнительность.

– Немедленно расставьте около каждого прохода часовых, – шипел раскрасневшийся мэр, сжимая кулаки.

– Но, господин мэр...

– Приказываю прекратить эту вакханалию. Заполонили! Понаехали! Часовых. По два человека на каждую дыру.

– Но, господин мэр...

– Я не принимаю никаких возражений. Прекратите оправдываться, Брукс!

Мэр был слишком возбуждён:

– Вдруг в Нэвидолл проникнут злоумышленники? Ну почему это не произошло до того, как я стал мэром?!

– Но, господин мэр, – полицмейстер чуть не плакал, – у нас нет столько людей.

– Соберите добровольцев. Придумайте что–нибудь, – отрезал мэр и решительно зашагал в сторону Ратуши.

Мистер Брукс остался стоять, опустив голову.

Ребята переглянулись и проскользнули у него за спиной. Они попали на маленький пятачок, отгороженный от толпы повозками других торговцев. На ребят никто не обратил внимания. Маркус вскарабкался по ступицам колеса и юркнул под брезентовый полог. Линда осталась на страже, озиралась, чтобы вовремя предупредить друга об опасности.

– Ух ты! – прошипел Маркус.

– Ну, что там? Не поняла, говори разборчивей.

Маркус на мгновение высунулся обратно:

– Темно и почти ничего не видно, но жутко интересно.

Над плечом мальчика появилась размалёванная деревянная голова.

– Ага! – закричала она тонким скрипучим голосом. – Кто это к нам вломился?!

От неожиданности Маркус чуть не свалился на землю. Кукла раскрывала рот, но звук доносился откуда-то со стороны:

– Вот незванные гости пожаловали! Не научили вас, что любопытство до добра не доводит?

– Простите, мы только одним глазком хотели посмотреть, – промямлил Маркус. – Мы ничего не трогали.

– Ха-ха! Только попробуй тронуть. Пальцы откушу!

Кукла нахмурилась, лязгнула деревянными зубами и яростно замахала тряпочными ручонками.

– Петруша, что ты так раскричался?

Из–под полога высунулась голова Кукольника. Всё как описывал Маркус: бледное напудренное лицо, впалые глазницы, тонкие губы подведены яркой алой помадой, а брови и ресницы густо накрашены черной тушью. Кукольник близоруко прищурил на солнце покрасневшие глаза. Линда отшатнулась. Кукольник улыбнулся, обнажив острые белые зубы:

– Ах, так у нас гости! Что же ты, Петруша, не пригласил их на чай?

Кукла посмотрела на Кукольника, раззявила деревянный рот и заверещала:

– Отличная идея! Окатим шпионов кипяточком!

– Фу, как некрасиво и негостеприимно.

– А нечего тут шнырять и подглядывать!

Кукольник не открывал рта, но звуки, которые издавала кукла, словно вытекали из него. Линде подумалось, что это тоже магия.

– Давай простим ребят, – предложил Кукольник. – Провинциалы. Не знают правил этикета.

Кукла хмыкнула и зыркнула на Маркуса.

– Она не настоящая? – спросил Маркус.

– Теперь уже никто не разберёт, – пожал плечами Кукольник и спрятал куклу. – Не желаете ли отведать по стаканчику восхитительного парного молока? – спросил он, обращаясь к ребятам.

– Мы не маленькие, чтобы пить молоко! – Линда нахмурилась и надула губки. Она уже давно считала себя взрослой.

Кукольник развёл руками:

– Как вы могли такое подумать? Возраст тут ни при чём. Молоко – напиток богов. Я сам обожаю его и не упускаю возможности, чтобы полакомиться.

Он выбрался из повозки и спрыгнул на землю. Ростом хозяин кукол оказался на голову выше Линды, но движения его были нескладными и угловатыми. Да и сам он казался неказистым: узкие плечи, длинная тонкая шея с острым кадыком, вытянутое туловище и слишком длинные руки, которые, казалось, жили своей собственной жизнью, отдельно от тела. Словно кто-то собрал кости, какие нашёл, перевязал проволокой и засунул в костюм. Линде почему-то вспомнился скелет из аптеки, с которым они недавно играли.

Кукольник низко поклонился, разведя руки в сторону, и шаркнул ножкой, а потом с неожиданной ловкостью подскочил к Маркусу и вынул у него из кармана куртки небольшой флакончик с золотистой жидкостью:

– Я мог бы предложить моим новым друзьям выпить по стаканчику бренди, – сказал он с хитрым прищуром, – но уверен, что вам он придётся не по вкусу.

Кукольник подбросил флакон в воздух и тот исчез, словно растворился в воздухе.

– Вы фокусник? – спросил Маркус. Глаза его лучились от восхищения.

– Нет. Это всего лишь один из моих талантов... Позвольте представиться, Рианус Бонки к вашим услугам, – кукольник снова улыбнулся острозубой улыбкой. – Артист, путешественник и искатель приключений.

– Очень приятно, – сказала Линда. – Меня зовут Линда, а это мой друг Маркус.

– Великолепно! Вижу, вы интересуетесь искусством? Это похвально.

– Нам просто было интересно...

– Да-да-да! Инте-рес-но, – кукольник произнёс это слово, словно пробуя на вкус. – Интересно будет, очень интересно. Сегодня вечером я даю интересный спектакль, и буду рад видеть вас. Особенно тебя, – кукольник потрепал Маркуса по голове, и мальчишка расплылся в улыбке. – Представление совершенно бесплатное! Приглашаю вас всех. Ваших родных и близких, братьев и сестёр.

Линда призадумалась. Было что-то странное в поведении этого человека, что-то ускользающее, какой-то намёк. Так бывает, когда заметишь нечто краешком глаза, но стоит повернуться – оно исчезает бесследно.

– Обещайте, что придёте!

– Большое спасибо за приглашение, мы постараемся, – Линда потянула упирающегося Маркуса за собой.

Из-под полога высунулась голова Петрушки и показала детям язык.

– Странный он какой-то, – сказала Линда, когда они отошли достаточно далеко.

– Тут полно таких. Так ты пойдёшь на представление?

– Я наказана. Забыл?

– Другого такого раза не будет. Меня одного не отпустят.

– Мне пора вернуться домой.

– Как? Уже? Мы ведь только пришли!

Мимо ребят проскочил Лександр, мальчишка с соседней улицы. Когда он увидел знакомых, подскочил на месте и замахал руками:

– Э-ге-гей, как дела?

– Отлично, – буркнул Маркус, – лучше всех.

– Ты идёшь в Козий тупичок?

– Нет, а что там такое? – насторожился Маркус.

– Как, не слыхал? Там открывается новый магазинчик сладостей. В лавке старого Пилёзуса. В четыре открытие.

– Конфеты с привкусом нафталина, – усмехнулась Линда.

– Ребята говорят, там теперь всё по-другому. Новая хозяйка. А ещё она пообещала бесплатные подарки.

– Здорово! – у Маркуса загорелись глаза. Он посмотрел на Линду.

Девочка сделала вид, что разглядывает крыши на противоположной стороне площади и совершенно не интересуется ребячьей болтовнёй.

– Линда, ты пойдёшь с нами?

– Вот ещё! Я не люблю сладости.

– Да брось! Все девчонки сладкоежки, – рассмеялся Лександр.

– А я не такая!

– Ну, как знаешь. Погнали, Маркус, а то всё разберут без нас!

Лександр юркнул в толпу. Маркус побрёл за Линдой, то и дело поглядывая в направлении убежавшего друга. Девочка шла, подняв голову, делая вид, что ей всё безразлично. Краем глаза она, конечно, следила за растерянным Маркусом, пока на неё не накатил приступ злости:

– Иди уже! – крикнула она, сжимая кулачки, – ты ведь не можешь жить без сладкого, тем более бесплатного.

Маркус сморщился, словно его ударили по лицу. Он на мгновение остановился, потом отвернулся от Линды и зашагал быстро, уже не оглядываясь.

Линда побежала домой. Её охватило плохое предчувствие, вспомнились слова старичка из сновидения "Мир никогда не станет для тебя прежним". Странные люди, странные события, волшебный кулон, Козий тупичок, Пилёзус, старичок из сна, странная незнакомка.

Холодная дрожь пробежала по спине. Та самая утренняя дама расспрашивала про магазинчик Пилёзуса, и вот теперь там открывается магазин сладостей, у которого новая хозяйка. Уж не та ли это молодая незнакомка? А куда подевался старикашка? Как связаны все эти события?

Линда резко остановилась и потёрла виски кончиками пальцев. От событий последних дней и множества вопросов голова у неё пошла кругом. Ей вдруг захотелось сесть и хорошенько всё обдумать, но внутренний голос упрямо твердил, что времени на это нет. А ещё где-то глубоко внутри затренькал маленький колокольчик, предвещающий беду, и кулон на груди запульсировал в такт его перезвону.

Сама того не замечая, Линда повернулась и отправилась вслед за Маркусом и Лександром, а очнулась от раздумий в начале Козьего тупичка.

Глава Четвёртая

Люцерна и Камелия

Простившись с Линдой и Маркусом, Люцерна расправила плечи, гордо подняла голову и зашагала по чистеньким улочкам, разглядывая дома по обе стороны дороги.

Утро выдалось яркое и тёплое, каким оно бывает только в середине июня. Зелень ещё не потускнела от городской пыли. Всё вокруг пропитано ароматом душистого мёда, свежестью трав и сладким запахом цветов. В воздухе порхает предвкушение замечательного дня. Но молодой ведьме эти ароматы были противны. Она сморщила носик и поднесла к нему кружевной платок.

Люцерна ненавидела города. Она любила своё Логово в лесной чаще, ей нравилось быть одной в окружении дикой природы, зверей и непроходимых болот. И если бы не старое неоконченное дело, она ни за что не покинула бы свой тихий уголок.

Зелёный всполох магического огня разбудил её вечером, и она всю ночь не сомкнула глаз. Чёрный слепой ворон прокричал: "Пора!" – и захлопал крыльями. Глиняный горшок упал на пол и раскололся на две равные части. Вода в медной чаше окрасилась в кровавый багрянец.

Повинуясь знамениям, ведьма собралась в дорогу и к восходу солнца добралась до опушки. Её ветхое рубище черным пятном расплывалось по зелёному сумраку утреннего подлеска. Деревья пытались её остановить, преграждали путь. Но ведьма перепрыгивала через коряги, уворачивалась от колючих ветвей и раздвигала клюкой острую листву и побеги.

Зверьё и птицы всполошились, раскричались на всю округу: "Злая колдунья! Спасайтесь! Идёт злая колдунья!" Ведьма в бешенстве сжала сухие кулаки до хруста в узловатых пальцах. "Глупые безмозглые твари, – проскрипела она, – не вам галдеть о добре и зле? Я научу вас вежливости!" Одним взмахом она отняла голоса у деревьев, потом у цветов, лишила дара речи животных и птиц. Мёртвая тишина растеклась вокруг и поплыла вслед за ней, как клякса чернил в луже.

Колдунья искала дорогу. Капюшон латанного-перелатанного плаща она натянула до самого носа, из-под плаща торчали побитые молью полосатые шерстяные чулки, вместо ботинок она подвязала бечёвкой куски старой коры, а под рубищем спрятала острый каменный нож.

– Это наверняка его рук дело, – бормотала ведьма себе под нос, – я вырежу его сердце и у меня наконец-то будет нужное вещество.

Дорога появилась внезапно, словно невидимый великан провёл пальцем через чащу. Ведьма добралась до края леса и остановилась в раздумьи:

– Пожалуй, меня не пустят в город, если буду выглядеть неподобающе.

Она огляделась по сторонам, убедилась, что никто не подглядывает, сорвала белую люцерну и подошла к небольшому озерцу, что серебрилось в стороне от дороги. Ведьма раскрошила над водой полевой цветок, взмахнула дырявым рукавом и вгляделась в отражение. Прозрачная ключевая вода тут же подёрнулась рябью и чёрной мутью. В озерной глади показалось осунувшееся лицо, морщинистая кожа, круги под глазами и крючковатый нос. Колдунья ненавидела свой облик, она разбила все зеркала, которые были в Логове.

Ведьма плюнула, сунула в воду остатки люцерны и прошептала жуткое древнее заклинание. Нежные лепестки почернели и пожухли. Жизнь вытекла из цветка, стебель высох и скрючился. Старуха растёрла меж ладоней сухой прах, ветер подхватил его высоко в небо и понёс в неведомые земли. А когда первая крупинка зачарованного порошка коснулась земли, безобразная старуха превратилась в миловидную молодую женщину. Она улыбнулась новому отражению, скинула рубище и отпихнула чёрные лохмотья:

– Вот, другое дело! Назовусь-ка Люцерной, так будет лучше. Осталось только придумать платье.

Ведьма разулась и пошла по утренней росе. Она срывала полевые цветы, колоски и зелёные листики, превращала их силой чёрной магии в одежду, которую носили обычные люди. Ей попались два мышонка, которых она тоже пустила в дело.

Когда всё было готово, Люцерна, едва прикасаясь пальцами, погладила своё новое тело, стараясь не поцарапать гладкую белую кожу. Потом надела белую кружевную блузу, васильковую юбку, жилет цвета фуксии и кожаные туфельки мышиного цвета. Черные блестящие волосы она убрала под широкополую шляпу с алой лентой. Теперь никто не смог бы отличить её от обычной горожанки. Такой её встретили Линда и Маркус.

* * *

Город почти проснулся. Горожане в просторных халатах, ночных рубашках и колпаках распахнули решётчатые ставни, подставили заспанные лица утреннему солнцу. Соседи улыбались друг другу и с опаской косились на чужаков. На кухнях зазвенела посуда, свистели медные чайники. Дразнящий запах ароматного кофе и пышных свежих булочек выполз на улицу.

Люцерна по совету ребят добралась до Цветочной улицы и свернула в Козий тупичок. Названия она читала на резных табличках.

Ведьма остановилась, упершись руками в бока и присмотрелась к неказистой лавчонке, которая словно по ошибке попала в этот красочный город. Маленький невзрачный домик был зажат с двух сторон другими домами. Двери и окна крохотного сооружения были когда-то выкрашены тёмной охрой, которая от времени приобрела грязно-коричневый цвет. Стены уродовали трещины и проплешины, с которых краска почти облетела, а стекла витрин так закоптились и заросли грязью, что сквозь них совершенно ничего нельзя было разглядеть. На вывеске, которая болталась на двух ржавых гвоздях, было аккуратно выведено:

"Штуки-Дрюки. Валшебный товар и всякие прибамбасы".

Люцерна хмыкнула и решила зайти. Она взялась за медную ручку, но дверь не поддалась, запертая на толстый железный засов. Ведьма приподняла бровь и прошептала заклинание. Железная задвижка взвизгнула и застонала, но всё же сдвинулась с места, с натугой выползла из запорной скобы. Створки двери приоткрылись. Ведьма подобрала подол юбки и проскользнула внутрь.

Холод и паутина встретили колдунью. Люцерна вдохнула полной грудью запах старого дома, ощутив вкус плесени, сырой штукатурки и застарелой пыли. "Это место мне подойдёт" – подумала она и прошла на середину зала. Вдоль стен стояли мрачные дубовые прилавки и глухие шкафы с массивными замками. На подоконнике в расколотом горшке страдал от одиночества засохший фикус. Тишину нарушал только мерный перестук огромных напольных часов. Циферблат таинственно белел в полумраке, как лицо покойника. Ведьма приложила палец к губам – тсс-с-с, – и минутная стрелка застыла на месте.