Текст книги "Линда из Нэвидолла (СИ)"

Автор книги: Герман Эр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Эр Герман
Линда из Нэвидолла

Линда из Нэвидолла

Глава Первая

Загадочный кулон

По Каштановой улице, в сторону дома авиатора Роберта, шагал шеф городской полиции. Он приближался медленно и неотвратимо, как объевшийся марципаном бегемот. В темно-синей с лиловым отливом форме он был похож на спелый баклажан, затянутый в кожаную портупею. Узкие ремни врезались в пышное тело, словно бечёвка в ветчину.

Линда, дочь Роберта, завернулась в гардину, чтобы её не было видно снаружи, и выглядывала одним глазом в окно, подсматривая за ранним незваным гостем.

Полицейский шествовал важно. Через каждые шесть шагов он останавливался, обмахивался форменной фуражкой с блестящим козырьком и протирал мятым клетчатым платком вспотевшую лысину.

На улице, несмотря на ранний час, уже было жарко. Листья на липах лоснились и истекали соком. Голубое небо покрылось по горизонту кудрявыми облаками. Всё вокруг предвещало погожий день и невыносимую жару. Но на душе у девочки заморосил осенний дождик.

До недавнего времени жизнь казалась ей ровной, словно аллея в городском парке, по которой она всё лето, с утра до вечера, гоняла на роликах. Линде нравилось, когда медовый ветерок рвал из волос ленту и щекотал разгорячённые щёки. Она любила, когда от скорости закладывало уши, хотелось визжать и смеяться. Мир распахивал навстречу объятия и она падала, зажмурившись, в его мягкие ласковые ладони. Местами гладкий асфальт пересекают трещинки-неприятности, через которые надо перепрыгивать. Их нельзя задеть даже случайно! Тонкие и незаметные, но если заступишь – случится беда. Глупое суеверие. Недавно Линде исполнилось тринадцать, и она ни за что на свете, не созналась бы, что в это верит.

Этим утром Линда поняла, что на одну из таких трещинок она всё-таки наступила, и та, прямо на глазах, превратила её жизнь в широкий заросший колючками овраг.

На жестяной отлив окна плюхнулся жирный голубь. Он неторопливо прошёлся взад и вперёд, посмотрел на девочку оранжевым глазом, важно курлыкнул и постучал клювом в стекло.

– Кыш, предатель, – прошипела девочка.

Полицейский бросил суровый взгляд на окно, за которым пряталась Линда, и зябко передернул плечами. Он никого не заметил, но по спине у Линды зацокали морозные иголочки.

А ведь утро так прекрасно начиналось. Линда проснулась от предчувствия чего-то необычного и волшебного. В животе кувыркались игристые пузырьки. Такое бывает, когда ждёшь новогоднее утро с подарками под пушистой ёлкой, или начало школьных каникул, или день рождения, и вот праздник внезапно настаёт. Хочется петь, подпрыгивать на пружинном матрасе до потолка, кувыркаться через голову, или помочь незнакомому человеку.

Она и правда собиралась сделать что-то полезное. Хоть посуду помыть (надо же когда-нибудь начинать), но прежде чем нырнуть в водоворот бытовых забот, позволила себе чуть-чуть, самую малость, полюбоваться видом из окна. Совершенно случайно она заметила тёмную точку в конце улицы, и в груди шевельнулось недоброе предчувствие. А уже через десять минут эта точка оформилась в тучную фигуру унылого шефа городской полиции на пороге дома.

Полицейский поднялся по ступенькам крыльца, взялся за дверной молоток и стукнул три раза. Линда сползла под подоконник и прижалась спиной к прохладной стене.

Отец вышел навстречу гостю:

– А! Доброе утро, старина Брукс!

– Очень в этом сомневаюсь, Роберт. Очень, – пробурчал полицмейстер.

– Что случилось?

Взрослые разговаривали достаточно громко, и девочка всё прекрасно слышала через приоткрытое окно.

– Как обычно, – вздохнул мистер Брукс, – я был бы рад заглянуть к тебе просто так, на чашечку чая, поболтать о пустяках, но твоя егоза не даёт никому расслабиться.

– Опять что-то натворила? – голос отца стал бесцветным.

– Обсудим это с глазу на глаз?

Мужчины вошли в дом. Линда услышала стук подбитых стальными подковками сапог по паркету. Заскрипели половицы. Сердце девочки колотилось как спицы велосипеда о прищепку. Они всё узнали? Как? Или, может, Маркус проговорился?

Она на цыпочках подкралась к двери спальни. Выглянула и заметила как в конце коридора промелькнула тёмно-синяя форменная куртка. Тяжёлая дверь кабинета отца сердито хлопнула, отрезав от посторонних ушей мужской разговор.

Линда прикусила губу и прошмыгнула по коридору, до лесенки, которая вела к обитой железом дверце в потолке. Девочка мигом вскарабкалась наверх, поднатужилась и откинула люк.

На чердаке царил душный полумрак лишь узкий пучок света проникал под крышу через квадратное оконце. В ярком луче плясали пылинки. Линда обычно любовалась этим танцем, но сейчас было не до этого. Она отсчитала десять шагов в сторону дальней стены, встала на колени на пыльный пол и подцепила перочинным ножом рассохшуюся доску. Ржавые гвозди давно рассыпались в гнёздах поперечной балки. Половая доска слегка отошла в сторону, Линда прильнула к образовавшейся щели. Отец стоял внизу, прямо под ней, а перед ним, заложив руки за спину, перекатывался с пятки на носок грузный полицмейстер.

– Роберт, я всё понимаю... Мы все понимаем и сочувствуем тебе, – бубнил Брукс. – Но должен же быть предел? Девчонка словно одержимая. От неё никому нет покоя. Сделай, наконец, с этим что-нибудь!

Отец стоял, опустив голову, как провинившийся школьник, и невпопад кивал.

– Если тебе нужна помощь, ты только скажи. Мы все готовы помочь. Мы ведь понимаем, как тебе нелегко воспитывать дочь одному.

– Я поговорю с ней.

– Разговоров мало, – покачал головой Брукс. – Раньше ты уже говорил. Я говорил... Все говорили... И что толку? Слова, слова, слова. Она же никого не слушает.

Отец вздохнул:

– Я поговорю с ней.

Мистер Брукс хмыкнул, достал платок и промокнул пот на лысине.

– Ладно, Роберт. Исключительно из уважения к тебе, я пока не дам делу ход. Постараюсь успокоить Шлиссуса и мадам Ираину... Она, конечно, склочная дама, но материнские чувства в ней ещё теплятся. Попробую найти подходящие слова.

Линда хитро улыбнулась. Так это из-за дурацкой старухиной таксы? Это же пустяк, ничего серьёзного. Дождь прекратился и запели кузнечики.

– Но это в последний раз! Понял, Роберт? Я не могу вечно прикрывать эту дрянную девчонку!

– Не называй её так.

– Прости.

Полицмейстер нахлобучил головной убор, отсалютовал Роберту и вышел из кабинета. Снова послышалось цоканье подковок. Жалобно скрипнула входная дверь. Отец остался стоять, понурив голову.

Линда, стараясь не шуметь, пристроила доску на место, прокралась обратно к люку и спустилась к себе в комнату. Но едва она устроилась за письменным столом, в коридоре послышалось лёгкое шарканье, отец по старой лётной привычке сначала ставил ногу, а потом переносил на нее вес тела. Раздался легкий стук в дверь.

– Линда.

– Да, папочка?

Роберт вошел в комнату и посмотрел на дочь долгим немигающим взглядом.

– Нам нужно серьёзно поговорить.

Линда повернулась в сторону отца и сложила руки на коленях, словно прилежная ученица и послушная дочь.

– Когда ты улетаешь? – спросила она, прикрыв глаза густыми ресницами.

Отец вздрогнул и нахмурился.

– Да... Сейчас не об этом. Но как ты догадалась?

– Перед вылетом ты всегда волнуешься, папочка.

– Погоди, я не для того пришёл.

Линда вспорхнула со стула, стараясь незаметно отряхнуть от пыли юбку, обвила руками шею отца и зашептала на ухо.

– Папочка! Ты у меня такой замечательный. Я тебя так люблю! Я хотела признаться в том, что мы немного покрасили старину Рекса. Но не волнуйся, ему это даже понравилось. А его хозяйка просто не привыкла, поэтому сердится. А когда ты меня с собой возьмёшь?

– Не тараторь, егоза!

Линда почувствовала, что отец немного смягчился, отстранилась и скромно улыбнулась.

– На тебя жалуются все жители Нэвидолла, – сказал отец.

– Ну, не все, а только Мадам Ираина.

– Разве я называл её имя? Почему ты про нее вспомнила?

Линда сложила руки на груди.

– Папочка, я же твоя дочь! Я сообразительная. Покрашенный Рекс – её пёс. Я слышала как приходил мистер Брукс. Вы с ним о чём-то говорили, и он вышел весь такой красный. Он нажаловался, что мы покрасили пса? Я даже не понимаю, на что сердится Мадам Ираина. Мы с Маркусом не нарочно, мы случайно.

Роберт приподнял брови. Линда улыбнулась и продолжила:

– Он Рекса держал, а я цветочки рисовала кисточкой. Очень красиво вышло. Пёсику тоже понравилось, он только один раз меня укусил. Не сильно. А вот мадам Ираина из-за чего-то разнервничалась. Полквартала за нами с палкой гналась и слова нехорошие кричала!

Глаза у Роберта стали колючие и холодные. Он отстранился от дочери и нахмурился. Густые брови встопорщились так, что он стал похож на сердитого ворона.

– Что ж, хорошо, что ты ещё и в этом призналась.

Холодок побежал по спине Линды и вцепился когтями в волосы на макушке. Слова "ещё и в этом", а также тон, с которым отец их произнёс, – ей не понравились. Что-то опять пошло не так.

– А разве вы не про это говорили с мистером Бруксом?

– Нет.

Линда прикусила губу. Она завела руки за спину и скрестила пальцы:

– А про что?

– Надеюсь, ты сама во всём сознаешься. И про другие проделки расскажешь.

Линда наморщила лоб:

– Не припоминаю... Ой, папочка, у меня голова разболелась, и в горле першит. Кхе-кхе... Можно, я прилягу отдохнуть?

– Умаялась, милая, – произнёс отец ледяным тоном. – Что ж ложись, отдыхай. У тебя будет достаточно времени, чтобы набраться сил и поразмыслить, пока я не вернусь.

– В каком смысле?

– За свои поступки надо отвечать. Нельзя вести себя так безответственно. Поэтому я наказываю тебя, запрещаю выходить из дому... м-м-м... неделю.

Линда не смогла сдержать улыбку, она не ожидала, что так легко отделается. Отец заметил радостное настроение дочери:

– А может, пригласим тётушку Асторию? Пусть приглядит за тобой, пока меня не будет.

– Только не это, папочка! Она же меня пирогами закормит и расспросами замучает. А ещё вдруг про молодость свою начнёт вспоминать.

– От этого ещё никто не умер.

– Я буду первая, папочка! – воскликнула Линда в отчаянии. – Уже сто раз одну и ту же историю слышала, это невыносимо!

– А каково мне выслушивать постоянные жалобы на тебя.

– Я исправлюсь!

– Когда же ты повзрослеешь?

– Я уже взрослая, – буркнула Линда. – Ты не заметил?

Отец покачал головой. Он погладил дочь по светлым кудрям, приобнял за плечи.

– Почему бы тебе не стать как другие девчонки? Заведи подруг, начни играть в куклы...

– Не хочу быть как все!

– Наверное я что-то упустил в твоём воспитании, – вздохнул Роберт. – Самонадеянно полагал, что справлюсь.

– Ты справился.

Линда заглянула отцу в глаза, но тут из кармана её жилетки выскользнул перочинный нож и воткнулся в паркет. Роберт покосился на блестящее лезвие, на резную рукоять, покачал головой и вышел прочь из комнаты. На пороге он на мгновение задержался. Линда смотрела ему вслед. Она ждала, что отец оглянется и подарит светлую улыбку, от которой во рту становилось сладко. Или рассмеётся и скажет, что пошутил. Но ничего этого не произошло. Лопнула туго натянутая струна, и огорчительный звон затопил притихший дом. Плохие предчувствия сбылись.

Роберт бросил через плечо:

– Не забудь, что ты наказана. Ни шагу из дома! Вернусь из экспедиции и начнём жизнь по-новому.

* * *

Дверь захлопнулась, и от наступившей тишины в ушах зазвенело. Линда выждала несколько бесконечно долгих минут и пошла на кухню.

Отец у разделочного стола готовил завтрак, гипнотизируя взглядом крохотное пятнышко на стене. Он делал вид, что не замечает дочь. Отработанным движением Роберт отрезал кусочек сливочного масла и бросил шкворчать на разогретую сковороду. Следом отправил кусочек бекона, подождал пока он станет полупрозрачным, добавил мелко нарезанный зелёный лук. Разбил куриное яйцо, не испортив желтка. Посолил, добавил щепотку перца и приправ.

Воздух наполнился уютным ароматом, от которого у Линды заурчало в животе. Роберт молча поставил перед дочерью тарелку с "фирменной" глазуньей и корзинку со свежими булочками.

– Когда улетаешь? – спросила девочка, так как тишина стала совсем невыносима.

– В полдень.

– А помнишь, ты обещал взять меня с собой?

Роберт загремел кастрюлями, столовые приборы дзенькнули в ящике буфета.

– Сердишься?

– Нет.

В прихожей раздался необычный шум. Хлопнула входная дверь, кто-то налетел на вешалку и опрокинул её, потом зацепился за тумбочку. На пол со звоном посыпались расчёски, ложечка для обуви, покатилась крышка от банки с ваксой.

– Это твой друг, – сказал Роберт.

В столовую влетел вихрь, состоящий из пушистых торчащих во все стороны светло-русых волос, мелькающих рук, ног, веснушек, блестящих карих глаз и щербатой улыбки.

– Линда! Ты слышала? Ты знаешь? Мы с ребятами просто обалдели! Так здорово! Сегодня туда бежим! Ты ещё не поела?!

Роберт успел поймать парнишку за рукав куртки и усадить за стол.

– Доброе утро, Маркус! – сказал отец Линды с некоторым нажимом на слова, напоминая, что было бы неплохо поздороваться.

Он поставил перед мальчиком чашку чая и булочку с маслом.

– А! Здравствуйте, дядя Роберт! Ну, так вот! Я вчера узнал, но было поздно. Я даже ночью хотел прийти тебе рассказать. Прямо не терпелось!

Мальчишка так спешил поделиться новостями, что тараторил и глотал слова. Он дотянулся до тарелки с пирожками, другой рукой прихватил вазочку с вареньем.

– Хорошо, что додумался этого не делать.

– Не-е, решил не я. Мамка заперла в комнате. Она иногда так делает, чтобы я не сбежал, или чего не натворил.

Роберт выразительно посмотрел на Линду и покачал головой.

– А, ерунда! – повёл рукой Маркус и чуть не смахнул со стола заварочный чайник. – Я ведь могу и в окошко вылезти.

– Со второго-то этажа?

– У нас дерево рядом растёт.

– Буду иметь в виду, – Роберт бросил тревожный взгляд на окно за которым шумела листвой старая липа.

– Так ты идёшь? – спросил Маркус запихивая в рот сразу полпирожка и запуская в вазочку с вареньем столовую ложку.

– Нет, – сказала Линда.

– Почему?! – Маркус вытаращил глаза.

– Я наказана.

– Из-за Рекса?

– Не только, – вставил слово Роберт, – и мольбы тут не помогут.

Линда повела плечами и склонилась над тарелкой с остывшей яичницей. Маркус хмыкнул и некоторое время усердно жевал.

Роберт ненадолго оставил ребят. Он ушёл в кабинет и переоделся в походную форму. Вместо домашнего и уютного папочки в столовой появился суровый капитан дирижабля. На кожаной куртке и портупее горели огнём начищенные до блеска медные пряжки, заклёпки и пуговицы. Белоснежная рубашка с кружевным воротником, казалось, светилась сама по себе, а бархатный жилет был безупречно чёрен, как безлунная летняя ночь.

Маркус даже несколько оробел. Он вытер губы рукавом и соскочил с табурета.

– Ну, всё! Мне пора, ребята ждут, – парень прихватил пару пирожков и распихал по карманам куртки. – Я ещё загляну. Это ведь можно, дядя Роберт?

Отец кивнул и впервые за утро улыбнулся.

– Не волнуйтесь, дядя Роберт! Я присмотрю за Линдой.

– Это как раз меня и беспокоит.

* * *

Дочь и отец простились без четверти двенадцать. Роберт ткнулся сухими губами в макушку Линды, развернулся на каблуках и, не сказав ни слова, широкими шагами вышел из дома. Линда смотрела с крыльца на удаляющуюся фигуру, пока в глазах не защипало. Она украдкой смахнула вредную слезинку.

"Как он мог так поступить? Наказана. Вот ещё!" Линда с силой захлопнула дверь. "Было бы из за чего так расстраиваться".

Она свалила грязную посуду в мойку. Чашки и тарелки жалобно звякнули и чудом не разбились. Следом полетели вилки, ножи и ложки. Линда открыла воду и долго любовалась как горячая струя разбивается о фарфор, окутывая всё вокруг облаком пара. Осторожный солнечный зайчик пробрался на кухню и заиграл на брызгах весёлой радугой, напоминая про погожий денёк. От этого Линде стало ещё грустнее.

Она кое-как помыла посуду и распихала тарелки по полкам в буфете, бросила кухонное полотенце на стул и побрела по пустому дому, стараясь не смотреть в окно на яркие зелёные пятна летнего сада.

Минутная стрелка на часах подползла к половине первого. С протяжным стоном Линда упала в мягкое кресло и подпёрла рукой щёку. Время тянулось медленно и бесцельно. Идея пожить с тётушкой уже не казалась такой ужасной.

Линда подошла к зеркалу и состроила рожицу. Привет конопушка! Она прижала уши ладонями (оттопыриваются противные), высунула язык. Но вскоре ей это занятие надоело. Чем ещё занять себя до возвращения отца? И тут словно колокольчик тренькнул в голове у девочки. Как же она могла такое позабыть?! Она осталась в доме одна. Одна! Весь дом в её полном распоряжении. Весь!

Она вскочила и решительно направилась в сторону кабинета отца. Линда раньше несколько раз пыталась туда проникнуть без спроса, но Роберт перехватывал лазутчицу, разворачивал в противоположную сторону и придавал ускорение лёгким шлепком по мягкому месту, приговаривая, что она ещё не выросла, и что там много вещей, которые не нужны маленькой девочке. Позже он стал запирать кабинет на ключ. А это только сильнее разжигало любопытство.

В своих фантазиях Линда представляла кабинет пещерой полной неслыханных сокровищ. Чтобы хоть как–то приблизиться к мечте, девочка рассчитала место на чердаке и расшатала подгнившую доску. Ржавые гвозди рассыпались в порошок. В щель удалось разглядеть совсем немного, но и этого вполне хватило для буйного воображения. Линда часами любовалась краешком стола и частью пола, покрытого шкурой какого-то волосатого зверя. На столе лежала старинная карта, поблескивали инструменты, о назначении которых можно было только догадываться. Увеличительное стекло в медной оправе лучилось важностью и значимостью. Узкое лезвие остро отточенного кинжала переливалось таинственными узорными бликами, а в солнечные дни вспыхивало, как расплавленное золото.

Линда додумывала то, что невозможно было увидеть, и каждый раз по-новому. Девочка была готова отдать все драгоценности мира, чтобы попасть в кабинет хотя бы на секундочку. Правда, никаких ценностей у неё не было, но ведь сильное желание способно совершать чудеса, и вот этот момент настал!

К слову сказать, неделей раньше она выпросила у одного мальчишки универсальную отмычку. Сын кузнеца Тиль в обмен на поцелуй (быстрый, слюнявый, с запахом чесноком) торжественно вручил Линде хитро изогнутый кованный штырёк с мелкими зубчиками и бороздками. И как бы между прочим сообщил, что этой штуковиной можно открыть любой замок в Нэвидолле. Линда не поверила на слово. Вместе с Маркусом они вскрыли кладовую в школе, подсобку в аптеке и черный ход в кафе дядюшки Стикулуса.

В школе портреты лучших учеников на "Доске почёта" получили заслуженные бороды из прутьев метлы, нарисованные углём рожки и пышные усы из мочалки. У аптекаря Шлиссуса проказники нарядили в медицинский халат модель скелета человека, сунули ему в зубы глиняную курительную трубку и по–пиратски повязали бандану. А после набега на кафе Маркус чуть не заболел ангиной, объевшись мороженого.

Линда спрятала отмычку в потайном кармашке жилетки и ждала удобного случая, чтобы проникнуть в заветное место – в кабинет отца. И если бы она не расстроилась так сильно из-за внезапного наказания, ни за что бы не забыла про свою мечту.

Сердце у девочки бешено колотилось, в животе сладко ныло. Пальцы дрожали так, что отмычка только с третьего раза попала в замочную скважину. Линда сосредоточилась и расслабила руку, как учил Тиль, поводила штырьком из стороны в сторону, нащупала что-то первым зубчиком, чуть двинула вперёд. Послышался лёгкий, едва слышный, щелчок.

Капелька пота сползла со лба на кончик носа. Девочка сердито сдула её и прищурилась. Одной рукой она проворачивала дверную ручку, проверяя, не отомкнулся ли замок, другой – продолжала орудовать отмычкой.

Прошло несколько тягостных бесконечно длинных минут. Личинка замка несколько раз щёлкнула, внутри что-то зажужжало, скрипнул засов и дверь бесшумно распахнулась.

Линда опустила руки и замерла. Огромный залитый солнцем кабинет был открыт и приглашал скорее войти, но девочка не могла ступить и шагу. Она задержала дыхание от странной смеси радости, страха и восхищения, которые переполняли её. Робкие угрызения совести Линда тут же прогнала подальше, и они больше не высовывались.

Солнечные блики прыгали по полкам, отражались в стеклянных витринах, хранящих иноземные диковины, скользили по начищенным до блеска бронзовым рукоятям и набалдашникам старинного оружия. В каждой полированной поверхности отражалось вытянутое лицо девочки. Пробежав по кабинету, солнечные зайчики норовили заскочить прямо в глаза, защекотать Линду до упаду.

Огромный, просто бесконечный стол, заваленный картами, толстыми бортжурналами в кожаных переплётах, невиданными инструментами и прочими чудесными штуковинами, стоял прямо перед ней. Линда только сейчас поняла, какую ничтожную часть этого волшебного мира она увидела через щель с чердака. Полотно стола покоилось на двух тумбах с выдвижными ящиками. Их ручки были выполнены в виде косматых львиных морд с зажатыми в зубах кольцами. Линда наугад ухватилась за одно из них и потянула на себя.

В ящике ничего не было. Вернее, в нём было Ничто, непроницаемо чёрное и вязкое Нечто, будто вырезали кусок ночи и положили в ящик. Девочка вгляделась в темноту и ей показалось, что там, с той стороны за непроглядной пеленой, кто-то внимательно смотрит на неё. Противный холодок пробежал по коже, но Линда стиснула зубы и мысленно прикрикнула на себя: "Нечего боятся!"

Из тёмного бездонного мрака выпорхнули две жёлтые бабочки, размером с ладонь, они закружились вокруг Линды в таинственном танце. Девочка рассмеялась. Она попыталась поймать одну, но крылатые цветы просочились сквозь пальцы и уселись на книжный шкаф.

Линда снова заглянула в ящик и ей подумалось, что он, должно быть, очень глубок, что внутри он гораздо больше, чем кажется снаружи, и что в нём наверняка есть нечто интересное. Она решила проверить догадки и сунула руку. Дна не было. Линда тянулась и тянулась. Рука исчезла в темноте сначала по локоть, потом по плечо. Она уже собиралась прекратить поиски, когда кончики пальцев нащупали что-то гладкое и холодное. Девочка подалась вперед, рискуя перевернуться и упасть в чёрную бездну. Пальцы жадно ощупали маленькую гладкую ручку и вскоре Линда могла поклясться, что вытянет находку наружу. Она схватилась за ручку и что есть мочи дернула.

Девочка не рассчитала силы. Предмет оказался на удивление лёгким. Она не удержала равновесие, опрокинулась на спину и стукнулась затылком об пол. От боли в глазах потемнело. Линда на мгновение потеряла сознание, а когда очнулась, обнаружила в руках резную шкатулку с полированной крышкой и маленькими золотыми ручками по бокам. Девочка рассмеялась от счастья и вскочила на ноги.

– Так вот какие штуковины прячет от меня папочка! – воскликнула она, обхватила шкатулку обеими руками и закружилась на месте.

Линда была так увлечена находкой, что не заметила как ящик стола с сердитым ворчанием сам собой захлопнулся.

– Что ж на первый раз этого вполне достаточно.

Девочка выпорхнула из кабинета, аккуратно прикрыла дверь, заперла замок и скрыла все следы своего озорства.

Она вернулась в свою комнату, положила шкатулку на кровать и легла рядом, подперев руками подбородок и разглядывая добычу. Коробочка была сделана Мастерски. Полированная крышка из неизвестной Линде и очень красивой породы дерева была чуть тёплой на ощупь. Чередующиеся волокна разного цвета, от шоколадного до светло-охряного, создавали причудливые волны и завитки. По краю шла золотая инкрустация. Линда догадалась, что узор составлен из букв незнакомого алфавита. Она не понимала, что там написано, только наблюдала как голубоватые искорки проскакивают вдоль золотых линий.

Налюбовавшись вдоволь, Линда решила открыть шкатулку, но та не поддалась. Ломая ногти, девочка потянула слегка выступающую крышку. Безрезультатно. Закрыто накрепко.

Линда приготовила отмычку и нежно улыбнулась строптивой вещице:

– Ну-ка, покажи свои секреты.

Но девочку ждало разочарование. Ни на одной из сторон не было замочной скважины. Поверхность поражала идеальной неприступной гладкостью. Девочка перевернула шкатулку и внимательно изучила дно – ни малейшего намёка, ни единой дырочки или щели!

Линда побежала на кухню. Она достала из шкафчика большой молоток, которым отбивают мясо. Секунду она колебалась. Коробочка была очень красивой, жаль портить такую красоту. Но желание узнать, что там внутри, было сильнее. Грохот и треск разорвали тишину пустого дома, эхом забродили по длинному коридору. Отдача от удара передалась резкой болью в ладони. Девочка разжала пальцы и выронила рукоять. Шкатулка стояла невредимая, а инструмент разлетелся на мелкие осколки.

Слёзы заволокли глаза. Линда присела на табурет рядом с кухонным столом. Пальцы непроизвольно гладили линии инкрустации. Там, где девочка прикасалась к поверхности появлялись голубые искры, они следовали за движением руки, текли по золотой проволоке. Линда не замечала этого, она плакала от боли и обиды. В голове роились мысли о том, что отец ей не доверяет, прячет всё, запирает двери, запрещает гулять.

Голубое сияние разгоралось сильнее, золотой узор вспыхнул и крышка с мелодичным звоном распахнулась.

Девочка вытерла глаза, и осторожно, чтобы не вспугнуть удачу, заглянула внутрь. Она увидела овальный молочный камень в серебряной оправе на плетёном кожаном шнурке. Он лежал на самом дне в складках пурпурного бархата, словно слеза на лепестке большого цветка. Линда бережно, двумя пальцами, вытянула кулон за шнурок. Камень в оправе был тяжёлым и слегка вибрировал.

Девочка поймала камень свободной рукой и ощутила, какой он тёплый, словно только что лежал на солнце. Ей нравились его форма и цвет. Линда поднесла кулон поближе к глазам. Солнечный зайчик прыгнул на него и внутри разгорелся огонь. На мгновение девочке показалось, что в молочной глубине полыхнуло оранжевое пламя, мелькнуло сильное гибкое тело с лохматой головой, и развернулись перепончатые крылья. Линда моргнула и наваждение исчезло. Молочно-белый камень как ни в чём не бывало тускло блестел в серебряной оправе.

Линда вздохнула. Слабый укол угрызений совести она снова решительно пресекла. Ясное дело, мужчины не носят таких украшений. Так для кого же отец приготовил его? Неужели он собрался привести в дом чужую женщину? Девочка тряхнула головой, пытаясь отогнать корявое слово "мачеха". Зачем? Ведь её родная мать не умерла, она жива, Линда это чувствовала!

Девочка не помнила матери и почти ничего о ней не знала. Отец не любил разговоры на эту тему, сразу становился хмурым и молчаливым. Линда иногда гадала, кем она была, куда пропала, почему бросила мужа и дочь. Глубоко в душе теплилась надежда, что рано или поздно мама вернётся и обнимет её.

Нет, отец не может так поступить. Наверняка это украшение предназначается Линде, и отец рано или поздно отдаст его ей. Так какая разница когда это произойдет? Линда поворошила бархат, и на ладонь выскользнула крохотная записка. Девочка медленно развернула её и прочитала:

"Милый Роберт, этот кулон для моей дочурки. Сохрани до дня её совершеннолетия. Вечно люблю и помню тебя. Твоя Л.".

Сердце часто забилось. Так и есть, записку написала мать!

Линда растёрла солёные слёзы ладонями по щекам. Одна маленькая горячая капля просочилась сквозь пальцы и упала на кулон. Девочке показалось, что тот шевельнулся, и даже чуть вырос в руке. Молочный камень замерцал. Линда решила положить его обратно в шкатулку и куда-нибудь припрятать. Да хотя бы на чердак! Или вернуть на место? Отец расстроится, когда узнает, что она рылась в его кабинете. Но внезапное и сильное желание овладело ею. Будто во сне, она надела медальон на шею, и тот соскользнул под блузку, словно всегда там был. На душе сразу стало спокойно и светло. Серебряная оправа приятно холодила грудь. Линда прикоснулась кончиками пальцев к гладкому камню, и тепло от него потекло по руке. Девочка улыбнулась: "Не будем ждать совершеннолетия".

Глава Вторая

Волшебные способности

Линда надёжно припрятала шкатулку среди старых вещей и расположилась на кровати, заложив руки за голову. Кулон слегка вздрагивал, словно в нем билось чьё-то сердце. Его тяжесть приятно ощущалась на груди. Мысль о том, что у неё теперь есть настоящая тайна, щекотала душу и Линде тут же захотелось этим с кем-нибудь поделиться.

Часы пробили три раза. Она нахмурилась. "Где пропадает Маркус, когда он так нужен? Тоже мне друг называется!"

Девочка вскочила с кровати, вышла в коридор, подошла к входной двери и уставилась на медную ручку. Гладкая и блестящая, она манила Линду, звала прикоснуться хоть одним пальчиком, осторожно повернуть, толкнуть и выйти на улицу. Девочка тряхнула головой. Нельзя обманывать доверие отца, он полагается на её честное слово. Она, конечно, не ангел и частенько обещания нарушала, но лишь когда была точно уверена, что про это никто не узнает.

"Маркус тоже хорош! Не знает, что я тут умираю со скуки? Небось заигрался с мальчишками и думать про меня забыл! Вот, пусть только появится!" Линда живо представила, как отвешивает забывчивому другу хорошенькую затрещину.

– Ой! – раздалось снаружи.

Линда распахнула дверь. Маркус стоял на пороге, потирая лоб.

– Представляешь, Линда, – воскликнул мальчишка, – только хотел открыть дверь, как что-то пребольно меня стукнуло! Прямо как ты, когда злишься. Вот странно!

Девочка нахмурилась:

– Кто тебя ударил?

– Сам не знаю, вокруг же никого не было.

– А что это ты заявился?

– Подумал, что скучаешь. Решил проведать.

– Не больно-то спешил.

Маркус состроил забавную рожицу, которая у него означала раскаяние:

– Пришёл как только смог. Ну, и чем ты тут занимаешься?

– Да так всяким разным... В вещах разбираюсь. Вот кулон нашла.

Линда вытянула из-за пазухи находку и показала другу.

Маркус состроил забавную рожицу:

– Пришёл как только смог. Ну и чем ты тут занимаешься?

Линда с подозрением посмотрела на друга:

– Ты зачем повторяешь слова?

– Какие?

– Вот только что.

– Ничего я не повторял. Ты сказала, что я не очень спешил, а я тебе ответил.

Линда поджала губы:

– Глупая шутка.

Маркус округлил глаза:

– Да говорю же тебе, не шучу и ничего не повторяю.

– Ну ладно, что скажешь про кулон?

Маркус округлил глаза:

– Да говорю же тебе, не шучу и ничего не повторяю.

– Опять?!

– Что опять?

– Повторил последнюю фразу.

Маркус засопел и покрутил пальцем у виска:

– Линда, кажется у тебя с головой что-то не так. Ты головой не стукалась?

– Это я сейчас тебя стукну!

Маркус набычился:

– Получишь сдачи!

– Ладно, не дуйся, – примирительно сказала Линда, – просто мне ужасно скучно одной.

– Погоди, а что случилось-то? Из-за чего тебя наказали?