Текст книги "Буранный год (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

– А если я откажусь?

– Не советую вам этого делать. Зачем добрые личные отношения менять на суровые военные традиции. Ну, так, как?

– Хорошо. Я это сделаю. Только...

– Я даю вам слово офицера, что ни один волос не упадет с вашей головы, пока вы соблюдаете свою часть соглашения. От вас требуется лишь молчание. Иначе...

***

Вильгельм Леман, узнал о планируемой в Бельгии операции всего за два дня до ее начала. Моментально просчитав ситуацию, он сразу же оповестил находящегося с тайной миссией в Лозанне своего нового-старого куратора Зарубина. Куратор по каналу экстренной связи доложил в Центр и убеждал воспользоваться ситуацией. Предложение Зарубина звучало следующим образом. Пусть похитители без стрельбы получат 'свой ценный приз', сядут на сторожевой катер и начнут движение к ожидающей их подлодке. Захват можно произвести, в момент посадки на катер (в этом случае требовалось точно знать, на каком катере будут вывозить принца). Был вариант освобождения принца, и при начале высадки на подводную лодку, которую необходимо повредить и принудить к сдаче. Эта комбинация должна была привести к расстройству германских планов о заключении перемирия на Западе, что давало СССР еще минимум год для подготовки к участию в большой европейской войне. Попутными достижениями стали бы окончательная дискредитация Шелленберга, и продвижение его преемника в РСХА Вильгельма Лемана в ключевые фигуры в СС и СД. Вот, только светить диверсантов НКВД в этой операции было нельзя, а поручить захват похитителей кому-то другому (например, разведчикам и контрразведчикам штаба Добровольческой Армии под командованием полковника Винарова), было технически трудно. Слишком малое время давалось на подготовку группы. Зарубин ждал ответа напрасно. Время уходило, Центр не отвечал. Видимо в Москве все еще просчитывали последствия вмешательства в данный инцидент, и опасались компрометации разведчиков. А возможно, Фитин и его начальство увидели иные выгоды от такого политического инцидента. Зарубин решил, что отсутствие ответа, это еще не запрет, и сам решил воспользоваться моментом. Вылетев из Лозанны в Шербур, он намеревался пообщаться с Иваном Винаровым лично, но не повезло. Штабной лейтенант сообщил, что главный контрразведчик 'Добровольческой Армии', отбыл через Швецию в Ригу по своим вечно секретным делам. До похищения брата бельгийского монарха оставались часы, и Зарубин ничего не мог сделать. Вернее, почти ничего...

– Алло, лейтенант, подскажите, кто сейчас командует штурмовыми авиачастями в Антверпене?

– Майор Моровски, мсье. Хотите отправить ему послание?

– А соединить с ним возможно?

– Будет трудно, но попробуем, мсье.

Даже точный план похитителей был неизвестен Зарубину – берлинский агент передал ему только примерное местоположение точки эвакуации, на траверсе Флиссингена. Чего конкретного он хотел добиться от этого звонка, Зарубин и сам, не знал. Просто, будучи весной временным куратором этого агента, он с удивлением понял, что 'Кантонец' большинство решений принимает сам. И, как ни странно, большая часть решений принятых им, оказывались удачными. Вот на эту-то удачу разведчик и положился, не имея к тому никаких серьезных оснований. Дальнейшее стало известно подполковнику внешней разведки только из газет. 'Кантонец' ничего сверхъестественного не придумал. К Флиссингену вышли в засаду несколько сторожевиков Марине Роял, а сам он с ведомым вылетел на 'Брюстере' с аэрофотокамерами вместо бомб, двумя небольшими ПТБ и с полным боекомплектом к пушкам и пулеметам. Обнаружив всплывающую подводную лодку, и несущийся в ее сторону катер, майор, недолго думая, расстрелял половину боекомплекта в борт субмарины, после чего атаковал катер, расстреляв ему моторное отделение в корме, и уничтожив расчет зенитного 37-мм орудия и пулеметчиков. И как-то так получилось, что две пули винтовочного калибра ранили его старого знакомого, одетого в форму бельгийского офицера, а рядом на это в ужасе глядел сам наследный принц и родной брат монарха...

Вальтер стоял на палубе медленно кренящегося торпедного катера, вяло удерживая в захвате шею своего венценосного заложника. Висящей вдоль тела правой руки он не чувствовал, была лишь сильная боль. А перед ним танцевал, рисуя над морем восьмерки 'Белый дракон' гауптмана Пешке-Моровского. Совсем не так представлялась их новая встреча после бегства его блудного агента. Совсем не так. Вальтеру очень хотелось провести с гауптманом допрос с устрашением, чтобы узнать, на кого же тот в действительности работал. Сейчас он понял, насколько был ослеплен своей прозорливостью и опытом в сравнении с этим мальчишкой. Он тогда думал дергать за ниточки души этого юного фольксдойче, но просчитался. А вот Леман сразу что-то заподозрил, просто не смог привести нужных аргументов. Нужно было признавать, что карьера Вальтера Шелленберга прервалась уже окончательно. Как тут оказался Моровски, было не важно. Они не смогли сработать чисто при захвате катера, стрельба все равно случилась. Надо честно признаться самому себе, весь план был натуральной авантюрой. И закончился, так как только и мог закончиться. У горизонта терпела бедствие пробитая четырехсантиметровыми снарядами субмарина. Захват заложника не удался. Теперь его можно только убить, но тогда нужно и самому застрелиться. И тогда история офицера СД, штурмбанфюрера СС и до недавнего времени руководителя целого отдела в Имперском министерстве безопасности, а ныне экскомандира уничтоженной айнзатцгруппы, и без пары минут убийцы принца крови, прекратится прямо тут. Кем его запомнят потомки? Ловким разведчиком, сыгравшим свою партию в Голландии, или всего лишь тупым убийцей? Со стороны берега к тонущему катеру приближались сторожевые катера. Вальтер вгляделся в их флаги. Помимо флага бельгийских ВМС, по ветру трепетал знакомый вымпел морских частей 'Добровольческой Армии' (той самой 'Сражающейся Европы', которую в августе создал Пешке). Двойное унижение! А сам капитан все кружил рядом, перекладывая свой пушечный 'Брюстер' с крыла на крыло. Сегодня он был здесь победителем. Что бы сейчас ни сделал Шелленберг, все будет зря. Где этот нахальный мальчишка научился интригам, теперь было не важно. Его слава неслась впереди его самолета. У него получались почти любые глупости и авантюры. Даже предъявлять ему обвинение в измене в пользу Германии теперь бессмысленно. Пешке постоянно ускользал из расставленных ему ловушек. Вальтер так и не смог закольцевать этого 'Сокола', из которого вырос настоящий 'Дракон'. Даже взорвать принца Шарля и свалить вину на Пешке, теперь уже не выйдет. Во-первых, руки заняты. Во-вторых, Вальтер почему-то он был уверен, что американец выкрутится из этой ситуации. А что делать ему? Что он должен сделать ради Германии? Додумать свою мысль Шелленбергу не дали. Два рослых бельгийских матроса, зайдя со спины, быстро обезоружили его, после чего он успел увидеть летящий в лицо кулак, за которым пришли темнота и забвение.

***

Как его нарекли в газетах, 'Мальтийский мясник' Геринг, конечно, оставался для союзников хвастуном и мерзавцем, но свое обещание он с маниакальным упорством пытался сдержать, и даже почти сдержал. После первых же британских бомбовых налетов на германские города, Люфтваффе нанесли серию мощных ударов по столицам и важным политическим центрам стран Альянса. Над городами разгорались жестокие воздушные схватки, живо напоминающие своей яростью и масштабом бои в Монголии и Испании. У Люфтваффе были все шансы сломить сопротивление и вновь, как и в Польше, отнять у противника небо. Вот, только время было уже другое. Случись такой воздушный навал в мае, все могло бы выйти по желанию рейхсмаршала. Но в мае Геринг, в таких количествах, резервы в бой не бросил. Сначала, потому, что не верил в сорванные планы налетов, и в реальный уровень потерь (а потери оказались примерно равными с врагом). Затем он не мог поверить, что все это не случайно, и что их встретила тренированная и готовая к боям авиация под единым командованием, с отличной системой наблюдательных постов и грамотным маневрированием авиачастями. Все-то 'партайгеноссе Герману' казалось, что французы и их союзники уже почти совсем сдулись. А еще через пару недель, все же, осознав тяжесть ситуации, 'Наци-2' уже просто не смог переломить ход боев с тем, что у него осталось в строю. Шанс был им упущен. Потом была оперативная пауза на 'зализывание ран' из-за ухудшения погоды. Казалось вот сейчас, все вернется на круги своя... Но авиация Альянса неожиданно, однако, очень знакомо, ударила сразу по многим военным аэродромам в ближних тылах и в Баварии (в сентябре 1939-го точно так же, только в Польше был нанесены почти одновременные воздушные удары с последующим десантом). За этими оплеухами снова торчали уши 'злого гения Моровски'. Тяжелые бомбардировщики Альянса отбомбились даже по нескольким площадкам за Франкфуртом, на которых своего часа ждали сцепки брандеров 'Драйблиц'. Зарево стояло до небес. Самому себе Геринг сознался, что в дуэли воздушных разведок, Люфтваффе впервые понесло жестокое поражение. Враг летал над Рейхом, все примечал, и знал, куда нужно ударить. А его любимец Ровель вдруг "утратил нюх', теряя одну высотную машину за другой. Четыре 'Юнкерса' упали на Западе, и еще пара рухнула в Греции. Враг нашел противоядие, и чтобы не терять матчасть и экипажи 'высотников', нужно было срочно выходить на новый уровень превосходства техники. СД и Абвер докладывали, что 'польские ускорители Моровски' уже строятся во Франции серийно, и ставятся на самолеты 'Арме дель Эйр', а Мильх все никак не мог доложить о налаженном массовом выпуске таких же компрессорных ракет. И потому над рейхом врага встречали не полноценные группы мото-реактивных машин, а лишь чахлые учебные штаффели. Одного высотного разведчика они все же сбили над Арденнами, но французы поставили на свои разведчики такие же ускорители, и дуэли снова пошли на равных. К августу промышленность рейха и запасные полки выдали долгожданные подкрепления. Но ПВО Франции и соседних стран Альянса к тому моменту уже получило неплохое радиолокационное прикрытие, и новые самолеты. Летящие в небе колонны бомбардировщиков днем всегда встречали сильные истребительные заслоны Альянса. А Геринг все рвался вперед в надежде на победу. Его 'охотники', уже без всякого удивления, стреляли по вражеским самолетам, на бортах которых были намалеваны феи, принцессы и крылатые дамские шляпки с вуалью. Благородные попытки посадить на свой аэродром противостоящие им женские экипажи 'Неистовой Мари' канули в прошлое. Потери женских звеньев росли, и что ни день, в небе шли настоящие 'собачьи драки' за победу. По другую сторону фронта, наступило понимание, что гибель женских авиачастей врага не остановит. Объединенный штаб ВВС, хорошо понимая, что на некоторое время ослабляет части первой линии, все же, провел ротацию, и убрал девушек на итальянский фронт, в ночные бомбардировочные полки и в ПВО. Их место в боях заняли французские, польские и чешские части второй линии, получившие новые MS-450 с бомбовыми подвесками, и двухмоторники разных моделей. Появились там даже какие-то диковинные югославско-болгарские авиагруппы. И случилось это очень вовремя...

***

Газеты и радио истошно вопили об истекающих кровью восстаниях в Польше и Чехии. Американцы собрали уже второй волонтерский корпус. Италия терпела поражение в Албании. Да и недавний германский бросок, сильно забуксовал во французской обороне. Были и новости не для лишних ушей, озвученные главным контрразведчиком 'Добровольческой армии'. Рассерженный попыткой шантажа бельгийский монарх, провернул аферу с русскими и китайцами. Продав большевикам концессию в Конго на добычу урана 'для бронебойных боеприпасов' (кстати, обмен бельгийской недвижимости на поместье в тех же краях, Павла совершила по совету Винарова, именно после этих новостей), Леопольд III выторговал себе мобилизационный резерв, численностью более чем в полсотни тысяч китайских штыков. Китайцам за это доставалось русское оружие и русско-голландские самолеты. А взаимообразно полученные пять пехотных дивизий и две кавалерийских бригады (частично с монгольским командным составом), русские должны были дней за десять вооружить, доучить и доставить по Транссибу в Европу. Процесс начался, еще во время лечения спасителя принца, и как раз через пару недель пароходами из Мурманска эти дивизии должны были попасть в Антверпен. В общем, новости бодрили. В такое время, отлеживаться в госпитале или соблюдать домашний постельный режим, не позволяли совесть и ненависть к врагу. Поэтому, как только болячка более-менее зарубцевалась, новоиспеченный орденоносный барон, он же подполковник бельгийских ВВС и африканский латифундист, сразу отправился в путь. Новости ожидали повсюду. Немцы пытались бомбить цели, летая выше потолка эффективного зенитного огня, но идея оказалась тухлой. В Шербуре французы все-таки поставили на крыло свои мотореактивные истребители 'Арсенал VG-40' (тот же 'Арсенал VG-32/33' с усиленным крылом и компрессорными ускорителями 'Светлячок-1' под крыльями). Вооружены они были одной новой 23-мм авиапушкой 'Испано' (в организации выпуска которой помогли все те же русские, чьи опытные пушки такого же калибра стояли на первых машинах). За счет дополнительной тяги, максимального облегчения аппарата и увеличенного боекомплекта орудия, выкрашенные в бело-голубой цвет стремительные машины, теперь успешно отбивали высотные налеты. И почти треть боевых вылетов приходилась на женские авиачасти. Полевые ремонтные бригады от фирм 'Альстом' и 'Турбомека', там же, на аэродромах проводили обслуживание и замену реактивных ускорителей 'Светлячок'.

Подполковника Моровски тут знали. Еще крутились вхолостую винты на крыльях связного 'Латекоера', а ноги вновь прибывшего едва успели коснуться французской земли, как на шее офицера с восторженным визгом повисли сразу две девицы в летных комбинезонах. Николь не узнать было невозможно, а вот в лицо 'малышки Лизи' пришлось вглядываться по нескольку раз. А через минуту вокруг приезжего собралась толпа в полтора десятка знакомых, малознакомых и вовсе незнакомых дам и девиц, с румянцем на улыбающихся лицах.

– Ну, вот и свиделись, сестрички вы мои! А изменились-то как!

– Адам, как вы могли нас бросить?!

– О чем вы глупышки? Хорошие вы мои! А повзрослели-то! И не узнать вас!

– Где вы были?! Почему вас с нами не было, когда нас тут 'джери' гоняли?!

– Стоп, подруга! Ты забыла, что Адам не по тылам прохлаждался, а так же как и мы, под пулями свои награды зарабатывал?! Кстати он только что из госпиталя. И не будь с нами его тренировок в Штатах, потери наших звеньев не были бы самыми низкими в авиации Альянса.

– Да это я от радости! Хочется снова себя мелкой засранкой почувствовать, как тогда в Монтгомери. Помните, когда он нас гусиным шагом на пробежке гонял?!

– Ха-ха! Вот за это, надрать бы уши нашему первому лидеру!

– Ну, держитесь, сэр!

– Не смущайтесь, подполковник, сэр. Это мы так, ворчим по-старушечьи. Просто, мы безмерно рады видеть нашего дорогого 'Казанову из Монтгомери'.

– Точно! Теперь, хоть один настоящий мужчина в ПВО появился. Не оставишь ведь нас своим вниманием, дружок, а?!

– Лиззи! Как тебе не стыдно!

– Так, стоп, внимание, сестрички! Подполковника словом 'дружок' не зовем! Делить его будем по графику, в соответствии с утренним разводом.

– Э-эх! В такие наряды я готова ходить даже без смены. Хи-хик!

– Да уж, красавицы. Я смотрю, вы мне уже и роль альфонса заготовили, а у нас с командованием были совсем иные планы.

–Какие там еще планы?!

–А, ну, ка, признавайся, коварный изменник!

– Леди! Леди, пощадите! А то врачи снова меня на лечение упекут!

– Ладно уж. Прощаем вас! Так, что там за планы у командования?

– Да вот, назначен заместителем командира бригады ПВО полковника Петри. Вроде как там смешанный состав французы с югославами и болгарами. Задача освоить ночные перехваты со 'Светлячками-2', по радиокомандам наземных радаров и 'Летающего штаба'.

– Э-хе-хе, подружки! Ну, вот почему, все самое лучшее достается всяким там славянским молокососам, а не нам?! Нам ни вторых 'светляков', ни бравого и галантного командира.

– Видимо потому, сестрички, что мы с вами уже не 'зеленые гусеницы', а вставшие на крыло 'махаоны'. Но, ты права очень жаль, что Адама забирают гонять эту мелкоту.

– Что-то я не понял, о какой 'мелкоте' речь, а?! И, вы, что тут о себе возомнили 'старушечки'?! Забыли, что вашему бывшему командиру сквадрона самому еще только второй год третьего десятка идет?! Или, может, напомнить вам?

– Мон дье! Девчонки нас снова взяли в плен! Ха-ха-ха!

– Да, помним мы, Адам. Хотя по вот этому бравому подполковнику даже и не скажешь, что он столь молод.

– О, мой бог! Адам! Да, у вас уже седые волоски на висках! Ужас! Неужели, и мы все скоро также постареем?!

– Отставить кудахтанья подружки! Мы сами выбрали этот путь, и некого в этом винить! Уж точно не Адама, который подарил нам это счастье. Счастье – защищать свободу в небе.

– Спасибо, Николь. Ты немного преувеличиваешь, но все равно приятно. Так что там с какой-то 'мелкотой'? Я что-то ничего не понял.

– Сами все увидите на Плесси-Бельвиль, подполковник, сэр. Пфф! Думаю, эти юные поляки-сержанты (или болгары, кто их там разберет)... Думаю, они вообще несовершеннолетние! Вот лейтенанты у них там вроде бы ничего, хотя слишком уж робкие, и косноязычные. Нет, чтобы....

Оторваться от этой теплой встречи удалось только через полчаса. Даже совсем новые 'амазонки' из пополнений, с которыми Моровски вообще не был знаком, все спешили перекинуться фразами с легендарной личностью. Вскоре нашелся попутный связной борт до Плесси-Бельвиль. По прилету Моровский доложился французскому полковнику командующему авиабазой. Бригада ПВО стояла на двух дальних площадках, прикрытых отдельным охранным подразделением с очень серьезными и строгими часовыми на КПП. Проверив документы, посетителя пустили внутрь. Глаз чиркнул по замаячившему на холме у леса какому-то странноватому экскаватору. Других необычностей вроде бы не наблюдалось. Гость прошелся мимо стоянок, заметив укрытые чехлами двухмоторники, и отправился доложиться своему новому командиру полковнику Петри. Про нового командира он слышал, что тот, несмотря на французскую фамилию, вроде бы тоже, то ли поляк, то ли болгарин, и привез с собой полторы сотни каких-то югославско-болгарских мальчишек-курсантов (видимо на стажировку). Впрочем, пилоты постарше в подчинении полковника тоже имелись. Кстати, удалось рассмотреть и самих юных пилотов, сидящих в паре беседок, и под веселый треп, своими ладонями рассказывающих о своих недавних небесных приключениях. Что-то неправильное от их веселых выкриков резануло мозг, но задумываться было некогда. Из штабной залы особняка, едва не столкнувшись с Моровски, резко выскочил смутно знакомый офицер во французском мундире, и унесся по своим делам. Секретарь-француженка, не прекращая свою 'пулеметную очередь' на пишущей машинке, улыбнувшись, пригласила в кабинет к полковнику. Павла вошла, и от узнавания потеряла дар речи. В горле встал ком, память, словно динамитная шашка, тут же рванула потоком воспоминаний. Даже имя встреченного на входе молодого командира, как-то сразу вспыхнуло в мозгу разведчика. Почему же полковник Винаров не предупредил об этом?! Да, видимо просто не успел... А новый командир, ни капли не смутившись неожиданной встрече, спокойно шагнул навстречу. Несколько секунд пристально глядел в глаза, а затем, без спроса, до хруста в костях, стиснул гостя в своих богатырских объятиях, и очень тихо прошелестел прямо в ухо.

– Ну, здравствуй, Паша. Эх, и засранец же ты у меня все-таки...

***

Но история на базе Плесси-Бельвиль случилась много позже той схватки с торпедным катером на Шельде. Вот, там советскому разведчику в очередной раз свезло, потому что пуля из зенитного 'Браунинга', вполне могла поставить точку в судьбе этого странного человека с памятью о будущем, и острой болью за судьбы современников в очерствевшей душе.

В госпиталь 'Добровольческой Армии' в пригороде Антверпена пациенту довелось прибыть своим ходом, посадив свой самолет прямо на шоссе. Решение было рискованным, но правильным, поскольку аэродром был дальше, а потеря крови уже давала себя знать. А перед этим пришлось ждать и терпеть. В груди у плеча все время дергала пульсирующая боль, живо напомнившая и 'монгольский подарок', и долгие мучения страшного заболевания предыдущей жизни. Ведомый, не смотря на полученный им строгий запрет на ведение огня по катеру, отомстил за своего ведущего, ювелирно точно, расстреляв зенитчиков. Сейчас Файтл продолжил свои пролеты с фотографированием цели, и крепкая ругань командира, его ни капли, не смущала. Надо признать, Франтек, и в правду, оказался воздушным снайпером, и принца своей очередью не задел. А вот, из похитителей на ногах остался лишь один, который сообразительно закрылся заложником. Так что трудная задача поставленная куратором 'товарищем Максимом' была практически выполнена. Вот только гадская боль отвлекала от пилотирования все сильнее. Мундир слева в районе раны сильно намок, нормально перевязаться в воздухе было трудно. Выпущенная из зенитного пулемета, и замедленная толстым дюралем обшивки 'Брюстера', бельгийская пуля оказалась очень вежливой. Как потом доложили врачи, она пробила грудную мышцу пилота, прошла между ребер, скользнув по нижнему, отклонившись, и уже на излете, чиркнула по вершине легкого, а затем уперлась в лопаточную кость. Ребро треснуло, легкое травило, но не сильно. А, вот боль была сильной. Только терпение той прошлой жизни не давало потерять концентрацию. Колоть себе из бортовой аптечки морфин разведчик не хотел, чтобы не учудить от глюков на посадке. Сейчас ничего сделать было нельзя. Оставалось лишь ждать самого момента захвата, а уже затем уходить. В прицеле и в бортовом остеклении Павла видела стоящего за спиной заложника, Шелленберга. Тот явно был ранен, и левой рукой с 'браунингом', неловко придерживал принца. Показалось, что и немец узнал своего бывшего агента.

'Ну, вот и свиделись, 'дружище'. И в этот раз вариантов у тебя не так уж и много. Будешь 'рассказывать сказки', получишь свою пулю. Станешь сотрудничать, предашь свой горячо тобой любимый Фатерлянд. Захочешь меня прижать фотоматериалами плена и смонтированными целлулоидными аудиозаписями? Да и на здоровье. Только кто ж тебе поверит? Тут и кино Хьюза, и газеты, и речи политиков, и даже решение суда, все против тебя. Кстати, после такого, пристрелят тебя очень быстро. Думаю, ты сыграешь много тоньше. Понять только бы как?'.

По самочувствию, было ясно, что уже пора лететь 'домой', и предаваться в руки врачей. Но пока катера 'добровольцев' не взяли на абордаж тонущую посудину, заставить себя покинуть место боя, командир штурмового авиакрыла не мог. Лишь разглядев с воздуха, что заложник уже свободен, пилот, наконец-то, вспомнил о себе. На пару секунд перехватить штурвал левой рукой, и рывком засунуть под реглан лишь слегка размотанный бинт, все, на что хватает сил.

'Что же нам с тобой делать, 'майн фройд', Вальтер? Ради Германии ты, конечно, на многое готов (в тот раз ты мне не врал), но, вот, геройская смерть все же, совсем не твое. Игра, вот твой конек! Ради игры ты рискнешь всем, что имеешь. Кстати, два из трех катеров подошли под флагами 'волонтеров', и, мне думается, это очень неплохо. А что если нам...'

– Сокол вызывает базу. Пфф! Мерзость!

– База на связи. Это Новак. Что с вами, пан майор? Вы ранены?

– Чеслав свяжитесь с катерниками. Принц и его главный похититель нуждаются в медпомощи, пусть их везут сразу в наш госпиталь. Немцев всех обезоружить, и не дать им покончить с собой. Они наверняка из СС, а их внутренний кодекс, к чему-то такому, вроде бы склоняет. И сразу же, пригласите к ним в палату подчиненных полковника Винарова. Без личного приказа полковника никому пленных не отдавать! Никому! Даже королевской гвардии, и генералам свиты не отдавать! Мало ли где еще сидят берлинские агенты. Рисковать мы не можем. Я сам сейчас двину туда же лечиться – в груди пуля. Сяду прямо у самого госпиталя, там широкая дорога. Как понял меня?

– Хорошо, пан майор. Вы только не теряйте сознания, а нам все ясно. Мы все, что нужно сделаем!

– Не потеряю, и не сомневаюсь, что сделаете. Франта, слышишь меня? Меня до посадки не провожай. У тебя топлива мало. Садись сразу на базу.

– Я с тобой, майор!

– Курс на базу, капитан! Это приказ! А то, за неповиновение, спишу тебя в дупу из 'Драконов'! Как понял меня?!

– Тьфу ты, заноза! Понял, принял!

– Капитан Новак включить трансляцию офицерам штаба авиакрыла!

– Трансляция включена, пан майор!

– Внимание всем! Друзья... Для меня было честью служить вместе с вами. Когда мне разрешат летать неизвестно, но я убедительно прошу всех продолжать драть хвост 'бошам' и дальше. Не давайте им передышки! Пилотам-штурмовикам для достойного исполнения воинского долга, дожидаться моего возвращения не нужно. Повторяю, воюйте без меня! Воюйте, так чтобы чеpтям в аду тошно стало! Покажите германским мерзавцам, что мы здесь думаем о похищениях принцев крови и шантаже королей! Нового командира нашего штурмового авиакрыла пришлет генерал Стахон или объединенный штаб ВВС. Командование авиагруппой я передаю капитану Файтлу. Повторяю! Сокол командование авиагруппой 'Белые Драконы' сдал заместителю! Командование группой только что принял капитан Файтл...

– Адам не смей! Никто не сможет командовать нами, так как ты!

– Нэсэр мэ, Франтек! Как друга тебя прошу, не лезь сейчас, ладно?! Мне нужно сесть, а не рухнуть, и времени на споры нет. Просто не мешай. Приказываю, принять группу!

– Так ест, пан командир! Командование группой 'Белые Драконы' принял! Только ты там...

– Не дождетесь... Всем вам летной удачи, друзья! Конец связи...

– Держитесь, майор! Мы верим, вы к нам вернетесь!

Накатывала слабость, но сознание оставалось ясным. 'Брюстер' то и дело, соскальзывая с курса, садился на дорогу под раскатистые ругательства шоферов, съехавших с асфальта на обочину машин. Разогнавший перед этим всех с шоссе, и все-таки пытавшийся повторить маневр командира Франтишек Файтл, был грубо послан командиром, в сторону аэродрома. Колеса шасси штурмовика плавно катились к въезду в ворота занятого под госпиталь особняка, шуганув с дороги выскочивший из-за поворота мотоцикл. Выключенный мотор фыркнул и затих. У самых ворот зашуршали тормоза, и тряска завершилась. Место было знакомое. Командир штурмового авиакрыла не раз лично отвозил сюда раненых на штабном 'Рено', и потом приезжал их проведать с пакетом гостинцев. Первоначальный ступор персонала быстро прошел. Увидев, что ослабевшему от раны пилоту самому не выбраться из кабины, сразу несколько человек кинулись на помощь. Дальше воспоминания пилота потускнели...

Очнувшись от наркоза, удалось понять, что хирургическая операция, видимо, уже завершилась. Пулю, наверняка извлекли, поскольку боль стала тупой тянущей, и больше не пульсировала. Голова кружилась. В палате кто-то был. Сфокусировать взгляд удалось со второй попытки, но лицо посетителя сразу было опознано. С этим человеком знакомились в Шербуре в главном штабе 'Добровольческой Армии'. Контрразведчик тихо спросил по-английски...

– Как вы, майор? Вам лучше? Можем сейчас побеседовать?

– Голова гудит, но в целом, в норме. К беседе готов. Шелленберга взяли?

– Взяли. Считая вместе с ним, четверых шпионов получили в разной степени вами продырявленных. Еще семерых вы надежно порвали своими пушками. Да еще с утонувшей субмарины сняли четыре десятка германских подводников. Вторая лодка от сторожевиков, к сожалению, ушла.

– Главное, Шелленберг. Остальные пешки.

– Это нам известно. Кстати, наш госпиталь уже два дня атакуют бельгийские власти, требуя выдать им всех захваченных диверсантов. И мы их им вскоре отдадим. Между прочим, ваш хитрый план, увы, не сработал. Штурмбанфюрер 'покончил с собой с помощью яда'.

– Как это случилось?

– Бельгийские матросы забыли снять с него китель, опасаясь повредить раненую руку, вот, в палате и разыгралась сцена, достойная пера Шекспира. Свидетелей пригласили на опознание, после того, как реанимация не увенчалась успехом.

'Свою байку ты, полковник, травишь спокойным чуть трагичным тоном, а вот, глаза смеются. Стало быть, забрали вы Шелленберга в Москву живехоньким. Ну, что ж, поздравляю с уловом...'.

– Его венценосный заложник вчера уже опознал труп, хотя смерть от яда сильно искажает черты лица...

– Жаль, что не взяли живым. Что, неужели, 'совсем молча, покончил с собой'? Хоть что-то сказал напоследок?

– Увы. Вместо него передадим бельгийцам всех остальных немцев. Вот из них главную информацию уже вытрясли, так что даже не жалко отдавать. А, за 'покойника' вам все равно отдельное спасибо. За этим мерзавцем контрразведка Голландии и Франции давно охотились.

– Сочтемся, мсье полковник. Для меня еще что-нибудь есть?

– Много всякого, майор. Кстати, помимо подарков от пилотов и командования Альянса, сегодня вас посетит спасенный вами принц Шарль. Ну, и видимо, грядет награждение...

– Гм. А вы уже рассказали Его Высочеству, что покойный Шелленберг, вероятно, был двойным агентом не только СД, но и 'Интеллидженс-Сервис'?

В глазах коминтерновца сразу отразились интерес, сомнение, понимание и оценка поданной идеи.

– Даже так? Думаете, королевскому дому Бельгии стоит об этом знать? Расскажите о вашем видении поподробнее...

– Разумеется, Его Величеству королю Леопольду вместе с братом стоит знать. Ведь по слухам, принц Шарль ярый англофил. Вот вам более-менее подробный обзор. Полагаю, вся операция похитителей имела под собою цель подставить Париж, и оставить его 'тет-а-тет' с Берлином. Бельгия при этом, выходила из войны, но смиренно принимала на постой германские войска. С ее побережья немцы вполне могут наносить авиаудары через 'Канал', и чем чepт не шутит, могли держать под прицелом тяжелых ракет даже Лондон. Британия пробомбив бельгийское и голландские побережья, умывала бы руки – мол, глядите, как тут все само получилось. После чего, инцидент признавался бы, 'недоразумением между цивилизованными странами'. И сразу бы заключался 'наступательный союз против подлых русских', в составе 'лайми', 'джери', и с примкнувшим к ним марионеточным правительством капитулировавшей Франции. А, вот Голландию и саму Бельгию, ожидала бы участь германских протекторатов с новой администрацией. Кстати, в войне на Востоке Гитлеру очень бы пригодились десятка полтора 'союзных рейху дивизий'. Как раз столько фашистов и сочувствующих найдутся в стане его нынешних противников. И Леопольд, никак не сможет отвертеться от березовых крестов на могилах соотечественников. Ну, и еще пару дивизий пришлет Гитлеру его приятель Каудильо. Вот только, после победы русских (а она неизбежна в силу их весовой категории) про монархию в Бельгии пришлось бы забыть. Русские таких подлых номеров никому не прощают. Думаю, недавний заложник и его царственный брат имеют полное право знать, к чему могло привести это похищение. И если король и принц люди чести (а я в этом уверен), то, они сделают из этого правильные выводы. Впрочем, это, конечно же, мои догадки, решайте сами, что королю Леопольду и его брату рассказывать...