Текст книги "Буранный год (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Хорошо. Пусть в первый экипаж высотной ракеты 'Шаровая молния-2' войдут товарищ Шиянов и Юллиус Оберт. Нам важно постараться оставить этого румынского немца в СССР, и с политической и с пропагандистской точки зрения.

– Только, товарищ Сталин...

– Что еще у вас?

– Создатель ракеты Адам Моровский, описал программу тренировок экипажей, и еще он предупреждал, что всегда нужно готовить два экипажа, один основной, второй дублирующий. А еще, лучше дополнительные запасные экипажи готовить.

– Кого порекомендуете в дублеры?

– Думаю, экипаж из двух испытателей – старшего лейтенанта Степанченка и капитана Бахчиванджи, должен справиться с задачей. Оба боевые летчики и мастера сверхвысотных полетов. Недавно вернулись из Греции. Думаю, товарищ Сталин, стоит и третий экипаж подготовить в составе майора Таракановского и майора Супруна, они сейчас в программе испытаний ракетопланов для ПВО задействованы. Это на всякий случай.

– Согласен, пусть будут. Готовьте экипажи ракет товарищ Громов...

Отобранных кандидатов, собрали в Институте космической медицины, и начали мучить разными исследованиями. Центрифуги пока позволяли имитировать перегрузки только до 7G. Барокамеры тоже появились. С невесомостью, пока ничего еще готово не было. Параллельно шла доработка сразу трех ракет. Первым была та сама 'шаровая Молния-2'. Две ракеты конструкции Оберта с модернизированной двухместной кабиной каждая, и с новыми ракетными моторами. Разработанный Моровским еще в Германии ложемент удалось скрестить с катапультным креслом Драгомира, и получить новое двухместное герметичное катапультное кресло для высотных полетов ККВП-1-2 (имелось и такое же одноместное ККВП-1-1). С учетом апрельского опыта сверхзвукового покидания аппарата, новое устройство должно было одновременно спасать весь экипаж на высотах от 1,5 до 14 километров и на скоростях с числом Маха от 0 до М1,5. Всех шестерых будущих ракетонавтов долго гоняли на разных тренажерах. Катапультирование из смонтированных на Т-4 (двухфюзеляжном ТБ-3) новых катапультных кабин отрабатывали до автоматизма. Если Моровский смог подняться на своей 'Шаровой Молнии-1' свыше восемнадцати километров, то новая ракета должна была штурмовать в полтора-два раза большую высоту...

***

Затворничество в Калвер-Сити и отдых в компании кинозвезд, на время ослабили свою хватку. Сейчас на первом месте в жизни Говарда вновь оказались 'волшебство кадра' и небо... Небо, в котором он ничего не боялся, ни чуждой микрофлоры от простого рукопожатия на светском рауте, ни собственных затмений на публике, ни еще какой-нибудь неловкости. А после встречи с 'амазонками' и их странным наставником в Сан-Диего, вкус к жизни вернулся к пилоту и конструктору, и не желал более надолго покидать его. Даже неотступно следовавшие за вдохновением депрессии стали посещать много реже. Борьба за стерильную чистоту как-то сама собой трансформировалась в искреннюю радость от горячего пара и холодной воды после него. Везде, где ему доводилось жить сравнительно подолгу, Говард находил (или финансировал постройку) подобие русской бани, впервые испытанной после совета приятеля Адама Моровски. Даже во французском Шербуре, он построил вполне достойную реплику этого 'этнического храма чистоты'. Но и эта новая привязанность была лишь фоном...

Жизнь оказалась столь кипучей, что в течение одной недели, перелеты следовали за перелетами, и одни дела сменялись другими. Несколько раз в неделю Говард мотался между своей прифронтовой съемочной площадкой и Веллизи-Вилакубле. В Шербуре и на других аэродромах бурлил съемочный процесс, а под Парижем его ждали испытательные полеты на русском бомбардировщике. В Центре СЕМА уже вовсю шли испытания сверхмощных авиамоторов на летающем стенде (русском четырехмоторном бомбардировщике 'Болховитинов ДБ-А3' с русским же экипажем, не считая летевших пассажирами французских инженеров и самого Говарда). Причины присутствия русских американцу рассказал командированный с фронта пилот-испытатель подполковник Розанов (кстати, хороший приятель Адама Моровски еще с Польской Войны). И хотя Хьюза несколько удивлял этот альянс с 'комми', но в том, что разработка сверхмощных моторов ускорилась, он убедился собственными глазами. На месте правого внутреннего мотора бомбардировщика, теперь как перчатки, менялись вместе с моторамами опытные 24-цилиндровые изделия. Первым опробовали 'Аллисон-3420', затем опытный 'Фэйри Р-24 Монарх', затем это место заняла сдвоенная французская 'Испано-Сюиза' HS 24Y тип 90. Во всех испытаниях, как уже упоминалось, участвовали русские. Большевики не только поставляли французской республике самолеты и построенные в Сибири реплики 'Гном-Ронов' (М-88). Московское начальство пошло на беспрецедентный шаг. Французам были предложены собственные наработки советских инженеров по моторам увеличенной мощности М-89 (развитие 14-ти цилиндровых 'Гном-Рон'), по новому мотору М-90, а также по 24-х цилиндровому мотору М-130, разрабатываемый на заводе N27 в Казани с 37-го, и по его менее мощному аналогу МБ-100 разработанному конструкторской группой Добротворского в прошлом году. Оба последних были аналогами 24-й 'Сюизы HS24', но спроектированными на основе блоков советских моторов М-105. Русские предложили вести эти разработки совместно, а серийное производство налаживать в обеих странах. Отдавая свои наработки, большевики рассчитывали при массировании усилий, быстрее получить доведенные моторы заданных характеристик, и техническую помощь французов в их серийном освоении.

Вдобавок, коммунисты были готовы наладить ремонтно-сборочное производство доведенных М-88 и М-89 (под этим индексом собирались выпускать "Гном-Рон 14R" и его дальнейшие развития). Причем, не только у себя в Сибири, но и на небольшом моторном заводе в портовом городе Туамасина (на французском Мадагаскаре). При этом оборону острова предлагали усилить частями 'Добровольческой Армии', которая за свои услуги получила бы в длительную аренду участок земли с небольшим портом и правом содержания военно-морской базы. Там же можно было расширить и нефтеперегонное производство для резервного снабжения мазутом дружественных флотов и авиабензином, дружественных ВВС. Комплектующие и материалы для производства авиадвигателей должны были поступать на Туамасинский завод несколькими путями. В обход Африки, по морю из метрополии. Из Советской России, морем через Владивосток, или через Иран. Вариант с доставкой через Суэцкий канал и Красное море в силу господства германо-итальянских флотов и ВВС в Медитеррании, пока был отложен на будущее. Но и без него схема получалась принципиально реализуемой. И вот таким образом, обеспечивалась 'моторная безопасность' колоний, даже в случае вполне реальной блокады портов и французского побережья. Оторванные от метрополии колониальные летные части должны были получать вполне годное снабжение и восстановительный ремонт моторов. Голландия, так же могла бы получать в регионе авиадвигатели, подписав соглашение с Францией и СССР. Предложение и впрямь выглядело интересным, ведь местоположение производства удачно оказывалось на пересечении морских путей. Даже Великобритания могла бы впоследствии стать клиентом, и ставить такие моторы на свои боевые самолеты в Британских колониях Индийского океана. Времени на долгие раздумья у хозяев не было. Наступление немцев в Арденнах оказалось лучшим 'патентованным мотиватором' для правительства, и вскоре международная кооперация получила спешное благословление Парижа. Договоры были подписаны.

Теперь, с разрешения французского военного командования и министерства авиации, на многих секретных ранее объектах французской промышленности, на постоянной основе, 'паслись' русские. Инженеры конструкторского бюро Урмина поселились в опытных цехах 'Гном-Рон'. Несколько инженеров из КБ Климова, Добротворского, Ро и Колосова, прописались на 'Испано-Сюизе'. Причем периодически русские производили ротацию своих кадров, лишь по им одним понятному закону. А в Центре СЕМА регулярно 'маячили' испытатели НИИ ВВС и эксперты из Центра Технической Экспертизы. Причем, они имели допуск ко всем новым моторам, и вдобавок, шифрованную радиосвязь с московскими коллегами. За кадром остался, тот факт, что ряд инженеров КБ Урмина, были переведены в КБ конструктора Швецова, и занялись спешными работами по доводке мотора М-82 (сам же Швецов ускорил работы по более мощному М-71). КБ Климова было также усилено кадрами. А во Франции русские и французские пилоты-испытатели, и инженеры, совместно с представителем разработчика, спешно систематизировали и документировали выявленные в испытательных полетах проблемы и особенности эксплуатации моторов и агрегатов. Без задержки эти данные вместе с решениями по модернизации, уходили разработчику для внесения изменений в следующие партии опытных изделий. Новые, доработанные комплектующие поступали из СССР самолетом, иногда даже быстрей, чем с французских и американских заводов. Говард, наблюдавший за испытаниями, был заинтересован в их успешном завершении не меньше самих русских и французов. Количество цилиндров, 'от двух дюжин', сулило Хьюзу неплохие шансы на реализацию проекта носителя. Ведь с такими моторами добиться требуемой грузоподъемности от будущего носителя тяжелой ракеты, было намного реальней, чем с полутора десятками обычных моторов. Но, вот, обеспечить требования Моровски полностью... Адам настаивал на тридцатипятитонной грузоподъемности (а это, между прочим, вес тяжелого бомбардировщика) и высоте сброса ракеты, не менее сорока тысяч футов. А для этого и впрямь нужны были особые мощности, и особые технические решения. Стимулом служила и таинственная информация о германском восьмимоторном 'Гиганте' Вилли Мессершмитта, который якобы уже способен поднимать двадцать пять тонн. Так, что эпопее с отработкой в малой серии сверхмощных 'Алиссонов-3420', двадцатьчетвертых 'Испано-Сюиз', и их британских и даже русских аналогов, предстояло ускориться. Сравнение аналогов приводило к объединению лучших решений в наиболее удачной итоговой конструкции (снимая с гонки аутсайдеров). А, отдельные узлы, агрегаты и детали даже не слишком удачных конструкций моторов тщательно изучались, чтобы затем попасть в альбомы технических решений, и в 'Парижский музей агрегатов и моторов'. Хьюз в силу личной заинтересованности успешно координировал поставки из-за океана. Там тоже хватало проблем и препонов. Хорошо, что авторитета и связей Говарда хватило для закупки опытных экземпляров ВМГ 3420-х со специально спроектированными для них огромными восьмилопастными винтами изменяемого шага. Приходилось скрывать истинные причины заказа от всех, чтобы не всполошить не только Мессершмитта, но и Германа Оберта в России, который еще не знал о проекте своих заокеанских конкурентов. А моторостроителям скармливали дезу. Якобы все это требовалось только для подготовки налетов на Берлин с максимальной бомбовой загрузкой, и еще для огромного кругосветного лайнера проектируемого Хьюзом. Такие аргументы были понятны, и французам, и британцам, да и родным 'янки' тоже. Проект переделки поставленных русскими 'волонтерам' и бельгийцам бомбардировщиков 'Болховитинов ДБ-А-3' под четыре сверхмощных мотора со стартовыми ускорителями и подвесными топливными баками, даже получил 'зеленую улицу' Министерства авиации Франции. А ведь тема, была всего лишь прикрытием...

Но и космические проекты не могли полностью отвлечь Говарда от его вдохновенного кинотворчества сразу над двумя сериалами. И эта работа также требовала напряжения всех сил, хотя и расцвечивалась неожиданными и приятными моментами. Прежде всего, из головы Говарда не выходила новый лидер сквадрона Вайолет Купер. Он видел ее в кабине 'Дугласа DB-7'. Поражался ее эрудиции и харизме при обучении молодых 'амазонок' в учебном классе. И даже с восторгом наблюдал за исполнением зажигательного танго в паре с французским майором. В этой женщине было редкое сочетание, женственности и логики, строгости и артистизма, педантизма и мужества. Вайли был не чужд легкий флирт, но дистанцию она держала мастерски. Для нее на первом месте были война и дочь. На втором месте находилась забота о подругах и подчиненных. И лишь на последующих местах размещалось все остальное. Кстати вместе с недавним пополнением во Францию прибыла и дочь лейтенанта Купер, 11-тилетняя Саманта. Юную воспитанницу 'амазонок' Говард тут же решил привлечь к съемкам детства главной героини. Там она должна была играть свою маму во времена обучения той балету в Петрограде, и в момент бегства из России. И мать девочки, чутко, позволяла той творить самой, не зажимая дочь в тисках своей заботы и диктата. Во время съемок Говард старался быть галантным, но и требовательным. Легкие ухаживания Хьюза, Вайли принимала, как должное. А его просьбы о показе вместе с дочерью балетных номеров, выполняла легко и без кокетства. Говард чувствовал, что даме он нравится, но сама она никогда не сделает шага навстречу. Возможно, из-за горького опыта в прошлом, а может, и по иным причинам. В кадре они оба играли самих себя, но по сюжету имел место скорее флирт, чем настоящий роман. И, уж всяко, ни он за ней не волочился, ни она за ним не бегала. Но, как выяснилось, у сторонних наблюдательниц могли быть и другие мнения об их с Вайолет совместных делах. Как-то, вернувшись из СЕМА на авиабазу Шербур, Говард стал невольным свидетелем беседы летчиц о главной героине снимаемого им сериала, по совместительству, являющейся лидером их сквадрона. От услышанного, он чуть не подавился прикуриваемой сигаретой. Поначалу, наиболее громко свое отношение высказывала девушка из недавно прибывшего с Мамашей Мэнсон пополнения (с которым прибыла и Саманта). Но вскоре ее апломб подвергся резкой критике сослуживиц...

– Выполнять ее приказы?! Подумаешь, миллионер ее тут приметил...

– Ты о чем это? Кстати приказы в Армии выполнять придется, если хочешь служить...

– Да, если бы не он! Да, кем бы она здесь была? Замухрышкой была бы, с нажитым на стороне ребенком. Вот! Корчит из себя балерину с Бродвея! А тут, между прочим... Тут, есть дамы и красивее, и намного свежее ее! И если бы Говард был повнимательней...

– Чего?! Ну, ка повтори, что ты сказала!

– Сказала, что ты слышала! Подумаешь, 'вылежала' себе лейтенанта у французов. А теперь, она тут строит из себя кинозвезду! И ведет себя с ним...

– А, ну, заткни свой ржавый выхлопной патрубок, тварь! Ты знаешь, кто такая Вайли?!

– Сама ты тварь! И чего там знать-то?! 'Мастер по раздвиганию ног' она. Да еще и старуха с бастардом...

– Клаудия объясни ей, или я за себя не ручаюсь! Вот, как поставлю сейчас этой нью-йоркской сучке фонарь, прямо под ее накрашенными ресницами...

Вечерние посиделки девушек, явно превращались в жесткие переговоры. Голос главной оружейницы сквадрона штаб-сержанта Клавдии Чествик был тих, но звенел металлом. И другие подруги были солидарны с нею.

– Кэрролл, ты последний раз такое сказала про нашего лидера сквадрона. Чтоб ты знала, Вайолет была САМЫМ ПЕРВЫМ сержантом 'Амазонок'. Она первая из нас освоила строевые приемы и стрельбу из пулемета. Первая научилась бомбить и прокладывать курс. Первая прыгнула с парашютом. Наши марши и строевые – все это заслуга Купер. Первый инструктор и первый штурман сквадрона. После Джекки, она во всем ПЕРВАЯ!

– Чего ты тут морщишься, как от лимона?! Да, Клаудия права, Вайли ПЕРВАЯ. Первая за штурвалом вернулась из фашистского тыла. И в свою стройную балеринскую ножку, она первая... ПЕРВАЯ ИЗ ВСЕХ НАС получила пулю от атакующего 'Фиата'!

– Тебе Кэрролл этого не понять, но после того, как ее Саманту один раз украли фашисты, Вайли, решила с ними биться насмерть, чтобы защищать народ и демократию. И свою дочь, и других людей, даже таких дрянных как ты...

– Кстати, она профессиональная актриса, и выступала бы на Бродвее, если бы тот мерзавец не бросил ее с крошкой Самантой без единого цента в Нью-Йорке...

– Да, она даже свою родную дочь оставила в казарме в Монтгомери! Чтобы научиться самой, и потом научить воевать молодых кривляк, вроде тебя!

– И, в отличие от тебя, у нее на счету один сбитый 'мессершмитт', и за полсотни боевых вылетов, сквозь разрывы зениток и трассы 'ягеров'.

– И из них половину она совершила, в роли лидера. А то, что она не носит на вечеринки и на съемки свои две награды за Грецию, одну за Данию, да и французский орден тоже... Это лишь делает ей честь. А тебе-то самой, 'героиня', есть чем таким гордиться?!

Финальную точку в дискуссии поставил, хриплый голос великанши Маргарет Крафт, и последующее предложение Мамаши Мэнсон.

– Добавлю. Она спасла жизнь раненому чешскому пилоту, да и мне тоже. И вообще, рядовая Райз... Как только ты еще раз вякнешь что-нибудь против Вайли, так сразу недосчитаешься зубов в своем поганом рту. А потом, я лично заставлю тебя чистить нужники, причем, не только женские...

– Погоди Мэгг! Сестрички, а чего мы тут время теряем? Давайте ка решать, нужна ли нам такая 'сестра', как вот эта 'красотка' Кэрролл? Ну, ка, все в круг!

Дальнейшего Говард уже не слушал, направившись к своему коттеджу. Мысли крутились, вокруг главной актрисы 'Крыло и Вуаль'. Он, конечно, был избалован женским вниманием, но ТАКОЙ дамы, как Вайолет Купер, ему раньше не попадалось. К тому же влечение к ней не было примитивным животным инстинктом, но являлось каким-то совсем новым ощущением. И тут было, о чем поразмыслить. Хотя о браке он даже не помышлял...

***

Съемки греческого эпизода сериала, пришлось разделить на части. Поскольку нужного количества авиатехники во Франции не имелось, взяв двух кинооператоров и запас пленки, Хьюз полетел в Испанию. Нищая страна, как раз сейчас искала по всему свету кредиты, для ликвидации последствий завершившейся Гражданской Войны. Приезд американского миллионера стал событием. Разрешение на посещение нескольких штормо 'Авиясьон Национале' и заводских аэродромов было быстро дано командованием ВВС. Помимо экскурсии, Говард устроил небольшой банкет на Заводе в Реусе, в честь торжества Кастилии-Ла-Манча. Там офицеры-приемщики проверяли самолеты после ремонта и замены моторов, и к радости киношников, авиапарк завода оказался впечатляющим. Разгоряченные вином и пафосом застолья 'летающие кабальерос' с радостью согласились на дружеский показ в небе эпизодов воздушных боев. Нашлись и холостые патроны, да и боевые с трассирующими пулями, тоже. А Говард, проинструктировал пилотов и тщательно отобрал авиатехнику, предназначенную для съемки аппаратов изображающих 'Реджиа Аэронаутику'. В итоге он стал обладателем нескольких шикарных кинофрагментов. В кадре брутально молотили винтами, и ходили в широких виражах, настоящие трофейные республиканские 'Туполев СБ'. Столь же знаменитые трехмоторные итальянские бомбардировщики 'Савойя SM-79', истребители-бипланы 'Фиат CR-32' и даже новые истребители-монопланы 'Фиат G-50', были также запечатлены на цветную пленку. Все это богатство было отснято, под предлогом 'увековечивания триумфа асов Франко в Гражданской войне'. Будь это официально согласованные съемки, они бы обошлись миллионеру в кругленькую сумму. Но экспрессивные испанцы, к тому же, разгоряченные совместным празднованием, лишь за небольшую мзду непосредственно в карман пилотов, их командиров, и заводского начальства, радушно согласились даже покатать приезжих американцев с их кинокамерами. Единственным условием, было не снимать номера самолетов (впрочем, некоторые машины, как раз перекрашивались, и с ними проблем вообще не было). Хьюз с кинооператорами выполнили условие, и снимали самолеты только в проекции, так, что даже эмблемы испанских ВВС были видны нечетко. Это, позволило потом с максимальной достоверностью изобразить итальянские ВВС в воздушных боях с греками (а русские СБ должны были изображать дальние бомберы, бомбившие итальянскую ВМБ в Таранто).

Вторая часть съемок прошла в Бельгии. Несколько двухместных учебно-боевых бельгийских бипланов SV-5 со снятыми капотами моторов, и нарисованными трехцветными эмблемами греческих ВВС, реалистично изобразили на съемках ночные полеты женских экипажей 'Поликарпов U-2'. В прифронтовом Генте нашлись и несколько закупленных в Италии истребителей-бипланов 'Фиат CR-42'. С согласия бельгийского командования их даже удалось на один день перекрасить в соответствии со стандартами 'Реджиа Аэронаутики'. За это Говард обязался поставить королевским ВВС запчасти к моторам. Потом был перелет во Францию, и там начались уже игровые съемки с актерами. Первый же пробный показ отснятых и смонтированных эпизодов вызвал шумные восторги женской авиагруппы Ивон Журжон. 'Амазонок' здесь почитали 'старшими сестрами', но легкого соперничества никто не отменял. И, увидев их в кадре вместе с русскими летчицами (крупные планы которых сыграли капитан Раскова и капитан Казаринова, прибывшие в Париж с испытателями НИИ ВВС), француженки ревниво потребовали продолжения съемок, но уже на чисто французском материале. К тому же майор Ивон Журжон, пообщавшись с капитаном Казариновой, решила новаторски создать истребительный женский сквадрон ПВО. В виду нехватки современных истребителей и в первой линии, дамам должны были достаться пошедшие в малую серию 'мобилизационные' деревянные истребители 'Арсенал VG-33'. Аппарат еще предстояло доводить, но используя стандартные решения конкурентов, войсковую серию уже готовили. Русские обещали выделить для них дополнительно моторы М-103, но не раньше июля (один экземпляр машины делался как раз для русских, а Казаринова даже опробовала прототип в полете). А пока дамы учились воевать на старых D-511 с установленными на них убираемыми шасси, и со старыми, но перебранными 860-ти сильными 'Испано-Сюизами'. Рядом с ними тренировался мужской сквадрон на американских палубных бипланах-пикировщиках 'Кертисс SBC Хэллдайвер'. Машина не была передовой, но по своим боевым свойствам неплохо перекрывала нишу, занятую в Люфтваффе "Штуками" Ju-87. Обучали пилотов пикированию инструктора палубной авиации ВМФ Третьей Республики. И вместе с ними снова появились русские. На этот раз ими были пилоты-инструкторы, воевавшие в Польше на трофейных Ju-87, и в Карелии на них же, и на двухмоторных ПБ (пикирующем ВИТ-2 с бомбами вместо пушек). Среди них выделялся мускулистый и колоритный капитан носивший псевдоним Рене Буланье. Он оказался боксером, и в перерывах между полетами, пытался учиться французскому ножному боксу "сават" у таких же, как и он французских энтузиастов кулачных поединков. Штаб ВВС в Париже, наконец-то, осознал всю пагубность глупого отказа от 'нерыцарского оружия'. Какое тут может быть рыцарство, если противник своими пикировщиками 'Юнкерс Ju-87', с методичностью артиллерии сметает опорные пункты обороны и колонны войск на марше?

***

В перерыве между съемками, Говард, снова и снова возвращался к альбому с чертежами, и отработке конструктивных решений. Проект 'аэрокариера' получившего имя 'Дедал', на бумаге смотрелся изящно, хоть и несколько монструозно. Огромное семидесятиметровое и слегка стреловидное крыло с кессонной конструкцией для размещения топливных баков, должно было нести на себе восемь мотогондол с трех-четырех тысячесильными моторами и многолопастными винтами. Две мощных фюзеляжных балки, с 'П-образным' оперением. Между двух высоко поднятых килей, работал цельноповоротный стабилизатор с сервокомпенсатором. В балках скрывалось убирающееся шасси. В каждой по две передних поворотных стойки со сдвоенными колесами, и по многоколесной тележке с толстыми одиночными колесами. В носовых отсеках балок располагались кабины пилотов и инженеров-ракетчиков. А в самом центре тяжести аппарата, под несколько выгнутым вверх широким центропланом, находился мощный четырехточечный узел, для крепления и сброса массивной и габаритной ракеты. Ширина бетонной взлетной полосы для этого монстра получалась не меньше пятидесяти метров, не считая свободных от препятствий обочин. Дистанция разбега выходила около трех-четырех километров, что предполагало постройку специального аэродрома. Зато по расчетам выходило, что до высоты сорок тысяч футов 'Дедал' должен был поднимать вес около тридцати (на пределе тридцати пяти тонн) тонн. Топлива должно было хватать на спиральный набор высоты ракетного пуска. Мощности восьми огромных моторов должно было хватать на удержание всей системы в наборе высоты, в момент отцепки ракеты. На посадку обладающий отличными планирующими свойствами аппарат должен был идти на четырех моторах, при четырех зафлюгированных многолопастных винтах восьмиметрового диаметра. Позади остались яростные споры с командой ракетчиков Годдарда. Мэтра ракетонавтики несколько цеплял тот факт, что в проекте испытанной в Латвии ракеты, с его именем в названии, кроме принципиальной схемы жидкостных ракетных моторов, иного его вклада не было. Получалось, что 'Ракета Моровски-Годдарда' есть, а ракетного проекта с участием самого Годдарда нет. Это било по самолюбию, поэтому привезенный Хьюзом в институт чертеж внешнего вида двухступенчатой ракеты был критически изучен Годдардом. Основу этой ракеты составлял январский набросок, выполненный еще самим Адамом Моровски. Но в трио конструкторов в этот раз его фамилия должна была звучать последней ('Ракета Годдарда-Хьюза-Моровски'). На меньшее американский патриарх ракетонавтики был не согласен, и вложил максимум усилий, чтобы его участие не было фикцией. Впрочем, спорить с ним о размере личного вклада никто и не собирался. Одному Хьюзу, даже со всеми его богатствами такой проект было не потянуть. Даже постройка прототипа носителя из собственных средств могла привести к разорению. Требовался мощный финансовый фонд. И такой фонд, по совету все того же Моровски, оказывается, уже был создан в ноябре 1939-го неким фабрикантом и меценатом Винцентом Фрогфордом, и назывался 'Фонд Развития Национальной Астронавтики'. Пока в нем крутились не слишком впечатляющие суммы. Но, как говорят русские 'лиха беда-начало', и акции будущего космического гиганта, уже начали распространяться в Америке. Государство тут же выкупило контрольный пакет, чтобы контролировать финансовую пирамиду и не допустить ее неправильного развития или банкротства. А также для введения режима секретности. С апреля месяца в фонд потекли тонкие и не очень струйки капиталов, и началось финансирование постройки 'аэрокариера', который не зря получил имя 'Дедал'. В этой истории 'Икаром' был назван пока еще только аванпроект новой тяжелой ракеты рассчитаной на трех ракетонавтов. По замыслу создателей, первый космический полет должен был проходить на высоте около 80 километров. На деле, до настоящего космического аппарата было еще далеко. Теоретически, в металле он мог появиться не раньше середины-конца 1941-го года, и для этого требовалась широкая кооперация ряда компаний. По счастью, и доктор Годдард, и сам Хьюз смогли убедить своих знакомых в правительстве, и с конца осени 1940-го, проект мог получить дополнительное финансирование. Но полной уверенности в успехе, все же, не было...

***

Космос манил все сильнее, но кино и воздушные рекорды, тоже никак не хотели отпускать миллионера. Не смотря на весь его трудоголизм, Говард Хьюз не мог слишком долго оставаться погруженным в один единственный проект. Поэтому подготовка к кругосветному беспосадочному перелету на 'Боинге-307' продолжалась. Конечно, сверхмощные авиадвигатели ставить на эту машину он не собирался. Ведь прожорливость 24-х цилиндровых моторов, резко увеличила бы потребность в воздушных заправщиках, а значит и стоимость проекта (хотя и сокращало длительность полета вокруг света). Параллельно подготовке к 'воздушной кругосветке', не останавливались и съемки. Хорошим толчком для творчества послужила январская поездка в Советскую Россию. Говард слетал к русским с единственной целью, оценить прогресс ракетного проекта своего друга Моровски и его наставника Оберта, и перспективность их затеи. Однако, устроенный ему в кинозале Ленинградского Дома Красной Армии на Литейном проспекте показ двух серий нового советского фильма 'Соколы', не на шутку раззадорил продюсера и режиссера 'Ангелов Ада'. Молодая советская кинокомпания 'Звезда' словно собралась передвинуть еще выше планку трюкового кино, поднятую им самим в его фильме про военных авиаторов Великой Войны. И, у русских это отлично получилось, вызвав у Хьюза творческий зуд соперничества. Вдохновение требовало результата немедленно и в превосходящем конкурентов количестве. Поэтому снимались сразу две многосерийные картины. 'Крыло и вуаль' о смелых военных летчицах, и серия из трех фильмов 'Крылья Сокола' ('Взлет Сокола', 'Соколу не до скуки', 'Последний полет Сокола'). Вторая линейка картин оказалась фактически биографией его друга Адама Моровски. Сценарий начал писаться еще в январе, 'но в нем не хватало жизни'. И тут Говарду повезло подружиться с репортером Полем Гали, который и помог с важными дорисовками образа главного героя. К главной роли Хьюз привлек практически ровесника капитана Моровски – девятнадцатилетнего перспективного актера Монтгомери Клифта, дебютировавшего два года назад в спектакле 'Дама природа', и внешне очень похожего на оригинал.

Клифту осветлили волосы и сделали прическу под прототип. Покрасили и выщипали его густые брови, и сшили тематические костюмы. А Моровски, узнав, как зовут актера, который будет его изображать в фильме, жизнерадостно прыснул в кулак, и подарил тому через Говарда, свой порезанный ножом форменный китель. Этот дар сопроводила странная фраза – 'Кесарю – кесарево, а Клифту – клифт'. Вскоре начались съемки. Главных женских ролей в фильме не было, но в эпизодах снялись сразу несколько известных киноактрис. Так, Констанс Беннетт снималась в роли матери главного героя. Мерл Оберон играла женщину спасенную от побоев на аэродроме, а Вивьен Ли, играла польскую красавицу, вывезенную из-за линии фронта на "Шторхе". Джоан Беннетт сыграла германскую агентессу в Мюнхене и в Сан-Диего. И еще ряд эпизодических ролей играли участницы реальных событий, майор Ивон Журжон, майор Жаклин Кокрен, лейтенант Вайолет Купер и их соратницы из женской авиагруппы. Ни один яркий момент жизни прототипа главного героя не остался обойденным, а ряд моментов соратники (режиссер и сценарист) на ходу придумали сами. Так, по сюжету – учился летать будущий 'Сокол' у якобы бывшего пилота Лафайет, воевавшего в 'Великой Войне' и позже ставшего ветераном Испанской Гражданской Войны, некого Джона Дугласа (которого сыграл Лесли Говард). Были ярко выведены юношеские метания героя. Побеги из школы. Аварии на гонках, драки на ножах, опасное восхождение на гору, и парашютные прыжки в Великом Каньоне. Схватка с мерзавцем, ударившим женщину на аэродроме. И выступление по трансляции с просьбой о дисквалификации их обоих. Внезапный арест, давление прокурора, спасение от тюрьмы, и блистательная победа в гонке. Все эти моменты не давали расслабиться кинозрителям. Краткое упоминание создания 'Лиги Юных Командос'. Следом шли чикагские учения, и приземление вдвоем на одном парашюте. Пилотаж на 'Кертисс Хок Р-36' в Баффало, отказ бюрократов в содействии реактивному проекту. Похороны отца. И, наконец, Франция с первым реактивным полетом. Затем, бои в Польше. Водоворот грозных событий. Штурмовые удары на оснащенных стартовыми ракетами и тяжелыми бомбами старых польских истребителях. В роли "Пулавски Р-7" снимались внешне похожие на них французские высокопланы 'Луар-46' (съемки шли в мае 1940 прямо на тыловом аэродроме, готовившем штурмовиков). Бомбардировка броненосца в Гданьской бухте. Кадры боев с опытными пилотами Люфтваффе, и падение сбитых самолетов. Захват вражеского самолета и возвращение через линию фронта после вынужденной посадки. 'Дуэль с кровником', превратившаяся в нечестный воздушный бой против трусливого врага с его многочисленной поддержкой. Дерзкий десантный рейд, и захват самолетов на аэродроме Люфтваффе. Атака тяжелыми ракетами по скоплению танков. Для пущей зрелищности даже ракетный удар показывался по настоящим немецким танкам, оперативно вывезенным с фронта в Бельгии помощниками Хьюза (правда, сами ракеты были бутафорскими). Наконец был отснят бой с вражескими шпионами на аэродроме и плен. Стойкость в заточении, обет молчания, и отказ от всех предложений о сотрудничестве. В фильме показывалось, как жесткость, так и уважение немцев к бесстрашному юному противнику. Затем поставленное Герингом условие – отпустить домой в Штаты, если 'Сокол' собьет своего кровного врага в воздушной дуэли, оснащенных ракетными ускорителями истребителей. В кадре Геринг говорит заместителю – 'А ведь, летят без парашютов. Что ж, пусть этот нахал, наконец-то, свернет себе шею'. Но победа вновь достается герою. Новое требование – 'Я не желаю рисковать настоящими немцами. Поэтому свободу вы получите, не раньше, чем вам покорится скорость в 500 миль'. Опасный рекордный полет. Триумф незарегистрированного рекорда, и 'Сокол' снова в заточении. Обещания ему данные забыты. Новое испытание – запуск ракеты с мышами с взрывоопасного 'аэростатного ракетодрома' в Румынском небе. И ночной прыжок с парашютом, из-под сдвоенного аэростата, скупо освещенного огнем из ракетной дюзы. И когда новое обещание пленителями было в очередной раз забыто, в герое просыпается протест. Он эпатажно аранжирует музыкальную классику в Мюнхенском парке, и дерется с обнаглевшей охраной. Газетные статьи о пленнике. Правительственный запрос из Вашингтона. Наконец, Герингу это надоело, и он выполняет свои обещания. Героя увозит домой пароход. Встречи в Бостоне. Потом обучение в Монтгомери. Тавтология про Клифта – 'Монтгомери в Монтгомери', в свое время рассмешила Хьюза. Создание женского сквадрона, и даже свою личную встречу с Моровски Говард также включает в фильм. Шпионская тревога в Лос-Анджелесе и Сан-Диего. Блок посты на дорогах, облавы на местных бандитов, и драка на ножах с германским агентом. Спасенного ребенка раненый герой передает сдерживающейся из последних сил матери. Вайолет Купер отказалась играть в этом эпизоде саму себя, поэтому их с дочерью заменили француженки. Говард старался сохранить как можно больше действительных событий. Даже их совместные с Адамом приключения Бельгии и Латвии, лишь чуть чуть приукрашивались, но оставались вполне реальными (кроме смонтированного ракетного полета Моровски). И наконец, в кадре стремительные атаки 'Белых Драконов' и горящие танки. В финале киноленты, на сером экране сквозь схватки воздушных противников, проступали титры, рассказывающие о реальных событиях, и появлялись настоящие фотографии Моровски и его сослуживцев, отснятые Полем Гали. Первые фильмы были сверстаны на скорую руку уже к июлю. Тогда же в Лондоне, Париже, Амстердаме и в Брюсселе состоялся показ первых двух серий обеих кинокартин. Публика тепло принимала оба сериала. К этому моменту напряжение на Западном фронте достигло предела, и выпущенные яркие военные фильмы, должны были стать не просто лидерами просмотра, но и агитационным материалом. А за океаном выход обеих картин вызвал фурор. К генералу Арнолду выстроилась очередь желающих вступить в авиагруппу 'Белые Драконы'. Почему-то среди кандидатов в другую авиагруппу 'Летающие Тигры' такого аншлага не было... Авиакорпус сотрясали волны рапортов молодых лейтенантов и даже не слишком молодых капитанов, настаивающих на расширении военного присутствия во Франции и Бельгии. Появилась даже идея запретить фильмы Говарда Хьюза, но прикинув заголовки прессы, от нее отказались. Доклад начальника штаба Армии Джорджа Кэтлетта Маршала младшего, перед сенатской комиссией ясно показал, что американские части корпуса 'Миротворец' несут большие потери во Франции. Стабилизация фронта почти достигнута, но вывод американских частей, может сильно ударить по силам союзников. И однозначно будет воспринят всеми, как бегство и предательство, с соответствующей потерей репутации. А решение оставить корпус в нынешнем составе, попахивает жертвоприношением. Выводов было ровно два. Или вступать в войну, или слать новых 'волонтеров'. И если САСШ не могут вступить в открытую войну, то, вероятно, стоит, хотя бы, довести численность 'миротворцев' до полной армейской группы. Штаб Армии Соединенных Штатов, предлагал подготовить к отправке в Старый Свет дополнительный контингент. Его состав должен был включать три пехотных дивизии, две танковые бригады, и четыре авиагруппы (две на 'Кертисс Р-40', одна на 'Брюстер В-439' с 40 мм пушками и еще одна на 'Дугласах ДБ-7'). Еще одна дополнительная авиагруппа на тяжелых бомбардировщиках 'В-17' должна была начать отработку ударов ночью с британских воздушных баз. Это предложение вызвало скандал. Видимо кому-то из важных людей в Вашингтоне и Нью-Йорке, эти предложения пришлись сильно не по нутру....