Текст книги "Буранный год (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

В общем, моральная готовность собравшихся военных к их исторической миссии, и без этого была на высоте, а после столь содержательной беседы с советским лидером отпали и последние сомнения. Генерал Свобода оставлял за себя на новом ТВД полковника... А остальные военачальники лично приступали к формированию новой армии, пока на Севере России.

***

Командующий Добровольческой Армии генерал Корнильон-Молинье прибыл в Амстердам в первых же числах апреля. Сюрпризом стало его представление персонам англо-французского военного комитета, планирующего оборону союзных сил против Германии. Долгих приемов не было, в Париже уже было известно о скором ударе Гитлера по двум нейтральным странам. Маршал Келлер, провел камерное совещание, на котором Эдуар, успел высказать лишь пару соображений. Потом прибыл связник от штаба ДА с новыми тревожными сообщениями. Почти сразу ему пришлось по телефону общаться с королем Дании Кристианом X, предупреждая его об ожидаемых в ближайшие дни нападении бошей и дворцовом перевороте с целью отстранения короля от власти. Король не хотел в это верить, но в случае начала войны дал свое согласие на высадку добровольческого десанта для защиты семьи монарха. Дальше все завертелось. Всего через несколько десятков часов все эти предположения штаба о вторжении сбылись. Немцы заявились в Данию, словно по расписанию. Германская авиация дерзко атаковала стоящие в портах и идущие к ним военные корабли королевства, бомбила аэродромы и высаживала парашютные десанты. А пехотинцы и танкисты Вермахта не спеша занимали военные объекты, оставляемые датскими пограничниками. Так продолжалось в течение полутора часов. Потом нанесла свой бомбовый удар по скоплениям германских войск группа "Белых медведей" (фактически авиаполк из 22 ДБ-А под командованием подполковника Голованова). На подходе к датским портам неожиданно от ударов субмарин начались потери транспортных судов второго эшелона германских войск. Следом нанесли бомбовые удары несколько эскадрилий средних бомбардировщиков. И как раз в это время, радисты замерших в ожидании высадки транспортов под нейтральными флагами латиноамериканских стран, приняли секретные сообщения штаба ДА. Уже через полчаса немцы смогли прочувствовать на себе встречную силу ударов сухопутных войск. К причалам Майме и других портов рванулись стоящие на рейдах недосмотренные германскими десантниками мирные грузовые суда. На причалы и набережные портов посыпались польские штурмовые взвода, имеющие на вооружении много автоматического оружия и минометов. Сданные почти боя датчанами портовые сооружения, вдруг оказались охвачены настоящей битвой. А роты польских десантников под красно-белыми шахматными знаменами шли дальше, довольно, быстро подвинули бошей с позиций, и сами заняли оборону в местах мало уязвимых для корабельного обстрела.

Эдуар испытал сильное беспокойство, когда внезапно посыпались доклады о существенных потерях добровольцев. Но вскоре пошли доклады о захваченных рубежах и он успокоился. Позже поляки больше недели держали оборону побережья, но к середине апреля вынуждены были отступить дальше от берега. Корнильон-Молинье лично отдавал приказ десанту, вывозившему в Амстердам семью датского Короля. А командовал десантниками некий мало знакомый добровольцам майор Сокальский (куда более известный в Москве под фамилией Судоплатов, о чем Корнильон-Молинье узнал уже после войны). Потом Эдуар переместился в штаб операции на стоящий в голландских водах 'Беарн'. Его заместителем по авиации стал получивший звание бригадного генерала советский комбриг Еременко (с которым вместе воевали еще в Польше). Наземной операции в Дании командовал второй заместитель командующего ДА генерал Кароль Сверческий. Столь крупных сражений Добровольческая армия еще не проводила. Тут все было необычным, и массово задействованные польские бригады, и стремительные воздушные удары по германским маршевым колоннам, захваченным бошами датским аэродромам. Однако силы Войска Польского, подчиненные правительству Рачковского и Сикорского в первую неделю боев никак не проявили себя. Их, по всей видимости, не устраивало подчиненное положение частей войска польского по отношению к Добровольческой Армии, а также командование не признаваемых новым польским правительством двух генералов Еременко и Сверчевского, которых обоснованно считали 'красными'. И все же перед самым оставлением союзниками Дании в конце апреля, правительство в изгнании (под давлением польской эмигрантской прессы, стыдившей политиков за бездействие), прислало подкрепление – одну пехотную бригаду. Но эта подачка уже не смогли остановить подмявшие страну германские дивизии.

Самым удивительным феноменом этой операции, стала предложенная русскими аренда боевой техники. В наземных частях добровольцев удалось развернуть четыре бронетанковых полка (по факту моторизованных отдельных батальона). Эти части были оснащены британскими танками 'Виккерс -Mk E' (на деле трофейными финскими, разбавленными Т-26, с финскими башнями) и легкими гусеничными артустановками с морскими орудиями "Гочиксса" калибра 47мм (на шасси польских танков, модернизированных по типу зарекомендовавших себя в Карели АСУ-76), а также тягачами-транспортерами 'Карден-Ллойд', шестью десятками бензиновых и полусотней газогенераторных грузовиков. К этому русские предоставили шесть десятков финских и польских зенитных установок, почти полторы сотни полевых орудий (от противотанковых 37 мм и до 152 мм гаубиц времен ПМВ). Связисты обеих группировок получали радиостанции и телефонную аппаратуру, производства Британии, Франции и Германии. Авиаторы принимали во временное пользование двадцать два тяжелых дальних бомбардировщика, сорок восемь средних бомбардировщиков и шесть десятков истребителей. Сама авиатехника была произведена недавно, и являлась вполне современной. Тяжелые бомбардировщики 'Белый медведь' (ДБ-А – 3-й серии) в целом соответствовали начавшему устаревать британскому типу 'Уиттли', но могли нести до четырех с половиной тонн бомб на боевой радиус в тысячу дести километров. А с новыми моторами могли развить максимальную скорость до 347 километров в час. В их задачу входил самый первый бомбовый удар по войскам вторжения, и последующие налеты на захваченные немцами датские аэродромы. Средние бомбардировщики 'Морж' (по сути известные по Югославии СБ-2М) с новыми 'Испано-Сюизами', легко доставляли тонну бомб на дальность в полтысячи километров и разгонялись до 460 километров в час. Большая их часть села в Норвегии, лишь две девятки должны были наносить удары с самых северных французских аэродромов. А знакомые польским пилотам по Чите русско-голландские истребители 'Белуха' ('Кулховен-58') развивали скорость до 514 километров в час, и были вполне способны, будучи в меньшинстве, противостоять германским бомбардировщикам и двухмоторным истребителям 'Bf-110', а в равных составах могли бороться даже с великолепным 'Bf-109'. Истребители делились почти поровну между двумя ТВД. С датских аэродромов они могли сделать не более пары вылетов, затем им предстоял перелет в Голландию. Откуда они совершат свои новые вылеты, командование должно было решить позднее. Помимо выделенных русскими самолетов, три эскадрильи истребителей 'Кулховен-58' и две эскадрильи бомбардировщиков, с десятком инструкторов выделяли ВВС Франции. Часть экипажей были укомплектованы поляками, но опытных пилотов не хватало (большая часть их сейчас воевала в Греции). Впрочем, к полученной из России арендованной технике прилагалась и почти половина членов экипажей и расчетов. Эти военные спешно стали добровольцами, в силу приказа советского командования, и наличия у них знаний польского, чешского, французского и английского языков...

Описанное выше летающее великолепие с опознавательными знаками 'Сражающейся Европы' за три дня до начала боевых действий разместилось на четырех аэродромах (на двух французских, на одном саамско-лапландском близ Торнио, и на одном норвежском аэродроме Хёйбуктмоэн рядом с Киркинессом). Пятым был 'Беарн' с тремя десятками истребителей 'Кулховен-58' вставший на якорь в голландских водах. С авианосца истребители взлетали с мелкими бомбами. Их задачей были удары по любым военным целям маркированным флагами III-го рейха, и последующие атаки транспортных самолетов и бомбардировщиков. Сажать свои вернувшиеся из боя 'Кулховены' пилоты должны были в Голландии и Швеции, с которыми было негласное соглашение о возврате пилотов и техники Франции. Начавшиеся воздушные бои, продемонстрировали примерное равенство сил. Немцы не ожидали столь резвого отпора, поэтому наряд сил Люфтваффе оказался явно недостаточным для быстрого захвата господства в датском небе. В первый день потери агрессора в воздухе составили всего тридцать машин, зато на датских аэродромах были бомбоштурмовыми действиями уничтожены или сильно повреждены около сотни вражеских аппаратов. В последующие дни это число потерь Люфтваффе успело утроиться. Захваченные германскими парашютистами аэродромы Ютландии из-за частых их бомбардировок не могли использоваться 'птенцами Геринга' для поддержки сил в Норвегии, поэтому операция 'Учения на Везере', также пошла не по плану. Зато операция по спасению королевской датской семьи прошла почти по плану. Рота чешских десантников из Армии Свободы первой же ночью высадилась в назначенном районе, и подготовила площадку для приема вылетевших с 'Беарна' трех курьерских 'Шторхов' (затрофеенных в Польше и переданных из СССР). В последний момент Кристиан X хотел отказаться покидать свой народ, но получив мешочком с песком по затылку, все же, покинул родину. Чтобы прибыть с семьей в Голландию и, впоследствии, оказаться в Исландии, королем которой он являлся с 1918 года – по совместительству. От имени Его Величества, призвал нацию к оружию оставшийся на родной земле главнокомандующий датских вооруженных сил генерал Биллем Вайн Приор, которого за призыв к сопротивлению немцам только что, чуть было, не отправили в отставку. Датские вооруженные силы, так и не успев капитулировать, были вынуждены поддержать своих освободителей. Поэтому операция не стала для Вермахта и Люфтваффе легкой прогулкой...

Морские силы добровольцев также не ударили в грязь лицом, без задержки атаковав корабли и суда вторжения на рейдах Дании, а также у датских проливов и Борхольма. Результаты их атак по значимости оказались на том же уровне что и удары ВВС, если не важнее. Торпедные попадания привели к потоплению четырех транспортов с десантом, одного легкого крейсера, и миноносца, еще два торпедированных судна с десантом успели выброситься на датский берег. Даже этого хватило, чтобы сильно затормозить высадку первого эшелона оккупационных войск, но вторжение продолжалось. И уже на следующий день на фарватерах атакованных немцами датских портов появились минные банки выставленные русскими подводными минзагами. Направленная к Нарвику германская эскадра столкнулась с сильным противодействием британского флота, да и запланированный ОКХ посадочный десант на 'Юнкерсах-52' в Норвегии так и не высадился. В северо-восточной части Норвегии успешно действовали польско-чешские бригады под общим командованием генерала Берлинга, их прикрывала авиагруппа бригадира Стахона. Не успев закрепиться на захваченных позициях, германские части то и дело, оказывались под ударами, попадали в окружение и несли немалые потери. Да и в целом, германскому наступлению не хватало слишком многого. Помимо острой нехватки развернутых боевых частей, им не хватало боеприпасов, авиационной поддержки и самое главное времени для того чтобы переломить ситуацию в сою пользу. Время работало на обороняющихся...

***

В Арденнах еще кое-где лежал снег. А в примыкающих к Арденнским горам районах Шампани, зима уже окончательно отступила. На апрельском ветру, засохшие по осени 'проволочные лабиринты' виноградников уже шевелили молодой листвой. Прелый запах проснувшейся земли и первых цветов был почти таким же, как в родной Америке. И все же немного иным. В стрельчатое окно открывался вид на далекий лес, и какие-то сараи пригорода Орконта. За окном был мир, но в этом мире пусть и не здесь продолжали гибнуть люди. Неделю назад от прямого попадания мощного зенитного снаряда погиб экипаж Луизы Левалье. В отличие от Ивон Журжон и Маризы Бастье, эти девчонки еще недавно даже не помышляли о военной службе. Штурман, второй пилот и два стрелка попали в авиашколу Журжон прямо с соревнований по атлетике. Сама Луиза уже была пилотом любителем, но военной карьеры тоже не планировала. Милые хохотушки, с неподражаемым французским шармом, еще недавно флиртовавшие с офицерами роты охраны аэродрома. И вот их уже нет, сгорели вместе 'Дугласом' над Мальме. А сама Кокрен с окаменевшим сердцем всю неделю после их гибели летала ради мести. Словно древние мстительницы Юдифь и Далила вселились в нее после той потери. Никакой жалости к колбасникам она не испытывала. А вот сейчас ее накрыла вина. Ведь за эту неделю уже ее звено потеряло ранеными несколько летчиц, и лишь ее воля тянула их туда, под германские осколки и пули. Жаклин впервые задумалась, имеет ли она право рисковать своими крошками. Но от тягостных мыслей ее очень вовремя отвлекли. Купер навестила ее вместе с Николь и майором Ивон Журжон. Помимо корзинки с вкусностями, их приход разнообразил госпитальный быт последними новостями. Врач разрешил выпить немного вина, и под глоток рубинового Бордо, заедаемый ломтиком сыра Бри, пациентка с интересом вслушивалась в щебет подруг. Дания уже была полностью захвачена бошами. Однажды увиденный ею с высоты Копенгаген теперь надолго попал в плен к 'коричневым'. А их франко-американский женский сквадрон за все время кампании потерял одну машину безвозвратно. Четыре 'Дугласа' сели подбитыми в Голландии, еще три машины сейчас были в среднем ремонте. Для всех них, и для машин и для людей, эта война завершилась. Наступало время зализывать раны. Грозный 'Беарн' возвращался в Гавр, увозя на себе остатки поредевшего французского истребительного полка, прикрывавшего их 'Неистовую Мари' над датскими проливами (сквадрон был так назван в честь французской героини ПМВ пилота бомбардировщика Мари Марвингт, про которую Купер ставила пьесу еще в Монтгомери). Все уцелевшие 'Дугласы' французов, недавно тоже были отправлены на завод для модернизации. Вместо них техники распаковывали ящики с новой партией самолетов, прибывшей из Гавра. А в Дании войск союзников уже не осталось. Остатки польских бригад и чешских рот из ДА, по большей части, пересекли границу Швеции, или эвакуировались морем в Голландию. Шведский король под давлением Великобритании, был вынужден отказаться от интернирования, и дал возможность добровольцам перебраться в Норвегию по железной дороге. Предлог был простым – война в Дании закончилась. Немцы, наверняка, знали о пропущенной шведами 'военной контрабанде', но воевать еще и со Швецией сейчас не были готовы. А, вот, в Норвегии война шла своим чередом. Нарвик и Тронхейм уже несколько раз переходили из рук руки, там немцы громко вляпались в настоящую горную войну, и до победы им было далеко. Подруги не знали подробностей, но слышали о 'черном вторнике Люфтваффе', когда всего за день Геринг потерял больше сотни самолетов (из которых часть была 'тримоторами' Юнкерса доставлявшими подкрепления). Жаклин внимательно слушала новости, с облегчением узнавая, что после гибели экипажа Левалье, кроме нее лишь четыре 'амазонки' получили серьезные ранения. Правда, тяжелое ранение в ногу, второго лейтенанта Джессики Малер гарантировало ей завершение летной карьеры, но, слава создателю, погибших больше не было.

Результат их французской командировки оказался достойным, в том числе и за счет предшествующего краткого опыта Греческой кампании, который успела получить их 'буйная семерка' (как прозвали командированных в Грецию девушек их подруги). За Датскую кампанию, на их счету прибавилось пара десятков дневных и ночных боевых вылетов сквадрона, и четыре 'немца' сбитых турельными пулеметами воздушных стрелков. Более чем достойно для леди. Даже удивляло, что кроме них в этой кампании не отметились другие американские пилоты, хотя в Бельгии сидела целая мужская авиагруппа Шеннолта. Впрочем, Джеки догадывалась о причинах. Из 'Летающих Тигров' как раз перед дракой выгнали буяна Моровски. Вот он-то не остался бы в стороне, но видать, не судьба. Их юный гуру был выслан за недисциплинированность, и прикрывать своими ударами оборону добровольцев, помимо, французов и поляков, осталось всего одно американское звено смешанного женского сквадрона 'Неистовая Мари'. Газетчики уже прошлись по этому факту. Как же – американские женщины воюют вместо мужчин! Они, действительно, вступили в эту войну без своих американских мужчин. Причем, добились уважения не только, у прикрываемых ими войск, но в штабах союзников, и даже у врага. Девчонки рассказали, как один сбитый немец, хвастался на допросе, что их ягдштафелю двухмоторных 'Bf-110' была даже поставлена задача, загнать, и посадить где-нибудь в Шлезвиге хотя бы один 'Дуглас' их сквадрона. Целью этой затеи было надавить на общественное мнение в Штатах, и запретить американкам воевать в Европе. И вот это уже можно было считать настоящим признанием, которым стоило гордиться. Жаль, что Кокрен столь надолго прописалась на больничной койке. Но самым обидным для Жаклин было узнать от Ивон, что Французское командование, как раз после того вылета, наконец, решилось создать полностью женский бомбардировочный полк. И что у нее почти в кармане было назначение заместителя командира группы, ведь звание майора ей официально присвоили двумя неделями раньше. Вот, после такого опыта, дома в Штатах можно было смело ставить перед командованием вопрос о создании уже настоящей американской женской авиагруппы. Все могло получиться в точности, как вдалбливал ей в голову их юный, но крайне суровый учитель, Адам Моровски. Смесь интенсивной учебы и боевого опыта, реальных побед, боевых наград, и толковых газетных статей, это не убиваемое сочетание, затыкающее рот любым болтливым и наглым мерзавцам в штабе Авиакорпуса, в Армии и в прессе. Перед майором Кокрэн маячило командование авиагруппой, и чем чеpт не шутит... авиакрылом. Все это, наверное, еще случится, но только позже. Значительно позже, чем хочется! И сейчас, на самом пороге триумфа, командир сквадрона 'Амазонки Неба', валялась на госпитальной койке, на долгие месяцы отлученная от неба, самолетов и от своих дорогих девчонок. Действие морфина давно закончилось, и Джеки уже хотелось выть, но не столько от боли, сколько с досады на это невезение. И все же они добились своего! А счастливица Вайли, получила подтверждение своего греческого лейтенантского звания, и сейчас временно возглавляла их американское звено. Наверное, этой подруге можно было вскоре доверить и сквадрон. Здесь, во Франции, все было по-другому. Командирами бомбардировочных частей почему-то были штурманы, а не пилоты. Купер постепенно, но довольно быстро переросла освоенные ею роли штурмана и стрелка. Она уже четыре раза водила к цели остатки звена в ночных вылетах, и два раза лидировала днем. Это казалось чудом. Бывшая модистка, переводчица, актриса и балерина, Купер, за какие-то четыре месяца превратилась в настоящего требовательного и знающего офицера и пилота. Ее талант командира и инструктора неожиданно раскрылся, словно весенний цветок. Вайолет повзрослела даже внешне, став почти вровень с Жаклин. Ну, а, сама Жаклин должна была испить горькую чашу лечения. Впрочем, как сказали подруги, вскоре должно было случиться одно приятное событие, обещающее несколько скрасить ее затворничество. О своем приезде на днях телеграфировал Говард Хьюз. Он все-таки решился вложить деньги и начать съемки по написанному Моровски сценарию 'Крыло и вуаль', так, что Кокрэн, Купер и других девчонок, вскоре ожидало много интересного. Фактически некоторым из них предстояло играть самих себя. Хотя далеко не все из совместно пройденного ими, было легко переживать заново...

Сразу вспомнился тот их с Вайолет пятый боевой вылет в Греции. Первые четыре боевых вылета каждая из них выполнила во второй кабине русского учебного легкого бомбера 'Поликарпов U-2'. Ночные полеты над Болгарией с русскими девушками-пилотами, оказались не только волнительными, но и давали бесценный боевой опыт. Да и последующий дальний полет на бомбардировщике-торпедоносце оказался для них откровением. В тот раз они летели на русских двухмоторных бомбардировщиках 'Илья-3'. Эти дальние машины были новыми, но выглядели изнутри, довольно, спартански. Места для второго пилота не было вовсе, как не было и обогрева кабины. На высоте четырех-пяти километров холод в кабине был зверский, спасал лишь тяжеленный зимний комбинезон пилота и меховые унты. К приборам в метрической системе американки немного привыкли еще в сквадроне Расковой. Боевую задачу им ставил начальник Штаба Добровольческой Армии полковник Амбруш. Звену предстояло перед рассветом нанести бомбовый удар по портовым складам и корабельным стоянкам Реджиа Марины в Таранто. Новая подружка Вайолет, кэптен Раскова, летела штурманом на головной машине. Вайли оказалась штурманом у левого ведомого, а сама Джеки была штурманом правого бомбардировщика. Напросившуюся с ними Маргарет Крафт взяли стрелком на машине Купер. Пилотом лидирующей машины оказался старший по званию из советских добровольцев русский греко-украинец подполковник Владимир Коккинаки. Подчиненные ему экипажи оказались смешанными, помимо Расковой и американок, там были стрелками два греческих капрала, а ведомыми пилотами оказались француз Эжен Тирье и чех Иржи Ромек. Инструктаж шел на французском и русском. Купер синхронно переводила выступления Амбруша и Коккинаки на английский. А капрал Теодориди, чуть запаздывая, переводил на греческий.

– Обращаю внимание всех. Атакуем цели с одного захода. Короткий противозенитный маневр, и сразу встаем на 'боевой'. Все, как на вчерашней тренировке. И чтобы, никаких повторных атак. Запрещаю увлекаться! Потери нам не нужны. Все ясно? Тогда по машинам!

Коккинаки завершил это послание русской поговоркой 'bog ne vydast, svinja ne syest!', которая переводу не подлежала. Было ли это идиомой или, наоборот, славословием небес, Жаклин не задумывалась. В их с девушками задачу входила отработка в реальных условиях бомбовых ударов по Итальянскому флоту и порту. Задача была учебно-боевой, а вот риск был вполне реальным, хотя, возможно и ниже, чем при отработке ударов из Франции по Германии.

Взлетали по темноте, чтобы без помех проскочить над Адриатикой еще до утреннего вылета дальних дозоров и истребительных патрулей Реджиа Аэронаутики. Раскова оказалась мастером своего дела, поэтому к цели подошли очень удачно, со стороны суши, и перед самым рассветом. Ее успех был понятен, ведь тридцатилетняя кэптэн воюет не первый день, и к тому же имела опыт дальних перелетов. Как оказалось, она даже участвовала в потоплении фашистских эсминцев у Варны. А, чтобы ведомым в сумерках не пропустить команды ведущего, уже перед самым ударом по порту, Раскова на несколько секунд включала огни на крыльях, и выключала их перед самым моментом сброса. Сигнал 'Сброс' дублировался по радио, зажигательные бомбы ведомых уходили к цели после отсчета 'по ведущему', без использования прицела. После первого удара по складам, самолеты разошлись веером для ударов с разных углов. Штурмана разобрали цели, пилоты выполнили противозенитный маневр, и самолеты стремительно атаковали корабли. Прицел Герца, который оказался намного проще установленного на их 'Дугласах DB-7' нового 'Norten'а', но был, однако, не столь удобным. И все же, свои бомбы Джеки в тот раз положила кучно. Минимум одно прямое попадание и два положенных у борта разрыва Жаклин заметила. Зенитчики итальянцев проспали налет, хоть и успели пострелять им вдогонку. Несколько пуль и осколков задели хвосты и крылья, но серьезных повреждений не нанесли. А уныло стоящие на рейде два линкора или линейных крейсера были подсвечены взрывами пяти шестисотфунтовых бомб (или 'chetvert'tonki', как их зовут русские). Отметив, начавшиеся пожары, лидер звена громко скомандовал по-русски – 'Правая нога! Идем домой!', и развернулся в сторону далекой Греции. Но приключения их на этом не завершились. Со стороны Сицилии к ним уже спешили пара трехмоторных 'Савои SM-79'. Эти скоростные бомбардировщики-торпедоносцы летели без нагрузки, и были немного быстрее своих русско-греческих визави. Воинственные намерения фашистов вызывали ухмылку, но Коккинаки скомандовал 'приготовиться к бою', и не ошибся. Вместо того чтобы разойтись бортами над морем, итальянцы агрессивно пошли в атаку на превосходящий их числом вражеский строй. На 'Савоях' было по пять пулеметов, и огонь их оказался довольно мощным. Было ясно, что эта пара фашистов пытается связать врага до подхода своих истребителей. Греческим бомбардировщикам, оставалось не "купиться" на эту наглость, и тянуть подальше в море, отстреливаясь от вражеских атак из хвостовых турелей. Вставать в оборонительный круг было нельзя, хотя это и уменьшало количество бьющих по противнику стволов. Бой длился минут восемь, но всему наступает предел. Получив несколько ответных очередей по моторам и кабинам, настырные 'Савои' все-таки отвязались. Звено набирало высоту, ожидая ударов новых противников, но истребителям с Сицилии и юга Италии уже не хватило бы дальности, чтобы догнать, атаковать и вернуться. Новый курс звена был проложен к Татое. Теперь их смогли бы перехватить только базирующиеся в Албании новые скоростные монопланы-истребители 'Макки Саетта MС-200'. Однако, отрыв от противника обошелся звену недешево. В экипаже Жаклин был ранен стрелок. На самолете Расковой заглох мотор. И, самое страшное – куда-то пропал самолет левого ведомого, где штурманом была Вайолет Купер. Напрасно Джеки вызывала их по радио, связи с самолетом Ромека и Купер не было. Вся на нервах она летела за ведущим, в надежде, что пропажа вот-вот найдется. До Татои они долетели уже без приключений. И, лишь через два часа после приземления, узнали, что потерянные соратники все-таки сели в Лариссе. Вот, только, не раненных среди этих 'потеряшек' не оказалось. Но слава Небесам, все вернулись живыми...

Как потом рассказывала ей сама Вайолет, она даже не сразу поняла, почему их 'Илья' выпал из строя. И, лишь оглянувшись на пилота, сержант заметила от боли хватающего ртом воздух Ромека. Одной трясущейся рукой он еще держал штурвал, а второй судорожно пытался остановить кровь своим шелковым пилотским шарфом. Стрелок турельного пулемета 'Бреда' одной из этих 'бешеных Савои' все-таки добился цели. Было ясно, что с таким ранением вести и посадить самолет Иржи не сможет. Да и просто может истечь кровью. Вайли отстегнулась со своего сиденья, выхватив из кармана индпакет, зубами порвала упаковку, и резво кинулась перевязывать командира, как их когда-то учил Моровски. Пока шла перевязка, почти неуправляемый бомбардировщик летел со снижением куда-то на юго-восток. Самолетов звена видно уже не было. Перевязанный Ромек получил укол морфина, и сполз с пилотского кресла вбок. А Вайли быстро перехватила штурвал, пока самолет не потерял управления. В кабине было тесно. Автопилота на русском самолете не было, поэтому оттащить, и поудобнее уложить чеха в штурманской кабине, было нельзя. Они и так на всех этих маневрах потеряли больше трех тысяч футов высоты, и сейчас шли куда-то в неизвестность. Вайли припомнила карту, сменила курс с 220 на 170, и стала медленно подниматься до десяти тысяч футов, чтобы оглядеться. Пока лишь серое море было под крыльями...

Ориентировку они восстановили поздновато, из-за чего оказались в районе, регулярно посещаемом воздушными охотниками фашистов. Шестерка 'Фиатов' перехватила их ковыляющий самолет уже на подлете к аэродрому Лариссы. Дальше все замелькало в памяти Купер нечеткими образами. Вот она орет – Мэгги! Я кручу влево! Бей ведущего! На это Крафт успевала угукнуть, и сама, дико ревя, словно гризли – Вот вам, получите бастарды!!! – выпускала очередь за очередью из спаренного верхнего пулемета, периодически добавляя огнем из люковой установки. Уже после этого боя, Купер утвердилась в новой мысли. Не будь того самого первого их опыта в Монтгомери, когда холостой стрельбой из станкового 'Виккерса' они с Мэгги отгоняли с холма учебный штурм солдат национальной гвардии, в этом воздушном бою все могло закончиться плохо. Даже боевые тренировки 'амазонок' не столь сильно поменяли сознание девушек, как те короткие учения. А между тем, итальянцы трижды успели изрешетить крылья и кабину их машины. Сбить упрямого 'Илью' так и не смогли, хотя даром их атаки тоже не прошли. На правом крыле 'Гном-Рон' вдруг заработал с перебоями, выпустив тонкую струйку дыма. Мэг получила касательное ранение плеча и царапины на лице от осколков остекления, а к Купер прилетел рикошет от бортовой бронепластины. Пуля пятидесятого калибра вошла неглубоко под кожу голени. Поначалу боли Вайолет не чувствовала. Наконец Мэгги смогла зажечь одного фашиста, второго завалил русский 'Поликарпов-16', взлетевший с аэродрома Лариссы. Спасителем оказался командир сквадрона добровольцев кэптэн Григорий Бахчиванджи, остальных итальянцев отогнали его подчиненные. Вайли с трудом посадила малознакомую ей тяжелую русскую машину, на полосу, и расплакалась. Адам готовил их именно к таким боям и посадкам, и даже текст марша написал об этом же. Но вживую все оказалось намного страшнее.

Из последних сил Вайли заставила бомбардировщик сползти с полосы, и выключила моторы. Вокруг самолета сразу появилась толпа. Вперед вылез врач, и что-то громко кричал на своем греческом. Языка хозяев страны Вайли почти не знала. Когда их уносили на носилках, сбоку появился их спаситель кэп Бахчиванджи, и положил ей в ладонь какой-то медальон. 'Носи не снимая. Ты молодец!' сказал он по-русски, и очень ласково улыбнулся. И от его улыбки как-то сами собой высохли слезы. Тем же вечером в палате госпиталя Купер узнала, что спасенный ею Иржи Ромек, хоть и потерял много крови, но остался жив. Впрочем, летать он теперь сможет очень не скоро. Через пять дней их с Мэгги навестила внушительная делегация. Вместе с нервно закусившей губу Кокрэн, и улыбающейся Расковой, в палату зашли виденные ею в штабе Генерал Скулас, Генерал Корнильон-Молинье, штабные офицеры Амбруш, Будин и Коккинаки. А их спаситель Григорий Бахчиванджи где-то раздобыл цветов и, нарушая все требования субординации, первым вручил свой подарок им с Мэгги. А Маргарет, так засмущалась, что лицо её стало свекольного цвета. Когда потом остались в женской компании, над ней подтрунивали – мол, не буксуй, хватай русского и тащи его в церковь. Но Раскова огорчила великаншу, мол, в Русском институте военной авиации у Григория имеется жена с грозным именем Ираида.