Текст книги "Тихий Холм"
Автор книги: Георгий Старков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)
Глава 2
Дуглас стоял у лобового стекла машины и протирал его мягкой тряпочкой. Услышав хлопанье двери подъезда, он спрятал тряпку в кармане плаща и пошёл навстречу Хизер. Она увидела, что в левой руке детектив держит какой-то клочок бумаги.
Машина была заведена – «бьюик» неизвестного года выпуска, начавший сильно терять былой блеск. Некогда сидеть за рулём такого автомобиля само по себе было роскошью, но теперь… едва ли. Краска на боках выцвела и начала сползать, фары горели тускло. От внимания Хизер не ускользнуло, что у машины калифорнийские номера. Интересно, а Картланд каждый день совершает марш-броски с тихоокеанского побережья на атлантическое?
– Я встретил парня по имени Винсент, – начал он.
– Винсент? – нахмурилась Хизер. Когда только успел?..
Увидев, что девушка не сияет счастьем при упоминании этого имени, Дуглас осторожно спросил:
– Он ведь твой друг, да?
– Не уверена.
– В-общем… он сказал, чтобы в Тихом Холме мы первым делом нашли человека по имени Леонард. И дал эту карту.
Он вручил карту Хизер. Это был обычный туристический путеводитель, выполненный в светло-зелёных тонах. На обложке надпись на фоне какого-то парка у озера: Южная Долина, город Тихий Холм. Хизер развернула буклет и увидела схематические пересечения улиц и переулков. Вачс-роуд, Натан-стрит, Кэррол-стрит… Названия, хоть вроде и незнакомы, но почему-то щиплют память…
– Что ты собираешься делать?
– Мы не можем доверять ему, – сухо сказала Хизер, вспоминая более чем странный диалог в Хилтоп-центре. – Но у нас не выбора.
Она сложила карту и засунула в карман жилетки:
– Что-то ещё?
– Вот… – засуетился детектив, – возьми и это тоже.
Да сколько там у него карманов? На плаще сбоку обнаружился ещё один карман приличного размера, откуда Дуглас с усилием вытащил то ли папку, то ли…
Гранки? Хизер почувствовала, как замерло сердце. Когда отец заканчивал очередную книгу, он переносил все слова на точно такие листочки, сшитые воедино. Потом он отправлял гранки в издательство.
– Что это? – спросила она, когда листы оказались у неё на ладонях. Тонкая пачка печатных листов обычного формата, на первом листе закруглённым почерком отца выведены три слова: Моей любимой дочери.
– Это хранил твой отец, – сказал Дуглас.
Глава 3
Как Хизер и предполагала, начался дождь. И не просто дождь, а настоящая буря. В это время года на восточном побережье бури не были редкостью. Ветер пригонял с океана всё новые стаи туч, которые проливались над Эшфилдом холодным дождём. Но такого ливня она не помнила за последние пять лет. Молнии сверкали без остановки, и мощные раскаты грома, казалось, вдавливали крышу машину внутрь, заставляя прогибаться. Хизер напрасно пыталась заснуть, опёршись лбом о ладонь. Сон не приходил, хотя она не смыкала глаз со вчерашнего дня. Может, мешал непрекращающийся грохот над головой и белые вспышки, то и дело заливающие салон автомобиля. А может, ей просто не хотелось спать.
Дуглас думал, что она дремлет – и поэтому молча крутил баранку, ловко вписываясь в крутые повороты, хлюпающие коричневой жижей. Он тоже хотел спать. Хизер замечала сквозь полуприкрытые веки, как детектив то и дело проводит рукой по лицу, отгоняя сон. Она вдруг пожалела, что согласилась на предложение Дугласа. Иначе старый детектив сейчас был бы дома, в тёплой постели, а не здесь, у черта на куличиках, борясь с подступающей дремотой. Но… поздно.
Моей любимой дочери.
Гранки лежали на коленях Хизер. Она прочитала послание отца, как только села в машину. Прочитала всё, несмотря на то, что слёзы подступали к горлу. Слова, напечатанные на старом «Ундервуде» с кривыми, вечно выпадающими литерами.
Надеюсь, эти записи не пригодятся; тебе лучше этого никогда не знать. Больше, чем чего-либо другого, я боюсь, что однажды ты уйдёшь от меня, окажешься далеко… Потому я и сжёг тогда свою книгу про то, что случилось в Тихом Холме. Но иногда нужно говорить правду. Я осознаю это особенно остро в последние годы. Поэтому пишу это до того, как буду потерян в смерти и забвении.
Что я могу сказать? Это связано с тем, кто ты есть на самом деле. Всё началось двадцать четыре года назад…
Двадцать четыре года. Больше, чем вся её жизнь. Мысль была ужасающей – что есть нечто, преследующее её задолго до рождения. Хизер дёрнула головой, когда очередная вспышка молнии сопроводилась громким хрустом ломающихся стволов. Где-то в лесу молния попала в дерево.
Отец рассказывал о вещах, что скрывал от неё все семнадцать лет. И в каждом слове чувствовалась такая непередаваемая, такая глубокая боль, что иногда Хизер хотела отложить листы в сторону и не читать их – не чувствовать заключённых в них страданий. Но она читала, открывая для себя истину. Истину, которая была хуже любой лжи.
… и именно в Тихом Холме случилось так, что моя девочка ушла. Не то чтобы куда-нибудь действительно ушла или умерла. «Слилась со своей половинкой». Так сказала Далия Гиллеспи. Этой «половинкой» была молодая девушка, сожжённая матерью во имя возрождения древнего Бога города… Алесса Гиллеспи.
Алесса. Хизер вновь увидела внутренним взором девушку с чёрными волосами, которая уходила в кровавый туман. Её хмурый взгляд и торжествующую улыбку, когда Хизер корчилась на полу от сжигающей тело боли. Та, которая держала в руках новорождённую Хизер и протягивала её Гарри Мейсону.
Ты здесь, Алесса?
Молчание. Только тихий шелест бумаги, словно кто-то в голове деловито перелистывает летописи прошлых лет. Хизер была одна. Пока.
Прошло уже семнадцать лет. А кажется, всё было только вчера… Сперва, признаюсь, у меня были вопросы по поводу этого ребёнка. Мог ли я любить её? Ведь всё её существование было полностью необъяснимо. Я думал: «Может быть, этот ребёнок и есть та, которая лишила меня дочери». Это вызывало во мне печаль и гнев. Временами я ловил себя на том, что сжимаю руками её шейку. Несколько раз я даже пытался избавиться от неё, бросить… Вот каким ужасным человеком я был.
Неужели отец действительно пытался убить её? Хизер не могла этому поверить. Отец, который всегда любил её, ставил превыше всего… Не может быть.
Но ведь не убил же. Наоборот – принял её и заботился, как о собственной дочери. Хотя после того, что он пережил из-за неё, иной не стал бы на неё даже смотреть. О да, теперь Хизер знала причину, почему отец раньше так часто прикладывался к бутылке виски. В ней он искал успокоение. И не находил.
Я решил во что бы то ни стало вырастить её. Кажется, я просто не мог позволить ей уйти. Когда она… когда ты… смотришь на меня, смеёшься так…
Хизер и сама не заметила, как заплакала снова. Но ручьи, которые катились по её щеке, не были слезами горя. Их причиной стали облегчение, гордость и… радость. Гордость и радость, что у неё такой отец. Спасибо, папа…
Но я люблю тебя. У меня нет никаких сомнений в этом. Всё, о чём я тебя прошу – это поверить мне.
Моей любимой дочери. Гарри Мейсон.
– Чёртов дождь… Ты спишь?
Дуглас спросил очень тихо, но Хизер всё равно вздрогнула.
– Нет, – коротко ответила она.
– Замёрзла? – рука Дугласа потянулась к ручке обогревателя. Хизер предпочла промолчать, глядя на мерно движущиеся дворники.
– Так что там такое, в Тихом Холме? – спросил Дуглас. Хизер поняла, что от обстоятельного разговора на этот раз не отвертеться. – Я знаю только, что когда-то это был тихий, довольно милый городишко, но теперь…
– Ты был там? – с удивлением спросила Хизер. На этот раз замолчал Дуглас. Хизер ждала и смотрела, как детектив нервно постукивает пальцами по рулю. Кажется, он жалел, что проболтался.
– Однажды, – с неохотой признался Дуглас. – Там пропали люди. Я искал их, но не нашёл.
Дорога уклонялась вниз. Картланд сбросил газ:
– Скажу тебе, это пропащий город. На моей работе слышишь много грязных слухов…
– Я родилась и выросла в Тихом Холме, – сказала Хизер. Детектив удивлённо покосился на неё:
– Извини, я не хотел тебя обидеть…
Хизер слабо улыбнулась:
– Ты и не обидел.
Несколько минут Картланд вслушивался в шум капель, стучащих по капоту, но потом любопытство одержало верх:
– А вообще, я думал, что ты выросла в Портленде…
Хизер не ответила. Казалось, она вообще не слышала его слова. Дуглас с тревогой посмотрел на бледное, осунувшееся лицо девушки, и спросил:
– Тебе плохо?
Всё в порядке, хотела сказать Хизер, но вместо этого почему-то честно призналась:
– Голова гудит. Самое плохое из чувств.
– Наверное, укачало, – детектив покорно взялся за ручку передачи, собираясь снизить скорость. Хизер отрицательно мотнула головой:
– Нет, дело не в этом. Я просто пытаюсь вспомнить моё детство.
Воспоминания были здесь, где-то совсем рядом, стоит только протянуть руку, но она не могла их поймать. Лишь усиливалась мерзкая головная боль, которая снова начала превращаться в полыхающую стихию. Перед глазами мелькали нечёткие образы и тут же исчезали, становясь рваными клочьями, которые уже невозможно восстановить. Распятие над детской кроватью, тень от колыхающихся штор… Разбросанные по полу игральные карты…
– Что-то ужасное случилось в Тихом Холме семнадцать лет назад, – пробормотала она. Дуглас внимательно слушал. – Женщина по имени Далия…
… эта сумасшедшая старуха! Хизер болезненно скривила губы, услышав разъяренный крик Винсента.
Да уж… сумасшедшая…
– Она хотела вызвать древнего Бога города. И использовала для этого собственную дочь. Сожгла её, чтобы она родила ей Бога…
– Сумасшедшая, – возмущённо покачал головой Дуглас. В какие только байки не верят эти чёртовы сектанты, говорил он всем видом.
Вот, отметила про себя Хизер. Ещё один человек назвал Далию сумасшедшей. Что ж, наверное, так оно и было.
– Возможно, но это сработало. Девочка родила Бога.
– Что?!
Картланд на секунду бросил управление и уставился на Хизер. Она ответила ему отсутствующим взглядом. Над головой оглушительно грянул гром, и он вновь вцепился пальцами в руль.
– Понимаешь, у неё были особые силы.
– Силы? – Дуглас нахмурил брови. Подобного поворота сюжета умудрённый годами сыщик явно не ожидал.
– Да. Одноклассники звали её ведьмой. Она могла создавать вещи силой разума. Могла убить любого человека, лишь пожелав этого.
Дуглас кинул на девушку многозначительный взгляд. Откуда ты всё это знаешь, деточка?
– Но в конце концов, – Хизер уже не могла остановиться. Водопад прорвал ограждение, и бурно несущийся поток было не остановить, – этот Бог был убит одним человеком. Моим отцом, Гарри Мейсоном.
Перед затуманенным взором Хизер появилась чёткая картина, будто отпечатанная на фотоплёнке: чудовище с козлиной головой и широкими перепончатыми крыльями, зависшее над землёй, и отец (выглядящий разве что ненамного моложе), из последних сил тянущий эту тварь вниз. Хизер ждала, что будет дальше, но картина застыла, как кадр фильма ужасов – одно сохранённое в памяти Алессы мгновение. Возможно, последнее в её жизни. В её прежней жизни.
– Наверное, Бог был достаточно слабым, раз его смог убить один человек. Но я думаю, сейчас Клаудия пытается возродить этого Бога. И я выбрана как жертва…
На последнем слове детектив едва заметно дрогнул, но быстро взял себя в руки и мрачно кивнул. Похоже, он решил воспринимать факты как есть, не пытаясь отыскать никому не нужные объяснения. Хизер могла это только поприветствовать. Она сама пережила этот качественный переход несколько часов назад и знала, что так лучше всего.
– А у тебя какие-нибудь силы есть? – спросил Дуглас, испытующе глядя на девушку. Он быстро догадался, что просто так жертвой Богу не выбирают.
– После смерти Бога… – Хизер запнулась. Только сейчас она заметила, что из динамиков магнитолы изливается тихая и спокойная песня. Женщина страстно пела о своём одиночестве, в её голосе слышалась боль.
Сказать?
Скрывать что-либо было уже бессмысленно. Хизер медленно выговорила:
– После смерти Бога та девушка появилась снова. Совсем ненадолго, лишь чтобы отдать ребёнка, которого она держала в руках, моему отцу. Потом она умерла.
Машина вильнула вправо, хотя участок дороги был совершенно ровным. Картланд смотрел на Хизер с полуоткрытым ртом, с трудом подавляя в себе желание перекреститься. Впрочем, мог бы и перекреститься – Хизер всё равно не заметила бы. Она снова ушла в себя, в мир своих грёз и страданий. Сквозь частые всхлипы можно было расслышать её слова:
– Он любил меня, слово я была её родная дочь. Хотя никогда не знал, кто я на самом деле. Это так внезапно… У меня не было возможности… сказать… сказать тебе какой… какой… счастливой ты меня сделал…
Слёзы сорвались с ресниц и упали на гранки, лежащие на коленях – прямо на надпись, сделанную чёрной ручкой. Лист размок, смывая чернила и слова.
Боже мой, деточка, думал Дуглас Картланд, следя за мокрой полосой асфальта, освещённой жёлтым светом фар. Боже мой… Мысли путались. За всю дорогу до Тихого Холма детектив больше не произнёс ни слова.
Хизер плакала ещё минут десять. Потом она уснула. И поэтому не увидела, как гроза постепенно сменилась пеленой белого тумана.
Глава 4
– Хизер? Хизер, мы приехали. Проснись.
Она открыла глаза, закрыла. Что… Почему так светло? Где они?
Тихий Холм.
Хизер подскочила на сиденье и до хруста в позвонках вывернула шею к окну. За грязным стеклом «бьюика» плыли клубы матовой дымки, затягивающие небо и землю. Хизер сама не заметила, как на губах заиграла слабая улыбка. Она приехала. Она вернулась в родной город.
– Здесь всегда так, – хмуро констатировал Дуглас. Машина ехала по какому-то пригородному шоссе, вымощенному разломанным асфальтом, поэтому их то и дело встряхивало. – Когда я был здесь последний раз, то из-за этого чёртового тумана чуть не въехал в фонарный столб.
– Ага, – рассеянно отозвалась она, не расслышав ни слова. Детектив пожал плечами и замолчал.
Хизер прильнула лицом к стеклу. Узкие пустые улицы и скошенные здания медленно плыли мимо. Было в них своеобразное разрушительное величие… или, вернее будет сказать, величественное разрушение? Какая-то своя прелесть, вызывающая пронзительную тоску в груди. Сквозь влажные капли тумана, казалось, проступала торжественная заунывная мелодия, волнами разносящаяся над безлюдным городом. В ней слышался далёкий звон колокола и голоса людей, растворённые в пучинах колыхающейся завесы, стирающей грани между реальностью и воображением.
Все эти улицы, мостовые и площади, пропахшие древесиной и годами, осыпавшимися пеплом. Здесь ничего не изменилось, отметила про себя Хизер. В этом безмолвном городе время не имело значения. Часы, отсчитывающие сутки в Большом мире и несущие его вперёд, безнадёжно теряли свою силу в Тихом Холме. Город был навечно погружён в свои беспокойные сны, и никто не имел права в них вмешиваться.
Хизер увидела у дороги указатель, прибитый к фонарному столбу. «Историческое общество Тихого Холма – 200 метров». Стрелка указывала влево.
Натан-авеню.
Название всплыло в памяти само собой, подобно тому, как всплывает воздушный пузырь на поверхность. Да, именно здесь, на Натан-авеню, располагалось Историческое общество, построенное на месте старой тюрьмы. Это была единственная дорога, ведущая в Южную Долину из Старого Города. Она
(Алесса)
редко бывала в Южной Долине, потому как отношения между двумя частями города были напряжёнными ещё со времён Гражданской войны. Свои школы, свои больницы, свои отели, свои достопримечательности…
«Сейчас появится поворот, – сказала себе Хизер, закрыв глаза. – И улица будет называться… называться… Кэррол-стрит». В честь Дженнифер Кэррол. В голове возник чёткий образ красивой женщины средних лет, закутанной в ярко-красное ниспадающее платье. С чего ей вспомнилась именно эта особа, Хизер не знала. И знать не хотела.
– Сейчас город заброшен, – Дуглас снова решился подать голос, – здесь считай что никто не живёт. Все переезжают, и никто толком не может объяснить, почему. Странно, да?
Хизер молча кивнула. Пусть переезжают. Свои обитатели для Тихого Холма всегда найдутся.
«Парк Розовой Воды». Большая табличка.
С первым порывом юго-западного ветра прибрежные волны бьются о причал, разбиваясь в мельчайшие брызги, которые блестят на солнце осколками радуги. На несколько мгновений озеро превращается в сказочный фейерверк, переливающийся ярчайшими оттенками, но потом гладкая зеленоватая поверхность выравнивается и вновь настаёт вековое спокойствие, отрицающее всё.
Алесса была в этом приозёрном парке. И он ей нравился. Замечательно. Хизер устало легла на спинку сиденья. Всё, довольно с неё впечатлений. Она в Тихом Холме, и что с того? Только бесполезная груда чужих воспоминаний, накапливающаяся в голове, как куча мусора. Нужно это ей, как танку пятое колесо.
– И где мы остановимся? – спросила она. Дуглас почесал затылок:
– Есть варианты. Тебе как?..
– Ближайший.
– Хорошо, тогда будем на месте через пару минут.
Хизер зевнула и снова посмотрела в туман. Ей показалось, что там, в глубинах сизой дымки, у одного из домиков мелькнул чей-то неясный силуэт. Мелькнул – и исчез. Она бросила быстрый взгляд на детектива, но он был всецело поглощён вождением и был меньше всего расположен смотреть по сторонам.
Так. Будем считать, что показалось.
Чтобы больше не видеть пугающих фигур, прячущихся за туманом, Хизер крепко сомкнула веки.
Глава 5
При иных обстоятельствах Хизер ни за что не ступила бы в номер так называемого «мотеля», где они остановились. Ночлёжка представляла собой длинное одноэтажное здание по образу и подобию деревенского сарая. Сквозь стены с лёгкостью просачивалось малейшее дуновение ветра, а хилая крыша если и служила защитой от слякоти, то разве что символической. Видно было, что здесь не прибирались ещё со времён Второй Мировой – мусорные кролики безраздельно властвовали в каморке, а постельное было смято и не заправлено. Ужас, одним словом. Ввиду исключительного случая Хизер позволила себе зайти в этот приют чистоплотности и присесть на кровать (так, на самый краешек), но не более. Картланд обладал меньшей брезгливостью, но даже он не рискнул сесть на стул, ломящийся под многотонным грузом пыли, предпочтя разговаривать стоя.
– В-общем, – сказал он деловито, – тот парень, Винсент, сообщил мне, где можно найти этого Леонарда: либо у него дома – я записал адрес, – либо в госпитале Брукхэвен. Это здесь, неподалёку.
– Винсент не говорил тебе, какая связь между Клаудией и Леонардом? – спросила Хизер.
Дуглас покачал головой:
– Нет. Просто сказал, что нужно его найти, и всё. И добавил: «Без него Клаудию вам не отыскать».
Этот человек знал всё. Хизер остановила вновь начавшуюся дрожь на спине. Похоже, она зря поддаётся игре Винсента, ясно ведь, что её используют втёмную… но без его наводок она в этом городе что слепой в лабиринте. Боже, как сложно.
– Значит, Леонард, – сказала она с показной уверенностью. – И как будем искать?.. Раз он может быть в двух местах, то предлагаю разделиться.
Дуглас с замешательством посмотрел на девушку:
– Вообще-то, при таком раскладе я мог бы съездить этому Леонарду на дом. Тебе тогда придётся отправиться в больницу… У тебя ведь есть карта?
– Да, – Хизер продемонстрировала сложённую брошюрку с картой Южной Долины. Раскрыв её, она отыскала надпись «Госпиталь Брукхэвен». Действительно, близко. – Думаю, я смогу сориентироваться.
Дуглас по-прежнему смотрел на Хизер с каким-то сомнением. Заметив это, она раздражённо спросила:
– В чём дело?
– Ты это… – Картланд беспомощно развёл руками: мол, прости старого дурака. – Не боишься пойти одна? Может, лучше…
Он очень напоминал ей в этот момент отца, который жутко волновался всякий раз, когда она выходила из дома: «Хизер, может, пойдёшь завтра, когда посветлеет? Может…». Хизер непроизвольно горестно улыбнулась:
– Ты знаешь, я уже не маленькая.
Лукаво прищурившись, она добавила:
– А ты сам-то уверен, что не боишься пойти один?
Судя по виноватой кривой усмешке детектива, она попала в точку. Картланд нервно помассировал висок:
– Ты права. Я боюсь. Мне уже пятьдесят с лишним лет, и повидал я немало… но никогда не встречался ни с чем подобным. Мне всё кажется, что это сон.
Если я скажу ему, что это действительно сон… ему станет легче? Хизер в очередной раз пожалела, что втянула старика в это дело. Могла бы добраться и на попутке, чего уж там… Подумала о том, чтобы снова накричать на детектива и сказать, чтобы он проваливал из города. Сказать, что это её, только её проблема… Пусть Дуглас обижается, пусть уходит из города. Возможно, это сохранит ему жизнь. И на Хизер не будет тогда висеть ответственность за него.
Но против этого варианта были две веские причины. Во-первых, Хизер знала, что как бы она ни кричала, Дуглас не уйдёт. Это только прибавит ему уверенности, что она напугана и ей требуется помощь. Во-вторых… Во-вторых, Хизер было страшно оставаться в одиночестве.
Поэтому она сказала лишь:
– Больше похоже на кошмар…
– Да, я уже хочу проснуться и закурить, – Дуглас тяжело поправил воротник плаща, запавший за шею. Наверное, он хотел так пошутить, но шутка не удалась. Тон был слишком печальным. Впрочем, Хизер всё равно сделала вид, что улыбается.
– Ладно, я, пожалуй, пойду, – Дуглас взялся за ручку двери. – Встретимся здесь, когда закончишь с больницей, о’кей?
– Договорились, – кивнула Хизер и пошевелила пальчиками поднятой руки, всё ещё стараясь сохранить на лице бодрую улыбку.
Детектив стоял у выхода, но не спешил пересекать порог, задумчиво глядя на неё. Хизер вдруг испугалась, и фальшивая улыбка сползла с губ.
– Что такое?
– Будь осторожна.
Картланд хотел сказать что-то другое, но не нашёл нужных слов. Разозлившись на самого себя, он вышел из номера 106 и громко хлопнул дверью. Опять же, желал выказать уверенность, но добился совершенно обратного… С потолка рьяно посыпалась древняя штукатурка.
Хизер осталась одна.
