Текст книги "Тихий Холм"

Автор книги: Георгий Старков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

«Пчела» застыла на месте, усиленно двигая крыльями. Я отскочил на безопасное расстояние и напряжённо наблюдал за ней, готовый увернуться, если она снова начнёт меня преследовать. И когда массивная туша плавно скользнула по воздуху по направлению ко мне, из моих губ вырвался стон разочарования. С тварью ничего не стало, она бессмертна…

Но не пролетев и двух футов, «пчела» вдруг опрокинулась на спину и кулем рухнула вниз. Даже оказавшись на земле, она не хотела сдаваться: мохнатые лапы судорожно перебирали по воздуху, прозрачные крылья мелко подёргивались. Но этих усилий было недостаточно, чтобы вновь поднять тяжеленное тело на воздух. Может, быть, тварь и не собиралась умирать, но я её полностью обездвижил.

Потом случилось нечто странное и омерзительное. Голова существа начала разлагаться на глазах, превращаясь в нагромождение червей, которые расползались по решетке в разные стороны. С ужасом я увидел, что пчелиное туловище начинает распарываться вдоль, и на свет вылезают бесчисленные полчища кольчатых созданий. Бугорок, распластанный передо мной, стремительно таял.

Потом из-под решеток, куда падали черви, ударил яркий сноп света. На мгновение мир превратился в цельный лист белой бумаги, который прорезали чёрные сетки решёток. Я услышал где-то вдалеке за собой затухающий вой пожарных сирен. Дальше я ничего не помню – всё накрыла долгожданная белизна, знаменующая возвращение.

Пришёл я в себя от незаметного прикосновения снежинок, падающих на щеки. Я стоял по-прежнему на обочине улицы. Немного кружилась голова (как и всякий раз после «перехода»), но недомогание компенсировалось упоительным ощущением, что Я ЗДЕСЬ. Я снова был здесь – в мире снега и тумана, где не было этой страшной темноты, парализующей волю и разум. Я увидел рядом с собой витраж книжного магазина, занесённый снегом. Сугробы доходили до щиколоток, а температура успела опуститься до двадцати пяти. Никакой пчеловидной твари или груды червей на асфальте не было. Тьма забрала их с собой.

Время пошло. Я не имел понятия, сколько пройдёт минут или секунд, пока город снова не погрузится в темноту, но произойти это могло в любую секунду. Нельзя было растрачивать драгоценное время впустую. Я начал идти вперёд, но шагов через двадцать сообразил, что возвращаюсь обратно в госпиталь. Пришлось чертыхнуться и совершить поворот вокруг себя.

Теперь, когда было светло и на каждом перекрёстке висели информационные табло, вернуться в школу было легко. По пути меня даже не потревожили птеродактили и собаки, которые казались просто милыми зверушками по сравнению с червивой «пчелой». Я прошагал через разводной мост, попав во владения Старого Тихого Холма. Забавно, но при виде знакомых грязных улочек у меня заметно поднялось настроение – будто я вернулся в город детства. В отсутствие знакомой обстановки человек готов природниться к чему угодно…

Мидвич-стрит. Боже, как давно я здесь не был… А вот и школа, хмуро возвышающаяся серой коробкой. Слава Богу, мне не пришлось заново входить в его территорию – канализационный люк был расположен чуть дальше от ворот школы. Лиза не зря предупреждала меня – люк действительно был огорожен тонкой проволочной сеткой. На двери ограждения висел замок, выглядящий так, будто его достали со дна озера после трехлетней отлёжки. Я не стал делать себе лишние проблемы, пытаясь вскрыть замок или перелезать через ограду. Вот здесь и пригодился пресловутый «Фларос»: несколько хороших ударов пирамидкой по дуге ключа решили его судьбу. Навряд ли Далия Гиллеспи предполагала такое употребление, но, в конце концов, даже микроскоп порой используют для забивания гвоздей. Тем более что «Фларос» особо и не повредился в результате моего варварства.

Минуту спустя я стоял над раскрытым люком и в замешательстве смотрел на чёрную дыру, ведущую, казалось, в глубокую буровую скважину. Закрались первые сомнения: может быть, Лиза ошиблась и коллектор вовсе не ведёт на озеро? Хотя, с другой стороны, с чем ещё может быть связан сточный канал…

Я стал залезать в люк, бросив прощальный тоскливый взгляд на белый свет.

Вначале всё выглядело достаточно безобидно. Зловония не ощущалось (или мой нос перестал обращать внимание на такие мелочи после душа, устроенного пчеловидным существом?), экскременты по углам не валялись, из глубин воды не выныривали крокодилы-мутанты. Единственное, что мешало жить – низкие каменные своды, обступающие меня со всех сторон. Клаустрофобия вновь дала о себе знать твёрдым комком в горле. Я упрямо двигался вперёд, мечтательно рисуя себе картины ясного просторного синего неба, которого я не видел целую вечность. Канал не мог тянуться до бесконечности, ободряюще говорил я себе. Тихий Холм – мелкий городишко, и подземные коммуникации у него соответствующие. Но проход всё тянулся… и тянулся… и тянулся… Хуже того – по мере того, как я углублялся, я заметил, что мои опасения начинают оправдываться. Вода, медленно текущая по широкому каналу, приобрела коричневатый оттенок и стала гуще на глаз. Запах, хоть и терпимый, но начинал разъедать нос. С потолка падали капли воды, орошающие волосы, шею и стекающие на шиворот. Скажу я вам, это не очень приятно. И ещё – пару раз я заметил нечто длинное и зеленоватое, юркнувшее в воду при моём приближении. Не крокодил, конечно, но тоже что-то из рода пресмыкающихся. Возможно, этих существ я бы не нашёл в каталоге мировой фауны.

По истечении первого часа весёлой прогулки мной овладело нестерпимое желание повернуть назад. «Не пори чепухи, – строго приказывал я себе, не забывая боязливо осматриваться. – Ещё триста футов, максимум пятьсот, и ты увидишь лестницу». Через триста я уговаривал себя преодолеть ещё сотку, и так далее. Но с каждым разом убеждать себя становилось труднее. К тому времени, когда с кирпичного потолка свесилось тонкое зелёное щупальце и коснулось моей шеи, я был на грани. Я оторопело уставился на пятнистый отросток, ощупывающий моё горло и медленно, ненавязчиво обвивающий шею. Казалось, одно движение, и я повисну в воздухе, нелепо барахтаясь руками. Может, так оно и было бы, если бы я прождал ещё пару секунд, но я до этого не довёл. Заорав дурным голосом, я кинулся вперёд, отрываясь от холодного прикосновения. Краем глаза заметил, что с потолка рядом со щупальцем свесилась ещё пара таких же. Путь назад был отрезан. Откровенно говоря, где-то в глубине разума я был этому даже рад. Дайте человеку выбор – и он убьёт себя, бесцельно метаясь между вариантами. Избавьте его от этой роскоши, и он честно пройдёт до конца по единственной колее, не теряя время и нервы. Невелика разница между ослом между стогов сена. Так и я дошёл до конца. Щупалец с потолка больше не свешивалось, зато один раз я совершенно точно увидел юркого мелкого ящера, пристально глазеющего на меня с противоположной стороны канала. Потом, когда я осторожно прошёл мимо, он спрыгнул вниз в воду и исчез, оставив за собой круги, расходящиеся по мутной поверхности.

Коллектор кончился лестницей, ведущей наверх. Я спешно взобрался, с облегчением увидев, что «там» ничего не стряслось – в тесном отверстии люка были видны пикирующие хлопья снега.

Но когда я высунул голову из люка, радости поубавилось. Да, мир остался прежним, но… день подходил к концу, и на улицах начинало смеркаться. А ведь когда я залезал в коллектор, было ещё совсем светло. Впрочем, что удивляться – это же Мэн. Иной раз в этих краях завеса темноты ударяла так быстро, что казалось – кто-то на небе хлопнул по выключателю. Особенно осенью.

Свет уходил. По мере того, как невидимое солнце опускалось ниже горизонта, клубы тумана меняли цвет из белого в мутно-серый. Лишь снег по-прежнему сверкал первозданной свежестью, но его резкий контраст лишь подчёркивал торжество тьмы, захватывающего Тихий Холм. Теперь я понял, насколько важен был для меня свет. Даже находясь на «обратной стороне» в кромешной мгле, я знал, что где-то там есть место, наполненное дневным светом. Теперь меня лишили, пожалуй, единственного союзника в моих поисках. Настала ночь… Как не вовремя.

Я вышел на улицу и огляделся по сторонам. Глубины тумана таили в себе эфемерный ужас… Ага, вот оно, табло. Всё-таки курортные городки – это нечто. Мне пришлось сорвать карту с застекленной подложки и едва ли не уткнуться в неё носом, чтобы прочитать надписи. Лиза не ошиблась – Бахман-роуд действительно вплотную примыкал к озеру, точнее, к Сэндерфорд-стрит, который располагался аккурат вдоль озера. Я задержал взгляд на обширном участке, закрашенном нежно-голубым цветом. Озеро Толука… Шерил, зачем тебе туда понадобилось? Зачем?..

Это мне и предстояло выяснить.

Я пошёл по Бахман-роуд. Эта часть города, судя по всему, представляла наибольший интерес для туристов. По крайней мере, увеселительных заведений здесь было разбросано столько, сколько, по моему разумению, не наберётся во всех остальных кварталах в совокупности. Абсолютно пустые магазинчики, забегаловки, рестораны… На всех дверях табличка: «ОТКРЫТО». Невиданное зрелище. Смотрелось несколько… фантасмагорично, что ли. И очень страшно. Как в рассказах Лавкрафта – полное опустошение. Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу собственными глазами что-либо подобное.

Пока я преодолевал половину пути, ночь уже стала полноправной царицей. Может быть, взошла луна, но в таких погодных условиях надеяться на её свет было глупо. Чёрт возьми, подумал я, что это вообще за туман, который окутывает город? Почему он не сходит целыми днями? И почему такой неподвижный и непроницаемый?.. Вряд ли сатанисты могли такого наделать, не правда ли?

Мои измышления прервал странный шум, раздавшийся со стороны ближайшего здания. Словно кто-то сдавленно кричал. Я посмотрел в сторону источника шума и увидел над дверью большую вывеску. Крупные белые буквы образовывали короткое слово: «БАР». Что за бар, я так и не различил. Хотя, какая разница.

Шум повторился. На этот раз я точно услышал – это был крик. Одновременно до меня донёсся звук стекла, осыпающегося на пол. В баре происходила борьба.

Третий крик был уже осмысленным:

– На помощь!

Там был человек.

Я ринулся на помощь. Пока бежал в бар, в здании что-то ещё успели разбить – пронзительно дзинькнули падающие на пол осколки. Распахнув дверь одним движением, я влетел внутрь, готовый броситься в атаку голыми руками.

Бар был самый обычный. Такой, куда любят вечерами собираться старики, вспоминающие золотые деньки, и просто алкоголики. Стойка, длинный ряд бутылок на полках, стулья с высокими ножками… И перед сценой, где должны были выступать полуобнажённые танцовщицы, лежало сплетение из человека и непонятного существа. Мне пришлось моргнуть, прежде чем оно распалось на отдельного человека и отдельного монстра. Человека я узнал сразу – это был незабвенный доктор Кофманн, а вот тварь, лежащую на нём и пытающегося вгрызться зубами ему в горло… Пожалуй, даже я, с относительно богатым опытом в отношении всяких чудовищ, такого монстра не видывал. Оно было не очень большим, напоминало собаку вроде сенбернара, но удлинённое тело делало его похожим на волка. Кофманн изо всех сил отталкивал его от себя, не давая смертоносной пасти приблизиться к горлу, но видно было, что его силы на исходе. Вокруг валялись разбитые бокалы, сшибленные с прилавка во время поединка. Вина, бывшие в бокалах, смешались, образовав единую красную жидкость.

Кофманн что-то прохрипел сквозь зубы. Глаза его вспучились. Я подбежал к сцене, схватив один из стульев. Кофманн меня, кажется, не увидел, зато вот тварь заметила сразу. Во всяком случае, она оставила попытки прикончить доктора и перекинулась в сторону, потянувшись ко мне. Роковая ошибка – если бы он остался на месте, я бы, может быть, не смог нанести сильный удар, боясь попасть в Кофманна. А так ничто не мешало мне обрушить стул на голову существа с максимальной отдачей. Вообще, все здешние твари, хоть и выглядели зловеще, на поверку оказывались не такими уж крепкими. Череп хрустнул с удивительной лёгкостью. «Волк» было забился в судорогах, но потом передумал и просто сник. В городе стало трупом больше.

Убедившись, что монстр больше никого не потревожит, я подал руку незадачливому доктору, помогая подняться. Кофманн тяжело и прерывисто дышал; ворот рубашки был разорван, когти твари оставили на шее глубокие следы. Поднявшись на ноги, он первым делом нетвёрдой походкой направился к поверженному врагу и три раза с силой пнул его по разбитому черепу. Кончики начищенных ботинок обагрились тёплой кровью. Кофманн не обратил на это никакого внимания. Наверное, он бы продолжил издевательство, если бы я не счёл нужным учтиво спросить:

– Вы в порядке?

Кофманн замер с приподнятой ногой, глядя на меня с безмерным удивлением. Вся его поза говорила, что он до сих пор не замечал моё скромное присутствие.

– Ах это вы, – наконец сказал он, опуская ногу. Кажется, доктор был смущён тем, что я стал свидетелем его срыва. – Да, всё нормально… Слава Богу. Когда он напал на меня, я подумал, что мне конец.

Он снова посмотрел на мёртвое тело, явно удерживая в себе порыв ещё немного проучить наглеца. Вместо этого он сделал довольно успешную попытку нацепить на лицо привычную официальную физиономию, и спросил:

– А куда вы шли? Нашли дорогу, по которой можно выбраться?

Я хотел язвительно напомнить доктору, что я, вообще-то, ищу дочь, но потом подумал – какого чёрта, он просто не в себе.

– Нет, – сказал я просто. – А вы?

– Тоже нет. Но скоро обязательно найду, – Кофманн поднёс ладонь к раненому горлу и безучастно посмотрел на капли крови, прилипшие к пальцам. – Это безумие не может длиться вечно. Уверен, скоро в город приедет военно-спасательная команда, и мы спасёмся.

Он верил в то, что говорил. Счастливчик. Стоило ли мне говорить, что я собственными глазами видел эту самую спасательную команду в лице единственной женщины, которая толком ничего не понимает?.. Однозначно, не стоило.

– Надеюсь, – кивнул я, постаравшись вложить в слово побольше искренности. Впрочем, Кофманн всё равно меня не слушал. Заметив заветный чемоданчик, завалявшийся под столиком, он тотчас полез туда. Вышел из-под стола уже в полном обмундировании – костюм, сорочка (хоть и потрепанная, но ещё сохраняющая остатки цивильного шарма), прямоугольный чемодан и бесстрастное лицо, отрицающее всё, что я видел на нём несколько минут назад.

Я уже примерно знал, что услышу от него.

– Мне лучше уйти, – Кофманн сделал шаг в сторону выхода. – Думаю, здесь я достаточно повеселился. Не время для того, чтобы сидеть и попивать пиво.

Странный человек… Почему он так чурался моего присутствия? Он даже не поблагодарил меня за спасение своей жизни. Не то чтобы я сильно переживал по этому поводу, но… Нет, Кофманн явно имел двойное дно.

У меня было миллион вопросов к загадочному доктору, а времени было две-три секунды. Я хотел спросить о Лизе, о Далии Гиллеспи, о городе… но на ум пришла только палата под больницей и тумбочка с фотокарточкой. Кофманн, как старший персонал больницы, не мог не знать об этом.

– Вы знаете девочку по имени Алесса?

Кофманн не остановился. Жаль, что я не видел его лицо, но голос не изменился:

– Какая Алесса? Никакой Алессы я не знаю.

Нервы, господин доктор, с удовлетворением отметил я. Нервы. Скорость Кофманна после моего вопроса удвоилась: он буквально убегал. Я рассеянно выдал:

– Ладно…

Хлопнула дверь. Мысленно я пожелал доктору, чтобы на этот раз ему везло больше. Во второй раз оказаться в нужное время в нужном месте для меня было бы уже слишком.

После Кофманна со мною остались хладный труп монстра на полу и весьма любопытный вопрос: раз «не время попивать пиво», то что глубокоуважаемый врач делал в баре?

Интересно… В голову закралась крамольная мысль осторожно проследить за доктором, воспользовавшись сумраком. Он что-то знал, в этом я был уверен. Что-то знал, но не спешил этим делиться. Просто спасал собственную шкуру, наплевав на всех остальных – на меня, на Лизу… на Шерил. И наивно верил в волшебный отряд военных. Ублюдок… Я вдруг почувствовал острый прилив ненависти к этому человеку.

Возможно, если бы я не спешил на озеро, я бы догнал докторишку и прижал его к стене, потребовав немедленно выложить карты, но от меня катастрофически утекало драгоценное время, осыпаясь крупицами сквозь пальцы. Я не мог играть в кошки-мышки, в то время как моя дочь бродила где-то в темноте туманного берега.

Но всё-таки мне пришлось задержаться в баре на минутку. Сделав два шага, я услышал, как под ботинком что-то захрустело. Это был клочок бумаги, судя по всему, выпавший из кармана Кофманна во время битвы. Я нагнулся и поднял листок, на поверку оказавшийся гостиничным счётом. Из него следовало, что Майкл Кофманн снимал комнату номер три в мотеле «Герби», Тихий Холм, штат Мэн. Сумма была достаточно солидной – комната арендовалась не первый день.

Кофманн живёт в дешёвом мотельчике для туристов? Ох, не верилось мне, что этот человек в дорогом костюме был способен хоть один день прожить в номере с бумажными стенами. Что-то не сходилось…

Небрежно кинув листок на пол, я покинул пустой бар. Кофманн успел скрыться в неизвестном направлении. Вывеска над баром теперь выглядела одним серым фоном; букв уже не различить. По улицам гулял ночной бриз, заставивший меня съежиться от холода. Берег большого озера – не очень подходящее место для ночных прогулок. Особенно для маленьких девочек…

Мысль о дочери заставила меня прибавить ходу, не обращая внимания на холод, пробирающий меня насквозь. Господи, пневмония, да хоть двухсторонняя – лишь бы найти её. Если мне удастся вывезти Шерил из этого места, потом не грех и тихо-мирно скончаться.

На примыкании Бахман-роуд к Сэндерфорд-стрит я услышал тихий шум волн, ласкающих берег. Озеро Толука. Его не было видно из-за тумана.

«Ну вот… я здесь».

Сложив ладони рупором, я закричал:

– Шерил!

Никого. Ни одной живой души не было на берегу.

Я пошёл вдоль улицы на запад, выкрикивая имя дочери. Я понимал – глупо ожидать, что Шерил немедленно откликнется, даже если она здесь. Но всё-таки с каждым разом мои крики становились всё громче и истеричнее. Мозг пронзила иглой страшная догадка: а что, если Шерил спешила вовсе не на берег озера, а на… само озеро?

– Шерил! – снова закричал я, заглушая тупую боль в голове. Голос осип, словно в рот запихнули ваты. Исчерпав за пять минут весь запас воздуха в лёгких, я замолк, не в силах выдавить ни слова.

Ветер резал лицо, проходя по щёкам невидимым лезвием. С правой стороны улицы на меня глядели смутные очертания домов, а с левой был только туман. Снег продолжал идти; я наверняка уже походил на снежного человека. Я шёл и шёл, словно в пьяном угаре. Первоначальное нездоровое возбуждение спадало, сменяясь горьким разочарованием. А меж тем дорога изгибалась гадюкой и постепенно сворачивала влево, следуя контурам озера.

Окончательно я отрезвился, когда увидел у кромки дороги рекламный щит в виде стрелки, указующей вправо. Надпись была короткой и лаконичной: «МОТЕЛЬ ГЕРБИ».

Что-то знакомое, подумал я. Кажется, когда-то мы с Джоанной останавливались в гостинице с таким названием. Впрочем, нет – тот отель был в Бангоре, и назывался он «Гёрли». А «Герби»…

Так это ж Кофманн! Я впился негодующим взглядом в покачнувшуюся перед глазами стрелку. Мотель «Герби», жилище доктора.

Пора было навестить эскулапа. Дочь я здесь не нашёл (Сибил, неужели ты ошиблась?), так что можно – и просто нужно! – найти Кофманна, взглянуть в его ясные очи и спросить прямо, без обиняков: «Вы, собственно, на чьей стороне, доктор?».

Не знаю, с чего я взял, что доктор пошёл в гостиницу, но я ни капельки в том не усомнился. Свернув к мотелю, я увидел, что он и в самом деле неважнецкий: длинное здание в форме буквы П, стены которого изрисованы цветными мелками. Третьесортная курортная ночлёжка. Номеров было всего около десяти, а то и меньше. Я увидел золочёное число 1 на ближайшей двери. А Кофманн снимал третью комнатку. Значит, туда мне и дорога.

Не знаю, осмелился бы я совершить вторжение, если бы дверь номера была заперта, но меня избавили от принятия этого щекотливого решения. Дверь номер три оказалась незапертой, и я легко открыл её, нажав на ручку. Внутри было тесно и темно. Я еле углядел кровать без постельного белья, занимающий большую половину комнаты. Зеркало, шкафчик… Кофманна не было. Да и неудивительно – вряд ли в облезлой студёной каморке можно было спокойно просидеть более десяти минут. Я плюнул в сердцах и повернулся, чтобы выйти. Взгляд зацепился за связку ключей, висящих на стене у входа. Один из них, с выгравированной на нём тройкой, без всяких сомнений был запасником к двери номера. А вот на втором ключе кто-то прилепил скотчем кусок картона. Синими чернилами на картоне было выведено одно слово: «ГАРАЖ №3».

Я вспомнил про двери мотельного гаража, расположенные чуть поодаль от самих номеров. Должно быть, Кофманн хранит там свою машину. Ладно, в любом случае, это уже не моё дело. Его здесь нет, вот и всё. На нет и суда нет.

Но мои руки решили иначе. Они сорвали ключи с гвоздика, издевательски покрутили на пальцах и в довершение всего засунули в карман. Так я стал преступником, хотя… кого это тогда волновало? Я думал о машине, которая стоит в гараже. Если я только смогу его завести, передвигаться по городу станет на порядок быстрее и, главное, безопаснее. Потом я верну машину на место, это однозначно… Если уж на то пошло, я спас доктору жизнь и не получил за это даже сухонькое «спасибо».

Знаю, что все эти доводы нисколько меня не оправдывают, но тогда они показались достаточно весомыми, чтобы я решился. Но всё равно, чувствовал я себя воришкой, которого в любой момент могут схватить за руку. Нервно оглядываясь, я прошагал к гаражу. Немного повозился, втыкая ключ мимо замка. Наконец, двери гостеприимно распахнулись, и почувствовал мягкий запах машинного масла, исходящий изнутри. Но машины в гараже не было. Я ошалело посмотрел на груды автоинструментов, сваленные в углу, и красный одинарный мотоцикл, припаркованный в самом центре. Вот те на…

Мотоцикл был покрыт слоем пыли – доктор явно не числился в байкерах. Я машинально подошёл к нему, сдерживая нервный смех. Карбюратор был снят, так что далеко на этом транспорте было не уехать. Плюс к тому я отродясь не умел управляться с мотоциклами.

Я постучал костяшками пальцев по баку. Он был пуст, но отзвук эха был несколько другим, чем при постукивании по полой поверхности. Словно там, внутри, что-то есть. Присмотревшись, я увидел, что давняя пыль, грудой скопившаяся на бензобаке, потревожена. Тоже странно…

Я осторожно открутил масляную крышку и просунул пальцы в отверстие, сразу же наткнувшись на нечто твёрдое и круглое. Через минуту я держал в руке небольшую стеклянную бутыль с плещущейся внутри кроваво-красной жидкостью и недоумённо разглядывал её. Это ещё что такое? Уж точно не бензин, ага?

Сзади сварливо хлопнула дверь. Сердце у меня ёкнуло: попался! Действительно, оглянувшись через плечо, я увидел у входа доктора Кофманна. В руке он держал вечный свой чемоданчик. Я смущённо закашлялся, не зная, что сказать. Неудобный случай…

Кофманна, похоже, возмутило не только и не столько то, что я без спросу проник в гараж, сколько то, что я держал бутыль с загадочной жидкостью.

– Отдайте! – отрывисто крикнул он, подскочив ко мне за какие-то доли секунды. Прежде чем я что-то успел сделать, он грубо вырвал бутыль из моих рук и засунул в карман. Я только и успел увидеть узкое стеклянное горлышко, скрывающееся в его кармане.

– Что это? – спросил я.

– Не ваше дело, – огрызнулся Кофманн, отступая назад. Лицо его стало жёстким, глаза сузились. В таком виде он сильно напоминал суслика. – Чем заниматься ерундой всякой, вы бы лучше подумали над тем, как отсюда выбраться!

Я молчал.

– Мой вам дружеский совет: не делайте глупостей, мистер Мейсон, – зло прошипел доктор. – Можете сильно обжечься. Если вам дорога ваша гребаная жизнь, я бы порекомендовал вам сейчас же проваливать отсюда.

Я миролюбиво вскинул руки в полном смятении:

– Ладно, успокойтесь. Я ухожу…

Кофманна это не остановило:

– Занимайтесь своими делами и, ради Бога, не лезьте в чужие! Понятно?

Увидев, что я совершенно уничтожен, он победно кивнул и развернулся. Отмеривая шаги, Кофманн вышел из гаража, с силой хлопнув дверью.

«Вот так-то вот, – с грустью подумал я. – И кто кого собирался взять за горло?»

Но эта странная бутыль… Почему Кофманн так взъелся, увидев её у меня в руках? Аж пригрозил убийством, не моргнув глазом. И почему он прятал её в таком экзотическом месте – в бензобаке мотоцикла, оставленного в гараже дешёвого мотеля? Неужто… неужто эта жидкость…

«Тут было одно громкое дело, связанное с продажей наркотиков туристам».

Ай да доктор! Я издал короткий смешок. Что же, тогда вполне понятно, почему он затрясся, увидев своё сокровище у какого-то заезжего хмыря. Вот мерзавец!..

«Полиция поймала нескольких мелких дилеров, но так и не докопалась, кто за всем этим стоит».

Вряд ли Кофманн ТАК обозлился бы, будь он рядовым потребителем дури. Да и не похож он на завзятого наркомана со всей его аккуратностью. Нет, Кофманн определённо выше рангом. Судя по всему, у меня появились отличные новости для офицера Беннет.

Беда в том, что вряд ли эта новость когда-либо достигла бы Сибил. В том кошмаре, что творился здесь, все живые существа делились на людей и не-людей. А доктор был человеком. Пусть плохим человеком, пусть очень плохим – всё равно. В любом случае, я зря потерял время в мотеле, принимая участие в этой плохой детективной драме.

Делать было нечего. С Кофманном всё стало ясно. В бессильном раздражении хлопнув ладонью по бензобаку, я вышел из гаража.

Я вернулся на улицу. Шум волн усилился, как и ветер, шевелящий волосы. Не успело пройти и минуты, как я продрог до мозга костей. Попытался согреться, разминая суставы рук и ног на ходу, но не помогло. Теперь каморка в мотеле уже не представлялась мне такой непригодной для жизни. По крайней мере, там было теплее, чем на улице, и не было ветра, ломающего дух похлеще, чем всё остальное. С каждым шагом моя надежда угасала, как свеча под ливнем. Кажется, я про себя бормотал: «Надо было остаться с Лизой». К тому моменту, когда я достиг гаражей, я уже не был человеком, а жалким промёрзшим существом, который не попадал зубом на зуб и у которого было только одно желание: согреться. К чёрту поиски, к чёрту озеро, к чёрту доктора-наркоторговца. Я был готов продать душу дьяволу за то, чтобы оказаться в тёплой ванне. Я сломался.

Туристский район кончился. Я шёл уже по промышленному кварталу – понял это, когда увидел длинный ряд гаражей, располагающихся вдоль берега. На тротуаре валялись какие-то обрывки газет и тому подобный мусор, скользящий по бетону под напором ветра. Если уж угодно поворачивать назад, то здесь… Дальше меня ничего интересного не ждало.

– Нет, – сказал я, чувствуя, как вены начинают застывать от холода и превращаются в хрупкие стеклянные трубочки. – Я больше… не могу…

Изо рта вырвался пар, похожий на частицу тумана. Я поднял ладони к лицу и увидел негнущиеся побагровевшие пальцы. Так я мог и замёрзнуть, скорчившись на берегу озера.

– Я иду назад, – сказал я и решительно обернулся. Не знаю, что там видела Сибил, но никакой Шерил здесь не было. Который раз меня заставили прогуляться напрасно. Пора бы и привыкать, Гарри.

Но возвращаться оказалось даже хуже, чем идти вперёд. Ветер бил прямо в лицо, буквально откидывая меня назад. Словно тот, кто управлял всем этим, не хотел, чтобы я вернулся. Сделав два-три шага, я в изнеможении упал на колени и закрыл глаза. Из-под век выдавилась единственная холодная слеза, которая незамедлительно примерзла к щеке. И в тот момент я почувствовал, что умираю.

Вдалеке раздался тревожный вой сирен. Они уже не сливались в один гул, как раньше, а распадались на несколько отдельных голосов, каждый со своим тембром, напоминая клич волчьей стаи, которая увидела добычу.

– Не надо, – прошептал я, не открывая глаз. – Не сейчас.

Поздно… Снег таял в воздухе, не долетая до земли, и превращался в проливной дождь. Мир пришёл в движение, пульсируя в медленном кровавом ритме. Сирены ревели ещё несколько секунд, потом с головокружительной скоростью умчались куда-то за горизонт. Своё дело они сделали.

Я открыл глаза. Под ногами решетка, а под ней – ничего. Ухмыляющаяся пустота. С возвращением.

Я медленно повернул голову в сторону озера. Туман пропал, и я наконец смог увидеть главную достопримечательность Тихого Холма. Она меня не разочаровала.

Озеро было большим. И очень красивым. Даже в темноте оно не теряло молчаливого очарования, которое не могли передать никакие фотографии в буклетах. Поверхность воды нигде не рябилась и не волновалась. Озеро было абсолютно невозмутимо – как тёмное вино, налитое в бокал. Грустное, таинственное… прекрасное. Я легко мог представить, как на дальнем берегу сидит одинокий молодой музыкант и играет на скрипке заунывную мелодию, черпая своё вдохновение от неповторимого пейзажа. Или такую же молодую супружескую пару, которая сидела на берегу целыми днями, взявшись за руки и просто глядя в бездонные глубины. Целыми днями… Наверное, совершенно серьёзно подумал я, Г. М. тоже писал бы гораздо лучше, будь у него коттедж на берегу озера Толука.

«Так вот ты какой…»

Я поднялся на ноги, очарованный и возбуждённый, забыв о недавнем морозе и кошмаре, творящемся вокруг. Я наконец понял, что на протяжении многих лет привлекало людей в этот ничем не примечательный захолустный городишко. Не рестораны с местными рецептами, не грязные мотели и даже не возможность поживиться дешёвыми наркотиками. Это озеро… В нём была сила, которую явно или неявно ощущал каждый, кто смотрел на него. Тёмная сила. О таких местах в старинные времена любили слагать легенды. Эти чудища, выплывающие из голубой пучины, эти руки утопленников, тянущиеся к рыбакам сквозь толщу воды…

С трудом я заставил себя очнуться. Озеро гипнотизировало меня, как змей лягушку, и я даже не знаю, сколько стоял, уставившись на его безжизненные просторы. Во всяком случае, холод, сковывавший руки и ноги, успел к тому времени бесследно исчезнуть.

Присмотревшись, у самого берега за одним из гаражей я увидел слабый огонёк. Лодка? Факел? Определить это, стоя здесь, было невозможно, нужно было подойти.

Я пошёл на свет, как мотылёк. Когда зашёл за гаражи, глаза выхватили в темноте контуры грандиозного строения, возвышающегося над озером. Это был маяк в форме цилиндра. Сейчас он, конечно, не горел. Я сомневался, используется ли он вообще для освещения. Навигация в озере не требовала таких больших строений. Скорее, маяк служил удобной обозревательной площадкой для туристов, желающих полюбоваться озером. Вполне разумно…