Текст книги "Тихий Холм"
Автор книги: Георгий Старков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц)
Георгий Старков
Тихий Холм
Часть первая
НАВАЖДЕНИЕ
Глава 1
Пробуждение наступало медленно и мучительно. Сознание возвращалось каплями воды, которые нехотя образовывали единое целое подобно тому, как сливаются пузырьки воздуха, вырываясь наверх из морской пучины.
Наверное, ей что-то снилось. Она могла только предполагать. Перед глазами мелькали затухающие образы – плотная темнота, таящая неведомые опасности, и полоса заржавевших рельсов, выгнутых под невообразимым углом. На мгновение её оглушил раскатистый гудок паровоза, со скоростью света растворившийся во мгле.
Было ещё кое-что. Странное имя, паутиной облепившее все остальные образы и вытесняющее их из головы, как взрослый хулиган расшвыривает шпану помельче.
Алесса.
Имя, покачивающееся в сознании, почему-то было хуже всего. Из-за него жутко болела голова – даже во сне. Это, наверное, было неправильно, потому что это был сон, и в нём ничего не могло болеть. Но очаг боли в голове пульсировал ровно с такой силой, чтобы она не могла отрицать его наличие.
Это имя… оно что-то от неё требовало, чего-то ждало. Она не знала, что делать, и это сводило её с ума. Алесса, вздыхала окутавшая её тьма. Алесса, пели ржавые рельсы нестройным хором. Алесса, Алесса. Имя вспухало и расширялось, поглощало всё. Она с ужасом поняла, что сейчас её череп лопнет, не в силах терпеть давление изнутри, и мозги хлынут наружу из ушей и глазниц.
– Мэм?.. С вами всё в порядке?
Нет, не всё в порядке, думала она, чувствуя, как мир, созданный её воображением, сереет и тает. Не всё в порядке. Сейчас она проснётся, сон уйдёт, как бесконечная череда других кошмаров… но имя, это имя, оно останется в памяти и будет глодать её день и ночь, пока она не умрёт.
Алесса.
Глава 2
Хизер медленно подняла голову, которая весила сейчас не меньше полтонны. Сперва ей никак не удавалось воспринимать то, что её окружало – вещи казались слишком далёкими и тёмными, но потом в глазах более-менее прояснилось.
Уходящее солнце выглядывало из-за горизонта и окрашивало пол в багровый цвет. Вокруг за низкими круглыми столиками сидели люди. Пожилая супружеская пара справа от Хизер тихо беседовала о чём-то своём и смеялась. Но большинство посетителей закусочной просто сидели, уставившись в еду, и хмуро поглощали свои порции под аккомпанемент звука моторов за окном.
Хизер повернула голову и посмотрела на того, кто её разбудил. Вопреки её ожиданию, это был не официант, а парень в униформе посыльного – должно быть, просто проходил мимо. Он с тревогой вглядывался в огромные мешки под глазами Хизер.
– У вас всё хорошо? – переспросил он. – Вы так… так стонали, и я подумал…
Хизер сделала попытку улыбнуться. Лучше бы не делала, потому что парень тут же неосознанно подался назад. М-да, обречённо подумала Хизер. Это плохой знак, когда ты улыбаешься мужчине, а тот пятится от тебя, словно привидение увидел. Очень плохой.
– Мне приснился сон, – сказала она и выпрямилась на стуле. – Спасибо, что разбудили.
Парень беззаботно махнул рукой; озадаченное выражение потихонечку сползло с его лица. Теперь Хизер увидела, что это вполне симпатичный молодой человек – из тех, кто поёт под гитару у костра и возвращает обронённый на улице бумажник владельцу, даже если в нём лежат пять тысяч долларов мелкими купюрами. Хизер стало немного стыдно из-за того, что она ненароком подарила парню пару неприятных минут. Тот, впрочем, не был в обиде.
– Да что вы, – сказал он. – Ну, я пошёл.
– Удачи, – напутствовала Хизер. Она сидела и смотрела, как парень прошёл к выходу из закусочной, показал оттуда жест «о’кей» и шагнул через стеклянную дверь.
Хизер направила взгляд на клетчатый паркет пола и попыталась вспомнить, что же ей такое приснилось. В памяти были только какие-то обрывки, которые рвались, стоило за них покрепче схватиться. Рельсы… Гудок… Ничего особенного – стандартный фирменный кошмар Хизер. Но она была уверена, что минуту назад он ей не казался банальным. Так бывало всегда… всегда, когда её одолевали страшные сны.
Ладно, проехали. Хизер оглядела остатки своего скромного пиршества. Пустая коробка из-под корейской лапши – отец всегда с неодобрением относился к её увлечению корейской кухней, говорил, что рано или поздно она заработает себе язву, – окрошки белого хлеба да стакан молочного коктейля. Вовсе не тот рацион, который может вогнать в сон, но вот она умудрилась. Хизер попыталась представить себе, как она выглядела со стороны, когда спала в окружении всех этих неповторимых предметов, озарённая к тому же багровыми лучами солнца. Наверное, конченой идиоткой.
Она потянулась, разминая затекшие мышцы. Пора оклематься и отправиться в путь. Она хотела вернуться домой до того, как стемнеет – иначе отец будет волноваться о ней. Он всегда был одержим её безопасностью. Когда Хизер исполнилось шестнадцать и она уже могла отлучаться от дома по собственному желанию (к её чести, она никогда не горела желанием злоупотреблять этим правом), отец настоял на том, чтобы она ходила на курсы по самообороне. Курсы Хизер прошла успешно, но отца это успокоило ненадолго.
Да он и сейчас наверняка себе места не находит, подумала Хизер. Хорошо бы позвонить ему прямо сейчас, сказать, что я еду домой.
Да. Так будет лучше всего. Хизер встала и пошла к выходу. Напоследок она бросила взгляд на окно, увидела краешек солнца, начинающий тонуть в розовом тумане, и поняла – до темноты ей уже не успеть.
Глава 3
Хотя отец был писателем детективных романов, сама Хизер никогда не увлекалась подобными вещами – наверное, потому, что природа и так наградила её таким «третьим глазом», что плохой сыщик отдыхает. И пожилого мужчину, который следил за ней, она вычислила почти сразу.
Мужчина был облачён в длинный коричневый плащ, полностью скрывающий под собой его грузную фигуру. На голове была странная шляпа с узкими полами – нечто среднее между сомбреро и панамой. Лицо мужчины выглядело усталым и измождённым, а щеки заросли суточной щетиной – похоже, прошлой ночью ему не удалось как следует выспаться. Если это было так, то Хизер могла ему только посочувствовать. Добро пожаловать в наш клуб, старина.
Когда она выходила из закусочной, мужчина сидел на скамейке в холле торгового центра и делал вид, что читает газету. Тогда он никаких подозрений у неё не вызвал. Хизер безразлично скользнула взглядом по его грязным ботинкам, рассеянно подумала, что, должно быть, он сегодня преодолел немалое расстояние, и пошла дальше. Её мысли крутились вокруг предстоящего разговора с отцом. Не то чтобы она волновалась, просто с детства не умела разговаривать по телефону. Всё общение с её стороны выливалось в сплошное: «Да. Нет. Да. Спасибо. Пока». Отец прекрасно понимал эту её проблему и по телефону особо лукаво не мудрствовал.
Покидая холл, Хизер краем глаза заметила, как мужчина встал, деловито поправил плащ и начал двигаться за ней. Но и тогда она не придала этому особого значения – подумаешь, понадобилось человеку куда-то сходить. Может, ему понадобилось пополнить запасы сигарет или ему просто приспичило. А может, его поезд на походе. Благо вход в метро на расстоянии вытянутой руки.
Один раз – случайность, два раза – совпадение, но три раза – уже система. Когда тот же самый мужчина попался в поле зрения Хизер в третий раз, где-то в её голове зазвенел тревожный колокольчик. Опуская монетку в щель автомата, она украдкой наблюдала за преследователем. Тот, похоже, уже понял, что его обнаружили – во всяком случае, не стал убегать или прятаться, просто часовней высился за спиной и открыто пялился на неё. Хизер стало неудобно под его тяжёлым взглядом. Она почти физически чувствовала давление на область между лопаток. Пришлось подавить в себе желание бросить телефонную трубку к чертям и вернуться в людное место. Вместо этого она набрала номер, с силой надавливая на резиновые кнопки с номерками.
Услышав в динамике голос отца, она оживилась:
– Папа? Это я.
– Хизер? – отец старался сохранить спокойный тон, но он никогда не умел скрывать свои эмоции. Сквозь простые слова пробивалось огромное облегчение. Легко было представить, как он сидит в полудреме перед телевизором, думая об одном: куда же запропастилась дочь? что с ней? Голубоватое сияние экрана, бормотание диктора, назойливое жужжание мухи над головой. Взгляд отца то и дело проскальзывает к часам, висящим на стене… и по мере того, как стрелки делают один оборот за другим, ему всё труднее становится вслушиваться в новости канала Си-Эн-Эн. Ещё час – и в полицейский участок Эшфилда поступил бы экстренный звонок.
– Ты в торговом центре? – спросил отец.
– Да, – ответила Хизер, нервно скашивая глаза налево, в сторону преследователя. Тот никуда не делся. – Извини, что я не позвонила раньше, понимаешь, просто…
Отец рассмеялся:
– Ну-ну, Хизер. Ты давно уже не семилетняя, я не могу требовать от тебя отчитываться за каждый шаг.
Разве, папа? У Хизер касательно этого было своё мнение, но она решила попридержать его при себе. Наверное, нужно было как-то отшутиться, но, как обычно, в голову не лезли никакие мысли. Гори ты в аду, Александр Белл.
Молчание показалось отцу подозрительным. Он осторожно спросил:
– С тобой всё в порядке?
– Думаю, да, – улыбнулась Хизер. Отец в своём репертуаре. – В-общем, я сейчас еду домой, так что в скором будущем жди одну персону. Ах да, – спохватилась она, – я не купила ту вещь, о которой ты просил. Разобрали всё.
Под «той вещью» подразумевались очки минус три. Отец в последнее время жаловался, что его старые очки, которые он носил три года, начинают мутнеть, и ему трудно разобрать текст в книгах. Были неприятности и с набором текста на машинке. Для писателя это было смерти подобно. Сегодня утром он попросил Хизер купить ему новые очки. Собственно, потому она и зашла в торговый центр. Тут она бывало редко, ей не нравились места со столпотворением людей.
– Ничего, – сказал отец. – Думаю, дня два-три старые очки выдержат.
И опять неумение скрывать чувства. От мембраны телефона повеяло огорчением. Хизер немедленно захотелось побежать в другой торговый центр и купить там то, о чём он просил. Хороша дочка, которая ленится преодолеть два квартала ради отца. Наверное, так бы она и сделала, если бы уже не пообещала отцу скоро вернуться. Её охватил острый стыд.
– Я… я завтра же куплю, – пролепетала она.
Может, отец и не умел прятать собственные чувства, но на понимание чувств других людей он был мастер:
– Хизер, ты только не волнуйся об этом, ладно? Ну подумаешь, очки. Хорошо?
– Хорошо, – тихо ответила Хизер, чувствуя, как её наполняет чувство безграничной благодарности. Господи, что бы она делала, будь у неё вместо отца кто-то другой. Страшно подумать – она оказалась бы совершенно одна в этом мире… в мире, которого она всегда сторонилась и боялась.
Не надо думать о плохом, Хизер. Накликаешь беду.
– Я буду тебя ждать, – сказал отец откуда-то издалека. – Будь осторожна, о’кей?
– О’кей.
– Я люблю тебя, Хизер.
– Я тебя тоже, папочка.
В трубке раздались короткие гудки. Но Хизер простояла ещё минуту в тёплой истоме любви, отрешённая от всего, что происходило вокруг. Ей казалось, что она ни о чём не думает. Но она, конечно, думала – думала об отце, о том, какой он у неё хороший… но это не были обычные мысли. Их нельзя было чётко сформулировать, скорее они напоминали разрознённые облака из невысказанных слов и чувств. Такое с Хизер случалось довольно часто – она с головой уходила в себя и полностью переставала воспринимать мир. Наверное, она не очнулась бы от своих грёз, даже если бы рядом грохнула пушка.
Это было настолько сильно, что Хизер совсем забыла о том, что за ней наблюдает какой-то странный тип. Она простояла бы у телефонного автомата долго, если бы загадочный преследователь не дал о себе знать, решив, видимо, что его персоне не уделяют достаточного внимания. Хизер вздрогнула, когда мягкий свет люминесцентной лампы загородил его широкий силуэт. Мужчина в смешной шапке стоял и молча смотрел на неё, как бы размышляя – что делать-то дальше? Хизер не хотела давать ему время на завершение дум. Она повернулась и быстро зашагала прочь от телефонного автомата. Мир пока не отвечал взаимностью на её неприязнь, но она знала, что отец большей частью прав, что порой это чертовски плохое место для семнадцатилетних девушек, гуляющих в одиночку далеко от дома. И какие-то курсы самозащиты играют в этом последнюю роль.
Сердце у неё забилось учащённо, а в ушах начал раздаваться далёкий звон колокола – бум! бум! Хизер огляделась на ходу в поисках людей, которые могли бы ей помочь, но странное дело: обычно многолюдная станция вся притихла и опустела, словно на часах было не восемь вечера, а час ночи. Хизер чертыхнулась про себя. Да уж, вот что называется – везёт, как утопленнику.
Мужчина пошёл вслед за ней – она слышала чёткий стук его каблуков на паркете. Хизер прибавила шагу. Каблуки сзади застучали чаще. Расстояние стремительно сокращалось, и Хизер поняла, что через каких-то секунд десять преследователь её настигнет. Она уже вся напряглась, готовая к рывку вперёд, когда мужчина вдруг подал голос:
– Хизер?.. Мне нужно с вами поговорить.
В первую секунду сердце у девушки стукнуло так сильно, что отозвалось резкой болью, но потом пришло в себя и начало биться ровно. Она поняла, что мужчина, который идёт за ней, не маньяк, мечтающий затащить её в кусты, иначе он не стал бы её окликать. Опять же, он знал её имя. Это всё меняло.
Хизер почувствовала себя в безопасности, но неприязнь к человеку в коричневом плаще никуда не делась. Она не хотела иметь никакого дела с ним, что бы там ни было. Поэтому она не остановилась и даже не замедлила шаги. Нужно поговорить?.. Размечтался.
Мужчину это не смутило. Несколькими уверенными шагами он догнал её и начал дышать в затылок:
– Меня зовут Дуглас Картланд. Я частный детектив.
Его правая рука потянулась к внутреннему карману плаща – похоже, ему было невтерпёж показать ей удостоверение. Хизер махнула рукой, избавляя его от этой необходимости, оглянулась через плечо и отрезала:
– Детектив, значит? Какое счастье.
Она надеялась, что эти слова немного остудят пыл нежеланного собеседника, но недооценила его настырность. Детектив страдальчески закатил глаза – Хизер заметила, что галстук сместился набок, придавая детективу совсем не цивильный вид. На воротнике рубашки темнели пятна. Хизер отлично знала, откуда они. Отец раньше имел обыкновение пить по воскресеньям, и утром в понедельник на рубашке появлялись такие же коричневые пятна: виски выплескивалось из переполненного стакана в дрожащих пальцах, и вместо того, чтобы попасть в рот, капли горькой жидкости стекали по подбородку на шею, безвозвратно портя одежду. Хизер извела немало порошка, пытаясь вернуть рубашкам прежнюю чистоту.
– Послушайте, кое-кто желает с вами встретиться. Прошу вас, уделите мне совсем немного вашего драгоценного времени. Час… Или даже полчаса.
Тогда с вас двадцать долларов за каждые полчаса, проведённые со мной, чуть не сказала Хизер, но сдержалась в последний момент. Это было бы слишком грубо. В конце концов, этот детектив – как его там – ничего плохого ей пока не сделал. Другое дело, что сейчас она не в настроении никого выслушивать, хоть даже Папу Римского. Но объяснить это собеседнику не представлялось возможным.
– Мой отец всегда говорил мне, что не стоит разговаривать на улице с незнакомыми людьми, – сказала Хизер чистую правду и с ужасом увидела стену в десяти шагах перед собой. Оказывается, в стремлении оторваться от потенциального маньяка она пошла совсем не в ту сторону, где был расположен выход. Ну и что прикажете теперь делать? Стоит развернуться, и она лицом к лицу столкнётся с этим Дугласом Картландом. Тогда уж разговора не избежать. Пройти сквозь стену, что ли…
Впрочем, нет. Сделав ещё два шага, Хизер различила на боковой стене ту самую спасительную щелочку, которая ей сейчас требовалась. Дверь с символическим изображением женской фигурки. Нужно быть очень уж сумасшедшим детективом, чтобы туда соваться.
– Но это очень важно! – убеждал Картланд. – Это касается вашего рождения.
Вот здесь Хизер всё-таки остановилась – более того, встала, как вкопанная. Она полуобернулась и посмотрела в глаза Дугласа Картланда, пытаясь понять, это он так шутит или говорит всерьёз. Глаза у детектива были зелёные, они были вдоль и поперёк исполосованы красной сеткой кровеносных сосудов. В них Хизер не разглядела ни толики шутки. Скорее печаль…
Наконец она выдавила:
– Меня это не интересует.
Касается её рождения. Раздражение начало сменяться опасной злостью. Какое, чёрт возьми, имеет право этот хоть даже трижды частный детектив врываться в её жизнь с такими словами?
Детектив смолчал, однако же и не отстал. Почти достигнув заветной двери, Хизер, наконец, взорвалась:
– Вы всё ещё здесь? Неужели мне придётся закричать?
Кричать-то она могла, но вряд ли ей это помогло бы. За спиной детектива Хизер увидела опустевшие стойки. Это было уже неестественно. Посетителей могло быть мало, они могли отсутствовать вовсе, но ведь должны же работники торгового центра быть на своих местах, не так ли? Хизер вдруг начала пугаться снова, осознав, что она здесь совсем одна с Дугласом Картландом, не вызывающим доверия.
Картланд виновато развёл руками:
– Извините.
Он сделал учтивое движение рукой в сторону двери. Хизер машинально повернула голову, увидела синюю табличку с буквой «Ж» и судорожно схватилась за круглую ручку. Повернув её, она толкнула дверь и ступила в тесное помещение.
Следом послышались слова:
– Я вас здесь подожду.
Как бы не так, зло подумала Хизер и захлопнула дверь, отрезая себя от остального мира. Когда она в следующий раз увидела детектива Картланда, то готова была броситься ему в объятия.
Глава 4
Убедившись, что дверь плотно закрыта, Хизер вздохнула и поплелась в кабинку. Когда она подёргала дверь первой попавшейся, внутри кто-то недовольно зашуршал бумагой.
– Извините, – сказала Хизер и уже хотела перейти к следующей кабинке, как вдруг поняла, что ей абсолютно этого не хочется. Неудивительно, ведь её загнал сюда этот проклятый сыщик, а вовсе не потребность справить нужду. Она уныло посмотрела на белый унитаз в щели приоткрытой кабинки и подошла к умывальнику. На зеркале кто-то – наверное, ребятня, мающаяся от безделья – то ли помадой, то ли красным маркером нарисовал непонятный знак: двойной круг, в который вписаны три круга меньшего размера. И всё это окружено престранными закорючками, напоминающими руны. Ни дать ни взять индейские письмена. Впрочем, Хизер не думала, что эти символы что-то значат. Просто подросткам нравится придумывать собственный «алфавит», пусть даже он ничего и не означает…
Хизер протянула руку к зеркалу и коснулась знака. Почему-то он вселял в неё неясное беспокойство, при пристальном взгляде на круги у неё начинала болеть голова. Совсем чуть-чуть, но вполне ощутимо. А если Хизер задерживала взгляд на странном знаке подольше, то всё вокруг – зеркало, раковина, кафель на стенах – казалось залитым такой же ярко-розовой краской. Ей это не понравилось, и от нечего делать она принялась оттирать ладонью поверхность зеркала, смывая неприятный рисунок. Краска – теперь Хизер увидела, что это не маркер и не фломастер, а краска, – легко расползалась под рукой: она была нанесена совсем недавно. Возможно, даже сегодня вечером. Спустя минуту на зеркале осталось лишь красноватое пятно нечёткой формы.
Расправившись с одной проблемой, Хизер снова вспомнила о детективе. Сколько она будет тут торчать? Рано или поздно ей придётся выйти. Лучше всего, озарило её, покинуть туалет вместе с женщиной, которая сидит в кабинке. Небось и Картланд не станет сильно приставать, если она будет не одна. Так она и сделает. Нужно только дождаться, когда обитательница кабинки закончит.
Хизер снова посмотрела на зеркало. На гладкой поверхности она увидела молодую девушку в белой жилетке и в зелёной юбке чуть выше колен. Отражение ей не понравилось. А ну-ка спокойно, сказала себе Хизер, контролируй свои чувства. Ничего ведь страшного нет. Приведи лучше себя в порядок, раз уж зеркало подвернулось. А то выглядишь как-то не ахти.
Хизер осторожно поправила жилетку и немного причесала свои короткие светлые волосы. Недовольство собственным отражением не исчезло. И тогда она догадалась, что дело вовсе не в причёске или одежде. Дело в ней самой. Почему-то она здорово струхнула – до того, что заперлась в туалетной комнате и сидит здесь, как мышь, надеющаяся пережить песчаную бурю под соломенным навесом.
Разозлившись на саму себя, она отвернулась от зеркала и с раздражением посмотрела на запертую кабинку. Никто там не подавал признаков жизни. Чай, что ли, пьёт?.. Хизер бесшумно нагнулась и взглянула под кабинку, чувствуя себя конченой развратницей. В кабинке царила темнота, но ножка унитаза отчётливо выделялась белым пятном. Если и были чьи-то ноги, то они хорошо сливались с окружающим фоном. Так хорошо, что становились невидимыми.
Вздохнув, Хизер выпрямилась и с тоской посмотрела на солнечные лучи, танцующие на сером подоконнике. Сколько ей сидеть в этой каморке? Эх, был бы у неё пистолет… Тогда она без раздумий вышла бы и наставила ствол на надоедливого детектива, потребовав, чтобы тот убрался подальше. Но пистолета нет, так что нечего и мечтать…
Зелёная муха, лениво гуляющая на грязном стекле, расправила крылья и стремительно выпорхнула на улицу через узкую щель между колодой и полуоткрытыми ставнями. Хизер проследила за ней, пока она не исчезла в розоватом тумане, окутавшем окрестности, и тут ей в голову пришла достаточно безумная идея.
Покосившись на кабинку, которая, похоже, давно опустела немыслимым образом, Хизер подкралась к окну. Так и есть – ставни оказались не зафиксированы и легко открылись, стоило только на них поднажать. Проём окна был достаточно широким, чтобы она могла пролезть. Вот только… стоит ли?
Хизер опёрлась руками о подоконник и задумалась о том, что будет, если кабинка откроется в тот момент, когда она будет протискиваться через окно. Что ж… тогда Хизер заимеет честь лицезреть выражение лица того, кто выйдет оттуда и станет свидетелем этой фантасмагории. Приятного мало, но кто в этой станции знает её скромную персону? Да ровным счётом никто. Слава Богу, она не Дженнифер Лопес и не Шарон Стоун.
А между тем детектив с наружной стороны наверняка начинает терять терпение. Вот-вот она услышит вежливый стук в дверь и голос Дугласа Картланда: «Хизер? Вы уже выходите?».
Ладно, рассудительно сказала Хизер самой себе. Если тебе так необходимо удрать через это окно, то постарайся хотя бы сделать это быстро.
– Слушаюсь, – буркнула она и начала залезать на подоконник.
