Текст книги "Тихий Холм"
Автор книги: Георгий Старков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)
Глава 25
На куполе церкви колокол ударил второй раз, и этот гулкий звук взорвал молельню брызгами крови. Хизер не сдержалась и закричала в голос, когда её глаза залила дымящаяся кровавая пелена, а в ушах зазвенело приближающееся горловое пение. Сотни голосов сливались в один подобно тому, как дождевые капли образуют хлещущий ливень. Хизер узнала, что это за песнь… теперь знала. Древняя молитва во имя воскрешения Бога, в хвалу Его деяниям и во славу Богоматери, подарившей свою жизнь Богу.
Время пришло.
– Нет! – закричала она, протестуя, требуя, умоляя отдать ей ещё немного времени. – Нет…
– Признай это, Алесса, – Клаудию она не видела, хотя та стояла совсем рядом. – Просто признай, и боль исчезнет.
Чужие когтистые пальцы впились в живот изнутри, раздирая внутренние органы, чтобы пробить себе путь наружу. Хизер упала на колени, схватилась за живот и мучительно застонала. В желудке словно бурлил свежезаваренный кипяток, и оттуда он растекался по жилам. Проходи! Это всегда проходило… ну же! Боль не стихала. Существо в животе увеличивалось, раскрывалось, как коронка макового цветка, вбирая в себя её жизненные силы. Хизер качнулась, стоя на коленях, и стала валиться вперёд, на пол. Неимоверным усилием она выбросила окаменевшие руки вперёд и опёрлась ими о пол. Она увидела, что кожа на кисти идёт уродливыми шевелящимися буграми, постепенная приобретая цвет заката в красной пустыне. Из человеческой плоти рука трансформировалась в нечто склизлое и кровавое, то, что произрастало не от мира сего.
– Как долго я ждала! – Клаудия плакала и смеялась одновременно; голос скреб по барабанным перепонкам, вызывая дополнительную боль. – С самого детства я знала, что этот день наступит!
Заткнись! – захотела крикнуть Хизер, но вместо этого утробно кашлянула, как человек, которого вот-вот вырвет. Гортань горела от сухости, превратившись в папиросную бумагу. Она кашлянула ещё раз, с ужасом почувствовав повторное шевеление в животе. Кто-то долбил изнутри отбойным молотком, и ошметки мяса летели во все стороны.
Впадины между пальцами сглаживались, контуры таяли, как шоколад летним днём. И что-то ещё… что-то болталось над тем, что раньше было её рукой, двигалось назад-вперёд, мешая смотреть. Круглый серебристый шарик, висящий на тонкой цепочке. Что это? У нёе никогда…
– Знала, что я увижу этот день – Судный День!
… а сознание стремительно угасало, и Хизер уже начала терять возможность соображать. Гортанный мотив проникал в душу, бил над ней неугасающим барабанным боем; глас тысяч верующих, отдающих себя неведомому Богу и поющих Ему восхваления. Они достигли своей цели. Бог слышал их молитвы, запертый в своей темнице. Он жаждал скорее разнести стены тюрьмы в клочья и выйти навстречу тем, то Его ждал снаружи. Тем, кто пел Ему песни.
Блики от фарфорового шара слепили, доводя до исступления. Да, она вспомнила, ведь этот шарик всегда висел на её груди, безделушка, подаренная на день рождения отцом, когда мир ещё стоял на месте, а они сидели за праздничным столом и смеялись, потом она ночью раскрыла шар и нашла внутри… что-то…
Кисть прилипла к полу, как размазанный пластилин. Хизер старалась поднять руку, ожидая вот-вот услышать треск ломающихся костей. Наконец ей удалось отлепить руку от горячего пола, невзирая на пульсирующую боль. Там, где раньше была сетка линий на ладони, теперь осталось сплошное красное пятно. Она сжала руками белый шар, мозолящий глаза, и тут же рука снова упала вниз, обретя тяжесть гранитной плиты. Цепь, накинутая на шею, оборвалась с дразнящим звоном. На обратной стороне шеи, там, где цепочка впилась в кожу, проступила кровь.
Ревущая над ушами песня вдруг спала и начала отдаляться вновь с потрясающей быстротой. По мере того, как молитвы верующих стихали, существо в Хизер шевелилось всё меньше и меньше. Тысячи голосов стали сотней, потом сократились до одного еле слышного писка. Хизер в какой-то момент осознала, что в молельне воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь её прерывистым дыханием. Клаудия настороженно молчала, глядя на то, как судороги девушки сошли на нет. Хизер стояла на четвереньках, сжимая кулон до побеления кончиков пальцев… и кисть у неё была такой же, как прежде. Здоровая человеческая рука вместо расплавленного пластилина. В желудке нечто дёрнулось в последний раз, вызвав острую изжогу.
– Алесса? – Клаудия сделала шаг вперёд, не сводя глаз с поднимающейся на ноги Хизер. – Ты…
– Заткнись, сука, – отрезала Хизер, переводя взгляд на то, что сейчас покоилось на ладони. Серебристые узоры на белом фарфоре, а внутри…
Этот камень – он очень необычный. Считается, что он приносит удачу и помогает защититься от злых духов.
Она нажала кончиком ногтей на углубление, раскрывая шар. Красный камень, спрятанный внутри, потерял овальную форму и расплавился, как смола в жаркий день. Глубокий багровый цвет, точно кровь.
Слова отца. Вот что заставило её схватиться за камень, как утопающий за соломинку. Отец никогда ничего не говорил просто так, и если он сказал, что камень сможет её защитить, значит, так оно и есть. Хизер не имела понятия, откуда отец достал камень… но он предусмотрел всё. Вплоть до конца.
Красный камень продолжал деформироваться, и он был похож уже на жидкость, колыхающуюся в фарфоровой получаше. На красное вино, которое гости потягивают из бокалов на вечеринках.
Может, именно этот камень помог отцу победить в его битве с Богом? Кроваво-красный самородок… то есть уже жидкость. Иначе откуда отец мог знать? Всё могло быть. Но ясно одно – он очень постарался, чтобы раздобыть подарок к её пятнадцатилетию. Отец всё время был готов к тому, что произойдёт. Господи, каково ему было все эти годы жить под дулом пистолета, чувствуя за спиной дыхание Тихого Холма? Хизер бы не смогла.
– Папа… – прошептала она, поднося чашу к губам. Тягучая жидкость вливалась в рот и вязко спускалась по горлу. На вкус она ничем особенным не отличалась… как будто глотаешь порцию касторки. Хизер слизнула остатки бывшей драгоценности со дна полушара и подняла глаза к Клаудии, недоумевающе наблюдавшей за действом. Её охватило умиротворение и ощущение выполненного долга, почти счастье. Это продолжалось ровно до того момента, пока странная жидкость не добралась до желудка, туда, где прятался готовящийся к рождению Бог. Неизвестно, чем красные струи не угодили божеству, но он тут же забился в чреве испуганным младенцем, отползая в сторону. Это вылилось для Хизер в новую волну непереносимой боли. Она снова повалилась на землю, исходя в крике, и живот снова распухал под давлением изнутри. Всё пришло в движение, замелькало и заметалось. Она со стоном поднесла руку к лицу и увидела там бугры и красные полосы. Всё было так же, как раньше, если не хуже, за исключением…
– Он почти здесь! – провозгласила Клаудия, отходя назад, вся такая сияющая.
Голосов не было.
Никто не пришёл приветствовать Бога, даруя Ему силу своей веры. Бог испуганно толкал себя вверх, убегая от жидкости, делающей Ему больно, но не слышал посвящённых Ему молитв, за счёт которых должен был получить могущество. Хизер вдруг заулыбалась, корчась на полу рядом с телом Винсента. Теперь, если даже рождение произойдёт… то Бога на это земле ждёт небольшой сюрприз.
– Алесса! – почуяв, что дело не ладится, Клаудия бросилась вперёд. – Алесса!.. Что это? Что ты проглотила?! Это… это аглаофотис? Скажи мне!
Да, ведьма, подумала Хизер, чувствуя, как что-то поползло вверх по горлу, забивая грудь и мешая дышать. Это аглаофотис, и вообще всё, чего ты когда-либо боялась. Теперь вашему Богу не видать… Мысль оборвалась, и Хизер зашлась в приступе жесточайшего кашля, медленно, по миллиметру выталкивающего вверх живое тело, шевелящееся в ней. Вверх, вверх и вверх… оно добралось до языка, полностью перекрыв воздух. Хизер сделала последнее усилие, выгнув диафрагму, и красное тельце, покрытое блестящим слоем слизи, вылетело наружу, заполнив её рот, просачиваясь сквозь зубы. Совсем небольшое – размером с незрелую дыню, но оно увеличивалось на глазах – развёртывалось, как тугой клубок ядовитых змей. Минутой позже оно бы просто порвало ей глотку…
– Что это? – голос Клаудии дрожал; в нём слышались нотки отвращения. – Что… это?!
Бугры на руке сгладились, вены, вспухшие узлами, снова стали едва видимыми зеленоватыми ниточками. Нещадно саднило повреждённое горло, но это уже были мелочи. Хизер поднялась с пола и посмотрела на то, что вышло из её чрева. Грязный, сморщённый кусок плоти топорщился на полу, лихорадочно забиваясь в угасающем ритме. Рост прекратился; зародыш умирал. Пол вокруг растекался черной кровью. Семнадцать лет, и Алесса Гиллеспи снова родила зачатого в ней Бога. Правда, Бог получился совсем не таким, каким Его все представляли. Хизер усмехнулась, глядя на недоумевающую Клаудию:
– Похоже, Бога не вышло.
Она сделала шаг вперёд, не отрывая взгляда от багрового противного комочка, ставшего причиной всех её бед. Обрубок плоти задёргался сильнее, будто угадал её намерения. Хизер подошла вплотную, занесла ногу, чтобы сделать последнее движение, которое поставит точку в кошмаре.
– Стой!
Клаудия оказалась рядом, откуда ни возьмись. Поджав губы, Хизер опустила ногу, но Клаудия опередила её, оттолкнув со всей силы, не давая убить Бога. Потеряв равновесие, Хизер замахала руками и непроизвольно сделала несколько шагов назад. Она опоздала; Клаудия уже с трепетом брала в руки зародыш. Губы беззвучно шевельнулись, выдав:
– Это Бог!..
Всё ближе к лицу, и вот уже скользкая масса касается её губ…
– Клаудия! – в ужасе закричала Хизер, не в силах двинуться с места. – Не надо!
Поздно. Она уже заглатывала зародыш, который ожил и проворно втекал в рот, издавая чавкающий звук. Клаудия запрокинула голову, закрыла глаза; по подбородку потекли струйки крови, запятнавшие чёрное платье. Чья это была кровь? Её? Его? Глаза выпучились и вылезли из орбит. Хизер закрыла глаза, чтобы не видеть жуткое зрелище. Но чавканье продолжалось. Клаудия Вульф принимала последнюю трапезу в своей жизни.
Чавканье прекратилось. Открыв глаза, Хизер увидела, что в облике жрицы произошли серьёзные изменения. Все поры кожи раскрылись и чернели миллионами овалов, из которых вытекала кровь. Клаудия смотрела прямо на неё; лицо напоминало сито, через которое просеивают муку. Губы растянулись в счастливой улыбке, глаза застыли сваренным белком. Не шевеля ни единым членом, Клаудия хрипло выдавила:
– Если ты… Алесса… ты не сможешь убить Бога… если ты не хочешь Его родить, то это сделаю я-а-а-а!
Она бессвязно закричала, обращаясь в ржавый купол над головой, и поперёк лица пробежала багровая полоса, захватывающая тело – глаза… рот… волосы… К величайшему облегчению Хизер, Клаудия отвернулась от неё и побрела прочь, к алтарю, пошатываясь из стороны в сторону. Тело под платьем распирало, как чрезмерно надутый волшебный шарик. Тугая ткань треснула в нескольких местах, и из дыр закапала чёрная жидкость.
Господи! Как…
Клаудия упала на колени. Прямо перед ней зияла продолговатая дыра, дно которой было покрыто мраком. До этого момента Хизер как-то не задумывалась, почему дыра находится в столь неподходящем месте, у главного алтаря церкви… Клаудия подняла руки перед собой, широко раскинув в стороны, и прокричала:
– О, Господь!
Слова выплеснулись вместе с галлонами крови, и женщина начала падать вниз, лицом в отверстие. Но так и не успела – стены содрогнулись, будто от мощного удара кувалдой, и из глубин дыры молниеносно выскочило существо без малого восьми футов ростом, старый добрый знакомец с пупырчатой головой. Мгновением позже твари уже не было в молельне, как и Клаудии Вульф. Осталась лишь дыра, края которой потрескались и вмялись внутрь. Над чёрным провалом поднимался сизый дымок.
Оставшись одна, Хизер колебалась недолго. Она подошла к самому краю дыры и заглянула вниз. Там царила темнота, в которой раздавались странные рвущиеся звуки. Что бы ни происходило, место Хизер было там. И нигде больше. Она вобрала в лёгкие побольше воздуха, качнулась над пропастью (сухожилия ног предательски дрогнули) и прыгнула. Яркий свет умчался наверх. Тьма сомкнулась вокруг Хизер.
Глава 26
На этот раз она оказалась словно в центре ядерного взрыва, поглотившего всё вокруг палящим маленьким солнцем – в самом эпицентре. Она приземлилась на нечто рыхлое, кочковатое и мягкое, но ей всё казалось, что она продолжает лететь вниз в кромешный мрак, пронизывая тело копьями пустоты. Но постепенно головокружение, превращающее всё вокруг в хаотический калейдоскоп, прошло: глаза вновь начали видеть, уши – слышать, кожа – осязать. Хизер лежала лицом вниз, неуклюже раскинув руки в стороны, а над нею шипело, варилось, грохотало нечто, вливающее в душу коросту инея. Это мог быть некий космический процесс, искривляющий пространство и время, меняющий основы основ природы и провозглашающий что-то невообразимое. Или этот мог быть Бог, проснувшийся от невечного сна.
Хизер подняла голову, и в её глазах отразился оранжевый отблеск бушующего впереди действа. Всё рассеивалось, теряло углы и менялось, словно она смотрела сквозь очки с запотевшими стёклами. Единственное, что Хизер смогла увидеть чётко – разошедшееся по швам чёрное платье, лежащее в трёх шагах впереди. Измазанное в крови и в какой-то слизи. Покинутый кокон, служивший обителью для божества.
Не может быть! Я… я сама должна была убить её!
Платье Клаудии лежало недвижно. Хизер посмотрела дальше – туда, где становилось на ноги исполинское создание. Свет бил в глаза, но она различила, как по телу существа судорожно карабкается вверх нечто пупырчатоголовое, отдалённо напоминающее человека, но тем не менее им не являющееся. Оно добралось до головы новорождённого Бога и укрыло Его лицо ниспадающей с потолка ширмой. Как ребёнок, бережно закрывающий глаза умершей матери… Уловив взгляд Хизер, Пупырчатоголовый обернулся и посмотрел на неё сверху вниз вдавленными внутрь глазами, потрясывая обгоревшей рясой. Смотрел без всякого интереса, как на вещь, которая использована и должна быть выброшена. Их взгляды пересеклись, и в этот короткий момент Хизер поняла многое… почти всё. Почему это существо неслышно сопровождало её с самого начала кошмара. Почему оно помогало ей, подкидывая то радиоприёмник, то фонарь. Проводник Бога в грешный мир, рука, качающая Его колыбель, ангел-хранитель Богоматери, Валтиель отвернулся от неё и спрыгнул вниз с плеча Бога, не переставая трясти бугристой головой. И тьма, скопившаяся у ног Бога, поглотило его, забрало в ещё один цикл небытия, из которого день назад его вырвал зародыш, шевельнувшийся в чреве Хизер. Его предназначение было выполнено. Бог увидел свет.
Сколько раз он спасал меня? – обречённо подумала Хизер. Сколько раз я умирала, а он возрождал меня, не давая умереть Богу вместе со мной? А я-то думала, почему мне так везёт…
Она умирала. Не раз. И даже не два. Срывалась вниз с поломанной лестницы и сворачивала себе шею, попадала под колёса поезда, мчащегося по ночным рельсам, находила мучительную смерть в пасти монстра. Но потом… когда всё было кончено, истерзанное, бездыханное тело забирало к себе пупырчатоголовое создание, наречённое ангелом Валтиелем. Оно вращало красные вентили – их скрип поворачивал время вспять, туда, где напуганная, измученная, но ещё живая Богоматерь заглядывала в глаза собственной смерти. И всё повторялось вновь, оборот за оборотом, словно кто-то всемогущий нажимал кнопку «Продолжить» на своём всемогущем пульте, пока… пока Хизер не оставалась в живых и не находила в себе силы продолжать путь.
Откровение ужасало. Тошнота накатила вновь, застлав глаза кислыми слезами. Хизер закричала, и был свет, и была тьма, и была она сама, застрявшая между небом и землёй, упавшая на колени перед Богом, набирающим силу. Опять, как давеча: не было ни красной пелены, ни боли. Осталось только опустошение, абсолютный вакуум, разрывающий изнутри. Хизер медленно подняла голову и посмотрела на Бога.
В иконах и стенописях Создателя изображали громадной неясной фигурой, источающей белое сияние, и Он возвышался над всем миром, попирая планету; вокруг головы Его сиял золотой нимб. Ничего из этого здесь не было. А была – тварь, шатающаяся на костяных ногах, которые не держали уродливое, непропорционально большое туловище. Нижние рёбра торчали сквозь плоть; мясо цвета дорожной пыли то и дело отрывалось от гнилых мышц и со шлепком падало на мягкий пол, очерченный кругом. Через центр пола, пересекая круг, проходили тысячи прямых. Длинные руки доходили до колен и кончались подобием кисти. Между пальцами капало что-то прозрачное, напоминающее слюну. Лицо существа всё ещё было скрыто за ширмой.
ЭТО Бог?
Хизер почувствовала, как её воротит при виде до ужаса неправильного существа, семнадцать лет спавшего в её нутре. Но это было ещё не всё. Голова, которая пряталась за ширмой, дрогнула, заставив толстую ткань шелохнуться. Она поняла – сейчас Он обнажит лицо… и она встретится лицом к лицу с худшим из тварей, уготованных для неё этим городом. Тонкая рваная шея качнулась вперёд, вытаскивая голову из-за занавески. Пренеприятный рвущийся звук… и на неё взглянули серые, мутные, рыбьи глаза, два чёрных провала, плавающие в бесцветной жиже. Бог озирал свою колыбель хмурым хищным взглядом. В Его глазах не было ничего, кроме животного желания утолить голод, рвать на куски и убивать. Он не собирался освобождать человечество от пут греха. Не собирался ниспослать на землю вечный Рай. Он пришёл, чтобы… разрушать.
Поблуждав по каморке, глаза остановились на перепуганной, борющейся с тошнотой девушке, которая стояла на коленях перед Ним. Они смотрели друг на друга, и постепенно во взгляде обоих прорезывались ненависть и гнев. Лицо Бога чем-то напоминало Алессу – такие же спутанные чёрные волосы, такой же овал лица… Почему так получилось? Почему Бог обрёл черты той девочки, в которую Он вселился двадцать четыре года назад? Может, страстная мечта Клаудии, её желание видеть свою «сестричку» прислужницей Господа повлияли на Его облик в момент рождения? Хизер не знала. Она только видела, что голова Бога являет собой гротескное подобие Алессиного – кроме глаз. И по мере того, как в этих глазах назревала ненависть, её страх тоже начал уступать место ярости и стыду. Почему она стоит перед Ним на коленях, признавая Его власть? Почему ничего не предпринимает в свою защиту – не делает ничего, чтобы отомстить за отца? Почему?..
Додумать она не успела. Бог задрал голову к потолку и издал утробный хрюкающий звук – точь-в-точь свинья, плещущаяся посреди дорожной лужи – и сделал неуловимое, но быстрое движение правой рукой. Слизь, капающая с Его пальцев, вспыхнула синим пламенем. Горючие капли устремились вниз, играя в догонялки друг с другом. Там, где они коснулись рыхлого пола, один за другим вставали, как воины на поле боя, мощные оранжевые языки, ползущие к Хизер.
Огонь!
Хизер вскочила, хотела отбежать подальше от жара змеящейся к ней пламени, но споткнулась и упала навзничь, больно ушибив позвоночник. Лицо перекосилось, а в голове мелькнула отчаянная мысль: Ну почему всегда так? Краем глаза она видела огонь (уже совсем близко), пожирающий ровное место. Слишком поздно. Кое-как опираясь на колени, она поползла прочь, сдирая в кровь локти. Но пламя было быстрее, и в какой-то момент всё стало белым-бело… Полыхнула волна невыразимой боли, прокатившаяся по телу – огонь добрался до её ног.
Боль, как ничто другое, дала понять Хизер, что она может умереть здесь, у самого финала, и все перенесённые ей и отцом страдания пропадут напрасно. На этот раз никто не подойдёт к коченеющему телу, чтобы вдохнуть в него новую жизнь. Пупырчатоголовый ангел сгинул, красные вентили застыли навечно. Теперь всё зависело от неё самой.
Огонь погас, прошипев напоследок резиной подошв. Хорошо, что Хизер не носила колготок, иначе ткань могла бы заняться. Надо быть внимательней к гардеробу впредь, истерично подумала она, пытаясь встать на обожжённые ноги. Бог снисходительно наблюдал за мелкой букашкой, ползающей у Его ног. Потом он лениво качнул рукой, стряхивая новые комья всеочищающего огня. Видя это, Хизер закричала во весь голос и наконец смогла выпрямиться.
Нет, только не СНОВА!
Языки огня жадно вставали один за другим, выстраиваясь в ровную стену и дружно держа путь к ней. Странно, но они не оставляли следов на полу – он не обугливался. Но жар был реален. Хромая, Хизер побежала прочь, стиснув зубы. Далеко убежать не смогла – упёрлась в вертикальную стену без дверей и лестниц. Она развернулась. Огонь съёживался, становился меньше с пройдённым расстоянием. Выждав, пока он приблизится на расстояние пяти-шести футов, Хизер бросилась в противоположный угол. Огонь резко свернул за ней, но, пройдя половину пути, выдохся, превратился в чёрный дым, отдающий копотью.
Вот так! Хизер перевела дух, вдыхая горячий воздух. Теперь нужно было делать ответную атаку, не дожидаясь очередной порции пламени. Никогда не жди, когда на тебя нападут первым, раз уж угораздило влезть в потасовку. Слова миссис Кабуто. Её медный тон.
Последний патрон. Хизер не любила вестерны. Трясущимися пальцами она выудила пистолет из кармана. Бог дёрнулся на своём постаменте, выказывая волнение. И шевельнул рукой, отправляя в недолгое путешествие пышущие огнём капли. Шевельнул другой рукой, потом обеими. Чтобы наверняка…
Повторить четвёртый раз Он не смог, потому что в Его оголённый, торчащий белым мрамором позвоночник угодила пуля девятого калибра и разворошила на части. Недаром Хизер в своё время получала похвалу от инструктора. Бог качнулся вперёд всей тушей, потеряв равновесие, и начал валиться на землю, посылая вслед Хизер всё новые и новые потоки огня.
Отшвырнув в сторону пустой пистолет, Хизер попятилась назад. Огонь шёл к ней несколькими рядами, как зубы акулы. Взметающиеся вверх пики пели древнюю песню войны. Посреди полыхающей стихии Хизер видела лицо Бога, неуязвимое, не получающее ранений от лижущих щёки красных языков. Он улыбался, опираясь на передние конечности, смотря ей в глаза. Хизер бросило в жар и холод.
Где-то я это уже видела…
Она бросилась назад, оттягивая время, отлично зная, что всё напрасно. Пламя было слишком мощное. На сей раз оно не угасало, наоборот – взметалось выше с каждой секундой, уходя вширь и в высоту. Хизер прижалась спиной к стене и подобрала под себя обожжённые ноги. Дальше бежать некуда. На секунду вспомнилась былая черно-белая картина – шаль огня проглатывает стены погреба, оплавляя носки туфелек.
Жар. Треск, рев и восторженное уханье голодного духа пламени окружили её. Лицо Бога скрылось за ними. Трепещущий круг сомкнулся.
Всё. Хизер закрыла глаза. Кто знал, что так выйдет…
Барабанные перепонки ломило от могучего рева, который был рядом. Но сам огонь медлил, ходил кругами, разведывал, как осторожный хищник. Прошла секунда, ещё одна, в течение которой Хизер прочитала в уме все молитвы, которые знала. Молитвы, обращённые к истинному Всевышнему, а не этому уродливому существу, увидевшему свет в результате чьих-то фатальных заблуждений. Она просила Господа взять её к себе быстро и безболезненно, не обрекая на дополнительные муки.
Господь на небесах не услышал. Он не взял её к себе. Хизер продолжала стоять, вдыхая раскалённый воздух, и была жива. Огонь не смел к ней притрагиваться. Она чуть приподняла веки и опустила голову. Вот она, стихия цвета жаркого заката, переминающаяся у подошв. Вокруг ног – чёрный круг пола, сухой и холодный.
Не может быть…
Хизер увидела, как её правая нога поднялась, застыла в воздухе и неуверенно двинулась вперёд по воздуху, во власть огня. Пламя задрожало, словно на него налетел порыв злого горного ветра… и сгинуло. Сапожок твёрдо встал на пол, изрисованный сходящимися в одной точке прямыми. Ещё один шаг. Стена огня почтительно расступалась перед девушкой. Хизер почувствовала, как на её лице проступает улыбка. Нехорошая улыбка, не сулящая ничего хорошего тому, кто прятался за грядой огня.
Она пошла вперёд, прорезая чёрную борозду среди угасающего оранжевого луга. Медленнее, чем хотелось бы… Когда она увидела Бога и Его рыбьи глаза, остановившиеся в безмолвном удивлении, её охватило торжество. Да, тварь. Удивляйся, бойся, рвись пополам. Я жива и неподвластна твоим заклятьям. Последние остовы пламени сиротливо запылали в углах.
Бог опирался на тонкие костлявые руки; голова находилась на уровне груди Хизер. Она сделала шаг к Нему, не вполне представляя, что будет дальше. Что она сможет Ему сделать? Не давая времени на размышления, Бог вдруг нелепо и проворно размахнулся правой рукой и влепил Хизер сильную пощёчину – такую, что она кубарем отлетела в сторону, и рот её наполнился тягучей жидкостью. Удар на минуту вывел её из строя. Каморка потемнела, наполнилась зловещими силуэтами и тенями, снующими над ней. Усилием воли Хизер вытянула своё сознание из омута оцепенения. Рот был полон крови: то ли повреждена гортань, то ли она откусила себе щёку…
Бог с бессильной злобой наблюдал за тем, как девушка поднимается на ноги, сплёвывает кровавую массу и снова оборачивается к Нему. На этот раз – с непоколебимой решимостью. С гневом, который скопился за последние сутки в многотонный пороховой склад. И она сознательно подносила спичку к фитилю.
Тесная подземная комната вдруг ожила. Стены прогнулись наружу и заходили ходуном. Сверху что-то посыпалось – наверное, пыль, отслоившаяся от старых стен при тряске. Пыль запорашивала глаза, выбивая слёзы, но Хизер ступала вперёд, не останавливаясь, не отрывая взгляда от глазниц Бога, гипнотизируя Его, не давая высвободиться от опутывающих невидимых ниточек. Бог сначала был неподвижен, потом вдруг забился на месте, завертелся волчком, но так и не смог отвести глаза от Хизер. Поздно.
Тень от колыхающихся штор на стене. Карты, осыпавшиеся по полу. Альбом-раскраска с забавным корявым человечком на обложке. Ручонка, указывающая на мутное черно-белое фото озера, голосок: «Что это?». Белое солнце на небе, руль от машины перед глазами и Мона, переползающая на её колени. Всё мчится с быстротой ракеты, картинки сменяют друг друга… но это приносит не боль, а странное, эйфорическое облегчение. Хизер продолжает улыбаться, и в мёртвых глазах лежачего Бога разгорается паника.
Три женщины. Три жизни, отравленные непрошеным гостём, поселившимся внутри них. Алесса. Шерил. И Хизер. В какой-то момент она осознала, что больше не одна в решающем поединке. Единые в одном лице и в одном времени, они пронзали стрелами своих проклятий существо, бьющееся в судорогах перед ними, того, кто был виной кошмару длиной в двадцать четыре года. Бог взвыл; капли огня срывались с кончиков пальцев, но тухли, не долетая до пола. Он попытался дотянуться до них, сбить с ног, но не сумел даже сделать маленькое шевеление. Его кожа посинела, пожухла, белеющие кости наполнились иссушёнными порами. С хрустом переломился позвоночник. Бог ничком упал вниз, ткнулся лицом в круг, втягивающий в себя мириады линий. На полу растеклась лужа стылой крови.
Получай!..
Как армия ночных светлячков, линии, пересекающие круг, засияли зелёным огнём и подались вверх огненными струнами. Мгновение – и перед ней был уже не Бог, а комок адской плоти, ещё живой, но сжигаемый бушующим пламенем. Хизер пришлось податься назад, чтобы бешеный танец горячего воздуха не увлёк её саму. Бог, на глазах рассыпающийся в прах, вдруг перестал дёргаться в агонии и подался вперёд в последнем рывке. Чёрная, похожая на большой кусок золы, голова была совсем близко от неё… потом сгоревшие веки поднялись, крошась в пепел, чтобы Хизер смогла увидеть безумные жёлтые глаза, светящиеся необъяснимым глумливым торжеством. Длилось это какую-то долю мгновения – Бога втянул в себя огненный водоворот, и Хизер в последний раз увидела, как плавятся эти ужасные глаза, стекая яичным желтком. Пламя вспыхнуло, как лампа фотоаппарата.
Бог Тихого Холма перестал существовать.
Ещё некоторое время бесновался огонь, но даже его мощь постепенно сошла на нет без источника своих сил. Он исчез так же внезапно, как появился. Хизер, тяжело дыша, смотрела на арену, где лежало что-то обугленное, бесформенное, большое. Перед глазами двоилось.
Спотыкаясь, она подошла к тому, что было Богом. Останки не шевелились. Хизер осторожно поддела их ногой. Под подошвами взвился горячий прах. Тогда она закусила губу и со всей силы пнула сгоревшее тело. За Алессу. Ещё раз, расколов останки пополам – за Шерил. Ещё раз – за все те слёзы, что пришлись на её удел. И из последних сил, почти падая от изнеможения, Хизер пнула мёртвое божество за отца. Пепел питался в воздух, разлетелся по всей каморке.
– Это всё? – спросила Хизер, отступая назад. Не верилось, что всё кончилось, что теперь всё будет хорошо и она сможет продолжать жизнь. Но… вот же поверженный враг, перед ней, почерневший и безмолвный. Больше он не встанет. Не вернуться Богу к человечеству, которое, хоть и грешно, но как-нибудь само справится со своими грехами.
– Самое время для финальных титров, – рассеянно пробормотала Хизер. Некоторое время она стояла, глядя в одну точку и прислушиваясь к разившей её полной тишине, потом уголки губ задрожали и она упала на пол, задыхаясь в гулких рыданиях. Всё кончено. Всё ушло, оставив в душе пустой чёрный экран после тех самых титров. Как она могла думать, что всё будет хорошо? Как она только смела надеяться, что сможет жить, как ни в чём не бывало? Эта ночь забрала с собой всё, что было ей дорого… оставила одну в целом мире, воплотив в реальность худший страх детства. Жива, да, но окружена горами бездыханных тел. В семи шагах лежит рваным тряпьём то, что осталось от Клаудии. Она мечтала освободить весь мир от оков греха. Дюжиной футов выше на грязном полу молельни растянулся, широко раскрыв глаза в безмерном удивлении, Винсент, человек, который хотел провести всех. Где-то посреди сонных чашек карусели истекал кровью Дуглас. А за многими милями сонной дороги, на кроватке с бирюзовыми лилиями на покрывале, покоился отец. Никто из них уже не мог радоваться или огорчиться её победе. Какова цена…
– Папа… – выдавила Хизер сквозь слёзы. Солнечное лето осталось позади, а впереди её ждала вечная зима со своими полярными ночами и протоптанными среди сугробов мёртвыми тропинками.
Я не смогу жить дальше… Зачем? Ведь всё уже…
Каморку нещадно затрясло, как трясёт корабль, попавший в шторм. Сверху посыпались лепестки огня, плавно пикирующие вниз. Там, где они ложились на пол, он расплывался, грязь и ржавчина исчезали. Лепестки множились, низвергаясь миллионами. Они осторожно обходили Хизер, разлетаясь в стороны. Она поняла: пора уходить. Мир, в котором сплелись фантазии Алессы и её собственные страхи, разрушался. И вот тесное помещение уже двоится – то ли колыбель неудавшегося Бога, то ли простые деревянные стены церковного погреба.
