Текст книги "Девочки-лунатики (СИ)"

Автор книги: Георгий Ланской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Инструктор ласково посмотрел на Сашку и попросил ее рассказать, как действует аварийно-спасательное оборудование. На первом же вопросе Сашка запуталась, покраснела и, пробурчав что-то нечленораздельное, села на место.

Карина не отвлекалась на глупости, не могла себе позволить. Нежелание родителей ее понимать, обижало, и в то же время, она сомневалась в своем выборе, понимая, что в принципе могла бы отказаться от рискованной профессии. Недавний разговор с матерью выбил ее из колеи, и, шагая по улицам на занятия, она чувствовала в груди неприятный ком, давивший на сердце. Она завидовала Маргоше, привыкшей жить для себя, и в глубине души понимала, что родственные узы – это камень на шее, от которого надо избавляться при первой возможности. Понимая, что судьба предоставила ей шанс, и надо только грызть гранит науки, она упорно его грызла, стачивая зубы.

– Чего смурная такая? – спросила Сашка, усаживаясь за стол рядом. – Будешь пирожок?

– Да так… Буду, конечно. С чем?

Маргоша готовить ленилась, а Карине часто было некогда. Возвращаясь с занятий поздно, она падала в постель и сразу засыпала, часто голодная. Завтракать по утрам было некогда, потому в класс она вбегала под урчание в собственном животе.

– Не все равно тебе? С яблоками. Опять с мамашей поцапалась?

– Опять, – безнадежно ответила Карина. – Вчера вечером высказала: есть же нормальные профессии.

– Ага, – подтвердила Сашка, шмыгнув носом. – Поломойка, например. Прилично, безопасно. Десять тысяч в месяц. Еще дворником можно, там жилплощадь предоставляют. Лада, тебе нужна жилплощадь?

– Конечно, – фыркнула та, усаживаясь за соседний стол. Вывалив на него тетрадку, ручку и косметичку, Лада повернулась к подругам: – О чем разговор?

– Устраиваем свою жизнь. Каринке мать не велит летать. Говорит, иди в дворники за жилплощадь. Ты не хочешь за компанию?

– Хочу, конечно! А свободный угол будем сдавать гастрабайтерам.

Карина невесело рассмеялась.

– Нет, девочки, если серьезно, я не понимаю, чего ей от меня надо. В самом деле, куда мне идти? В продавцы? Или бегать с каталогами, косметику распространять? Да, в какой-то степени профессия опасная. Так ведь и на машине разбиться можно, и поезда под откос летят.

– Сосульки опять же, – серьезно подтвердила Сашка, но в глазах плясали чертенята, – очень опасно. Идешь с работы, радостная такая, вся в каталогах и косметике, а тебе бац по башке сосулькой. И все, отъехала на родину в приталенном гробу.

Все рассмеялись.

– Карин, не переживай, привыкнет она, – успокоила Лада. – Мои тоже не в восторге, но мне проще. Папашка двадцать лет летал, пока с сердцем не списали. И ничего, сейчас в аэропорту трудится, жив-здоров.

– Хорошо бы, – вздохнула Карина. – Но боюсь, это не мой случай.

– Каринка, в кабак пойдешь?

– А?

Она обернулась, с легким недоумением посмотрев на задавшего вопрос парня.

Звали парня Колей, или Колюней, но за его пухлые, румяные щеки, зловредная Сашка звала его Колясиком, бесконечно тыкала пальцем в живот и прогнозировала, что его вытолкают с курсов за лишний вес. Карина никакого лишнего веса у Колясика не наблюдала, но сама невольно стала повторять за подругой, хотя Коля обижался, требовал, чтоб его называли Николаем.

Впрочем, какой он Николай с такой сдобной ряхой? Колясик и есть.

– Говорю, в кабак после экзаменов пойдешь? Мы по три тысячи скидываемся.

С недавних пор Коля, хлопая густющими коровьими ресницами, пытался за Кариной приударить, но она не воспринимала всерьез этих студенческих увлечений, тем более, что жить им недолго, пара месяцев, а потом они разлетятся в небесах на разных самолетах, и вся недолга. Привыкнешь к такому вот красавчику, и наверняка хорошему парню, а потом и встретиться будет проблема. Так зачем зря сердце рвать?

– Пойду, наверное, – осторожно сказала Карина. – У девчонок еще спрошу.

– Спроси, – добродушно позволил Коля. – А то я Сашку с утра не видел еще.

Мотнув головой, он поскакал по коридору дальше. Наблюдавшая за этим Лада ревниво сказала:

– Везет тебе.

– Чего это? – удивилась Карина.

– Ну… так. К тебе вон персонально подошел, глазки строил, а меня даже не замечает. Может, мне тоже в рыжий покраситься?

– Тебе не пойдет, – отрезала Карина. – Ты у нас типичная скандинавская богиня.

– А толку-то? – вздохнула Лада. – Господи, холодно-то как… Совсем не греет моя рыбья скандинавская кровь.

– Ты Сашку не видела? – встревожилась Карина. – Завтра экзамены, а у нее три незачета. Не дай бог не сдаст.

– Сдаст, – равнодушно отмахнулась Лада и, поежившись, спрятала подбородок в ворот, а руки в рукава голубого, выгодно оттеняющего ее глаза, свитера. – А не сдаст, тоже без работы не останется. Пойдет на внутренние авиалинии, там люди без запросов. Будет летать в Магадан за морошкой.

– Злая ты, – прищурилась Карина.

– Я добрая, просто замерзла. И если честно, мне сейчас абсолютно все равно, кто из нас сдаст, а кто нет. Пойдем в буфет, хоть чаю горячего выпьем…

Осень, и без того противная, грязная, с серым сумрачным небом, затянутым смогом и низкими тучами, вдруг дала резкий крен в сторону зимы. Сверху то и дело сыпал снег, мелкий, колючий. В здании, где обучали летным премудростям будущих бортпроводников, еще летом начали ремонт, а потом деньги внезапно кончились, оттого в помещении температура не превышала пятнадцати градусов. Студенты кашляли и чихали, а в женский туалет на первом этаже выстраивались громадные очереди, потому что на других этажах туда и войти было страшно. Отважная Сашка, посетив уборную на втором этаже, уверяла, что из унитаза так дует, что в ушах звенит, а пол покрывается ледяной коркой. Мальчишкам, конечно, было проще, и Карина им слегка завидовала.

Буфет оказался закрыт на переучет, о чем возвещала намалеванное на обрывке картона объявление. Лада беспомощно поглядела на подругу.

– Ну, и что делать? Я так задубела, что сейчас коньки отброшу. И есть хочу.

– Пойдем в Макдональдс, возьмем кофе на вынос, – сказала Карина, торопливо посмотрев на часы. – Еще пятнадцать минут. Успеем.

– Так куртки в гардеробе!

– А мы так. Чего тут идти-то? Через переход тем более…

Лада ежилась и кривилась, с сомнением глядя на улицу, но Карина решительно подтолкнула ее к дверям.

– Давай-давай. Если бегом, мы и замерзнуть не успеем. Я тоже не завтракала сегодня, а буфет неизвестно откроют или нет.

Лада упиралась, но у самых дверей, набрав воздуха в грудь, словно перед прыжком в воду, отважно открыла дверь и бросилась на улицу. Карина побежала следом.

Они быстро пересекли улицу по подземному переходу, и буквально ввалились в Макдональдс, упоительно дразнящий ароматами котлет и картофеля фри, красно-желтое холестериновое царство клоуна, успешно прикидывающегося добряком. Увидев приветственно взметнувшуюся руку кассира, Лада торопливо бросилась туда, обогнав конкурентов.

Они взяли свой кофе и гамбургеры, завернутые в бумажки, и уже двинулись было к выходу, как вдруг Лада ткнула Карину локтем в живот.

– Гляди!

У окна сидела Сашка, томно улыбаясь, посасывая коктейль через трубочку. Рядом с ней сидел мужчина и гладил ее по руке.

– Это же наш Герман Борисович, – ахнула Лада.

Про руководителя курсов, председателя приемной комиссии ходило немало слухов. Он лично решал, кто из студентов куда распределить. Говорили, что получить роскошное международное направление через Германа Борисовича Зуева можно простым и тривиальным способом: через постель, причем он вроде бы не делал различий между мальчиками и девочками. Злые языки язвительно перемывали кости новым бортпроводникам, если те не проявляли в своей профессии особых талантов, не знали языков, не умели пользоваться оборудованием, но упорно летали за границу, причем это даже вошло в поговорку.

– Что, у Германа стажировку проходила? – говорили начинающей неумехе.

Переспать с Зуевым среди студентов считалось едва ли не подвигом, причем достаточно позорным, о котором признаваться не следовало. Он был страшен, как смертный грех: кривоносым, со скошенным набок подбородком, скверными зубами и плохой кожей, и, что куда прискорбнее, неутомим и изобретателен в постели. Но, надо отдать ему должное, сам Герман Борисович к себе в койку никого не тащил, похохатывая, что на его долю хватит красивых бездарностей. И это действительно было так. Во всяком случае, отличники учебы в романах с Зуевым замечены никогда не были.

Глядя на ужасный профиль Германа Борисовича, Карина передернула плечами. Не дай Бог такого счастья!

– М-да, – вздохнула Лада, глядя на распутную ухмылку Сашки. – Кажется, кое-кто точно полетит в Лондон.

В баре дым стоял коромыслом в прямом и переносном смысле. В прямом – тяжелые, белые клубы, пахнущие химией, струились из специальных устройств, покрывая пол, и с неохотой поднимаясь выше, чтобы выгодно подчеркнуть свет прожекторов. В переносном, потому что компания уже изрядно напилась, и теперь веселилась за столиками, отчаянно перекрикивая друг друга.

Говорить было невозможно. Слушать тоже. И даже сфокусировать взгляд на лице собеседника было проблематично от мигающих софитов и выпитой текилы. Из динамиков били басы, и Карина, неудобно сидевшая рядом с колонкой, все время морщилась.

В целом заведение было довольно неплохим, цены вполне подъемными, еда вкусной. Обслуживание, впрочем, не блистало. Официанта пришлось ждать долго, а потом, раскидав по столу тарелки, он забывал вернуться, сменить пепельницы и принести салфетки. Публика, наполнявшая бар, оказалась самой разношерстной, совершенно в московском духе: укуренная молодежь, размалеванная, с понатыканным во все части тела пирсингом, мужчины средних лет, солидные, в пиджаках и распущенных галстуках, в сопровождении дам, затянутых в вечерние платья так, что напоминали ветчину, перевязанную веревочкой, и редкие фрики неопределенного пола и возраста.

Как там поется в известной песенке? То ли девочка, то ли виденье?

За соседним столиком сидела компания молодежи. Карина видела лица только двоих: девушки лет восемнадцати, с черно-розовой челкой, закрывающей левый глаз, тоненькой, как тростинка, и парня, худого, с костлявыми плечами, нервными движениями сухих, как ветви, рук и впалыми щеками. Вид у него был самый что ни на есть наркоманский, а лицо в свете бело-зеленых лучей, казалось инфернальным, словно у выходца с того света.

Карине не было видно, что делают остальные, но эта парочка явно ссорилась. Парень что-то втолковывал девице, а она не соглашалась, мотала головой, то и дело одергивая ее назад, как лошадь отбрасывает закрывающую обзор гриву. Парень заметил, что Карина наблюдает за ним и подарил ей злобный взгляд.

Глаза у него оказались тухло-белыми, как у покойника.

Карина отвернулась с деланным равнодушием и сделала вид, что прислушивается к разговорам за столом, хотя ничего не понимала из-за грохота музыки. Сашка хохотала, отмахиваясь от приставаний рослого прибалта, имя которого на курсах Карина никак не могла запомнить: Лацис, Валдис, Янис… что-то такое. Лада, пьяненькая, привалилась к спинке диванчика, кренясь в бок, а Толику, ее соседу сбоку, похоже, только это и требовалось. Он совал ей в руки рюмку и что-то нашептывал на ухо. Карина подумала, что, похоже, у кого-то будет сегодня бурная ночь.

– Пойдем танцевать! – крикнул Коля.

– Что?

Он схватил ее за ухо и проорал, едва не оглушив:

– Пойдем танцевать! Моя любимая музыка!

Агрессивная долбежка сменилась нестареющим хитом от Шаде. Карина позволила увести себя на танцпол, заметно поредевший и распавшийся на парочки.

– Классно, да? – сказал в ухо Коля.

– Что именно?

– Ну, это все… И сидим хорошо, и повод главное. Все позади. Можно выходить на работу. Немного страшновато, правда?

Карина поспешно кивнула.

Ей и в самом деле было немного страшно. Экзамены, которые принимал всесильный Зуев, оказались не таким ужасными, и она искренне не понимала Сашку, поспешившую подстраховаться, так сказать, прикрывая тылы. Хотя, по большому счету, Сашка была по-своему права. После распределения она, как Лада и Карина получила смачный кус в виде международных полетов, хотя совершенно не знала языков. Теперь всех троих ждал месяц, а то и два практики, и только потом нормальный рабочий график, в котором в небесах они проводили бы больше времени, чем на земле.

– Ничего, – шутила Сашка, довольная, что все мучения остались позади, – лучше выглядеть будем, дольше не состаримся.

– Почему? – спросила Карина.

– Из-за недостатка кислорода, – пояснила Лада. – Бытует такое мнение, что стюардессы медленно стареют из-за этого, ну, еще из-за перепадов давления, хотя это скорее минус.

Они хотели поговорить еще, но тут грянула музыка, и все заглушила, а потом парни ловко разбили их на парочки, и продолжить разговор вовсе не получилось. Сейчас, пока Коля оттаптывал ей ноги, Карина с легкой тоской думала о курсах, которые были, пожалуй, куда веселее и интересней школьной жизни. Здесь, под громадным, как луна, зеркальным шаром, она окончательно поняла: детство кончилось.

Коля топтался на месте, жарко дышал в ухо и что-то нашептывал, а его руки шарили по ее телу, опускаясь за грань дозволенного, что ей совершенно не нравилось. Мысль отправиться куда-то с парнем, которого она едва знала, и вполне вероятно, будет крайне редко встречать в дальнейшем, Карине претила. Потому она, увидев, как Сашка и Лада нетвердым шагом встают из-за стола с сумочками наперевес, решительно оторвала влажные ладони Колясика от своей попки.

– Мне надо отойти, – сказала Карина, отметив про себя, как заплетается ее язык.

Коля посмотрел с неудовольствием, но делать было нечего, а Карина, подхватив Сашку под локоть, спросила:

– Вы в туалет?

– Мы курить, – сказала Сашка. – Неохота за столиком, душно. Ну, и в туалет тоже. Наши совсем распоясались, заказали еще текилы и, кажется, думают, что им чего-то обломится.

По виду Сашка была совершенно трезвая, чего не скажешь о Ладе, бледной до зелени.

– Я в хлам, – объявила она и пощупала себе лоб. – Девочки, чего ж я так накидалась, дура? Я ж на бухло слабенькая.

– Иди, вызови Ихтиандра, – велела Сашка и подтолкнула Ладу к дамской комнате. – Давай-давай, потом легче будет.

– Может, мне домой?

– Какое домой, окстись! Пойдем, я тебе волосы подержу. Карин, идешь?

Карина пошла. Потом долго мыла руки, слушая клокочущие звуки в крайней кабинке, где страдала Лада и недовольно бурчала Сашка. Не выдержав, она крикнула девушкам, что подождет снаружи, подхватила сумочку и вышла в вестибюль.

Ей очень хотелось курить, но она терпела, ожидая, когда ослабевшая Лада и поддерживающая ее Сашка выйдут наружу, чтобы спокойно насладиться сигаретами на улице, которая после душноватого, наполненного едким химическим дымом, помещения, казалась спасением. Но едва закрыв за собой дверь туалета, Карина увидела, что прямо на крыльце ожесточенно ругаются двое.

Оба персонажа были ей знакомы. Ранее эти готичные парень с белыми глазами и девушка с розовой челкой сидели за соседним столиком. До Карины, сквозь неплотно закрытую стеклянную дверь долетали отдельные слова, и она поспешно шагнула в тень, чтобы остаться незамеченной.

– Не буду! – орала девушка. – Не поеду!

– Поедешь!

– Нет! Пошел ты! Пошел ты!

– Сама пошла! Ты, сука, будешь то делать, что скажу, поняла? Поедешь и отвезешь!

У Карины не было ни малейшего желания встревать в эту ссору, потому она сделала еще шаг назад, одновременно беспомощно озираясь по сторонам. Охранники, если и имелись, у крыльца отсутствовали.

Она не сразу поняла, что увидела.

Девушка вдруг оттолкнула парня и решительно потянула на себя дверь, намереваясь войти внутрь. А он, задрав кверху кофту, обнажая свой белый, как у дохлой курицы, живот, вытянул из штанов длинный нож и ринулся на подругу, ткнув наугад, как неопытный фехтовальщик. Карина не успела даже толком увидеть этого движения, успев ухватить только безумные белые глаза.

Девушка охнула и схватилась за бок. Между ее пальцев потекла тонкая струйка крови.

– Ты что, сука, порезал меня? – воскликнула она.

В ее голосе было безграничное удивление. А потом ее лицо скривилось от боли и страха.

– Ты, сука, падаль, ушлепок, ты что наделал?

Парень сделал шаг назад, отступая вот тьму, а девушка, напротив, рванула дверь и ввалилась в вестибюль, прижимая окровавленную руку к пропитанному красным боку. Хватая ртом воздух, она сделала два шага, и повалилась на пол с громким стоном.

Карина не могла ни двинуться, ни даже закричать. Ее словно парализовало от страха. Рядом не было ни души, чтобы помочь, а она не знала, что делать. В коленях, враз сделавшихся ватными, словно что-то разболталось, как у плохой куклы, перестав давать точку опоры. Раскрытыми от ужаса глазами, она смотрела, как из-под тела девушки медленно течет багровый ручеек, затекая в зазоры между плитками.

И приближаясь к ней.

Позади послышались шаги, и Карина увидела вальяжно спускающегося охранника, жующего на ходу. Увидев на полу лежит окровавленную девушку, тот вытаращил глаза.

– Что за …? – глупо спросил он, не сделав даже попытки приблизиться. Карина не успела ответить, как из туалета с хихиканьем выпали Сашка и Лада, моментально застыв от удивления и страха.

– Что за…? – повторила Сашка.

Почувствовав, как трясутся ее колени, Карина беспомощно покрутила пальцем в сторону двери и начала сползать по стене. От вида крови ее замутило, к горлу подступила тошнота, словно на кресле-тренажере, которое все крутили, крутили…

Подумать только, ей казалось сложным тогда пройти этот тест! Да это была такая ерунда по сравнению с этим…

– Господи, да она же вся в крови! – воскликнула Лада и бросилась к девушке. Та застонала, когда Лада осторожно отогнула ей кофту. – Блин, чего ты стоишь, придурок! Аптечку тащи и «скорую», «скорую» вызови! Карина, что тут произошло?

Карина затрясла головой и, усевшись на пол, уткнулась в колени, чтобы не видеть страшного зрелища. Мимо протопал охранник, что-то кричала Сашка, а потом в вестибюле стало невероятно шумно. Подняв голову, Карина видела, как Лада сосредоточено сдвинув брови, неуклюже пытается остановить кровь, а охранник отталкивает сгрудившихся вокруг любопытных.

Хотелось встать и помочь, но от ужаса она никак не могла пошевелиться.

Карина просидела так до приезда медиков и полицейских, а потом ее отвели в комнатушку, служившую и кабинетом администратора и складом, где она сбивчиво рассказала о нападении. Сашка сидела рядом, гладила ее по руке. Полицейский спрашивал, записывая слова в протокол, и хмыкал, словно подозревая Карину в нападении, а потом попросил показать, где сидела девушка и ее парень. Показать вызвалась Сашка, а вернувшись, она украдкой сунула Карине рюмку с текилой.

– Расплескалось маленько, – шепнула подруга. – Я ее старалась незаметно пронести. Хлопни, тебе сейчас надо.

Карина послушно хлопнула, почти сразу почувствовав облегчение. Текила была теплой и противной, но ее едкий вкус моментально затолкал страх и тошноту в самый дальний край.

Их отпустили уже очень поздно. Выйдя на улицу, щурясь от сильного ветра, Карина обессилено привалилась к невысокому кирпичному заборчику. Сашка встала рядом, прикурила сразу две сигареты и сунула одну Карине прямо в зубы.

– На. А то тебя до сих пор колбасит. Видать, мало выпила.

– Спасибо, – буркнула Карина и с наслаждением затянулась. – Где Лада?

– Толян ее домой повез. Она же в хлам пьяная, да еще вся в крови. Хотя я думаю, после такого испытания протрезвеет. Я лично как стекло. А ты как?

– Не знаю, – вяло сказала Карина, задирая голову к небу, где скакала и двоилась луна. – Странно себя чувствую. Понимаешь, я вдруг подумала: ту ли профессию выбрала?

– Чего это?

– Того. Сегодня случилась экстремальная ситуация, а я оказалась не готова, понимаешь? Стояла и смотрела, как дура. Не попыталась помешать, не попыталась даже первую помощь оказать. Даже ментам позвонить или охрану позвать в голову не пришло. Понимаешь? Я была как зашореная лошадь: ничего не вижу, ничего не слышу. А ведь нас это ожидает каждый божий день.

– Да брось ты, – отмахнулась Сашка. – Не так часто на борту случаются экстремальные ситуации.

– Да, но я-то была не готова. Вот Ладка молодец. А я так, овца тупая.

– Ай, прекрати, – скривилась Сашка. – Ты под газом была, тут любой растеряется. Не бери в голову.

– Где кавалеры наши? – всхлипнула Карина. – Я домой хочу, а одна ехать боюсь.

– Сейчас выйдут. Их там опрашивают еще, хотя, что они сказать могут? Они ж ничего не видели.

– Почему это со мной случилось? Почему именно сегодня, в такой день, когда все было хорошо?

Сашка пожала плечами и махнула зажатой в руке сигаретой вверх.

– Вечер такой, Кариш. Полнолуние. Пора психов и оборотней. Обострение у них случается. Не парься.

– Все мы психи, – медленно сказала Карина. – В большей или меньшей степени, но все. Я ведь его глаза видела и сразу поняла: с этим парнем что-то неладно. Могла догадаться.

– Ничего ты не могла, – отмахнулась Сашка. – Не надо на себя чужую вину взваливать. Считай это боевым крещением, или как там мужики говорят?

– Так и говорят. Только я его не прошла.

– Воистину, – усмехнулась Сашка и швырнула недокуренную сигарету в ночь.