Текст книги "Девочки-лунатики (СИ)"
Автор книги: Георгий Ланской
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Осознаю, – пискнула Олеся.
– Тогда почему вы читаете это произведение, как конченная блядь? Вы произнесли всего четыре предложения. Четыре! И при этом гримасничали, закатывали глаза как шалава с Ленинградки. Девушка, я вас прошу, нет, я даже заклинаю, идите домой. Не надо вам в искусство. Не ваше это.
Выпалив эту тираду, Голубева схватила бутылку с минералкой, открутила пробку и стала жадно пить прямо из горлышка. Застывшая Олеся не знала, что делать. Ей показалось, что ее попеременно бросает то в жар, то в холод.
– Маша, ну чего ты так резко? – тихо спросил прилизанный хмырь.
– Георгий Сергеевич, я бы рада мягче, но сил моих на это смотреть уже нет. Ну, какая она актриса? Вы слышите, как она говорит? Речь невнятна, голос элементарно не поставлен, половину звуков проглатывает. Ну что она вам сыграет? А интонации? Вы поверили, что она – Джульетта?
Повернувшись к Олесе, Голубева обнаружила, что та стоит на месте.
– Вы чего-то еще хотите? – резко спросила она.
– У меня еще есть стихотворение Гумилева, – пролепетала Олеся. – «Волшебная скрипка».
– Ой, идите вы с вашей скрипкой сразу на вокзал, – грубо ответила Голубева и помахала на себя рукой. – Господи, жара-то какая! Я с ума сейчас сойду!
– Маруся, да успокойся ты, – сказал хмырь. – Иди к окошечку, подыши. Тут и правда очень душно. Девушка, идите уже, действительно. Кто там следующий?
Олеся развернулась, подошла к стульчику, на котором сиротливой кучкой лежала ее сумка, кофточка и смятые шпаргалки и, отчаянно стуча каблуками, пошла прочь.
Она вышла из одуряющего зноя аудитории и побрела прочь, не дожидаясь пока выкрикнут результаты. Какой смысл ждать, если все понятно с самого начала?
– Олесь, Олесь, погоди!
Она остановилась уже у лестницы, ожидая пока Вася протолкается сквозь клокочущую студенческую массу.
– Ну, как прошло? – спросил он.
Она хотела ему ответить, но не смогла, почуяв, как хлынули из глаз горючие слезы.
– Ладно, – сказал Вася, беспомощно оглянувшись на заветные двери. – Я сейчас уйти не могу, но ты меня дождись, ладно? Иди на улицу, поешь, кофе попей или пива, а я сразу к тебе прибегу, как только меня выпустят, хорошо?
Она закивала.
– Вот и умница, – сказал Вася. – Да, телефончик свой дай, чтобы я потом тебя по всей Москве не искал.
Олеся послушно продиктовала телефон, дождалась, пока Вася сохранит его в памяти мобильного и побрела вниз сквозь толпу, больше не казавшуюся ей такой радостной и счастливой.
На улице, под тенью липы, она уселась на скамейку, скинула узкие туфли и с блаженством вытянула уставшие ноги. Мрачно поглядывая на стены училища, Олеся думала, что ее жизнь кончена.
Придется возвращаться домой. Скандал, конечно, забудется через какое-то время, может даже, довольно быстро, если Леха убедит Юрку удалить компрометирующее видео из сети. Хотя его все уже давным-давно расхватали на мобильные и компьютеры. И теперь, встретив знакомых, ей придется готовиться к многозначительным ухмылкам и намекам, вроде тех, что отпускала Наташка. Но, что еще ужаснее, так это оправдания, что не вышла из нее никакая актриса, напрасно хорохорилась. И пойдет она на малозначительную должность в городской военкомат, к папе под крыло, или к маме в больничку, мыть судна и ставить уколы, позабыв про несостоявшуюся карьеру и красивую жизнь, к которой так стремилась.
Вася появился уже ближе к семи вечера, усталый, но явно довольный жизнью. Она высмотрела его еще на ступеньках и помахала рукой.
– Ну, как?
– Прошел, представляешь, – радостно оскалился он. – Не ожидал даже.
– Поздравляю, – вяло сказала Олеся. Воодушевленный успехом Вася не заметил ее удрученного лица.
– Знаешь, когда я стал лаять, Голубева чуть под стол не упала, так хохотала.
– Замечательно, – саркастически фыркнула она, и Вася, наконец, перестал так глупо радоваться и посмотрел на ее понурую мордаху внимательнее.
– А ты? Все плохо, да? Как там было, расскажи. Хотя, нет, пойдем, посидим где-нибудь, я угощаю.
Она не стала упираться, надела туфли и позволила себя увести. В маленькой кафешке, под шашлык и пиво, Олеся рассказала, как прошли экзамены. Она мужественно держала лицо и даже попыталась найти в этом что-то забавное, но получалось плохо. Ближе к финалу рассказа она старательно растягивала губы в улыбке, но голос дрожал, губы тряслись, и вся она словно перешла в состояние некоего желе, как выдуманные мультяшные лунатики.
– В итоге я вышла под смешки и цокот собственных каблуков, – заключила она. – Вот такая у меня получилась короткая творческая жизнь.
Вася задумчиво вертел в руках шампур.
– Знаешь, ты не расстраивайся, – сказал он. – В принципе, ты вовсе не обязательно должна себя казнить. Может, волнение сыграло, к тому же там такая жара была, что мозги плавились. Многие именно поэтому с первого тура вылетели.
– Ты же прошел, – резонно возразила Олеся, а потом, спохватившись, ударила себя по губам. – Ой, прости…
– Да ничего. Я, может, на втором вылечу, еще ничего не решено. Просто, понимаешь, я со своим лаем был как глоток свежего воздуха. Им по мозгам шибануло, понимаешь, а до того они сидели в духоте и слушали сотни людей, которые читали одно и то же.
– Я понимаю, Вась, – уныло ответила Олеся. – Но мне от этого не легче. Я же с таким скандалом из дома уехала, думала: зацеплюсь тут, заживу, как человек, актрисой стану и всем докажу, что не зря… А получается, что ничего не выйдет, и придется мне или домой ехать, или тут жить так же, как все. И куда мне? На рынок торговать?
Пивной стакан оставил на пластиковом столе влажный кружок, и Олеся размазала его пальцем. Вася помолчал, а потом вкрадчиво произнес:
– Олесь, я тебе сейчас одну умную вещь скажу. Актерская карьера – она по-разному складывается. Я не буду сейчас говорить о тех, кто образование получил, и прозябает в безвестности. Я говорю именно об успехе. Скажем так, поступить и получить шанс через образование – это самый честный путь. Но не обязательно самый быстрый.
– То есть? – не поняла Олеся.
– А ты посмотри вокруг. Что у нас творится на телевидении? Кто звезды номер один? Это же сплошь непрофессионалы. Люди с улицы. Фрики интернетовские, герои реалити-шоу, кавээнщики. Сейчас время быстрой славы, Олеся, и ты вполне можешь этим воспользоваться, если не будешь щелкать клювом. Да ты за год, а то и меньше сможешь стать очень заметной, если, конечно, постараешься. Это Москва, Олесь, здесь люди в одночасье взлетают. Падают, правда, тоже часто. Но тут все от тебя зависит. Главное – ничего не бояться.
В его словах был смысл, тут даже сомневаться не приходилось. Незадолго перед отъездом Олеся ходила в кино на новую комедию, где в главных ролях блистала экс-солистка популярной девичьей группы Вера Андропова и бывший кавээнщик Сергей Темников, буквально заполонивший собой все телевизионные каналы. Однако если как юморист Темников был хорош, как актер он не состоялся. Роль недотепы-архитектора, оказавшегося вместе с красавицей-женой в амазонских джунглях, получилась неубедительной, это даже Олеся поняла без труда. Красавица Андропова и подавно была актрисой скверной. Впрочем, она и вокалисткой была неважной, несмотря на то, что ее то и дело признавали певицей года. Вспомнив обидные слова Голубевой, Олеся злорадно подумала, что уроженке Киева Верочке Андроповой плохая дикция ничуть не помешала ни стать звездой, ни выйти замуж за миллионера.
Так, может быть, стоит рискнуть?
Олеся долго молчала, уставившись в пластиковый стакан с недопитым пивом, а потом посмотрела на Васю и робко улыбнулась.
– Знаешь, а ты прав. Я, пожалуй, попробую.
– Пробуй, – кивнул Вася. – И помни: для успеха все средства хороши.
Совет Олеся восприняла очень серьезно и решила немедленно начать воплощать его в жизнь. Вася, как более продвинутый, надавал кучу указаний, и вообще велел «быть на связи». Спустя пару недель он важно сообщил, что прошел и второй тур, а потом и третий. Остался только конкурс – самый трудный этап, где «своих» отбирали уже сами педагоги.
За своего неожиданного друга Олеся нисколько не волновалась, а вот за себя приходилось. Пока что слава не спешила обрушиваться на нее снежным комом. В кино никто не звал, ролей не предлагал. Всех достижений – две съемки в массовке, утомительные четыре дня под ливнем и честно заработанные две тысячи рублей.
Деньги, прихваченные из дома, стремительно заканчивались. После экзаменов из общежития пришлось съехать, спешно подыскивая работу и недорогое жилье. В той же ситуации оказалась и Ира Самойлова, провалившаяся на первом туре с трагедийным монологом Офелии. Активный Вася познакомил их друг с другом, после чего Олеся взяла дело в свои руки и довольно быстро нашла жилье.
Они сняли вскладчину комнату у глуховатой старушки. Бабуся оказалась не вредная, телевизор ей не мешал, гости тоже. Девчонки старуху жалели, но особого внимания не обращали, относясь как к мебели или досадному приложению к квадратным метрам. Живет и живет, и черт с ней. Олеся уже на второй день пристроилась официанткой в харчевню, неподалеку от Останкино, Ира же мыкалась еще пару дней, пока не нашла место в магазине сотовой связи. С кормежкой проблем не было, Олеся таскала остатки из ресторана, чаевых хватало и на скромную жизнь.
В харчевне частенько появлялись солидные мужчины и звезды телеящика, ленясь искать более приличные места. Да и кормили тут вкусно и недорого. Каждый раз, когда медийные лица оказывались поблизости, Олеся старалась как можно чаще попадаться им на глаза, улыбалась, желая понравиться. Звезды заказывали еду, иногда хлопали ее по попке, несколько раз, изрядно подпив, тискали в темных уголках, однако на телевидение не звали, разве что гостем в студию. Вася же настойчиво отговаривал от подобных посещений. Примелькаться на телевидении в качестве вечно подсадной утки ничего не стоит, и потом звать перестанут. Олеся так не считала, но более опытная Ира утверждала то же самое.
– Олеська, это путь в никуда, поверь, – вяло говорила Ира, вздыхая. – Ладно я. Косметику смыла, волосы перечесала по-другому – и все. А ты яркая, заметная. Пару-тройку раз посидишь в первом ряду, а потом начнут узнавать.
– Хм, – усомнилась Олеся. – Так в том-то и дело, чтобы узнавали. Разве нет?
– Нет, конечно. Вот станешь маломальской знаменитостью, актрисой, певицей, или хотя бы в клипе снимешься, тогда другое дело, хоть на все шоу ходи, куда позовут. А пока тебя для экрана как бы нет, сильно высовываться не стоит.
– Может, меня как раз на таких съемках бы и заметили, – упрямо возразила Олеся. – Ведь бывают случаи, когда звезду делают из случайного человека.
– Глупости, – рассмеялся Вася, подъедая салат. – Таких случаев один на миллион, и опять же – берут из своих, то есть работающих рядом: костюмерши, администраторы, журналисты… Девочку из массовки никто не станет делать звездой, даже если она раскрасавица. Ирка права: ты слишком яркая для массовки, быстро просекут, что зрительница подставная.
Закончив тираду, Вася стал доедать остатки салата из чашки, соскребая их с краев.
– Ты нажрался наконец? – ядовито поинтересовалась Олеся.
– Да. Барин сыт, – важно сказал Вася. – Ладно, челядь, я потопал.
– Пока, – апатично сказала Ира. – Господи, я сегодня прямо без ног… Одна в зале, все в отпусках, а покупатели – прямо идиоты… Наверное, спать пойду. Ты посуду уберешь?
– Иди, конечно, я еще мыться буду, – отмахнулась Олеся и пошла провожать Васю.
После душа она долго смотрела на себя в зеркало, придирчиво разглядывая лицо и фигуру, видимую лишь наполовину в старом надтреснутом зеркале хозяйки, мутноватом, с прилепленными по углам наклейками из жвачек.
Сколько молодых девчонок и мальчишек снимали эти комнаты и мылись в ванной, разглядывая себя в зеркале и выкрикивая в него: «У меня все получится!» Получилось ли? И где они теперь?
Нет, она, конечно, и раньше понимала, что привлекательна. И подруги говорили, и Леха, и Вася с Ирой, но Олесе никогда не приходило в голову рассматривать свою внешность, как недостаток. Иногда, впадая в самокритику, она решала, что ничего в ней такого красивого нет – среднестатистические данные. Рос средний, нос средний, грудь средняя и попа тоже. Однако сейчас, стоя голой перед зеркалом, она думала по-другому.
Да, невысокая, и крепенькая грудь второго размера – не самая выдающаяся, зато ни грамма силикона. Все свое. Лицо же, пусть не накрашенное, очень броское, яркое, с чернющими глазами, длинными ресницами и пухлыми кукольными губками. Немного тона и туши – и она становится красавицей. Не то, что Ирка. Та после душа как тряпка застиранная, ни рожи, ни кожи.
Поскольку их выходные, как правило, совпадали, обе носились по кастингам на роли в реалити-шоу, конкурсах и фильмах как сумасшедшие, разносили портфолио по всем мало-мальски известным актерским агентствам, на услуги которых уходили почти все сбережения. Но дальше бесперспективного: «Мы вам перезвоним!», дело не шло. С агентствами вообще дело шло туго. Узнав, что Ира и Олеся не имеют никакой базы, с ними расправлялись особенно безжалостно, заворачивая почти сразу.
В беготне прошел июль, а за ним и август. Вася успешно сдал последние экзамены и оказался зачисленным в группу Голубевой, отчего страшно заважничал. У Олеси и Иры ничего не складывалось.
– Я, наверное, домой уеду, – мрачно заявила Ира уже в последних числах августа.
– Почему? – испугалась Олеся, которую не вдохновляла перспектива платить за комнату одной. – Ир, это же Москва, тут возможностей уйма. Ну что ты забыла дома?
– Каких возможностей, о чем ты? – саркастически фыркнула Ирина. – За прилавком стоять я и у себя дома могу, при этом буду жить в родной комнате, спать в своей постели… Олесь, у меня там парень остался. И он пока меня ждет.
– Ты его любишь, да? – осторожно спросила Олеся. Ира неопределенно пожала плечами.
– Да не особо. Не очень. Привыкла как-то. Я бы даже его бросила, ради карьеры, ради учебы, если бы он отказался в Москву переезжать. А получается, что мне нет резона ждать. Лучше в следующем году приехать и попробовать поступить, пока еще возраст позволяет.
– Какой возраст, о чем ты? – растрогалась Олеся, бросилась к Ире и обняла за плечи. – Ты что, старуха?
Ира горько ухмыльнулась.
– Тебе семнадцать. А мне двадцать два. Зимой будет двадцать три. Прием до двадцати пяти лет в основном. У меня осталось года два. Если не успею – все. Можно забыть о карьере артистки.
Они помолчали, а потом Олеся тихо сказала:
– Может, все-таки подумаешь еще?
– Да некогда думать, годы-то идут. В общем, я уже все решила. Ради дела я бы осталась, а так – не могу. Здесь все быстро надо делать, на лету, а я, в конце концов, не майский жук.
Той ночью Олеся долго не могла заснуть, все думала, что и ей, возможно, придется пополнить список сломанных столицей, вернуться домой и зажить прежней жизнью, такой же как у всех. И от этих мыслей, тяжелых, вязких, становилось тошно и жутко. Ее пугало, что в суете между работой в ресторане и поисками себя она совершенно забыла про банальную личную жизнь, и дальше ни к чему не обязывающего флирта дело так и не пошло. И даже Вася почему-то не воспринимал ее как девушку. Скорее, как друга, что льстило, но одновременно и обижало.
Ира сдержала слово и через два дня уехала домой. А на следующий день вкрадчивый мужской голос пригласил Олесю на кинопробы.
– Что за компания? – спросил Вася. В телефоне что-то здорово трещало, оттого его голос доносился как из трубы.
– «Уорнер Бразерс», – весело ответила Олеся.
– Смешно. А если серьезно?
– Шут его знает. Какое-то мудреное название, я не запомнила.
– Замечательно, – фыркнул он в трубку. – Пошла туда, не знаю куда… ты как себе это реально представляешь? Здрасьте, сюда ли я попала? А если там тебя спросят: а куда вы целились?
– Вась, не ной, у меня на бумажке все записано, – пробурчала Олеся, подходя к остановке маршрутки.
– Ну, так достань бумажку и посмотри.
– Не могу. Она где-то в сумке. Ради твоих прекрасных глаз я не намерена все бросать и там копаться, не горит же. Вон, маршрутка подходит. Сейчас сяду и перезвоню.
Вася помолчал, а потом добавил недовольно.
– Только обязательно перезвони. Может, у них и для меня найдется ролька.
Олеся пообещала и отключилась. Сунув телефон в сумку, она приготовилась штурмовать маршрутку вместе с насторожившимся пассажирами.
Бумажка нашлась быстро. На ней был криво нацарапан адрес и название кинокомпании, совершенно незнакомое, читаемое в русской транскрипции как «Свит Кьюпид». Зайти к Андрею Пряникову.
Пряников. Не какой-нибудь Земекис, не Кэмерон. Миленько, ничего не скажешь.
Несмотря на браваду, Олесе было страшно.
Москва летела мимо окон, заманивая глянцевыми витринами, с застывшими красавцами-манекенами в гламурном шмотье. Застревая на перекрестках, маршрутка то и дело давала возможность оценить это великолепие, после чего в распухшую от страха и сомнений голову Олеси лезли мысли, что осень уже не за горами, а у нее нет даже сапог и куртки, все осталось дома. Квартплата съест почти всю зарплату, и без Иры ей придется платить за двоих. А значит прощай надежда купить одежду в бутике, да здравствует Тушинский рынок с его лояльными ценами…
Гадство.
В ресторан приходили солидные мужики с их разряженными вульгарными телками, которые ничуть не превосходили Олесю красотой, однако они вели себя, как королевы, а ей приходилось кланяться в пояс, улыбаться и терпеть грубость.
Господи, как же ей хотелось явиться в собственный ресторан, как героине фильма «Вокзал для двоих», с шикарным кавалером под руку, заказать все самое дорогое, вызвав зависть и перешептывания у девчонок, а потом, подхватив своего выписанного по каталогу принца, удалиться к припаркованному у дверей «ягуару». И пусть болтают, как ей повезло…
Вот бы кастинг пройти!
По телефону мужчина ничего не объяснил: ни о роли, ни о количестве съемочных дней, не предложил ознакомиться со сценарием. Впрочем, Вася долго хохотал, когда она обиженно пересказывала ему суть беседы.
– Дура ты, Олеська, ей богу. Там же по типажу выбирают. Твой, наверное, подошел. А ты думала, что сценарии будут писать под тебя, как под Мэрилл Стрип? Радуйся, что вообще позвали…
Она и радовалась… Но как-то не очень.
Васе она так и не перезвонила. Вопреки ожиданиям, адрес студии она нашла быстро и даже не слишком удивилась, что располагалась она в обычном жилом доме, на первом этаже. Над неброским крылечком висела столь же малозаметная вывеска с фривольным амурчиком, целившимся из лука в мусорницу. Вытащив бумажку, Олеся сверила написанное с вывеской «Sweet Cupid Ltd». Нет, кажется все верно.
Она ожидала увидеть толпу девушек, но, кажется, никто на роль не рвался. Дверь была заперта. Олеся подергала ее, а потом догадалась нажать на звоночек.
– Гав-гав-гав, – пролаял динамик.
– Здравствуйте, – робко сказала Олеся. – Я на… кастинг.
Дверь открылась. Олеся шагнула внутрь и оказалась в обычном офисе, не очень фешенебельном, отделанным фальшивым деревом и столь же фальшивым мрамором. Пластик, понятно, откуда тут мрамор? За стойкой сидел цербер в черной форме охранного агентства и смотрел на Олесю плотоядным взглядом. В коридорчике больше не было ни души, и только откуда-то из-за дверей слышалась смутно знакомая мелодия.
– Я на кастинг… э…. к Андрею Пряникову.
– Направо, вторая дверь, – нелюбезно буркнул охранник и гаденько улыбнулся. Олеся почуяла недоброе, но вместо того, чтобы выйти на улицу, нерешительно последовала к указанной двери и тихо постучала.
– Да! – раздался оттуда бодрый мужской голос. – Входите!
Олеся вошла.
Кабинет был вполне обычный. Стандартная офисная мебель, компьютер, стол, заваленный глянцевыми фото полуголых девиц. На стенах висели плакаты, где тоже присутствовали девицы разной степени раздетости. Из динамиков страдал Крис Айзек с его старым хитом «Blue hotel». Олеся как-то даже поразилась, узнав, в переводе отель был одиноким, а отнюдь не голубым.
За столом сидел брюнет лет тридцати с глазами хорька лицом и поеденным оспой, мило улыбаясь.
– Здравствуйте, – уже в который раз сказала Олеся. – А на кастинг – это к вам?
– К нам, к нам, дорогая, – обрадовался мужчина и начал судорожно рыться в фотографиях. – Вы у нас… так-так-так… А, вот, Перкина Олеся, верно?
– Верно, – кивнула она и еще раз посмотрела на стены, увешанные плакатами.
– А меня зовут Андрей Пряников. В кино хотите сниматься?
– Хочу, – храбро ответила Олеся. – А у вас правда кинокомпания?
– Правда-правда, – закивал Андрей и улыбнулся, и она против воли отметила, что улыбка уравновешивает его неприятное лицо, делая почти милым. – Вы присаживайтесь. Расскажите о себе немного.
Рассказывать особо было нечего, потому после упоминания о съемках в массовке, Олеся пристыжено замолчала. Андрей слушал и улыбался, посверкивая маленькими глазками.
– Наверное, я вам не подойду, да? – угрюмо спросила Олеся.
– Почему?
– Ну… У меня же опыта нет. Нигде не снималась. И рост у меня маленький.
Андрей слегка поморщился.
– Олеся, в бизнесе моего рода это никакой роли не играет. У вас отличное лицо, прекрасная фигура, вы фотогеничны, и этого вполне достаточно на данный момент. Вы позволите задать вам пару вопросов?
– Конечно, спрашивайте.
Она закинула ногу на ногу и мило улыбнулась. Мандраж почти прошел.
– Скажите, как вы относитесь к оральному сексу?
Ее уверенность тут же слетела.
– Что?
– Как вы относитесь к оральному сексу? Простой вопрос.
– Нормально, – сказала Олеся, краснея.
– А к анальному?
– Да, блин, почему вы спрашиваете-то?
Андрей улыбнулся, но на сей раз устало.
– Олеся, вы еще не поняли, какого рода фильмы вы выпускаем? Наша компания снимает клубничку. Порно, если быть точнее. И потому нас не очень интересует, как актриса читает Тютчева, насколько хороша ее дикция. Достоверность нам нужна только в одном виде – насколько достоверно она изображает оргазм, когда трахается.
Ей надо было встать и уйти, но она продолжала сидеть, как приклеенная, с кривой улыбкой на губах. Андрей продолжал улыбаться.
– Мы никого не заставляем, Олеся. Девушки в нашем бизнесе зарабатывают куда больше, чем начинающие актрисы. Ну, сколько вам заплатили за съемочный день в массовке? Рублей пятьсот? У нас за обычный вагинальный секс с мужчиной вы получите двести долларов. За анал – пятьсот. За секс с несколькими партнерами сразу – тысячу. А теперь посчитайте: за один фильм может набежать порядка пяти-шести тысяч. Я же не Спилберг, полгода снимать не буду. Мы за неделю фильм сляпаем, вы получите свои бабки. За месяц отсниметесь в двух-трех картинах, и легко накопите на красивую жизнь.
Она молчала еще очень долго, хотя в голове помимо банального страха вертелись деньги, целая куча деньжищ, новая квартира и даже машина, заграничные поездки и красивая одежда. Все, что можно было получить за секс, обычный секс, от которого она получала понятное человеческое удовольствие. Останавливал страх, что ее будут узнавать на улицах, а потом это не дай бог дойдет до родителей.
– Фильмы в России продаваться не будут, – продолжал змей-искуситель вкрадчивым голосом. – Никто ничего не узнает.
– Что мне нужно делать? – спросила Олеся сквозь зубы.
Андрею ее решимость даже понравилась.
– Нужно пройти кастинг, – ответил он бодрым голосом. – У нас для этого и комната специальная есть. Надо оценить, насколько хорошо вы смотритесь в кадре. Вызовем актера и начнем. Не бойтесь, ничего плохого с вами не случится.
– Мне надо подумать, – слабеющим голосом сказала Олеся. – Я на улицу выйду.
Она насторожилась, приготовившись к отказу. А вдруг ее не выпустят? Но Андрей лишь кивнул.
– Конечно, идите. Подумайте, подышите. Хотите, мы вам попить дадим? Если решите, что это не для вас, мы не будем в претензии. Никто не станет вас тут в кандалы заковывать… разве что для роли.
Он рассмеялся. Олеся поднялась и на подгибающихся ногах пошла к выходу. Ее действительно никто не преследовал, только охранник ухмыльнулся так мерзко, что ей захотелось дать ему в морду. На кожаном диванчике сидели три девушки довольно потасканного вида, мгновенно выпятившие грудь при виде Олеси и моментально сдувшиеся до прежнего состояния, сообразив, что она явно не работодатель.
Неужели соискательницы? Или уже работают? Судя по виду, все три уже и Крым и Рим прошли. Когда она, не удостоив их взглядом, дошла до выхода, дверь Пряникова приоткрылась, и его голос крикнул:
– Следующая!
Она отошла от офиса на пару метров, села на скамейку и, порывшись в сумке, достала пачку «Вога». Нервно паля сигарету за сигаретой, она думала.
«В конце концов, если этот Пряников не врет, ничего страшного, – мрачно думала она. – Закрою глаза и потерплю. А если совсем станет невмоготу – уйду. И никто ничего не узнает…»
Она решительно встала, поправила юбку и швырнула окурок на землю. В сумке, словно ожидая этого движения, запиликал телефон.
– Олесь, ну что? – послышался нервный голос Васи. – Ты узнала? Что там за предложение?
– Да ничего интересного, Вась, – спокойно ответила она. – Мы не подойдем.
