Текст книги "Драмы. Новеллы"

Автор книги: Генрих фон Клейст

Хижина угольщика в горах. Ночь. Гроза с громом и молнией. Входят бургграф Оренбургский и Георг фон Вальдштеттен.

Фрейбург(кричит за сцену). Снимите ее с лошади!

Молния и удар грома.

Ну, рази себе куда хочешь, только не в набеленную мелом голову моей дражайшей невестушки Кунигунды фон Турнек.

Голос(из-за сцены). Эй, где вы?

Фрейбург. Здесь!

Георг. Случалось вам переживать подобную ночь?

Фрейбург. С неба такое льет, затопляя макушки деревьев и вершины гор, будто разразился второй всемирный потоп. Снимите ее с лошади.

Голос(из-за сцены). Она недвижима.

Другой голос. Лежит, как мертвая, у ног коня.

Фрейбург. А, притворство! Она это делает для того, чтобы не потерять своих фальшивых зубов. Скажите ей, что я бургграф Фрейбургский и сосчитал, сколько у нее во рту настоящих. Так-то! Тащите ее сюда.

Пояляется рыцарь Шауерман, неся на плечах фрейлейн Кунигунду фон Турнек.

Георг. Вон там хижина угольщика.

Те же, рыцарь Шауерман с фрейлейн Кунигундой, рыцарь Вецлаф и всадники бургграфа. Два угольщика.

Фрейбург(стучась в хижину). Эй, эй!

Первый угольщик(изнутри). Кто стучит?

Фрейбург. Нечего спрашивать, бездельник, открывай.

Второй угольщик(изнутри). Ого! Придется подождать, пока я поверну ключ. Кто там, уж не сам ли император?

Фрейбург. Мерзавец! Если и не он, так тот, кто здесь правит. Вот сейчас обломаю с ближайшего сука скипетр, чтобы ты это на себе почувствовал.

Первый угольщик(выходит из хижины с фонарем в руке). Кто вы такие? Чего вам надо?

Фрейбург. Я рыцарь, а эта дама, которую несут на руках, тяжело больна и…

Шауерман(сзади). Убрать свет!

Вецлаф. Выбить у него из рук фонарь!

Фрейбург(отнимая у угольщика фонарь). Плут! Будешь ты тут светить?

Первый угольщик. Господа, по-моему, тут самый главный – я! Зачем вы забираете у меня фонарь?

Второй угольщик. Кто вы такие? Чего вам надо?

Фрейбург. Рыцари, хам ты несчастный, сказано тебе уже было!

Георг. Мы – странствующие рыцари, добрые люди, в пути нас застала непогода.

Фрейбург(перебивая). Воины мы, идем из Иерусалима к себе на родину. А эта дама, которую несут, закутанную с ног до головы в плащ, это…

Удар грома.

Первый угольщик. Ишь, хватило так, что небо разорвалось! Из Иерусалима, говорите?

Второй угольщик. У этого грома такой рык, что ни слова не расслышать.

Фрейбург. Да, из Иерусалима.

Второй угольщик. А особа женского пола, которую там несут…

Георг(указывая на бургграфа). Больная сестра этого господина, честные люди, ей надо…

Фрейбург(перебивая). Его сестра, прохвост, а моя супруга – тяжело больна, сам видишь, град и ливень чуть не убили ее, так что она ни слова вымолвить не может. Ей надо местечко в твоей хижине, пока не пройдет гроза и не наступит день.

Первый угольщик. Место в моей хижине?

Георг. Да, добрый угольщик. Пока не пройдет гроза и мы не сможем ехать дальше.

Второй угольщик. Клянусь душой, чего только не наговорили, а все ваши слова не стоят дыхания, с которым они из вас выходят.

Первый угольщик. Исаак!

Фрейбург. Ну, пустишь нас?

Первый угольщик. Я и собак императорских пустил бы, господа, если бы они выли у меня под дверью. Исаак! Бездельник! Оглох, что ли?

Мальчик (из хижины). Э, слышу! Чего там?

Второй угольщик. Расстели солому, бездельник, а поверх одеяло. Придет больная дамочка и ляжет в хижине. Слышишь?

Фрейбург. А кто там у тебя?

Первый угольщик. Да белобрысый мальчишка, десятилетний, помогает нам.

Фрейбург. Хорошо. Сюда, Шауерман. Здесь один узел развязался.

Шауерман. Где?

Фрейбург. Да ладно! Туда ее, в угол. На рассвете я тебя позову.

Шауерман уносит Кунигунду в хижину.

Те же, без Шауермана и Кунигунды.

Фрейбург. Ну, Георг, и ударю же я теперь во все кимвалы радости: попалась она нам, попалась в наши руки эта Кунигунда фон Турнек! Не будь я окрещен именем моего отца, если даже за весь божий рай, о котором молился в детстве, отдам то наслаждение, что мне назавтра уготовано. – Почему ты раньше не приехал из Вальдштеттена?

Георг. Да ты меня раньше и не звал.

Фрейбург. Ох, Георг! Посмотрел бы ты на нее, как она гарцевала, точно в сказке, окруженная всеми здешними рыцарями, – ну прямо солнце среди планет! Только что не говорила она кремешкам на дороге, из которых искры вылетали: извольте таять, когда меня видите. Фалестра[133]133
  Фалестра – легендарная царица амазонок, якобы посетившая Александра Македонского, чтобы стать матерью его ребенка.


[Закрыть], царица амазонок, спускаясь с Кавказских гор просить Александра Великого, чтоб он ее поцеловал, не была божественнее и пленительнее.

Георг. Где ты ее захватил?

Фрейбург. На расстоянии пяти часов, Георг, пяти часов от Штейнбурга, где рейнграф давал ей целых три дня шумные празднества. Едва провожавшие ее рыцари отъехали, как я свалил ее двоюродного брата Изидора, что при ней оставался, на землю, вскочил с ней на вороного, да и был таков.

Георг. Макс, Макс! Что ты…

Фрейбург. Сейчас скажу, друг…

Георг. Для чего все эти чудовищные приготовления?

Фрейбург. Милый! Добрый! Чудный! Это мед Гиблы[134]134
  Мед Гиблы – прославленный в старину сицилийский мед.


[Закрыть] для моей души, высохшей от жажды мести, как деревяшка. Зачем допускать, чтобы эта пустая оболочка высилась на пьедестале, подобно олимпийской богине, и отвлекала нас и нам подобных от христианского храма? Долой ее, в мусорную кучу, чем выше она красовалась – тем ниже падет, пусть все видят, что никакого божества в ней и не бывало.

Георг. Но ради всего святого, скажи ты мне, из-за чего ты к ней полон такой бешеной ненависти?

Фрейбург. О Георг! Человеку ничего не стоит бросить в грязь все, что он называет своим, кроме чувства. Георг, я любил ее, а она была недостойна моей любви. Я любил ее, а она посмеялась надо мной, она была недостойна моей любви. Я скажу тебе одну вещь… Но я бледнею, когда об этом думаю. Георг, Георг! Когда черти становятся в тупик, надо им посоветоваться с тем петухом, что без толку бегал вокруг курочки, а потом вдруг увидел, что она изъедена проказой и ему для забавы не пригодна.

Георг. Но ты не обойдешься с ней не по-рыцарски?

Фрейбург. Нет. Боже упаси. Никакому слуге я не поручу своей мести. Я отвезу ее обратно в Штейнбург к рейнграфу, а там только и сделаю, что сниму с нее шейный платок. Вот и вся моя месть!

Георг. Что? Шейный платок снимешь?

Фрейбург. Да, Георг, и созову народ.

Георг. Ну, а когда это будет сделано, ты…

Фрейбург. Э, тогда я насчет нее пофилософствую. Тогда я выставлю вам по ее поводу метафизическое положение, как Платон, а потом я разъясню его на манер веселого Диогена.[135]135
  Тогда я выставлю… метафизическое положение, как Платон, а потом разъясню его на манер веселого Диогена. – Диоген Лаэртский (III в. до н. э.) – автор обзора древнегреческих философских учений «Жизнь и учения людей, прославившихся в философии», рассказывает анекдот о философе Диогене Синопском (ок. 404–323 гг. до н. э.), основателе школы киников. Чтобы высмеять определение Платона: «Человек – двуногое животное, без перьев» – Диоген принес в свою школу ощипанного петуха и, показав его ученикам, сказал: «Вот он – платоновский человек!»


[Закрыть] Человек есть… Но тише… (Прислушивается.)

Георг. Ну же! Человек есть?..

Фрейбург. По Платону, человек есть двуногое неоперенное существо. Ты знаешь, как это доказал Диоген: кажется, он ощипал петуха и бросил его в толпу… И эта Кунигунда, друг, эта Кунигунда фон Турнек, она, по-моему… Но тише! Не будь я мужчиной, если кто-то не спрыгнул там с коня!

Те же и граф фом Штраль, который входит в сопровождении Фламберга. Потом появляется Готшальк и мальчик-угольщик.

Граф фом Штраль(стучится в дверь). Эй вы там, добрые угольщики!

Фламберг. В такую ночь и волков в ущелье о приюте попросишь.

Граф фом Штраль. Можно войти?

Фрейбург(загораживая ему дорогу). Позвольте, господа! Кто бы вы ни были…

Георг. Войти туда вам нельзя.

Граф фом Штраль. Нельзя? А почему?

Фрейбург. А потому что там места нет – ни для вас, ни для нас. Там лежит моя тяжелобольная жена, а в единственном свободном углу поместилась ее прислуга: вы же не выгоните ее оттуда?

Граф фом Штраль. Нет, клянусь честью! Напротив, желаю ей поскорее там поправиться. Готшальк!

Фламберг. Ну, значит, переночуем в гостинице «Под открытым небом».

Граф фом Штраль. Готшальк, я тебя зову!

Готшальк(за сценой). Здесь!

Граф фом Штраль. Подай сюда одеяла. Расположимся тут, под деревьями.

Входят Готшальк и мальчик-угольщик.

Готшальк(принося одеяла, шепотом). Черт знает, что здесь за дела творятся. Парнишка говорит, что в хижине сидит мужчина в доспехах и сторожит благородную девицу, а та лежит связанная и с кляпом во рту, словно теленок, привезенный на бойню.

Граф фом Штраль. Что ты говоришь? Девица благородная? Связанная и с заткнутым ртом? Кто тебе это сказал?

Фламберг. Мальчик! Откуда ты это знаешь?

Мальчик. Тсс! Во имя всех святых! Что вам, господа?

Граф фом Штраль. Поди сюда.

Мальчик. Я сказал: тсс!

Фламберг. Мальчик, кто тебе это сказал? Отвечай!

Мальчик(тихо, оглядевшись по сторонам). Сам видел, господа. Я лежал на соломе, когда ее внесли, говоря, что она больная. А я осветил ее лампой и вижу – она здорова, и щеки у нее не хуже, чем у нашей Лоры. И стонет потихоньку, подмигивает, и руки мне жмет, ну только что не говорит словами, – как умная собака: «Развяжи меня, мальчик, развяжи». Так что я глазами услышал и пальцами уразумел.

Граф фом Штраль. Ну так и сделай это, белобрысый.

Фламберг. Чего медлишь? Что ты делаешь?

Граф фом Штраль. Развяжи ее и пришли сюда.

Мальчик(боязливо). Тсс, говорю вам. Молчите как рыбы. А ну как поднимутся там все трое да придут сюда посмотреть, что тут делается?

Граф фом Штраль. Не бойся, мальчуган, не бойся.

Фламберг. Ничего они не слыхали.

Граф фом Штраль. Они все места ищут, где бы от дождя укрыться.

Мальчик (озираясь). А вы за меня заступитесь?

Граф фом Штраль. Да, не будь я рыцарем, – заступлюсь.

Фламберг. На этот счет не беспокойся.

Мальчик. Ладно! Я скажу отцу. А вы поглядывайте, что я сделаю, – зайду в хижину или нет. (Говорит со старыми угольщиками, стоящими у костра, а затем исчезает в хижине.)

Фламберг. Ну и чудной народ! Рыцари Вельзевула, у которых орденская мантия – черная ночь! Супруги, что на большой дороге сочетались веревками и кандалами!

Граф фом Штраль. Они сказали – больная.

Фламберг. Тяжелобольная! И благодарили за помощь!

Готшальк. Ну, погоди. Уж мы их разведем.

Пауза.

Шауерман (из хижины). Эй! Эй! Скотина!

Граф фом Штраль. Вставай, Фламберг, поднимайся!

Оба истают.

Фрейбург. Что там такое?

Люди бургграфа поднимаются.

Шауерман. Я привязан! Привязан!

Появляется Кунигунда.

Фрейбург. Боги! Что я вижу?

Те же и фрейлен Кунигунда фон Турнек, в дорожном платье, с распущенными волосами.

 
Кунигунда (бросается к ногам графа фом Штраль)
Спаситель мой неведомый! Вступитесь,
Как рыцарское званье вам велит,
За девушку, изведавшую столько
Обид и поношений. О защите
Она вас молит здесь, у ваших ног.
 

Фрейбург

 
Убрать ее отсюда!
 

Георг (удерживая его)

 
Макс, послушай.
 

Фрейбург

 
Убрать ее, пускай она молчит!
 

Граф фом Штраль

 
Нет, господа! Что надо вам?
 

Фрейбург

 
Что надо?
Жену мою! Ах, черт! Убрать ее!
 

Купигунда

 
Жену твою? Вот лжец!
 

Граф фом Штраль (строго)

 
Не смейте трогать!
Что надобно тебе от этой дамы,
Ты скажешь мне. – Она теперь моя,
Затем что я отныне ей защитник.
 

(Поднимает ее.)

Фрейбург

 
Кто ты, осмелившийся дерзко стать
Меж мужем и женой? И у тебя
Откуда право разделять супругов?
 

Кунигунда

 
Супругов? Вот злодей! Мы не супруги.
 

Граф фом Штраль

 
А ты кто, негодяй, что смеешь звать
Ее своей женой, бесстыжий плут,
Сказавший, что она твоя, ворюга
Срамной, которого сам черт венчал
С девицей этой кляпом и веревкой?
 

Фрейбург

 
Как? Что? Кто?
 

Георг

 
Макс, прошу тебя.
 

Граф фом Штраль

 
Кто ты?
 

Фрейбург

 
Ошиблись вы…
 

Граф фом Штраль

 
Я спрашиваю: кто ты?
 

Фрейбург

 
Вы думать не должны…
 

Граф фом Штраль

 
Подайте свет!
 

Фрейбург

 
Та женщина, которую привез я…
 

Граф фом Штраль

 
Велел я свет подать!
 

Готшальк и угольщики выходят с факелами из хижины.

Фрейбург

 
Я, господа…
 

Георг (понижая голос)

 
Безумец, вот кто ты! Скорей бежать!
Ты хочешь герб свой запятнать навеки.
 

Граф фом Штраль

 
Так, славные ребята! Посветите.
 

Фрейбург опускает забрало.

 
Ну, кто ты? Говори. Открой лицо.
 

Фрейбург

 
Я, господа…
 

Граф фом Штраль

 
Долой забрало!
 

Фрейбург

 
Слушай…
 

Граф фом Штраль

 
Ты вздумал безнаказанно, бездельник,
Смолчать на мой вопрос, как я на твой?
 

(Срывает с головы бургграфа шлем, тот пошатнулся.)

Шауерман

 
На землю повалите наглеца!
 

Вецлаф

 
Живей! Мечи!
 

Фрейбург

 
Безумец, как ты смел!
 

(Выпрямляется, вырывает из ножен меч и бросается на графа, тот уклоняется от удара.)

Граф фом Штраль

 
А, защищаешься, жених подложный!
 

(Поражает его.)

 
Ступай-ка в ад, откуда ты пришел,
И можешь там справлять медовый месяц!
 

Вецлаф

 
Глядите: ужас! Он упал, он ранен!
 

Фламберг (нападая на людей бургграфа)

 
Живей, друзья!
 

Шауерман

 
Бежим!
 

Фламберг

 
Задай им жару!
Гоните эту сволочь, пусть бегут.
 

Люди бургграфа разбегаются, остается только Георг, хлопочущий около распростертого на земле Фрейбурга.

Граф фом Штраль

 
Кого я вижу? Фрейбург? Боги, боги!
Ты ль это?
 

Кунигунда (про себя)

 
Чертов пес неблагодарный!
 

Граф фом Штраль

 
Несчастный, что тебе девица эта?
Чего хотел ты от нее?
 

Георг

 
Не может
Он говорить: кровь заливает рот.
 

Кунигунда

 
Пусть захлебнется!
 

Граф фом Штраль

 
Это словно сон!
Ведь он такой прямой и благородный.
Помочь ему! Эй, люди!
 

Фламберг

 
Поднимите
Его с земли и в хижину несите.
 

Георг и угольщики уносят Фрейбурга.

Кунигунда

 
В могилу бы его скорей зарыть!
 

Граф фом Штраль

 
Спокойнее! Ведь он и так повержен:
И незарытый вам не навредит.
 

Кунигунда

 
Воды!
 

Граф фом Штраль

 
Вам худо?
 

Кунигунда

 
Ничего, пройдет…
Мне… Кто тут?.. Где бы сесть?.. Ой, худо!
 

(Шатается.)

Граф фом Штраль

 
Готшальк!
Эй, помоги нам! Боже всемогущий!
 

Готшальк

 
Огня сюда!
 

Кунигунда

 
Не надо!
 

Граф фом Штраль (усаживает ее).

 
Как? Прошло?
 

Кунигунда

 
Теперь уже не так темно в глазах.
 

Граф фом Штраль

 
Что это сталось с вами так внезапно?
 

Кунигунда

 
Великодушный мой освободитель!
Как мне сказать? Какого преступленья
Злодейского я стала б жертвой здесь,
Когда б не вы?.. Что было бы со мною?
Подумать – дыбом волосы встают
И я от страха просто каменею.
 

Граф фом Штраль

 
Скажите, кто вы? Что произошло?
 

Кунигунда

 
Какая радость это вам открыть!
Ваш славный меч свершенным не унижен.
Пред вами баронесса Кунигунда
Фон Турнек, знайте это, мой спаситель.
Вам жизнью я обязана, и вас
Благодарить должна не только я —
Все близкие мои из дома Турнек.
 

Граф фом Штраль

 
Вы – это невозможно! – Кунигунда
Фон Турнек?
 

Кунигунда

 
Да. Чему ж вы поразились?
 

Граф фом Штраль (встает)

 
Сказать но чести должен – очень жаль,
Вы из огня да в полыми попали:
Ведь я-то – Фридрих Веттер граф фом Штраль!
 

Кунигунда

 
Что слышу? Избавитель мои зовется…
 

Граф фом Штраль

 
Ну да: он – Фридрих Штраль. Весьма жалею,
Что лучшего назвать вам не могу.
 

Кунигунда (встает)

 
Всевышний бог! Какое испытанье!
 

Готшальк (вполголоса)

 
Фон Турнек? Не ослышка ли?
 

Фламберг

 
Она!
 

Пауза.

Кунигунда

 
Пусть так. И пусть ничто не заглушит
В моей душе родившегося чувства.
Я вижу, знаю, помню лишь одно:
Здесь жизнь моя и честь нашли защиту,
А хищный волк мечом повержен в прах.
Но подойди же, юный, золотой
Мои избавитель, и возьми кольцо, —
Со мной сейчас нет ничего другого.
Потом смогу я лучше одарить
Тебя за подвиг, давший мне свободу,
Избавивший меня от поношенья,
За славный подвиг, счастье давший мне.
 

(Обращается к графу.)

 
Мой повелитель, вам принадлежит
Все, что моим зовется. Как решили
Со мной вы поступить? Я в вашей власти.
Отправиться должна я в замок ваш?
 

Граф фом Штраль (несколько смущенный)

 
Сударыня, ко мне не так далеко.
Садитесь на коня, и эту ночь
У матушки моей вы проведете.
 

Кунигунда

 
Подайте же коня.
 

Граф фом Штраль (после паузы)

 
Простите мне,
Что отношения, в которых мы…
 

Кунигунда

 
Нет, нет! Прошу вас. Мне ужасно стыдно:
Я и в темницу к вам пойду покорно.
 

Граф фом Штраль

 
В темницу? Что вы? Сами убедитесь…
 

Кунигунда (прерывая его)

 
Подавлена я вашей добротой!
Ведите же меня!
 

Граф фом Штраль

 
Эй! свету нам.
 

Уходят.

Замок Веттерштраль. Один из покоев замка. Входит Кунигунда, полуодетая, в романтическом наряде, и садится перед туалетным зеркалом. За нею появляются Розалия и старая Бригитта.

Розалия(Бригитте). Бабушка, садись сюда! Граф фом Штраль велел доложить о себе моей госпоже, но я еще должна причесать ее, а она пока послушает твои россказни.

Бригитта (садится). Так, значит, вы фрейлейн Кунигунда фон Турнек?

Кунигунда. Да, бабушка, это я.

Бригитта. И зоветесь дочерью императора?

Кунигунда. Императора? Нет. Кто тебе это сказал? Нынешний император мне не родня. Но я правнучка одного из прежних императоров, которые в прошлом столетии занимали германский престол.

Бригитта. О господи! Возможно ли это? Правнучка…

Кунигунда. Ну да!

Розалия. Я же тебе говорила!

Бригитта. Ну, ей-богу, можно мне теперь и в могилу лечь: исполнился сон графа фом Штраль!

Кунигунда. Какой такой сон?

Розалия. Да вы только послушайте. Это самая удивительная история на свете. Но рассказывай покороче, бабушка, и без предисловий: я уж говорила тебе, что времени у нас мало.

Бригитта. В конце прошлого года на графа напала какая-то странная тоска, а почему – никто не мог разгадать, и он от этого заболел. Лежал он совсем слабый, лицо пылало жаром, и он бредил. Врачи уже все средства испробовали и сказали, что теперь уж ничем его не спасти. И все, что таилось в его сердце, теперь, в горячечном безумии, перешло на язык. Говорил он, что охотно расстанется с жизнью, нет девушки, которая могла бы его полюбить, а жизнь без любви – смерть. Белый свет он называл могилой, а могилу колыбелью, – он, мол, только в ней бы и родился вновь. В течение трех ночей подряд мать не отходила от него, и он рассказывал ей, что явился к нему ангел и взывал: «Уповай, уповай, уповай!» А на вопрос графини, не укрепилось ли его сердце от этого вышнего призыва, он ответил: «Укрепилось? Нет», – а потом со вздохом добавил: «Укрепится, матушка, укрепится, только бы мне ее увидеть!» Графиня и спрашивает: «А увидишь ты ее?» – «Наверно!» – отвечает он. – «Когда? – спрашивает она. – Где?» – «В Сильвестрову ночь, когда наступает Новый год; тогда он меня к ней поведет». – «Кто? – спрашивает она. – Милый, к кому?» – «Ангел, – говорит он, – к моей девушке», – поворачивается на другой бок и засыпает.

Кунигунда. Бредни!

Розалия. Послушайте дальше. – Ну?

Бригитта. И вот в Сильвестрову ночь, в тот самый миг, когда старый год сменяется новым, он приподнимается на своем ложе, смотрит, не отрываясь, в одно место, словно ему там видение явилось, и, указывая пальцем, говорит: «Матушка, матушка!» – «Что такое?» – спрашивает она. «Там, там!» – «Где?» – «Скорее!» – говорит он. «Что?» – «Шлем, латы, меч!» – «Куда же ты?» – спрашивает мать. «К ней, – говорит он, – к ней! Так! Так! Так!» – и упал навзничь. «Прощай, мать, прощай», – вытянулся весь и лежит, как мертвец.

Кунигунда. Мертвец?

Розалия. Ну да, мертвец!

Кунигунда. Она хочет сказать – похожий на мертвого.

Розалия. Она сказала «мертвец». Не перебивайте ее, – Ну?

Бригитта. Мы прижались ухом к его груди: тихо там, словно в пустой комнате. Подержали перышко у рта, посмотреть, как дыхание: перышко и не дрогнет. Врач и впрямь думал, что душа его уже отлетела: боязливо кликал его по имени в самое ухо, давал ему чего-то понюхать, чтобы оживить его, колол шпильками и иголками, волосы выдергивал, так что кровь показалась. Все напрасно: лежал он без движения, как мертвец.

Кунигунда. Ну? А потом что?

Бригитта. А потом, полежавши так немалое время, он вдруг очнулся, повернулся с печалью на лице к стенке и говорит: «Ах, вот и светильники принесли. Опять она исчезла!» – словно свет что-то спугнул. Тогда графиня нагнулась над ним, прижала его к груди и спрашивает: «Мой Фридрих! Где же ты был?» – «У нее! – отвечает он радостно. – У той, что меня любит, у невесты, назначенной мне свыше! Иди, матушка, иди и вели, чтобы во всех церквах за меня молились, потому что теперь я хочу жить».

Кунигунда. И он действительно поправился?

Розалия. В том-то и чудо.

Бригитта. Поправился, фрейлейн, поправился. С того же часа пришел в себя, окреп, словно исцеленный небесным бальзамом, и месяц еще не обновился, как он был совсем здоров.

Кунигунда. И рассказывал? Что он рассказывал?

Бригитта. Рассказывал, рассказывал, конца не было рассказам. Как ангел вел его за руку сквозь темную ночь, как тихонько открыл дверь в девичью спаленку и вошел, озарив своим сиянием все стены, как там лежало прелестное дитя, девушка без ничего, только в рубашечке; увидев его, она широко раскрыла глаза и позвала голосом, сдавленным от удивления: «Марианна!» – кого-то спавшего в соседней комнате; как она потом, все ярче и ярче рдея от радости, сошла с кровати, опустилась перед ним на колени, голову склонила и прошептала: «Мой высокий господин!» Как потом ангел сказал ему, что она императорская дочь, и показал у нее на затылке красноватую родинку, как он, потрясенный непомерным восторгом, взял девушку за подбородок, чтобы взглянуть ей в лицо, но тут окаянная служанка, Марианна эта самая, вошла со свечой в комнату, и с приходом ее видение исчезло.

Кунигунда. И ты думаешь, что эта императорская дочь – я?

Бригитта. А то кто же?

Розалия. И я так считаю.

Бригитта. Все в Штральбурге после вашего приезда, как узнали, кто вы такая, так всплеснули руками и крикнули как один человек: «Это она!»

Розалия. Только и остается, чтобы колокола развязали языки да затрезвонили: да, да, да!

Кунигунда(встает). Спасибо тебе, матушка, за рассказ. Пока возьми себе на память вот эти сережки и ступай.

Бригитта уходит.