Текст книги "Экономика в одном уроке (ЛП)"

Автор книги: Генри Хэзлитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА IV. Общественные работы и общественные налоги

1

Ни в одной стране сегодня нет более влиятельной веры, чем вера в правительственные расходы. В эпоху бумажных денег она граничит с религиозным фанатизмом. Повсюду правительственные расходы представляются в качестве панацеи от всех экономических хворей. Стагнирует частное производство? Раздайте больше денег. Безработица? Несомненно, она обусловлена «недостаточной покупательной способностью». Раздайте немедленно. Практические меры совершенно очевидны: правительство на то и поставлено, чтобы вмешиваться в производство и торговлю и компенсировать любую «недостаточность».

Огромное количество экономической литературы основано на этой ошибке, и, как часто случается с доктринами такого рода, эта ошибка стала частью запутанной системы «правительственных мер», взаимно влияющих друг на друга. Мы не можем рассматривать в настоящий момент все «порочные круги», возникающие из-за постоянной работы печатного станка, но мы можем рассмотреть ошибку-прародительницу, вызывающую все остальные ошибки.

За всё, что мы получаем, исключая дары природы, мы платим в той или иной форме. В мире существует большое количество так называемых экономистов, у которых заготовлено множество схем получения чего-либо бесплатно. Такие экономисты говорят нам, что правительство вправе тратить без обложения налогами, что оно может увеличивать свой долг, даже не пытаясь его выплачивать, потому что «мы должны сами себе». Насколько я помню, в прошлом все столь приятные грёзы неизбежно оборачивались государственным банкротством или безудержной инфляцией. И кто бы что ни говорил, но государственные расходы выплачиваются из собираемых налогов [004], так что инфляция сама по себе оказывается лишь формой, особо порочной формой налогообложения.

Отложив пока рассмотрение системы ошибок, покоящихся на хронических правительственных заимствованиях и раздаче денег, будем считать за данность при чтении этой главы, что либо сразу, либо в итоге каждый доллар государственных расходов будет рано или поздно возмещён через доллар от налогообложения. Если мы примем это в качестве исходной предпосылки и рассмотрим вопрос под этим углом, предлагаемые чудеса от правительственных расходов будут выглядеть в несколько ином свете.

Определённый объём государственных расходов необходим для исполнения основных функций правительства. Например, некоторый объём общественных сооружений – важнейших улиц и дорог, мостов и туннелей, военных заводов, зданий для законодательной власти, полиции и пожарных – необходим для осуществления деятельности главных общественных служб. Поэтому те общественные работы, которые нужны сами по себе и лишь на этом основании и поддерживаются, мы в данном случае рассматривать не будем. Но есть и такие общественные работы, которые выступают в качестве средства «обеспечения занятости» или повышения благосостояния сообщества, которого в противном случае бы не произошло.

Возведён мост. Если он построен для удовлетворения насущной общественной потребности, решения проблемы перевозок или транспорта, которую иным способом решить невозможно, и в целом он даже более важен для налогоплательщиков, чем вещи, на которые они сами потратили бы деньги, если бы те в форме налогов не были забраны у них государством, то возражений быть не может. Но мост, построенный в первую очередь из соображений «обеспечения занятости», – это совершенно другого рода мост. С того момента, как целью становится обеспечение занятости, потребность отступает на второй план. «Проекты» необходимо изобретать. Вместо того, чтобы узнать, где мосты должны быть построены, транжиры от правительства задаются вопросом, где бы их возвести. А не соединить ли нам ещё одним мостом Истон и Вестон? Тех же, кто сомневается в необходимости строительства, вытесняют из правительства.

Два аргумента выдвигаются в поддержку строительства моста, один из них до строительства, другой после. Первый аргумент: строительство моста обеспечит занятость. Скажем, оно создаст 500 рабочих мест на год. Подразумевается, что в ином случае эти рабочие места не появились бы.

Это то, что видно сразу же. Но если бы мы научились видеть более дальние последствия, проявилась бы совершенно другая картина. Это верно, что конкретная группа строителей будет занята полезным делом. Но за мост необходимо платить из налогов. На каждый доллар, потраченный на мост, будет взят доллар у налогоплательщиков. И если мост стоит 10 млн. долларов, то налогоплательщикам он обойдётся именно в эти 10 млн. долларов, ни больше, ни меньше. У них заберут такую крупную сумму, которую в ином случае они могли бы потратить на что-то другое.

Каждое рабочее место на общественных работах, созданное проектом строительства моста, отнимет рабочее место в какой-либо сфере частного бизнеса. Мы можем видеть людей, нанятых для строительства моста. Мы можем наблюдать за тем, как они работают. Аргументация правительственных транжир в пользу занятости становится живой и убедительной для большинства людей. Но существуют другие вещи, которых мы не видим, потому что, увы, им не дано было проявиться. Это множество малых и средних предприятий, где занятость уменьшилась на те же самые 10 млн. долларов, забранных у налогоплательщиков.

Деньги, конечно же, вернутся в экономику. Но произошедшее, в лучшем случае, это перенаправление занятости, связанное с проектом. Стало больше строителей, но меньше авторемонтников, телевизионных техников, суконщиков, фермеров, спортивных тренеров, воспитателей и так далее.

А теперь мы приходим ко второму аргументу. Мост существует. Он, предположим, является прекрасным, а не уродливым созданием. Он появился на свет благодаря чуду правительственных расходов. А где бы он, этот мост, был, если бы те критиканы добились своего? Не было бы никакого моста. Страна была бы некрасивее, страна была бы беднее.

И вновь аргументы правительственных транжир выглядят привлекательными – но только для тех, кто неспособен видеть дальше того, что открывается невооружённому взгляду. Они могут видеть мост. Но если бы они научились видеть косвенные последствия так же хорошо, как и прямые, то при помощи воображения они могли бы увидеть возможности, которым теперь не дано проявиться. Они могли бы увидеть непроизведённые автомобили и стиральные машины, непошитые платья и пальто, невыращенные и непроданные хлопок и пшеницу. Для того, чтобы увидеть эти несозданные вещи, необходимо определённое воображение. А произошло вот что: из-за того, что они построили мост, что-то другое они не построили. Одна красивая вещь была создана взамен сотен обыкновенных других.

2

Та же аргументация применяется, естественно, и ко всем другим видам общественного строительства. Она успешно работает, например, применительно к возведению на государственные средства жилья для людей с низкими доходами. Должно быть очевидно, что при этом через налоги деньги забираются у семей с более высокими доходами (и лишь небольшая часть средств – у семей с низкими доходами), и таким образом, они субсидируют семьи с низкими доходами, предоставляя им возможность жить в лучших условиях с прежней квартплатой.

Я не стану рассматривать все «за» и «против» относительно предоставления жилья государством. Но я хочу подчеркнуть ошибку, заключающуюся в двух аргументах, наиболее часто выдвигаемых в пользу государственного жилищного строительства. Один из аргументов заключается в том, что предоставление жилья «создаёт занятость»; второй – что оно создаёт богатство, которое в противном случае не было бы создано. Оба аргумента ошибочны, поскольку не учитывают того, что через налогообложение многое будет потеряно. Налогообложение в пользу государственного жилищного строительства уничтожает столько же рабочих мест в других сферах, сколько создаёт в жилищном строительстве. Это проявляется в непостроенных частных домах, непроизведённых стиральных машинах и холодильниках, в нехватке бесчисленного числа других товаров и услуг.

И даже если государственное жилищное строительство финансируется исключительно за счёт субсидий из ежегодных арендных платежей, это означает лишь, что затраты налогоплательщиков растягиваются на многие годы, а не на один год.

Психологическое преимущество государственного жилищного строительства обусловлено тем, что видны и рабочие, возводящие дома, и сами построенные дома. В них заселяются люди и гордо показывают друзьям свои новые квартиры. Рабочие места, не созданные из-за налогов на жилищное строительство, никому не видны, так же, как и непроизведённые товары и услуги. Необходимы концентрированные усилия мысли, и новое усилие каждый раз, чтобы думать о том, что не было создано, когда видны новые дома и счастливые люди в них. Удивительно ли то, что сторонники государственного жилищного строительства игнорируют всё это, ведь к их сведению мы можем предоставить лишь доводы мира воображения, возражения чистой теории, а перед ними разворачивается величайшее за всю историю градостроительство. Герой произведения Бернарда Шоу «Святая Иоанна», когда ему говорят о «теории Пифагора», заключающейся в том, что Земля круглая и обращается вокруг Солнца, отвечает: «Да он же полный дурак! Что он, не может сам посмотреть, что ли?».

Те же самые доводы следует применять и в отношении великих проектов, подобных недавно возведённой электростанции в долине реки Теннесси. Здесь находится громадная плотина, изумительная арка из бетона и стали, «величайшее создание, которое частный капитал никогда не мог бы построить» – фетиш для фотографов, небеса для социалистов: эта электростанция часто используется как символ чудес государственного строительства, собственности и управления. Целый регион, как утверждается, находится теперь на более высоком экономическом уровне, привлекающем заводы и промышленность, которые в противном случае не могли бы существовать. «Здесь расположены самые мощные генераторы в стране». И всё это представляется в панегириках её сторонников как чистая экономическая выгода, лишённая каких-либо отрицательных сторон, включая исчезнувшую рыбу в реке.

Нам нет надобности просматривать отчётные книги комплекса на реке Теннесси и других подобных государственных проектов, нам достаточно рассмотреть дебетовую сторону главной бухгалтерской книги. Если с людей и корпораций собирают налоги и тратят их в одном конкретном районе страны, то почему это рассматривается как чудо, если подобный район становится сравнительно богаче? Другие районы страны, мы должны помнить об этом, становятся в равной мере беднее, и никакого чуда здесь нет. Величайшее создание, которое «частный капитал никогда не мог бы построить», фактически было построено частным капиталом, экспроприированным через налоги (даже если деньги были взяты в кредит, они будут возвращены через будущие налоги). И вновь мы должны напрячь своё воображение, чтобы представить себе частные электростанции, частные дома, дороги, машины, телевизоры… которых не было и нет, поскольку у населения страны были забраны деньги на строительство плотины.

3

Я намеренно выбрал примеры таких схем государственных расходов, на которых наиболее часто и пылко настаивают правительственные транжиры и которые наиболее высоко оцениваются общественностью. Как же не вспомнить и о бесчисленных проектах-пустышках, появляющихся, как только главной целью становится «предоставление работы» и «обеспечение занятости». Чем более никчёмна работа, тем более дорогой становится рабочая сила, и тем лучше эта работа подходит для цели обеспечения большей занятости. При таких обстоятельствах становится в высшей степени маловероятным то, что вынашиваемые бюрократами проекты обеспечат такую же чистую прибыль на каждый потраченный доллар и такое же прибавление к богатству и благосостоянию, как это могли бы обеспечить сами налогоплательщики, если бы им разрешили покупать или делать то, что они сами хотят, а не вынужденно отказываться от части средств в пользу государства.

Глава V. Налоги, препятствующие производству

Существует ещё один фактор, не позволяющий богатству, созданному на основе правительственных расходов, полностью компенсировать то богатство, которое не было произведено по причине уплаты налогов. Собрать налоги и не нарушить производство – не такая простая задача, как кажется. Это не то же самое, что взять деньги из правого кармана и переложить их в левый карман. Правительственные транжиры говорят нам, например, что если национальный доход составляет 1.5 трлн. долларов, то федеральные налоги в размере 360 млрд. долларов будут означать, что 24% национального дохода перераспределяются с частных целей на общественные. Подобные рассуждения были бы верными, если бы страны работали как огромные корпорации, где все ресурсы объединены в общий фонд – тогда общественные траты распределялись бы поровну между всеми. Но это не так. Правительственные транжиры забывают о том, что если деньги берутся у А для того, чтобы вручить их В, то теперь А не может ими распоряжаться, и в том числе, он никуда не сможет их вложить. Или, скорее, они прекрасно это понимают, но, рассуждая пространно о всех выгодах этого процесса для B и обо всём том прекрасном, что у него будет, чего никогда не было бы, если бы деньги не были переведены ему, не говорят о воздействии этой сделки на А.

В современном мире ставка подоходного налога, взимаемого с каждого, дифференцирована. Этот налог собирается лишь с небольшой части национального дохода и дополняется налогами других видов – таких, как налог на прибыль. В целом, налоги неизбежно влияют на действия и побуждения тех, с кого они собираются. Если некая корпорация несёт ущерб в 100 центов с каждого доллара потерь и ей разрешают оставлять себе всего 52 цента с каждого доллара прибыли (остальное забирает государство), то её политика изменяется – что будет, если ей не удастся восполнить годы убытков прибыльными годами? Корпорация или перестаёт расширять свои операции, или расширяет только те, которые имеют наименьший риск. Люди удерживают себя от соблазна открытия новых предприятий. Опытные предприниматели не увеличивают количество рабочих мест, а если и делают это, то не в той мере, в которой могли бы; кто-то вообще отказывается от идеи стать предпринимателем. Усовершенствованные станки и оборудование, лучше оснащённые заводы и новые технологии появляются намного медленнее. А результатом в долгосрочной перспективе становится то, что потребители лишаются возможности приобретать более качественную продукцию, да и реальные заработные платы остаются неизменными, хотя могли бы возрасти.

Похожее явление имеет место, когда индивидуальный доход облагается налогом по ставке в 50, 60 или 70 процентов. Люди начинают задаваться вопросом, почему они должны работать шесть, восемь или девять месяцев в году на правительство, и только шесть, четыре или три месяца на самих себя и свои семьи. Если люди при убытке в один доллар теряют весь доллар, а при успехе могут оставить себе только малую часть, то, исходя из этого, они принимают решение не рисковать своим капиталом, ибо это просто глупо. Тогда капитал, доступный для рисковых операций, резко снижается. Ещё до накопления он изымается через налоги. Одним словом, сначала делается всё, чтобы не появился капитал, который мог бы обеспечить появление новых рабочих мест; а затем, когда часть капитала всё-таки появляется, создаются условия, не способствующие открытию новых предприятий. Так транжиры от правительства создают проблему безработицы, с которой затем начинают бороться.

Определённый объём налогов, конечно же, обязателен для осуществления основных государственных функций. Разумные налоги не нанесут особого ущерба производству. Тот вид правительственных услуг, который поставляется взамен, наряду со многим другим обеспечивает безопасность самого производства. Но чем больший процент национального дохода изымается в виде налогов, тем сильнее сдерживается занятость в стране.

Глава VI. Кредиты, влияющие на специализацию производства

1

Правительственная поддержка предпринимателей иногда оказывается не менее опасной, чем открытая враждебность правительства. Это особенно заметно, когда «содействие предпринимательству» принимает форму предоставления государственного кредита или гарантий на частные займы.

Вопрос о правительственном кредите часто осложняется, поскольку он включает в себя возможность инфляции. Мы пока отложим рассмотрение последствий разнообразных видов инфляции. Сейчас для простоты будем полагать, что рассматриваемый кредит вызовет лишь небольшое увеличение количества денег в экономике, которым можно пренебречь. Инфляция, как мы увидим далее, хотя и усложняет анализ, в основе своей не меняет последствий от обсуждаемых действий.

Наиболее часто встречающееся в Конгрессе предложение из этой серии – дать больше кредитов фермерам. С точки зрения большинства конгрессменов, фермеры не могут получить кредиты в достаточном объёме. Кредиты, предоставляемые частными ипотечными и страховыми компаниями или банками страны, никогда не бывают «достаточными». Конгресс всегда находит новые ниши, которые не были заполнены существующими кредитными институтами, при этом не замечая, что некоторые из них появились на свет благодаря его содействию. Фермеры могут получить долгосрочный или краткосрочный кредит, но выясняется, что им не хватает среднесрочных кредитов, или что процентные ставки слишком высоки, или что частные займы выдаются только богатым и стабильно работающим фермерам. Таким образом, благодаря законодательной ветви власти появляются всё новые и новые кредитные институты.

Вера в подобную стратегию, как обнаруживается, проистекает из двух проявлений близорукости. Во-первых, принимается во внимание только первая половина сделки. Во-вторых, рассматриваются только фермеры, занимающие средства, а не вообще все фермеры в стране.

Любые долги, с точки зрения займополучателей, в итоге должны быть полностью выплачены. А любой кредит является долгом. Предложение о «содействии предпринимательству», следовательно, является переиначенным предложением об увеличении долгового бремени. Как насчет второй половины сделки? Займы были бы существенно менее привлекательными, если бы власти прибегали ко второму их наименованию вместо первого.

Кратко перечислим обычные займы, предоставляемые фермерам через частные источники. Это ипотечные кредиты, а также кредиты на покупку автомобилей, бытовой техники (холодильников, телевизоров), тракторов и другого сельскохозяйственного инвентаря и оборудования (обычно это покупка с рассрочкой платежа), а также банковские кредиты, предназначенные для поддержки фермера на время, пока он выращивает урожай и находит рынок сбыта. Фермеры также занимают деньги на товарных рынках, выпуская в обращение контракты, но о них позже.

Теперь нам необходимо рассмотреть займы, предоставляемые непосредственно каким-либо правительственным бюро или им гарантированные. Эти займы бывают двух видов. Первый вид займа предназначен для того, чтобы фермер мог удерживать товар вне рынка. Это наиболее опасный вид займа, но правильнее будет рассмотреть его позднее, когда мы подойдем к вопросу о правительственном контроле над товарами и ценами. Второй вид займа – предоставление капитала с целью открытия начинающим предпринимателем своего дела, чтобы он мог купить ферму, мула или трактор, или все вместе взятое.

На первый взгляд обстоятельства по предоставлению этого кредита выглядят весьма убедительными. Нам говорят о том, что вот есть бедная семья, у них нет средств к существованию. Жестоко и расточительно включать их в список для получения пособия по безработице. Поможем им купить ферму, обустроить бизнес, сделаем из них уважающих себя граждан, занятых производительным трудом. Надо дать им возможность вносить свой вклад в произведённый национальный продукт, а займ они выплатят из произведённой продукции. Или вот фермер борется за выживание, используя примитивные методы производства, поскольку ему не хватает капитала на покупку трактора. Предоставьте ему кредит на трактор, дайте ему возможность повысить производительность труда – и он вьплатит кредит из выручки за увеличившийся урожай. Не только фермер станет богаче и встанет твёрдо на ноги, но и «всё общество станет богаче» на сумму возросшего объёма произведённого продукта. А кредит, да что там кредит… не обращайте внимания. Это «самопогашающийся» кредит.

Теперь посмотрим, как выдаются кредиты в существующей системе частного кредитования. Если некто желает приобрести ферму, а денег у него, скажем, половина или одна треть от её цены, то он берет займ у соседа или сберегательного банка. Если он желает приобрести трактор, то либо сама тракторостроительная компания, либо финансовая компания предоставят ему возможность приобрести его за одну треть от продажной цены, с рассрочкой выплаты оставшейся суммы платежа из тех доходов, которые этот трактор поможет обеспечить. Возможность потери денег, или кредитный риск, принимает на себя тот, кто даёт кредит. Проценты – за счёт получающей стороны.

Существует принципиальное различие между займами, предоставляемыми частными займодателями, и займами, выдаваемыми правительственным органом. Частный займодатель рискует своими собственными средствами (банкир рискует средствами чужими, но если деньги пропадают, он должен улаживать проблему за счёт своих средств – либо покинуть бизнес). Когда люди рискуют своими собственными средствами, то с целью выяснения достаточной стоимости залога и деловой проницательности и честности займополучателя они обычно проводят тщательное исследование. В случае с правительством это не так.

Если бы правительство руководствовалось столь же строгими стандартами, не было бы никаких убедительных доводов в пользу его деятельности в этой сфере. Почему правительству необходимо заниматься тем же, с чем и без него прекрасно справляются частные компании? Аргументация в пользу правительственной кредитной политики основывается на том, что правительство будет предоставлять займы людям, которые не смогли бы получить их от частных займодателей. Это хорошо, говорят нам, что правительственные займодатели принимают на себя кредитные риски, которые не готовы брать на себя частные займодатели. Но деньги поступают к ним в виде налогов (даже если они возьмут их в центральном банке, они должны будут вернуть их центральному банку позже, собрав налоги), и возникает вопрос, кто всё-таки будет платить в случае банкротства должника. Так как насчет второй половины сделки? Иногда сторонники такой линии признают, что потери по таким правительственным займам выше, чем по частным. Но, утверждают они, это компенсируется дополнительной продукцией, произведённой займополучателями, как возвращающими деньги, так и теми, кто не может их вернуть.

Такая аргументация может представляться состоятельной только до тех пор, пока мы обращаем внимание на тех заёмщиков, которых правительство обеспечивает средствами, и не учитываем тех, кто лишается тех же самых средств вследствие тех же действий правительства. Как правило, вопрос рассматривается с точки зрения предпринимателей, получающих средства. Но для того, чтобы оценить, приносят пользу действия правительства или нет, надо рассматривать всех предпринимателей, а не только получивших кредит.

Ведь реально в кредит дают не средства обмена, а средства производства. Получателю займа предоставляют не деньги, он получает капитал. В каждый отдельно взятый момент времени количество ферм в стране ограничено, то же можно сказать и о тракторах – мы уже знаем, что их избыток возник бы только за счёт других вещей. Если где-то есть ферма и поступает два запроса на получение кредита, от А и B, чтобы забрать эту ферму и перевести её из незанятого состояния в занятое, то ферма, предоставленная в долг А, не будет предоставлена в долг В, и наоборот. Наш вопрос сводится не к тому, кто получит деньги, а к тому, кто получит ферму.

Если какой-либо человек может приобрести ферму и без посредничества правительства, он к нему обращаться не будет. Местный банкир или сосед хорошо знают его трудолюбие и деловые качества. Точно так же, как он хочет получить ферму, они хотят найти выгодное применение своим средствам. Они знают, что он хороший фермер и честный человек, который держит данное им слово, и что благодаря своему трудолюбию, бережливости и предусмотрительности он смог накопить достаточно средств, чтобы оплатить четверть стоимости фермы. Они и без помощи правительства дадут ему взаймы недостающие три четверти средств, чтобы он её забрал.

Среди людей, далеких от экономики, распространена странная идея, будто кредит – это нечто, что банкир предоставляет человеку. Но кредит в это время у человека уже имеется! Он может быть собственником рыночных активов на сумму, превосходящую то количество денег, которое он запрашивает, или его репутация и деловые способности заработали ему высокий уровень доверия. Иначе банкир не выдаст ему кредит. Банкир должен быть уверен в том, что кредит будет возвращён. Он лишь обменивает более ликвидную форму имущества, деньги из банка, на менее ликвидную – залог [005].

Итак, банкир предоставляет займ А, обладающему хорошей репутацией, но правительство включается в кредитную деятельность с благотворительным настроем и с заботой и беспокойством о В. Последний не может получить деньги по закладной или в виде другой формы займа, поскольку закладных у него нет, а его репутация частным займодателям неизвестна. У него нет сбережений, нет делового или фермерского опыта, вместе с кредитом он получает пособие по безработице. И почему же, задаются вопросом защитники правительственной системы кредитования, не сделать из него полезного и производительного члена общества, ссудив ему достаточно средств для приобретения фермы и мула, или трактора, и пусть пашет землю?..

Получатели государственного кредита приобретут свои фермы и трактора за счёт тех, кто в противном случае стал бы получателем частных кредитов. Вместе с государственным вмешательством дополнительные фермы в стране не появятся, и если В получит ферму, то А её не получит. Без этой фермы он может быть выдавлен из бизнеса, по следующим причинам: 1) рост стоимости кредита (изменение учётной ставки), обусловленный действиями правительства; 2) рост цен на фермы в результате действий правительства; 3) отсутствие по соседству других ферм.

Возможно, в некоторых случаях эта схема может работать. Но очевидно, что в целом люди, выбираемые по этим правительственным стандартам, будут представлять больший риск, нежели люди, отобранные на основе частных стандартов. Процент банкротств среди них будет намного выше. Они будут менее производительными заёмщиками и на них будет потрачено больше ресурсов впустую. В итоге, результатом правительственного кредитования станет не рост произведённого сообществом совокупного богатства, а его сокращение, так как деньги будут растрачены, а доступный капитал, состоящий из реальных ферм, тракторов и множества других полезных вещей, окажется в руках менее производительных и заслуживающих доверия людей.