Текст книги "Экономика в одном уроке (ЛП)"

Автор книги: Генри Хэзлитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА ХХIII. Инфляционные миражи

1

Я счёл необходимым время от времени предупреждать читателя о том, что результат проведения той или иной правительственной политики будет достигнут при отсутствии инфляции. В главах по общественным работам и кредиту я отметил, что инфляцию необходимо рассматривать отдельно. В главах, посвящённых воздействию различных правительственных или профсоюзных программ на занятость, прибыль и производство, некоторые из воздействий различных форм денежной политики были рассмотрены сразу же.

Прежде, чем мы рассмотрим последствия инфляции в отдельных случаях, мы должны рассмотреть её последствия в целом. Но ещё раньше, как мне представляется, целесообразно задаться вопросом, почему постоянно прибегают к инфляции как средству государственной поддержки, почему с незапамятных времен она была так неотразимо привлекательна, и почему она, словно сладкоголосое пение сирен, подталкивала один народ за другим на путь экономических бедствий?

Наиболее очевидная и, тем не менее, наиболее упорно повторяемая ошибка, на которой основывается призыв к инфляции, заключается в смешивании понятий «деньги» и «богатство». «То, что богатство заключается в деньгах, золоте или серебре, – писал Адам Смит более двух веков назад, – это распространённое представление, которое естественным образом проистекает из двойной функции денег, как инструмента торговли, так и мерила ценности… Чтобы стать богатым, необходимо достать деньги, и богатство и деньги, одним словом, на обычном языке, рассматриваются во всех отношениях как синонимы».

Реальное богатство, конечно же, выражается в том, что продаётся и покупается. Это еда, которую мы едим; одежда, которую мы носим; дома, в которых мы живём; железные и автомобильные дороги, автомобили; пароходы, самолёты и заводы; школы, церкви и театры; музыкальные инструменты, картины и книги. Тем не менее, словесная двузначность, смешивающая понятия «деньги» и «богатство», настолько сильна, что даже те, кто временами осознаёт всю эту путаницу, всё равно соскальзывает к ней в процессе своих рассуждений. Каждый человек понимает, что если бы лично у него было больше денег, то он мог бы приобрести больше товаров. Если бы у него было денег в два раза больше, то он мог бы приобрести товаров в два раза больше, а если бы у него было их в три раза больше, то он был бы в три раза «богаче». И для многих кажется очевидным тот вывод, что если бы правительство просто напечатало бы больше денег и распределило их между всеми, то «мы все» стали бы богаче.

Существует и другая группа, менее наивная, которая полагает, что если бы всё было так просто, то правительство могло бы решить все наши проблемы лишь путём печатания денег. Но при этом они определённым образом ограничили бы объём дополнительных денег, которые будет печатать правительство. Они бы разрешили напечатать их ровно столько, чтобы хватило на покрытие некоего «недостатка ликвидности» или «дефицита».

«Покупательной способности хронически не хватает потому, – говорят они, – что отрасль каким-то образом не распределяет достаточного количества денег между производителями, чтобы они могли, уже как потребители, выкупать произведённый ими продукт». Где-то существует таинственная «утечка», и её существование можно показать уравнениями. В левой части уравнений они считают позицию только один раз; в правой же части, неосознанно, одну и ту же позицию считают несколько раз. Это приводит к появлению тревожащего зазора между тем, что они называют «платежи А» и тем, что они называют «платежи А + В». В итоге они настаивают на том, чтобы правительство печатало деньги или выдавало кредиты, чтобы компенсировать отсутствующие «платежи В».

Существует бесконечное число школ, имеющих «научные» планы по выпуску дополнительно необходимого количества денег, чтобы заполнить некий якобы хронический или периодический дефицит, или брешь, которую они высчитывают тем или иным способом.

2

Но, конечно же, более опытные «инфляционисты» прекрасно знают, что любой значительный рост количества денег сократит покупательную способность этих денег и приведёт к повышению цен на товары. Но это их не волнует. Даже более того: именно поэтому им и необходима инфляция. Некоторые из них доказывают, что это приведёт к улучшению положения заёмщиков в сравнении с кредиторами. Другие полагают, что это будет стимулировать экспорт. Ещё одна группа рассматривает печатный станок как простое и сильнодействующее средство для исцеления депрессии: только и надо печатать деньги, «чтобы заставить отстающие отрасли работать вновь» и «достичь полной занятости» [018].

Было придумано множество теорий, объясняющих, как возросшие объёмы денег (включая банковские кредиты) воздействуют на цены. С одной стороны, как мы уже видели, находятся такие, кто полагает, что количество денег можно увеличивать сколько угодно и что на цены это воздействовать не будет. Они лишь рассматривают возросший объём денег как средство повышения «покупательной способности» каждого, как предоставление возможности каждому покупать товаров больше, чем раньше. Они или постоянно напоминают себе, что люди совокупно не могут покупать вдвое больше товаров, чем ранее, если не будет произведено вдвое больше товаров, или представляют, что единственная вещь, удерживающая от безграничного роста производства – это не дефицит рабочей силы, рабочих часов или производственных мощностей, а лишь дефицит денежного спроса: если людям нужны товары, полагают они, и у людей появятся деньги, чтобы заплатить за них, то товары произведутся сами собой.

С другой стороны, имеется группа экономистов, проповедующая жёсткую механистичную теорию о воздействии денежного предложения на цены. Согласно воззрению этих экономистов, все деньги, имеющиеся у народа, будут предложены против всех товаров. Поэтому ценность совокупного количества денег, кратная её «скорости оборачиваемости», должна быть равна ценности общего количества купленных товаров. Исходя из этого (и предполагая, что в скорости обращения денег изменений не произойдёт) ценность денежной единицы будет обратно пропорционально количеству денег, запущенных в обращение. Удвойте количество денег и банковского кредита, и вы точно удвоите «ценовой уровень»; утройте его, и вы точно утроите ценовой уровень. Увеличивая количество денег в N раз, вы увеличиваете цены на товары в N раз.

Объём книги не позволяет заняться объяснением ошибок, заключенных в той и в другой картине [019], но мы можем кратко рассмотреть вопрос о том, как рост количества денег ведёт к повышению цен.

Предположим, что рост количества денег происходит из-за того, что правительство тратит больше, чем может собрать налогов, или надеется свести концы с концами с помощью выпуска облигаций (оплачиваемых людьми из своих сбережений). Допустим, например, что правительство раздаёт деньги поставщикам военной продукции. Поставщики военной продукции будут в этом случае получать более высокие денежные доходы, и станут тратить их на товары и услуги, которые им нужны. Продавцы этих товаров и услуг смогут повысить свои цены благодаря возросшему спросу. Те, у кого повысится денежный доход, предпочтут платить более высокую цену, чем обходиться без товаров, ибо у них будет больше денег. Доллар для них будет иметь меньшую ценность.

Давайте обозначим группой A поставщиков военной продукции, и обозначим группой B тех, у кого они покупают товары и услуги. Группа B, в силу бóльших объёмов продаж и более высоких цен, будет больше покупать товаров и услуг у следующей группы, обозначим её C. Эта группа, в свою очередь, будет иметь возможность больше тратить на группу D. Цепочка продлится до тех пор, пока рост цен и денежных доходов не распространится на всю страну, и когда этот процесс завершится, практически все будут иметь более высокий доход, измеренный в денежном выражении. Но, допуская, что производство товаров и услуг не возросло, и цены на товары и услуги вырастут соответствующим образом.

Однако это не означает, что относительное или абсолютное богатство или доход каждого останутся такими же. Инфляция по-разному повлияет на благосостояние каждой группы. Первые группы выиграют больше всего. Денежные доходы группы A возрастут ещё до роста цен, так что они смогут купить практически пропорционально больше товаров. Денежный доход группы B возрастёт позже, когда цены уже в некоторой степени подрастут, но, с точки зрения товаров, эта группа будет богаче. Тем временем те, кто не входит в указанные группы, обнаружат, что они вынуждены платить более высокую цену за покупаемые ими товары. Их жизненный уровень станет ниже, чем ранее.

Мы можем представить этот процесс более наглядно, используя гипотетический набор цифр. Разделим сообщество на четыре основные группы производителей, A, B, C и D, которые получают выгоду от инфляции в денежных доходах в той же последовательности. К моменту роста денежных доходов группы A на 30% цены на покупаемые ими товары ещё не вырастут. К моменту, когда денежные доходы группы B вырастут на 20%, цены в среднем вырастут лишь на 10%. Когда денежные доходы группы C вырастут на 10%, цены вырастут уже на 15%. А к тому моменту, когда денежные доходы группы D ещё не начали расти, средние цены на приобретаемые ими товары вырастут уже на 20%. Другими словами, выгода первых групп производителей от более высоких цен или заработных плат происходит за счёт убытков (как потребителей) последних групп производителей, которые также имеют возможность повысить свои цены или заработные платы, но стоят в цепочке слишком далеко.

Даже если инфляцию остановят через несколько лет, результатом (в лучшем случае) может быть средний рост денежных доходов на 25% и средний рост цен на те же 25%, более или менее равномерно распределённые по всем группам. Но это не отменит прибыли и убытки при переходном этапе. Группа D, например, хотя её доходы и цены в конечном итоге вырастут так же, как и в других группах, сможет покупать лишь ровно столько товаров и услуг, как и до начала инфляции. И она так и не сможет компенсировать потери в течение периода, когда её доходы и цены ещё не выросли, а ей приходилось платить на 30% больше за товары и услуги, покупаемые у других производящих групп в сообществе – A, B и C.

3

Инфляцию можно считать ещё одним примером к нашему основному уроку. Она может принести выгоду на короткое время избранным группам, но только за счёт других. А в долгосрочной перспективе она приносит разрушительные последствия для всего сообщества. Даже относительно умеренная инфляция нарушает структуру производства, так как ведёт к чрезмерному развитию одних отраслей за счёт других. Это приводит к бесполезному использованию капитала. Как только инфляция ослабевает или когда её останавливают, неверно направленные инвестиции капитала – уже в форме построенных домов, оборудования, заводов или офисных зданий – не могут давать достаточную отдачу и теряют часть своей ценности. Те, кто поверил в инфляционные миражи, теряют деньги.

Невозможно плавно остановить инфляцию, чтобы избежать последующей депрессии. Невозможно даже остановить инфляцию, однажды запущенную, в какой-то заранее намеченной точке, или же когда цены достигли какого-либо ранее оговорённого уровня, ибо тогда и политические, и экономические силы вырвутся из-под контроля. Невозможно приводить доводы в пользу 25%-ного повышения цен при помощи инфляции, чтобы не нашёлся кто-то, кто не доказывал бы, что будет в два раза лучше, если цены вырастут на 50%, а кто-то скажет, что повышение цен на 100% будет в четыре раза лучше. Группы политического давления, выигрывающие от инфляции, будут настаивать на её продолжении.

Более того, невозможно контролировать ценность денег при инфляции. Ибо, как мы уже видели, причинная связь не является чисто механической. Мы не можем, например, сказать заранее, что рост количества денег на 100% приведёт к падению ценности денежной единицы на 50%. Ценность денег, как мы уже видели, зависит от субъективных оценок людей, владеющих ими. И эти оценки никак не связаны с количеством денег, которым владеет каждый человек. Они зависят также от «качества» денег. В военное время ценность денежной единицы страны, не основанной на золотом стандарте, будет возрастать в отношении других иностранных валют при победе и падать при поражении, вне зависимости от изменений в её количестве. Современная оценка часто зависит от ожиданий людей относительно того, каким будет количество денег в будущем. И так же, как и в отношении биржевых товаров, оценка каждым человеком денег подвержена влиянию не только того, как их оценивает он сам, но и того, какой будет, с его точки зрения, оценка денег другими людьми в будущем.

Всё это объясняет, почему, как только начинается гиперинфляция, ценность денежной единицы падает намного быстрее, чем растёт или может расти количество денег. Когда эта стадия достигнута, катастрофа достигает своей финальной точки. Схема полностью доказывает свою несостоятельность.

4

Но тем не менее, стремление к инфляции никогда не ослабевает. Возникает впечатление, что практически ни одна страна не может сделать выводы из опыта других стран, и что ни одно поколение не способно извлечь урок из опыта прошлых лет. Каждое поколение и страна следуют за одними и теми же миражами. Каждый хватается за тот же самый красивый, но гнилой плод, превращающийся в пыль и труху. Сама природа инфляции порождает тысячи иллюзий.

В наши дни в пользу инфляции приводится аргумент, что она «заставит вращаться колёса промышленности», что она избавит нас от стагнации, обеспечив полную занятость. Этот аргумент основывается на смешивании понятий «деньги» и «богатство». Считается, что появляется новая «покупательная способность» и что она постоянно нарастает, подобно зыби от брошенного в пруд камня. Реальная покупательная способность, однако, как мы видели, не может чудесным образом увеличиваться лишь путём печатания большего количества листков бумаги, называемых долларами. Как бы то ни было, вещи, которые производит A, обмениваются на вещи, произведённые B, и с увеличением количества денег их больше не станет [020].

Но что действительно делает инфляция – так это изменяет соотношение между ценами и ставками заработной платы. Она повышает цены на товары по отношению к уровням заработной платы, и таким образом, увеличивает уровень прибыли предприятий.

Должно быть сразу же ясно, что этого можно достичь и путём сокращения уровней заработной платы. Но сторонники инфляции полагают, что сейчас это политически невозможно. Иногда они идут ещё дальше, заявляя, при любых обстоятельствах все предложения о сокращении имеющихся уровней заработной платы являются «антинародными». Но то, что предлагают они сами – это введение людей в заблуждение путём сокращения реальной заработной платы (с точки зрения покупательной способности) при её увеличении в денежном выражении.

Сторонники инфляции не искренни. Они начинают говорить о бумажных деньгах, как если бы те были формой богатства, которое можно созидать по своей собственной воле при помощи печатного станка. Они даже обсуждают «коэффициенты», на которые увеличивается каждый напечатанный и потраченный правительством доллар – таинственным путём он становится эквивалентом нескольких долларов, добавленных к богатству страны. Они отвлекают внимание общественности от реальных причин, вызывающих любую существующую депрессию: это неправильная регулировка заработных плат, цен на сырьё и обработанную продукцию, а также любые другие формы государственного вмешательства. В какой-то момент эти ограничения отодвинули стимул к производству, сделав его фактически невозможным, и так будет продолжаться до тех пор, пока они не будут отменены.

5

Инфляция может исправить последствия государственного вмешательства, но это опрометчивый и опасный метод. Инфляция набрасывает вуаль иллюзий на каждый экономический процесс. Она сбивает с толку и обманывает практически каждого, включая даже тех, кто страдает от неё. Мы все привыкли измерять свой доход и богатство в денежном выражении, и эта привычка столь сильна, что даже профессиональные экономисты и статистики не могут справиться с ней. Кто из нас не чувствует себя богаче, когда ему сообщают, что наш национальный доход увеличился? Даже клерк, получавший 75 долларов в неделю, а теперь получающий 120 долларов, полагает, что в чём-то он стал богаче, хотя жизнь вдвое подорожала, чем когда он получал 75 долларов. Он, безусловно, не полностью осознаёт реальное положение: то же самое произошло бы, если бы его заработная плата сократилась в денежном выражении, а стоимость средств к существованию осталась прежней, и в итоге он обладал бы сократившейся покупательной способностью. Она сократилась и сейчас, несмотря на рост заработной платы.

Миражи. Именно это и является политической функцией инфляции. Она скрывает и запутывает всё то, к чему с таким постоянством прибегают современные правительства. Как мы видели в гл. IV, приводя лишь один пример, вера в то, что общественные работы обязательно создают новые рабочие места, ошибочна. Если деньги были собраны при помощи налогообложения, то на каждый доллар, истраченный правительством на общественные работы, налогоплательщики платят на один доллар меньше для удовлетворения своих собственных нужд, и вместе с каждым созданным рабочим местом на общественных работах исчезает одно рабочее место в частном секторе. Но инфляция скрывает всё это. Предположим, что общественные работы оплачиваются не за счёт доходов от налогообложения, а за счёт доходов от правительственных заимствований или включения печатного станка. Создаётся видимость, что общественные работы выполняются за счёт увеличившейся покупательной способности. На короткое время возникает впечатление, что страна получает что-то бесплатно.

Тем не менее, когда правительство подходит к выплате долга, накопившегося по мере проведения общественных работ, ему приходится собирать налогов больше, чем оно тратит средств. Поэтому в более поздний период оно должно с необходимостью разрушить большее число рабочих мест, чем им было создано. Сверхвысокое налогообложение, требующееся в такое время, не просто отбирает покупательную способность; оно также снижает или разрушает стимул к производству, забирая почти всю прибыль в виде налогов.

Если вместо честных попыток выплатить долг прибегают к инфляции, то появляются результаты, которые мы только что описывали. Ибо страна в целом не может получить что-то, не платя за это. Инфляция сама по себе является формой налогообложения. И это худшая из форм, так как её сложнее всего переносят те, кто наименее платежеспособен. Если бы даже инфляция затрагивала всех и каждого в равной мере (что, как мы видели, неверно), она была бы равносильна единому налогу на продажи с одинаковой процентной ставкой по всем товарам, как для хлеба и молока, так и для бриллиантов и мехов – или же её можно было бы рассматривать как единый налог с одинаковыми процентными ставками, без исключений, на доход каждого. Но это налог не только на доходы, но и на сберегательные счёта и страхование жизни. Это фактически единый сбор с капитала, наносящий удары бессмысленно во всех направлениях, при котором бедный человек заплатит столько же (или больше) в процентном исчислении, как и богатый.

Но в реальности ситуация гораздо хуже, поскольку инфляция действует по-разному на разные группы, и она, как правило, облагает налогом бедных, а не богатых. Не все владеют средствами защиты вроде покупки акций или приёмами, к которым прибегают корпорации, чтобы платить меньше. Но более того, инфляция – это вид налога, который не контролируется налоговыми властями. Уровень налогообложения, вводимый инфляцией, никем не фиксирован: его невозможно ослабить позже или определить заранее. Мы не знаем, каков он сегодня, не знаем, каким он будет завтра, и мы никогда не будем знать, каким он будет днём позже.

Инфляция искажает индивидуальную и деловую политику. Она стимулирует расточительство, спекуляции и безрассудные траты впустую всего и вся. При инфляции часто выгоднее спекулировать, чем производить. Она разрывает на части ткань сложившихся экономических отношений, и её непростительная несправедливость приводит людей к полному отчаянию. А заканчивается она горькой утратой иллюзий и крахом.