Текст книги "Выброшенный в другой мир (СИ)"

Автор книги: Геннадий Ищенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 65 страниц)

Глава 2

Проснувшись утром, первым делом скатали влажные попоны, а коней вытерли насухо. Дождь кончился еще до полуночи, и теперь проглянувшее солнце быстро сушило землю. Лошадям дали поесть овса, скормив им половину того небольшого запаса, который прихватили из замка.

– Надо бы их попоить, – сказал отец, – но придется это сделать позже. Все видели, что мы отправились в сторону Паршина, вот пусть и дальше так думают. Нам же надо прямо в противоположную сторону. Сейчас проедем несколько лер лесом, чтобы объехать замок, а потом возле моста выедем на дорогу. Там заодно напоим лошадей, а сами позавтракаем позднее. В направлении Колина[7]7
  Колин – ближайший к баронству Буше город


[Закрыть] должен быть придорожный трактир, там и поедим.

Так и сделали. Солнце уже хорошо пригрело, и от ночной сырости не осталось и следа. Ехать на Бри по редкому сосновому лесу было бы очень приятно, если бы не начавшее донимать Альду чувство голода. Она не привыкла к длительному воздержанию в пище, а последний раз нормально поела еще тем утром в замке. Вечером в сторожке она нехотя сжевала черствую лепешку и теперь пыталась вспомнить, есть ли в сумке что-нибудь съедобное, что можно съесть без готовки.

– О чем задумалась? – спросил отец.

Ответом ему было громкое урчание в животе дочери.

– Это не я, – Альда припала к шее лошади, чтобы скрыть смущение. – Это оно само.

– Ну извини, – расхохотался отец. – Виноват. Я думал вчера поохотиться, но не принял в расчет дождь. Да и вытурили нас из замка слишком рано. У меня еще осталось пара лепешек, но лучше потерпеть до трактира.

– А я свою съела еще вчера, – призналась Альда, – а в седельных сумках только крупа, соль и специи.

– Давай прибавим ходу, – предложил отец. – Вон уже видна дорога.

Они выехали на дорогу и поехали заметно быстрее. Где-то через полчаса дорога вывела их на тракт, который отличался от нее только большей шириной и разбитостью.  Здесь уже начали попадаться экипажи и всадники, несколько раз они обгоняли крестьянские обозы и отдельные повозки. Живот Альды распелся не на шутку, и она с красными от стыда щеками украдкой посматривала на проезжающих.

– Выше нос, девочка! – сказал отец, поняв причину ее смущения. – В дороге это обычное дело, да и не слышит тебя никто за шумом.

Вскоре у дороги показалось большое двухэтажное здание трактира. У коновязи отец и дочь спешились и отдали повод слуге. Буше прихватил с собой сумку с серебром и распорядился покормить лошадей.

В большом трапезном зале трактира по утреннему времени было почти пусто. Они уселись за один из столов, к которому сразу же подбежал слуга.

– Еды мне и дочери, – сказал отец. – Вина не надо: не люблю пить по утрам. У вас молоко есть?

– Есть, – ответил слуга, немного ошарашенный заказом.

– Тогда давайте молока. И быстрее, не видите, что ли, что юная госпожа умирает от голода? Одна нога здесь, другая там.

Уже через пару минут они с удовольствием пили теплое парное молоко, наливая его в глиняные кружки из высокого кувшина. Не успели они справиться с молоком, как на столе материализовались два блюда с жареным мясом и тушеными овощами. Отдельно горкой лежал нарезанный свежеиспеченный хлеб.

– Хороший трактир, – одобрил отец, переключаясь с молока на мясо. – И обслуживание тоже на уровне.

Как ни старалась Альда есть понемногу, она все равно объелась. Живот утихомирился, но стало трудно дышать.

«Как же я в таком состоянии заберусь на Бри?» – в панике подумала девушка.

Словно заметив ее состояние, отец распустил пояс и жестом подозвал слугу.

– Нам с дочерью требуется отдохнуть. У вас есть комната с двумя кроватями?

– Вам на весь день, ваша милость? Там кровати широкие, может одну?

– Сказано же, что я с дочерью, – недовольно прогудел отец. – Комната нужна только до обеда. Отобедаем у вас и двинемся дальше.

Слуга получил серебряную монету и принес на сдачу жменю меди, которую Альда ссыпала в свой кошелек, после чего повел господ на второй этаж в небольшую, но чистую комнату с двумя кроватями.

– Давай отдохнем, дочь, – сказал отец, стаскивая камзол и сапоги. – После обеда будем ехать до самого города уже без остановок.

Обед был точной копией завтрака, но такого аппетита уже не было, так что ели умеренно. Расплачивалась на этот раз Альда, отсчитав указанное количество монет и по совету отца добавив еще одну рассыпавшемуся в благодарности слуге.

Дорога до Колина ничем не запомнилась. Города достигли к вечеру, когда солнце уже начало прятаться за горизонт.

– Скажи, служивый, – спросил отец стражника на воротах, – как нам найти постоялый двор поприличнее?

– Так, ваша милость, езжайте прямо по улице до площади. А там сразу два постоялых двора. И оба неплохие.

Довольный страж получил монетку, а Буше, торопя лошадей, поспешили дотемна добраться до места и устроиться на постой.

Утром Альда проснулась от боли. Болело все: ноги, ягодицы и поясница. Она часто устраивала конные прогулки, но они редко длились больше двух часов. Вчера девушка перебрала привычную норму раз в пять. С трудом встав с кровати и одевшись, она спустилась к завтраку, ругаясь про себя так, что заслушался бы их бывший конюх. Отец встал раньше и ждал дочь за столом, заставленным блюдами и напитками.

– Что это за развалина? – насмешливо прищурился он на едва ковыляющую к столу дочь. – И как ты в таком состоянии думаешь продолжать путь? Придется, видимо, здесь на денек задержаться.

Он начал насыщаться раньше и закончил завтрак, когда дочь еще вовсю работала челюстями.

– Ты все-таки не переедай, – сказал он, заметив, с какой скоростью исчезает содержимое блюд. – Верхом ты ехать не сможешь, но ювелиров навестить надо. Возьмем экипаж.

Сиденья в экипаже оказались мягкими, но все равно при малейшем толчке Альду перекашивало, а трясло немилосердно. Но все когда-нибудь заканчивается, закончилась и эта пытка, когда экипаж выкатил в квартал ювелиров и остановился.

– Подождите нас, милейший, – приказал отец кучеру, подавая дочери руку, в которую та сразу вцепилась. – Альда, ну нельзя же так! Надо учиться терпеть боль. Это полезное умение, и в жизни еще не раз пригодится.

Девушка собралась с силами, оперлась на руку отца, и они почти нормально вошли в ближайшую ювелирную лавку.

– Чем могу быть полезен господам? – спросил пожилой, солидный ювелир, поднявшийся со стоявшего за прилавком стула.

– Мне нужно продать этот камень, – надменно произнес  Буше, положив на сукно прилавка один из алмазов.

Ювелир взял камень, внимательно посмотрел его на свет лампы и вынес свой вердикт:

– Тридцать золотых.

– Я, кажется, по ошибке попал не в ту ювелирную лавку, верните камень!

– Сорок.

– Пятьдесят! и ни монетой меньше!

– Сорок пять.

– Все, мы уходим.

– Ладно, будь по-вашему, – недовольно сказал ювелир, но Альда заметила в его глазах радость.

– Он на нас здорово нажился, – сказала она, когда они вышли из лавки.

– Да понял я, – ответил отец. – Кто же знал, что эти камни столько стоят! Не мог я отказаться от своих слов. Впредь будем умнее.

Они зашли еще в несколько лавок, продав всего десять камней и получив в общей сложности чуть больше семисот золотых.

– На эти деньги можно купить хороший особняк, – сказал довольный отец, когда экипаж развернулся, и они отправились обратно. – И еще, скорее всего, не все потратим. А серебро теперь можно не трогать.

Он увидел, что извозчик внимательно прислушивается к разговору, и добавил специально для него:

– Сегодня же и рассчитаемся за дом.

И в ответ на недоумевающий взгляд дочери показал ей глазами на извозчика. Расплатившись за экипаж, отец дождался, пока они остались одни, и выругался.

– Что-то я совсем распустил язык, – в сердцах сказал он. – Теперь по-хорошему надо съезжать с постоялого двора и побыстрее покинуть город, но ты еще не сможешь забраться на лошадь, да и не успеем мы убраться из города до закрытия ворот. Придется принять меры предосторожности и спать эту ночь вполглаза.

Они наскоро поужинали и укрылись в своей комнате. Осмотрев окна, отец одобрительно хмыкнул. Затем он осмотрел дверь и подвел итог:

– Через окна никто пройти не сможет. Там очень надежные решетки. Если задернем занавески, то и выстрелить не получится. Щеколда на двери очень надежная. Дверь к косяку прилегает плотно, так что кинжалом ее поддеть не получится. Но вот сама дверь очень хлипкая, и если нападение все-таки будет, то только оттуда. Нам главное – не остаться в темноте. Мы станем совершенно беззащитными, а эти парни, наоборот, к такому бою привычны. Старый я дурак! Если это те, о ком я думаю, то они уже знают и что мы с тобой продавали, и сумму выручки. Значит, будем действовать так. Мою кровать поставим к двери. Если нападающие ее вынесут, то замешкаются перед кроватью и позволят завалить хотя бы двоих. Стол перевернем и за ним на пол поставим лампу. Для нас будет полумрак, так что можно будет и стрелять,  и метать ножи. Если нам не повезет, и нападение все-таки будет, переворачиваем и твою кровать. Ты за ней укроешься и будешь работать арбалетами и ножами. А я с мечом встану сбоку от косяка и буду рубить всех, кого не удастся завалить тебе. Главное – сама меня не подстрели.

Объяснив дочери диспозицию, отец взялся за дело. Стянул со своей кровати тюфяк с одеялом и подтащил ее к двери, уже закрытой и на щеколду. Перевернул стол и укрыл за ним лампу. Под конец он зарядил оба арбалета и положил их у кровати Альды.

– Приготовь кинжалы и свой лук, – сказал он дочери. – Может быть, на нападающих не будет доспехов, тогда от твоих стрел будет больше пользы, чем от ножей.

Постелив тюфяк на пол, Буше улегся на него, положив рядом обнаженный меч. Странно, но страха Альда не чувствовала, только нервное возбуждение, но через какое-то время прошло и оно. Она даже слегка задремала и пропустила момент, когда все началось.

– Альда! – голос отца вырвал ее из сна. – Они пришли! Скорее убирай свой тюфяк!

Она быстро убрала постель, и они вдвоем перевернули ее кровать, стараясь производить как можно меньше шума. Поверх кровати легли оба арбалета, а три кинжала она воткнула в пол перед собой. С правого боку находился лук и тул со стрелами, чтобы их можно было выхватывать не глядя. Отец с мечом расположился у двери так, чтобы не мешать ей стрелять и самому не попасть под удар.

За дверью кто-то сосредоточенно царапал дерево. Вначале девушке был непонятен смысл звуков, но потом она догадалась, что это прорезают щель в мягкой древесине двери, чтобы кинжалом поднять щеколду. Когда в образовавшуюся щель просунулся конец длинного кинжала, отец что есть силы ударил по нему мечом, и раздавшийся с той стороны вопль показал, что один из злоумышленников серьезно ранен. Вторично отец повторить свой удар не успел. Пока он извлекал застрявший в полу клинок, кто-то быстрым движением кинжала сбросил щеколду. Это послужило сигналом к нападению. Один из нападающих рывком распахнул дверь и рванулся вперед. Не увидев кровати, он об нее споткнулся и попал под меч бывшего барона. Сунувшийся следом детина завалился назад, поймав грудью арбалетный болт. Отпихнув его в сторону, на кровать вскочили сразу двое. Одному отец ухитрился подрубить ноги, и тот с животным воем упал внутрь комнаты, а другого уложила Альда, разрядив в него второй арбалет. В следующий момент в дверь умудрились протиснуться сразу несколько человек, оттеснив вглубь комнаты отчаянно отбивающегося отца. Через пару ударов сердца у Альды не осталось ни одного кинжала, зато трое нападавших рухнули на пол, а отец наконец достал мечом оставшегося на ногах противника. В следующее мгновение что-то лязгнуло, и Буше с руганью метнулся вглубь комнаты.

– Альда, у них арбалетчик! – крикнул он дочери.

Она была готова, и когда во мраке дверного проема показалось усатое, перекошенное злобной гримасой лицо, вогнала стрелу прямо в оскалившийся рот.  Тело стрелка вывалилось в коридор, грохнул об пол выроненный им арбалет, и наступила тишина.

Когда-то еще лет пять назад Альда подслушала разговор двух воинов отца. Молодой новобранец спросил ветерана, легко ли убить в первый раз. На это ветеран ответил, что в горячке боя, когда решается, кому жить, а кому умереть, убить врага легко. Надо лишь суметь до него дотянуться. Вот потом, когда утихнет боевая ярость, человека часто начинает трясти от содеянного. Странно. Сегодня она впервые убила шесть человек, но ее не трясло, и никаких угрызений совести она не испытывала. С чего бы это? Эти люди пришли сюда убить ее и ее отца и ограбить. Она лишь защищалась, а эти, которые неподвижно лежат на полу, и не люди вовсе.

В коридоре зажегся свет, и раздались испуганные выкрики. Отец подошел к ней и мягко забрал из рук лук и стрелу.

– Все кончилось, дочка, – устало сказал он. – Отбились. А ты у меня молодец, вся в отца.

Суета в их комнате нарастала. Вслед за слугами и постояльцами к ним прибежал сам хозяин постоялого двора. Увидев разбросанные по комнате тела, он распорядился ничего не трогать, а отцу предложил переселиться в соседнюю комнату.

– Я вызвал стражу, – сказал он. – Они с этим (он указал рукой на трупы) несомненно будут разбираться, и вам придется давать показания. Хорошо, что одного из злоумышленников удалось задержать офицеру герцога. Это поможет узнать остальных.

Буше благодарно кивнул и стал собирать вещи.

– Арбалеты пока оставьте, – посоветовал хозяин. – Вы же их использовали? Значит, стража после осмотра вам их вернет. Кинжалы из тел тоже лучше не вытаскивать.

– Как хотите, – согласился отец. – Но свой меч я забираю.

– Ваше право, – ответил хозяин. – Пойдемте, я вас сам проведу.

В коридоре было полно народу, и хозяину пришлось прикрикнуть на слуг и постояльцев, чтобы освободили проход. Откат Альду все-таки накрыл. Ее не трясло, просто внезапно на девушку навалилась страшная усталость и безразличие. Через силу подняв свой лук и тул со стрелами, она поплелась за отцом, который нес все остальное. В середине коридора у лестничного спуска на первый этаж они увидели оставшегося в живых грабителя. Он стоял у стены, вытаращив глаза и боясь пошевелиться. Молодой человек лет двадцати, крепко сложенный и с приятной внешностью держал у шеи грабителя обнаженный меч. Чуть ниже на лестнице валялся длинный кинжал. Молодой человек повернулся к Буше и улыбнулся Альде. Видимо, это был тот самый офицер герцога, о котором говорил хозяин. Внизу на лестнице послышался шум и звуки приближающихся шагов.

– Ба, какая встреча! – радостно воскликнул поднимающийся по лестнице первым массивный, чуть полноватый человек с бляхой стражника на надетой, видимо, впопыхах одежде. – Ник-везунчик! Теперь тебе, парень, не отвертеться от встречи с веселой тетушкой[8]8
  веселая тетушка – виселица


[Закрыть].

– Приветствую начальника нашей доблестной стражи! – помахал ему сверху рукой хозяин заведения. – Закончите с этим парнем и давайте сюда. Здесь их еще много лежит, правда не все такие шустрые, как этот. А я сейчас отведу постояльцев и вернусь.

Начальник стражи дал команду, и трое его подчиненных ринулись вверх по лестнице, обгоняя начальство, завалили грабителя на ступени и шустро связали ему заломленные назад руки. Офицер лихо бросил меч в ножны и представился начальнику стражи:

– Арден Грехт, лейтенант арбалетчиков его светлости герцога Аликсана. Услышал шум и успел задержать одного из двух грабителей. Второй, к сожалению, успел удрать. Маленький и прыткий, как блоха. По виду чистый мальчишка. Хотел в него запустить кинжалом, но рука не поднялась.

– Внешний вид, молодой человек, часто бывает обманчив, – нравоучительно сказал слегка запыхавшийся начальник стражи. – Говорите мелкий, как блоха? Так это, наверное, Тит. Его блохой и кличут. И виселицу он заслужил не меньше этого красавчика. На его совести не одна загубленная жизнь. Впрочем, откуда вам знать. От имени магистрата приношу вам благодарность за содействие правосудию. Где там остальные, не знаете?

– Направо в конце коридора. Если вы не против, я тоже взгляну.

Начальник стражи неопределенно мотнул головой и направился к месту происшествия. Офицер решил считать это разрешением и устремился следом.

– Однако... – немного растеряно пробормотал стражник, осматривая заваленную телами комнату. – Да здесь вся банда Ника полегла! Кто же это их так?

– Мой постоялец с дочерью, – не без гордости сказал хозяин постоялого двора, протискиваясь в комнату. – Я с ним перекинулся несколькими словами. Старый рубака и бывший барон. На днях потерял имение из-за глупости сына. Сам-то он мятеж не одобрял, но не хватило духа отречься от сына, из-за того и пострадал. Вечером с дочерью в квартале ювелиров продали украшения покойной жены, а извозчик услышал их разговор. Папаша – тертый калач и неприятности чувствует печенкой, вот он на всякий случай и подготовился, и, как оказалось, не зря.

– А как же он смог их всех завалить? Пусть он отменный рубака, но здесь лежит девять человек, а эта публика кинжалами работает виртуозно.

– А на нем только трое, остальных уложила его дочь. Двоих из этих арбалетов, троих – метнув ножи, а последнего, у которого был арбалет, застрелила из лука.

– Лихая девица, – заметил стражник. – Сколько ей?

– Недавно исполнилось пятнадцать. У нее сейчас отходняк, так что лучше ее не беспокоить.

– Мы их пока трогать не будем. Ты, Сторм, и так провел предварительное дознание не хуже дознавателя. Сейчас соберем все улики, а чуть позже подъедет подвода, и мои ребята заберут тела. Потом можешь здесь все чистить и ремонтировать. А твои постояльцы пусть завтра зайдут ко мне в магистрат. Там и свое имущество получат. Бывай, пойду я досыпать.

Остаток ночи прошел спокойно, и семейство Буше никто не потревожил. Утром Альда с удивлением обнаружила, что вчерашние боли куда-то исчезли. Стерлись, потеряли остроту и вчерашние воспоминания. Альда чувствовала легкость во всем теле и сильный голод.

– Ты чего так рано вскочила? – позевывая, спросил отец. – Я, если честно, совсем не выспался и с удовольствием прихватил бы еще пару часиков, тем более что уехать сегодня вряд ли получится. Нам с тобой еще идти в магистрат за своим оружием.

– Я так хочу есть, что все равно не смогу заснуть, – призналась девушка.

– Ну тогда спустись в зал сама. Деньги у тебя должны быть. Только пока не возьмем в магистрате твой кинжал, одень на пояс мой.

Альда поспешно нацепила на свой пояс отцовский кинжал, который при ее размерах больше напоминал короткий меч, и, повесив к поясу свой кошелек, вышла из комнаты, не забыв запереть дверь снаружи одним из двух выданных им ключей.

В зале пустых столиков не было, и она в нерешительности остановилась на последних ступеньках лестницы.

– Не желает ли госпожа откушать в моей компании? – предложил ей вчерашний офицер, поднимаясь из-за стола, за которым он сидел один.

Отказываться было как-то неловко, да и причин к тому девушка не видела и с благодарностью приняла приглашение. Молодой человек выдвинул ей стул и помог сесть. За Альдой еще никто не ухаживал, и такое поведение офицера ей понравилось.

– Разрешите представиться, – слегка приподнялся со своего места молодой человек. – Лейтенант арбалетчиков его сиятельства Арден Грехт, к вашим услугам.

– У герцога все офицеры такие галантные? – спросила Альда, ища взглядом слугу. – Или вы такой один? Не найдете слугу? Если честно, умираю от голода, а сделать заказ некому.

Не говоря ни слова, офицер быстро встал и ушел в сторону кухни, откуда через минуту  вернулся в сопровождении слуги.

– Что желает госпожа? – спросил слуга, опасливо косясь на девушку.

– Как обычно, мясо с овощами. И еще молоко.

– Сейчас все принесу.

Через пару минут она получила заказ и, с наслаждением выпив молоко, с жадностью набросилась на еду, стараясь жевать как можно тише.

– Видно, что вы проголодались, – усмехнулся Арден, когда Альда утолила первый голод и уже без прежнего энтузиазма доедала овощи. – Может быть, теперь, когда вы не так голодны, вы все же представитесь? Хочется, знаете ли, познакомиться с такой храброй и решительной девушкой. Это немного против приличий, но в дороге обычно на такое внимание не обращают.

– Альда Буше, – назвала себя девушка, решив, что вреда от такого не будет.

– Ну вот и познакомились, – улыбнулся ей Арден. – Вы надолго в этом городе?

– Такие вопросы решает отец, – дипломатично ушла от ответа Альда. – Нам сегодня надо посетить магистрат, а там будет видно.

– Если у вас тут больше нет дел, я бы посоветовал вам скорее уехать. Если у тех, кто к вам приходил, есть сообщники, оставаться в городе опасно.

– Благодарю, наверное, мы так и сделаем. А что делаете вы вдали от армии?

– Боевые действия закончены, так что некоторым офицерам дали время на улаживание личных дел.

– А что стало с захваченными в плен?

– А почему вас это интересует?

– Там мог быть мой старший брат, – со вздохом призналась Альда.

– Не могу вам сообщить ничего обнадеживающего. Потери среди мятежников очень большие, причем, в основном среди благородного сословия. Многих павших дворян вообще не смогли опознать. А те, кто попал в плен в последнем бою, под амнистию не попадают. Их судьбу будет решать королевский суд.

– Да я уже смирилась со смертью брата. Жаль, что он не стал слушать отца. И дело даже не в баронстве, просто мы его любим.

– Альда, ты уже поела? – спросил незаметно для нее спустившийся отец. – Тогда сейчас поем я, и сразу же съездим в магистрат. Если не будет проволочек, может быть, еще успеем сегодня уехать. Ты мне не представишь своего кавалера?

– Это офицер герцога, – смутилась дочь.

– Зря смущаешься, хотя тебе идет. Значит, офицер герцога?

– Арден Грехт, лейтенант арбалетчиков, – представился юноша.

– Вот как! – сказал отец и, отдав слуге заказ, спросил. – А что означает слово лейтенант?

– Это одна из низших офицерских должностей в армии герцога. Примерно соответствует сотнику.

– Ну при вашем возрасте у вас еще все впереди, – отец принял заказ и перед тем, как приступить к трапезе добавил. – Если раньше не убьют. Я шевалье Рон Буше, а мою дочь вы, наверное, уже знаете.

Он принялся за еду, а Альда, чтобы скоротать время, повторила свой вопрос лейтенанту, который остался с ними за столиком, допивать вино.

– Вы так и не ответили, что делаете в городе.

– Я приехал по делам наследства. Три декады назад умер мой дядя, у которого не осталось других наследников, кроме меня. Он был очень уважаемым в городе человеком и известным в провинции врачом. Я уже закончил почти все дела, сегодня только должен решить вопрос с продажей дома, и можно возвращаться.

– А куда вы поедете после того, как закончите с домом?

– В армию, куда же еще? – немного удивился вопросу Арден. – Герцог затеял строительство небольшого города, где для всех офицеров будут строить дома, а пока приходится жить в лагере.

Отец покончил с завтраком, и они распрощались.

В магистрате, куда Буше приехали в экипаже, вопреки опасениям отца, все решилось очень быстро. У них попросили подорожную, на которой сделали отметку о содействии обладателей этой бумаги магистрату города Колина и вернули все оружие.

– Мы вас больше не задерживаем, шевалье, – сказал отцу начальник стражи. – Вы нам здорово помогли, но должен предупредить, что у убитых вами грабителей остались подельники. Так что, если вас в нашем городе ничего не держит, мой вам совет – уехать как можно быстрей, тем более что у вас с собой дочь, и не факт, что в следующий раз вам повезет так же, как вчера.

Отец с дочерью на обратном пути прикупили в дорогу недостающие мелочи, забрали с собой с кухни пару караваев хлеба и копченый окорок и съехали с постоялого двора, направив коней к южным воротам города.

– Пока нам везет с погодой, этим надо пользоваться, – сказал отец, когда они покинули город. – Скоро зачастят дожди, и путешествие превратится в мучение. Дорога раскиснет, и уже не слишком-то поскачешь. Да и путешествие под дождем – удовольствие еще то, а нам с тобой еще ехать и ехать. Как попа, не болит?

– Все прошло. Ты не беспокойся, отец, я выдержу.

– Вот в кого надо было вкладывать силы и душу, – пробормотал Рон Буше, – а не в этого спесивого болвана Рамона.

Два следующих дня прошли в почти непрерывной скачке с небольшим отдыхом на обед и ночевках на придорожных постоялых дворах. Близился сезон дождей, и количество проезжающих по тракту сократилось. А на третий день они вляпались в неприятности по самые уши. Погода начала портиться, тучи затянули солнце, подул ветер, и заметно похолодало, поэтому отец решил не ограничиться перекусом на обочине, а остановиться на обед в трактире. Они отдали лошадей слугам и, прихватив с собой самое ценное, зашли в трапезный зал. Зал был почти пуст, лишь за одним столом веселилась компания молодых, богато одетых людей, и поодаль сидело несколько воинов в легкой броне, которые не спеша цедили вино из больших глиняных кружек.

– Смотрите, какая цыпочка! – радостно воскликнул один из парней, показывая пальцем на Альду. – И с таким старым кавалером! Иди к нам, мы подойдем тебе гораздо больше!

– Не обращай на них внимания, – сквозь зубы процедил отец. – Иди рядом со мной и не отставай.

– Она нами пренебрегает, – огорченно заметил второй, и по голосу Альда поняла, что он так же пьян, как и первый.

– Это ничего, – успокоил его первый. – В первый раз нам, что ли, обламывать несговорчивых девиц? Сама же потом будет благодарна!

– Кто эти щенки? – негромко спросил отец у трактирщика, опасливо прислушивающегося к разговору молодежи.

– Вы бы поосторожнее с ними, господин. Это сынок графа Рабека. Его отцу принадлежит город, который вы, должно быть, недавно проехали. А остальные – это сыновья окрестных шевалье и молодой барон Роден. Они пьют уже пару часов и изрядно набрались. А воинов к ним приставил господин граф, чтобы ничего не случилось.

– Предусмотрительный отец. Лучше бы он сам выпорол свое чадо. Часто буянят?

– И не говорите. Учиняют безобразия и портят девиц, а граф потом за все платит.

– Ну от меня он деньгами не отделается. У вас есть комната, где можно было бы пообедать и отдохнуть? Боюсь, что если мы будем это делать в зале, то у графа станет на одного сына меньше.

– Как не быть. Только уезжали бы вы, господин, от греха подальше, честное слово.

– Поздно, – ответил отец, бросив взгляд через плечо: все шестеро молодых выпивох уже выбрались из-за стола и загородили выход.