Текст книги "Выброшенный в другой мир (СИ)"

Автор книги: Геннадий Ищенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 65 страниц)

Часть 2

Глава 1

Баронесса Лиара Буше родила свою дочь уже в преклонном возрасте. Ребенка удалось родить, но сама сорокалетняя баронесса родов не перенесла, оставив дочери в наследство свою бесподобную красоту и данное еще до рождения имя.

Барон принял мокрый кричащий комок плоти и, молча отдав его заранее выбранной кормилице, ушел. Его можно было понять: замена красавице-жене была явно неравноценной. Но шло время, девочка росла и уже к двум годам превратилась в веселую, очаровательную малышку, отличающуюся к тому же редким здоровьем. В девочке явственно просматривались материнские черты, и барон не смог устоять: маленькая баронесса прочно прописалась и в его покоях, и в его сердце. Альду любили все, начиная со слуг и кончая бароном и ее старшим братом Рамоном. Любили за красоту, за добрый, веселый нрав, за ум и сообразительность, более свойственные мальчишке. Девочке необыкновенно везло всю ее сознательную жизнь, словно Ньора[3]3
  Ньора – богиня судьбы


[Закрыть] задалась целью подтвердить правильность данного на смертном одре имени[4]4
  Альда – счастливая


[Закрыть].

Так в возрасте семи лет, играя зимой на реке со сверстниками, Альда провалилась под лед, но сумела самостоятельно выбраться из воды и добежать до замка. Провалившийся под лед двумя годами раньше старший сын кузнеца Гнор, после того как выбрался, целый год сильно кашлял, похудел и к следующей зиме помер. Девочка же после всего даже не чихнула. Бойкая, склонная к проказам Альда постоянно попадала в передряги, но там, где другие калечились, теряли здоровье, а то и жизнь, маленькая баронесса выходила, что называется, сухой из воды.

С девяти лет ее начали учить этикету, письму и всему тому, что должна знать благородная леди. Для этих целей барон привез из ближайшего города учительницу благородных манер госпожу Равиль. «Благородной леди» было больше по душе взять детский охотничий лук и уйти на весь день на охоту с одним из деревенских мальчишек, чем зубрить заумные правила со старой грымзой. Но барон проявил твердость и, пусть с трудом и слезами, но Альда научилась и манерам, и письму, и даже языку империи, которому госпожа Равиль обучила ее за дополнительную плату. Баронство у них было не из богатых, поэтому период ученичества оказался коротким, и, как только необходимость в учительнице отпала, ее тут же отправили в город на радость молодой госпоже.

Жизнь благородной девицы одиннадцати лет отроду в отцовском замке скучна и однообразна. Альда давно поняла, что если она сама о себе не позаботится, то судьба ей коротать время за вышиванием или в лучшем случае в библиотеке, все интересное в которой она уже перечитала не по одному разу. Самой большой страстью для нее стала охота. Зверья и птицы в окрестных лесах водилось немало, и все это постоянно попадало на стол в жареном виде, внося приятное разнообразие в питание и деревенских, и обитателей замка. Поначалу барон позволял дочери охотиться только с братом, но тот был старше сестры на восемь лет и не слишком рвался бродить с ней по камышам в поисках уток или искать на полянах куропаток. Парня привлекала настоящая дичь, поэтому он свел сестру с парой деревенских парней постарше, любивших бить птицу, и уговорил отца доверить им Альду. Ребята много времени потратили, обучая молодую баронессу охотничьим премудростям, и вскоре она уже охотилась сама, научившись бесшумно подкрадываться к дичи и бить птицу влет, не тратя попусту стрел. Захотела Альда научиться владеть и мечом, но тут барон стоял твердо: не женское это дело и все. Альда обиделась и тайком от отца научилась метать в цель ножи, кинжалы, двузубые вилки и вообще все, что могло лететь и втыкаться, за исключением топоров и секиры, на которые у нее просто не хватало сил. Старый конюх, который учил госпожу этой премудрости, не знал о запрете барона, за что и поплатился. Отец как-то увидел дочь, которая под одобрительные возгласы конюха всаживала один за другим несколько тесаков в мишень, расположенную в десяти шагах, молча сплюнул, дал конюху в ухо и ушел. Брат втайне от отца дал сестре несколько уроков работы с легким мечом, на этом дело и кончилось.

Другой страстью Альды стали лошади. Здесь отец не противился, и даже сам съездил в город на ярмарку и купил дочери молодую кобылу, послушную и веселую нравом, как и ее хозяйка. Альда просто влюбилась в Бри, как она назвала свою пятнистую четвероногую подругу, и теперь очень часто в хорошую погоду, надев костюм для верховой езды, совершала конные прогулки в окрестностях замка, придерживаясь совета отца ездить только по дороге.

– Пойми, дочь, – говорил барон. – На дороге пыль, а в лугах цветы и свежесть, но вы обе медленно ехать не умеете, а вечно несетесь стремглав. На дороге это не страшно, а вот в поле или на лугу может привести к неприятностям. Достаточно твоей Бри попасть копытом в нору суслика, как вы обе кубарем покатитесь по земле. При этом кобыла, скорее всего, сломает себе ногу, ну а ты – шею. И кому такое нужно?

В четырнадцать лет Альду начали интересовать парни. Она прекрасно знала, в чем заключается разница между мужчиной и женщиной, знала, что через год-два сама должна будет покинуть замок отца с мужчиной, которого ей определят в мужья. Все любовные романы были зачитаны ею до дыр, все служанки тщательно расспрошены, но одно дело читать или слушать, а совсем другое, когда тебе самой снится такое, что просыпаешься с пылающими от стыда щеками. Ни одной равной по положению подруги у нее не было, не было рядом и матери, которая смогла бы объяснить испуганной девушке, что значат кровавые пятна на ее простынях.

Известие о том, что граф Мартин убил своего брата и всю его семью и занял герцогский трон, дошло до них очень быстро благодаря знакомому купцу, который ехал из Ордага и остановился переночевать в замке барона.

– Он просто сошел с ума, – в гневе говорил барон, меряя шагами зал. – Наш король его никогда не признает! И что тогда? Идти на поклон к Мехалу?

–  Твой купец говорил, что король подослал к нему убийц, – возразил Рамон.

– Говорить можно все! А если даже и прислал, значит, было за что! В таких случаях нужно брать казну и бежать, а не поднимать мятеж и втравливать нас в войну с Сотхемом!

– А я верю герцогу! – не соглашался Рамон. – Если он это затеял, то наверняка все тщательно взвесил. Уж герцогу известно больше, чем вам, отец!

– Тебе бы только мечом помахать, а головой думать не хочешь! Нам война с Сотхемом всегда обходилась большой кровью. Воевал я с ними прошлый раз, знаю. У них вся власть у короля, а у нас каждый герцог сам себе голова. Потому нас все время и били!

Такие споры все чаще приводили к ссоре отца с сыном, и Альда не удивилась, когда однажды брат облачился в выправленные доспехи и уехал в армию герцога Мартина.

За спорами и ожиданиями неприятностей отец полностью забыл о ее дне рождения, и свое пятнадцатилетие Альда провела в одиночестве, впервые без праздничного стола и подарков. То ли на следующее утро отец сам вспомнил о празднике дочери, то ли ему об этом кто-то напомнил, но за завтраком он выглядел смущенным, а по его окончании пригласил Альду следовать за ним. Они пришли в комнату матери, которая со дня ее смерти никем не использовалась, и барон кивком указал девушке на стул.

– Сядь, дочь, и послушай, что я тебе скажу. Я не всегда был бароном. Больше двадцати лет назад я покинул отчий кров, потому что мне, как младшему сыну, там ничего не светило. Неплохой рыцарский конь, доспехи, которые увез твой пустоголовый брат, и храбрость – вот все, что было тогда у молодого шевалье Рона Буше. Я подружился с таким же молодым рубакой, и мы вместе шесть лет бок о бок служили королю. То было смутное и тяжелое время. Сначала пришлось воевать с Барни, потом с Сотхемом, бывали и мятежи. Все, что мы получали от короля, песком уходило сквозь пальцы. Однажды уже в самом конце, нам с другом повезло после штурма города попасть в нетронутый другими богатый дом, из которого хозяева по какой-то причине не смогли или не успели вынести все самое ценное. Мы нашли и по-братски поделили золотые и серебряные монеты, украшения и просто камни. После этой компании отец нынешнего короля даровал мне баронство, и вскоре я взял в жены твою мать. Друг не получил ничего, кроме положенного жалования, и не скрывал обиду. Как я его ни уговаривал, он бросил службу и подался в наемники. Больше я о нем ничего не слышал. Баронство мне досталось не из богатых: не слишком много земли и всего пара деревенек. Мы выкрутились из-за того, что я пустил в оборот захваченное в бою золото, да и приданое у твоей матери было немаленькое. Остальное серебро и украшения с камнями я тогда на всякий случай спрятал в замке. Шли годы, но при нашей скромной жизни нам хватало имеющихся доходов, и свою захоронку я не трогал, решив, что приложу запрятанное к твоему приданому.

– А что сейчас изменилось, отец?

– Мне страшно, дочь, – признался барон. – Мятеж против короля это очень серьезно. Если его величество приведет сюда войска... Я сам давил такие мятежи и прекрасно знаю, что ничем хорошим для их участников такое не заканчивается.

– А что ты мог поделать? У Рамона на плечах своя голова!

– Все не так просто, как ты думаешь. Я мог отцовской волей запретить сыну в этом участвовать. Но я проявил малодушие. Рамон был настроен слишком решительно, и я испугался, что если попробую его задержать силой, вообще лишусь сына. Если бы Рамон меня ослушался, мне пришлось бы от него отречься. А теперь для нашей семьи все может окончиться очень плохо. Именно поэтому ты сейчас здесь. Я хочу отдать тебе все, что прятал здесь все эти годы, чтобы в случае чего ты не осталась совсем с пустыми руками. Считай это подарком ко дню рождения, который я так бессовестно пропустил.

Барон достал из ножен на поясе кинжал и, присев в стенной нише, начал подрезать раствор между двумя кирпичами. Ему пришлось работать минут десять, прежде чем один из кирпичей начал шататься. Расшатав кирпич еще больше, барон его вынул и засунул руку в образовавшееся отверстие.

– Крепкая ткань, – сказал он, извлекая достаточно увесистый мешочек. – Столько лет в сырости, а по-прежнему целый.

Он развязал завязки и высыпал на материн столик груду серебряных монет, серебряные и золотые украшения и россыпь неограненных льдисто-голубых камней.

– Здесь триста монет серебром, – сказал он дочери. – И примерно еще на столько же украшений. Сколько стоят камни, я сказать не берусь, но тоже много. Если придется срочно уходить, это будет единственным, что сможем забрать с собой. Дома осталось всего десятка два монет, остальное забрал с собой Рамон. Есть еще украшения твоей матери. Ты знаешь, где они лежат. Собери все вместе в этот мешочек, положи в тайник и прикрой отверстие кирпичом. Теперь ты знаешь, что надо делать в случае опасности.

Прошло несколько дней, и к ним в гости приехал ближайший сосед и приятель отца барон Алекс Гарт в сопровождении двух воинов в броне.

– Вот, приходится таскать с собой охрану, – слегка смущенно сказал он отцу. – На дорогах стало неспокойно. Ты тоже, Рон, не вздумай мотаться по дорогам один. Если что, я твою девочку одну не оставлю, но по нынешним временам из меня защитник плохой, сам не знаю, что со мной будет.

– Пошли, перекусим с дороги, – предложил отец. – Опрокинем по кувшинчику вина и поговорим. А за твоими людьми присмотрят и накормят, можешь не сомневаться.

Мужчины поднялись в трапезный зал, куда им из кухни быстро принесли хлеб, жареное мясо и вино. За едой говорили мало, а подкрепившись, направились к отцу, прихватив кувшины с остатком вина с собой. Альда специально перебралась в смежное помещение, откуда их разговор был прекрасно слышен, для вида занявшись рукоделием.

– Твой направился у Мартину? – спросил отца гость.

– Направился, – ответил отец. – До сих пор себя корю за то, что не проявил достаточно твердости и не заставил его остаться. И сам может погибнуть из-за чужой гордыни, и всю семью погубить.

– Ты не веришь в успех герцога?

– Не верю. Самовольный захват герцогского трона – это пощечина королю, а нашему королю всего лишь немногим больше пятнадцати лет, да и гонору у него, говорят, изрядно. Его отец еще, может быть, и признал бы, чтобы потом как-то убрать без риска ввязаться в войну с Мехалом. Я не сомневаюсь, что сейчас вмешательство короля приведет к войне. Мехал к ней уже давно готов, а тут такой удобный момент!

Они еще долго говорили и, когда барон Гарт покидал их замок, вид у него был озадаченный и угрюмый. Отец как в воду глядел. Прошло лишь несколько дней, и их проездом навестил один из очень дальних родственников матери Альды шевалье Рошак, имение которого располагалось где-то в районе  Сакских гор.

– С меня довольно, – заявил он хозяевам после трапезы. – Пусть Мартин и дальше бодается с королем, но уже без меня. Этот новый герцог захватил столицу и, по слухам, собрал большое войско. И это без всякой поддержки короля. А поддержка еще, несомненно, будет. Кто бы сейчас ни победил, лучше держаться от Ордага подальше. Мехал, глядя на этот бардак, дома не усидит, а драться с сотхемцами, когда половина герцогов готова ударить короля в спину... А твоего сына я не видел.  Теперь заберусь к себе и буду тихо сидеть. Может и пронесет: не такая уж я важная птица, чтобы попасть в коронные списки.[5]5
  списки лиц, уличенных в преступлении против короны


[Закрыть]

Беглец уехал, и потянулись дни, наполненные тягостным ожиданием. Еще большее смятение принес визит представителя магистрата города Паршин Ставра Кроне. Он приехал в сопровождении отряда стражи и зачитал обитателям замка указ нового герцога, в котором тот призывал всех, принимавших участие в мятеже, сложить оружие и отдаться на герцогское правосудие.

– Мой вам совет, господин барон, как можно скорее заканчивать этот бунт. Право, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Я его и не начинал, – с тоской в голосе ответил барон. – А сын... Если еще жив и до сих пор не вернулся, как я могу на него повлиять?

– Это да, – с сочувствием в голосе сказал Кроне. – Тогда готовьтесь к неприятностям. Те, кто не изъявят покорности сейчас, под указ об амнистии уже не попадают. Раз вы лично в мятеже участия не принимали, вам грозит только потеря титула и имения.

– А что вы можете сказать насчет имущества?

– В таких случаях этот вопрос решает новый хозяин имения. Обычно оставляют личные вещи и оружие, коней своих сможете взять. Вся казна должна остаться в замке.

Кроне и его охрана направились дальше к соседям, а на следующий день во двор замка въехала карета в сопровождении десятка хорошо вооруженных всадников. На дверце кареты Альда разглядела герб графа Севоржа.

Барон сам встречал гостей и предложил руку появившейся из кареты пожилой женщине.

– Это моя дочь, Альда, – представил он девушку рослому молодому человеку и опирающейся на его руку женщине, когда все вошли в замок. – А это, Альда, наши гости: баронесса Алисия Лоран и сопровождающий ее шевалье Крон Хоган.

– У вас красивая дочь, барон, – благосклонно кивнула баронесса.

Увидев ее вблизи, Альда поняла, что ошиблась с возрастом. Судя по лицу, гостье было не меньше семидесяти лет. Все прошли в трапезный зал, где слуги уже поспешно накрывали стол. Из завязавшейся беседы Альда поняла, что баронесса была матерью графини Севорж и гостила у дочери, когда в провинции разразился мятеж. Граф нового герцога не поддержал и остался верен королю, из-за чего его замок подвергся кратковременной осаде, а визит баронессы к родственникам затянулся. От нее узнали, что пять дней назад было сражение, в котором войско Мартина было разбито, а он сам погиб. Сейчас она возвращалась домой в сопровождении солдат графа, а шевалье Крон этими солдатами командовал и отвечал за ее безопасность. Узнав, в какую переделку попали хозяева из-за выходки младшего Буше, баронесса искренне огорчилась.

– Поверьте, барон, – с сочувствием произнесла старая дама. – Если бы я могла, я бы ради вас и вашей дочери прервала путешествие и попыталась повлиять на герцога, но мой возраст это сделать уже не позволяет. Могу посоветовать обратиться к мужу моей дочери. Новый герцог, знаете ли, ценит верных королю дворян и, скорее всего, прислушается к его словам.

– Спасибо за добрые слова, баронесса, – со вздохом сказал барон. – Я виноват в проявленном малодушии и готов понести наказание. Жаль, что вместе со мной пострадает и дочь, но тут уже ничего не поделаешь.

– Если будет совсем плохо, можете на время найти приют в нашем замке, а дочь оставить у нас совсем, – сказала Алисия. – Я вам советую, барон, встретиться с герцогом лично. Это очень умный молодой человек, и он может войти в ваше положение. Имение вам назад не вернут, но он может что-нибудь придумать. Я очень недолго с ним общалась, но уверена, что это глубоко порядочный и по-настоящему благородный человек.

Баронесса у них долго не задержалась и вскоре вместе со своим эскортом покинула замок.

– Собирайся дочь, – сказал барон Альде. – Мы с тобой совершим конную прогулку. И оденься потеплее: сегодня холодный ветер.

Прогулка оказалась недолгой, проехав пару лер[6]6
  лера – мера длины равная тысяче шагов или примерно 0,8 км


[Закрыть] по дороге, они углубились в лес и через полчаса оказались у неказистого маленького домика. Здесь они спешились и привязали лошадей.

– Это охотничья избушка, – пояснил дочери барон, снимая со своего коня две тяжелые переметные сумки. – Раньше ею иногда пользовался старый лесник, но со времени его смерти сюда, скорее всего, никто не заглядывал. Видимо дело идет к развязке. Скоро за нас возьмутся всерьез, и мне не хочется всецело зависеть от нового хозяина баронства. Поэтому мы с тобой кое-что здесь спрячем.

Отец отворил скрипнувшую дверь и внес сумки внутрь.

– Здесь есть небольшой тайник, – пояснил он Альде. – Вот под этой лавкой надо убрать пару плах, и откроется яма. Сюда все и положим. В сумках те деньги и драгоценности, которые я тебе показывал, пара арбалетов и много еще чего по мелочи. Крыша пока не течет, так что здесь сухо. Надеюсь, что мы уйдем вместе, но теперь в случае чего ты и сама сюда дорогу найдешь.

Дома отец направился собирать свои вещи в дорогу, приказав ей заняться тем же самым.

– Лучше все сделать заранее, – сказал он, – чем потом собираться в спешке. Возьми с собой всю одежду и обувь, из которых не выросла, а так же теплое шерстяное одеяло и плащ матери. Я его недавно смотрел, ткань хорошая, так что он еще тебе послужит. В дорогу возьмешь костюм для верховой езды, в нем тебе будет удобнее, чем в платье. И еще захвати одну из курток брата. Собери все вещи, и пусть служанки увяжут. А ты проконтролируй, чтобы все сделали как надо и ничего не забыли.

Альда долго перебирала свои вещи, изредка примеряя платье или туфли. Все отобранное она положила на свой столик, туда же отправился и сверток со всякой необходимой в дороге мелочью. Когда служанки все уложили в две переметные сумки, Альда зашла в комнату матери, решая, что из находящихся здесь вещей может пригодиться в дороге, и что можно взять, как память о матери. В результате ее поисков к собранным сумкам присоединилась дейра, на которой по рассказам отца любила играть мама, и отличный кинжал, обнаруженный в ящике стола.

– Уложите отдельно этот плащ и одеяло, – приказала Альда служанкам, – и можете быть свободны.

Подошедший отец одобрительно осмотрел аккуратно собранные вещи и взял в руки дейру.

– Ты действительно хочешь забрать инструмент? – спросил он у дочери. – Я помню, что тебя учили на нем играть, но ты никогда не играла на нем сама.

– Пусть будет, – ответила Альда. – Он легкий и много места не занимает. Может и мне когда сгодится, а нет – будет память о маме.

Барон кивнул и положил дейру обратно.

– Бран очень просил взять его с собой, – сообщил он дочери. – Но я, конечно, отказал.

Бран был их старым слугой, которого Альда помнила еще в качестве своей няньки.

– Куда ему, – со вздохом сказала она. – Он-то и ходит еле-еле. И мерзнет постоянно, а дело идет к холодам. Только заболеет в дороге да помрет. Я все собрала, отец.

– А как сама? – спросил барон, обнимая дочь. – Выдержишь?

– До сих пор не верится, что придется все отдавать чужим людям и куда-то бежать, – она передернула плечами и крепче прижалась к отцу. – Но ты за меня не бойся, я выдержу.

А на следующий день к ним приехали уже не гости, а хозяева, и привычный мир рухнул, разлетевшись вдребезги. Приехавших было шестеро: уже знакомый им чиновник магистрата Ставр Кроне с тремя стражниками, жрец и молодой здоровенный парень с простым грубым лицом. Кроне зачитал указ, согласно которому баронство Буше передается присутствующему здесь шевалье Роншару, а бывшему барону, а ныне шевалье Рону Буше, с дочерью надлежит немедленно покинуть замок.

– Мы можем забрать с собой свои вещи и лошадей? – обратился Рон к новому барону.

– Да, конечно, – ответил тот, отводя взгляд.

Было видно, что ему совестно выставлять прежнего хозяина из замка, да еще с молодой красивой девушкой.

– Одну минуту, шевалье, – обратился к Рону Кроне. – Можно узнать, куда вы собираетесь направиться дальше? Я должен написать вам подорожную.

– Я сейчас затрудняюсь ответить, – сказал ему отец. – Скорее всего, мы направимся в Лазони, где у меня должны жить родственники по линии старшего брата. Но это еще не окончательно.

– Тогда я просто напишу подорожную, не указывая цели путешествия, – подвел итог Кроне и быстро оформил необходимую бумагу, вписав их имена в заранее подготовленный документ. Отец поблагодарил и забрал бумагу, и они с дочерью пошли забирать вещи.

Чиновник собрал во дворе семерых солдат баронства Буше, и жрец принял у них клятву верности новому господину.

Конюх вывел уже оседланных лошадей Рона и Альды и оказал последнюю услугу своему бывшему хозяину, закрепив на них принесенные вещи.

– Послушайте, барон, – окликнул отец здоровяка, который даже не сразу с непривычки отреагировал на новое для него обращение. – В моем бывшем кабинете на столе лежат восемнадцать монет серебром. Это вся на сегодняшний день казна баронства. Я помню правила. Владейте этим имением и будьте счастливы. Прощайте.

– Прощайте и вы, – ответил новый барон. – И не держите на меня зла.

– За что? – искренне удивился отец. – Вы здесь совершенно ни при чем. Баронство отобрано приказом герцога за нарушение чести семейством Буше. А кто будет другим хозяином, вы или кто другой, какая разница?

Отец с дочерью сели на лошадей, последний раз окинули взглядом уже чужой дом и выехали в услужливо распахнутые стражником ворота.

– Давай поспешим, – сказал отец, с тревогой глядя на собирающиеся тучи. – Надо до дождя добраться до сторожки и устроить лошадей. Переночуем там, заодно и решим, что делать дальше.

Они успели до дождя доехать до лесной сторожки, перенести в нее вещи и укрыть лошадей попонами, которые в скатанном виде крепились позади седел. Лошадей привязали прямо напротив небольшого оконца, чтобы имелась возможность за ними присмотреть, не выходя из дома. Где-то через полчаса, как они закончили все дела, зарядил мелкий противный дождь.

– Нам повезло, что до настоящих холодов еще больше месяца, – сказал отец. – Завтра с утра должна быть хорошая погода. А дождь мы переждем здесь, здесь и заночуем. Времени до утра у нас с тобой много, и его надо потратить с толком. Во-первых, надо уложить вещи так, чтобы все необходимое было под руками, оружие в первую очередь. Ты у нас хорошо умеешь метать кинжалы, поэтому к тому, что уже висит на поясе, прицепишь еще два, но так, чтобы их прикрывала куртка. Жаль, что я в свое время не дал тебе заниматься с мечом, но все равно ты с ним еще пару лет взрослому мужчине не будешь соперницей. К умению хорошо приложить силу. Возьми кошель и тоже закрепи на поясе. Там медь и немного серебра. Плохо, что ты совершенно не знаешь жизни. В нашем путешествии тебе придется многому научиться. Сколько стоит ночлег на постоялом дворе, обед, вещи, которые продают в лавках. Кому можно доверять, а от кого лучше держаться подальше. Старайся все подмечать, а если что непонятно, то спрашивай, когда мы одни. Возьми этот мешочек и пришей где-нибудь к одежде с внутренней стороны, чтобы не бросалось в глаза. Там с десяток алмазов, которые я отложил в запас. Остальные обратим в золото в первом же крупном городе.

– А зачем нам сейчас столько денег, отец? Не проще ли продать камни тогда, когда в этом будет необходимость?

– Если со мной все будет в порядке, то проще. Но в пути всякое может случиться, а идти с этими камнями к ювелирам самой... Разденут и разуют, это если вообще отпустят живой. С золотом тебе будет не в пример легче. Да и не всегда можно найти ювелира, который даст за камни хорошую цену.

Некоторое время они молча укладывали вещи.

– Смотри, – сказал отец, когда закончили с вещами. – Это армейский арбалет. Из своего лука ты вполне сможешь завалить разбойника, если на нем нет брони, но даже кольчуга для него уже непосильное препятствие, особенно в руках слабой девушки, поэтому, если придется стрелять, целься в голову или в ноги. А вот этот красавец прошибет с небольшого расстояния даже кованый панцирь. Правда, для тебя он тяжеловат, да и взводится долго, но если будем держать на взводе, то сможем за пару ударов сердца избавиться от двух противников. Тетива, конечно, со временем ослабнет, но нам-то и нужно, чтобы они пару недель продержались. Взводятся вот этим рычагом. Потом потренируешься. Вот так в канавку ложится болт и крепится скобой. Все, теперь можно стрелять.

Разобравшись с оружием, барон застелил на лавки сложенные в несколько раз одеяла.

– Сейчас еще тепло, чтобы накрываться, а так будет мягче, – пояснил он. – Ложись и отдыхай впрок, в пути не всегда выпадает такая возможность. Вот и давай с тобой отдохнем, а заодно и поговорим о том, что будем делать дальше.

Альда послушно легла, положив под голову сумку с платьями, и задала вопрос, который уже давно вертелся у нее на языке:

– Ты серьезно говорил тому чиновнику, что собираешься искать родственников брата?

– Нет, конечно. Мы с братом никогда не были особенно близки, да и не виделись больше двадцати лет. Даже если он еще и жив, а он старше меня на семь лет, делать на там  нечего. Я не искал встречи с родственниками во время своего благополучия, искать ее сейчас будет жестом отчаяния. Уж лучше тогда принять приглашение баронессы Лоран. Но у меня есть мысли получше. Отсюда нам надо уходить в любом случае. Настоящих друзей у меня здесь нет, а те, кого я могу ими назвать с некоторой натяжкой, участвовали в мятеже и, как и мы, потеряют свои имения. А вот враги по закону подлости останутся. Люди в своем большинстве ничем не отличаются от тех же волков. Они безропотно готовы терпеть тиранию сильного, но если волею судьбы человек падет до их собственного положения или ниже, готовы рвать его зубами в клочья. Одним словом, нам надо уйти подальше от тех мест, где хорошо знают семью Буше.

– И куда же ты думаешь идти?

– Думаю, нам с тобой лучше всего двинуться в Ордаг.

Ответ отца удивил Альду, и она некоторое время обдумывала услышанное.

– Я вижу, что суть моего решения тебе не ясна, – начал объяснять отец. – Как ты думаешь, за счет чего нам теперь жить? Нам с тобой придется начинать все сначала. Единственное, что у нас есть, это благородство рода и небольшой начальный капитал. И твоя красота, которая, я надеюсь, позволит тебе выбрать мужа с положением и приятной внешностью. Я буду давать уроки фехтования и начну потихоньку обрастать связями среди состоятельных горожан и офицеров гарнизона. Это единственное, что я умею, и умею хорошо. Для этого нам нужно устроиться в большом городе, где я всегда смогу набрать учеников. Мы с тобой можем поехать на север в один из торговых городов на побережье или в Ордаг. На побережье меня не тянет. Там хорошо летом, но в остальное время слишком ветрено и сыро, а эта погода уже не для меня. Я думаю, что столица провинции будет во многом лучше. А если все-таки разразится война с Сотхемом, переедем в столицу к королю. Поэтому сразу покупать дом не будем, а снимем где-нибудь жилье и осмотримся. Мы с тобой, дочь, еще поборемся за место под солнцем. А теперь, пока еще светло, мне надо поспать. Ночью придется спать вполглаза из-за лошадей. Хотя волки еще не оголодали, но всякое может быть, а лишиться коней это последнее, что нам сейчас нужно.

Альда долго лежала, прислушиваясь к мерному дыханию отца, и незаметно для себя задремала. Ночью она несколько раз просыпалась от ржания лошадей и от того, что отец выходил прогонять какого-то зверя, кружившего возле сторожки. Окончательно она проснулась, когда край неба, видимый с ее лежанки через маленькое оконце, стал понемногу светлеть. Вчера она была придавлена свалившимся на них несчастьем. Его уже давно ждали, но легче от этого не было ничуть. Сейчас в тишине заброшенной сторожки она внезапно отчетливо поняла, что прежней жизни больше нет и никогда не будет. А что будет – зависит от ее отца и благосклонности Ньоры. К своему удивлению, девушка осознала, что ничуть не боится и готова вместе с отцом драться за свое будущее. Придется многое узнать и многому научиться? Что же, значит, она узнает и научится! Ни слабой, ни глупой она себя не считала. Придется терпеть лишения и подвергаться опасностям? Ну и пусть! Ради счастья стоило потерпеть и побороться! А счастье в ее понимании – это большой богатый дом и сильный любящий муж рядом. Что еще нужно женщине, которой боги и так дали так много всего, чем обделены другие: благородство, красота и здоровье. Поэтому новый день она встретила совершенно спокойно.