Текст книги "Ссылка"

Автор книги: Геннадий Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Она иногда присаживалась и прикладывала ухо к рельсам. Когда повезут рабочих в лес, Анна не знала и с рассветом шла осторожней. Встреча с людьми для нее была крайне нежелательной. Лес просыпался. Слышался перезвон птичьих голосов. На небольшую полянку выскочил ошалевший от весеннего возбуждения, еще не совсем перелинявший, заяц, оторопело уставился на Анну и через пару секунд сиганул прочь. Анна невольно улыбнулась «Ишь, пострел, испугался. Кто же тебя тут тронет». Где‑то в стороне в глубине леса слышалось гульканье. «Косачи, наверное, токуют» – подумала Анна. В ней заиграл охотничий азарт, но она быстро одернула себя и прибавила шаг. Она устала, платок был сдернут с головы, ворот телогрейки широко расстегнут. Хотелось пить. В одной из ложбинок она захватила горсть талого снега и вытерла им лицо. «Где же вагончик‑столовая – с тревогой подумала Анна – По времени должна уже дойти. Пять километров не ахти какое расстояние. Но опять же, кто здесь расстояние мерил? Могла Шура и ошибиться. Может быть и все восемь». Занятая этими мыслями, Анна чуть не запнулась о переводную стрелку. Узкоколейка делала ответвление влево, впереди виднелось ответвление вправо. Анна в нерешительности остановилась, перевела дыхание, наклонилась и послушала рельсы. Стука колес слышно не было. После минутного сомнения, Анна понадеялась на собственное чутье и двинулась вперед. Пошла она вправо, но метров через его вынуждена была остановиться. Узкоколейка спускалась в ложбину и там обрывалась. Там, где она кончалась, виднелись кучи гравия, штабеля шпал и длинные ленты рельс. Здесь на верху у импровизированной беседки у шпал лежали лопаты, ломы, кувалды и деревянный ящик с костылями для крепления рельс к шпалам. «Ведут дальше – поняла Анна – А мне идти назад и искать вагончик». Она развернулась, сделала несколько шагов и вдруг резко шарахнулась в сторону. Пронзительно свистя и пуская клубы дыма, вдали в просвете деревьев, показался паровозик. Анна пригнувшись, притаилась за кучей сухих ветвей. Паровозик бежал ходко. Было заметно, что впереди он толкал вагон, который переваливался с боку на бок. «Как и не упадет – невольно подумала Анна». Звонкий стук колес на рельсовых стыках отчетливо слышался и вскоре, казавшийся чуть ли не игрушечный поезд с одним вагоном, остановился. Как догадалась Анна у первой ветки. Из вагона соскакивали люди. Их было около десятка. Паровозик свистнул и толкнул вагон вперед. Анна плотней сжалась за укрытием, но наблюдать не перестала. Люди у первой ветки собрались кучкой, а потом редкой цепочкой направились вглубь делянки. Тем временем паровоз скрипнул тормозами и, преодолев небольшое расстояние остановился у следующей ветки. Здесь так же вагончик выдавил из себя горстку рабочих и двинулся дальше. Теперь он, шумно пыхтя, прошел мимо Анны и остановился в нескольких шагах от нее. Со ступенек вагона спрыгнули один за другим пятеро рабочих и остались стоять на обочине узкоколейки. Один из них, видимо бригадир, подошел к будке паровоза и коротко свистнул. Из будки высунулась чумазая физиономия машиниста:

– Чего надо? – заорал он.

– Когда Клюева привезешь? – крикнул бригадир.

– К обеду велел за ним приехать. А что?

– Пусть рельсовые накладки и болты захватит. Скажи, что кладовщика вчера не было.

– Ладно – махнул рукой машинист.

Паровоз свистнул, выдохнул из трубы клочья дыма и покатил назад, таща за собой пустой вагон. Рабочие проводили его взглядом и разошлись, разбирая ломы и лопаты. Один из них направился прямо к куче веток, за которыми пряталась Анна и на ходу расстегивал ширинку. Анна вся втянулась в телогрейку. За кучей послышалось журчание. Анну охватило смущение, но вдруг представила эту картину со стороны и чуть не спрыснула в кулак. Журчание прекратилось. Анна хотела выглянуть сквозь ветви, как тут же услышала приближающие шаги и голос:

– Что, Михалыч, отлил?

– Отлил.

– Ну, давай и я излажу это дело, да перекурим.

Послышался шорох одежды, а потом и журчание. «Ну, вы даете, мужики» – улыбнулась Анна. Страха она почему‑то не чувствовала. Скорее было чувство озорства, которое потом вмешалось в легкое волнение. Голоса мужиков показались до боли знакомыми. Она напрягла слух. До Анны донесся легкий запах табачного дыма:

– Вот и прожили зиму. Петро – сказал тот, которого назвали Михалычем.

– Да – отозвался второй, наверное Петр – Прожили. Сейчас бы плугом земельку попахать. У нас наверное уже посевная идет.

– А чего сеять‑то? – в голосе Михалыча послышалась горечь – В конце зимы уже все амбары пустые были. Жена к Сидорчуку приехала, так сказывала, что по продразверстке власть все дворы подчищала. Зернышка не оставили.

– Я тут кусочек земли присмотрел, подсохший. Раскопаю под картошку.

Анна узнала этот родной волжский говорок с оканьем. Узнала она и мужиков. Михалыч был из соседнего села Пряниха и ехал до Котласа в одном вагоне с ней, а Петро в вагоне рядом и иногда заходил в вагон к своему земляку Михалычу. Видимо дружба у них была древняя. Анна чуть не кинулась к ним «Родные мои», но порыв был мгновенный и она даже не шевельнулась, продолжая слушать знакомые и близкие голоса:

– Как без огорода? Огород нужен. Моя вот пилит домик какой никакой поставить. Невмоготу в бараке жить. Надо бы лес выписать, к Клюеву идти, да морду видеть его не хочется.

– Угробил парня.

– Ничего, как‑нибудь ему это отольется.

– Надо бы оградку Алексею на кладбище сделать.

– Сделаем – заверил Петра Михалыч – Мужики рейку приготовили. Подсохнет, строгать начну.

Анна, зажав ладонью рот, беззвучно заплакала, растроганная человеческой добротой и с благодарностью смотрела сквозь щелку в ветвях на близких теперь ей людей.

С узкоколейки что‑то прокричали.

– Пойдем, зовут – сплюнул Петро – Социализм надо строить.

Оба, ломая сучья под ногами, направились к узкоколейке.

Анна откинулась на кучу, вытянула отекшие ноги, вытерла слезы и потихоньку приходила в себя. Встреча с земляками, хоть и односторонняя, взволновала Анну и она уже не чувствовала себя такой чужой в этом лесу. Напряжение прошло и Анна почувствовала острый голод. Она раздвинула ветви и огляделась. Рабочие спускались в ложбину, неся на плечах инструменты – ломы, кувалды, лопаты. Анна приподнялась и согнувшись попятилась вглубь березняка. Здесь она скинула котомку и решила сделать привал. Анна развязала котомку, достала банку рыбных консервов, раскрыла ее и проглотила слюну. Отхватив от буханки хлеба добрый ломоть, она с наслаждением углубилась в процесс приема пищи. День должен быть погожим. Солнце стала чуть пригревать. Лесная тишина нарушалась редкими криками людей. Где‑то в стороне слышался треск падающих деревьев, стук топоров. «Социализм строят – усмехнулась Анна, вспомнив слова Петра – И зачем это – размышляла она – Дать им свободу и все. Вон Михалыч и огородик хочет раскопать и домик думает строить. Так ведь и земли дадут с гулькин нос и леса могут не выписать. Хотя тут и земли и леса края не видно. А все равно – решила Анна – И землю они распашут и дома построят, корни здесь свои на севере пустят и детей вырастят». За этими размышлениями, Анна насытившись незаметно сомкнула веки, размякла и задремала. Сказался недосып этой ночью и нелегкая дорога сюда. Сон был коротким, но глубоким. Анна потянулась, хрустнула пальцами и прислушалась. Никаких изменений не произошло. Все также с треском изредка падали сваленные деревья. Потихоньку этот рабочий шум стал утихать, а потом прекратился. Анна насторожилась, но быстро догадалась – «Обед наверное». Она достала часы, щелкнула крышкой. Да, время подходило. Анна решила вернуться к узкоколейке. Завязав котомку, она бросила взгляд на пустую консервную банку и повертев ее в руках, сунула в карман телогрейки. «Брошу где‑нибудь, а здесь следов оставлять не надо» – осторожничала Анна. Почему она боялась оставить свои следы, чего она остерегалась, Анна сама не могла себе ответить. Она понимала что ее сюда привело. Это была ненависть к человеку, который принес горе ей, Шуре, отняв жизнь любимого ими человека. Как Анна выплеснет эту ненависть, что сделает, она еще не понимала и ничего не планировала. Пока она хотела только одного – увидеть Клюева, почувствовать его присутствие и дать ему понять, что причиненное им зло не прощается.

Анна подошла ближе к узкоколейке, обратно к той куче ветвей, где пряталась накануне. Она присела и взглянула поверх ветвей. Из ложбины поднимались рабочие. Они собрались наверху и двинулись сквозь лес в сторону правой ветки узкоколейки. «Обедать пошли – догадалась Анна – У них там вагон‑столовая. Ну что ж буду ждать. Этот должен приехать скоро, если ничего не изменится».

Анна устроилась поудобней и приготовилась к ожиданию. Ждать пришлось не долго. Рабочие – путейцы уже пообедали и прошли опять в ложбину, вновь раздался стук топоров, когда гордо заявляя о себе пронзительным гудком, вдали показался паровоз с вагоном впереди. Он резво пробежал расстояние до Анны, притормозил, шумно пыхтя, потом крадучись подвел вагон к самому краю ложбины. Дав три коротких свистка, машинист вылез из своей будки и побежал в конец вагона. Там он взял с обочины здоровое полено и сунул его под передние колесные пары. «Что он так близко к спуску поставил вагон? – не поняла Анна, а потом догадалась – Ему же заказывали накладки и болты привезти. Выгружать здесь будут, чтобы ближе тащить».

Машинист отцеплял вагон от паровоза, когда в дверях показался человек. «Клюев» – сузила глаза Анна. Он был в кожаной фуражке и плаще серого цвета. На ногах высокие яловые сапоги. Лицо было трудно рассмотреть, оно скрывалось в тени тамбура. Но вот он ступил на подножку вагона и окликнул машиниста возившегося со сцепкой. Теперь лицо Клюева попало в свет солнца и Анна отчетливо рассмотрела его. Черты его лица вызывали у Анны неприятные чувства. Одутловатое с толстыми мясистыми губами и узкими глубоко посаженными глазами оно напоминало ей борова, когда‑то жившего в сарае у тетки Даши. «И фигура‑то подстать ему» – заключила Анна.

Клюев не стал спускаться с вагона и остался там, поджидая машиниста. Тот вскоре справился со сцепкой и подбежал к Клюеву, тот необычным для такой фигуры скрипучим голосом прокричал:

– Оттащишь платформы с лесом от бригады. Полуэктова, потом приедешь за мной и рабочими. После этого заберешь платформы у бригады Лопатина. Понял?

– Понял. Василий Павлович.

– Ну, давай. Я тут с часик бумагами займусь, а потом по бригадам пройдусь.

– Так я поеду?

– Поезжай – небрежно кивнул Клюев и присел на краю тамбура.

Машинист залез в будку, паровоз тронулся, откатился от вагона и побежал выполнять задание начальства. Клюев посмотрел ему вслед, достал портсигар и закурил. Анна сжав скулы с ненавистью смотрела в эту сытую, самодовольную фигуру. У нее возникло огромное желание подойти к ней, плюнуть в эти узкие глазки, дать несколько пощечин и уйти. Больше ей ничего не надо. Она даже чуть приподнялась, но с трудом подавив это желание, осталась на месте. Анна не боялась за себя, но она была убеждена, что ее разоблачение сразу же ударит по ее родным и близким ей людям.

Клюев бросил курить, зажал ноздри пальцами и высморкался. Анна брезгливо поморщилась. С ложбины поднялись двое рабочих и направились к вагону. Около полена, подсунутого под колеса, они остановились и один из них попытался пошевелить полено ногой:

– Что‑то Николай не башмак, а полено сунул.

– Ничего выдержит. Никуда не денется – безразлично бросил его товарищ – Пошли быстрей, выгрузим накладки. Мужики ждут.

В дверях вагона их поджидал Клюев. Он недовольно заорал:

– Чего канителитесь? Забирайте свое железо. Весь тамбур загорожен.

– Сейчас – ответили рабочие и друг за другом полезли вагон. Вскоре оттуда на землю с лязгом полетели рогожные мешки с накладками и болтами. За ними спустились и рабочие. Они наложили в ведра болты, связали проволокой несколько накладок и потащили все это с собой.

– Передайте мужикам – прокричал им вслед Клюев – сегодня раньше подходите, собрание в клубе будет.

– Ладно – отозвался идущий сзади с ведрами в руках.

Проходя мимо полена, он опять приостановился, озабоченно покачал головой, как бы осуждая беспечность машиниста Николая и ускорил шаг, догоняя ушедшего вперед товарища.

Анна тоже невольно остановила свой взгляд на этом полене осторожно глянула в сторону ложбины, затем на вагон, оценила обстановку и немного поколебавшись все‑таки приняла решение.

«Ну и прокачу же я тебя, скотина»‑ прошептала она. К злости примешалось и какое‑то озорство. Анна уже чуть ли не в охотничьем азарте уточняла свои внезапно возникший план, оставалось только дождаться, когда из соседней ветки узкоколейки выйдет паровоз и утащит в поселок платформы с лесом. Если он там задержится почему либо, а Клюев тем временем уйдет в бригады, то придуманный Анной план может сорваться. Так как машинист может заметить её около вагонов, когда будет выезжать на главный путь. Анне слышно было как там в стороне паровоз делал маневры, раздавался стук кувалд. «Ну давай же, давай уезжай, как заклинание шептала Анна торопя невидимого ей машиниста и, словно послушав её наконец то, паровоз тяжело пыхтя и пуская клубы выполз на главный путь и, медленно набирая скорость, покатил в сторону поселка, таща за собой несколько платформ груженых бревнами.

Анна перевела дыхание. Теперь для нее было главным чтобы Клюев раньше времени не покинул вагон. Здесь был риск, но она готова была идти на это. Анна приподнялась в своем укрытии, но в вагоне проскрипела железная дверь и в проеме показался Клюев.

«Уходит», мелькнуло в голове Анны, но Клюев остановился перед ступеньками, огляделся по сторонам, расставил пошире ноги и стал расстегивать плащ. Анна поняла его намерения и стыдливо отвернулась. «Что это они тут уборную устроили?» усмехнулась она и тут‑ же сделала вывод «Раз вышел облегчиться, то значит еще побудет в вагоне.» Анна прислушалась. Дверь в вагоне заскрипела. Выждав немного Анна выглянула из своею укрытия. Кругом не было ни души. Только в лесу слышался уже привычный для её уха рабочий шум в делянках.

Сердечко у Анны колотилось, во рту от волнения пересохло, ноги были будто ватные. У неё появились сомнения в правильности происшедшего поступка, но в памяти возник образ Алексея. Она представила себе Шуру бьющуюся в грязных ламах Клюева, спешащего к ней на помощь Алексея, потом его избиение. И все это происходило здесь по вине этого самодовольного хряка.

Укрепившись в своем решении и отбросив все сомнения. Анна обрела спокойствие и хладнокровие. Она пятясь отошла от своего укрытия, кромкой березняка крадучись пробралась метров пятьдесят назад, оглянулась и резким рывком вбежала на узкоколейку. Здесь перевела дыхание и снова огляделась. Все было по‑прежнему. Ничего что могло бы повлиять на осуществление её плана Анна не заметила. Вагон был теперь впереди, стоял задним торцом к ней и Анна была вне видимости из окон вагонов. Она короткими перебежками быстро преодолела расстояние до вагона и присела на корточки у задней двери. Внутри вагона улавливались слабые шорохи, потом послышались шаги и проскрипела дверь вагона в тамбур. "Всё, пропало» похолодела Анна и нырнула под вагон. Она мгновенно просчитала пути отхода, если вдруг Клюев будет спускаться по ступенькам из вагона. Анна намеревалась под вагоном пролезть на другую сторону вагона потом скатиться с обочины узкоколейки и нырнуть в ближайшие кусты. Она уже хотела выполнить этот план, но удержалась. Через минуту, которая показалась Анне вечностью дверь в вагоне опять скрипнула, над Анной послышались тяжелые шаги, а потом грохот. «За дровами ходил» – догадалась Анна. У печки сбросил – Она еще немного посидела под вагоном приходя в себя, затем решительно вылезла из‑под вагона и взглянула на дверь. Замок висел на дверной ручке и был заперт. Анна соображала. Надо было чем‑то заблокировать дверь. Взгляд пошарил вокруг и наткнулся рогожные мешки с болтами и накладками у самого вагона у ступенек. Анна метнулась к ним, пошарила руками схватила болт и мгновенно оказалась у двери вагона. Она накинула пробой и вставила в него болт. Дверь была заблокирована надежно. Выдохнув, Анна осторожно спустилась со ступенек и низко наклонившись у самых окон вагона пробралась к передним дверям вагона. Это заняло у нее минуты две, не больше. Дверью, как и предполагала Анна не пользовались и на пробое была скрутка из проволоки. Теперь оставалось главное. Анна попыталась выбить полено из под колес. Но после двух‑трех попыток она поняла, что так у нее ничего не выйдет. Колеса закусили полено. Анна лихорадочно оглядывалась в поисках чего‑нибудь подходящего, чтобы выбить полено, по ничего на глаза не попадалось. Она уже не знала что ей предпринять, как вдруг заметила блеснувший на солнце ломик лежавший до этого в тени рельсы метрах в пяти от нее. Анна бросилась к нему и притащила его к вагону. Она знала что делать. Просунув ломик под полено, Анна выдавила его из под колес. Они чуть качнулись но вагон остался на месте. Анна бросилась в его конец таща за собой лом. Здесь она нижний конец лома завела под шпалу, серединой уперлась в балку и действуя как рычагом что есть силы стала давить всем своим телом на верхний конец лома. От напряжения в глазах потемнело. Ноги свело судорогой. Анна боялась что может вот‑вот упасть, шептала «Ну трогайся, трогайся.» Вагон словно услышав её заклинание скрипнул колесами, шевельнулся и тронулся с места.

Клюев сидевший за столом, что‑то чиркал карандашом по листкам бумаги лежащими перед ним. Он только что принял грамм сто из заткнутой бумажной пробкой, бутылки и блаженно протягивал ноги к открытой дверце печки. Огонь ласково обволакивал его теплом. Жизнь была прекрасна и впереди сулила еще немало радостей. Клюев размяк и в блаженстве прикрыл глаза. Но тут что‑то непонятное вплелось в это его состояние. Ему то ли показалось, то ли это было на самом деле, но он почувствовал что под ним слегка качнулся вагон. Клюев беспокойно повернул голову в сторону окна. Кусты за ним медленно поплыли назад. «Да ведь вагон тронулся» дошло до Клюева. Он рывком вскочил со скамьи и бросился в тамбур, дернул дверь на себя. Она не поддалась. Клюев дернул еще и еще раз, но его усилия были напрасны. Клюев в панике бегал глазами но тамбуру, пытаясь хоть что‑нибудь предпринять. Его внимание привлек примотанный проволокой лист железа вместо окна в торце тамбура. Клюев вцепился в него пальцами и попытался оторвать сдирая кожу с ладоней, лист стоял на мертво. Лишь в углу образовалась щель. Что‑то заставило Клюева глянуть в нее. Сквозь узкую полоску света он увидел стоящую посреди колеи сзади уходящего вагона молодую женщину. Она стояла широко расставив ноги в резиновых сапогах, в телогрейке перехваченной ремнем в поясе, волосы её растрепались, платок сбился на затылок, пальцы рук сжаты в кулак. По раскрасневшемуся красивому лицу стекали то ли струйки пота, то ли слезы. Но главное это были глаза. Они словно прожгли Клюева. В них было столько ненависти, отчаяния и боли, что Клюев невольно отшатнулся. В какие‑то доли секунд в нем что‑то сломалось он скрипнул зубами и тяжко осел на пол тамбура. Клюев хорошо знал этот участок узкоколейки и понимал, что сейчас произойдет. Вагон на спуске разгонится, потом рельсы кончатся и он, загремев на редко разложенных шпалах, свалится на бок. Удар будет любой силы. Это уже как повезет. Клюев мог бы еще попытаться выбраться через окно самого вагона но он даже не шевельнулся. Им овладело полное безразличие. Клюев не был фаталистом, но в фигуре этой женщины, стоящей среди колеи с глазами полными ненависти он словно увидел свою судьбу и не мог и не хотел ей сопротивляться. Он никогда не видел этой женщины. Как она оказалась в лесу? Кто она? Не привиделось ли ему это всё? Эти вопросы молнией пронеслись у него в голове и не нашли ответа. Да и не было времени на них не было. Скоро будет удар.

Потом Клюев никому не расскажет о причине аварии и кого он видел на узкоколейке в лесу. Он также никогда не забудет ту женщину, глядевшую вслед уходящего вагона. В памяти всегда будет ее лицо, а главное кричащие от боли и ненависти глаза.

Почувствовав, что вагон тронулся, Анна отбросила ломик и уперлась руками в вагон, а ногами в шпалы, стала толкать его вперед. Внутри вагона дергалась дверь. «Что, скотина, не нравится» – прошептала Анна. Она почти бегом сопровождала вагон, катившийся в ложбину. Лицо ее раскраснелось, волосы сбились в мягкие пряди, платок съехал на затылок. Она стояла широко расставив ноги, провожая вагон взглядом. В нем была ненависть к сидевшему сейчас в вагоне человеку и боль от потери Алексея, жалость к самой себе и смятение от вопроса, бившегося в голове, а правильно ли она поступает, совершая самосуд.

Внизу в ложбине раздался грохот, послышались крики людей. «Ну вот, свершилось» – подумала Анна, но как ни странно она не испытывала чувства злорадства. Появилась апатия, безразличие. Она просидела в оцепенении несколько минут, а затем, медленно приходя в себя, стала пробираться лесом в ложбину. Еще несколько минут назад, она, толкавшая вагон под откос, не думала о тяжелых последствиях, а теперь с беспокойством прислушалась к крикам внизу. «Ничего серьезного не должно случиться – успокаивала себя Анна – Вагон крепкий. Ложбина пологая. Наполучает синяков и не более того». Но беспокойство не проходила и она тихонько пробралась к краю ложбины. Сквозь кусты она увидела на боку лежащий вагон и копошившихся около него людей. Они доставали из тамбура Клюева. Тот держась за руки рабочих, выполз из тамбура, затем попытался встать на ноги, но вскрикнув, повис руками на плечах мужиков, помогавших ему выбраться наружу. Мужики усадили Клюева около кучи гравия. Кто‑то сдернул, висевший рядом кусок брезента, служивший, видимо, путейцам укрытием от непогоды и расстелил сто около Клюева. Рабочие положили Клюева на брезент и потащили его на импровизированных носилках наверх. «Ну, слава Богу, жив – с облегчением подумала Анна – А обо всем остальном пусть, сволочь, сам подумает. Время теперь у него будет». Она посчитала свою миссию на этом выполненную и сейчас ей надо выбраться из леса к реке. Но сначала надо вернуться к куче ветвей, где она до этого укрывалась и где спрятала котомку. Кружным путем, Анна почти достигла цели, но ей пришлось остановиться. Рядом с кучей ветвей дымился костер, а около его на брезенте лежал Клюев. Путейцы толпились рядом и что‑то громко обсуждали, яростно жестикулируя.

«Что же делать – беспокоилась Анна – А вдруг начнут искать виновника аварии и обшаривать лес? Но что‑то не похоже. Рабочие все на месте. Но все равно придется ждать, когда они уйдут. А собственно на чем они уедут в поселок? Вагон‑то им не поднять. Пока паровоз вернется, а потом сбегает за вагоном, времени пройдет много. Надо ждать». Так Анна оценила сложившеюся обстановку и приготовилась терпеливо ждать, держась на почтительном расстоянии от узкоколейки. Солнце уже далеко переваливало за полдень и изредка прикрывалось легкими прозрачными облаками. Ветра почти не было. Остатки снега под деревьями заметно таяли, как на сковородке. Анна пришла в себя, умыла лицо талой водой из ближайшей лужицы и решила приблизиться к тому месту, где дымил костер. Она считала это не слишком опасным. По обочине, на месте прежней вырубки, рос плотной стеной кустарник, молодняк ельника и березы. Укрытие было надежным. Ее тянуло к месту, где лежал Клюев. Почему, она и сама не могла понять. Может это было чисто женское любопытство, но скорей всего, в чем она не хотела признаваться, ей хотелось узнать, насколько серьезно пострадал Клюев. Она с самого начала не ставила себе целью причинить тому тяжелую травму. Ей хотелось лишь дать ему понять, что кто‑то помнит о причиненном им людям горе и это так бесследно не пройдет. Анна не предполагала, что вагон опрокинется на бок. Он должен был уткнуться в кучу гравия в тупике. Но она не могла знать, что путейцы перед этим убрали временные рельсы перед гравием, а сам гравий рассыпали под шпалы. У Анны в подсознании появилось чувство сожаления о случившимся, но она подавляла его «Ничего, пусть почувствует, какого было Алексею» – шептала она, убеждая себя в справедливости содеянного.

Тем не менее Анну влекло как магнитом к тому месту где дымил костер. Она осторожно, словно на глухарином току, прокралась к самой обочине, уже можно было различить лица людей, но речь нельзя было разобрать. Анна присела и низко пригнувшись заползла в густой мелкий ельник. Мягкие лапы веток, слабо гладили ее лицо и смыкались сзади, образовывая надежное укрытие. Сантиметр за сантиметром Анна приближалась к костру. Она уже различала отдельные слова, кок вдруг сзади себя услышала шаги. Анна прижалась к земле и замерла. Рядом с ней к костру бежал мужик. «С делянки наверное» – Думала Анна, под шум его шагов быстро продралась сквозь кусты и присела среди мохнатых еловых лап. Теперь ей было видно и слышно все.

Мужик, прибежавший из делянки встревожено уставился на путейцев, затем заметил лежащего на брезенте Клюева и растерянно спросил:

– Что случилось? Гремело что?

– Вагон свалился в тупике – ответил один из рабочих.

– Как это свалился? – заорал мужик – Что несете?

– Ничего не несем. Свалился и все – тоже заорал обозлившийся путеец – Никола – машинист, подлец, полено под колеса плохо зажал. Я еще когда за накладками ходил обратил внимание.

– А ну, тихо – застонав, приподнялся на локте, лежавший Клюев – Разорались тут, причем тут Никола. Я выходил из вагона и поправлял полено. Может и сбил с места.

Рабочие недоуменно переглянулись, а мужик с делянки спросил, указывая на Клюева:

– Что с ним?

– В вагоне он был. Вот и покалечило.

– Сильно?

– Не очень. Ногу поломал. Ступить не может. Да синяков наполучал.

– Странно все это как то – протянул мужик с делянки и подошел к лежащему Клюеву.

О чем они говорили Анна не слышала. Она растерянно потерла ладонями щеку и прошептала: «Как же так? Не выходил он из вагона и полена не поправлял – потом до Анна дошло – Значит хочет скрыть причину аварии. Но ведь был болт в пробое дверей. Этого нельзя было не заметить. Мужики бы сразу заметили, что дверь вагона заблокирована снаружи и авария была умышленной». Объяснение пришло не сразу и оно могло быть только одним. Болт выпал из пробоя при тряске вагона по рельсам или когда тот падал. Теперь Ане все стала ясно. Непонятно только почему Клюев скрывает, что был заперт в вагоне. «Ну это его дело – подумала Анна – А мне надо убираться отсюда». До кучи, где у нее была спрятана котомка оставалось рукой подать и Анна уже приценивалась, как бы достать ее, но ее остановили возгласы рабочих у костра, а вдали послышался свист паровоза.

Мужик с делянки поднялся от Клюева и закричал:

– Петро, беги тормози его. Пусть цепляет вагон‑столовую. На ней домой поедем и Клюева отвезем. А за платформами с лесом, скажи пусть потом приезжает.

Петро, не дослушав команды мужика, бежал навстречу паровозу, размахивая шапкой. Анна решила остаться на месте. Ее устраивало, что скоро все уедут и ей нечего будет опасаться. Вот только телогрейка от длительного лежания на животе промокла и сильно хотелось есть. Под шум, возникший у костра, Анна отползла назад в лес и отошла подальше.

Солнце уже клонилось к закату, подул свежий ветерок. Стук топоров в соседней делянке прекратился и слышалось только как паровоз делает маневры, лязгая буферами и издавая короткие гудки.

Анна немного озябла и энергично задвигала руками, нетерпеливо прислушиваясь к работе паровоза. Прошло уже немало времени прежде чем она, по стуку рельсов и дыму из трубы паровоза над лесом, догадалась, что паровоз подошел к месту, где лежал Клюев и рабочие, забрав его, уедут из леса. Наконец раздался последний свисток, черные клубы дыма ушли в небо и паровоз побежал в поселок.

Анна кинулась к куче, где была спрятана ее котомка, но у кромки кустов около узкоколейки приостановилась и проводила взглядом паровоз. Тот притормозил у дальней ветки, забрал рабочих покатил дальше. Скоро он скрылся из виду.

Анна, теперь уже не таясь, вытащила из кучи ветвей свою котомку и намеревалась оживить костер, оставленный рабочими, но потом передумала и закинув, котомку за плечи, стала спускаться в ложбину. Здесь она прошла вдоль весело журчащего ручья и через пару сотен метров, выбрала себе место для костра. Дело было уже привычным и через несколько минут, огонь, жадно лизал сухие ветки и сучья. Анна набрала воды в котелок и устроила его над костром. Тут же развесила подсушить телогрейку и кофту. Плечи закрыла платком и принялась за еду. Ела не торопясь, с аппетитом, обдумывая сложившуюся ситуацию. Анну устраивало, что виновника аварии не будут искать, так как Клюев не рассказал рабочим о ее причине, но она не исключала того, что Клюев специально для ушей виновника стал говорить, а сам в вагоне всё расскажет и около посёлка устроят засаду. Анна решила дождаться сумерек и тогда идти вперед, поселком свернуть влево, обойти его и потом выйти к реке. «Господи, что же теперь мне всю жизнь в лесу скитаться» – горестно вздохнула она и стала собираться в путь. Анна залила костер остатками воды из котелка, одела подсушенную одежду и поправив лямки котомки, бодро зашагала наверх из ложбины. Сухая одежда и сытый желудок поправили ее настроение и идти было легко.

Сумерки сгущались. Силуэты деревьев сливались в одну сплошную стену, птичий разноголос стих и вокруг установилась тишина, нарушаемая изредка уханьем совы. Вез особых сложностей Анна дошла до дальней ветки узкоколейки, на ней около переводной стрелки, стояло несколько платформ с бревнами, готовых к отправке. «Когда же за ними приедут?» – думала Анна. И как бы отвечая на ее вопрос, вдали показались огни. «Вот и паровоз бежит» – решила она и перешла по ветке в конец платформ. Здесь она решила переждать, когда паровоз зацепит вагоны и уедет.

Ждать пришлось недолго. Паровоз очень быстро оказался у ветки, сделал пару несложных маневров и прицепился к платформам, позвякивая сцепками.

Из паровозной будки спустились машинист и его помощник с фонарями и пошли вдоль платформ, проверяя крепление бревен. Анна притихла в стороне, следя за их силуэтами. Через несколько минут они вернутся к паровозу и поедут домой, где их ждет тепло, уют, горячий ужин. А она останется здесь, одна в незнакомом лесу и никто не знает, где она сейчас. Для всего остального мира ее нет, она теперь сама по себе. Анна вздохнула, бросила взгляд на платформы и вдруг озорная мысль пришла ей в голову. Она еще немного поколебалась, но потом решительно бросилась к последней платформе. Было слышно как паровоз раздувал пары, готовясь трогаться с места. Анна, хватаясь пальцами за холодный металл платформы, пыталась залезть на нее, но это ей никак не удавалось. Отчаявшись Анна сбросила с себя котомку и закинула ее на платформу. Паровоз вдали свистнул, платформы дернулись и заскрежетали колесами. Анна от удара упала на шпалы, но не ощущая боли моментально вскочила на ноги и вновь вцепилась руками за край платформы. Та медленно сантиметр за сантиметром поползли вперед. Паровоз пыхтя, изредка пробуксовывая, упорно преодолевал сопротивление состава и небезуспешно. Платформы ускоряли ход, Анна не выпуская из рук какую‑то железяку, приваренную ко краю платформы, уже почти бежала за ней. Отчаяние охватило ее: «Куда же я без котомки», – билось в голове, – «И если не будет котомки. То всем все станет ясно». Анна собрав последние силы, пронзительно закричав, рывком бросилась на левый буфер и повисла на нем животом, ноги иногда касались шпал и у нее уже не было сил подтянуть их. В голове звенело, плечо ныло от полученного удара. Платформу трясло на рельсовых стыках, темной громадой над ней нависали бревна.