Текст книги "Ссылка"

Автор книги: Геннадий Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Мне‑то, какое дело.

– Оно понятно, конечно. Толь к о вот я когда с Княжи возвращался, в лесу костерок заметил, а около него мужика голого.

Участковый отложил протокол, внимательно выслушал Фому, но сомнение все‑таки выразил:

– А тебе не померещилось? Может, вы со свояком народным средством болезнь лечили?

– Ни‑ни, – горячо запротестовал Фома. – ни капли во рту не было. Вот и памятка у меня осталась – задрал он штанину, показывая, свежую царапину на ноге – зацепился за спицу. Там одна загнута немного.

– Дак, говоришь, одежду сушил? – о чем‑то размышляя, переспросил Сапожников.

– Да‑да, – торопливо подтвердил Фома, он ближе пододвинулся к участковому и, наклоняясь к его уху, зашептал:

– И главное дождя не было тогда. Уж не вместе ли с Клюевым они в речке барахтались.

Сапожников задумался. Дело могло оказаться не простым, а может и политическим. Как‑никак Клюев был до недавнего времени начальником лесопункта, да и сейчас должностным лицом. Десятник не последняя фигура в леспромхозе. Вон в газетах каждый день пишется о происках врагов социализма. Вдруг и здесь дело примет неожиданный поворот и появится возможность отличиться.

Участковый засунул бумаги в портфель. Протокол можно было закончить и в кабинете, там потом и подписать понятыми. К тому же к мосту уже подъезжала лошадь с телегой. Тело Клюева погрузили в телегу. Сапожников наказал Фоме явиться к нему после обеда и велев возчику ехать в больницу, пошагал за телегой.

Устроив труп в больничном морге. Сапожников отправился к себе в кабинет, который располагался в торце здания клуба. Здесь он бросил портфель на ближайший стул и уселся у телефона.

– Алло. Коммутатор? Мне район. Начальника милиции.

Пока телефонистка добивалась нужного абонента. Сапожников застегнул ворот гимнастерки, поправил прическу и внутренне собрался. Доложить надо было обстоятельно, с толком и грамотно. Он уже в уме отрепетировал свой доклад и считал его приемлемым. Начальник должен оценить.

В трубе щелкнула телефонистка, сухим голосом объявила:

– Район. Милиция на проводе.

Доложив начальнику о происшествии Сапожников сообщил и о показаниях Мельтяшкина, не преминув высказать и свое предположение о возможной политической окраске этого дела.

Реакция начальства была соответствующей. Участковый получил подробные инструкции и наказ ожидать экспертов и следователя.

До их прибытия Сапожников хотел успеть выполнить все формальности и с усердием принялся за дело. Он тщательно переписал протокол осмотра места происшествия и нарисовал план‑схему местности. Потом послал за понятыми и те подписали нужные бумаги. Мельтяшкина Сапожников допрашивал часа два. Собственно по самой сути допрос длился недолго.

Большую часть времени заняли обоюдные предположения – откуда мог взяться голый мужик в лесу и чья может быть бричка.

После этого участковый отправился в контору леспромхоза, зашел к секретарю партийной организации Пузыреву и доложил ему о случившемся. Тот хоть и знал уже о случившемся, но выслушал Сапожникова внимательно и встав со стула заговорил.

– Это ты правильно мыслишь, что дело может быть политическим. В наше время, когда классовая борьба еще не закончилась и враги социализма проникают во все отрасли народного хозяйства, мы должны быть максимально бдительны. Враг может скрываться под любой личиной…

Речь Пузырева лилась плавно и долго. Чувствовалось, что он ее произносил часто и это доставало ему удовольствие.

Сапожников же в нетерпении ёрзал на стуле. Дело у него было еще много и выслушивать монолог секретаря ему было не досуг. Но руководящая роль партии в стране участковому была понятна и он лишь молча, в знак согласия кивал головой парторгу.

Наконец Пузырев закончил свою речь и вернулся к столу. Сапожников, боясь, что тот может возобновить речь, привстал и спросил:

– Можно идти?

– Иди, товарищ Сапожников и помни о своем долге перед Советской властью.

– Есть, щелкнул каблуками участковый и поспешил из кабинета.

Вечером Сапожников встретил на пристани судмедэксперта, эксперта‑криминалиста, следователя милиции и уполномоченного ОГПУ. По пути в поселок он ввел их в курс дела и высказал свое предположение. Эксперты сразу же отправились в морг, а следователь и уполномоченный ОГПУ в кабинет участкового.

Следователь Смолин принялся за изучение протоколов составленных участковым, а оперуполномоченный ОГПУ Киселев отправился, как он выразился, прогуляться. Пошел встречаться с агентурой – понял участковый. Он знал почти всех осведомителей уполномоченного, но виду не подавал.

Смолин и Киселев были чем‑то похожи друг на друга. Оба кругленькие, плотные, шустрые, готовые в азарте землю рыть рогами. За дело они принялись охотно и к показаниям Мельтяшкина отнеслись серьезно.

Через некоторое время пришел эксперт‑криминалист. Он принес отпечатки пальцев с тела Клюева и стал снимать отпечатки пальцев с бутылки обнаруженной на мосту. После сложных с точки зрения участкового, манипуляций эксперт сделал заключение, что на бутылке отпечатки пальцев только Клюева.

Киселев вернулся часа через два, а почти вслед за ним и судмедэксперт. Он однозначно заявил, что смерть Клюева наступила в результате попадания в его легкие воды. Перед смертью Клюев принимал алкоголь. Следов указывающих на насильственную смерть не обнаружено.

Присутствующие в кабинете участковый, следователь и уполномоченный ОГПУ были несколько разочарованы заключениями экспертов, но оптимизма не потеряли. Отправив экспертов отдыхать, они закрылись в кабинете, заполненном синим туманом папиросного дыма и стали разрабатывать план мероприятий по установлению личности мужика обнаруженного Мельтяшкиным в лесу. Первой задачей было найти бричку. Таких в округе было немного и по полученным результатам решено было действовать по обстановке.

***

Никита первым заметил лодку спускающуюся вниз по течению к тони. Он окликнул Клима, укладывающего вместе с Клавой и Анной в баркас невод.

– Климентий Константинович! Лодка плывет.

Клим прищурился и всмотрелся вдаль.

– Ага, и правда, лодка. А ну, Никита, давай забирай девок и спрятайтесь пока от греха подальше.

Девки стояли рядом, поняли Клима с полуслова и устремились за Никитой в ивняк.

Клим остался один на берегу и собирал пальцами веревку, изредка косясь на приближающуюся лодку. Та приближалась быстро и вскоре в ней можно было различить силуэт человека. Клим приставил ладонь ребром ко лбу, загораживая глаза от солнца, и широкая улыбка разделила его усы и бороду. «Савелий» облегченно вздохнул Клим. Он еще подождал немного и убедился что это действительно Савелий на его лодке и обернувшись к ивняку махнул рукой:

– Эй, партизаны, выходите.

Молодые люди осторожно вышли из ивняка и остановились у костровища, не зная что делать. Клим, бросив веревки крикнул им:

– Давай, костер распаляйте, да чайник ставьте. Это Савелий плывет.

На берегу все пришло в движение. Никита кинулся оживлять костер. Анна схватила чайник и побежала менять воду. Клава полезла в короб за пирогами. Появление Савелия для них было приятной неожиданностью. Они полагали, что он приедет на бричке и все время поглядывали на противоположный берег, а он тут как тут на лодке.

Анна сполоснула чайник, набрала в него свежей воды, да так и осталась стоять по колени в воде, наблюдая за приближающейся лодкой. В ней уже можно было отчетливо видеть фигуру Савелия. Сердце Анны учащенно забилось и от волнения немного закружилась голова: – «Слава богу. Сам хоть жив и здоров»‑прошептала она и застыла.

Из оцепенения ее вывел голос Никиты:

– Неси чайник.

Он понял состояние Анны и сам испытывал волнение, но хотел отвлечь ее и загрузить работой.

Костер потрескивал еловыми ветками, чайник и котел висели над огнем, хлеб порезан ломтями, пироги вскрыты и молодежь не выдержав, кинулась встречать Савелия.

Между тем лодка с Савелием ткнулась в песок рядом с баркасом. Клим забрал протянутую Савелием котомку, потом они поддернули лодку повыше и о чем‑то переговариваясь, направились к костровищу. Навстречу им спешили Анна, Клава и Никита.

– Ну, что орлы принимайте гостя – рокотал Савелий, добродушно улыбаясь. Он пожал Никите руку, подхватил Анну и Клаву за плечи и направился к столу. Здесь уже все было готово для приема дорогого гостя. Клим выставил бутылку водки. Выпили, закусили и постепенно оживление от встречи стало проходить. Савелий все чаще ловил на себе напряженные взгляды присутствующих. Он понял, что они от него ждут. Савелий всю дорогу тщательно размышлял, как сказать ребятам о том, что Клюева больше нет. Сказать правду – значит оказаться в их глазах эдаким злодеем, убийцей К тому же он еще плохо знал Никиту и Клаву и еще неизвестно как могут сложиться дальнейшие обстоятельства. Это первое…

Если сказать, что Клюев утонул сам, ему вряд ли поверят, но сомнения останутся и это не означает знать голую правду. Это второе. Если промолчать, то это будет бесчеловечно с его стороны. Они и так все извелись в ожидании его. Вон Анна вся с лица спала, а в ее то состоянии… Савелий решился. Он налил себе в стакан водки, выпил, крякнул и обвел всех взглядом:

– Случай тут интересный произошел. Вчера к сплавщикам ездил. Хотел подрядиться плот перегнать, да с мужиками угостился, ночевать оставили. А рано утром позвонили в Кузнецово может у них плот готов. Телефонистка – то сказала что у них мужик утонул в речке. Клюев, он вчера с парохода сошел. Пьяный был. С моста в речку вроде как упал.

За столом воцарилось молчание. Прервал его Клим. Он встал из‑за стола и прикрикнул на ребят:

– Ну, Чего расселись. Перекусили – пора и за дело браться. Чего время то зря провожать. Полдень уже, а еще на уху не поймали.

Никита и Клава с готовностью и облегчением поспешили за Климом к баркасу. Анна же поднялась со скамьи и медленно опустив голову, пошла в сарайчик. Савелий направился вслед за ней. Никита тоже было хотел вернуться, но Клим остановил его.

– Пусть поговорят. Пойдем.

Савелий зашел в сарайчик, присел на нары рядом с плачущей Анной и обняв ее за плечи притянул к себе.

– Ну, что ты Аннушка. Все ладно. Все обошлось.

– Я все поняла, дядя Савелий. Во всем виновата я.

– Нет девонька – тихо заговорил Савелий, – ты себя не вини. Ты все правильно в своей жизни делала. И за отцом в ссылку отправилась, и друга спасти бросилась через тайгу. Это мне любо и это по мне. А то, что с Клюевым произошло, то уж это мой грех и мне перед Богом отвечать. Может это он моими руками его покарал. «Думаешь я себе оправдание ищу?»‑ спросил Савелий и не дожидаясь ответа примолкшей Анне ответил самому себе:

– Конечно ищу. Не зверь же я какой. А только я с ним по‑хорошему хотел договориться. Думал мехами завалю. Потом понял, что эта тварь из той породы людей для которых нет ничего святого. Они своей злобой питаются. Этот корм им дороже всего. Узнал он тебя Аннушка и сделал бы все, чтобы уничтожить тебя и всех кто с тобой связан. Ну, хватит об этом, – решительно заявил Савелий. – Живите, жизни радуйтесь, детей рожайте. Да. Я все хочу тебя спросить. Ты как с Никитой‑то?

– Любит он меня – улыбнулась Анна, вытирая подсыхающие слезы.

– Это и простым глазом видно, что любит – усмехнулся Савелий. – Ты то как к нему?

– Я его очень люблю – подняла Анна глаза. И ребенка от него жду.

– Вот и очень хорошо, – сказал довольный Савелий. Только мальчишку рожай.

– Обязательно – улыбнулась Анна. Если мальчик будет Савелием решили назвать, а если девочка – Марией.

– Ишь ты – закашлялся Савелий, пытаясь скрыть смущение. Пошли давай. А то Клим нам взбучку устроит. Скоро отец приедет, а у нас действительно и на уху нет.

Напоминание об отце заставило Анну отвлечься и она невольно глянула вниз по реке. Но до прибытия парохода из Котласа было еще немало времени. Клим на правах хозяина тони стал отдавать распоряжения. Савелию он доверил наиболее ответственное дело. Оставил на берегу с колом к которому был привязан конец веревки берегового крыла невода. Сам с Никитой сели за весла баркаса. Анна должна была стоять в баркасе в корме у щита, на котором был уложен невод, следить, чтобы он сползал в воду не путаясь и своевременно выкинуть мотню. Анна с этой процедурой была знакома, но волновалась, испытывая забытый рыбацкий азарт.

Клаве поручалось встретить баркас ниже по течению и принять конец веревки от Анны.

Убедившись, что участники рыбалки поняли его указания, Клим кивнул Никите и они короткими, резкими гребками направили баркас в сторону противоположного берега. Савелий широко расставив ноги уперся колом в песок. Веревка змейкой скользнула со щита в воду. Её было метров пятьдесят. Затем пошел невод. Деревянные поплавки и глиняные грузила в берестяных чехлах стучали по краю щита. Анна уловила момент и резким взмахом руки выкинула мотню. Она пошла колом. Но в воздухе распрямилась и длинным мягким хвостом легла на воду, а потом, увлекаемая грузами невода, ушла ко дну. Пошло речное крыло. Клим с Никитой несколькими гребками повернули баркас вниз по течению, а затем стали подгребать к берегу. Речное крыло ушло в воду и пошла веревка. Пропустив половину ее, Анна завела петлю в веревке специальным приспособлением и приготовила моток второй половины веревки к броску. Никита с Климом ритмично ухая, что есть силы гребли. Подтягивая невод к берегу, Савелий придерживая береговое крыло колом, постепенно двигаясь за лодкой и не давая ей спуститься ниже того места, где стояла Клава. Та забрела насколько могла подальше в воду и приготовилась принять веревку от Анны. Невод плавно закруглялся и Клим дал знак Анне. Она освободила петлю и баркас почувствовав свободу, стал быстро приближаться к Клаве. Уловив момент, Анна кинула ей кольцами веревку. Гребцы сделали еще несколько взмахов веслами и выскочили из лодки на мель. Клим приказал Анне спустить лодку немного подальше вниз по течению, а сам поспешил на помощь к Клаве, Никита за ним. Савелий закачал кол в песок и выжидал, когда береговое крыло будет подтянуто к берегу. Анна поставив баркас на якорь, поспешила помогать вытягивать речное крыло. Это удавалось рыбакам с трудом. Никита стоял рядом с Анной, с опаской поглядывал на нее и старался всю тяжесть принять на себя. Наконец Клим пронзительно свистнул Савелию и тот, пропахивая колом песок стал спускать береговое крыло. Тянуть стало легче. Клим послал Клаву помогать Савелию. Полукруг невода сужался. В крыльях стала появляться запутавшаяся рыбешка, но мотню еще не было видно. Савелий с Клавой подтянули береговое крыло к речному и круг замкнулся. В песок стала тыкаться пытавшаяся вылезти на песок рыба.

Их черные спины мелькали в воде, вспенивая ее и образуя водовороты. Глаза рыбаков заблестели, волнение усиливалось. Клим прикрикивал:

– Грузы жмите в песок. Верхнюю тетиву выше держите.

Вот показалась и мотня. В ней переливаясь серебром, шевелилась рыба. Приятно ощущаемые толчки по тетиве давали понять, что попалось кое‑что крупненькое.

– А ну, девки, за пестерями – приказал Савелий.

Высокие плетеные пестери лежали в носу баркаса. Клава с Анной схватили по паре штук и сразу вернулись обратно. Всех охватил азарт, раздавались шутки. Улов был приличный. Клим отдельно откинул нельму килограмм на восемь, пару крупных стерлядин и метровую щуку.

– На пропитание – пояснил он.

Остальное погрузил в пестери и погрузили в баркас. Никита с Климом повели баркас за веревку к становищу, а Савелий с женщинами пошли по берегу.

У становища рыбу из пестерей высыпали в садок – большой деревянный ящик с крышкой, стоящий в воде и прижатый ко дну тяжелыми грузами.

Крупную рыбу Клим разделал прямо у воды на широкой деревянной плахе. Он вспорол большим охотничьим ножом нельме брюхо, вытащил внутренности, отделил голову и хвост. Затем шилом по всему хребту тушки сделал множество проколов. После этого набрав полную горсть крупной каменной соли, стал втирать ее прямо в тело рыбины. Втирал долго с усилием. Потом он сходил в сарайчик принес кусок холстины и моток веревки. Всыпав соль в пустое брюхо нельмы и посыпав ее сверху Клим плотно запеленал тушку в холстину и после этого туго перетянул в нескольких местах тоненькой веревкой.

– Вот, – удовлетворенно сказал он, разглядывая свою работу. – Просолится и будет закуска. Завтра с собой кто‑нибудь возьмет.

То‑же самое он проделал и со щукой. Из головы нельмы и стерляди Клим велел готовить уху. Куски стерляди затушить с картошкой. Анна с Клавой возились у костра и были готовы выполнить указания Клима. Мужчины стали собирать невод на щит баркаса. Они уже сматывали веревки, когда из‑за мыса выплыл пароход. Савелий прищурил глаза и окликнул Анну.

– Анна! Поди отец плывет. Помаши хоть рукой.

Анна так и застыла с картофелиной и ножом в руках.

Она медленно повернулась и не сводя глаз с парохода пошла к кромке воды. Там она остановилась, пароход быстро приближался. Вот он уже напротив тони. Анну охватило волнение, ноги ослабли. Она с усилием подняла руку, пытаясь помахать пароходу, по не смогла. Рука бессильно упала и Анна села на песок. «Папа… папа… «шептали ее губы.

Первым бросился к ней Никита. Потом все остальные. Капитан парохода принял это за приветствие и дал длинный гудок.

– Анечка, что с тобой – испуганно говорил Никита поднимая ее с песка.

– Папа там – выговорила она тихо.

– Вот и хорошо, – гладил ее по голове Никита еще немножко и встретитесь.

– Я то старый дурак сходу бухнул – сокрушался Савелий – чай нервы у девки не железные, не каждый мужик такое перенесет как она, да еще в ее‑то положении.

Клава поднесла кружку с водой.

– Попей Анечка, легче станет.

Анна сделала несколько глотков и слабо улыбнулась:

– Сейчас все пройдет, я тут посижу.

И как ее не уговаривали. Анна не пошла прилечь в сарайчик, а осталась тут на берегу, присев на борт баркаса.

Последние дни короткого северного лета выдались на редкость теплыми. Вот и сегодня дул теплый южный ветерок. Волны плавно накатывались на прибрежный песок, облизывая его и нехотя отходили назад. Чайки взмывая вверх, камнем кидались вниз, выхватывая из воды мелкую рыбешку. Солнце склонялось к закату, играя золотистыми переливами на куполах видневшихся в дали храмах. Пристань была плохо видна, но по‑протяжному гудку парохода можно было понять, что пароход причаливает к ней.

Подошел Клим. Он дружелюбно протянул Анне жестяную плоскую баночку с леденцами.

– На, забавляйся. Поплыву хозяйку свою встречать. Должна отца тебе привезти с пристани. Тут уж девонька соберись. Не пугай нас больше.

Клим улыбнулся и стал сталкивать в воду лодочку, на которой приплыл Савелий. Анна попыталась попроситься плыть с Климом, но то категорически отказался:

– Нет. Лодочка маленькая и обратно троим будет тесновато и неловко грести.

Анна помогла подержать лодку, подождала пока Клим сядет за весла и оттолкнула лодку от берега. Выдолбленная из осины она легко заскользила по воде. Плотная фигура Клима словно сливалась в одно целое с лодкой. Весла ритмично отходили назад, мягко погружались в воду и отталкивались от нее, посылали лодку вперед. Анна невольно залюбовалась движением лодки, удаляющейся к противоположному берегу. До него оставалось уже совсем немного, когда там на косогоре появилась лошадь запряженная в бричку и из нее вышли два человека и стали спускаться к берегу.

***

Клим сделал еще несколько гребков и лодка ткнулась в берег. Здесь его уже поджидала Павла и незнакомый пожилой мужчина в очках с саквояжем в руках и с котомкой за плечами.

– Здравствуйте – протянул Клим руку мужчине – Меня Климом зовут, а отчество Константинович, но лучше без него, по‑простому.

– Очень рад – поздоровался мужчина, – мне о вас Савелий много рассказывал. Я Уваров Семен Николаевич – его квартирант.

– Не знаю – улыбнулся Клим – мне он говорил о вас как о друге, а не как о квартиранте.

– Что ж, очень приятно с его стороны – отозвался Уваров.

– Устраивайтесь в лодке. Я с хозяйкой переговорю и поплывем.

Клим подошел к стоящей в стороне жене и принял от нее небольшой узелок со стряпней.

– Павла, заговорил он тихо – Тут Савелию пришлось видно беду отвести от ребят, да и не только от них. Многие пожалуй бы пострадали. Так ты уж если что, говори всем, что жеребец с бричкою всю ночь были у нас во дворе и никого из постояльцев у нас не было. И соседям вроде как нечаянно намекни. Поняла?

– Поняла, поняла. – подняла жена встревожено глаза на Клима.

– Серьезно, что?

– Не знаю – развел руки Клим. – Но поостеречься надо. Поезжай давай обратно.

Клим повернулся и пошел к лодке. Он оттолкнул ее, развернул и уселся за весла. Павла стояла на берегу озабоченная напутствием Клима.

– Баньку завтра к вечеру изладь – крикнул ей муж, налегая на весла.

– Излажу – тихо отозвалась Павла.

Она перекрестила уплывающую лодку и кучку людей сгрудившихся на том берегу.

Уваров сидел на корме и с нетерпением поглядывал на так медленно приближавшийся берег, где его ждала встреча с дочерью. Клим греб веслами натужено, с придыханием. Но Уваров все равно мысленно подгонял его‑ «Ну. ну, еще, ать‑два…ать‑два». Вот уже на берегу можно было различить встречающих его людей. «Савелий, Никита, девушка какая‑то…. Анна» нашел глазами Уваров дочь и с силой вцепился пальцами рук в борта лодки. Дышать стало тяжело. Он с усилием отнял правую руку от лодки, опустил ее в воду, зачерпнул горсть воды, сделал из нее пару глотков и сырой ладошкой вытер лицо. До берега оставалось с десяток метров, как вдруг Анна оторвалась от людей стоящих на берегу и пошла на встречу лодке.

– Куда же ты? – крикнул Уваров.

Но он не выдержал и сам. Не дожидаясь когда лодка достигнет берега, Уваров выскочил из нее и пошел навстречу дочери. Так они и встретились в воде мокрые и счастливые. Уваров бережно обнимал дочь, гладил ее волосы и шептал:

– Вот и встретились. Вот и встретились.

Анна улыбалась сквозь слезы, всматривалась в родное постаревшее за время их разлуки, лицо отца и ничего не могла сказать.

Первым спохватился отец. Он легонько отстранил от себя Анну и рассмеялся:

– Что это мы тут в воде булькаемся? А ну пошли к людям.

Рассмеялась и Анна. Она подхватила отца под руку и хохоча поднимая брызги воды направились на берег.

Там их поджидали Савелий, Никита и Клава. Последняя украдкой вытирала выступавшие слезы, растроганная встречей Анны с отцом. Уваров тепло поздоровался со всеми, Никита познакомил его с Клавой и все веселой гурьбой отправились к костру. Сзади шел Клим, неся котомку и саквояж гостя. У костра Уваров забрал котомку у Клима и передал Анне.

– Иди переоденься, а то простынешь. Тут всё твое приданое забрал.

Общими усилиями переодели и Уварова. Сырую одежду развесили тут‑же у костра. Скоро вышла Анна. На столе как на скатерти самобранке моментально появлялись блюда с отдававшей дымком ухой, стерлядью с картошкой, шаньгами, пирогами. Уваров раскрыл саквояж, достал из него несколько бутылок водки.

Яркое пламя костра разрывало вечерние сумерки и играло цветными бликами на лицах людей. За столом шло веселье, раздавался смех, полилась песня: – Когда я на почте служил ямщиком – Был молод, имел я силенку…

***

Уснули поздно и спали пока их не разбудил Клим. Он уже успел перевезти рыбаков. Пока пили чай, то успели кинуть тонь и притащили баркас к становищу. Клим забрал у них небольшую нельмочку, килограмма на два, разделал ее очистил от чешуи и нарезал тонкими ломтиками. Ломтики он тщательно промыл, уложил их в блюдо, густо посолил и сверху закрыл таким же блюдом. Затем он взял блюдо в обе руки и стал энергично встряхивать их.

Анна с любопытством следила за манипуляциями Клима. Наконец тот поставил блюда на стол, снял верхнее и провозгласил:

– Вот и трясуница готова. Угощайтесь!

Свежепросольная нельма всем поправилась, хотя и отдавала маленько сырцой. Уваров угостил рыбаков оставшейся водкой и все стали собираться в город.

Рыбаки перевезли все вместе с рыбой. Там на косогоре стояла лошадь с телегой. Мужики погрузили в нее пестери с рыбой, Клим взялся за вожжи и телега покатила к пристани. Там он высадил гостей и стал прощаться. Ему надо было еще сдать рыбу и показаться в лесхозе.

– Тьфу, чуть не забыл – спохватился Клим. – Это Марии отвезешь от меня.

Он взял с телеги засоленную щуку и протянул Савелию.

– А это вам молодые‑подал он нельму Никите.

Все искренне поблагодарили Клима. Савелий пообещал нагрянуть как‑нибудь зимой, но Клим отмахнулся:

– Где тебе собраться. Дай бог хоть годика через два‑три наведался.

Друзья обнялись, Клим пожелал молодым счастья, пожал руку Уварову, щелкнул по носу смущенную Клаву и укатил на телеге.

Клаве надо было сбегать к бабке Матрене забрать заранее приготовленный чемодан и вернуться на пристань. Ей тоже надо было добираться до Котласа вместе с Уваровым и Савелием, а оттуда в Вологду, где ее ожидали потенциальный жених и место медсестры в городской больнице. Жених работал там хирургом. Познакомились они прошлым летом в больнице Сольвычегодска, где еще студентом тот проходил практику.

Клава спешила. Она наскоро попрощалась с братом и Анной. Пообещала им писать и убежала за вещами.

Пароход в сторону Покрова уже подходил к пристани. Савелий обнял Анну, поцеловал в лоб и сказал:

– Береги себя. В гости с бабкой приедем.

Потом он подошел к Никите, обнял его и прошептал в ухо:

– Никита, если есть возможность, уезжайте с Анной куда‑нибудь в глушь. Хоть на время.

– Я понял, Савелий Григорьевич. Спасибо, вам за все, Анну я уберегу.

Анна прощалась с отцом долго. Матросы уже готовились убирать сходни и Никите пришлось взять жену за талию и увлечь за собой. Савелий с Уваровым сняли фуражки и помахали отплывающим.

***

За Климом пришли через два дня. Их было четверо: милиционер, двое в штатском и один в форме речника, в фуражке с белым чехлом. Клим в это время выстругивал черенок для лопаты и так и остался стоять с топором в руках увидев появившихся во дворе неожиданных гостей. В груди все сжалось, почувствовав неладное.

– Гражданин, вы топорик‑то уберите – потребовал милиционер.

Клим с силой вогнал топор в стоящую рядом чурку и застыл на месте.

– Гражданин Дерягин Климентий Константинович? – спросил человек в штатском.

– Да. – подтвердил Клим.

– Я следователь милиции Смолин. Это – указал он на второго человека в штатском – Уполномоченный ОГПУ товарищ Киселев, а это – указал он на человека в форме речника – свидетель Мельтяшкин.

Но Мельтяшкин не ждал пока его представят и сразу кинулся к бричке стоящей в сарае с дровами. Он суетился вокруг нее, ощупывал и чуть ли не обнюхивал её.

– Она, эта бричка – торжественно объявил Мельтяшкин, подбегая к следователю.

– Гражданин Дерягин, это ваша бричка? – Вступил в допрос уполномоченный ОГПУ Киселев.

– Моя.

– Куда вы на ней ездили двадцатого числа – четыре дня назад?

– Никуда не ездил – пожал плечами Клим. – что‑то путает наверно товарищ кивнул он головой в сторону Мельтяшкина.

– Как это путаю? – взвился тот. Вон спица – то торчит, а вот царапина – задрал он штанину на ноге.

– Вам придется пройти с нами. Вы арестованы гражданин Дерягин.

На крыльце дома показалась Павла. Она посмотрела на посторонних людей у себя во дворе и встревожено спросила мужа:

– Клим, что тут такое?

– Ничего, Павла. Забирают меня пока. Разобраться им кое в чем надо.

Поняв, что происходит что‑то страшное Павла с крыльца бросилась к мужу на шею с криком:

– Не пущу. Не дам!

– Успокойся, Павла и слушай меня внимательно‑шептал ей в ухо Клим, повернувшись спиной к следователю и уполномоченному‑У них на меня ничего нет. И запомни, если скажешь, что Савелий брал бричку и был у нас, прокляну и никогда не прощу. Поняла?

– Все поняла. Климушка родной – не разжимая сплетенных рук на шее мужа, ревела в голос Павла размазывая слезы по его рыжей бороде.

– Ну. Все, полно реветь‑то… Вернусь ведь.

Клим с усилием отнял руки Павлы и в сопровождении милиционера направился со двора. Смолин и Киселев шли чуть поодаль. Мельтяшкин семенил позади всех. Павла осталась стоять бессильно опустив руки, глазами провожая мужа. Тот не оборачивался.

***

Следствие по делу смерти десятника Клюева шло не так, как хотелось бы Смолину и Киселеву. Мало того оно могло развалиться и доставить обоим им неприятностей. Руководство ожидало политического процесса, разоблачения террористической группы, а на деле все рушилось. Свидетели показали, что гражданин Дерягин в тот вечер, когда Клюев сходил по трапу с парохода на пристани Кузнецово, находился дома и они видели его. Он еще рубил курицу во дворе. Оставалось узнать давал ли Дерягин кому‑нибудь бричку в тот день. Дерягин и его жена заявляют, что бричка всю ночь находилась дома.

Смолину и Киселеву оставалось только прибегнуть к старому испытанному способу. Они запретили давать арестованному воду и кормили только соленой пищей. На допросах избивали. Добивались только одного. Сказать кому давал бричку. Обещали отпустить после этого и не привлекать к ответственности. Клим или молчал или отрицательно качал головой. Губы его потрескались, под глазами темнели кровоподтеки. Правая рука безжизненно висела плетью.

Павла каждый день появлялась с узелком в руках, но ее к мужу не пускали.

Потом совсем неожиданно для Смолина и Киселева позвонил участковый из Кузнецова и сказал, что свидетель Мельтяшкин выразил сомнение эту ли бричку Дерягина видел он в лесу и вообще была ли там бричка, а не другая повозка.

А с Мельтяшкиным произошло следующее. В поселке прослышав об аресте известного охотника и лесника, к Фоме стали относиться отчужденно. Многие перестали с ним здороваться. Вместо того, чтобы ходить героем, разоблачившим преступника, Фома сник, замкнулся и редко выходил из дома. А тут еще жена:

– И рад ты дурак пучеглазый, сгубил человека. Чего тебе этот Клюев? Мало от него народу пострадало? Сколько баб от него наревелось. Парня ссыльного в лесу погубил. Что народ‑то в поселке слепой? Все все знают. Сын и тот стал морду воротить от отца.

Фома несколько ночей не спал, ворочался, мял подушку и наконец решился. Рано утром он пошел к клубу и стал дожидаться там участкового у дверей его кабинета. Сапожников появился примерно через час и, увидев Фому, спросил: – Ну, чего тебе?

– Я, это самое… – сбивчиво начал тот, потом поднял глаза и заговорил твердо – Я, Василий Павлович, пожалуй, не ту бричку видел в лесу. Может и не бричка это вовсе была, может и телега.

– Ты чего мелешь‑схватил участковый Фому за ворот.

– Ничего не мелю – освобождался Фома от цепких пальцев Сапожникова – Человек же я, могу и ошибиться. Что я фотоаппарат что ли? Ночь ведь была и туман.

Смолин вызвал Мельтяшкина к себе, но Фома стоял на своем. Следователь и сам стал сомневаться в его прежних показаниях и направился за советом к Киселеву. Оба они закрылись в кабинете, хлопнули по стакану водки и стали держать совет.