Текст книги "Продавцы мечтаний (СИ)"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Я облегчённо вздохнул и буквально повалился на пулемётный станок, тем самым задрав прицел в небесную высь (вверх и вниз турель передвигалась свободно). Головная боль и тошнота после вчерашней попойки не слишком хорошо отражались на моём физическом состоянии.

– Хорошо идёт, – продолжал Крог. – Мы новый механизм ставить как раз хотели, а видишь, как оно получилось с боем-то... Ну-ка давай назад поверни.

– Как?

– Да педали-то покрути. Вот тут только сначала сдвинь.

Я двинул рычажок, переключая "передачу", поставил ступни на педали и начал их крутить. Это оказалось ещё сложней, так что мне пришлось хорошенько попотеть, прежде чем вернуть будку в прежнее положение, а непривычные к такой работе мышцы ног уже начинали ныть.

– Всё, вылезай, – исчезая из виду, буркнула борода механика.

Я тяжело вздохнул, слез с сидушки (ну как слез, просто встал на ноги, чуть при этом не шмякнувшись макушкой о край люка) и, высунув голову и руки из люка, на локтях выбрался из будки.

– Потренируешься в поворотах, – сказал Крог. – Но не сегодня. Пошли, покажу, где твой гамак.

Я двинулся за механиком.

Когда я поднялся на дирижабль, меня постигло некоторое разочарование. Вместо бескрайних просторов неба меня ожидали узкий коридор обшитый фанерой, и крохотные комнатушки по бокам. На землю с высоты птичьего полёта можно было полюбоваться только из малюсеньких иллюминаторов, да и те были ни в каждой каюте. В рубке смотровое окно имело довольно большие размеры, но попасть туда не представлялось возможным: помятая Капитан и не менее помятый Авер заперлись там с двумя бутылками бренди. Так что полёт на дирижабле ничем не отличался от полёта на самолёте, правда, в самолёте можно было беспрестанно пялиться в иллюминатор, а здесь я вряд ли полюбуюсь красотами как-то по-иному, чем через прицел пулемёта.

Большую часть помещений дирижабля занимали склады. Здесь был специальный отсек для писем, отдельные склады для перевозки портящихся и непортящихся грузов, ну и так далее. Машина занимала целый ангар, и ещё в двух хранился уголь для неё. Ну и, конечно, склады под пищу, воду, оружие, солярку... В общем, людям места практически не оставалось. К счастью, часто некоторые из складов пустовали, там-то и располагалась мужская часть команды, кроме Крога, всегда ночевавшего в гамаке на капитанском мостике. Девушки занимали одну каюту, Капитан, конечно же, каюту имела отдельную. Как я понял, когда-то здесь было куда больше пассажирских помещений, но их-то и переоборудовали в дополнительные склады.

На нашем цеппелине имелась внутренняя связь, причём, довольно современная – дирижабль опутывала сложная сеть настоящей телефонной линии. Но, как я понял, сообщения извне получались исключительно по радио и только на местном аналоге "морзянки". Такое расхождение в технологиях казалось мне странным, но, как позже объяснил Крог, всё дело было в деньгах. Более "передовые" технологии стоили куда дороже "обычных", так что даже на одном дирижабле можно встретить как аналоги земных технологий начала двадцатого века, так и середины девятнадцатого. К счастью, в угнанном когда-то цеппелине присутствовал дизельный генератор, и была проведена система электрического освещения, так что вечерами, которые начинали наступать всё раньше, мы без света не сидели. Когда было достаточно солярки, конечно. Видимо, когда-то дирижабль предназначался для перевозки богатеев.

Разница технологий наиболее заметно отражалась в проблемах с огнестрельным оружием – мне досталась вполне приличная полуавтоматическая снайперская винтовка, у Капитана был пистолет с шестизарядным магазином. А вот остальные довольствовались гладкоствольными однозарядными ружьями, да у Авера имелся неисправный пятизарядный револьвер, который он уже довольно долго безуспешно пытался отремонтировать, но деталей, которые использовались только военными, найти не мог. Но и эти ружья стоили бешеных денег. Во сколько Капитану обошлась моя винтовка, я даже не мог предположить. Это наталкивало меня на мысли о том, что на должность снайпера, пока занятую мной, возлагались большие надежды. По мне так слишком большие. Пулемёты стоили ещё больше, но они обеспечивали безопасность всего дирижабля. Зато холодного оружия здесь хранилось много: кортики, шашки, шпаги, рапиры, штыки на любой вкус.

Мне удалось полюбоваться здешним вооружением с лихвой – Эмена уже повесила мой гамак в оружейном складе. Здесь же валялось моё одеяло. Других вещей у меня пока не было – я всё ещё таскал запасные штаны Крога, подпоясанные верёвочкой, а сапоги и рубаху с курткой мне выделил Авер. Так что, расположившись (просто свернув одеяло), я отправился погулять по дирижаблю. Минут через пятнадцать, не найдя ничего интересного, я отправился спать.

И так продолжалось всю следующую неделю. Я бесцельно слонялся по цеппелину, спал, изредка мыл полы да тренировался быстрее поворачивать пулемётную башню. Крутил педали я до изнеможения, а после ещё с полчаса ходил, высоко задирая ноги. Но это занятие быстро дало плоды – уже на шестой день я поворачивал башню на девяносто градусов за десять секунд. От лишнего веса я и так никогда не страдал, а после вынужденной недельной диеты, двухнедельного питания одними бульонами и этих тренировок совсем отощал, хотя в последнее время жрал, как конь. Зато на меня перестали посматривать как на увальня.

Уже семь недель прошло с тех пор, как я попал в этот мир. Семь! И шесть из них я почти не думал о доме и родителях – времени не было. Сейчас же... Да, я затосковал. Вспоминал даже свою последнюю девушку, которую и завёл-то только чтобы развеять ту тоску, что пожирала меня дома. А она, кажется, меня любила, глупышка. Впрочем, мысли о ней обуславливались ещё и довольно длительным воздержанием. Долго думал о родителях, переживал, как там они, как младший брат, отношения с которым у меня были довольно сложными, но в последнее время понемногу начинали налаживаться.

Двадцать лет я прожил на Земле и ещё семь недель здесь, на Нейи. Казалось бы, ясно, куда я должен был стремиться. Должен, да не обязан. Несмотря на тоску, я привыкал, и делал это очень быстро. Мне нравилось наблюдать из смотрового окошка за тем, как подо мной медленно проплывают леса, разрушенные города, заполненные разбитой боевой техникой равнины, и просто пустыри с мёртвой выжженной землёй. Мне начало нравиться перед сном раскачивать гамак. Чёрт, я даже к не отличающейся особым вкусом и разнообразием еде привык, не говоря уже о том, что у меня появилась чёткая цель – выплатить долг и сматывать удочки.

Хотя, вероятно, дело именно в этом. Что я имел раньше? Чёрт, почти всё! Родители жили явно лучше среднего класса, я никогда не нуждался в деньгах, получал практически всё, что хотел. Я поступил в престижный ВУЗ, родители купили мне свою квартиру, высылали более чем приличные суммы на жизнь. Что меня ожидало впереди? Престижная работа, полученная по блату, красивая жена... В общем, долгая спокойная и счастливая жизнь. Что я имел сейчас? Долг, размеры которого с трудом себе представлял да чужие шмотки, одолженные до того момента, когда я смогу купить новые. Еженедельные походы в ресторан сменились чуть ли не лагерной едой, прекрасная однокомнатная квартира превратилась в гамак, повешенный в складе. Что меня ждало впереди? Чёрт его знает. Вероятней всего, быстрая смерть. Но я впервые почувствовал настоящий вкус жизни. Радость о того, что вообще всё ещё жив.

Я долго об этом думал (а времени подумать у меня была прорва) и понял, что мне это даже нравится. Да я даже уже начал подумывать о том, чтобы остаться с командой и после выплаты долга. Если она вообще произойдёт. Жизнь в полёте была такой же размеренной и безопасной, что и раньше, но чувство опасности придавало даже этой скуке пряный оттенок. О том, что мне, скорее всего, придётся платить за свою жизнь чужими, я старался не думать. Что будет, то будет.

И... я не был до конца уверен, но... Кажется, мне начала нравиться Орайя. Не уверен потому, что практически её не видел. Во время наших столкновений в коридоре она обычно отворачивалась и спешила уйти, в кухне вообще появлялась только для того, чтобы забрать свою порцию в каюту. Я прекрасно понимал, что холодный взгляд её зелёных глаз не сулит мне ничего хорошего, но... Впрочем, ведь я ни в чём не уверен?

С другими членами команды отношения у меня складывались более ровные. Авер постоянно надо мной подтрунивал по поводу долгов, Крог по-отцовски учил чистить оружие и другой фигне, но только когда у него появлялось время, близнецов кроме своих склок мало что интересовало, Эмена почти всё время проводила на кухне, а Капитану, кажется, на всё, кроме моего долга, было плевать. Так что почти всё время я был наедине с собой. В кости я не играл, хоть и был не прочь, но игра велась на деньги, которых у меня не было, историй про битвы не знал, короче, в компанию я не слишком-то вливался.

В общем, жизнь была сплошным болотом. Но я не жаловался.

***

Я устало вытер лоб и снова ухватился обеими руками за спинку дивана. Кажется, всё это бесполезно.

На полянке у домика выросла целая гора хлама, но в доме мусора, кажется, стало только больше. К тому же, мне не хватало сил, чтобы перетаскать на улицу наиболее крупные куски потолка или передвигать мебель. Поэтому я собирал обвалившуюся штукатурку, пустые консервные балки, драную одежду и сломанные игрушки, сваливая их в одну кучу на полянке у домика. Более менее пригодные для использования вещи я складывал в другую, но она росла куда медленней, чем первая. Да и я слабо представлял, где мне может пригодиться, например, пустая золочёная рамка для картины. Помимо рамки в этой кучке лежало три выщербленных тарелки, два бокала и несколько столовых приборов. Венчали горку подушка и дырявое одеяло.

Наконец, мне удалось вытащить на улицу свой груз. Я подтащил спинку к кучке с "нужным" мусором и бросил рядом, стараясь не попасть на тарелки. Вот, будет мне кроватью.

Услышав за спиной шорох, я повернулся. В нескольких шагах от меня стояла моя прошлая знакомая. Рядом с ней я увидел маленького мальчугана, лет, наверное, двух с половиной, он цеплялся девочке за подол.

– Что ты делаешь? – холодно спросила девочка.

– Хочу навести порядок.

– Это бесполезно. К тому же, ты испортил полянку, другим это не понравится.

– А есть и другие? – с надеждой спросил я, садясь на спинку дивана. Быть может, с ними мне удастся найти общий язык...

Но моя собеседница, занятая исключительно рассматриванием двух гор мусора, проигнорировала мой вопрос.

– Ты испортил полянку, – повторила она, наконец.

– Эта развалюха портит поляну куда больше, – буркнул я, кивая в сторону дома. Кажется, ответов ждать без толку.

– Эта развалюха – мой дом, – резко сказала девочка. – И эта полянка – мой дом. А ты их портишь. Убирайся.

– Нет, – жестко ответил я.

– Как хочешь. Тебя прогонят другие. – Девочка повернулась ко мне спиной и дёрнула за рубашку малыша, который увлечённо чмокал большим пальцем. – Уходим.

Но мальчишка не послушался. Он вынул изо рта чёрный от грязи палец и шагнул ко мне:

– Привет.

– Не подходи к нему, он сумасшедший, – резко произнесла девочка и снова дёрнула малыша за рубаху.

– А я-то думал, он хороший, – разочарованно протянул мальчуган и двинулся за сестрой.

– Я хороший! – поспешно сказал я им в спину.

Девочка остановилась и, повернувшись ко мне, заговорила:

– Этот дом – развалюха, его бесполезно чинить. Мы разрушили наш мир, и только нам восстанавливать его, но это бесполезный труд – слишком велики разрушения. Ты затыкаешь дыры в дне лодки и вычерпываешь из неё воду, но лодка даже не разваливается – она уже на дне самой глубокой океанской впадины.

Мы – лишь маленькие дети, заселяющие большую помойку. У нас нет ни знаний, ни сил, чтобы эта помойка превратилась в цветущий сад. У тебя тоже. Но мы и не пытаемся сделать что-то, просто готовимся дожить в этой развалюхе свой век, пока она окончательно не разрушилась, а ты – пытаешься, рискуя обрушить её на наши головы раньше времени. Значит, ты сумасшедший. А сумасшедшие – плохие, с ними играть нельзя. – Она наклонилась к мальчику. – Слышишь, братик? Ты понял, кто он?

– Он сумасшедший.

– Вот и молодец. Пошли.

Девочка отвернулась и, дёрнув мальчишку за рубашку на плече, зашагала к саду. Мальчик один раз обернулся, но в его глазах теперь читался лишь испуг.

– Я не сумасшедший, – горько произнёс я. Слёзы душили меня, подступая комком к горлу. – Поиграйте со мной!

Но меня уже никто не слышал.

***

Я проснулся от яростно орущей сигнализации. Несколько секунд раздумывал, что бы это могло значить, но, ничего не придумав, повернулся на бок, намереваясь спать дальше. И тут же в дверь склада кто-то яростно забарабанил. Окончательно проснувшись, я спрыгнул с гамака и бросился к двери.

– Не заперто! – глуповато крикнул я, подтягивая штаны. "Вообще, кому в голову придёт мысль снабжать дверь склада крючком или шпингалетом? Штык вряд ли захочет уединиться, закрывшись изнутри". Я зевнул, потирая глаза. Нет, кажется, ещё не проснулся...

Несмотря на мой крик, в дверь продолжали стучать.

– Кто там? – раздражённо рявкнул я, подбирая с пола рубаху. Но в ответ раздался только удаляющийся топот. – Да что за... на хрен... – пробормотал я, моргая слипающимися глазами. Сигнализация всё ещё орала. Кажется, это в первый раз...

Икнув, я быстро натянул ботинки и бросился к двери. Если орёт сигнализация, значит, что-то случилось. Чёрт, ну и тугодум же я спросонья. Мои опасения подтвердились, когда я столкнулся в дверях с голым по пояс Авером.

– Что случилось? – спросил я, холодея внутри.

– Хрен знает! – рявкнул Авер, пробегая в оружейную. Я заметил, что на нём были только полотняные штаны. Несмотря на это, мой инструктор по стрельбе схватил со стены шпагу и кортик. Повернувшись ко мне и увидев, что я всё ещё стою здесь он заорал: – Тревога! В рубку, быстрее!

Я схватил свою винтовку и рванул за ним в рубку.

Здесь уже собралась вся команда, Эмена в том числе, хотя у неё единственной не было в руках оружия.

– Что, на хрен, произошло?! – рявкнул Авер.

– Заткнись, – сухо оборвала его Капитан. Она стояла у лобового стекла рубки и смотрела в подзорную трубу. – Да, – буркнула она, резким движением складывая трубу. – Вон там.

Я проследил движение её пальца и увидел в сереющем предрассветном небе небольшое чёрное пятно. Кажется, это был дирижабль.

– Они на нас нападут? – спросил я, сглатывая слюну.

– Нет, – жёстко ответила Капитан. – Мы нападём. Это Шакр, за ним должок.

По хищным лицам близнецов и мрачному ворчанию Крога я понял, что задолжал неизвестный мне Шакр совсем не деньги. И боя не избежать.

– Всем на боевые посты! – резко скомандовала шеф. – Будет весело.

Я в этом и не сомневался.

Глава шестая

– Твою мать! Не трогай мои кости! – рявкнул Корос, выводя меня из полусонного состояния.

– Не трогал я! Кидать не умеешь! – отбрыкивался Дерек.

Я зевнул и, сладко потянувшись, припал к смотровому окошку. Дирижабль Шакра уже виднелся на расстоянии примерно двух километров, я даже различал узор, грубо намалёванный на задней части аэростата. Но до сближения на расстояние, позволяющее вести прицельную стрельбу, было ещё долго.

А кто говорил, что бои в воздухе – это интересно? Сначала надо сблизиться, потом совершить манёвр... Мне об этом пару часов назад рассказывал Крог по внутренней связи. Впрочем, с манёвром он поторопился, до манёвра ещё далековато. Если бы неизвестный мне Шакр пошёл на сближение, всё уже давным-давно кончилось бы. Но он, судя по всему, дал приказ убегать. И убегал уже битых пять часов. К его несчастью наш воздушный корабль оказался более быстроходным, иначе можно было бы только помахать ручкой вслед беглецам.

Но шеф, спросонья погорячившаяся с приказом занимать свои места, отбоя не дала. Так что завтракал я в своей будке. По счастью, выходить в туалет разрешалось (всё-таки не совсем боевая обстановка), чем я и пользовался даже без надобности, иначе давно бы уже превратился в одеревеневшую кочерыжку. Но мне было чертовски скучно. И я пялился в смотровое окно, крутил от скуки педали, переговаривался по внутренней связи с остальной командой (близнецы, кстати, орали друг на друга с включенным передатчиком, наверное, чтобы повеселить остальных).

Я ещё раз зевнул и со скукой принялся наблюдать за медленно увеличивающимся дирижаблем противника.

– Антон! – голосом Капитана заговорил над ухом второй громкоговоритель, связывающий меня с капитанской рубкой (первый был каналом общей связи, третий позволял поговорить с машинным отделением). Вообще, до мостика всего-то два шага, я услышал бы Капитана, если бы она просто выглянула в коридор, но шеф, видимо, не хотела нарушать свой же приказ. – Не спишь?

– Нет, – буркнул я в рожок микрофона, с трудом подавляя очередной зевок. – Какие-то приказы, шеф?

– Не спать!

– Есть.

– Умничка. Уже скоро.

"Надеюсь", – чуть не сказал я, но прикусил язык. На что я надеялся? Развеять скуку, убивая людей? Да уж...

Легко было рассуждать об отсутствии выбора, когда представляешь себя жертвой. Но сейчас я оказался на месте хищника. Казалось бы, практически ничего не изменилось (выбора-то у меня всё равно нет – хочешь, не хочешь, а в бой вступать придётся), но сделка с совестью внезапно стала куда более неприятной. Я буду убивать не для того, чтобы спасти свою жизнь, а... для чего? Свести какие-то чужие счёты? Ограбить жертву?

– Угу, – промычал я вслух.

– Дальность стрельбы твоего пулемёта – около километра. Но в любом случае не открывай огонь до моего приказа, усёк?

– Да, Капитан.

– Хорошо отстреляешься, получишь премию.

– Так точно, – уныло сказал я, яростно стискивая рукояти пулемёта. Вот ведь скотство. С другой стороны – а чего я хотел? Может, надо было послушать Орайю и уходить, чтобы сгинуть где-нибудь посреди могильника боевой техники? Нет. Я хочу жить. Я буду жить. И если... И если всё выходит так, как выходит, то я готов. Наверное...

– Умничка, – повторила шеф. – Кстати. – Она переключилась на общую связь. – Сегодня же первое число! Зарплата, ребятки!

– Ура! – разноголосо загомонил громкоговоритель.

– Если, конечно, будет кому и за что платить, – жёстко закончила Капитан и отключилась.

Я тяжело вздохнул и снова уставился в окошко. Жутко хотелось помолиться, но я ведь не слишком-то верующий. Можно даже сказать – атеист. Истину говорил безвременно почивший поэт "Не бывает атеистов в окопах под огнём", пусть это и не его слова, а какого-то солдата. Смысл не в вере в бога, а просто в вере в лучшее. В то, что ты и твои друзья переживёте этот бой. Но для этого нужно справиться с противником. Поэтому вместо молитвы я стиснул зубы и ещё крепче вцепился в рукояти пулемёта. Сказать, что я волновался – не сказать ничего. Но, как ни странно, страха особого не было. Адреналин, наверное...

А дирижабль Шакра тем временем начал приближаться с устрашающей быстротой. Или противник сбросил ход, или... А почему он резко пошёл вверх? Я хотел уже схватить микрофон, но громкоговоритель общей связи (наверное, чтобы поднять боевой дух) снова заговорил голосом Капитана:

– Бегут ссыкуны! Крог! Подбавь-ка газку!

– Есть, шеф!

Судя по тому, что ход ничуть не ускорился, а дирижабль противника начал возвращаться на прежний уровень, Капитан дала команду подняться. Да ещё как! Уже через несколько минут мне пришлось взяться за пулемётную турель, чтобы взять противника на мушку.

Теперь я мог хорошенько рассмотреть воздухоплавательный аппарат Шакра. Здесь снова дала о себе знать разница технологий – если наш цеппелин был довольно современным, то корабль противника представлял собой скорее деревянный вагон, подвешенный к матерчатому аэростату. Да и заполнял аэростат, скорее всего, разогретый воздух. В общем, наше преимущество было на лицо. Не скажу, что я сильно от этого приободрился, но за свою жизнь стал беспокоиться меньше.

– Крог! Полный ход!

– Есть.

А, так мы ещё и не на полной скорости двигались...

Не скажу, что наш цеппелин рванул с бешеной скоростью, но противник начал приближаться куда быстрее. Я снова занервничал.

– Антон! – снова Капитан, но уже в "личке" так сказать. – Минутная готовность!

– Есть! – ответил я, стараясь придать голосу бодрость. Не слишком-то вышло.

Я облизал губы и взял аэростат на мушку, что было не трудно – он занимал уже почти всю нижнюю половину смотрового окна.

– Тридцать секунд!

Чёрт, как быстро!

– Пятнадцать! – Капитан неожиданно понизила голос: – Стреляй в левый бок аэростата, так, чтобы не зацепить корзину. Стреляй кучно, но после каждой очереди меняй точку обстрела, чтобы наделать как можно больше дыр. Понял?

– Так точно...

– Огонь!

Я на миг закрыл глаза и сказал себе: "Я стреляю не в людей, я никого не убью...". Стало немного легче. И тогда я нажал на гашетку.

Первая очередь срезалась. Нет, я попал, но кучность была никакая, меня повело в бок, хотя турель гасила почти всю отдачу. Отпустив гашетку, я перевёл мушку немного дальше (дирижабли уже практически сравнялись, но наш находился немного выше) и дал ещё одну очередь. Теперь получилось лучше. Потом ещё одну. И ещё.

Тут противник открыл ответный огонь. Застрочил пулемёт, где-то вдали послышался металлический звон пуль о будку. Я задёргался и снова срезал очередь, но исправился на следующей. Меня нервировало то, что я не вижу, откуда стреляет противник. Но, наконец, увидел корзину, прицепленную к верёвкам, которыми корпус крепился к аэростату. Сглотнув слюну, я перевёл мушку на неё. Наша позиция была куда выгоднее: я мог вести постоянный огонь по противнику, в то время как вражескому пулемётчику, расположенному куда ниже и задвинутому куда дальше назад из-за конструкции дирижабля, ещё и нельзя было слишком сильно задирать прицел – мешала задняя часть своего же аэростата.

Я спокойно могу убить вражеского пулемётчика и полностью обезопасить наш экипаж. Но приказ Капитана нельзя истолковать по-другому – нанести как можно больший материальный ущерб, не причиняя при этом вреда людям. И что мне делать? Спросить у Кэпа? И времени думать нет, совсем нет... Что будет, если я убью пулемётчика? Наверное, убийственная вражда между нашими "группировками"... А что будет, если пуля, выпущенная противником, попадёт в меня или кого-то из нашей команды?

Я ещё раз сглотнул, тихо выругался и снова перевёл огонь на уже порядком изодранный и ощутимо деформированный аэростат.

– Антон! – резко произнесла по общей связи Капитан после седьмой очереди. – Теперь стреляй так же, только в правую часть. Крог! Приспустись!

– Есть!

– Есть!

Приказ приспуститься был дан вовремя – дирижабль Шакра резко терял высоту и скорость. Наш цеппелин уже зависал носом над противником, поэтому я начал вести огонь по центру и носу монгольфьера, на этот раз не испоганив ни одной очереди. Вражеский пулемётчик уже не мог вести ответный огонь, и мне начало казаться, что я в тире с огромной мишенью. Эллипс аэростата начал деформироваться ещё быстрей, мне даже казалось, что я слышу свист воздуха, вырывающегося из больших рваных дыр в материи.

– Прекратить огонь!

– Есть! – облегчённо ответил я. Сейчас наверняка дирижабли стыкуются, и в драку вступят убийцы – Корос, Дерек и Орайя. Может, это и неправильно с точки зрения морали, но я, фактически, обрекая чужих мне людей на гибель, испытывал облегчение от того, что убивать их буду не я.

И тут раздался громкий голос Капитана. Она говорила по громкоговорителям, прикреплённым к ному нашего цеппелина, а не по внутренней связи.

– Шакр! Козёл! Слышишь меня?!

Через несколько секунд в ответ раздалась брань, исковерканная хрипами рупоров:

– Ивалла! Я тебя убью! Видит бог, убью, и рука моя не дрогнет!

– Это за то, что поимел меня с тем грузом чая! – рявкнула шеф в ответ. – И за то, что после этого поимел меня в постели! Ты хилый сморчок, и хер у тебя маленький! Все слышали?! У Шарка самый маленький хер из всех мужиков, с кем я спала!

В ответ раздался гогот по внутренней связи.

– Ивалла! Ты сраная корова! Я тебя...

– Козёл! – заглушила Шакра Капитан. – Драный козёл! Мудак! Можешь отсосать сам у себя!

– Коза! Подстилка! – и дальше, в том же духе, так же истерично, но менее цензурно.

– Покеда! – бросила шеф на прощание и заговорила уже по внутренней связи: – Крог, уходим! Ребята, тренировка была отличной. Антон, ты был на высоте.

– Спасибо, – пробормотал я. Если честно, то я чувствовал себя идиотом. Но и на душе стало куда легче.

***

Все, кроме Авера, дежурившего на мостике, столпились у каюты Капитана. Близнецы с хохотом вспоминали сегодняшний бой, Крог поддакивал, ухмыляясь в бороду, Эмена больше помалкивала, но иногда буквально взрывалась от хохота. И все тыкали меня, трепали по голове, поздравляя с боевым крещением и хваля за хорошую точность. Все, кроме Орайи, стоящей поодаль с видом, будто ей нет ни до чего дела.

Не скажу, что мне было неприятно получать похвалы, но угрюмый вид Орайи немного портил всеобщую весёлую обстановку. Ну и, конечно, похвалу от неё я услышал бы с куда большим удовольствием, чем других. Но я старался не обращать на зеленоглазую внимания. Тем более, меня ждала первая зарплата, а шеф пообещала сегодня сразу после выдачи жалования закатить пьянку. Из-за этого Эмена весь день не вылезала из кухни, откуда доносились весьма приятные запахи, говорящие о том, что были распакованы не только стандартные пайки. Единственное, что меня смущало, так это то, что я не знал, сколько мне получать, но возможность получить хоть сколько-то (или хотя бы оплатить патроны, которые я спустил во время тренировок со снайперской винтовкой) и скорая выпивка грели душу.

– Орайя!

Зеленоглазая с независимым видом протиснулась между остальными и вошла в каюту. Вернулась она уже через несколько секунд и с той же безразличной миной удалилась.

– Корос!

И так далее. Я был последним.

Войдя, я приостановился, с любопытством оглядывая помещение. В каюте Капитана не было ничего лишнего – кровать, крохотный шкафчик и стол, заваленный бумагами. Ни картин, ни украшений, ни трофеев. Даже зеркала не было. Капитан сейчас сидела за столом и изучала меня из-за своих печных заслонок.

– Подойди, не стесняйся, – неожиданно мягким голосом сказала шеф.

Я послушно подошёл к столу и, повинуясь жесту, уселся на деревянный табурет.

– Ты отработал ровно месяц, – медленно произнесла Капитан, – значит, должен получить пятьсот кредитов. Авер вычел у тебя двести за патроны. Итого – триста. За сегодняшнюю хорошую стрельбу и чёткое исполнение приказов выплачиваю тебе эти триста в двойном размере. Значит, шестьсот. Сколько из них ты хочешь получить на руки, а сколько пустить на погашение долга?

Я замялся. Чёрт, и сколько? Я же тут ничего не знал. Мне надо купить одежду, может, ещё что-то. В общем, деньги нужны. Но в каком количестве? Я высказал свои соображения Капитану.

– Ну, – шеф наклонилась ко мне, подперев подбородок ладонью. – Я даже не знаю. Тебе на одежду шестисот кредитов не хватит – уже осень, скоро зима, тебе понадобятся толстая куртка, шапка, рукавицы те же... Думаю, это всё обойдётся в семьсот-восемьсот кредитов. В городе мы будет черед полторы недели, а когда появимся в другом – неизвестно, так что тебе надо решать всё быстро. Хочешь взять ещё один кредит? Своим, конечно, беспроцентный.

– Денег не надо, – буквально простонал я. – Так сколько я буду должен?

– Пять тысяч четыреста кредитов, – с лучезарной улыбкой на губах ответила Капитан, выкладывая на стол одну мятую купюру и пять монет. – Скоро город, погуляешь, – сказала она в ответ на мой удивлённый взгляд.

– Спасибо, – пробормотал я, едва сдерживая ярость.

– Свободен. Через полчаса ужин.

Я собрал деньги и на прямых ногах вышел из каюты. Нет, конечно же, я предполагал, что из долгов выбраться будет не так просто. Но... не так же сложно!

"Хоть напьюсь сегодня на халяву", – со злобным удовлетворением подумал я, заходя к себе на склад.

Что я и сделал.

Сегодняшний ужин был ещё великолепней прошлого: наверное, скорое прибытие в город позволило Эмене выставить на стол все запасы. Кроме отличного супа с консервами нас ожидали копчёный окорок и лепёшки (дрожжи для закваски, видимо, кончились), яблочный джем, засахаренные фрукты и сушёные овощи. И, конечно, уйма выпивки.

Ужин проходил весело. На этот раз Орайя сидела с нами, но молчком. Пила она только воду. Быстро поев, она ушла на дежурство на мостик, сменив там Авера.

– Вот иногда хорошо, что она с нами, – бубнил с набитым ртом Корос. – Все пьют, но никому не дежурить. Вот, помню, на старом дирижабле надрался как-то наш дежурный... – он на миг замолчал, заливая еду вином. Выдув стакан в один присест, убийца взялся за бренди и только тогда продолжил: – Собственно, после этого мы и сменили дирижабль.

Я хмыкнул. Остальные весело болтали о своём, видимо, историю эту знали все, не только близнецы.

Потом мы снова начали вспоминать сегодняшний бой. История и воспоминания быстро перетекли в соревнования "кто кого перепьёт", которые, видимо, были любимым развлечением всей команды. В любом случае, они позволяли быстро нахрюкаться, что, видимо, экономило выпивку. Напившись, я забыл об экономии и решил купить у Капитана пачку сигарет. Пошатываясь, мы двинулись в её каюту. Там шеф (которая уже сбросила свой чудовищный китель и снова красовалась в рубахе, буквально рвущейся на груди) долго искала сигареты. Найдя, сказала, что платить ей не надо, закурила вместе со мной, пригласив посидеть на кровати. Мы что-то заболтались, потом откуда-то появилась бутылка бренди. Капитан спросила красивая она или нет, я сказал, что, конечно, красивая, тогда она меня поцеловала куда-то в ухо, а я, забыв о субординации, ответил поцелуем в щёку, шеф шутливо меня оттолкнула, но, глотнув ещё бренди, смачно чмокнула меня в губы....

В итоге мы оказались в постели, хотя я и думал, что слишком пьян, чтобы заниматься сексом. Но мне это только казалось, к тому же, Капитан не ленилась. В общем, в кухню мы больше не возвращались, благо выпивки у нас оказалось достаточно, но, думаю, вряд ли кто-то заметил наше отсутствие.

Глава седьмая

Я поёжился и, закурив, принялся оглядывать толпу в поисках Эмены, которую выделили мне в провожатые. В моём вещевом мешке уже лежала куртка и штаны, осталось купить только ботинки – шапку и рубаху мне, сжалившись, выделил Авер. Правда, на моё финансовое положение это никак не повлияло: мне пришлось занимать те же семьсот пятьдесят кредитов, иначе вместо добротной кожаной куртки пришлось бы покупать невнятный балахон, тонкий и вообще не ясно на кого шитый, мужчину или женщину.