Текст книги "Однажды рабби уйдёт"

Автор книги: Гарри Кемельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

18

За неделю до первичных выборов[72]72
  Первичные выборы, праймериз (англ. primaries – первичный) – тип предварительного (то есть происходящего до основных выборов) голосования, в ходе которого выбирается по одному кандидату от каждой партии. Суть праймериз заключается в том, чтобы кандидаты от одной партии не отбирали голоса друг у друга в основных выборах, так как их электорат в основном очень близок. Кандидаты, проигравшие в праймериз, всё равно имеют право участвовать в основных выборах, но лишь в качестве независимых – без поддержки своей партии.


[Закрыть] Лора убедила Скофилда держаться подальше от своего адвокатского бюро в Салеме и посвятить всё время кампании. Ежедневно ранним утром она сопровождала его на вокзалы в Ревире или Линне, где раздавала карточки пассажирам, направлявшимся в Бостон. Сам Скофилд подходил к стоявшим на платформе людям с протянутой рукой и говорил:

– Привет! Я Джек Скофилд, кандидат в сенаторы штата от республиканцев. Буду признателен вам за поддержку. – Затем вручал собеседникам плакатик со своей фотографией и лозунгом под ней: «Давайте оставим всё так, как есть».

В основном люди кивали или что-то бормотали, и брали карточку лишь для того, чтобы незаметно выбросить её, когда им казалось, что он отвернулся в другую сторону. Вначале Скофилд расстраивался, когда видел, что платформа после отхода поезда усыпана кучей карточек. Потом перестал обращать на это внимание.

Но иногда кто-то говорил: «Я намерен голосовать за вас», – и в этом случае он слегка сжимал руку и улыбался: «Спасибо, и, пожалуйста, расскажите своим друзьям». – Ещё реже ему заявляли: «Извините, но я голосую за Кэша (или Баджо)». – В этих случаях Лора научила его отвечать: «Он хороший человек. Главное, что у власти остаётся республиканец».

– Если ваш собеседник говорит, что он демократ, не спорьте с ним, – проинструктировала она. – Просто предложите ему карточку и скажите: «Если вы передумаете, я буду признателен вам за поддержку», – и всё на этом закончится. Что бы ни случилось, не спорьте. Вы никого не переубедите, и впустую потратите время, потеряв возможность побеседовать с кем-либо ещё. И всё время двигайтесь. Не стойте на одном месте, ожидая, пока люди приблизятся к вам. Сами идите к ним.

После вокзалов они отправлялись в супермаркеты и торговые центры. Здесь техника немного отличалась.

– В основном их посещают женщины, – объясняла Лора. – Поэтому вы не протягиваете им руку, если они не предлагают свою. Вы просто вручаете им карточку. И попытайтесь подойти к ним, когда они входят в магазин, а не когда они уходят, нагруженные покупками. И ради Бога, двигайтесь. Не стойте столбом.

– Что вы имеете в виду – не стойте столбом?

Она бросила на Скофилда игривый взгляд.

– Некоторые из этих девушек могут быть весьма голодны – эмоционально.

У Скофилда возникло искушение заметить – мимоходом, шутливо – что он и сам эмоционально изголодался, но он заколебался, и возможность была упущена. А правда состояла в том, что он восхищался Лорой. Она была такой уверенной, такой хладнокровной, такой…такой богатой. Он расценивал девчонок, с которыми общался в школе, и девушек, которых подбирал в барах, как цыпочек или шлюх, и его интерес к ним был определённо сексуальным. Но Лора была леди. Лора была классной. Конечно, если бы он выиграл выборы...

Первые несколько дней она возила его в своей машине – удостовериться, что он добрался до места, посмотреть его выступление и высказать своё мнение. По вечерам она назначала ему встречи, иногда две-три подряд. Он посещал жилые дома, где произносил небольшую речь, отвечал на несколько вопросов, а затем, получив знак от Лоры, говорил:

– Извините, ребята, но у меня плотный график. – И, улыбаясь, кивал в её направлении: – Босс сигнализирует мне, и я должен бежать. – На эти встречи ему полагалось ездить на своей машине с табличкой на крыше, потому что, как объяснила Лора, было очень полезно, чтобы его машину видели и за пределами этих домов.

Когда кампания подошла к концу, Скофилд обеспокоился отсутствием организации.

– У других кандидатов есть люди, которые стоят возле каждого участка, чтобы раздавать карточки и сопровождать людей на выборы.

– И у нас тоже, – заверила Лора Джона.

– Тоже? Где мы их раздобыли?

– Мне удалось продать республиканскому комитету Барнардс-Кроссинга нелицензионный товар, – ответила она. – Я указала на очевидное: вы – единственный местный уроженец. Теоретически они должны быть нейтральными, пока на первичных выборах не будет избран кандидат от республиканцев, но я убедила их, что ваш выигрыш им выгоден. Я также связалась с Джозайей Брэдли, бывшим сенатором, вернее, с его людьми, а те привлекли своих сторонников. Не волнуйтесь, у нас будут отряды для патрулирования возле участков.

Он изумлённо воззрился на неё.

– Знаете, я даже и не думал об этом.

– И не должны были, – заверила Лора. – Этим положено заниматься руководителю кампании. Всё, что требуется от вас, это бежать.

– Как скаковой лошади, а вы – мой жокей, да?

Она улыбнулась.

– Что-то в этом роде.

В субботу перед днём выборов Лора получила по почте листовку, выпущенную «Комитетом обеспокоенных граждан». На ней красовалась нечёткая фотография группы из шести человек, сидевших за столом, который выглядел праздничным. Пять человек назвали по именам, и под каждым именем сообщалось о том, что имярек был обвинён в тяжком преступлении или осуждён за него. Шестой – вне всяких сомнений, Томас Баджо – не был назван, но его лицо обвели рамкой. В нижней части листовки была отпечатана единственная строка: «ВАС ЭТО НЕ ТРЕВОЖИТ?»

Лора изучала листовку, барабаня пальцами по столу. И показала её Скофилду, когда тот появился в штабе.

– Вы уже видели? Она пришла с утренней почтой.

Он посмотрел на листовку:

– Это же Томми Баджо, так?

– Безусловно. Подлый трюк. Вы когда-нибудь слышали о «Комитете обеспокоенных граждан»?

Он медленно покачал головой.

– Я тоже, – кивнула Лора, – и если бы такой комитет действительно существовал, я бы знала об этом. Явно фальшивка.

– Как вы думаете, кто это устроил?

– Может быть, люди Ала Кэша. – Она нагнулась, чтобы достать конверт из мусорной корзины. – Почтовый штемпель Ревира. А может, кто-нибудь из политических врагов Баджо в его собственном городе. Выборы во вторник, так что бедняге ничего не удастся с этим поделать. Даже если он попытается устроить пресс-конференцию с целью опровержения, результат, вероятно, не попадёт в местные газеты до вторника. Я сомневаюсь, что бостонские газеты вообще это заинтересует.

– Но это фотография, а снимки не лгут.

– Какая разница? – отмахнулась Лора. – Возможно, проводилось какое-то мероприятие – реклама, сбор денег... Баджо участвует в выборах. И его обязательно приглашают на подобные заседания. Ему сообщают: «Такой-то только что вышел из больницы, или получает новую работу на Западном побережье, или только что избран президентом Ассоциации продавцов-левшей, и мы устраиваем собрание в честь этого события. Можете ли вы прийти и сказать несколько слов?» Что ж, он проходит, произносит несколько приветственных слов, фотографируется и уходит. С его точки зрения, там имеются избиратели, которые голосуют, и этого достаточно, чтобы пойти.

– Да, я вас понял.

Внезапно её осенило.

– Вот что, мы должны отреагировать на это письмо.

– Каким образом?

– Ну, нельзя просто его проигнорировать. Нам следует высказать позицию по этому вопросу. Что в результате может даже принести нам пользу. Вот послушайте: мы отвергнем обвинения. Вы выступите с заявлением о том, что осуждаете подобную политику, и считаете – нет, абсолютно уверены, в том, что Томас Баджо – честный человек. Я позвоню в местные газеты прямо сейчас. Возможно, нам удастся попасть в понедельничный выпуск.

Он задумался на мгновение, а затем кивнул.

– Да, так и сделаем. Напишите заявление, и мы передадим его по телефону.

19

Милли Хэнсон выложила на бумажную салфетку полдюжины полосок шкварчавшего бекона, накрыла их другой салфеткой и промокнула насухо. Она положила по три кусочка на тарелку рядом с французским тостом[73]73
  Французский тост – это блюдо из нарезанного хлеба, пропитанного взбитыми яйцами и часто молоком или сливками, затем обжаренного на сковороде.


[Закрыть], помедлила, а затем перенесла одну из полос на другую тарелку. Бекон полнил, а ей следовало следить за своей фигурой. Милли подошла к столу и поставила перед Тони тарелку с четырьмя кусочками.

– Спасибо, детка. Боже, ну и голоден же я. – Развернув салфетку, он потянулся за бутылкой кленового сиропа и обильно полил французский тост. – Когда ты вчера вернулась?

– После двух. Ты же знаешь субботние вечера.

– Дела, да?

– Выше крыши! Меня просто загнали. Кстати, я видела этого парня. Он был с парочкой других …

– Какого парня, детка?

– Да того, чья фотка была в газете. Ты же помнишь. На той вечеринке щёлкнули группу проходимцев, а снимок одного из них был в другой газете, и ты сказал, что он куда-то баллотируется.

– Баджо? Томми Баджо?

– Да, они называли его Томми.

– Ты уверена, что это был он?

– Да, конечно. Точь-в-точь как на фотке.

– А ещё кого-то узнала?

– Рыжего, которого называли Майком. Он приходил к нам раньше. И всё.

– Косоглазый? Это Майк Спрингер, руководитель его кампании. Ты случайно не слышала, о чём они болтали? – мимоходом поинтересовался Тони.

– Они говорили тихо, чуть ли не шептали. И когда я подходила к столу подавать им напитки, они замолкали. Но потом осушили несколько стаканов, подзабыли про осторожность, и я услышала, как рыжий спросил: «Как они получили снимок?» – И этот тип Баджо ответил: «Говорю вам, что это подстава. Клянусь, меня там никогда не было».

– А больше ничего не слышала?

– Я же тебе говорила – мы были заняты. Я только и бегала взад-вперёд, к бару и обратно. У меня были все кабинки слева и три стола, так что не присесть. Я слышала обрывки, в основном о какой-то избирательной комиссии. И однажды Баджо сказал, что он собирается трахнуть своего зятя. Ты считаешь, что его подставил этот парень? Его зять?

Тони пожал плечами в знак отрицания какого бы то ни было мнения.

– Эти выходцы из Ревира, кто знает? С них станется и собственную мать подставить.

Внезапно Милли осенило.

– Ты не имел к этому никакого отношения, Тони?

– Я? С чего ты взяла?

– Ну, фотография, которую ты сделал, и они говорили о снимке…

– Слушай, детка, – лицо Тони заледенело – забудь о фотографии, которую я тебе показывал. Ясно?

– Конечно. Ты меня знаешь. Но…

– Никаких «но». Просто забудь, что ты когда-либо видела её. – Он улыбнулся. – Вот так. На том снимке, должно быть, пять или десять парней. Могу поспорить, что у десяти-двадцати собравшихся были камеры. Я же говорил, что это – мальчишник, и там обещали развлечения. Так что все ожидали баб, и кое-кто подготовился заранее. Когда они увидели, что девками и не пахнет, то начали фотографировать что ни попадя. Допустим, один из этих парней пытается наехать на Баджо, или собирается встретиться с кем-то, кто не любит Баджо и думает, что тот раскошелится…

– Но не ты, Тони. Ведь это не ты?

– Я? Я не играю в такой дыре, как Ревир.

– Понимаешь, работая в ночном клубе, приходится слышать разное. И я не хотела бы несколько месяцев проводить всё своё свободное время, заботясь о том, у кого сломаны обе ноги.

– Детка! – Он развёл руками, изображая невинность и искренность. – Ты слышала, как они что-то говорили о снимке. Это больше всего похоже на то, что его сфотографировали в каком-то мотеле с бабёнкой, которая не была его женой. И к нам не имеет никакого отношения. Так как насчёт того, чтобы ты налила мне ещё одну чашку кофе и просто забыла обо всём этом?

20

– Можно мне машину, пап?

Рабби удивлённо посмотрел на сына.

– В понедельник вечером?

– Он собирается встретиться с Алисой, – объяснила Хепсиба. – Она позвонила ему.

– Ма! – Протест Джонатона продемонстрировал давнее раздражение.

– Сколько раз я тебе говорила, Хепсиба? – вздохнула Мириам скорее жалобно, чем зло.

– Это не свидание, – объяснил Джонатон. – Это как задание по моему курсу «Политический процесс».

– Какое задание? – недоверчиво спросил рабби.

– Ну, ты же знаешь, что сегодня последний вечер перед первичными выборами. Поэтому в центре города пройдёт пара встреч с кандидатами. И мистер Кронин сказал, что мы должны присутствовать, а потом обсудим их в классе, и, возможно, даже проведём что-то вроде теста.

– Я и не знал, что выборы состоятся завтра, – ответил рабби Смолл. – Где будут проходить встречи?

– Одна, большая, в ратуше. И в конце Мейн-стрит поставили платформу. Так что, думаю, там состоится ещё одна.

– Это может быть интересно, – протянул рабби. – Возможно, я пойду с тобой.

– Я тоже хочу пойти, – вмешалась Хепсиба.

– Нет, – автоматически отрезал рабби.

– Нет, – подтвердила Мириам. – У тебя есть домашнее задание, Сиба, и я хочу, чтобы ты легла пораньше. Ты забыла, что накануне пришла очень поздно?

– Ничего не поделаешь, – ухмыльнулся Джонатон. – Мне только домашнего вредителя не хватало для полного счастья.

Так что около половины восьмого рабби и Джонатон вышли из своего дома на Мейпл-стрит. И в ответ на вопрос Джонатона, можно ли сесть за руль, рабби передал ему ключи и устроился на пассажирском сиденье.

– Давай по Мейн к Фостеру, – посоветовал он. – Там обязательно найдётся место. А оттуда пойдём пешком.

Они нашли место для парковки и отправились в ратушу, находившуюся на расстоянии около ста ярдов. Но, когда они приблизились к дверям, Джонатон спросил:

– Ты хочешь пойти в ратушу, пап? Я собирался ненадолго поехать в другое место. Почему бы нам не встретиться потом?

Рабби колебался. Он предположил, что Джонатон договорился встретиться с друзьями на митинге возле платформы.

– Хорошо, – кивнул он. – Но как только митинг закончится, ты возвращаешься в ратушу. Или ещё лучше: встречаемся здесь, в ратуше, в десять…

– Ой-ой…

– Хорошо, в пол-одиннадцатого, но не позже.

Зал ратуши был почти полон, и в нём царили шум и беспорядок. Люди постоянно вставали со своих мест, чтобы с кем-нибудь переговорить, а то и просто бродили вокруг. Беседующие практически не обращали внимания на выступавших, да и сами ораторы игнорировали шум, даже когда тот исходил от сидевших на сцене. Некоторые зрители держали в руках плакаты с именами кандидатов и выражали одобрение или неодобрение – трудно было понять, что именно – стуча стойками этих плакатов по полу.

– Похоже на Национальную конвенцию Демократической партии[74]74
  Национальная конвенция Демократической партии – серия президентских номинационных конвенций, проводимых Демократической партией США каждые четыре года с 1832 года. Ирония ещё и в том, что собрание проводят республиканцы – конкуренты демократов.


[Закрыть], правда ведь? – раздался голос сзади. Рабби обернулся и увидел начальника полиции Хью Лэнигана. Лэниган был мужчиной с квадратными плечами, круглым румяным лицом и седыми волосами, подстриженными так коротко, что сквозь них проглядывала розовая кожа головы. Он много лет тесно общался с рабби, и они стали хорошими друзьями. Он неоднократно сообщал рабби о вопросах, которые касались еврейской общины. Но игра отнюдь не шла в одни ворота: во многих случаях советы рабби очень помогали Лэнигану.

– Я не ожидал увидеть вас здесь, Дэвид. С другой стороны, почему бы и нет? – улыбнулся Лэниган.

– Я пришёл с Джонатоном, если не считать того, что он отправился в другое место. Он сказал, что это его задание по курсу «Политический процесс». Просто удивительно, какие курсы преподают в средней школе в наши дни. Довольно шумно, согласны?

– Да, шумно, но уж как есть. Когда я был помоложе, они маршировали по улицам, размахивая факелами – вернее, красными сигнальными ракетами, вроде тех, что продаются в автомагазинах. В основном это были дети; они участвовали в парадах, чтобы иметь возможность размахивать факелами. Но затем Совет выборщиков[75]75
  Board of Selectmen – Совет выборщиков. Является исполнительным органом городских властей в регионе Новая Англия в Соединённых Штатах. Совет обычно состоит из трёх или пяти членов, с чередованием сроков или без него.


[Закрыть] вынес запрещающее постановление – пожарная опасность, понимаете ли – и это положило конец парадам. А с ними и веселью. То же самое случилось, когда они запретили фейерверк на Четвёртое июля[76]76
  Четвёртое июля – День независимости США, национальный праздник. Он сопровождается фейерверками, парадами, барбекю, карнавалами, ярмарками, пикниками, концертами, бейсбольными матчами, семейными встречами, обращениями политиков к народу и другими традиционными для Соединённых Штатов мероприятиями.


[Закрыть].

– Похоже, всем весело, – заметил рабби. – Кто-нибудь слушает ораторов?

– Не-а. Это просто шанс провести предвыборную кампанию в последнюю минуту.

– И…

– Ожидается выступление кандидатов. Думаю, что тот, кто этим не воспользуется, вообще ни к чему не пригоден. Впрочем, публика успокоится, когда появятся кандидаты на выборные должности в масштабах штата.

– Вы имеете в виду, что здесь выступят Констэнт и Белиз?

– Нет, потому что в нашем городе сильны позиции республиканцев; они могут добиться большего успеха в городах западной части штата. Но выступят кандидаты в вице-губернаторы и Даффи, один из баллотирующихся в генеральные прокуроры.

Когда Джеремия Даффи появился на сцене, всё стихло. Его почтительно слушали и проводили аплодисментами.

Рабби посмотрел на часы:

– Уже почти половина одиннадцатого. Джонатон либо ждёт меня, либо приедет в любую минуту.

– Да тут всё равно уже заканчивается. Я тоже пойду, – ответил Лэниган. – А что вы думаете об идее Даффи о создании фонда для жертв грабежа, нападения и всего остального?

Рабби улыбнулся.

– Одобрительно. Видите ли, это совпадает с нашей точкой зрения.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, по талмудическому закону воровство, грабёж, нападение и тому подобное не являлись собственно преступлениями; они были пытками, направленными против жертвы, и преступник должен был не только исправить то, что, скажем, украл, но и заплатить дополнительную сумму, иногда в несколько раз превышавшую стоимость похищенной вещи.

– Но если это не преступление…

– В нашей стране преступление – это то, что наносит вред государству; в Англии, откуда исходит наше общее право[77]77
  Common law – это совокупность неписаных законов, основанных на правовых прецедентах, установленных судами.


[Закрыть], это вред, причинённый Короне. Но само преступление, очевидно, юридическая фикция. Когда А крадёт у Б, как это влияет на Содружество[78]78
  Содружество наций (до 1946 года – Британское Содружество наций), кратко именуемое просто Содружество – объединение суверенных государств, в которое входят Великобритания и почти все её бывшие доминионы, колонии и протектораты. Членами Содружества также являются и другие государства, не имеющие исторических связей с Великобританией.


[Закрыть] или, если дело происходит в Англии, королеву Елизавету? Но Содружество открывает против него судебный процесс, и если человека признают виновным, он отправляется в тюрьму. Сколько стоит содержание человека в тюрьме?

– Последнее, что я слышал – около двадцати тысяч долларов в год, – мрачно буркнул Лэниган.

– Поэтому все мы платим налоги, чтобы держать преступников в тюрьме, но какую выгоду от этого получает жертва? А по талмудическому закону жертва должна оправиться, а преступник – выполнять тяжёлую работу, чтобы искупить свою вину.

– Вы имеете в виду, что евреи, вернее, соблюдающие евреи, будут поступать именно так?

– О нет, потому что есть главный закон Талмуда, Дина Малхута Дина[79]79
  Дина де-малхута – дина: Закон страны – закон (ивр.).


[Закрыть], который гласит, что закон страны, в которой мы проживаем, имеет приоритет.

– Во всяком случае, это интересная идея. Мне просто интересно, как бы это сработало в случае, допустим, ограбления «Бринка»[80]80
  The Great Brink's Robbery (Великое ограбление «Бринка») – вооружённое ограбление здания «Brink's» в северном Бостоне, штат Массачусетс, 17 января 1950 года. Кража на сумму 2,775 миллиона долларов (35,1 миллиона долларов сегодня) состояла из 1 218 211,29 долларов наличными и 1 557 183,83 долларов чеками, денежными переводами и другими ценными бумагами. На тот момент это было крупнейшее ограбление в истории Соединённых Штатов, его назвали «преступлением века». Ограбление оставалось нераскрытым в течение почти шести лет, пока отколовшийся от банды Джозеф О'Киф не дал показания всего за несколько дней до истечения срока давности. Из одиннадцати человек, участвовавших в ограблении, восемь получили пожизненное заключение, а двое других умерли до того, как их смогли осудить. Из более чем 2,7 млн. ​​украденных долларов удалось вернуть менее 60000. Ограбление получило широкое освещение в прессе, на эту тему сняли четыре фильма.


[Закрыть]. Им придётся трудиться всю оставшуюся жизнь. Скажите, как вам понравился Джек Скофилд?

– А кто это?

– Местный кандидат в сенаторы штата. Высокий белокурый парень.

– Похоже, я не заметил его. Выступавших было слишком много. А в чём дело?

– О, я думал, что вы, ребята, будете поддерживать его.

Прежде чем рабби успел спросить Лэнигана, что тот имел в виду, появился Джонатон и крикнул:

– Папа!

– Да, Джонатон. Иду. – И, махнув рукой Лэнигану, он направился к сыну.

21

В полдень понедельника, когда вышла местная газета, Лора с удовольствием увидела их негативную реакцию на листовку «Комитета обеспокоенных граждан» под заголовком «СКОФИЛД ОСУЖДАЕТ ГРЯЗНЫЕ ТРЮКИ И НАЗЫВАЕТ БАДЖО ЧЕСТНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ». Председатель Республиканского комитета Барнардс-Кроссинга позвонил и сказал:

– Со стороны Скофилда в высшей степени порядочно выступить с таким заявлением. Мы все – честные республиканцы и не должны грызться между собой.

Затем позвонили из штаб-квартиры Баджо:

– Я звоню от имени Томаса Баджо, чтобы выразить признательность мистеру Скофилду за его заявление. Мы подали официальную жалобу в Избирательную комиссию, но я хочу, чтобы вы знали, что мы ценим поддержку Скофилда.

– А из штаб-квартиры Ала Кэша что-нибудь сообщали? – спросила она.

– Ни слова.

– Ну, может, он не видел листовку, – предположила она. – Мы получили её с субботней почтой.

– Может быть, – последовал скептический ответ.

Скофилд появился поздно вечером, и по тому, как блестели его глаза, Лора поняла, что он опрокинул пару стаканчиков. Когда она попыталась рассказать ему о событиях дня, он прервал её взмахом руки.

– Послушайте, что вы скажете, если мы поедем куда-нибудь поесть и… и проведём там весь вечер?

– Нет, не сегодня, – твёрдо и решительно заявила она. – Сегодня вы идёте на встречу. Разве вы забыли?

– Ах, да. Вы идёте?

– Может быть.

По её тону он понял, что спорить бесполезно, поэтому пробормотал: «Хорошо». И без лишних слов вышел, не решаясь оставаться с ней наедине.

В тот день он понял, что она ему очень нужна. Более того, необходима. И у него остался последний шанс. Скофилд был уверен: если проиграет, то больше её не увидит. Она скажет, как обычно, что они хорошо поборолись, и, может быть, в следующий раз он справится лучше. Потом они обменяются рукопожатием и попрощаются, и на этом всё закончится. Она давала ему цель и направление, и завтра, если он проиграет, он останется один и не будет знать, что делать. Поэтому он решил, что всё должно случиться сегодня вечером, и слегка подкрепился спиртным. При этом напрочь забыл о встрече и подумал, что Лора разозлилась на него.

Но, конечно, если завтра он победит...

Вторник был ясным, свежим днём. Скофилд прибыл в штаб-квартиру рано, но Лора всё равно его опередила.

– Что мне делать? – бодро поинтересовался он. Не упоминая ни встречу, ни неявку Лоры на мероприятие.

– Вы уже проголосовали?

– Чёрт возьми, нет.

– Тогда это первое, что вам нужно. Затем вернётесь сюда, возьмёте с собой карточки и совершите поездку по району, чтобы увидеть, есть ли у каждого участка хотя бы один из наших. Поблагодарите его, скажите, как сильно вы цените его помощь, и дайте ему запас карточек, если у него заканчивается.

– Есть. – Он шагнул к двери.

Она крикнула ему вслед:

– Нос кверху! Это наша погода.

Он остановился.

– То есть?

– Скверная погода сыграла бы на руку Кэшу и Баджо. У них есть средства, чтобы доставить людей на участки, будь то дождь или ясно. Но если погода хорошая, то на выборы могут пойти даже те, кто обычно равнодушен к голосованию.

– Да, верно. Вы уже проголосовали?

– Естественно.

– И за кого вы проголосовали?

– За Томми Баджо, конечно. Я влюбилась в этого парня с самого начала.

По пути к участку он лениво размышлял: не намекает ли она ему на что-то, не пытается ли натолкнуть на какую-то мысль своим замечанием. Когда он шёл по улице, его приветствовали прохожие, окликая и желая ему удачи, или сообщая, что они только что проголосовали за него. Один даже назвал Скофилда «Сенатором».

Он провёл всё утро, путешествуя по округу, и когда вскоре после полудня вернулся, то обнаружил, что Лора водрузила на стол большую электрическую кофеварку, а также несколько картонных коробок с различными пончиками. Корзина для мусора была переполнена бумажными стаканчиками и смятыми бумажными салфетками, а несколько грязных стаканчиков валялись на полу под столом.

Скофилд налил себе немного кофе и выбрал пончик. Прожевав кусок, он сказал:

– Проверил все участки. Везде сообщают, что голосование идёт медленно. Остаётся только ожидать результатов. У вас, должно быть, здесь была целая толпа.

– Не так много, но люди заглядывали.

– Почему бы нам не привести штаб в порядок? – предложил он.

– Нет, оставьте всё, как есть. Пейзаж выглядит так, будто у нас отбою от посетителей не было.

– Много машин заказывали?

– Не слишком. Большинство из них предпочитают звонить в офисы тех, кто баллотируется на высшие должности штата. – Зазвонил телефон. – Одну минуту.

Она подняла трубку и объявила:

– Штаб-квартира Скофилда. – Немного послушала и ответила: – Да, сегодня удачный день. Похоже, явка хорошая. Кого вы предпочитаете на пост губернатора, Констэнта или Белиза? Да, он хороший человек. Они оба хорошие люди и хорошие республиканцы. Какой адрес, ещё раз? Хорошо, мы скоро пришлём машину.

– О чём это? – спросил Скофилд. – Вам-то какое дело, кого они предпочитают видеть губернатором?

– Теперь я знаю, к кому обратиться за машиной. Она назвала Констэнта, поэтому я позвоню в штаб-квартиру Констэнта. У них гораздо больше машин, чем у нас.

Он смотрел на неё с восхищением.

– Почему бы нам не пойти пообедать?

– И оставить штаб-квартиру без присмотра? Нет уж, отправляйтесь и принесите мне гамбургер без горчицы.

– А потом?

– Снова обойдите участки. Это самое важное – показать людям, что вы заинтересованы в том, что они делают, и цените их труд. И только вы можете это осуществить. А когда закончите, начнёте снова.

– Ладно, милая, как скажете. Но мы ужинаем вместе сегодня вечером.

– Хорошо, после закрытия избирательных участков.

– Но это не раньше восьми часов, – возразил он.

– Ну, если проголодаетесь, всегда можно съесть пончик, чтобы подкрепиться, – фыркнула Лора.

Скофилд ушёл и не появлялся до половины восьмого. А вернувшись, настоятельно потребовал от Лоры уйти вместе с ним.

– Но мы не можем уйти до закрытия избирательных участков.

– Сколько звонков у вас было за последние полчаса?

– Только пара, – призналась она, – но…

– Но ничего. Если они позвонят сюда и не получат ответа, они позвонят в штаб-квартиру одного из кандидатов на высшую должность. Скорее всего, в первую очередь позвонят именно им. Кроме того, кто бы ни звонил сейчас, к тому времени, когда машина приедет к ним, избирательные участки уже закроются.

Это казалось разумным. И Скофилд неожиданно был настолько твёрд, что она согласилась.

– Свет выключить? Или повесить табличку «Приходите позже»?

– Зачем?

– Могут прийти люди, чтобы сидеть и ждать результатов.

– Не сюда. Они пойдут в штаб-квартиру комитета. Пусть там и остаются. – На тротуаре он продолжил: – Наверное, лучше взять вашу машину. У меня наверху прикреплён плакат, а я хотел бы на время забыть обо всей этой кампании. Я рассчитывал, что мы поедем по трассе 128 куда-нибудь за пределы округа.

В ресторане Лора обнаружила, что Скофилд уже забронировал столик. Как ни удивительно, это не вызвало у неё недовольства. Он выбрал коктейли, а когда официант спросил, хотят ли они заказать еду, он покачал головой:

– Нет, после того, как выпьем. – И повернулся к Лоре: – Сегодня вечером я постараюсь поесть не спеша.

Было почти десять часов, когда они допили кофе.

– Результаты будут транслироваться в одиннадцатичасовых новостях, – заметил он. – Как насчёт того, чтобы послушать их у меня дома?

– Согласна.

У него была большая однокомнатная квартира на верхнем этаже в Уотерфронт Тауэрс, одном из немногих многоквартирных домов Барнардс-Кроссинга. Обстановка в комнате была скудной: большая кровать, пара мягких современных кресел без подлокотников, деловой письменный стол, стул с прямой спинкой и столик с телевизором.

Пока Джон занимался кубиками льда и бутылкой виски, Лора включила телевизор и в ожидании новостей подошла к окну и посмотрела на гавань.

– Хороший вид, – отметила она.

– Угу. – Он протянул ей высокий стакан и сел в одно из кресел лицом к телевизору. Она осталась стоять, потягивая напиток.

Начались новости, и главной темой, естественно, были первичные выборы. В дополнение к двум ведущим в студии сидела пара «экспертов» – политических обозревателей из бостонских газет, комментировавших результаты голосования.

– … Пока ещё не на всех участках… однако Констэнт, похоже, опережает Белиза… В соревновании за должность генерального прокурора…– Это продолжалось и продолжалось: на табло высвечивались различные числа, после чего раздавались призывы к экспертам объяснить результаты голосования на том или ином участке. Явка избирателей была небольшой, как и положено на предварительных выборах, и становилось очевидным, что ведущие делали всё возможное, чтобы создать сюжет, хватаясь за каждое изменение показателей, создавая напряжение и волнение.

Около полуночи один из ведущих объявил:

– А теперь региональные отделения… действующий демократ в Сенате, конечно, не имел конкурентов в Первом округе, но, кажется, идёт соревнование для выдвижения кандидатуры республиканцев… во Втором округе... Третий округ, Эссекс, традиционно считается республиканским, и выдвижение кандидатуры считается равносильным избранию. На пост сенатора претендовали три человека...

Скофилд наклонился вперёд в своём кресле, а Лора поставила стакан на подоконник.

– … Победителем с большим перевесом стал Джон Скофилд. Так что у нас будет новое лицо в Сенате...

Скофилд, ошеломлённый, снова откинулся на спинку кресла. Лора вытянула обе руки к потолку.

– Ух ты! – воскликнула она. И затем вполне осознанно уселась на колени к Скофилду и прижалась своими губами к его губам.

Мгновение спустя, когда она попыталась встать, он крепко обнял её:

– Нет. – Это говорил официальный кандидат в Сенат от республиканцев.

Лора не сопротивлялась и не пыталась увильнуть. И когда почувствовала его руку на своём бедре под платьем, просто удовлетворённо вздохнула.

Много позже, когда они лежали в постели, расслабленные и довольные, он сказал:

– Знаешь, я немного напуган. В действительности я ничего не знаю о политике, а теперь буду одним из немногих новичков. Мне будут задавать самые разные вопросы…

– Мне нужно подумать об этом. Увидимся завтра.

– О чём ты? – недоумённо спросил он.

– Это то, что ты говоришь, когда не знаешь ответа. А мы обсудим и решим, какую позицию ты займёшь.

– Ты остаёшься?

– Конечно. Я буду управлять твоим офисом. Пару сроков в качестве сенатора штата, а затем мы делаем следующий шаг.

Вспомнив свою метафору о лошади и жокее, он спросил:

– Ты собираешься отправить меня в Вашингтон?

– Правильно, конгрессмен. И, может быть, после пары сроков, если придёт время, ты будешь баллотироваться в вашингтонский Сенат[81]81
  В данном случае Лора имеет в виду членство в верхней палате Конгресса США – законодательном органе, одном из трёх высших федеральных органов государственной власти США.


[Закрыть]. А там – кто знает, вдруг я доставлю тебя прямо в Белый дом?

– Белый дом! – захлебнулся от восторга Скофилд. – С ума сойти – Президент этих Соединённых Штатов! А ты кем будешь?

– Само собой разумеется, первой леди.

– Ты уже моя первая леди, – веско проронил Скофилд. – Устроим это официально?

– Конечно.

– Когда?

– О, когда-нибудь после выборов.

– Почему не сразу? Какой смысл ждать?

– Это плохая политика. Я еврейка, и это значит, что нас должен венчать рабби. Есть масса фанатиков, которые из-за этого могут обидеться и проголосовать против – просто назло.

– А почему нас должен венчать рабби?

– Потому что свадьбу устраивает родня невесты. Ты не мог ожидать, что мой отец организует церковную службу.

– А как насчёт судьи или секретаря суда[82]82
  Гражданские союзы, которые не являются религиозными, осуществляются судьёй, мировым судьёй или судебным секретарём. Иногда судья или секретарь судебного заседания получают временные юридические полномочия на заключение брака. Свадьбы, являющиеся религиозными церемониями, проводятся представителями духовенства. Обычно это священник, служитель или раввин.


[Закрыть]? Я знаю…

– Нет, – решительно отрезала Лора. – Это оскорбит моих родных и причинит им боль, да и мне самой не понравится. Я не смогу считать такой брак настоящим.

– Я сделаю так, как ты захочешь, любимая.