Текст книги "О чем молчат рубины. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Гарик Армагеддонов

Соавторы: Фунтик Изюмов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

– Наверное вы правы, сударыня, – посерел лицом Марциан, – И я тоже, старый дурак… добрались до Рима, я и расслабился… Доктор! Какие прогнозы на выздоровление⁈

– Неутешительные! – признался Джеронимо, – Я вижу, организм молодой и борется с ядом, но… если это было целенаправленное отравление, то шанс на выздоровление невелик, увы! Впрочем, не исключён! Надейтесь на милость Божию, господа! Всё в руках Господа всемогущего…

– Доктор! – взвизгнула я, ощутив рядом движение, – Он кажется… он приходит в себя!

И действительно, Андреас со стоном открыл глаза и пытался приподняться.

Мгновенно сильные руки вздёрнули его над кроватью, придав сидячее положение, а под спину подсунули подушку.

– Андреас! Андреас! Ты слышишь меня?… – позвал Марциан.

– Да… – простонал парень.

– Как вы себя чувствуете? В каком месте болит? – тут же пошёл в атаку доктор.

– В груди… печёт… – с трудом выговорил Андреас, пытаясь поднять руку и показать, где именно болит, но так и не смог сделать этого простого движения, рука безвольно упала, – И в желудке… огонь…

– Яд! – уверенно заявил доктор, победно оглядев окружающих, – Редкий, но страшный, яд!

– Пить… – слабым голосом попросил Андреас.

Я взглянула на стол. Твою мать! Даже кружки нету!

– Воды! – уже взревел, чуть не вышибив дверь, Марциан, – Живо воды!

И тут же загрохотали шаги по лестнице, словно кто-то поджидал команды. Секунда… две… в открытую дверь влетел Норберт, протягивая флягу:

– Вода!

– Пей! – перехватила я флягу, и поднося её к губам парня.

Видно было, как ослаб бедный Андреас. Вода текла у него по губам, по подбородку, по шее, стекала на грудь и капала на пол, а он пытался редкими, слабыми движениями губ ухватить глоточек. Господи, как мне его стало жалко!

– Спа-си…

Андреас пробормотал это почти неразличимо, падая на кровать, по всей видимости, опять потеряв сознание. Я еле успела подхватить его и подсунуть подушку под голову. А потом укутала одеялом. И села на край кровати, пытаясь унять дрожащие губы.

– Спасибо, Норберт, – вместо меня поблагодарил оруженосца Марциан.

– О чём вы, сударь⁈ – чуть не с обидой возразил оруженосец, – Я бы его не водой, а кровью своей напоил, если бы на пользу было!

– И всё же, спасибо. Иди, мы с доктором ещё немного поговорим, и соберём совет. А пока иди, Норберт. И передай рыцарям, пусть готовятся к совету.

– Слушаю, ваша милость!

– Ну, доктор, ваш окончательный вывод? – спросил Марциан, когда Норберт вышел.

– Шестьдесят… нет, даже семьдесят процентов, что умрёт, – сурово, но честно, ответил Джеронимо, – Если выживет, то минимум две недели на излечение. Я бы больше рассчитывал на три недели, а может и месяц. Даже, если вылечится, никаких шансов, что здоровье вернётся полностью. Возможны страшные последствия, в виде приступов боли или ещё какой гадости. Вот такой мой вывод, синьоры!

– Спасибо, доктор! – не менее сурово ответил Марциан, – Теперь мне есть что сказать на совете рыцарей. Сколько мы вам должны за визит?

– Договоримся… – отмахнулся Джеронимо, – Случай настолько интересный, что может быть, я вообще денег не возьму! А опишу этот случай в каком-нибудь трактате!

И Марциан с доктором ушли. Они ушли, а я осталась. Господи! Семьдесят процентов, что вот этот дурачок и недотёпа не справится со страшной болезнью! Семьдесят процентов! Я почувствовала, как по моим щекам стекают слёзы.

* * *

Не знаю, что там рыцари обсуждали на своём совете. И не знаю, зачем вообще был нужен этот дурацкий совет. У Марциана вполне достаточно власти и без совета. Думаю, что хитрый Марциан был твёрдо уверен, что совет примет единогласное решение, нужное ему, но таким образом, он снимет с себя груз ответственности. А груз был достаточно тяжёл. Рыцари собирались бросить своего товарища умирать. Да, он не рыцарь. Да, он даже не католик! И всё же, он их товарищ… Не по-рыцарски так поступать! Но то, что сказал доктор, развязывает Марциану руки. Да и в Мариенбурге ждут посольство с огромным нетерпением! Получается, чувство долга против чувства товарищества. Что перевесит? Я догадываюсь…

Дверь скрипнула и открылась. В комнату шагнул Марциан.

– Сударыня, – отвёл он глаза в сторону, – Прошу пройти в карету. Посольство продолжает путь. Рыцари единогласно решили, что мы сегодня же едем дальше. С больным останется Норберт. Он сам вызвался. А когда… хм… в общем, если с Божьей помощью, Андреас поправится, они вернутся вместе. А если… то Норберт вернётся один.

– Уезжайте! – всхлипнула я, – И Норберта забирайте с собой. Я остаюсь! Ваш Ноберт быть может умеет перетащить раненого на поле боя, но разве умеет он ухаживать за умирающим? А я умею. Я сумею облегчить последние минуты… О, Господи!

– Но как же… – растерялся Марциан, – Но как же вы проделаете обратный путь? В одиночку?

– Не переживайте за это, – горько возразила я, – Или вы боитесь за карету? Так забирайте её! А если всё же решите оставить, то можете быть уверены: верну я вам карету, не сомневайтесь! Найду достаточно большую группу путешественников и напрошусь в спутники. А вы езжайте! Письма у вас, реликвия у вас. Передадите в Мариенбурге всё по назначению. И, да… Прошу вас… оставьте Шарика! Нет, в самом деле, зачем он вам? Он никому не даётся, кроме Андреаса и… меня. Вам в дороге он только обузой будет. А если Андреас поправится, то Шарик ему очень пригодится! А если… то я сумею его привести обратно. Обещаю.

– Звучит разумно… – глухо согласился Марциан, – Но тогда получится, что мы оставляем не только раненого, но и девушку-монашку, которая была нам доверена…

– Не вы оставляете! – горячо перебила я, – Не вы оставляете, а я сама остаюсь! Вы же помните, что мы с вами только попутчики? Я не из вашего монастыря и фактически подчиняться вам не обязана? Я могла бы сейчас закатить истерику и кричать, что всё равно останусь здесь, а если вы меня свяжете и увезёте насильно, то я всё равно сбегу… Но я сильно уважаю вас, брат Марциан, поэтому просто прошу: оставьте меня здесь добровольно. Мне кажется, так будет лучше.

– Гм!.. – Марциан задумчиво почесал подбородок и принялся расхаживать по комнате.

– Бра-а-а-ат Марциа-а-а-н… – послышался с кровати полувздох-полувсхлип.

Одновременно с Марцианом мы оказались рядом с кроватью и помогли Андреасу занять сидячее положение. Похоже, у него опять просветление⁈

– Кажется… мне не выжить… – слабым голосом, перемежаемым тяжёлым, прерывистым дыханием, без предисловий начал парень, – Но я не хочу… умирать… язычником… Брат Марциан… прошу… ох!.. если можно… чтобы меня… крестили?..

– Настоящий крестоносец! – увлажнились глаза Марциана, – У него в груди печёт и в желудке огонь, а он о душе думает! Конечно, конечно я сделаю всё возможное! Не сомневайся!

А я… ох! Должна покаяться, нехорошие мысли пришли мне в голову. Вот, дескать, лез ко мне со всякими «вопросиками», а как дело к смерти подошло, так сразу креститься захотелось! Но я эти мысли быстренько прогнала. Радоваться надо: одной христианской душой больше будет! А там, глядишь, Господь всемогущий за христианскую душу и вступится?..

А Марциан уже отдавал с порога распоряжения. И, кажется, я услышала дробный стук копыт, когда один из рыцарей, кажется, Ульрих, умчался в сторону ближайшей церкви искать священника.

Таркуиния небольшой городок, и уже через полчаса священник торопливо готовился к таинству крещения, прямо в трактирной комнате. Ещё через полчаса Андреас стал католиком.

Честно сказать, это был трудный случай для священника. Андреас то приходил в себя, то опять терял сознание, иногда отвечал на вопросы священника, запинающимся, слабым голосом, иногда начинал бредить, и тогда священник смиренно дожидался очередного просветления, но мы все стали свидетелями, что Андреаса крестили! Крёстным отцом стал сам брат Марциан, крёстной матерью – жена трактирщика.

– Я уезжаю с лёгким сердцем! – шепнул мне на прощание Марциан, – Во всяком случае, душа Андреаса спасена.

Сам Андреас, после такого напряжения сил, лежал в глубоком обмороке.

– Поезжайте, – согласилась я, – Помогай вам Бог!

Через узкое окошко, затянутое бычьим пузырём, я видела, как отряд крестоносцев выехал из трактира и запылил по дороге. И каждый, оборачиваясь, осенял трактир крестным знамением… У меня опять слёзы выступили. От умиления.

– А ведь, кажется, получилось! – раздался с кровати голос.

* * *

– А ведь, кажется, получилось! – обрадовался я.

– Бредишь… – вздохнула Катерина.

– Да, нет же! – я рывком сел на кровати, – С чего бы мне бредить? Мне надо было отстать от крестоносцев, я и отстал! Правда, я думал, меня просто бросят в трактире, или оставят одного из оруженосцев. Тогда пришлось бы дождаться, пока он заснёт и как-то потихоньку исчезнуть… но получилось, как получилось!

– Подожди! – Катерина схватилась за сердце, – Так ты, что, не болен⁈

– Пф! – насмешливо сощурился я, – А ты разве не догадалась? Я же предупреждал, что мне нужно к авиньонскому папе. Ну, вот, я свободен и могу ехать в Авиньон! Давай так: выждем ещё пару часов, а потом ты сядешь в карету и поедешь вслед за крестоносцами. К вечеру догонишь, когда они ужинать будут. Скажешь, что я умер. Ну, погорюют они денёк… И всё! А я прямым ходом в Авиньон! Как тебе план? Ах, да, Шарик… Ну, скажешь, что Шарик не дался. Я тебе золотых монет отсыплю, думаю, крестоносцы не сильно расстроятся, получив за Шарика… э-э-э… ну, скажем, тридцать флоринов?

– Ты и в самом деле не болен⁈ – не поверила Катерина, – А как же…

– Пятна? – догадался я, – Пф-ф! Если я целый дождь когда-то перекрасил, неужели я не могу свою кожу пятнами расписать? Я для этой цели даже зеркало купил! Вот оно. Немного потренировался – и вуаля!

– Та-а-ак… – каким-то нехорошим голосом произнесла Катерина, подвигаясь ближе, – А температура откуда?

– Тоже пустяки, – я даже не заподозрил приближающейся угрозы! – Купил на рынке в Чивитавеккьи морских трав, богатых йодом. Если их съесть вместе с мёдом… Эй, ты что⁈

– Ах ты!.. – девушка схватила, что первое под руку подвернулось – подушку, и принялась нещадно меня лупить, – Ах ты гад! Ах ты, мерзавец! Тут за него переживают, душу рвут, а он, оказывается притворялся! Получи, зараза! Получи!

Вот, никогда не думал, что подушка может оказаться грозным оружием! Оказывается, может! Если она в руках разъярённой девушки.

– Всё, всё! Сдаюсь! – поднял я руки вверх, но удары всё сыпались и сыпались со всех сторон, – Эй, потише! Сюда сейчас весь трактир сбежится! Ну, сдаюсь я, сдаюсь!..

И в самом деле, скрипнула дверь и в комнату сунулся любопытный нос Эльке:

– Сударыня! Что тут у вас⁈

Я моментально упал на кровать, притворившись потерявшим сознание. Катерина замерла с подушкой в руке.

– Что-что… – проворчала она, пыхтя, – Не видишь: подушку взбиваю! Вся слежалась… зараза!

– Давайте я помогу! – просунулась Эльке в дверь.

– Уже не надо, – ворчливо ответила Катерина, покосилась на меня рассерженным взглядом и вздохнула, – Ты лучше завтрак в комнату закажи. Такой, знаешь… плотный!

– Сию минуту, сударыня! – исчезла Эльке.

– Спасибо! – искренне поблагодарил я, – Я так проголодался, изображая больного…

Катерина гневно засопела, но промолчала. Села на табуретку, облокотилась на стол и принялась о чём-то размышлять.

– Э-э-э…

– Молчи! – перебила Катерина мои, так и не высказанные мысли, – Без тебя тошно!

Пришла трактирная служанка, расставила кучу тарелочек, расточающих ароматные запахи. Я продолжал изображать умирающего. Служанка ушла сама, Эльке Катерина отправила в комнату, перетряхнуть и уложить вещи в дорогу. Эльке посопела, но спорить не посмела и ушла. Катерина молча подвинула в мою сторону тарелку и принялась нервно расхаживать из угла у угол. Я не утерпел и принялся за еду. Признаться, очень азартно.

– Значит, так! – круто развернулась Катерина и села за стол напротив меня, – Никуда я за крестоносцами не поеду!

– М-м-м⁈ – спросил я с набитым ртом.

– А потому что! Не умею я врать, хоть ты тресни! Если я начну врать про твою смерть, крестоносцы мигом догадаются, что это ложь и вернутся сюда проверять. Да я сама бы заподозрила неправду! Сам подумай: ты умер и я уехала… А похороны? Неужели я бросила бы тебя без похорон, без отпевания? Нет, ехать за крестоносцами – это глупость. Придётся мне ехать с тобой…

Катерина показательно вздохнула.

– М-м-м⁈

– А куда деваться? Придётся! Да и пропадёшь ты без меня… Ну, сам подумай: тебе придётся проехать ещё пол-Европы. В качестве кого? В смысле: за кого ты себя будешь выдавать? За рыцаря? Не смеши! Даже герба нет… И придумать ты не сможешь, потому что герб – он не просто герб, он несёт очень много информации для посвящённого человека. Придумаешь ты герб, а умный человек посмотрит и за сердце схватится: что за диво дивное⁈ Тут что-то не так! Хватать этого, с подозрительным гербом, да пытать как следует! Тебе этого хочется? Вот то-то!

За барона? Ещё хуже! За оруженосца? А где твой рыцарь? Да и не пустят простого оруженосца к папе авиньонскому. Ремесленник? Крестьянин?

Ты просто не понимаешь, как устроена у нас жизнь! А жизнь у нас устроена чётким делением по цехам и сословиям. Понимаешь, война может грянуть в любой момент и в любом месте. И тут важно быстро разобраться кто есть кто. Допустим, в каком-то замке собрались две тысячи беженцев. Вроде Мариенбурга. Не поверишь, но если среди этих двух тысяч затесался вражеский шпион, уже к вечеру его будут с пристрастием допрашивать. Как узнали? А очень просто! Подходят к тебе и спрашивают: «А кто ты есть, мил человек?». И ты такой: «Андреас я, кузнец из города Сангано!». «Кузнец, говоришь? Есть у нас одни кузнец… Пошли-ка, ты с ним потолкуешь!». Приводят тебя к кузнецу. Он тебе про поковку косы, а ты не бе, ни ме! Он тебе про налоги на кузнечный цех, а ты путаешься. Он тебе про старшину кузнечного цеха в твоём Сангано, а ты его не знаешь. Значит, что? Правильно. Вздёрнут тебя на дыбе и будут плетью бичевать, пока не сознаешься, кто ты есть и зачем кузнецом притворялся. Да, хоть кем! Ткачом, торговцем, мыловаром… Везде есть секреты профессии, везде есть налоги, и везде есть старшины цехов. Нет, Андреас, без меня ты в этом мире и недели не продержишься! Вот скажи, ты же будешь посещать трактиры? За какой стол в трактире сядешь? С рыцарями или с крестьянами?

Я даже жевать перестал. Я про такое пока не задумывался.

– Закажу еду в комнату! – выговорил я наконец.

– Можно! – легко согласилась Катерина, – Можно день, два… Но с тобой обязательно окажется попутчик. Который заметит, что ты в одном трактире уклоняешься от встреч, в другом трактире то же самое… А в третьем трактире ты закажешь еду в комнату, а к тебе вваливается хозяин и спрашивает: «А кто ты есть, мил человек?». Дальше ты знаешь…

Я судорожно сглотнул.

– Ладно, – смилостивилась девушка, – Хоть покреститься догадался, уже молодец…

– Это, да! – воспрял я, – Это я хорошо придумал!

– Во всяком случае, вопросов будет меньше. Теперь, вот что… Ты можешь себе ещё что-то… э-э-э… нарисовать? Ну, к примеру, пусть у тебя дёсны почернеют?

– Пожалуйста! – я взял зеркало, открыл рот и легко перекрасил собственные десны в чёрный цвет.

– Угу… Нет, лучше у зубов пусть будут кроваво-красными. Да, вот так. Теперь, пусть у зрачка, прямо по радужке глаз, будет красная каёмка… Неплохо! В любом случае, подозрительно и необъяснимо! Сейчас я отправлю Эльке за доктором Джеронимо. Скажу, что тебе хуже. Он, конечно прибежит и опять будет тебя щупать. У тебя осталось средство для поднятия температуры?

– Немного, – признался я, – Как-то я не рассчитывал, что притворяться придётся долго.

– Ешь всё! – посоветовала Катерина, – Придёт доктор, посмотрит, пощупает, поахает… а тут я ему, мол, повезу тебя в Рим, покажу лучшим врачам! Он, конечно, попытается отговорить, но я устрою истерику и… куда он денется? Конечно, позже он проверит. Просто, ему будет интересно, что за болезнь и чем она окончилась. И узнает, что в Рим мы не приезжали. Ну и ладно! Будет думать, что ты умер по дороге. А на самом деле…

– А на самом деле, я собирался нанять место на каком-нибудь корабле! – выпалил я, – Оттого и начал своё представление так рано. Пока ещё от побережья не отвернули. Ну, не хочу я ещё раз на эти чёртовы Альпы лезть!

– Не чертыхайся! – строго прикрикнула девушка, – Хотя мысль правильная. Правильная, но… но выполнять её мы будем не сразу.

– Почему?..

– Потому что ты говорил, что плавать не умеешь, – вздохнула Катерина, – Или врал?

– Не врал…

– Ну, вот. Тогда сперва научишься плавать. Морские путешествия, они такие!.. Непредсказуемые. А кроме всего, придётся нанять не одно место, а восемь.

– Сколько⁈

– Сам посчитай: нас двое, ещё Эльке и Трогот. Четыре. А ещё три коня и карета. Восемь мест надо! Даже не представляю, кто нас на палубу пустит, такую большую компанию. У торговцев каждый сантиметр для товаров предназначен, а не для ротозеев, вроде тебя.

– А я столько золота дам, что выгоднее любых товаров!

– А ещё выгоднее, это золото у тебя взять, потом тебе глотку перерезать, и всё-таки, погрузить товары! – возразила девушка.

– И как же быть?..

– Подумаем… – Катерина опять показательно вздохнула, – Навязался ты на мою голову!

– Это я навязался⁈

– Ну не я же! – и девушка посмотрела на меня таким чистым, ясным, искренним взглядом, что я даже на пару секунд засомневался: может и вправду это я ей навязывался?..

Глава 3

Снова в путь!

Торговля – это школа обмана.

Вовенарг Люк де Клапье.

– Хочешь, я тебя поцелую⁈

– Хочу! – рискнул я. Сейчас меня опять обзовут балдой…

– Тогда догони! И я тебя поцелую!

Что, так просто? Хотя, о чём это я? Как это может быть «просто», если мы зашли в море по самую грудь?..

Накануне мы покинули трактир «Золотой лев», под грустные вздохи и причитания доброго доктора Джеронимо, буквально умолявшего Катерину не мучить «больного» меня, который может не выдержать тяжести переезда. Катерина была неумолима, и мы тронулись в путь. Свернув в одну из рощиц, тут и там росших вдоль дороги, устроили отдельное представление для кучера Трогота и Эльке. Всё просто: меня вынесли и положили на травку, в головах установили крест, Катерина, Эльке и кучер встали на колени и принялись горячо молить Господа о ниспослании здоровья болящему. И… вы догадались? И пятна на лице и шее начали бледнеть, чёрные, выступившие вены благополучно скрылись, покрасневшие глаза прояснились… Видели бы вы ошеломление, охватившее бедных кучера и служанку! У них перед глазами развёртывалось чудо Божье! А я ещё раз отметил про себя, каким лакомым кусочком может стать магия в руках… ну, скажем, не слишком честных руках. Яви подобное «чудо» перед сотней зрителей, и они пойдут за тобой и на смерть и на любые муки, как за «посланцем Божьим». Н-да…

В общем, «больной» благополучно исцелился, и даже сумел пересесть из кареты в седло. И до самой Чивитавеккьи я слышал, как распевают благодарственные молебны Трогот с Эльке, сидя на козлах кареты. Лично я настолько испугался их религиозного пыла, что уговорил Катерину в самой Чивитавеккьи не останавливаться, а проехать дальше и снять комнату в какой-нибудь одиноко стоящей рыбацкой избушке. Иначе, уже завтра у нашего порога будут толпиться десятки тысяч, желающих исцелиться. И Катерина согласилась. Наше решение вызвало ещё одно интересное следствие: теперь меня некому было учить плавать! Катерина планировала нанять кого-то из моряков, но теперь мы были далеко от порта. И, как быть?

– А ты плавать умеешь? – спросил я девушку.

– Как рыба! – гордо задрала она нос.

– Тогда ты меня и научи!

– Я⁈ – возмутилась Катерина поначалу, – Как ты это себе представляешь⁈ Чтобы я, будущая монашка, плавала обнажённой с голым мужчиной⁈

– А если в нижней рубашке?

– Нет… Сначала нужно вообще плавать научиться, а уже потом рубашку надевать. И башмаки. Ну, или сапоги, в твоём случае.

– И как же быть⁈

– Ладно! – сдвинула брови девушка, – Сделаем так: сперва ты отворачиваешься, а я раздеваюсь и вхожу в море по самую шею, а потом я отворачиваюсь, и ты входишь в море… ну, по пояс, не меньше. Если по шею, ты запаникуешь и наделаешь глупостей. А когда мы будем в море, нужно чтобы наши… э-э-э… ну, чтобы разные части тела были скрыты под водой, когда я начну тебя учить. Договорились?

Конечно, договорились! И вот – провокация! Значит, говоришь, если я тебя догоню, то ты меня поцелуешь?.. А я догоню!!!

Я бодро зашагал к Катерине, отталкиваясь ногами от песка под водой. Вода упорно пыталась помешать мне, но я шагал и шагал, шагал и шагал… И не приближался ни на пядь!

– Попробуй помогать себе, загребая руками! – посоветовала девушка.

Ага! Так и в самом деле оказалось легче! И даже вода не так упруго сопротивлялась моим стараниям. Но расстояние между нами не сокращалось! Её голова торчала, как поплавок, улыбалась мне и не думала приближаться! Я размашисто грёб руками, и всё без толку!

– Попробуй делать длинные прыжки! – дала Катерина ещё совет, – Отталкиваешься от песка и как бы летишь над дном… А руками всё гребёшь и гребёшь. А потом другой ногой, опять сильно толкаешься и опять летишь. И гребёшь, гребёшь… Попробуй!

Совет опять оказался хорош. Хотя, с непривычки, я пару раз хлебнул морской воды, когда пытался «лететь». Но моя скорость движения в воде ещё увеличилась! И, кажется… кажется, я стал потихоньку приближаться! Но, нет… Такими темпами, я девушку только к вечеру догоню…

– Молодец! – похвалила Катерина, – Прирождённый моряк! Вот только… попробуй, когда «летишь», ещё и ногами двигать. Вот так.

Я увидел, как замолотили по воде её ножки, и девушка сразу увеличила расстояние между нами. Нет, я так не играю! Мне её вовек не догнать! Знала, хитрюга, когда предлагала поцеловать. Хотя… Если я тоже так научусь… Я же сильнее? Я же её догоню⁈

Я сильно оттолкнулся ногой от песка, лёг на воду, в положение «полёта», и сильно замолотил по воде руками и ногами. Секунд десять. Потом оттолкнулся другой ногой и опять – бах-бах-бах руками и ногами по воде. Вытянул опять ногу, чтобы оттолкнуться и… не нащупал дна! А⁈ Я тону!!! В отчаянии я молотил по воде руками, дёргал ногами и извивался всем телом. Кажется… кажется я вынырнул! Я сделал судорожный глоток воздуха и опять, что есть сил принялся колотить руками по воде. Пока кто-то не схватил меня за руку. А⁈ Оказывается, я ещё от страха зажмурился! Я бросил дикий взгляд вокруг. Что⁈ Где я⁈ А⁈ И тут… и тут я почувствовал под ногами спасительную твердь. Я стоял по шею в воде, но я стоял! На песке! Уф-ф! А передо мной стояла – стояла ли? Или всё ещё плавала? – Катерина, и держала меня за руку.

– Живой? – тревожно выдохнула она, и тут же улыбнулась, – Молодец! Андреас, представляешь, ты сам выплыл на мелководье! Ты поплыл, Андреас!

До меня не сразу дошло. Я что сделал? А? Я поплыл? То есть… я сейчас… Я поплыл! Я! Поплыл! Сам! В порыве чувств я схватил Катерину в объятья и прижал к себе. И тут же смутился, почувствовав, как ко мне прижалось обнажённое, горячее, девичье тело. И Катерина запунцовела. Я быстро разжал объятья.

– Э-э-э… Целуй! – потребовал я, пытаясь выкрутиться из щекотливого положения, – Я тебя догнал!

– Это не ты меня догнал, это я тебя догнала! – возмутилась девушка, – Вот ещё, целоваться вздумал!

– Ничего не знаю! Вот она ты! Значит, догнал! – я попытался нахмуриться, но у меня не получилось. Глупая улыбка мешала. Я умею плавать!

– Я тебя поцелую. Потом, – пообещала девушка, – Когда ты меня и в самом деле догонишь! А сейчас живо отвернись, я выходить на берег буду! И не вздумай повернуться, пока я не скажу, мне ещё надо полотенцем растереться как следует! Воздух прохладный…

Да, хотя море было достаточно тёплым, но воздух, чувствовалось, холодноват. Я добросовестно пялился в морскую даль, пока Катерина не разрешила обернуться. И пошёл к берегу.

– А ты куда? – удивилась она, – Только-только научился плавать и уже всё? Нет, дорогой, тебе надо ещё закрепить навык! Плыви! Сперва ко мне, потом от меня. Давай, давай! Не отлынивай!

В первый день я поверил, что я научился плавать. Во второй день, меня учили, как держать голову над водой, делая правильные вдохи и выдохи и как двигать ногами и руками. В третий день мне рассказали о разных способах плавания и я принялся их отрабатывать. На четвёртый день до меня дошло, что именно сегодня я действительно поплыл… А в первый день меня похвалили только для того, чтобы придать мне уверенность… Какое коварство! Потом меня учили плавать на спине, на боку, лежать на волне, раскинув руки, вроде морской звезды, отдыхая и набираясь сил… На десятый день я догнал Катерину. Хотя она пыталась хитрить, ныряя то туда, то сюда. И она чмокнула меня в щёчку. И это всё?..

– И этого много! – проворчала Катерина на мой немой вопрос, – Тебе ещё нырять учиться!

– В сапогах? – улыбнулся я.

– А вот, сапоги нужно сразу с ног сбрасывать, когда в воду упадёшь, – совершенно серьёзно посоветовала Катерина, – В отличии от одежды. Одежда помогает сохранить тепло, её снимать в воде не рекомендуют.

Ну, что ж… В любом случае, если я теперь упаду в воду, то не утону. По крайней мере, сразу. Ещё побарахтаюсь!

* * *

С некоторых пор мы зачастили с Катериной в Чивитавеккью. Бродили по портовым трактирам, кабачкам, и заводили разговор с капитанами. Увы, Катерина была совершенно права. Может быть, одного пассажира капитан и мог бы взять… особенно, если тот знает морское дело и может работать матросом. Но, чтобы сразу четверых человек, трёх лошадей и карету… Ну, нет!

И вообще, основная масса торговых судов заходила сюда по пути из Европы в Алжир или Левант, а также на обратном пути. Что-то купить, что-то продать, но в целом, корабли уже были набиты товарами под завязку. И что же делать? Неужели придётся, словно Ганнибалу, опять штурмовать Альпы? Бр-р-р!

– Ничего не поделаешь! – вздохнула где-то через неделю Катерина, – Нужно идти к пиратам… Другого выхода я не вижу.

– Но это же… морские разбойники! – обомлел я.

– Ага! А купцы – это торговые разбойники, – парировала Катерина, – Но ты же к ним в лавки ходишь?

– Ну, даже не знаю…

– Я знаю! Риск, конечно, неимоверный… Но через Альпы лезть среди зимы, риск побольше будет. А ждать лета, сидя здесь, в Чивитавеккьи… ты дождёшься здесь лета?

– Нет! – содрогнулся я, – Я не дождусь, я скорее с ума сойду…

– Значит, придётся рисковать. Что у нас с финансами?

– Я наменял ещё там и сям золота на монеты. Дукаты, флорины, талеры, солиды, гульдены… в общем, всякие есть. Не меньше, чем на тысячу золотых флоринов, если в пересчёте.

– Хорошо живём… – задумалась о чём-то Катерина, – Ну, что ж… нужно купить мне мужской костюм.

– Зачем⁈

– Потому что ехать с пиратами в женском платье – так себе затея. Это как просить собаку принести тебе в зубах котлету. Вряд ли ты дождёшься задуманного. Скорее она эту котлету – ам! и нет котлеты. Так что – вперёд на рынок! Да и для Эльке придётся подыскать что-то подходящее.

* * *

С этого дня двое молодых людей, один постарше, в одежде оруженосца и второй, помоложе, у которого ещё и пух вместо усов не пробивается, в куртке с капюшоном, полностью закрывающим причёску, каждый вечер ходили по злачным местам и притонам Чивитавеккьи. Подходили к одному, другому… Знакомились, ставили выпивку. Как правило, это было жуткое пойло, а не доброе италийское вино. Разговаривали, жаловались на проблемы. Дескать, отправился юный повеса, всего с одним оруженосцем, из родительского дома счастья искать, да не нашёл. А тут батюшка прислал письмо с оказией, мол, помирает, ждёт немедля, для того, чтобы честно наследство поделить. Нужно со всех копыт скакать! Иначе налетят всякие трою– и четвероюродные, захапают лучший кусок пирога! И не будет ли так любезен славный морской волк взять на борт ма-а-аленькую такую компанию из четырёх человек, трёх лошадей и кареты? А уж юный повеса в долгу не останется! Двести… нет, даже двести пятьдесят золотых флоринов! За коротенькое морское путешествие. Неплохая выручка! Ну? Ну? Бравый морской волк согласен?..

Чаще всего нас посылали. Крепкими, солёными выражениями. На первых порах от таких выражений Катерина покрывалась красными пятнами и цепенела. И только некоторые, особо сердобольные моряки, давали совет обратиться к тому-то или к тому-то, которых можно найти… ну, если повезёт, то там-то или там-то… а может, вовсе вон там! Как правило, в результате поисков, притоны становились всё отвратительней, а капитаны всё подозрительней на вид. Но мы не отчаивались. Трактиры сменялись трактирами, мы с Катериной привыкли к виду вооружённых до зубов мрачных морских бродяг в обществе полураздетых, визгливых потаскух, к тому, что при подходе к некоторым трактирам, можно невзначай споткнуться об остывающий труп, к тому, что во время разговора за одним столиком, может вспыхнуть поножовщина за другим, из-за жалкой медной монетки или случайно пролитого вина…

– Я чувствую себя каждый вечер… грязной! – пожаловалась как-то Катерина, когда в очередной вечер мы возвращались ни с чем, – Физически грязной! Мне каждый вечер хочется принять ванну!

– Так, кто мешает?.. – поинтересовался я, – Море рядом, Эльке всегда готова услужить… Может, тебе мыла жалко? Я куплю! Лучшего!

– Ничего ты не понимаешь! – накуксилась девушка, но объяснять ничего не стала, и совместных вечерних поисков не прекратила.

Капитаны, штурманы, боцманы, названия кораблей… мне кажется, через неделю я знал всех пиратов на этом берегу Тирренского моря! Многие уже здоровались или просто кивали, когда я проходил мимо них днём.

Сегодня мы подсели к паре капитанов, с отвращением потягивающих обычную в таких местах бурду. Один из них полный, с мясистым носом, коротко стриженный, с глубокими залысинами и со шрамом через лоб и щёку. Второй одноглазый, худощавый, с выпирающими скулами и кадыком, с седыми патлами, неопрятно свисающими из-под повязанного на голову цветастого платка. Именно его нам порекомендовали, как беспринципного и жадного, но сейчас сидящего на мели и берущегося за любую работу, в том числе – особенно! – если работа предосудительного свойства. Ну, там, пырнуть в бок указанного человека и отвести его труп в море. Чтобы, как говорится, и концы в воду, гы-гы-гы!.. Вот ему-то мы и рассказывали о наших, якобы, затруднениях с наследством.

– Восемьсот! – неожиданно бросил одноглазый, предварительно сплюнув на пол и внимательно оглядев нас единственным зрачком.

– Что «восемьсот»? – растерялся я.

– Восемьсот золотых флоринов. По сто за место. И мне плевать, будет ли это человек или лошадь.

– С ума сошёл, уважаемый? – процедила Катерина, – Ты хочешь совершить всего один рейс, и купить на вырученные деньги новую посудину? Ха! Восемьсот золотых флоринов! За эти деньги можно купить две таких лоханки, как твой «Ловец ветров»!