Текст книги "Майя (СИ)"
Автор книги: Галина Юст
Жанры:
Роман
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
-Может быть, но я была крайне занята переездом и с ней так и не познакомилась-объяснила Ида
-Это же надо, я только про них хотела вам рассказать, а они тут, как тут– удивлённо заметила Анна Викторовна – Ида, вы видите вон ту пару, идущую к нам?
-Да вижу, приятные молодые люди, идут под руку, влюблённо друг на друга поглядывают, как два голубка. Постойте, это ведь Толя, муж Надежды, какой чистенький, ухоженный, сияет, как новая копейка, а с кем это он?– растерянно спросила Ида.
-Так это и есть та самая Лиза, о которой мы говорили– уточнив, продолжала Анна Викторовна– В один из вечеров, Надежда закатила очередной скандал, орала на подвыпившего мужа, громыхала кастрюлями так, что весь дом трясся, как в лихорадке, затем распалившись, побросала Толькин небогатый скарб в чемоданчик и выставила его вон со словами:
«Убирайся, пьяная морда, знать тебя больше не хочу!»
Все соседи из квартир вывалили, на концерт этот посмотреть, а сердобольная Лиза возьми да скажи:
«Куда же вы, мужчина, на ночь в такую грозу пойдёте? Заходите ко мне, я вас ужином накормлю.«
Толька, не долго думаючи, подхватил свои вещички и пошёл к Лизе, так у неё и остался. Теперь живут душа в душу, а Надежда сиднем сидит, да локти кусает. Вот, как иногда бывает в жизни, никогда не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь!
-Вы правы, Анна Викторовна, жизнь порой разыгрывает непредсказуемые сюжеты человеческих судеб«,– вспомнив случай с Марком, присоединилась к мнению бывшей соседки Ида.
Глава 9 Царский подарок.
Ранним воскресным утром Молтарновские, Розентали, Маня, Зина, Вадик и Антон ехали поездом в Дарницу. Пригласившие их в лес по грибы, Виктор Фёдорович и Людмила Витальевна жили в доме покойных родителей Виктора в Новой Дарнице. Виктор слыл знатным грибником и большим патриотом своего района, Людочка разводила розы, весь палисадник перед домом был засажен розовыми кустами. Это по её примеру, Майя перед окнами своего дома, тоже посадила розы. Детей у хозяев не было. Приезд шумной компании, внёс пёстрое разнообразие в их монотонно налаженную жизнь. Прислушиваясь к весёлому смеху молодёжи, они, как-то сами помолодели. После приветствий, объятий и знакомства с незнакомыми, Марк и Эмма стали разгружать с корзин продукты.
-Постойте, что вы делаете? Вы, что весь базар закупили? – всплеснули руками хозяева.
-Мы здесь не причём, это всё мама– перевели стрелку на улыбающуюся Иду, Эмма и Марк.
-Виктор, Людочка, пора бы вам привыкнуть, что я в гости с пустыми руками не хожу– отвечала Ида.
-Ида Соломоновна, мы всё понимаем, но не в таком же количестве. Кто это съест?
-Мои дорогие, не волнуйтесь, посмотрите, сколько здесь молодых и растущих, прогуляются они часик-другой по свежему воздуху, такой аппетит нагуляют, что не только всё съедят, а ещё добавку просить будут.
Сосновый бор начинался сразу за жилыми домами. Пронизанный ярким солнечным светом, он смотрелся могущественно и величаво. Стройные сосны – великаны, нежась в его лучах, довольно перешептывались между собой, медленно качаясь своими верхушками. К их не громкому шелесту прислушалась сидящая на ветке, любопытная сойка и, услышав последние новости, полетела разносить их по лесу. Не обращая внимания на её трескотню, занятый делом дятел, долбил ствол близ-растущей сосны, стучал клювом, выбивая барабанную дробь, пытаясь вынуть из неё прожорливую личинку. Тут начала куковать кукушка и ребята наперебой стали её просить:
»Кукушка, кукушка, сколько лет мне осталось жить?» но она почему-то молчала, наверно испугалась шума. В воздухе стоял стойкий запах земли и смолы. После вчерашнего тёплого дождя тут и там появились торчащие из травы или мха маслята, блестя своими шляпками, словно смазанными маслом, а на лесных полянах призывно краснела земляника. Виктор, Марк и Эмма вместе с ребятами углубились в бор за грибами, поедая по дороге лесные ягодные запасы. Ида с Людмилой и Мирьям с Ребеккой прогулявшись немного по лесу, расстелили на траве большую подстилку и расселись на отдохнуть.
«Ой, посмотрите, белка, вон на той сосне, слева, какая красавица!»– воскликнула Ребекка. Шустрый зверёк удивлённо посмотрел на сидящих женщин, взмахнул своим пушистым рыжим хвостом и молнией помчался по стволу дерева к ветвям, скрывшись за ними от посторонних глаз. Вдыхая аромат хвои, слушая перекличку зябликов, Мирьям тихо произнесла:» Какая благодать.»
Отдохнув, женщины, поддерживая Мирьям за руки, двинулись не спеша в обратный путь. Ида планировала до прихода грибников ещё сварить уху. Усадив Мирьям в удобное старое кресло, три женщины занялись готовкой. Разожгли огонь между двумя кирпичами, поставили на него большой казан с водой и в закипевшую воду, по очереди бросали нарезанные куски толстолобика и карпа, целую луковицу и овощи: картофель, морковь, корень петрушки, зелень и лавр, затем засыпали рис. На соль и перец пробовали все трое и, удовлетворённые вкусом, стали накрывать на стол в саду. Вскоре вернулись уставшие грибники. Часть принесённых ими грибов, дружно очистили и пожарили к столу, вторую часть нанизали на толстую нитку и развесили гирляндами на веранде. Взрослым налили водку, молодым людям домашнюю наливку из вишен. Пили за встречу, за дружбу, за любовь. Давно разнесли приготовленные Идой разносолы: отварную картофель с укропом и чесноком, гору котлет, жареную рыбу, пирожки с мясом, салаты из яиц с зелёным луком и редиски. По второму заходу ели уху, не переставая нахваливать, даже Мирьям съела тарелочку и сидела улыбаясь с лёгким румянцем на щеках. Ребекка не пила водку с рюмки залпом, а мокала в неё хлеб, быстро опьянев, эта тихая женщина, стала выводить еврейскую песню «Шпил балалайка», да так звонко и громко, а главное красиво, что поразила всех, в особенности собственных внуков, не знавших, что она вообще умеет петь. « Ну, ты, даёшь, бабушка!»-не сдержал своего удивления Борис.
Налив всем ещё по одной, хозяин дома предложил тост:
»Давайте выпьем за процветание Левобережья!»– это был его любимый конёк и на столь важную тему, он мог говорить часами, тем более грех было не воспользоваться собравшейся аудиторией.
-Знаете ли вы– обратился Виктор к гостям– что раньше «под «Дарницей» понимали чуть ли не всю левобережную часть Киева, а это место такое же древнее, как сам город.
-Наверное, здесь не селились из-за весенних разливов Днепра– добавила Майя.
Марк, довольно улыбаясь, прошептал на ухо жене:
-Как они хорошо спелись.
-Да – с лёгким юмором отвечала ему Эмма – Мы прослушаем сейчас очередную лекцию об истории края. Надеюсь, что будут новые данные, о которых мы раньше не слышали.
-Ты, совершенно права Майечка, – продолжал Виктор– места здесь низменные, менее пригодные для проживания. В давние времена на всём этом привольи простирались сенокосные луга, рыбные озёра, заросли лозы. Здесь протекала река Дарница и на ней стояла мельница, а по берегам располагались небольшие хутора.
-Так это в честь реки район называется Дарницей?
-Не совсем так, Майя. Вероятно название происходит от корня слова «дар», но бытуют несколько версий его распространения. В этой местности ещё в языческие времена приносили «дары» киевским богам. Существует также поверье, что в более поздние времена, княгиня Ольга даровала своему сыну Святославу озеро и так стали называть всю местность данную в дар или Дарницей. Но может быть название произошло от того, что здесь в постоялых дворах проживали иностранные купцы – «дарничие» отсюда мол и слово, состоящее из двух слогов: «Дар» и «Ниц», так как принося дар князьям, гости падали перед ними ниц на колени.
-Должна признаться– вступила в разговор Эмма– что я не раз слышала твои рассказы о Дарнице, но эта часть была для меня новой и познавательной.
-Я очень этому рад– улыбаясь отвечал ей Виктор.
-А, что же было потом?– спросил Вадим.
-Свары. Никольский и Печерский монастыри годами вели тяжбу между собой за эти земли, король Сигизмунд сменился на царицу Екатерину, места же эти по-прежнему оставались малонаселёнными и массово стали заселяться только в конце ХIХ века, когда стали строить железнодорожную ветку « Киев-Полтава». Рабочие-железнодорожники селились по левую стороны от колеи. Затем эту территорию стали называть Старой Дарницей, так как со временем с правой стороны путей, в 1896 году, возникла Новая Дарница, как дачный посёлок в вековом сосновом лесу.
-В 1914 году здесь отдыхала знаменитая дачница и моя любимая поэтесса Анна Ахматова. В её стихотворении « Моей сестре» есть такая строка:» Подошла я к сосновому бору.»– сказал Илья.
-Верно Илюша, Ахматова жила здесь на даче и под её первыми стихами стоит место написания: Дарница. Чем больше развивался рабочий посёлок, тем больше распространялись среди рабочих революционные идеи. У пролетарской Дарницы есть своя история, но об этом в другой раз. Теперь посёлок превратился в большой промышленный район .
Марк горестно подумал, что за этим промышленным районом в Быковне находится объект специального предназначения наркомата внутренних дел. Невзирая на секретность, по городу давно ползли страшные слухи, что именно туда, в близлежащий лес, грузовики НКВД вывозили на захоронение тела десятков тысяч казненных сограждан и только благодаря чуду, он сам не оказался среди них.
-Я понимаю, что утомил вас– обратился к гостям Виктор– но всё же хочу сказать, что нахожусь в состоянии радостного ожидания. Не знаю, помните ли вы, но в 1935 году под девизом « Конец слободкам» был разработан план– пятилетка развития нового Киева на Левобережьи.
-Витенька, дорогой, может быть, что дети о нём просто не знают, но мы старики, конечно помним, да и ты напоминаешь нам о нём при каждой встрече– отвечала Ида.
– Ребята, – продолжал Виктор– это грандиозный план застройки левого берега. Представьте себе, что на месте свайных, подгнивших и облупленных халуп, гнилых болот и сыпучих песков, вырастут новые, многоэтажные, белокаменные, жилые массивы, с зелёными аллеями, скверами и фонтанами, огромным гидропарком, школами, шикарными магазинами, широкими проспектами! Весь левый берег будет окован гранитной набережной. Прорыты многочисленные живописные каналы и через них перекинуты красавцы мосты. Вот такая Левобережная Венеция! Я понимаю, что такой проект требует колоссальных затрат и может растянуться на долгие годы. Вы не представляете, как мне хочеться до этого дожить и увидеть всё своими глазами, но если я не доживу, вы, молодые, обязательно доживёте и любуясь новостройкой, возрадуетесь за меня.
-Виктор, дружище, не перекладывай на плечи других, то что вполне можешь сделать сам: и доживёшь, и увидишь, и возрадуешься.– крепко обняв друга, сказал Марк.
Людмила, громко, с надрывом затянула застольную и подхватив вслед за ней, уже хором, неслось по всей слободке :
«Маруся, раз, два, три калина, чернявая дивчина, в саду яблоки рвала...» , а за ней :
« Если завтра война, если враг нападёт,
Если тёмная сила нагрянет,
Как один человек, весь советский народ
За свободную Родину встанет.»
-А, давайте выпьем по-последней– предложил Виктор Фёдорович– Как в той песне поётся: » Щоб наша доля нас не цуралась, щоб краще в свiтi жилося!»
Молтарновские наперебой приглашали Людмилу и Виктора к себе на ужин, а заодно посмотреть, как они разместились в новом доме. –Что же, мы не против, но при одном условии, если будут мои любимые налистники с грибами– обняв Иду, соглашался Виктор.
-Не сомневайся, мой дорогой, обязательно будут.– вторила ему довольная женщина.
Прощаясь, Мирьям обняла друзей, проникновенно сказав:
»Витя, Марик, я была так напряжена, ведь во вторник меня оперируют и у Всевышнего появится возможность решить мою судьбу. Сегодняшний, чудесный день поселил во мне умиротворение. Спасибо, вам всем и Иде Соломоновне, за столь царский подарок!»
Часть третья. Война.
Эпиграф:
«Война – преступление, которое не искупается победой.»
Анатоль Франс.
«Да в Бабьем Яру были расстреляны не только евреи, но только евреи были расстреляны здесь лишь за то, что они были евреями.»
Виктор Некрасов.
Глава 1 Киев бомбили.
В день операции, родственники Мирьям в тревоге ожидали в вестибюле её окончания. Майя, сопереживая им и Илюше и пытаясь их чем-то занять, рассказывала всякие истории. Но вот к ним, в сопровождении Марка Александровича, вышел светило– хирург и, разведя руками, обратился к родным:
«Сожалею, но удалить опухоль мы не смогли, всё вокруг в метастазах. Слишком поздно! Скоро больную выпишут домой, пожалуйста, позаботьтесь о ней с вниманием и любовью. Вот рецепты для обезболивающего. Простите...»
Слова профессора ударили присутствующих, словно обухом по голове. Горестное оцепенение нарушил надрывный голос Ребекки:
«Боже праведный, ведь я её предупреждала, что этим кончится!» «Хватит, бабушка, прекрати!»– в гневе крикнул Борис и, громко хлопнув входной дверью, выскочил на улицу. Побледневший Илья, не воспринимая объяснения Марка, вновь возвращался к вопросу: »Что это значит, слишком поздно?». Он был просто ошарашен мыслью, что дни его мамы сочтены и изменить это уже никто не может, как вдруг спросил:» Сколько? Сколько ей осталось?»
«Приблизительно две-три недели. Я буду навещать и вводить обезболивающее»– отвечал, не менее расстроенный, Марк.
Две недели спустя, в вечер субботы, Марк и Эмма собирались на представление новой программы неимоверно популярного джазового оркестра под управлением Эдди Рознера. Концерт давали в государственном цирке в бывшем конном дворце. Майя помогала маме укладывать её пышные волосы с чуть грустной улыбкой на лице. « Дорогая, ты сегодня не собираешься встретиться с друзьями?»-спросила Эмма.
-Нет, Мирьям совсем плоха и Илья послал отцу телеграмму, сегодня утром он приехал, пусть побудут вместе, им есть о чём поговорить. Как же мне её жаль.
-И её жаль и мальчиков очень жаль. Мы пойдём проведать её завтра, а что с остальными ребятами?
-Антон и Вадик просто больны футбольной темой и не о чём другом не в состоянии говорить.
-Солнышко, но ведь это нормальная тема для мальчишек, наверняка о вязанье им говорить не интересно.
-Не в этом дело мама, ты знаешь какое завтра намечается городское мероприятие?
-Ну, кто же не знает, доченька, торжественное открытие Центрального республиканского стадиона в пять часов вечера.
-А потом должен состояться матч между Динамо Киев и Московской командой Центрального дома Красной Армии, но мальчики, к сожалению, не смогли купить билеты и с досады всех достают. К Мане приехали родственники в гости и мы с Зиной остались не у дел.
-Но я вижу, что тебя ещё что-то гложет.
-Мама, просто мне тревожно, сегодня утром я видела Мирьям, за последние две недели, от неё остались одни глаза. Как же мне хочется, чтобы она не страдала и жила долго, но если, не дай Бог, она умрёт, что будет с Ильёй и Борей ?
-Майечка, не всё подвластно человеку, мы все смертны, просто у каждого из нас своя судьба и свой час ухода и если случиться то, о чём ты говоришь, мальчикам несомненно будет больно, ибо ничего не может сравниться с потерей материнского любящего сердца, это я знаю по себе, но у них есть отец, который их любит, бабушка, мы все, они не останутся одни. А знаешь что, мы с папой останемся дома и закатим домашний концерт.
-Ну что ты, мама, идите отвлекитесь– и обнимая Эмму продолжила– не волнуйся, мы договорились с Зиной, она скоро придёт.
Майя и Зина, усевшись на качеле в саду, болтали о чём-то о своём, девичьем, о планах на летние каникулы, играли с подросшими котятами. Уже сквозь сон, Майя слышала весёлое перешептывание родителей, вернувшихся с концерта.
Все проснулись от глухих ударов сотрясающих маленький домик и, кто в чём был, выскочили в сад. Светало, слышен был рокот самолётов, бомбы рвались где-то на западной окраине города, кажется в районе Киевской кинофабрики.
«Боже мой, что это, война? «-вскрикнула плачущая Ида. »Бабуля, что ты, это наверняка какие-то учения или манёвры»– успокаивала Иду Майя. Марк и Эмма, переглянувшись бросились назад в дом к радиоприёмнику , но он молчал. Люди в тревоге стояли на балконах, выглядывали в окна, ходили по улице не находя объяснения случившемуся. Полыхал ангар с самолётами на военном аэродроме в Жулянах, дымил вокзал. Бомбы падали на станцию «Киев-Волынский», на военную конную часть, расквартированную в районе Сенного рынка, на Подоле, одна из бомб упав, попала в Лукьяновскую тюрьму, дымно горел литейный завод «Большевик», который изготовлял заготовки для боеприпасов и работал в три смены без выходных. Позже стало известно, что бомбили аэродром завода №43 находящегося на улице Гарматной рядом с «Большевиком», но бомба попала в цех литейного, где работали люди, погибла вся ночная смена и есть раненные. Молтарновские заволновались ещё больше, ведь на «Большевике» работал Барух Шпильман и они всем составом пошли к ним домой. Рыдающая Этель, заламывая руки, ходила по комнате повторяя одну и ту же фразу: « Его убили, его больше нет!» Дора плакала в три ручья. Изя метался между ними, пытаясь их как-то успокоить. Теперь к этому скорбному хору присоединились пришедшие женщины. Когда первый шок прошёл, Марк попросил Изю включить радиоприёмник, но он по-прежнему молчал. Мужчины, выйдя на балкон покурить, стали обсуждать случившееся, оба понимали серьёзность положения и сходились на предположении о нападении, сомневались по-поводу того, кто бы это мог быть, неужели Германия, но ведь с ней подписан пакт Молотова-Риббентропа о ненападении, молчание со стороны властей лишь усиливало всеобщую тревогу.
В дверь позвонили, это была Манечка Гроссман, не найдя Молтарновских дома и услыхав, что произошло на «Большевике», она надеялась застать их у Шпильманов. Маня пришла со скорбным известием – Мирьям Коган скончалась. Бедняжка, словно ждала приезда Григория, чтобы попрощаться с любимым и вверить ему сыновей. Под утро она тихонько отошла. Когда начали бомбить, весь дом, словно почувствовавший опасность муравейник, взбудоражено забегал, замельтишился, не вполне понимая происходящее. Испуганная Ребекка, заглянув к Мирьям, нашла её недышащей. Наверное мало было горя в этом доме, теперь оно стало вдвое тяжелей. В зависшей тягостной тишине, раздавались лишь повторяющиеся всхлипывания безутешной Этель. Накапав ей валерьянки, Марк и Изя по второму разу вышли покурить.
Наконец, в двенадцать часов дня и 15 минут, из проснувшегося к жизни громкоговорителя, стали передавать выступление Молотова, подтвердившего в своей речи предположение киевлян о нападении и началу войны с Германией, теперь притихла и Этель. Грозное сообщение глубоко поразило всех. Оно не уменьшило боль и горечь утраты, оставивших их Баруха и Мирьям, но выступая на первый план, в одночасье изменило обычное течение дней. Столь недобрая весть, вызывая реальную угрозу для жизни родных и близких, расстроила все планы на будущее, посеяв тревогу за судьбу всей страны.
Оставив, несколько успокоившихся Этель и Дору, Молтарновские пошли к Розенталям. У трамвайной остановки стояли в ожидании две женщины, встревоженно обсуждая последние события. Одна рассказывала другой услышанную историю об испанских детях, живущих в детском доме, которых привезли в Киев в 1937 году из охваченной гражданской войной Испании. Когда начали падать первые бомбы, персонал детского дома страшно растерялся, не зная, что делать, а ребята уже знали и стали рыть во дворе окопы. Эта новая злоба дня страшила и давила неизвестностью.
Илья и Майя молча сидели на скамейке под растущей во дворе акацией. Где найти слова утешения для мальчика потерявшего мать? Майя, сидя рядом с ним, слышала, как кричало его, переполненное болью сердце. Она взяла его руку и прижав к своей щеке, ласково сказала:» Илюша, твоя мама не оставила тебя, она просто, перестав страдать, поселилась в твоей душе и навсегда останется в твоей памяти, в твоих поступках, во взгляде твоих глаз, она всегда будет радоваться твоим успехам и сопереживать твоим горестям, она твой ангел-хранитель».
-Чуда не случилось, но ты права, она больше не страдает. Папа забирает нас всех в Москву– перебил её Илья.
-Да, я слышала– и тихо заплакала. Обнявшись, они плакали оба.
22 июня, самая короткая в году ночь, сразу изменила слишком многое. Счастливое детство уступило место военному отрочеству, личное горе и страх разлуки отступали перед пониманием всеобщей беды и нависшей над всеми опасности.
Баруха и Мирьям хоронили в понедельник на еврейском кладбище. Пришло много людей, друзей, знакомых, товарищей по работе. Когда опускали гроб с Барухом, еле успели удержать бросившуюся за ним Этель. Обе могилы устлали венками с траурными лентами и цветами. Все разошлись, у могил остались самые близкие . Дедушка Айзек пригласил раввина и он прочёл над усопшими поминальную молитву «кадиш».
В этот же день была объявлена всеобщая мобилизация, ей подлежали военнообязанные с 1905 – 1918 г. рождения. После обеда, не успев прийти в себя от похорон, все провожали на фронт Мишу, Гришу и Изю. У Доры, повиснувшей на его плече, не осталось слёз, она выплакала их на могиле отца. Яков, расставаясь с сыновьями, потерял свою способность шутить. Бася с Хасей не выпускали мальчиков из своих объятий. Оглянувшись, Майя заметила среди собравшихся Степана, он расставался с Петром. Многих парней переполнял дух патриотизма и они рвались на фронт, боялись, что война за две – три недели кончится и они не успеют показать фрицам их место. Военный оркестр всех переполошил, заиграв громко бравурный марш. Вскоре зычная команда: «По вагонам!« поставила всё на свои места, призывники погрузились в эшелон и он медленно тронулся в путь. Толпа провожающих двинулась по перрону, маша на прощанье руками, с зависшим над всеми криком :
«Вернитесь живыми!» Кто-то плакал, кто-то крестил на дорожку шепча: « Храни и сохрани вас Господи!»
Столичная пресса заговорила о войне 24 июня. Сообщалось, что Красная армия громит врага и он несёт тяжёлые потери. В газетном некрологе киевляне приносили соболезнование семьям 25 погибшим от первой бомбёжки и желали скорейшего выздоровления 76 раненым. Город не пал духом, он продолжал жить своей обычной жизнью работали все предприятия, кинотеатры, опера, рестораны, а Розентали собирались в дорогу. Упаковав в два больших тюка постельные и зимние вещи, посуду в ящик, а всё остальное в пару чемоданов, они стояли в ожидании поезда на Москву, прощаясь с друзьями. Поцеловав Майю в щёчку, Илья передал ей конверт :» Откроешь его дома, я буду писать». Майя с полными глазами слёз смогла лишь сказать в ответ:
»Я уже по тебе скучаю.»
Поезд увозил от неё Илюшу и её маленькое сердце трепетало, разрываясь от горя, кто знает, когда они теперь смогут увидеться?! Последний вагон вильнув, скрылся с глаз, а она уже чувствовала непреодолимое желание бежать к почтовому ящику. Раскрыв дома конверт, девушка нашла в нём посвящённые ей стихи:
Моей Майе.
« Любовь вошла почти неслышно,
Лёгким дуновеньем ветерка,
Не спрашивая, так уж вышло,
Пронзя мгновенно сердце паренька.
Он видел тебя пред собою не раз
Всегда проходил, не замечая,
Но чудом прозрел, поняв как-то в раз,
Ты именно та, его дорогая.
Пленённый улыбкой души утончённой,
В непокорных кудрях золотистый окрас.
Столь искренне-нежно в тебя влюблённый,
Он утонул в янтаре родных глаз. « *
Прости за пафосный стиль, по– другому не умею, зато от души.
24.06.41 Илья Розенталь.
Мокрые разводы, падающих на него слёз, густо оросили лист.
Глава 2 Оборона города.
Эмма гладила рубашки мужу и, заметив вдруг в окне идущего к дому незнакомого человека, съёжилась от дурного предчувствия. Марку принесли повестку на фронт, он должен был прийти на пункт сбора с собранным вещевым мешком, без громоздких вещей, имея при себе документы и продукты. На повестке указывалось администрации больницы немедленно освободить призывника от
* Стихотворение автора Г. Юст.
работы и выдать деньги на две недели вперёд. У плачущих женщин,
собиравших его в дорогу, всё валилось с рук, Марк, как мог успокаивал их. Снова перрон, проводы, слёзы и горечь расставания. Бася с Хасей пришли провожать Якова. Мужчины были настроены оптимистично и полны воинствующего задора, считая, что вся эта военная кампания не продлиться долго.
»Я вам напишу– сказал Марк, в последний раз обнимая своих женщин и прыгнув на подножку отъезжающего поезда, добавил– скоро встретимся.» Теперь они остались совершенно одни.
Ида Соломоновна, как-то сразу постарела, зачастила к раввину
просить у бога защиты ушедшим на фронт. А в саду у Молтарновских созрели вишни. Майя, что бы как-то отвлечь бабушку от грустных мыслей, предложила ей сварить из вишен варенье и Ида загорелась этой идеей, вспомнив, как его любит Марк. Майя позвала на помощь ребят. Мальчики вылезли на деревья и собирали вишню в верхней части, девочки –внизу,
нацепив на уши серёжки из плодов, не забывали одну за одной в рот бросать, так и объелись ею до оскомы, слава Богу, что на варенье хватило. Ида разожгла между двумя кирпичами огонь и поставила на них миску с присыпанной сахаром вишней. Вскоре на приятный, сладкий запах слетелись пчёлы и она отгоняла их картонкой, снимая пенку с варенья в глубокую тарелку, а наполнив, предложила детям угоститься. Ребята ели намазанную на хлеб пенку, запивая молоком.» Как в той, довоенной жизни.»-грустно сказал Антон. С ним нельзя было не согласиться, от этой пасторальной картины веяло миром, домом, теплом, она не вписывалась в мозаику происходящего и к большому всеобщему сожалению, была лишь мимолетным отступлением от суровой действительности.
Молодые люди бурно обсуждали военные новости, все газеты писали, что война будет недолгой, что врага быстро выдворят за границу и воевать будут на его территории, им хотелось дела, мальчики рвались на фронт, девочки решили записаться на курсы санитарных инструкторов в добровольную санитарную дружину при Обществе Красного Креста и Красного Полумесяца, но их не взяли, так как набор в дружину начинался с 17 лет, мальчиков в Военкомате то же завернули, сказали немножко подрасти.
С 29.06.41 года началась эвакуация предприятий, заводов, фабрик, государственных учреждений вместе с их работниками и родственниками. 4 июля, в пятницу, над Киевом был совершён первый воздушный таран. Сбитый лётчиком Дмитрием Зайцевым юнкерс потом выставили в центре города, прямо на улице, на всеобщее обозрение, несомненно для поднятия боевого духа киевлян и мальчишки толпами ходили на него смотреть. В этот же день ребята помогали беженцам– жёнам и детям советских работников посланных раньше на работы в западные области. Некоторые из них бежали в чём стояли, без вещей, без денег, потеряв в дороге детей. Размещённые в пустующих зданиях школ, эти женщины сидели без движения, совершенно опустошённые от навалившихся на них бед. Наша пятёрка энтузиастов, присоединившись к остальным школьникам старших классов, носила вещи, детей, организовывала питание и получение талонов на эшелоны, получив несколько таких талонов, Антон и Вадик грузили вещи в поезд, Маня, Зина и Майя кормили малышей. Эмма, помогая своей приятельнице, преподавательнице консерватории, весь день работала в госпитале на Дегтяревской. Носила раненых с поезда в госпиталь. В основном это были люди с тяжёлыми ранениями и ожогами, ужасно страдавшие от сильных болей. Не имея возможности им как-то помочь, Эмма пришла домой совершенно без сил.
8 июля в Киеве было сформировано 13 истребительных батальонов и 19 отрядов народного ополчения, всего 32800 человек. Отдельным подразделением был комсомольский полк– 1450 человек в составе девяти рот по одной из каждого района города.
11 июля, на 20-й день войны, преодолев около 500 км. передовые части 6-й армии вермахта на рубеже реки Ирпень вышли подступы к Киеву. Началась героическая и трагическая оборона города. Бомбили часто, многие стали к этому привыкать. Продавцы во время бомбёжек оставались на месте в магазинах, стерегли свой товар, чтобы его не разворовали мародёры. Да и бежать собственно было некуда, подготовленных заранее убежищ не было. Их стали рыть под падающими на голову бомбами везде: во всех садах, скверах и возле домов. В доме Молтарновских был небольшой подвал, где они пережидали бомбёжки. Однажды, во время очередной из них, когда Ида была дома одна, торопясь спуститься, она поскользнулась и упала со ступенек на спину. Пришедшие домой девочки с трудом вытащили её оттуда. С тех пор у неё сильно болела спина и во время налётов она оставалась сидеть в кресле, так, как всё равно не успевала дойти до люка, всё приговаривая:» Чему бывать, того не миновать.»
Следы повсеместных повреждений на зданиях и окна домов в заклеенных крест-накрест белых полосках бумаги, для защиты от осколков стекла при бомбёжке, совершенно изменили вид города и он смахивал на раненого солдата. Поредевшее население, ведь почти 200 000 киевлян, мужчин и женщин ушли защищать Отечество, ходило по улицам с озабоченным видом. Часть людей уже успела выехать, часть собиралась к отъезду. Всё, что можно было демонтировать разное ценное оборудование, станки, приборы, снимались и грузились в вагоны. Фабрика, на которой работали родители Антона эвакуировалась на Урал и он, в спешном порядке попрощавшись с друзьями, уехал.
Гражданские городские предприятия были переведены на военные рельсы. На ликёро-водочном заводе в бутылки предназначенные для водки, пива и лимонада разливалась зажигательная смесь. На судоверфи « Ленинская кузница» речные буксиры переделывались в канонерские лодки. Дарницкий вагоноремонтный и Киевский паровозоремонтный заводы создали три ополченских бронепоезда: «Литер А», «Литер Б», «Литер В». На машиностроительном заводе «Большевик» осуществлялся ремонт бронетехники и производство противотанковых ежей– «звёздочек Гориккера».
На улицах утопающего в липовом цвету города развесили плакаты »Родина– Мать зовёт», её суровый лик призывал каждого встать на защиту родной земли. Такой-же плакат приклеили на заборе напротив дома Молтарновских. Сидя с больной спиной у окна, Ида Соломоновна горестно на него поглядывала. « Скажу тебе, как мать матери– обращалась она мысленно к нарисованной женщине– тебе незачем так сурово на меня смотреть, я понимаю, что долг мужчины защитить свой дом и страну, но это не уменьшает моей боли. Я отдала тебе самое дорогое, что у меня есть – моего единственного сына и сердце моё разбито, и плачет, измученная тревогой о его судьбе, душа!»
До конца июля Эмма и присоединившиеся к ней девочки и Вадик, в числе тысяч киевлян, рыли противотанковые рвы на западных подступах к городу. Каждый день немецкие самолёты налетали чёрным смерчем и косили людей из пулемётов, но каждый день 160 тысяч горожан выходили вновь и вновь на окопные работы, город надо было защищать. Как-то на рытьё окопов прислали первокурсников артиллерийской спецшколы и они, в перерывах между рытьём траншей, стали обучать некоторых ополченцев обращению с оружием. Вадик и Майя тоже напросились к ним учить азы военной науки. В один из дней возница привёз работающим бочку с водой и ребята, побросав лопаты, подошли попить. В этот момент вновь налетели юнкерсы. Вадик закричал во всё горло: «Ложись!» и, толкнув стоявшую рядом с ним Зину на землю, упал на неё простреленный пулемётной очередью. Вадика хоронили вместе с десятками других погибших. Зина, вытирая слёзы, приговаривала: «Он прикрыл собой меня!»
