Текст книги "Майя (СИ)"
Автор книги: Галина Юст
Жанры:
Роман
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
-Что с ней будет?– спросила его девушка.
-С этой Шульц? Не знаю, но по видимому, у коменданта появилась новая головная боль. Вообще-то, за ложные данные в анкете оговорено наказание тюремным заключением, но это решаю не я. Процесс денафикации сложный и кропотливый, в нём активно участвует и немецкий Антифашистский комитет, но ошибки и недоработки конечно случаются. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Я должен сказать вам Майя, вы, очень храбрая девушка– признал Дрейфус.
-А, вы, и есть первый обер– бургомистр Аугсбурга? Очень приятно! Простите, за истерику, я действительно рада знакомству.– смущённо сказала Майя.
-Что вы, фройляйн, кто бы не вышел из себя в такой ситуации, значит вы спаслись от расстрела, но как вы оказались в Германии?– спросил Дрейфус.
– Со мной это произошло дважды– отвечала девушка.
-Простите фройляйн, я правильно понял, вы дважды спаслись из Бабьего Яра?!– поразился бургомистр.
Они сидели рядом, сдвинув стулья, делились пережитым и плакали, не стесняясь своих слёз, двое уцелевших в фашистских застенках, старый еврей и молодая еврейская девушка.
-Мне кажется– сказал задумчиво Дрейфус– что эта война была личной войной Гитлера против европейских евреев. Вы знаете деточка, он ведь планировал уничтожить 11 млн. человек. Жертвами этого чудовищного геноцида стали 6 млн. евреев, из них треть советских граждан.
-Мне часто снится один и тот же сон: я бегу и бегу по этому нескончаемому рву, пытаюсь выкарабкаться по его крутому склону, а там наверху поджидают овчарки и отпустив руки я лечу вниз на эту гору трупов и просыпаюсь в мокром поту.– в тон собеседнику рассказывала девушка.
-Тяжело нести багаж пережитого, но мы с вами выжили, не сдались и потому должны жить дальше. Майя, вы молоды, перед вами открыты все дороги, приобретите хорошую профессию с которой сможете сделать много полезного для других и себя. Живите и наслаждайтесь жизнью.– напутствовал девушку собеседник.
-Ваша фамилия Дрейфус, имеет какое– то отношению к процессу Дрейфуса– поинтересовалась вдруг Майя.
-По-видимому, да– прозвучало в ответ-какая– то дальняя ветвь родства.
-Людвиг, почему вы не уехали и согласились на эту должность?– обратно спросила Майя.
-В этом городе наши соплеменники жили ещё с 1212 года, так как сельские хозяйства принадлежали феодалам, ремесленные цеха выдвигали свои ограничения, а над христианами висел церковный запрет заниматься денежными операциями, евреи стал торговцами и ростовщиками и являлись императорскими слугами казны. Они построили синагогу, мыкве, школу. Здесь жил знаменитый знаток Талмуда раввин Яков Вайль. Но евреев всегда недолюбливали, беря у них в долг, не хотели отдавать, баламутили толпу, вызывая погромы. В чём их только не обвиняли: то в том, что наслали чуму, то в том, что не так светит солнце. В 1434 году городской совет вольного Аугсбурга обязал всех евреев носить жёлтый круг, как символ чужеродности, а ещё через четыре года выгнал их из города почти на четыреста лет. В наполеоновские войны город, потеряв свою независимость, стал частью Баварии, понадобились деньги еврейских банкиров, с тех пор в Аугсбурге возродилась наша община. Я родился в Мюнхене, здесь практиковал, как адвокат, затем примкнул к социал демократам и попал в немилость к нацистам, мне запретили заниматься адвокатурой. В Хрустальную ночь фашисты подожгли красавицу – синагогу, но люди смогли потушить пожар, иначе бы сгорела вся улица. До войны в нашей общине было 1030 человек, половине из них удалось уехать из Германии, в 1938 году я успел отправить в США моего сына, остальных людей, в том числе и меня, разбросали по концентрационным лагерям. В феврале этого года союзники освободили меня в числе прочих узников из концлагеря Терезиенштадт. Теперь нас вернулось 25 человек, а всего в Швабию-300. О чём мы думали, решив вернуться? Наверное о том, что надо отстраивать свой дом. Когда мне предложили стать обер– бургомистром, я подумал:
»В кои годы еврею представилась возможность подняться на такой пост, так почему бы и нет и не только в назидание тем, кто нас пытался уничтожить, а и во благо остальных, желающих простого человеческого счастья.»
Они тепло и по– дружески попрощались, пожелав друг другу здоровья и успехов!
Майя шла проторенным маршрутом, под накрапывающим холодным дождём остывали её порозовевшие от волнения щёки и мысленно возвращалась к случившемуся в комендатуре. Этот маленький и такой яркий эпизод сегодняшнего дня, навсегда останется в закромах её памяти.
Рано утром Майя поднялась к спящему Гюнтеру и нежно поцеловала его в лоб. Прощаясь с девушкой Отто сказал:
»Фройляйн Майя, не держите на нас зла, мы были просто незрелыми продуктами прогнившей системы. Где бы вы ни были, желаем вам счастья!», а Лизи, с извиняющейся улыбкой, протянула пакет с бутербродом на дорогу.
В кармане лежал пропуск на выезд, завёрнутые в платочек и спрятанные на груди серьги, семейный талисман удачи, согревали ей сердце. Больше ничего не удерживало Майю в этом городе и подхватив чемодан, она поспешила на железнодорожный вокзал, боясь опоздать на первый поезд в Мюнхен. Добиралась то поездом, то автобусом, через все зоны и контрольные пункты в Гамбург. В пасмурный декабрьский день, большой сухогруз отчалил пристани, стоявшая на палубе девушка, ежась от холодного ветра, наблюдала, как медленно удалялись из вида очертания города. Ворчливо несла свои воды Эльба, вливаясь в Балтийское море. Прощаясь, громко кричали чайки. С шумом разрезая набегающую волну, корабль увозил Майю в новые дали. Кто знает, что ждёт её там, за океаном?
Глава 4 Сбывшееся предсказание.
Авиалайнер компании »Эль-Аль» рейсом «Тель-Авив – Киев» приземлился в аэропорту Борисполь. Прилетевшая на нём небольшая группа израильских туристов, забрав свой багаж, собралась у стоянки такси. Расторопные таксисты бросились разбирать пассажиров. »Вам, куда?»– спросил водитель. Пожилая дама, усевшись на сидение возле водителя, ответила за всех:
»В Киев, любезный, в гостиницу «Либiдь», площадь Победы 1.»
Такси мчалось по трассе, выехало на мост через Днепр, пассажиры едва успевали вертеть головами по сторонам. «Какой великолепный вид города на зелёных холмах, с отливающими золотом куполами церквей!»– сказал кто– то из них.
«Папа, смотри какой большой остров посреди реки, на нём пляж и парк!»– произнёс девичий голос.
«Да и размах реки впечатляет.»– отвечал мужчина.
Чета Фридманов разместилась в номере с видом на площадь, вскоре все остальные туристы, разложив свои вещи, собрались у них. Пожилая дама, стоя у окна, тихо сказала:
»Раньше эта площадь называлась Галицкой, а на месте здания цирка, располагался еврейский базар, с его многочисленными ларьками и павильонами. Боже мой, чем тут только не торговали.»
-Мама, папа, как вы себя чувствуете? Как номер? Полотенец хватает?– заботливо спросил родителей плотный мужчина.
-Не волнуйся, Ашер, номер нормальный, мы в порядке, готовы к походу– прозвучало в ответ.
-Чудесно, тогда мы с Ханой – улыбнулся Ашер жене-предлагаем вначале взять обзорную экскурсию по городу, затем, прогуляться по Крещатику, там, кстати, много ресторанчиков, где можно прилично покушать.
Согласившись с предложенной программой, туристы спустились в холл гостиницы.
-Яков, где наш пакет с куртками и зонтов?-обратилась дама к мужу.
-Прости, дорогая, наверное, я забыл его в номере, не помню-отвечал обескуражено Яков.
-Дедушка, не страшно, мы сейчас его принесём– вызвались старшие внуки и бросились к лифту.
-Михаэль, Ави, вернитесь, вы забыли взять ключ.– воскликнула пожилая дама.
-Вот видишь, дедушка, ты напрасно расстроился, молодые тоже забывают– успокаивала Якова младшая внучка Либи.
Они гуляли по городу, любовались его достопримечательностями, чудесным цветением каштанов и сирени.
-Мама, как тебе Крещатик?– поинтересовался Ашер.
-Красиво отстроенный, но совершенно другой. Шумный и монументально– помпезный».– отвечала женщина.
На следующий день, купив цветы, семейство отправилось возложить их к памятнику в Бабьем Яру.
-Бабушка, а где же ров? Я не вижу никакого оврага? – разочарованно спросила Либи.
-Вы наверное туристы, поэтому не знаете, что его засыпали.– вмешался в разговор посторонний мужчина. Во время оккупации в этом месте, от рук фашистов погибло от 70 до 120 тысяч людей. Евреев немцы всех перебили, за ними цыган, военнопленных и разного киевского люду не пересчитать. Вот и деда моего в нём расстреляли за помощь партизанам.– умолк на секунду и поинтересовался: «А, вы сами откуда будете?»
-Мы с Израиля, вот приехали всей семьёй посмотреть на Киев. У нас тоже в этом Яру погибли родные– отвечал Ашер.
-Здесь у самого оврага – продолжал добровольный рассказчик– был Сырецкий лагерь военнопленных. Именно в нём погибли и три футболиста «Динамо»участников «Матча смерти». Гитлеровцы перед тем, как сдали город, пытались замести следы: установили на дне яра печи и заставили узников разобрать и сжечь горы свалявшихся трупов, но не успели. Пленные, понимая, что их после этого расстреляют, восстали, многие погибли, спаслись только 18 человек, они позже свидетельствовали о содеянном фашистами на суде. А овраг, девочка, действительно был большим и разветвлённым, в длину доходил до 2,5 километров и в глубину свыше 50 метров.
-На дне его в своё время протекал ручей.– произнесла пожилая дама и грустно добавила: -Я вижу от еврейского кладбища уцелела только контора и небольшой фрагмент.
-Да, его ещё немцы разрушили, потом после войны часть захоронений перенесли на другие кладбища, а ручей в коллектор убрали – уточнил мужчина.
-Простите уважаемый, вы столько интересного нам рассказали, можно вам задать ещё один вопрос– спросил Яков.
-Да, пожалуйста, спрашивайте, если смогу, с удовольствием отвечу – прозвучало в ответ.
-Всё таки, почему овраг решили засыпать: из– за того, что не хватало площади для застройки или, чтобы удалить из глаз неприятное напоминание о тысячах брошенных врагу и казнённых евреев, тематический памятник которым был установлен лишь 29 сентября 1991 года и об огромном количестве военнопленных, которых в рядах Советской армии не должно было быть?
-Серьёзный вопрос, думаю, что власти воспользовались первой его частью, как предлогом, чтобы предать забвению вторую. Знаете, в советское время тема Бабьего Яра не была популярной, о ней не говорили, часть молодого поколения даже не имела представления, о еврейском аспекте произошедшего. В сообщении Чрезвычайной государственной комиссии о разыгравшейся трагедии в Бабьем Яру, утверждённом Молотовым, слово « евреи» было заменено на «мирные советские граждане»-продолжал мужчина– Вот видите большой массив, он называется Сырец, его то и построили на частично засыпанной части Яра. В 1950 году городские власти решили залить овраг жидкими отходами с кирпичных заводов и отгородили от жилых районов земляным валом. Но к несчастью, и сам вал, и его дренажная система не соответствовали правилам техники безопасности. 13 марта 1961 года, под напором талой воды, селевой поток высотой 14 метров, прорвав вал, ринулся на Подол в направлении Куреневки. Около 80 зданий было разрушено, в том числе уникальная, построенная ещё в Хll веке, Кирилловская церковь.
-Боже праведный, а что же с людьми!? – воскликнули поражённые слушатели.
-Власти, полностью скрыть произошедшее не могли, но всячески уменьшали размеры трагедии. Людей хоронили на разных кладбищах, с изменёнными датами и причинами смерти. По официальным данным погибло 145 человек, по оценкам современных экспертов– около 1,5 тысячи.
-Какая жуткая смерть– утонуть в грязи – сказала пожилая дама.
-Да, я с вами согласен – отвечал ей рассказчик– люди погибали в трамвае, на улице, многих унесённых мощным течением, так и не нашли. Четыре года назад им поставили памятник, если пройдёте чуть вперёд, обязательно увидите его– объяснил мужчина.
-Как вас зовут?– спросил Яков мужчину.
-Алексей Максимович– отвечал тот.
-Спасибо вам большое за интересный рассказ и внимание, здоровья вам!»– пожимая с благодарностью руку мужчине, прощались с ним Фридманы.
Они гуляли по тенистым аллеям Городского парка, вдыхая пряный аромат цветущих деревьев.
-Бабушка, дедушка, смотрите, какой чудесный вид на противоположный берег, станьте рядом, я вас сфотографирую.– предложил Ави.
-Сынок, подожди ещё одно фото со мной– сказала Хана и стала между стариками, крепко обняв их.
– Мы тоже хотим– прибежали все остальные.
-Молодой человек, – обратилась пожилая дама к стоявшему рядом парню– вы не могли бы нас сфотографировать всех вместе. Спасибо!
-Без проблем – прозвучало в ответ.
Бросив взгляд на открывшуюся панораму левого берега Днепра, женщина засмотрелась на новые, выросшие на нём жилые массивы. «Да, красивый город, любо– дорого посмотреть, и он ещё строится и растёт.» -словно прочитав её мысли, сказал стоявший рядом с ней Яков.
Нагулявшись, всё семейство решило полакомиться местным мороженым в кафе. Пожилая дама, сидела с несколько отрешённым выражением лица, затем, взяв мужа за руку, обратилась к родным:
«Яков, дети, вы не обидитесь, если я прогуляюсь вон в тот уголок парка? Либи, чтобы вы не волновались, проводит меня».
-Конечно дорогая, идите, мы подождём вас здесь.– отвечал Яков.
Бабушка с внучкой, разговаривая между собой, медленно пошли по вымощенной дорожке.
-Либи, ты не против, если я присяду отдохнуть, на той уединённой скамейке?– спросила уставшая дама девочку.
-Что ты, конечно же нет, ты посиди, а я пока пофотографирую– деликатно ответила Либи, понимая, что бабушке хочется побыть одной и добавила– но там кто-то уже сидит.
-Это не столь важно, мне хватит и свободного края скамьи, ты, солнышко, только не уходи далеко, чтобы я не беспокоилась.
Усевшись, женщина прислушалась к не громкому шёпоту листвы на деревьях и как-то сразу погрузилась в воспоминания: «Вот бежит по дорожке пара влюблённых, держась крепко за руки. Девушка, споткнувшись, роняет папку и шаловливый ветер тут же подхватывает её содержимоё и несёт Бог знает куда. Молодые люди, весело смеясь, пытаются собрать убегающие от них нотные листы, а те словно играя с ребятами в догонялки, при каждом приближении взлетают по новой, дразня:» Не поймали, не поймали». Вот та же пара сидит на траве и целуется, но увидев приближающегося прохожего резко отодвигается друг от друга и начинает наперебой читать стихи любимых поэтов.»
Слёзы пеленой застилают даме глаза и она, открыв сумку, пытается найти в ней салфетку. Резкий вопрос вернувшейся внучки приводит её в себя:
-Бабуля, ты в порядке? Вернёмся, а то мне надоело фотографировать– попросила Либи.
Сидящий рядом на скамье, пожилой мужчина посмотрел, на подошедшую девочку и удивлённо вскрикнул, затем схватился рукой за сердце и как– то сжался в комок. Либи с бабушкой повернулись к нему.
-Вам плохо?– участливо спросила мужчину дама. В этот момент к ним на скейтборде подъехал черноволосый паренёк и обратился к старику со словами:
»Дед, ты чего? Быстро принимай валидол!»
Взглянув на мальчика, дама опешила и замерла на миг. На её лице появилось выражение глубокого потрясения, словно, выйдя из лабиринта её памяти, вернулся и стал перед ней тот, о котором она только, что грезила наяву. Каждый, из сидящих на скамье пристально смотрел на соседа, боясь поверить внезапной догадке:
«Кто, вы?»– спросила испуганно дама, разглядывая седого старика с белыми косматыми бровями и такими же седыми длинными ресницами, и вдруг добавила с оттенком надежды в голосе– «Илюша, это ты?!»
-Майя, ты жива?! Боже мой, о чём я спрашиваю, эти серьги не могут быть в ушах кого– то другого! К тому же наши внуки, так похожи на нас молодых!– отвечал мужчина ухоженной даме в белом костюме.
-Много лет тому назад, старая цыганка предсказала мне, что я встречу тебя лишь в конце своей жизни, кто верил тогда её словам, но всё, о чём она говорила, сбылось. Мой дорогой, как же я рада узнать, что ты жив, мне столько надо тебе рассказать– не умолкала взволнованная женщина.
-Маечка, с нашей последней встречи прошло немного – немало 69 лет, вся жизнь, многие не доживают до нашего почтенного возраста, неудивительно, что нам с тобой есть чем поделиться и что послушать.– отвечал ей Илья.
Глава 5 О чём говорят памятники.
Пожилые люди были крайне растроганы встречей и, то плакали, взявшись за руки, то смеялись, то благодарили судьбу за то, что позволила им найти друг друга. Заметив растерянно стоявших внуков, Майя первая вернулась в реальность:
«Илюша, познакомься, это моя младшая внучка Либи.»
-Милая Либи, должен вам признаться, в молодости я был пылко влюблён в вашу бабушку, вы её точная копия, такая же живая девочка с умными янтарными глазами и буйным ореолом золотистых кудрей.– произнёс Илья, пожимая руку смущённой девчушки .
-А как зовут этого скромного молодого человека– спросила Майя, поглядывая на паренька державшего скейтборд и добавила:
«Юноша, взглянув на вас, я подумала, что попала в другое время, вы очень похожи на деда в его молодые годы.»
-А это, Майя, мой младший внук– Игорь– представил мальчика дед.
-Ты, Илюша, прости, что я тебя не искала, не вернулась в Союз, уехала в Америку. Я была уверена, что тебя нет в живых. Мне посчастливилось избежать смерти в Бабьем Яру, но угораздило попасть на работы в Германию. В конце 1944 года, роковой случай столкнул меня с Антоном Кравченко, он попал в плен и в числе остальных остарбайтеров вынужден был работать на разных тяжёлых работах, от него я узнала, как ты погиб.– призналась Майя.
-И ты прости меня, дорогая, все эти годы я был уверен, что тебя с нами нет, что ты лежишь на дне этого распроклятого Бабьего Яра! Антон был близок к правде. Я действительно упал с парашютом, простреленный автоматной очередью. Мне повезло, что это произошло на нашей территории. Полуживого, меня вытащила на себе, санинструктор Люба. Врачам со мной тоже пришлось хорошо повозиться, собирая по частям, да и Люба ухаживала за мной день за днём, пока не выходила. После войны мы поженились, приехали в Киев, ютились в коммуналке. Люба закончила медсестринские курсы и до пенсии проработала медсестрой в поликлинике, а я, закончив Педагогический институт, преподавал физику в школе. У нас родилась дочь Мария, затем, как– то незаметно, во всей этой житейской суете, она выросла, вышла замуж, как и я преподаёт физику в школе. Потом появились внуки: Галя и Игорь. Я часто прихожу на эту скамейку, здесь, как– то проще думается, иногда вместе с Любой, сидим здесь в тишине или рассуждаем о житейских делах, затем едем домой. Мы ведь живём не в центре, а в Русановке на противоположном берегу. Помнишь, Майя, Виктора, друга наших родителей, как он мечтал о расцвете Левобережья?
-Конечно помню, я видела с обзорной площадки весь левый берег. Может не всё построено, как представлял себе Виктор, но выглядит грандиозно с размахом и я «возрадовалась», кажется так он говорил, за него и за всех– похвалила Майя.
-Когда мы с Любой получили новую квартиру, то возрадовались, куда больше.– рассмеялся Илья– сегодня она не смогла прийти со мной, помогает внучке. У нашей Гали родилась маленькая девочка, её назвали Майей. Вот такая радость у меня, дожил стать прадедом и тебя встретил! Теперь можно и умереть.
-Не спеши Илюша умирать, это придёт само собой, не спрашивая, мы только встретились, а ты уже планируешь уйти, теперь лишь есть смысл жить, заниматься внуками, правнучкой, общаться. От души поздравляю с именинницей, да ещё с моей тезкой!– обрадовалась Майя.
-Вы ходили сегодня в комплекс Бабьего Яра?– спросил Илья.
-Да вернее в этот огромный парк, разбитый над ним. Наверное, идея парка куда приемлемее, чем жилая застройка, не выглядит так кощунственно. Но ощущение странное, словно ходишь по людским головам. На месте тропы, по которой нас гнали, тенистая, густо усаженная деревьями аллея, с аккуратными лавочками и современными фонарями, я ступила шаг и остановилась, дальше идти не смогла. В ушах гремела весёлая музыка, а сквозь неё крики избитых, раздетых людей, впереди бабушка, сзади мама, гогочущие фашисты и толкающие в спину дубинки полицаев….
Убиты десятки тысяч евреев, а на официальном памятнике о них ни слова и сам он несуразное казённое налепие, не имеющее к случившемуся никакого отношения, скорее это памятник государственному антисемитизму тогдашних правителей Украины. – сетовала сквозь слёзы женщина и снова стала рыться в сумке, пытаясь найти салфетки.
-Майечка, о массовых расстрелах, столь ужасном, неслыханном ранее преступлении, стало известно сразу после взятия Киева в ноябре 1943 года. Решение построить мемориал в память о погибших в Бабьем Яру приняли ещё в марте 1945 года, даже выделили бюджет– 3 млн. рублей, но замудохались и не построили, деньги ушли то ли на восстановление разрушенного Крещатика, то ли на, что– то другое. Затем в 1948 году, с лёгкой руки Кремля, поднялась новая волна антисемитизма, так называемая «борьба с космополитизмом». В Киеве был арестован весь цвет еврейской интеллигенции.
– Илюша, как же ты пережил это время?– спросила Майя.
– Я учил детей физики, кто– то ведь должен был это делать. Работал и учился, наверное, я был для них простой серой мышью, меня никто не тронул. Но как ты сама понимаешь, в подобной обстановке, построение памятника погибшим евреям не занимало умы правящих кругов. Даже после смерти «вождя всех народов», еврейская тема была нежелательной и постановление о строительства памятника просто отменили. Не знаю, слышали ли вы об этом, но очевидно, Бабий Яр не согласился с подобным решением и, разозлившись, напомнил о себе очередной трагедией в Куреневке.
-Да, я слышала, нам сегодня, там в парке, рассказал о ней прохожий.– подтвердила женщина.
-Полгода спустя– продолжал свой рассказ Илья– в «Литературной газете» появилось знаменитое стихотворение Евгения Евтушенко:
»Над Бабьим Яром памятников нет» и киевские власти были вынуждены объявить конкурс. Лучшие знатоки своего дела представляли комиссии проект за проектом, а та отвергала их, один за одним, ведь все они содержали еврейскую тематику, столь неугодную верхам. Наконец, под давлением общественности, 2 июля 1976 года памятник был установлен, в остальном ты права, о евреях в нём упоминания нет– заключил Илья.
-Мы ходили по парку, положили цветы у Меноры, у памятника погибшим детям и наткнулись на крест установленный уоновцам. Я даже не знаю, чего во мне больше: боли, негодования или недоумения, как такое могло произойти? Но если на центральной площади города стоит огромный памятник Богдану Хмельницкому, ставшему визитной карточкой столицы, у которого очень многие любят фотографироваться, то ли не зная, то ли забыв, что держащей рукой булаву, он вырезал 250 000 евреев, то возведение креста украинским националистам, усиленно помогавшим фашистам уничтожить в Бабьем Яру такую малость, как 100 000 евреев, ни у кого не должно вызывать удивления! А назвать улицу в честь Петлюры, банды которого вырезали в погромах сотни еврейских семей, не щадя маленьких детей– это уж само– собой разумеется, несомненно других достойных людей в стране не нашлось!– с негодованием произнесла Майя и продолжила– общество мало в чём изменилось, оно было и осталось антисемитским. Украина, наконец получив свою самостоятельность, должна строить демократическое, правовое государство, а не идти на поводу у крайне правых, это прямая дорога в новый Бабий Яр!
-Майя, я разделяю твоё возмущение, но давай лучше о нас. Так вы приехали из Америки?– перебил её Илья.
-Нет Илюша из Израиля– отвечала, чуть остыв, Майя.
-Что– то я совсем запутался– засмеялся Илья.
-В середине декабря 1945 года, я уплыла из Гамбурга в США, на корабле познакомилась с приятной еврейской парой, чудом, как и я, пережившей Холокост. В дороге мы подружились. Они ехали к брату мужа, в Нью-Йорк, так, как мне было совершенно всё равно в какой город ехать, я согласилась на их предложение присоединится к ним. Дорога была утомительной и долгой, меня бесконечно укачивало и рвало, что отбило всякое желание, когда нибудь ещё поплыть в круиз. Наконец корабль причалил к пристани и ступив на твёрдую землю, я почувствовала себя первооткрывателем континента, но мои наивные мечты о новой жизни быстро растаяли. Нам никто не был рад. Америка тоже была заражена антисемитизмом и еврейских беженцев принимать у себя не хотела. Существовали очень жёсткие иммиграционные квоты на въезд. Несмотря на то, что решение о их пересмотре было принято в 1945 году, сам закон о беженцах приняли лишь в 1948 году. Спасибо Хаиму, брату моих попутчиков, он стоптал ноги, бегая от одной еврейской организации в другую, прося защиты, и мы, наконец, получили временные визы. В дальнейшем, поменяв свою иммиграционную политику, Соединённые штаты приняли до 1952 года 400 000 перемещённых лиц, около 20% переживших Холокост евреев.
Еврейская организация «Хиас» помогла мне устроиться на работу санитаркой в больницу и снять угол у приличных людей. В начале учебного года я стала студенткой Нью Йоркского университета и, получив бакалавра по химии, закончила при нём школу медицины. Мой папа всегда мечтал, чтобы я стала врачом и продолжила династию Молтарновских. Изначально, я поступила так из чувства долга, но затем в интернатуре, заинтересовалась педиатрией по-настоящему и, почувствовав, что это моё, именно то, чем мне хотелось бы заняться в жизни, основательно погрузилась в учебу. Прожив в Америке одиннадцать лет, я так и не прижилась. В 1957 году, в один летний, прекрасный день, получив на руки диплом и, невзирая на свою заметную непереносимость к качке, я вновь села на теплоход, плывущий в Израиль.
Глава 6 Киевский вальс.
Сойдя с корабля в Хайфском порту, я как– то сразу почувствовала себя дома, своей среди своих, без проволочек получила удостоверение личности и с головой окунулась в ожидавшее море работы. Первый мой визит в Иерусалим, меня просто потряс, от сознания того, что я нахожусь в сердце Святой Земли, меня бросило в дрожь, у нас называют такое состояние Иерусалимский синдром. У многих городов мира есть свои памятные знаки: у Лондона – Биг Бен; у Парижа – Эйфелева башня; у Нью Йорка – статуя Свободы, а у евреев, как всегда, целая стена плача! Дотронувшись к ней, меня, никогда ранее не писавшей стихи, вдруг прорвало:
«Я прикоснулась рукою к стене
И голос предков проснулся во мне.
Сердце стучало, словно набат,
Это вдруг время шагнуло назад.
Взору предстал вековой длинный путь,
Всё в темноте, только света чуть– чуть.
Люди прошли, позади них шипы,
Я их спросила:» Как, вы, прошли?»
«Мы видели свет и тянулись к нему,
В нём закалили мы силу свою.
Вечно гонимые мы на земле,
Ноги в крови, но сердце в огне.
Шли сквозь изгнанье, презренье и боль.
В муках познали земли этой соль,
И потому дошли до конца,
Что в унисон бились сердца!
Кровью народа окроплен тот путь,
Праведной верой, в ней истины суть!
На мудрости старцев, на страстной любви,
Второе рожденье мы здесь обрели!» *
-Теперь, Илюша, твоя очередь сказать мне, что стихи получились пафосными– сказала улыбаясь Майя.
-Они просто очень патриотичны– тактично ответил Илья, теперь они
улыбались оба.
-Ты продолжаешь писать стихи? – спросила его женщина.
-Нет, узнав о твоей гибели, я не написал ни одной строчки– признался ей Илья.
-Дорогой Илюша, пусть у нас не сложилось пройти по дороге жизни вместе, я хочу, чтобы ты знал, те стихи посланные тобой летом 1941 года, согревали мне сердце все эти годы!– ответила ему Майя.
-Мне очень приятно это слышать!– взволнованно сказал Илья, целуя женщине руку.
-Ой, Илюша, мы, евреи, заплатили миру непомерную цену за наше государство, должны были погибнуть миллионы людей, чтобы он –
* Стихотворение автора Г. Юст.
этот мир, выделил от щедрот своих, нам маленькую точку на карте,
за которую приходиться сражаться каждый день. Помнишь, у Блока: «И вечный бой, покой нам только снится!». Однако, слава Богу, что на Земле теперь есть место, где каждому еврею рады, именно за – то, что он еврей!– произнесла многозначительно Майя.
-Но если вновь о нас, дорогой, то там же в Хайфе я познакомилась с Яковом. Уж не знаю, что он во мне нашёл, я была такой одинокой, замкнутой, зацикленной на своей работе, старой девой, у которой всё в середине давно заледенело .
Яков всегда был добр ко мне и терпелив и я потихоньку стала оттаивать. Он знал о тебе, о том, что я единственная из семьи пережила Холокост и угон в Германию, но никогда не давил, чтобы узнать подробности, наверное натыкался на боль в моих глазах и ничего не спрашивал. Я же, спресовав всё пережитое в глубокий сосуд, залила его сургучом и спрятала в самом отдалённом подвале своей памяти. Вскоре, мы поженились, у нас родился сын Ашер. Материнство меня окончательно растопило, вместе с малышом я училась смеяться и радоваться краскам жизни. Думаю, что выстоять, в выпавшем на мою долю кошмаре и не сойти с ума, мне помогла огромная любовь к жизни. Если бы каждый из нас, хотя бы на миг, оставив дрязги и амбициозные желания, позволил именно этому, всеобъемлющее чувство любви, открыть двери своего сердца, мир стал бы чуточку добрее!
С Хайфы, мы с Яковом, переехали в Ришон ле Цион, в город о котором мне рассказывала мама. Строили своё молодое государство, защищали от врагов в войнах, растили сына. Яков, выйдя из Цахала, получил пост директора школы и проработал на нём до выхода на пенсию. Наш Ашер вырос, отслужил армию и стал ведущим инженером в авиационной промышленности.
-Какое редкое имя «Ашер»– произнёс Илья, – я не совсем уверен, но по-моему, в Танахе Ашер был сыном Якова, родоначальником одного из двенадцати израильских колен и обозначает– «счастливый».
-Ты прав, Илюша, ему действительно посчастливилось встретить Хану, добрую и умную женщину, она подарила нам троих внуков: Ави, Михаэля и уже знакомую тебе Либи. Наша невестка возиться с нами больше, чем вечно занятый на работе сын и, мы с Яковом, любим её, как родную дочь. – объяснила рассказчица.
-Всё созвучие имён, Майя, напоминает старинную историю твоей семьи– заметил Илья.
-Ты снова прав, дорогой, надеюсь, что этот новый временной виток принесёт всем счастье.– ответила женщина.
-У нас в Израиле, Илюша, все ученики, достигнув тринадцатилетнего возраста, в рамках школьной программы, пишут обязательную работу о своей семье, о её истории, она называется «Шорашим (Корни)». В этом году пришла очередь нашей Либи подготовить подобную. Прочитав написанное своими братьями, она осталась недовольна и стала донимать меня, бесконечными вопросами:
