Текст книги "Тайны кремлевских жен"

Автор книги: Галина Красная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Annotation

Новая книга Галины Красной «Тайны кремлевских жен» посвящена женщинам особой категории, создающим проблемы, переступившим грань заурядности, заставившим заговорить о себе. Эти женщины вызывают удивление. На страницах этой книги вы встретитесь также с персонажами уже знакомыми вам, с судьбами родных и близких наших давних и современных вождей из прошлого и настоящего России.

Красная Галина Николаевна

О женщинах, которые создавали проблемы

«Разнузданный большевизм»

Грехопадение вождя

Семья вампиров

Странная женщина с браунингом

Абсолют

«Какая атласная грудь, какое изящное тело…»

Забытые возлюбленные

Нимфы в валенках

Перевоплощения Антонины Пальшиной

Любовь и смерть сотрудницы секретариата ВЧК

Дорогая Мария Федоровна

Исключительный дар достигать поставленных целей

Чайка над миноносцем

Полпред в шляпке со страусиным пером

Опыты Ольги Лепешинской

Болезнь души

«Я считаю, что упреков я не заслужила…»

Страдать – значит творить?

Трагическим роман мисс Стритер

Многие знали их молодыми и красивыми

Доносчицы-воительницы

Комитет «Совинформбюро»

Слуги и господа

Женщина-тайна

Она всегда была очень осторожна

Деликатная сфера деятельности

Успокаивающие средства

От праздничного стола до тюремной камеры – один шаг

Два зятя

Разъяренный критик Горбачева

Библиография

Красная Галина Николаевна

Тайны кремлевских жен

О женщинах, которые создавали проблемы

(вместо предисловия)

Не каждая женщина согласится быть безмолвной тенью своего мужа, хотя говорят, что мужчина мыслит себя и без женщины, она же без него непредставима…

Меня интересуют различные проявления жизни, мне нравится задавать вопросы и выслушивать ответы. Я спросила у знакомого депутата, какой, по его мнению, должна быть женщина. И он ответил мне: «Она не должна создавать проблемы».

– И все?

– Конечно, нет, но это главное.

И тут я поняла: женщины, создающие проблемы, – это особая категория.

Именно таким женщинам посвящена моя новая книга – женщинам, переступившим грань заурядности, заставившим заговорить о себе. Эти женщины вызывают удивление (это совсем не значит, что они должны служить примером для подражания).

Пусть вас не смущает то, что на последующих страницах вы встретитесь с персонажами, уже знакомыми вам. Человеку свойственно проявлять свои разные качества или же самому проявляться в различных качествах. Кроме того, на одни и те же события можно смотреть с противоположных точек зрения.

В классической новелле Акутагавы «В чаще» все герои рассказывают одну и ту же историю, но абсолютно по-разному. Когда сопоставляешь их рассказы, то выясняется, что ни один из них не совпадает ни с другими, ни с действительностью.

Таким образом, посмотрев с точки зрения общечеловеческой (а не классовой, партийной и т. п.) морали на многих героинь, можно увидеть преступницу, которая преступает вековые законы во имя иллюзорных идей.

Возможно, зачастую преступление трактуется как шаг к свободе.

Знаток женской души Мирабо когда-то говорил эмиссарам парижского мятежа, что «если женщины не вмешиваются в дело, то из этого ничего не выйдет». В ВЧК женщины густо вмешивались. Роман Гуль писал: «Надежда Островская – в Севастополе, эта сухонькая учительница с ничтожным лицом, писавшая о себе, что у «нее душа сжимается, как мимоза, от всякого резкого прикосновения», была главным персонажем ЧК в Севастополе, когда расстреливали и топили в Черном море офицеров, привязывая к телам груз. Известно, что опустившемуся на дно водолазу показалось, что он на митинге мертвецов. В Одессе действовала чекистка венгерка Ремовер, впоследствии признанная душевнобольной на почве половой извращенности, самовольно расстрелявшая 80 арестованных, причем даже большевистское правосудие установило, что эта чекистка лично расстреливала не только подозреваемых в контрреволюции, но и свидетелей, вызванных в ЧК и имевших несчастье возбудить ее больную чувственность. Но стоит ли говорить о смерти 80 человек, тем доставивших сексуальное удовольствие коммунистке Ремовер? (…) Неведомая бакинская «чекистка Любка», рыбинская «чекистка Зинка»; какая-то захолустная Теруань де Мерикур, прозванная «Мопсом», о которой в истории осталось только то, что она, как и Теруань, одевалась в короткие мужские брюки и ходила с двумя наганами за поясом, своими зверствами заставляя дрожать население».

Множество преступлений в этом мире совершалось и совершается в окружении ореола славы – во имя идеи. При этом идеи могут быть любыми: патриотическими, политическими и т. д. Шпионки, террористки, доносчицы, следователи-садистки, тайные агенты; женщины, готовые жертвовать человеческими жизнями ради «светлого будущего», – одержимы идеями. Большинство из них уверовали в свою чистоту, и ничто не омрачало их веры в это.

Зачастую они боролись со своими истинными и воображаемыми врагами ужасающими методами.

С. С. Маслов рассказывает о женщине-палаче, которую он сам видел. «Через 2–3 дня она регулярно появлялась в Центральной тюремной больнице Москвы (1919 г.) с папиросой в зубах, с хлыстом в руках и револьвером без кобуры за поясом. В палаты, из которых заключенные брались на расстрел, она всегда являлась сама. Когда больные, пораженные ужасом, медленно собирали свои вещи, прощались с товарищами или принимались плакать каким-то страшным воем, она грубо кричала на них, а иногда, как собак, била хлыстом. Это была молоденькая женщина… лет 20–22».

Были и другие женщины-палачи в Москве.

Среди одержимых идеями достаточно и мучениц и преступниц. И бывает трудно разобраться: кто есть кто.

Часто женщины вдохновляют на борьбу.

Взгляды на женскую преступность менялись соответственно эпохам. Так, у древних иудеев женщине под страхом смертной казни запрещалось одевать мужскую одежду. А что такое супружеская неверность – преступление или стремление освободить женское естество, чтобы оно заблистало всеми гранями своей уникальности?..

Философ и теолог Фома Аквинский (1225–1274), сочинения которого оказали большое влияние на духовную жизнь Европы, адаптируя ранние сочинения Аристотеля, рассматривал женщину как испорченный вариант мужчины. «Самка является таковой в силу известной неполноценности, – говорил Аристотель. – Следует признать, что женщина страдает природной ущербностью». Вслед за ним философ Фома Аквинский объявлял женщину «недоделанным мужчиной», «побочным существом». Она была сотворена после Адама, следовательно она существо вторичное.

Очень часто женщины, увлекаясь честолюбивыми стремлениями, погружаясь в мир мелких интриг и низких страстей, падали под ударами событий, оставив после себя скандальную память.

В 1891 году в России вышла брошюра «Женщина перед судом уголовным и судом истории». Ее автор г. Рейнгардт свел «возвышенные женские характеры» к трем типам: Пенелопы, Эгерии и Сивиллы. Из этих «возвышенных характеров» особенной симпатией автора пользуется тип Пенелопы: «Деятельность Пенелопы, по-видимому, ничтожна, неширока, она вся сосредоточена на интересах семьи, на мелком домашнем хозяйстве, но, однако, эта скромная муравьиная работа, незаметная для простого наблюдателя, но представляющаяся грандиозной по своим результатам. Женщина типа Пенелопы оказала величайшую услугу человечеству: этот тип создал семью, возбудил в непостоянной и беспокойной натуре мужчины любовь к постоянству, сделав милым домашний очаг, родную землю».

Однако скромной, но великой ролью Пенелопы г. Рейнгардт не ограничил жизненное поприще женских характеров. Эти характеры могут выражаться в типе нимфы Эгерии, советницы и вдохновительницы мужчин, и прорицательницы Сивиллы, которая самостоятельно совершает благие или злые дела, независимо от мужчины. Автор называет Сивиллами всех женщин, действующих на свой страх и риск.

Мне такая классификация представляется упрощенной. К какому типу вы, например, отнесете Раису Максимовну Горбачеву? Вот какой предстает она в воспоминаниях телохранителя, выбравшего себе псевдоним Ян Касимов (как видим, Александр Коржаков не был первопроходцем на пути создания мемуаров телохранителя):

«Горбачев, сбросив костюм, слегка поужинав, одевал легкую спортивную курточку, если позволяла погода, и шел вместе с Р. М. гулять по аллеям. И не важно, сколько было времени: полночь, час ночи или даже позже. И вот идут они, очень быстрым шагом, час, два часа, кружат, и все говорят, говорят, и никак не наговорятся.

А у меня работа такая – следовать за ними, чтобы страховать от любых ЧП. Вдруг дождь пойдет – тогда в мои обязанности входит подать им зонты. «Светиться» мне не нужно, чтобы не утомлять их своим присутствием. Поэтому я мог быть либо сзади, либо с боку – в кустах, но, естественно, на близком расстоянии. Это я к тому, что, конечно, слышал основную часть этих ночных бесед.

В основном они даже отдаленно не напоминали диалог мужа и жены. М. С. рассказывал жене о событиях, произошедших за день, делился тревогами, планами на ближайшие дни. Р. М. выступала в роли активного советчика.

Вообще, молва много сложила легенд о «первой леди», часть из них – не более чем легенды. Но мнение, что Р. М. энергично вмешивалась в политику, не лишено оснований. Вспоминаю, как Р. М. на тропинке долго, настойчиво пыталась «уломать» мужа в одном назначении. Наконец М. С. не выдержал, рубанул рукой воздух: «Мать твою, я со своими министрами сам как-нибудь разберусь!»

Мои коллеги, работавшие с Горбачевым до того, как М. С. стал первым человеком страны, вспоминают, что тогда Р. М. была совсем другой. Она могла кататься за городом на велосипеде, общаться с окружающими. В общем, вела себя вполне естественно.

К сожалению, я застал ее уже взбалмошной, избалованной всеобщим вниманием и внешним поклонением женщиной. Впрочем, «благодарить» за это следует ее и ее ближайшее окружение. Сколько раз я слышал семейные голоса Кручины, Болдина, обращенные к ней. Но только ли они? Высокопоставленный дипломат умилялся: «Ах, какой у вас замечательный английский! Это же нью-йоркский диалект!»

Если М. С. был пунктуален, то Р. М. – типичная «копуха». Когда за рубежом супруги готовились идти на официальный прием, то М. С. вечно ждал жену, которая мучительно долго выбирала, в какой наряд ей облачиться. Она пристально следила и за его внешним видом. Ходят многочисленные слухи о ее расточительности за границей. В зарубежных поездках я был при Р. М. только эпизодически и чего-то подобного не припомню.

Скажу больше, у нее с собой не было не только «золотой» кредитной карточки, но и элементарной наличности. И приходилось как-то выходить из положения. Р. М. изобрела нехитрый способ – пользуясь тем вниманием, которое естественно или искусственно создавалось вокруг нее, она выбирала магазинчик и заходила «поглядеть».

В Мадриде – это была чуть ли не последняя их поездка в качестве главы государства и «первой леди» – Р. М. приглянулся парфюмерный магазин. Она зашла в него и, как написали в светской хронике, «выразила восхищение» дорогими духами. По практике нескольких лет она, видимо, предполагала, что хозяин вручит приглянувшийся флакон в подарок.

На сей раз вышла осечка. Тогда Р. М. в растерянности повернулась к начальнику протокола Владимиру Шевченко. Он же – хранитель финансов во время визитов. Шевченко, конечно, не мог отказать».

Воспоминания Владимира Медведева, начальника охраны Брежнева и Горбачева, – еще одно свидетельство того, что Александр Коржаков не одинок в своих попытках запечатлеть и обессмертить образ Хозяина на бумаге. Я так думаю, что эта традиция в советском летописании ведется от Бориса Бажанова – личного секретаря Сталина, бежавшего на Запад.

Так вот, в воспоминаниях Владимира Медведева Раиса Максимовна Горбачева предстает такой:

«Жена первого президента СССР во время визитов любила менять наряды раз по пять в день. Прилетели в Ташкент для встречи с лидером Афганистана Наджибуллой. После прибытия Раиса Максимовна решила поменять костюм, вызвала меня: где вещи? А вещи в дороге, местные гаишники не разобрались и притормозили машину с багажом. Еще раз она меня спросила, потом еще, а потом вызвали меня уже вдвоем, накачала она мужа крепко, он еле сдерживался: «Почему так долго не было вещей? А какого черта ты здесь делаешь?» «Я занимаюсь своими обязанностями». – «На хрена ты мне здесь нужен, ты должен был вещи доставить!» Он так кричал, что крик разносился по всему коридору. Я вдруг почувствовал, что он готов меня ударить, лицо его покрылось краской: «Прилетим в Москву – я тебя выгоню!» «Я готов».

Особые хлопоты доставляли нам взаимоотношения супруги президента с телекорреспондентами. Она требовала, чтобы кассеты с записями давали ей на просмотр, и всегда спешила к программе «Время», чтобы увидеть себя. Но снимать ее было сложно. На встречах, приемах стоит при Михаиле Сергеевиче спокойно, а как только наводят на нее камеру, тут же начинает кому-то указывать, поднимать зонтик, и потом делала замечания: снимают «неудачно».

Кто-то осмелился намекнуть Горбачеву, что, может, не стоит так часто брать жену в поездки. Он резко ответил: «Ездила и будет ездить».

В этой книге вас ждет встреча с разнообразными женским характерами.

Исследуя личность женщин-преступниц, специалисты отмечают следующие отличительные признаки: отсутствие раскаяния; спокойное, детальное описание картины преступления, хладнокровие. Криминалисты пытались найти главную, стержневую причину преступного поведения. Ломброзо и его последователи называли эту потребность «преступным импульсом».

Чезаре Ломброзо писал: «Одно высокопоставленное лицо, которое не скрывало от себя гибельных последствий деморализации аристократии, рассказывало: «Если бы разврат существовал только среди придворных дам, зло было бы ограничено; но он распространяется также среди остальных женщин, которые заимствуют у придворных куртизанок их моды и образ жизни и, стараясь подражать им также в разврате, говорят: при дворе одеваются так-то, танцуют и веселятся таким-то образом; мы сделаем то же самое».

Дорогие читатели, мы с вами отправимся в Кремль – совершим своеобразное путешествие во времени и пространстве. В 1928 году Кремль посетил писатель Стефан Цвейг. Записанные по «живому следу» впечатления о поездке поражают своей искренностью и правдивостью:

«Потребовались дни, чтобы получить разрешение войти через постоянно охраняемые ворота этой древней крепости, которая полтысячи лет была резиденцией царей, а теперь стала резиденцией новых властелинов. Мы увидели волшебной красоты церкви с удивительными светлыми и темными фресками, украшающими их по всей высоте, роскошные парадные покои, а потом опять соборы, один и другой, стоящие плотно друг возле друга. Мы прошли через бесчисленные залы, в которых были собраны сокровища искусства многих поколений, оружие и художественные произведения этой необъятной страны. Глаз устает, чувства притупляются от созерцания такого огромного собрания, чтобы обозреть его, потребуется, пожалуй, целая жизнь; мы прервали истощающее духовные силы путешествие в мир безмерно богатого русского искусства и решили посмотреть со стен Кремля на Москву, наверно, самый удивительный и своеобразный город мира.

Возможно, именно здесь, на этом месте стоял Наполеон, великий безумец, приведший сюда шестьсот тысяч солдат из Франции и Испании через Германию, Польшу, через бескрайние степи без единого дерева, без воды. Его влек обманчивый свет Востока, ради этого света он бросил Париж с Оперой и Коме-ди Франсез, отправился сюда, преодолев пятидесятидневный путь. Здесь, в Кремле, у его ног развернулось страшное зрелище – горящий город. Это было, вероятно, поразительное зрелище. Город ошеломляет и сейчас. Варварская мешанина, бесплановая неразбериха стародавних времен и нынешние постройки сделали его еще живописнее. Выкрашенные в ярко-красный цвет барочные соборы расположены рядом с бетонным небоскребом, широко раскинувшиеся дворцовые строения – рядом со скверно белеными деревянными домишками, со стен которых обваливается штукатурка; полувизантийские, полу-китайские церкви с луковичными куполами притаились за гигантскими эйфелеобразными силуэтами радиоантенн, дворец – скверное подражание строениям эпохи Возрождения, соседствует с кабаком. И между всем этим – справа и слева, спереди и сзади, всюду – церкви, церкви, церкви с их поднимающимися вверх башенками, сорок сороков, как говорят русские, но каждая отличается от других цветом, формой, ярмарка всех стилей, чудовищно перемешанная фантастическая выставка всех архитектурных форм и колоритов.

Ничто не соответствует друг другу в этом построенном без плана, пожалуй, самом импровизированном городе, но именно эта повсеместная разбросанность противоположностей делает его поразительным. Гуляешь по улице, сделал сотню шагов и думаешь, что находишься в Европе, а дошел до угла – и кажется, что тебя занесло в Испагань, на базар, в татарское, в монгольское. Вошел в церковь – отдыхаешь в средневековой Византии, переступил порог нового здания телеграфа – совершил прыжок в современный Берлин.

Золоченые купола собора расточительно отражаются в битых оконных стеклах стоящих напротив деревянных домов-развалюх; с черного хода такого убогого дома выходишь мимо грязной помойки, кудахтающих кур и вонючего отхожего места на улицу, звенящую трамваем, и оказываешься перед музеем, в хорошо содержащихся залах которого хранятся сокровища Западной Европы.

Ничто не соответствует друг другу, этот город грозит и опьяняет, он подобен чудовищной атонической симфонии, в которой смешались самые смелые диссонансы и самые резкие ритмы. Не решусь утверждать, что он кому-нибудь нравится, этот своеобразный город, но он более чем красив – он незабываем».

Галина КРАСНАЯ,

август 1997 года

«Разнузданный большевизм»

и фаворитка императора

Согласитесь, что-то странное есть в том, что особняк фаворитки императора превратили в музей революции. Революция в будуаре? А ведь именно так у нас и было: в 1957 году в особняке балерины Кшесинской, фаворитки императора Николая II, открылся музей революции.

Фаворитка императора пыталась наладить контакты с новой властью, но не с пользой для себя: в марте – июле 1917 года в ее прекрасном особняке размещался ЦК большевиков, а 3(16) апреля с балкона особняка выступил возвратившийся из эмиграции Ленин.

По словам лидера кадетов Владимира Набокова, Временное правительство было бессильно «против таких явлений прямо уголовного характера, как захват особняка Кшесинской и устройства в нем цитадели и публичной кафедры самого разнузданного большевизма».

Следует отметить, что имя знаменитой балерины в 1917 году трижды возникало в ходе судебных разбирательств в Петрограде. Об этих трех эпизодах из жизни фаворитки последнего российского императора поведал Михаил Куценогий. Предыдущие публикации, посвященные этой теме, расплывчаты, содержат много недомолвок. В них априорно утверждается правота большевиков. Пришло время разобраться, как все происходило в действительности.

«М. Ф. Кшесинская на свои средства по проекту модного на рубеже XIX–XX вв. архитектора А. И. Гогена построила особняк для себя и своего сына. Престижное положение в труппе Мариинского театра, гонорары за частные выступления, подарки состоятельных покровителей позволяли ей делать такие расходы. К осени 1906 года полностью были завершены строительные и отделочные работы. К февралю 1917 года Кшесинская уже «11 лет блаженствовала в особняке», как писал лет двадцать назад журнал «Юность».

До нас дошли сведения, что после февральских дней, невероятно усложнивших жизнь балерины, она постаралась найти защиту у большевиков. Обратившись к председателю Петербургского комитета РСДРП(б) Л. М. Михайлову (настоящая фамилия Елинсон, партийный псевдоним Политикус), Кшесинская предложила открыть в особняке пансион и вкусно кормить своих покровителей в обмен на доброе их расположение. Но из этой ее затеи ничего не вышло. В дальнейшем события развивались так, что Кшесинская вынуждена была искать защиты от большевиков. Впрочем, расскажем обо всем по порядку.

26 февраля 1917 года под звуки выстрелов на улицах города в Александрийском театре состоялась премьера мейерхольдовского «Маскарада», приуроченная к 2 5-летнему юбилею актера театра Ю. М. Юрьева, исполнявшего в спектакле роль Арбенина. Это был второй премьерный спектакль. Спектакль, назначенный на 27 февраля, был отменен… Жил Юрьев тогда в построенном Ф. Лидвалем доме № 1 по Каменноостровскому проспекту.

Видя, что события в городе стали совершенно неуправляемы, опасаясь за свою жизнь и жизнь сына, в ночь с 26 на 27 февраля, захватив принадлежащие ей ценности, Кшесинская направилась к Юрьеву.

«…Так как дом, где я жил, – вспоминал Ю. М. Юрьев, – находился на перекрестке двух улиц и, следовательно, представлял собою выгодную позицию, то обыски в нашем доме следовали один за другим. Я жил на верхнем этаже, над моей квартирой – чердачные окна… А тут еще ночью ко мне явилась растерянная М. Ф. Кшесинская – она бежала из своего дворца, расположенного недалеко от моего дома, и теперь искала у меня убежища, опасаясь эксцессов, и не без оснований…»

Кшесинская не отличалась ангельским характером. Пользуясь покровительством царя и великих князей, не раз становилась она инициатором всевозможных закулисных интриг в Мариинском театре. Балерина постоянно была на виду и имела достаточно недоброжелателей, имя ее не сходило со страниц газет и журналов, раздувавших скандалы, связанные с ее именем.

Вот одно из сообщений тех дней: «М. Ф. Кшесинская уехала… из своего особняка, захватив с собою свои бриллианты. Достойно примечаний, что она бежала… как раз накануне выступления рабочих. На крыше ее особняка, по словам «Петроградского листка», оказались пулеметы» («Театр и искусство», 1917, № 10–11). (Если и были на крыше дома Кшесинской пулеметы, то, естественно, к ним балерина не имела никакого отношения.)

Спустя некоторое время Кшесинская навестила свой дом.

В особняке по решению Петросовета разместился бронедивизион. А он, в свою очередь, как сообщала позднее «Петроградская газета», предоставил приют нескольким организациям: ПК Российской с.-д. партии, ЦК той же партии, центральному бюро профессиональных союзов, районному комитету партии с.-p., клубу военных организаций, кандидату прав В. И. Ульянову.

Кшесинская тогда явилась к А. Ф. Керенскому и «заявила, что она и не думала скрываться и готова отдать себя в руки власти». Керенский успокоил актрису, сказал, что в ее аресте нет необходимости, и взял у нее подписку о невыезде. Вскоре Кшесинская обратилась к градоначальнику с ходатайством о розыске похищенных в ее квартире ценностей на сумму около полумиллиона рублей. И вот, совершенно оправившись от испуга, балерина развивает бурную деятельность, – она стремится во что бы то ни стало выселить из своего дома непрошеных гостей. Кшесинская рассчитывает на помощь и поддержку известного петербургского адвоката Н. П. Карабчевского. О нем, кстати, следует рассказать подробней.

Николай Платонович Карабчевский родился в 1851 году в дворянской офицерской семье. По окончании гимназии поступил в Петербургский университет на естественный факультет, а потом перешел на юридический. Однако к профессии адвоката, очевидно, не без влияния пьес Островского и Сухово-Кобылина, относился с презрением. Ведь он мечтал о литературе!

Он играл в любительских спектаклях Благородного собрания, занимался литературным трудом и на адвокатскую деятельность смотрел всего лишь как на источник существования. Но именно адвокатская деятельность принесла ему громкую славу.

Карабчевский был женат на дочери промышленника Константина Варгунина Ольге и жил в особняке тестя. Вскоре этот дом на Знаменской, 45 получает известность как один из культурных центров Петербурга. Гости Карабчевского: Савина, Комиссар-жевская, Давыдов, Варламов, Юрьев, Шаляпин, Мейерхольд.

Выступление в особняке на Знаменской считалось престижным, достать сюда билеты было чрезвычайно трудно. Н. Л. Карабчевский дружил со многими артистами петербургских театров. В 1912 году на сцене домашнего театра в квартире Карабчевского Мейерхольд поставил пантомиму «Влюбленные» на музыку К Дебюсси, в оформлении художников А. Яковлева и В. Шухаева.

Выступала на этой сцене и Кшесинская. Николай Платонович, страстный поклонник балерины, предлагал ей даже убить кого-либо, чтобы доказать свою преданность.

26 февраля Карабчевский был на премьере «Маскарада». События февральских дней, обесценивших человеческую жизнь, основы правопорядка и законности, подействовали на знаменитого адвоката угнетающе, подавили его волю. Он отказался защищать Кшесинскую.

Чувствуя вину перед нею, он в своих мемуарах, вышедших в 1921 году в Берлине, с осуждением вспоминал этот процесс. «Затеянный поверенным балерины Кшесинской… В. С. Хесиным гражданский процесс о восстановлении нарушенного владения ее особняком дал повод к публичной пропаганде в самой камере мирового судьи идей беззакония и правовой анархии. Со стороны ответчиков выступило два поверенных – М. Ю. Козловский и помощник присяжного поверенного Богатьев. Их речи были явным вызовом самой идее правосудия. Первый, ловкий и талантливый эрудит, софичес-ким туманом окутал свою явно большевистскую пропаганду; второй, более робко и осторожно, подпевал ему. По заявлению Хесина, совет присяжных поверенных возбудил о них дисциплинарное производство. Они оба аккуратно являлись в заседания совета…»

20 апреля 1917 года было опубликовано интервью с присяжным поверенным Владимиром Савельевичем Хесиным, адвокатом Кшесинской: «Дело это само по себе несложное, но оно обостряется тем непримиримым положением, которое заняла группа лиц, объединившихся в партийной работе на программе Ленина. Целый месяц я старался путем переговоров миролюбиво добиться восстановления прав моей доверительницы, но мои старания, к сожалению, успехом не увенчались.

Ленинцы, настаивая на своем праве революционного захвата, заявляют, что оставят особняк только в том случае, если им предоставят Аничков дворец. Но это, разумеется, не в моей власти». На вопрос: «Явятся ответчики в суд?» Хесин ответил так: «Насколько мне известно, явятся не только сами ответчики, но и значительное число их единомышленников. Ленинцы даже выразили желание, чтобы дело было рассмотрено не в тесном помещении мирового суда, а на Марсовом поле. Но, конечно, это немыслимо, ибо суд и митинг – вещи разные» («Петроградская газета»).

5 мая 1917 года на Большой Зелениной в камере мирового судьи М. Г. Чистосердова было назначено слушание дела.

«У входа в камеру, – писал «Петроградский листок», – усиленный наряд милиционеров с ружьями. Всех входящих они опрашивают. У представителей печати требуют удостоверения. Камера переполнена публикой.

Некоторые спрашивают:

– Здесь судят ленинцев?

Им разъясняют, что никого здесь не судят, а рассматривают иск о выселении Ленина и других из дома балерины Кшесинской».

«Мировой судья допускает Козловского в качестве поверенного всех партийных с.-д. организаций, поселившихся во дворце, так как ПК не только не прислал своего представителя, но и отказался принимать повестку» (газета «Новая жизнь»).

Один из ответчиков, студент Агабабов, рассказал на суде:

«Дело было так. Я явился реквизировать автомобили и занять гараж г-жи Кшесинской в первые дни революции, точно выполняя предписание военной организации при Гос. думе – реквизировать все автомобили и занимать гаражи. Автомобилей там не оказалось, но служащие Кшесинской просили меня остаться во дворце, чтобы охранять имущество от покушений уличной толпы. Я там и остался и прожил до 10–11 марта (газета «День»).

Многие ответчики, включая и адвоката Козловского, доказывали свое право на проживание в особняке. Представитель ЦК партии большевиков уверял судью, что захватили они особняк только с целью его охраны. На что Хесин резонно ему возразил: «Здесь хотят даже создать особое право на дворец Кшесинской, как бы в виде благодарности за услуги. За услуги спасибо, но дворец вы все-таки верните».

Звучал и такой довод: де, Кшесинская бросила дом и слуг без провизии, и организации, поселившиеся в доме, вынуждены были кормить прислугу. Хесин возразил: «У повара был запас провизии на месяц, а в погребе были вина, было два ящика шампанского… Гости провизию съели и шампанское выпили» («Петроградский листок»).

Адвокат М. Ю. Козловский: «Если бы не броневики, занявшие дом в первые дни революции, то возможно, что от дворца Кшесинской не осталось бы и следа… Это надо понимать так, что инициаторы беспорядков в городе ставят себе в заслугу, что они невольно выступили защитниками дома против стихии этих беспорядков. В конце концов дом все же был разграблен уличной толпой». И дальше: «Ведь молва считала, что в доме Кшесинской – очаг реакции. Для всех было понятно, что нити, которые связывают г. Кшесинскую с царствующим домом, дают основания предполагать, что в доме Кшесинской гнездится опасность для революции. Не будем скрывать: народная масса… относится к г. Кшесинской если и не как к члену императорской фамилии, то во всяком случае как к члену той среды, которая являлась врагом революции. Ведь в народном сознании Кшесинская – фаворитка царя. О каком же тут законе можно говорить?.. Конечно, с точки зрения закона, революция незаконна. С точки зрения закона, на который ссылается поверенный г. Кшесинской, мы все – преступники, нам всем место на виселице, всем, в том числе и Временному правительству. То же можно сказать и о судье, к защите которого прибегает поверенный. Ведь судья действует именем незаконно существующего Временного правительства» (газета «День»).

Какие же доводы в защиту Кшесинской привел В. С. Хесин? Человеком он оказался незаурядным, а его выступление в зале суда было пророческим: «Пускаться в область рассуждений о том, как смотрела толпа на дворец, я не буду, потому что если я буду повторять глас толпы, то я принужден буду коснуться и другого мнения – мнения о том, что те, кто занял дворец Кшесинской, действуют на немецкие деньги. Я должен буду тогда повторять все инсинуации про запломбированный вагон и т. п. Я это говорю только потому, что вынужден защищать честь доверительницы. Истинные деятели революции не ссылаются на мнения толпы… Они действуют с достоинством, настолько с достоинством, что даже владения лиц, принадлежащих и в самом деле к царствующей фамилии, они охраняют и не трогают.

Революцию я понимаю как момент поворота, такой же момент, какой может быть и в будущем при контрреволюции. Длящейся революции не существует, следовательно правом момента я оперировать не могу. Я должен оперировать только с законом, пока он не отменен. Правонарушения, хотя бы и многократные, не создают права» (газета «День»).