Текст книги "Луна желаний (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Глава 46. Единение сердец удваивает красоту и силу
Впервые, за очень долгое время, я чувствовала себя так отвратительно. Голова моя гудела, словно рой диких пчел, охраняющих свои соты от лакомки-медведя, во рту было сухо, как в Последней трети, а едва я силилась вспомнить, что говорил мне Кроу, как голову простреливало такой болью, что содержание нашей беседы, плескалось далекими волнами где-то на периферии сознания. В зеркале отражалось бледное, помятое лицо, отливающее в благородную зелень, с темными кругами под глазами и опухшими как будто от слез веками.
В комнату с подносом и вошла Ирия, а когда из чайника полился теплый отвар, я узнала запах травки от похмелья. В конце концов хуже не будет, подумалось мне, и залпом выпив целую кружку, откинулась на подушках, задремав до обеда.
Деликатные ласки пробудили меня. Азам, с нежностью улыбаясь, проводил самыми кончиками пальцев по щекам, очерчивал брови, щекотал губы.
– Ты такая ранимая, когда спишь, моя Анима, – промурлыкал он. Свежий, чисто выбритый, бодрый, словно мы не вернулись с рассветом, хотя выпила я куда как больше его. – Как ты?
– Хорошо, – каркнула я. – Уже намного лучше, чем утром. Мммм-мм. Ты так приятно пахнешь, – сказала я, зарываясь носом в теплую шею между воротником сорочки и волосами, и не удержавшись, куснула вкусную кожу. На моих глазах шея покрылась мурашками, а жених хрипло рассмеялся.
– Если ты не остановишься, я не смогу оторваться от тебя, а мне пора, – прошептал он мне в губы.
Еще вчера он признался, что вопрос, по которому он приехал в Орум не урегулирован и решать его придется на месте, что-то связанное с правом обладания бесхозными землями в единую собственность. Решением Азама было не посвящать меня в детали, ну а я и не настаивала, насколько я понимаю, спор длится не первый таль, и международное право бессильно в мирном урегулировании этого вопроса.
– Может Умар подождет еще немного? – сказала я, просовывая пальцы под батист, и прижимая ладони к мощным плитам груди. Любимый застонал, прижал руки мои руки плотнее, и страстно поцеловал, распаляя обещаниями.
– Я буду отсутствовать несколько унов, Лисса, и буду очень, очень скучать, – с сожалением оторвавшись от меня, проговорил он. – Может быть ты займешься приятными хлопотами и озаботишься платьем для церемонии пока ты в Ориуме?
С этими словами жених умчался, а я подумала о том, что только тот, кто никогда не заказывал торжественные наряды, может считать эти хлопоты приятными.
Время ускорило свой бег, так бывает всегда, когда чего-то очень ждешь, но тебе катастрофически его не хватает, для решения всех навалившихся дел.
Естественно, что платье я заказывала у Вероник, той как раз пришли новые кружева и ткани, к тому же мне хотелось пополнить коллекцию белья, более приличествующую для Расаяна. Корсеты и турнюры, слава Великим, там не носили, да и не предполагали местные наряды замысловатых элементов. Воодушевившись, модистка даже привнесла некоторые детали кочевничьей моды в наряды застегнутой на последнюю пуговицу чопорной знати Орума.
Мне так и не удалось узнать причину вражды меж герцогом и женихом, Мо молчал, хотя подозревала, что ему известны ее истоки, но я могу лишь догадываться, что дело скорее всего связанно с герцогиней, уж слишком ревностные взгляды на неё бросал Рейдж, когда рядом находился Азам.
Мне даже удалось встретится и лично пригласить на церемонию Мари Ферро, точнее Её Сиятельство герцогиню Уимбли. Лану вероятнее всего не отпустят, но я передала приглашение и ей. Мы немного поболтали, балуя себя сладостями в новой кондитерской, делясь новостями и переживаниями. Не по-сестрински, как, наверное, мне того бы хотелось, но всё же как близкие друг другу люди. Повторно вступать в союз кузина не торопилась, тщательно выбирая среди претендентов того, кто смог бы занять в её сердце особое место, к тому же статус вдовой герцогини её устраивал полностью, немного больше вольностей и возможность слегка попрать принятые нормы, пока перевешивали статусность брачных уз.
Именно в эту встречу я отдала сестре две шкатулки, равноценно разделив богатое наследство небогатой на наследников семьи. Свои украшения я тут же отдала в переделку, оставив лишь пару камей и нитку розового жемчуга как есть. Массивные оправы, тяжелые, а порой и безвкусные – не лучшее украшение для удивительных и редких камней, что долгие тали пролежали в забвении. Драгоценностям должно сиять.
Поверенный обрадовал меня законностью завещания, а также неизменностью наследования, исконных земель клана. Если у меня не будет дочерей, они перейдут к дочерям сына, и так далее, но останутся родовыми.
Поездка Азама затянулась, в обещанные сроки он не вернулся, прислав записку с извинениями и просьбой возвращаться в Шатер без него. Меньше, чем через дем было назначена церемония, которая была крайне нескромной, всё-таки вступать в союз собрался Тан и ненаследная Кронцесса союзных государств, и слава Небу, я смогла избежать организационной суеты и нервотрепки. Мне вполне хватило подготовки приданного и того, что я отбивалась от навязчивого внимания тех, кто жаждал получить приглашение, но по каким-то причинам не получил.
В Расаяне церемония проводилась по правилам кочевников, что меня более чем устраивало, ведь почти сразу после ритуала, супруги покидают празднующих гостей, а сами отправляются делать потомство, шепнул мне на ухо любимый. Мы же отправимся на море, специально для меня Эмир выстроил небольшую виллу, и мы сможем именно там провести несколько унов наслаждаясь лишь друг с другом, солнцем и морем.
Предсвадебное утро проходило в суете. Впрочем, и не удивительно. Тон лент на перилах не подходили к тону лент под потолком, голуби после репетиции отказались возвращаться назад, разбредясь по огромному саду и, кхм, скажем так оставляя маленькие подарочки, будущим невезучим гостям, воздушный шар, с которого планировалось сбрасывать памятные сувениры (для мужчин золотые портсигары, а для женщин крошечные калейдоскопы с драгоценными камнями вместо привычных стеклышек) оказался дырявым в двух местах и поднять его в небо к назначенному леору не представлялось возможным.
Повар, свалился с мигренью, но допустил на кухню Мозеса и кондитер превзошел себя, соединив своеобразие местных сладостей с классическими мотивами, что вылилось в шедевральный семи ярусный торт с карамельными буквицами имен жениха и невесты на самом последнем. Вероник лично ушивала платье, на мне сбросившей пару фунтов, причитая, что все невесты одинаковы и нервничать перед церемонией абсолютно нормально.
Да вот только я не нервничала, боюсь те чувства, что я испытывала, не поддавались описанию. Словно ледяная глыба таяла внутри меня, вбирая всё тепло, что дарил мне жених. Я стала ужасно спать, опасаясь что, что-то пойдет не так.
Дар видеть прошлое затих, затаившись, словно змея, свернувшаяся клубок пред смертоносным прыжком. И я решила оставить попытки разбудить его, надрываясь вновь и вновь.
Ирия медленно и обстоятельно плела шедевр в моих волосах, кокетливо торчащая коленка в белоснежном чулке выглядывала из разреза неплотно запахнутого абаи, когда уверенный стук в дверь прервал подготовительный ритуал.
– Его милость, Джа Арунаян просит дозволения увидеться с вами, – почти прошептала Ири и получив мой согласный кивок впустила брата суженного, а сама достала коробку с парюрой и с преувеличенным вниманием, стала раскладывать на бархате камни.
Первое, что бросилось мне в глаза, это искренняя улыбка, а потом отросший ежик темных волос, с выделяющимся на этом фоне шрамом. И глазами, и фигурой, и стремительностью движений они были так похожи, что на мгновение мне почудился Азам, а затем Джа раскрыл рот и виденье рассеялось будто дым.
– Я надеюсь ты сделаешь моего брата счастливым, – бросился с места в карьер Арунаян.
– Или что? – не собиралась я сносить высокомерное обращение.
Он засмеялся и уже другим тоном ответил.
– Ничего, Дорор, прости мне моё чванство. – Моя челюсть с громким «брямс» упала на пол. – Я во истину желаю вам обоим счастья, ты будешь достойной супругой ему, а я тот, на кого ты всегда можешь рассчитывать. И отдельное спасибо за мать, если бы не ты…хотя я бы понял брата.
Он низко поклонился, и вытащив крошечную шкатулку протянул её мне. А затем, не дожидаясь пока я открою её – покинул помещение, явно подмигнув в раз покрасневшей Ири.
В обитой бархатом коробке лежали изумрудные серьги, явно сделанные на заказ, идеально подходящие к призу, который не достался мне в Великом пробеге, на карточке внутри было написано: Диадема была занята.
Спустя больше двух леоров я была готова.
Сегодня день моей свадьбы и ничто мне его не испортит.
Глава 47. Будущее женщины туманно до замужества. До женитьбы мужчину будущее мало тревожит
Из огромного окна в покоях невесты, выходящего на главную подъездную аллею, было прекрасно виден нескончаемый поток всё прибывающих гостей. Карликовые апельсиновые деревца, высаженные вдоль дороги, мерцали теплым светом, во всей красе демонстрируя изумрудное море ровно остриженной травки и цветущие кустарники диковинных форм. Чем ближе приближалось время торжества, тем тоньше становился ручеек гостей, желающих присутствовать при соединении двух судеб. Но, я оторвалась от созерцания нарядных пар, спешащих в Танский шатёр, и перекинула тонкую сеточку фаты на лицо.
А это означало, что время пришло.
Свойственная всем невестам нервозность не помешала мне беспристрастно оценить свое отражение в огромном, во всю стену, зеркале. Вероник, превзошла саму себя, и свадебное платье, которое как мне казалось будет бросать вызов общественности своим смелым фасоном и откровенной тканью, смотрелось на мне удивительно целомудренно.
Невероятной красоты снежно-белое кружево флоранс, привезенное с Востока, окутывало мою фигуру, превращая точеный силуэт в песочный часы, смягчая резкие линии, придавая им возвышенную плавность и хрупкую нежность, так не свойственные мне. Расширяясь к низу, оно имело длинный шлейф и длинные же рукава с разрезами от внутренней стороны локтя, горловина была высокая, что, впрочем, поддерживало так необходимый баланс скромности, потому как само кружево-алансон* было полупрозрачным, оставляя для воображения не так много, как стоило бы.
К тому же, я уговорила Вероник отказаться от нижнего платья, решив заменить корсет, пояс и лиф плотной грацией из шантильского атласа под цвет моей кожи, так что намек на обнаженное тело был, но намеком и оставался. Белые чулки и кремовая подвязка дополняли образ, не стесняя моих движений.
– Так ты будешь выглядеть нагой под кружевом, – восхищенно цокала языком Вероник бесконечно исправляя крошечные недостатки, видимые лишь её наметанному глазу. – Невеста-провокатор.
– Мне нравится. Я в восторге. Спасибо тебе, – и действительно, стоило мне наконец-то примерить законченный наряд, на глаза навернулись слезы, столь невыносимо прекрасной, столь во истину великолепной, ощущала я себя.
Тонкая фата крепилась на аметистовых шпильках и небольшом гребне, обшитом тем же кружевом из которого было сшито платье. Высокая прическа, аметистовый гарнитур, узкие лодочки на удобном каблуке, едва тронутая пудрой кожа лихорадочно пылающих щек, и легкие мазки кораловой помады на припухших, нервно искусанных губах, запах пачули и иланг-иланга, именно такой я запомню себя в этот день.
Ири вошла в комнату, намекая, что пора.
И глубоко вдохнув, я медленно выдохнула и прошла сквозь двери.
С каждым шагом нервозность отступала, лишь убеждая меня в правильности принятого мною решения и, как и все невесты я мысленно желала себе счастья.
Главный церемониальный зал Шатра имел форму амфитеатра. Специально для ритуала вступления в союз Вседержителя и его суженной помещение украсили в традиционных цветах Арунаянов, как символ того, что невеста покидает свой род, навсегда отдавая всю себя любимому.
Черный, серебристый и лиловый разных оттенков делали помещение более насыщенным и значимым. Ночные орхидеи и сумрачные розы, стальная цинерария и эдельвейсы цвета ртути, фиолетовые крокусы и аметистовые лютики украшали всё оставшееся пространство, что не было занято гостями, а ненавязчивый, тонкий запах пленял сладковато-горькими нотками.
Под звуки пленительной мелодии я спускалась к центру, наслаждаясь тонким ароматом и гармонией цвета, десятки приглашенных замерли в восхищенье, или в порицании, сейчас для меня это было не важно.
С противоположной стороны, мне на встречу, спускался Азам. Его одежды отливали черненным серебром, волосы были убраны в сложную косу, а аметистовый венец таинственно мерцал, оттеняя величие, как достойная оправа драгоценность, подавляя магической мощью и скрытой в этом символе власти силой.
Сильные плечи напряжены, твердый подбородок гордо поднят, жесткая линия губ выдает волнение, но глаза… Его темные очи сверкающие лиловым в отблеске мириад зажженных светляков смотрели лишь на меня, а едва ему стоило поймать мой взгляд, как он ощутимо расслабился, с теплотой улыбаясь. Неужели боялся, что я сбегу?
Передав мне свои спокойствие и уверенность лишь своим видом, жених продолжил путь. Последовательность ритуала была изменена, обычно жених ожидает невесту у алтаря, но у нас будет равный брак, а значит, мы движемся синхронно, на встречу друг другу, встречаясь ровно по середине. Я не вижу и не слышу ничего вокруг ровно до того момента, как стоя в ритуальном кругу Азам не переплетает мои пальцы со своими, сжимая в поддерживающем жесте.
Жрец начинает.
Первым произносит клятвы на древнем любимый. Затем я.
«Nescit amor labe et non corruptionem. Vos, mea sunt, Et te, mea sunt»,** – слышу я со стороны наши голоса.
Главный для меня вопрос, согласен ли Азам взять меня в супруги и вступить со мной в союз.
«Да».
Главный вопрос для него, согласна ли я взять Азама в супруги и вступить с ним в союз.
«Да».
…Почти произношу я, но дыхание перехватывает от ослепительной боли, простреливающей голову и безымянный палец одновременно. Агония длиться и длиться, мне кажется у меня кипит кровь, лопаясь обжигающими пузырьками, пламя страданий жрет мою душу, как огонь лижет легко воспламеняющуюся бумагу, оставляя взамен лишь тлен и пепел.
Я краем глаза замечаю Ворона, что сидит в первом ряду с триумфальным видом, наслаждаясь заминкой, что вот-вот выльется в грандиозный скандал, разбитое сердце или даже смерть!? Но его руки напряжены, вены на лбу вздыбились темными змеями, желваки ходят ходуном, а глаза так пристально смотрят, что кажется я сейчас начну корчится в муках и вспыхну, подобно муравью под лупой, у жестокого мальчишки. Его тонкие губы что-то лихорадочно шепчут, и до меня доносится едва различимое бормотание.
Ловлю его полный ненависти взгляд, требующий, приказывающий, подчиняющий.
И смело улыбаюсь.
«Да», громко проношу я, без сомнений.
Едва я произношу слова согласия, как происходят сразу две вещи: яркими всполохами лилового пламени вспыхивает ликующая мощь венца, формируясь в кружевной венок силы, так похожий на тот, что украшает сейчас чело моего супруга. Признание древнего артефакта, отдавшего часть мощи, равносильно одобрению свыше.
Правая кисть, от среднего пальца и до локтя обжигает мимолетной вспышкой боли, и вот я уже смотрю на темнеющую вязь брачной татуировки, что бледнеет, становясь мерцающе-серебристой. Точно такая же, но крупнее рисунком, украшает руку Азама, который поправ приличия, целует меня чуть более откровенней, чем следует.
А на переднем ряду переполох.
Премьер-министру Кроу стало плохо, он некоторое время бился в конвульсиях, а затем, потерял сознание. Позже гостям сообщат, что у мужчины был приступ аполексии***, хотя для меня состояние Ворона сюрпризом не стало. Острое нарушение кровоснабжения головного мозга было неизбежным в ситуации, когда ты слишком переоцениваешь собственные силы, и вкладываешь в заклятие подчинения больше сил, чем у тебя есть. По таким кредитам проценты слишком высоки. А платить придется всегда.
Но сейчас, когда месть свершилась, я поняла, что важнее всего то, что происходит здесь и сейчас, я слишком долго жила прошлым и если я не перешагну сей этап, то так и застряну в липкой паутине саморазрушения. Дальнейшая судьба убийцы интересовала меня мало, но от чего-то мне кажется, что Сибилла не будет заботится о батюшке с тем же рвением, с коим он сосватал её за Северна.
Переворот и раздел власти в Демистане за заставил себя долго ждать, отстранив от правления немощного отца и сдав того на попечение в сестер милосердия, а так же избавившись от супруга-наркомана, Сибилла стала регентом при несовершеннолетнем сыне, а избавившись от тлетворного влияния деда и мало что понимающего в политике отца, мальчик рос достойным правителем и отрадой для матери.
– Люблю тебя, Азам Арунаян, – проговорила я, впервые открыв то, что у меня на сердце любимому. Уверенна, и без слов он знал эту истину, но они рождались из самого сердца, как долгожданно прекрасная бабочка из опостылевшего кокона, ей просто было необходимо время, чтобы созреть.
– Я знаю, моя душа, – ответил мне Тан, и в его глазах я видела правду.
Наше будущее.
Наше счастье.
Я видела любовь.
*Кружево Алансон традиционно создается из цветков или листьев на фоне прозрачной мелкой сетки. Как правило, один из краев кружева фигурный, но фигурными могут быть и оба края вышивки.
**Любовь не знает убыли и тлена. Ты мой. А ты – моя.
***Инсульт.
Эпилог
Покои на аэростате были декорированы как Танские спальни, пусть не так шикарно и не с таким размахом, но нам вполне хватало. Широкая кровать, укрытая сбитым шелковым покрывалом, занимала практически всю комнату, на полу поверх ковра с изображением Тумы, самой знаменитой кобылы, победительницы Великого пробега, были разбросаны десятки подушек, а на низком столе стоял запотевший сосуд с кисличным морсом.
Я уже в третий раз перечитывала документы, что прислал мне ректор Академии Расаяна, те земли, за которые бились кочевники и Демистан отошли мне в приданное, оставленное теткой. Новость эта позабавила Азама. Оказывается ему не столь нужен был этот клок ничейной земли, сколь хотелось трепать нервы канцлеру и прочим, мелочно изводя того придирками и тыкать носом в неточности законодательства, поэтому он дал свои полные согласие и поддержку для воплощения и реализации моей идеи: строительство первого, и пока единственного высшего учебного заведения Расаяна.
Первые два раза меня отвлекли совершенно вероломным способом мешая сосредоточится и вникнуть в сухие канцелярские строчки отчетности. Вот и сейчас, словно инкуб, питающийся сексуальной энергией, Азам прищурив лиловые омуты глаз, раздражал мою обнаженную кожу, проводя кончиком косы по не скрытым абаи местам.
Плечи и шея, покрылись мириадами возбужденных мурашек, снося к демонам мой самоконтроль. Опытные пальцы разминали ступню, прикусывая нежную кожу подъема и распаляя меня сверх меры. Я с капитулирующим стоном забросила бумаги подальше, и ответила на ласку супруга. Оседлав его бедра, я потерлась о внушительное возбуждение, скрытое под слоями ткани, и страстно поцеловала алчущие ласки губы.
Но едва я прикоснулась к завязкам брюк как услышала тихий смех и картавый шепот.
– Они не борются, – шептал мальчик, – папа никогда бы не обидел маму.
– Я не говорила, что они борются. И мама все равно его победит.
– Огого, – зашептал мне в плечо, трясущийся от смеха Азам, – я повержен. Как же продолжать устрашать врагов, если даже собственные дети знают о том, что мама победит папу? – За что получил ощутимый тычок в плечо. – Вот-вот. Я же говорю.
– Лей, Кали, – засмеялась и я, – почему не спим?
– Лейла захотела пить, мам, я не стал будить Меди и пошел на поиски сам, а вот она увязалась за мной. Рыжая головка сына распушилась ото сна, медные кудри, крупными кольцами обрамляли заспанное личико, так похожее на лик супруга. А вот дочке от меня достался лишь цвет глаз, но я обещала любимому в следующий раз стараться лучше.
– Иди сюда, милая, – позвал Азам дочь, наливая в бокал напиток с освежающей кислинкой. Та выпила залпом половину и протянула остальное брату.
– Мам, а нам обязательно ехать на этот юбилей? – сонно потирая кулачками глазки, зевнул Кали. Уже десять талей, как Себастьян и Теана вступили в союз, и это событие грозило праздновался с еще большим размахом, нежели сам ритуал единения. Мы безусловно были приглашены, но вот летать Калиб не любил. Ему пока не слишком поддавались стихия воздуха и на земле ему было значительно комфортнее. Но на моем сроке пользоваться порталом крайне не рекомендуется, поэтому либо по небу, либо трястись в карете.
– Обязательно, – ответил за меня Эмир. – Вы сейчас ляжете в постели, только не разбудите сестренку, а завтра как проснетесь, мы уже будем в Оруме.
За счет некоторых существенных изменений аэростат, доработанный в Расаяне был быстрее и манёвреннее, поскольку был легче и имел крылья, нежели дирижабль, поэтому дорога занимала менее суток, а не почти двое.
Босые ножки бесшумно протопали в свои покои, и когда за ними закрылась дверь, Азам, провожающей детей взглядом, хищно повернулся ко мне и спросил:
– Так на чем нас прервали, душа моя?
