Текст книги "Луна желаний (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Глава 34. Возражения против прогресса всегда сводились к разговорам об аморальности
По сколько официального представителя Демистана еще не утвердили в высочайших кругах, на презентацию аэростата мне пришлось идти в сопровождении исполняющего обязанности консула, а по сути, с секретарем. Мужчина был ненавязчив и очень вежлив, благодарил меня за согласие составить ему компанию всю дорогу в Розовый дворец, а по приезду незаметно растворился в толпе гостей не желая ходить за мной хвостиком. В любом случае оторваться от него не составило бы труда, тем более что как только все желающие лицезреть невиданный доселе дирижабль собрались, ко мне подошел Кёниг Стоунхельма.
А затем этот шутник начал разговор в официальной манере, восхищаясь погодой, поводом по которому мы собрались и моим туалетом, выгодно подчеркивающим батистовую кожу и огненный оттенок локонов. Я сегодня и правда была диво как хороша. Бледно розовый фатин был вышит гранатами и турмалинами, превращая летящую ткань в подобие кольчуги, кружева и мех, длинный рукав и закрытое горло, тонкий поясок и лодочки в тон, соблазнительно и элегантно, но болтун произнес свой комплимент таким наигранным тоном, что мне захотелось от души его пнуть.
– Уймись бируанг*, – засмеялась я, принижая величие другой его ипостаси. Хотя второго такого монстра как Генрих, и по величине, и по количеству мышц, я не видела ни разу, даже на запрещенных боях без правил в ямах.
Генрих притворно схватился за сердце изображая инфаркт, пытаясь вызвать сочувствие, его сильная рука мяла полу сюртука, грозясь вырвать с мясом пуговицы.
– Жестокосердная, – выдохнул он мне в ухо.
– Какая есть, за это ты меня и любишь.
– Люблю, – серьезно произнес друг, – и очень волновался, когда мне стало известно о проклятии и твоем состоянии. Пожалуйста береги себя.
– Я постараюсь. Как Кайла? – решила я сменить тему, и как любой любящий оборотень, нашедший свою пару, Генрих мог говорить об избраннице бесконечно. Я с удовольствием слушала его рассказы про малыша Фенрира и поздравила друга со скорым пополнением. В отличие от Северна наследники у Кёнига появлялись по любви, а не во имя отчизны.
Когда наконец-то начался интереснейший доклад я заняла место рядом с Генрихом, по крайней мере если это будет скучно, я смогу развлечь себя подтруниванием над медведем. Как я ошибалась.
Для начала на импровизированную сцену вышла группа ученых-изобретателей. Они подробно и очень интересно рассказали о процессе создания и испытаниях Авиша**, так был назван их первый летательный аппарат. Сложный симбиоз механики и магии дал поразительный результат, и, хотя, демонстрируемый экземпляр был явно военной разработкой, за гражданским направлением дело не станет.
Воздушное судно могло передвигаться, используя не только силу ветра, но и энергию маг кристалла которую удалось преобразовать в кинетическую. Аппарат был запатентован, и, хотя я точно знала, что в Стоунхельме ведутся разработки аэростата похожего на этот, а в Расаяне разрабатывались летательные машины, визуально напоминающие птиц, такого совершенства и готовности достигли пока только в Оруме.
Я была рада и раздосадована одновременно. В конце концов дело касалось не только национальной гордости, ведь несмотря на подписанный не так давно пакт о ненападении, вероятность конфронтации сохранялась. Куда и главное зачем Кроу вкладывал деньги налогоплательщиков не известно, закольцованный в желании получить как можно больше власти и могущества, он продолжает кружить по наезженной колее, словно механический заяц на псовых бегах. И, к сожалению, не видит дальше собственного носа, еще немного и Демистан потеряет статус развивающегося государства, а значит в экономику, будет поступать всё меньше денежных вливаний извне. Или уже перестают.
Алекс Де Вард, один из ведущих изобретателей, работающих с металлом и его свойствами, уже имел несколько письменных договоренностей с Расаяном и Стуонхельмом, не говоря уже об Оруме, что являлся его родиной, а значит был приоритетным для разработок. Все эти мысли, пойманной в ловушку кошкой мышью, метались в моей голове спотыкаясь о хладнокровие и выдержку. Ну по крайней мере мне так казалось. А потом Генрих сжал мою руку, привлекая внимание и сказал:
– Лиса моя, стул сейчас задымиться, успокойся. Выдохни. Вдохни. Ты нашла искусника?
– Сложно сказать, – ответила я, концентрируясь на том, чтобы постепенно остудить стул, не заморозив его при этом. Покрытый коркой льда он привлек бы слишком много ненужного внимания. И да, и нет.
– Ничего сложного не вижу, я предлагаю свою помощь. И пусть наши годи не смогут обучить, стихийников у нас сроду не было, помочь овладеть контролем дара в их силах.
– Нет, – решилась я, – спасибо, мне предложили помощь и думаю пришло время ею воспользоваться.
Всё то время, пока шла демонстрация, я не видела Азама. Не то, что бы я его специально искала, но на глаза он мне не попадался, а вот ощущение обжигающего взгляда, стремящегося проделать дыру в моем платье и давящего меж лопаток, меня не покидало. Когда лекционная часть подошла к концу, а гости презентации высыпали на балкон чтобы во всем великолепии лицезреть первую механическую «птицу», я, как и многие, замерла.
Чудо человеческой мысли, что бросило якорь к стыковочной башне, специально возведенной для демонстрации, ошеломляло. Фантастическое сооружение ослепляло не только красотой, но и совершенством механизмов, позволяющих ему держаться в воздухе. При гостях дирижабль отстыковался от башни и попыхивая белесым дымком, отправился в сторону заката, теряясь за горизонтом, но прежде в небо выстрелили десятки праздничных залпов. Салют давали из всех имеющихся орудий на борту, я насчитала двадцать три, а вспышки фейерверка имели причудливые формы и разнообразные размеры.
Завораживающее зрелище закончилось стремительным полетом огромного огненного виверна выдыхающего синее пламя. Очарованная шествием по ночному небосводу гигантского змея, я очнулась, точно вынырнув из гипноза и почувствовала согревающее тепло, словно горячие пальцы сжали мою ладонь, хотя вокруг меня определенно был вакуум. Люди по-прежнему сторонились меня, опасаясь подмочить себе репутацию или услышать о себе гадость, на которые я была сказочно щедра.
Я скосила глаза и осторожно, чтобы не спугнуть, отслеживала передвижение многочисленных гостей из Расаяна, что выделялись как антрацитовые маки*** среди буйной палитры луговых цветов. Мой взгляд задерживался то на длинной, смоляной косе, то на широких, мускулистых плечах, то на внушительном росте, но никак не могла поймать знакомый профиль. Тан как будто намеренно избегал нашей прилюдной встречи, хотя я уже созрела для того, чтобы попросить его о том, чтобы он стал моим ментором.
Весь ужин я едва сдерживалась, чтобы не испепелить соседа слева, за его сальные шуточки и попытки пощупать меня за коленку и не заморозить справа, за такие занудные речи, что домогательства первого были предпочтительнее. Как только великолепное манговое сорбе подошло к концу, а мужчины отправились в курительную комнату наслаждаться дымом и дижестивом, я вылетела из столовой как ядро из пушки и направилась в сад, подышать морозным воздухом и побродить по цесскому парку, среди увядших деревьев и спящих кустарников.
Цесса, как и я, любила естественный круговорот природы.
– Замерший, застывший в ожидании пробуждения мир. Он напоминает мне тебя, Анима, – произнес Тан, накидывая мне на плечи свой чуридар подбитый мехом горностая. Я не стала отказываться, вдыхая терпкий аромат вечнозеленых специй, обволакивающий меня как клубы тумана одинокий прибрежный утес. – Что вас связывает с Кёнигом?
Голос его был слишком спокоен, чтобы я не заподозрила его в ревности, вот только темно-лиловые глаза сверкали как два халцедона, а желваки выдавали нетерпеливость в ожидании ответа.
– Друг, – ответила я. – Почти брат. – Было видно, как расслабились сжатые в кулак пальцы, а мужчина, не таясь, потёр один из камней родового перстня, активировав защитный от прослушки полог. Он взял меня за запястье, как будто считывая мой пульс, а затем положил раскрытую ладонь к груди, так, что я смогла почувствовать уверенное, но учащенное сердцебиение.
– Тогда как ты, Азам, словно пылающий огуст, жаркий словно пустыня, иссушающий и пылающий, но нет ничего лучше, чем его благодатное, плодородное тепло. Ты станешь моим ментором? – я отняла руку, всего на квази задержав её на плотном батисте и едва коснувшись горячей кожи на колючей шее.
– Прежде, хочу поговорить о…
– Нет, – прервала я его. – Только менторство, если ты согласен мы никогда более не будем обсуждать наше прошлое, тем более возвращаться к нему.
Минуло всего мгновение, и он произнес.
– Да, согласен. Это будет интересно.
Ты даже не представляешь на сколько, подумалось мне.
*Бируанг – небольшой медведь, живет преимущественно в неволе, занесен в Красную книгу.
**Авиш – avis – лат., – птица.
***Маки черного цвета реально существуют в природе. Вот лично я не знала. Невероятная красота.
Глава 35. У врага учиться интереснее
Вероник смогла полностью обновить мой гардероб всего за два уна. Для того, чтобы организовать мне туалеты подходящие для Расаяна модистка и дюжина ее помощниц работали не покладая рук и не спали, но щедрая оплата с лихвой компенсировали сверхурочные работы. Мода столичного Алэка принципиально отличалась от веяний провинций, и то, что разрешалось в его предместьях было не допустимо в главном городе степного государства, тем более в танском Шатре.
Дорога заняла слишком мало времени, привыкшая к долгим путешествиям, я успела лишь сделать пару вдохов и уже оказалась в другом государстве. Я и моя служанка вошли в портальную башню Орума и вышли в телепортационной Алэка. Нас уже встречали, так что многочисленный багаж отправился следом за мной, а небольшой саквояж, который я не доверила даже Ирии, я взяла с собой в экипаж.
Запряженный четырьмя мощными жеребцами он катился по мощеным улицам столицы, а я смотрела во все глаза и удивлялась тому, как изменился Алэк. Первый и единственный раз я была здесь еще до смерти родителей, контраст того, что было и что стало был просто разительный. Город был просто огромным, но при этом уютным и чистым, дома были словно каменные шатры, даже крыши были куполообразные.
Вечерело, но теплый свет фонарей освещал широкие мостовые, по которым прогуливались в основном мужчины и дети, женщин было мало, а те, что встречались всегда были в сопровождении. Громкие разговоры, улыбки, размашистая жестикуляция выдавали в праздно шатающемся люде горячую, восточную кровь. Экипаж тем временем свернул на широкую дорогу, выложенную песчаником, и моему взору предстал огромный танский шатер, возведенный предком нынешнего Тана.
Огромный дворец по периметру был обнесен высокой стеной, вдоль которой то и дело прохаживались гвардейцы, а у единственного прохода стояла хорошо вооруженная стража, это было видно даже невооруженным взглядом. Насколько я знаю, стену возвел уже отец Азама и совсем недавно. Я точно знаю, что причиной усиления мер безопасности стала кража важных бумаг из архивов самого Эмира, об этом мне поведал Мо за пиалой тая и бесконечно долгой партией в шах, ни имени вора, ни что конкретно было украдено я не знала, но у меня были свои догадки, которые, впрочем, кондитер не подтверждал, но и не опровергал.
На входе стража проверила наши приглашения и без дальнейшего промедление впустила, еще некоторое время карета медленно продвигалась вдоль широкой дороги, а затем ожидаемо остановилась у главного входа. Возле него нас уже встречали.
Тан и многочисленная свита, состоящая исключительно из мужчин, приветствовали меня. Как и полагается, я удостоилась радушного приема, полагающегося для представителя цесской семьи другого государства, с уважением и подобострастно, но с достоинством и гордо.
Пристальный взгляд Азама, словно поймал меня в сети морского отлива, захватил и потащил в аметистовую глубину, лишая воли к сопротивлению. Стало трудно дышать, сердце сдавило острыми тисками, голова закружилась и горячее пламя желания расплескалось, вторя лиловому огню в глазах Эмира. Мгновение, и наваждение рассеялось как дым, оставляя после себя горькое послевкусие несбывшихся чаяний.
– Я рад, Анима, – шепнул мне Тан, – что ты не передумала. – И уже громче произнес приветственную речь, о том, что наше сотрудничество и взаимопомощь помогут еще крепче объединить наши государства и теснее познакомиться с традициями друг друга.
– Не так тесно, как тебе этого хотелось бы, Эмир, – сквозь зубы улыбнулась я, когда Азам подхватил меня под руку и лично направился показывать мне гостевые покои, оказывая невиданную честь и ломая жесткие традиции.
– Вас поселят в западных покоях, Долор, – канарейкой разливался Арунаян, – кроме тебя и твоей служанки там нет ни души, но к твоим услугам в любой момент будет целая армия слуг, стоит только пожелать и любой твой каприз будет выполнен.
Пока мы продвигались вглубь шатра нам то и дело попадались слуги, они угодливо кланялись, практически касаясь лбами коленей, Тан же не обращал на них никакого внимания, и только поморщился, когда группка разодетых в шелка женщин, словно стайка декоративных рыбок заметивших акулу, бросилась в рассыпную, стоило им увидеть направляющегося в их сторону Азама.
– А где территориально находится танский гарем? – спросила я, немного ошалев от такого приема. Почему-то мне страстно хотелось разозлить Азама, но тот, словно объевшийся сметаной кот, был доволен и ласков, только что не мурчал.
– Территориально он находится в восточном крыле, но, если ты желаешь познакомиться с бывшими наложницами отца, я с удовольствием устрою тебе экскурсию, о моя любопытная ученица.
– А как… – оборвала я себя на полуслове, решив выяснить все интересующие меня вопросы самостоятельно, не давая возможности Тану узнать о моем интересе. Слухи о многочисленных наложницах в шатре будоражили умы многих мужчин, но меня не трогали. Совершенно. Абсолютно. Вообще-вообще. Нисколечко.
Несколько таймов мы шли по живописным коридорам шатра, в которых всё просто кричало о баснословном богатстве его владельца, от тончайших шёлковых ковров до полотен инкрустированных драгоценными самоцветами, от статуй из цельного нефрита времен Великих до драгоценных тканей украшающих высокие резные окна. Мозаичный пол был собран из тысяч крошечных кусочков разноцветного гранита в затейливый рисунок изображающий Великий пробег и ступая по этому великолепию, я отдала должное мастерству умельцев.
– Твои покои… – услышала хриплый голос. Я обернулась и с удивлением обнаружила, что мы остались наедине. Азам неотрывно следил за моей реакцией, а я была воистину в восторге. Покои были просто огромные, состояли из нескольких комнат, а гостиная выходила, огромными окнами до пола в мой персональный сад. Невероятный симбиоз из нескольких каскадных фонтанов, анфилад арок по периметру и буйной растительности для создания уюта и тени в жаркие восточные дни – вот что открылось моему взору.
– Тебе нравится?
– Здесь чудесно, спасибо, – ответила я совершенно искренне.
– Алисия, – вдруг Тан стал предельно сосредоточенным, – тебе предстоят серьезные испытания, а для того, чтобы полностью слиться со стихией нам необходимо попасть в локаим виртус. Первое из мест находится на территории Пустой трети, захватывая Лютое море. Одно из двух оставшихся находится недалеко от Вар в Ориуме, а третье, уже, к сожалению, не действующее, было ранее на месте силы, ровно на границе Стоунхельма и Демистана, там, где я видел твою смерть.
– Не мою.
– Никогда более я не желаю испытать те ужас и отчаяние, что почувствовал тогда, – сказал мне он и слегка наклонив голову покинул мои покои, оставив после себя аромат горькой зелени специй и сожалений.
Ирия споро раскладывала вещи, восхищаясь покоями, я же, хоть и не устала физически, просто была вымотана морально и мне хотелось принять ванну и завалиться спать, но, когда я вызвала местную горничную, она с восторгом знатока банных процедур описала мне танские купальни. Я поддалась уговорам и отправилась за ней, меня соблазнили парной, массажем горячими камнями и усладой моего тела ароматическими маслами.
Спустя всего пару таймов я вдыхала влажный пар с ароматом роштар. Крошечный цветок пах как мечты и свобода, и я жадно вдыхала знакомый запах.
Скинув абаи**, я шагнула на мрамор ступеней. Теплая вода ласково обволакивала ступни, ластилась словно игривый котенок. Чем глубже я ступала, тем больше удовольствия дарили мне прикосновения водной стихии, а когда тело полностью погрузилось в воду, я откинулась на стенку, в точности повторяющую мои изгибы и в голос застонала, испытывая небывалое расслабление. Сморщенные вершинки грудей торчали над ровной гладью воды, бедренные кости и белые колени то и дело появлялись из бирюзового омута, а я никак не могла заставить себя выйти и приступить к умащению, или хотя бы к массажу.
Служанка скромно переминалась с ноги на ногу в отдалении, и я сжалилась над ней и кивнув, позволила подойти, массаж шеи и плеч, в конце концов, она может начать еще пока я в купели. Безымянная девушка лишь погрузила руки в воду возле моего тела, а затем пронзительно вскрикнула и тяжелым кулем ухнула в воду, падая головой и погружаясь на дно, совершенно не борясь за свою жизнь. Я тянула её за волосы, скользкое тело никак не давалось и когда у меня наконец-то получилось подхватить ту под подмышки и вытащить голову над водой, губы ее уже посинели, а веки были закрыты.
Я громко закричала, а затем попыталась вернуть её к жизни. Бесполезно. Из её рта, когда я нажимала на грудь, силясь запустить остановившееся сердце, шла розовая пена, а из синих губы стали черными. Чьи-то руки набросили на меня абаи, а я продолжала вдувать воздух меж губ и массировать мышцу.
– Она мертва, Цесса. Остановись, – знакомый голос отрезвил меня. Подняв глаза, я увидела Тана собственной персоной. Он накрыл погибшую банной простынёй и повернулся ко мне. – Это яд шаму, Лиса. Все признаки на лицо. – И только теперь я обратила внимание, что смуглое тело девушки покрывает мелкая сеточка лопнувших кровеносных сосудов, мне было не до детального осмотра, я думала, что она просто нахлебалась воды. – А теперь ты смоешь с себя зараженную воду и расскажешь, как тебе удалось не умереть.
*Locum virtus – место силы.
**Абаи – богатый восточный халат.
Глава 36. Что для одного – еда, для другого – яд
– Ты слишком много берешь на себя Эмир, это в моей купальне была экзотическая приправа, это моя привилегия – требовать…
– Все вон, – сказал он тихо, но таким тоном, что даже у меня, пусть и всего на мгновение, побежали колючие мурашки по спине, а тонкие волоски на руках встали дыбом. Многочисленные слуги бросились врассыпную, спотыкаясь друг о друга, но обтекая тело бедной девушки, как вода в ручье обходит большой камень.
Не то, чтобы яд причинял мне какой-либо дискомфорт, уж сколько мне довелось его принять, а сколько еще предстоит, но я хотела смыть его с кожи и волос. Поэтому я не стала дальше смотреть, как правитель все больше гневается на нерасторопных, перепуганных слуг, ужасая их еще сильнее и распространяя вокруг себя ауру чудовищного кошмара, слишком легко и быстро проникающего в каждую пору, отравляя сознание.
Лично мне бояться было нечего, клубящийся лиловый туман кружился сотней смертоносных смерчей, но не причинял мне даже крошечного дискомфорта. Тонкие щупальца фактически ласкали меня, нежно обнимая за плечи и поглаживая по шее. Устав ждать, когда вседержитель изволят успокоиться, я, как только за последним слугой захлопнулась тяжелая дверь бряцая медной окантовкой, скинула с себя абаи и шагнула под прохладные струи воды, стремительным потоком покидающие раззявленную пасть мраморного льва.
Вода смывала яд с моего тела, а пронзительный взгляд внимательно следил как струйки влаги бегут по алебастровой коже, минуя тонкие линии ключиц, стекая по острым соскам и грудной клетке, касаясь впадины пупка и выпирающих тазовых косточек. Желваки заиграли на красивом лице, тонкая голубая венка пульса забилась на шее, а темно-лиловая аура ужаса лопнула как мыльный пузырь, хотя нет, она переродилась в стремительное инферно желания.
Я провоцировала его. Сознательно. Чего хотела добиться не знала сама, но предсказать реакцию Азама, как всегда, было невозможно, он удивил меня и в этот раз, повернувшись и покинув купальни, а внутри меня треснуло тонкое стекло томительного ожидания, охватившее было напряжение растеклось по телу оставляя после себя странную досаду и сожаление. Через пару мгновений вошла новая служанка с сухим халатом и помогла мне облачиться, сочувственно посматривая на прикрытое тело бедной девушки.
В комнате я застала заплаканную Ирию, она бросилась мне в ноги, повторяя как бесконечно она рада тому, что со мной всё в порядке, несмотря на привычный мне скепсис, в эти слезы я верила безоговорочно.
Девушку я выкупила на незаконном (у кочевников есть и легитимные) невольничьем рынке на границе Расаяна и Стоунхельма. В грязной дерюге, босая, это в зимник то, со сломанной скулой, в кандалах и натертой шеей от рабского ошейника, она была словно дикий зверь, попавший в капкан. Но, вопреки обстоятельствам и в противовес попавшим в такую же ситуацию женщинам, прикованных к столбу длинной цепью, её глаза не были потухшими от безысходности, она не сдалась.
О нет, её карие очи полыхали гневом и испепеляющей жаждой мести, мне не было жаль Ирию, но меня восхитила её внутренняя сила и я потратила несколько золотых. Всего четыре дракона – цена человеческой жизни. Что с ней делать я не знала, слишком уж нелюдимая и дикая была невольница. Ничего так и не придумав, я просто отправила Ирию в дом под опеку Мартоша, надеясь, что опытный дворецкий найдет ей применение, а может, обучив – отпустит.
Но девушка решила, что сначала отдаст долг жизни, а уж затем, покинет меня. Отказывать я не стала, у каждого из нас своё предназначение и судьба, свои духовная клетка и жесткие прутья плена, по крайней мере, это решение было лишь её выбором, а значит уже в этом она была свободна.
– Простите меня, – шмыгнула носом Ирия, – я испугалась за вас.
– Ничего, – утешила я девушку, – я в порядке.
– Пока вас не было приходил Тан, всего на пару мгновений, задал мне несколько вопросов, но я не помню, что отвечала ему. Честно говоря, я и вседержителя с трудом вспомнила, боюсь я могла рассказать ему что-то сама того не желая.
– Ирия, думаю даже если ты и рассказала Азаму что я предпочитаю земляничный отвар таю, а в одежде мне мил зеленый цвет, здесь нет ничего тако…
– Я знаю что ваши рыбки смазаны ядом таху, – перебила она, уронив взгляд в пол, – ваш х'ами стал вам велик после проклятья и вам пришлось перешить его, знаю, что тот кто посадил меня на цепь и насиловал почти таль – мертв, и знаю, что убили его вы. Простите.
Это естественно, что слуги знают много из того, что хотели бы скрыть их наниматели, и, хотя я была предельно осторожна, впрочем, как всегда, а вот же на тебе. Я пока не поняла, что чувствую по этому поводу, но почему-то за Азама не волновалась, уверена, про сюрикены у Ирии он точно не узнавал.
– Ты очень наблюдательна, и мне понятны твои переживания, но Великие, откуда ты знаешь про работорговца?
– Из газет, об этом случае писали. Редко кого из сервусов* находят с перерезанным от уха до уха горлом и нафаршированным собственной мошонкой. Говорили, что достать его яйца из глотки так и не удалось. – Точно, вспомнила, и правда писали, опасались ритуальных убийств и сбрендившего маньяка, но почему она решила, что это я? И словно прочитав мои мысли девушка продолжила, – Я видела ваши глаза, когда врач, что осматривал меня рассказал о насилии.
– Чего нет в мыслях, того в глазах не увидишь, – вспомнила я изречение восточных мудрецов. – Всё пустое, Ири, уверена, Эмир не воспользовался своей силой, чтобы выяснить что-то обо мне, думаю его больше интересовало произошедшее в купальнях и твоя невиновность.
Стук в дверь прервал нашу беседу, а вошедший слуга, низко кланяясь передал плотный конверт. Протягивал он его на чеканом бронзовом подносе, так что я смогла провести артефактом и убедившись в его безопасности – вскрыла. Это было приглашение на ужин, через три четверти леора.
– Приготовь платье, то, что доставили от Вероник последним.
– Да, Ваше Величество, – бросилась в гардеробную Ирия.
Гладко зачесанные в высокий хвост волосы, горничная обернула заплетенным в тонкую косицу локоном, в ушах сверкали крупные аметистовые серьги, что своим цветом так сильно напоминали мне глаза Азама, а платье было точно витраж в пастельных тонах в туманное утро. Бледно-бежевое, практически прозрачное, с массой витиеватых узоров, подчеркнутых затейливой черной окантовкой, россыпь бисера и стекляруса, пайетки и вышивка золотом, всё это не перегружало платье, а делало, как ни странно, его легче и невесомее.
Тонкие сандалии из телячьей кожи в тон серьгам смотрелись бы неуместно в любом из государств Кватры, кроме Расаяна. Оголять ноги считалось верхом неприличия, но жаркий климат и некое снисхождение для обитателей Танского шатра, смягчали догму закостенелых норм, хотя босые ступни, украшенные браслетами и рисунками басмой, тонкие колечки на пальцах и сияющие золотом мириады частичек, коими умащали себя девицы на выданье, должен узреть лишь избранный. Но Тан видел куда как больше, так что открытая обувь не должна вызвать откровенный ажиотаж.
Слуга, принесший конверт ожидал у дверей, именно он провожал меня, попутно рассказывая о том или ином произведении искусств, на котором то и дело останавливался мой взгляд. Танский шатер поражал своими роскошью и великолепием, многие сенты несметные богатства копились и приумножались, скрытые в сокровищницах правителей. Но после объединения племен, а затем и возведения такого монументального строения, больше не было смысла прятать такую красоту. Всё это радовало взгляд, хотя уверена в танской сокровищнице припрятано еще много чего удивительного, и почему-то я уверена, что драгоценности занимают в ней далеко не первое место.
Видимо недалекий предок Азама любил изысканную красоту, потому как дворец, пусть и был богатым, но не перегруженным деталями, везде ощущался стиль и роскошь была не китчем, а чем-то естественным. Мебель была легкая, ковры и гардины тонкими, резные оконные ставни пропускали ночной воздух с ароматом цветущего жасмина и сандала, а днем препятствовали проникновению ярких лучей.
Высокие двери отворились, и правитель встал с мягких подушек, рассыпанных в упорядоченном хаосе. Стремительно он подошел и в вежливом жесте приник к моей руке, задержав её на мгновение дольше, чем того требовали условности. За спиной едва слышно, на грани слуха, затворились двери, и мы остались одни.
– Долор, – хрипло выдохнул правитель, и указал направление.
Я плавно опустилась на низкие подушки, мягкие и прохладные. Стол уже был накрыт, рядом с ним стоял кальян, а глубоко утопленная в раскаленный песок джезва исходила горьким ароматом крепкого тая. Правда после того, как я провела церемонию в консульстве, напиток этот более не будил во мне положительных эмоций. Последнее время я отдавала предпочтению отварам или легким фруктовым и ягодным винам.
Пока я рассматривала блюда, Тан рассматривал меня. Бесстыдно, задерживаясь то на скромном вырезе, то на выбившуюся из прически прядь, то на пальцы, что барабанили по стеклянной слюде круглого столика, на котором располагались экзотические яства. Какие-то из них я уже пробовала, но в основном это были незнакомые блюда, оформленные так затейливо, что я внутренне мурлыкала, представляя как сейчас вкушу чего-то неизведанного.
Подняв глаза, и поймав сосредоточенный аметистовый взгляд, я сорвала крупную виноградину и положив её в рот – зажмурилась, наслаждаясь брызнувшим соком, в меру сладким и освежающим. Кадык Азама дернулся, как плавник акулы, почуявшей кровь, а я тем временем разжевав фрукт произнесла:
– Если ты еще раз позволишь себе допрашивать моих людей без моего ведома, я уеду и поищу помощь в другом месте.
– Мне необходимо было исключить её из круга подозреваемых, и быстро. Но я прошу прощения, этого более не повторится.
– Забыли, – тряхнула я головой. – Позволишь?
В традициях туарегов много странного, например в Демистане бал или прием начинается лишь когда правитель ступит на танцпол или вкусит первое блюдо. В Расаяне, гость всегда в приоритете, ему отдается почетная возможность примерить на себя роль вседержителя, поэтому только когда я наполню тарелку сначала себе, а затем Тану, ужин начнется. Самые лакомые кусочки из своей тарелки выбирает Азам, протягивая мне, и я обязана принять их.
Сочный кусочек тающего во рту мяса отдает мятой и шафраном, я слизываю каплю сока с нижней губы и тянусь к сочному томату, с крошками козьего сыра и лиловыми листиками базилика. Протягиваю кусочек мужчине, и тот медленно вбирает в рот сочащуюся кроваво-красную дольку, нежно прикусывая мои пальцы.
Томительные волны пульсируют и тянут, кружатся и беснуются мурашки, пробегающие по спине. Сидеть сразу становится неудобно, а мысли толкаются в предвкушении.
Что, Жнец его дери, было в этом мясе?
Точно, во всем виноваты специи, хотя кого я обманываю, уж если не быть честной с самой собой, то с кем?
Гордость, вот, что не дает мне плюхнутся к ногам бывшего любовника, забить по полу хвостом и подставить беззащитное пузо, чтобы его почесали. Но он мне задолжал. Объяснения, как минимум про попытку моего убийства, как максимум, про те слова, что он произнес в Пустой трети. Но об этом сейчас говорить я не готова, а вот послушать как продвинулось расследование, а оно точно было, я желала.
– Кто пытается убить меня в твоем доме, Фатих, – ну раз я-то – Долор.
– Не тебя – меня, Анима.
А вот это уже интересно.
– Тот, кто отравил воду знал о моём…кхм…отношении к тебе и был уверен, что в купальне мы будем вместе. У меня нет иммунитета к этому яду, и тот, кто знал это – слишком хорошо осведомлен о моей слабости. Шаму не редок, но, если бы не дар отца, я бы умер все те разы, что мне пытались привить защиту. Об этом знало едва ли пяток людей. И двое из них мертвы.
– Кто жив?
– Мой отец, Ильнара, потому что дочь вероятнее всего тоже унаследовала эту способность, а приучать к ядам детей Эмира начинают довольно рано и я.
– Медина еще крошка, не рановато ли?
– Трижды небо дарило мне детей, но выжила лишь самая младшая. Она крепка здоровьем, но дар не унаследовала, а значит вырабатывать иммунитет к ядам мы начнем лишь после девяти, хотя сейчас это не важно. – Тряхнул длинной косой Тан, – Лисса, я допросил слуг, всё повторяется как тогда.
