Текст книги "Луна желаний (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Мои волосы мокрыми прядями обнимали обнаженное тело, а любовник, слизывал с кожи капли, утоляя свою жажду и распаляя мою в сто крат сильнее. Я прижала его голову руками, запутавшись в расслабленном узле длинных волос, стараясь вдавить его еще сильнее. Он целовал нежную кожу груди, шеи, ключиц, живота сводя меня с ума. Я сильно рванула его за основание косы и поймав его шальной взгляд просипела, надеюсь требовательно, а не жалобно:
– Не могу больше, хочу тебя.
Обняла ногами талию, притягивая его еще ближе, чувствуя обнаженной плотью его возбуждение и желая слияния как никогда. И он не разочаровал меня томительным ожиданием, а спустя пару незатейливых манипуляций ткнулся твердой головкой в мой вход, дразня, заставляя терять контроль. Я сжала пальцы, больно царапая шею, требуя отменить промедление, но негодяй лишь засмеялся, лаская навершием мои створки, вызывая безумный отклик и неистовое наслаждение.
А затем вошёл. Резко. Бескомпромиссно. На всю длину.
Наконец-то.
Внушительный размер лишь на доли квази вызвал дискомфорт, но лишь до того момента, как мужчина не начал двигаться, погружаясь и отступая, насаживая и высвобождаясь. Это было так прекрасно, что я потерялась в ощущениях, взмывая к небу и не желая возвращаться, я подчинялась ритму, но опорой мне служили лишь его плечи, так как Азам по-прежнему держал меня на весу. Кажется ему нравился контроль, а мне нравилось, что ему нравится.
Трение меж нашими телами доставляли мне дополнительное наслаждение, а удовольствие стремилось выкипеть, пронзая молниями место нашего слияния. Я кончила, быстро, но так остро, что голова моя закружилась и мне пришлось до крови закусить щеку, потому как моё состояние грозило потерей сознания. Я не могла даже кричать, а сжав зубами щеку я охала, силясь не задохнуться и боясь потеряться в ощущениях.
Тем временем покинув мою глубину Эмир в несколько решительных шагов опустил меня в россыпь подушек. Они приятно холодили пылающую кожу, но я не успела привыкнуть к этим ощущениям, как пожар внутри разгорелся с новой силой.
Тан внял моим мольбам и скинул свое одеяние, долгожданно прикасаясь ко мне обнаженной кожей. Я царапала его и просила не останавливаться, выгибалась на встречу и требовала продолжать, я вбирала в себя его и мне было мало, а когда Азам погладил круговыми движениями набухшую жемчужинку капитулировала еще раз, а следом и он, изливаясь вглубь и приминая меня своей тяжестью к мягкому ложу из пестрых подушек.
*Аква (aqua) – вода.
Глава 40. Если ты во что-то не веришь, то это не значит, что этого не существует.
Я лениво обводила черты лица любовника, рисуя пальцами по темным бровям, прямому носу, пухлым губам, жесткому подбородку, острым скулам…
Мне хотелось целовать его вновь и вновь, но я боялась нарушить какую-то удивительную близость неуместным движением или чрезмерной настойчивостью, мне не хотелось спугнуть момент, что бы он воспринял мою благодарную ласку, как руководство к действию. Поэтому я как заколдованная, прислушивалась к тактильным ощущениям, наслаждаясь контрастом мягких губ и грубоватых подушечек пальцев. От начала большого до конца указательного у моих пальцев на обоих руках шли жесткие мозоли, характерные для всех мечников, но Азама это не смутило. Он прижал своей ладонью мои и зацеловал каждый бугорок, нежно прикусывая и влажно проводя языком, вызывая ниже живота сладкие спазмы.
– Анима, – заговорил он, впрочем, не отпуская мою руку, – ты хочешь к морю?
Я знала, что если мы не пойдем, то не остановимся, и по большому счету, продолжения страсти хотелось сильнее, именно поэтому я ответила:
– Хочу.
Вот такая я противоречивая.
И когда мы наконец-то покинули шатер, ЛаЛуна уже показалась во всем ледяном великолепия, расцвечивая бледно-голубым море и создавая таинственный флер обыденным предметам. Я разулась и пошла босая по прибою. Вода лизала мои ступни, погружающиеся в песчаную гладь, шипела и пузырилась, съедая мои следы, словно заметая преступную халатность, Азам шёл рядом, не говоря ни слова в уютном молчании.
А потом он сделал то, от чего моё каменное сердце тревожно ёкнуло – переплел свои пальцы с моими и поцеловав каждую из костяшек, оставил сомкнутыми наши руки.
Я улыбалась, радуясь свежему бризу, когда услышала частый перестук конского топота.
Я обернулась назад, туда, откуда шёл звук и увидела всадницу, скачущую на кобыле. Лошадь припадала на переднюю ногу, но поддерживала быстрый темп, словно не желая расстраивать хозяйку. Рыжие волосы девушки, собранные в косу – запылились, как и мужская одежда, надетая на ней, стройная, но не хрупкая сильная фигура была явно напряжена, сурово сведенные темные брови и сжатый в жесткую линию рот, выдавали обиду… Всадница пронеслась мимо нас, не оглядываясь, но так близко, что я могла бы дотронуться до неё рукой, провести по взмыленному боку кобылы, дернуть за рыжий кончик косы, но я увидела лишь блеснувшие в её глазах непролитые слезы.
Мои слезы в моих глазах…
Снова виденье, откат к прошлому, горький эпизод. Кажется ни разу за всю жизнь мне не было так обидно, даже когда клятый братец демонстрировал присвоенный венец, признаваясь в смерти родителей, даже когда ближайшая подруга предпочла убийство временному рабству, даже…
– Лисса, – услышала я взволнованный голос. Азам, видимо, уже не в первый раз обращался ко мне, а я на столько погрузилась в собственные мысли и анализ увиденного, что просто не услышала его, и, если бы он не тряхнул нашими сцепленными руками, скорее всего так бы и продолжила витать в облаках. – Всё в порядке?
– Да, просто утомилась… – почему-то я не могла пока заставить себя рассказать ему об этой маленькой отличительной способности. Я прекрасно осознавала, что рано или поздно о моём даре (или проклятье) станет известно, вот так же впаду в ступор где-нибудь посреди главной залы Танского Шатра и что прикажете отвечать? Но контролировать эту особенность просто необходимо, да вот боюсь любовник мне в этом помочь не сможет, слишком невероятно звучит то, что со мной происходит, хотя что со мной происходит, до конца, даже я пока не понимала. – Может вернемся?
Я довольно неплохо изучила теорию магии, собственно мне больше ничего и не оставалось, обширная практика была мне не доступна, а имея лишь жалкие крохи дара, приходилось использовать и их на полную катушку. Так вот ни в одном из более чем трех дюжин талмудов и бесчисленных количествах свитков – нигде не встречался такой дар, как у меня. Я явно могу видеть прошлое, и до определенного момента я считала, что привязка идет к конкретному человеку, ан нет, поразмыслив, я вывила некую закономерность, а произошедшее в походных шатрах подтвердило мою теорию.
Мы лениво нежились, валяясь в подушках. Тан читал какие-то письма-бумаги, отвлекаясь на обжигающий тай, я же просто наслаждалась его близостью и ничего неделаньем, дремала, давала отдых уставшему телу и перенапрягшемуся мозгу, лакомилась пряными сладостями и наблюдала из-за полуприкрытых век за мужчиной. Мне нравилось в нем все: как вспыхивают лиловым во время сильных эмоций его глаза, как сходятся на переносице смоляные брови, а лоб пронзают недовольные морщины, как он пьет тай, перекатывая его во рту словно бархатный вайн, как напрягается сильная спина, когда он тянется за очередной бумагой, как он смотрит на меня, когда думает, что я не замечаю, как поглаживает кончик рыжего локона, случайно попавшего в его руки или целует меня, без страсти, но с нежностью, обдавая горчащим ароматом обжаренных зерен и вечнозеленых специй.
Вот тут-то всё и случилось.
Не вставая с импровизированного ложа, закопавшись, словно северная лисица в снег, поглубже в подушки, я наблюдала со стороны, будто подглядывала в щёлку за собой и Азамом. Моему взору предстала картина того, что произошло несколькими леорами ранее.
И это было прекрасно.
Мы двигались как единое целое, разделенное когда-то против нашей воли и соединенное вновь. Наши движения были столь слажены, столь гармоничны, столь созвучны, что я залюбовалась красотой страстного танца. Видеть соитие, в котором я принимала непосредственное участие, с такого ракурса было странно, но не менее возбуждающе, чем участвовать в нем.
Вот я откинулась назад, подставляя алебастровую грудь с торчащими бусинами сосков под алчущие губы, вот Азам вторгаясь глубоко и часто, продолжает смаковать мою кожу, сцеловывая капли воды, а вот сильные пальцы впиваются в мои ягодицы в тот момент, когда я агонизирую в вихре экстаза, даря мне своей резкостью освобождение и восторг.
Я моргнула, и картина моего оргазма истаяла дымком, поднимающимся от тлеющих углей. От увиденного меня бросило в жар, к щекам и соскам прилила кровь, а внизу живота, заворочался плотский голод. Азам, будто почувствовав мою жажду, оторвал взгляд от свитка, и провел указательным пальцем по моей обнаженной ноге, от большого пальца до колена, будоража нежную кожу намеком на большее. Колючие мурашки приветствовали теплые пальцы, собираясь табуном и разбегаясь по всему телу, обещая и предвкушая.
Я вынырнула из подушек и потянулась к любовнику, поймала его руку и прижала к внутренней стороне бедра. Потянув её выше, я вызывающе улыбнулась и медленно развела ноги, не намекая, а откровенно предлагая себя и свое тело. Ждать мне не пришлось, мгновение, и картины прошлого были вытеснены настоящим.
Утро в пустыне начиналось рано. Но еще до того, как слуги начали привычную суету, я проснулась. Неясное предчувствие, легкая тревога, не паника, а именно слабое опасение не дали мне продолжить наслаждаться сладким восходом. Выпутавшись из крепких объятий, я накинула абаи, и пристегнув ножны – вышла на улицу.
Но мне так и не удалось понять причину своего беспокойства, всё было как обычно, по периметру стояла охрана, а сигнальный контур не был нарушен, редкие слуги завидев меня практически падали ниц, касаясь лбами коленей, легкий бриз пока еще разгонял жару едва начавшегося утра, и я предпочла вернуться в шатер.
Азам проснулся, и в этот самый момент плескал водой в лицо.
– Я хотел показать тебе кое-что после завтрака, а затем наша дорога стелется в Алэк, возвращаться в место силы не будем. Это ни к чему.
– С чего ты это решил?
– Всё, чему тебе было положено обучиться – ты впитала, иначе место силы не выпустило бы тебя из своих объятий, дальнейшее пребывание там лишь мираж, – засмеялся Тан.
Я прищурилась и кажется разозлилась.
– Ты меня надул. Я ждала экзамена, которым ты пугал меня все время обучения.
– Лисса, это он и был.
В груди разлилось несмелое ликование, я стала сильнее, а значит ближе к заветной цели. В последнее время навязчивая мысль о мести стала отступать под напором событий и меня расстраивала сама возможность отбросить навязчивую уже более дюжины талей идею о реванше. А еще меня ласковой волной накрыла непонятная грусть приближающейся потери. Пожалуй, впервые я не радовалась свободе, и, хотя боялась признаться в этом даже себе, а тем более Азаму, я влюбилась.
И сила этого чувства пугала меня.
Глава 41. Нет неразрешимых проблем, есть неприятные решения
Солнце было практически в зените, когда мы подъехали к разрушенной сторожевой башне. Именно её мне хотел показать Азам. В прошлый раз, я издали видела лишь её смутные очертания, в этот – смогла рассмотреть её ближе и поразиться былой мощи.
– Почему башня перестала исполнять свои функции? – спросила я.
Строение было монументальным и необычным. Высокие башни из песчаника были припорошены пылью, природные арки поднимали строение на десятки футов и, хотя выглядели заброшенными снаружи, внутри были погружены в стазис. Надежные и неприступные.
– Раньше через это место проходила караванная тропа, здесь странники могли укрыться от песчаных бурь, отдохнуть, пополнить запасы, но со временем пустыня занимала всё больше территорий, мигрируя и увеличивая свою площадь, море отступало, и башня оказалась не в центре, а практически с краю. Я решил восстановить её функцию изменив маршруты троп. В последние пару талей в песках лютуют разбойники, даже напасть на их след пока не удается.
– Но одна башня не панацея…
– Конечно нет, но она сгодится как форпост, к тому же, я решил наладить морское сообщение с Ориумом и Стоунхельмом через Суровое море. Это даст экономию больее чем в терил, конечно в сезон дождей добираться по воде будет не реально, но вот в другое время вполне…
– Поняла, а знаешь, я думаю это отличная задумка, – и действительно, не смотря на название, Суровое море назвали так вовсе не из-за бесконечных бурь, опасных жителей глубин или лютующих пиратов, а просто потому, что в его недрах водилось очень мало рыб, а значит оно не могло дать пропитание. Вода была крайне соленой, этот минерал даже добывали в промышленных масштабах, импортируя как лечебный и как приправу. Кстати, надо обязательно толкнуть Азаму идею добывать масло из роштар, ненавязчивый запах цветка преследовал меня, будоража мое обоняние, степи были усыпаны этим растением, оно было не прихотливым, но аромат!… М-м-м-м, это будет золотая жила.
Мы бродили по присыпанным пылью заброшенным комнатам, и Тан делился со мной своими планами, рассказывая, что, он бы хотел изменить во внешней торговле, о пошлинах, импорте и экспорте, о том, что на мировом рынке Расаян больше не плетется в конце списка, а стремительно развивается и идет в ногу с прогрессом, о законопроектах, которые он внедряет и о закостенелости того меньшинства, от которого зависит уровень жизни большинства.
– Ты и без меня знаешь, что тормозит развитие твоего государства Эмир, – произнесла я очевидные слова. – И пока ты не искоренишь рабство на территории Расаяна, прогресса вам не видать.
– Поверь мне, я знаю, очень нелегко ломать стены предубеждения и идти против сложившихся сентами традиций.
– Ты вседержитель, – обняла я его, и встав на цыпочки потянулась к его губам, а затем поцеловала, с нежностью, которую щедро расточало моё пульсирующее чувством сердце. – Ты можешь всё.
Он благодарно кивнул, услышав в моих словах безоговорочную поддержку, притянул меня к себе так крепко и поцеловал так страстно, что от нехватки кислорода у меня закружилась голова, руки повисли безвольными плетьми, и я отдалась ощущениям, смакуя их, как истинный ценитель вайна выдержанный напиток.
Мы благоразумно отступили друг от друга, едва я смогла ясно мыслить и в голове слегка прояснилось, хотя лихорадочное знойное предвкушение одолевало меня, стремясь разорвать путы ненужных условностей. Я сцепила зубы и шагнула назад, повернулась вокруг оси и подошла к окну. Облокотившись на него, я наблюдала, как несколько людей из нашего сопровождения о чем-то спорят, яростно жестикулируя и оглядываясь назад.
Они говорили с акцентом, но я всё равно могла уловить базарную брань, до чего при Азаме эти люди никогда не опускались. Очень странно, что в близком присутствии Тана, его люди позволяли себе такие вольности, поэтому, пусть я и не ябеда, но решила рассказать об увиденном Азаму, такое поведение необходимо пресекать на корню.
И в этот момент я увидела то, что заставило меня замереть и не моргать. Я боялась утратить контроль над даром и ускользающим видении, просила у Великих лишние квази, дабы рассмотреть всё, что смогу, запечатлеть в памяти, любую, с первого взгляда неважную, деталь, чтобы потом, в спокойной обстановке проанализировать и вспомнить всё то, что происходило в стенах не такой уж и заброшенной сторожевой башни.
Спустя несколько вздохов виденье пропало, я моргнула вновь, и вновь, и вновь, надеясь всем сердцем, что снова смогу увидеть показанное мне ранее, но нет. Я стремглав бросилась в сторону выхода, обтекая удивленного Азама, сбежала по полуразрушенной лестнице и помчалась к тому месту, где видела людей.
Недолго я бродила среди развалин, поднимала черепки старых кувшинов, пнула в бок ржавую джезву, уже сморщенную от удара, несколько раз вытаскивала темную, истлевшую ткань, то ли от ковров, то ли от штор, понять сейчас это было сложно.
Тан спустился со мной и теперь ходил рядом, не отвлекая и даже по возможности помогая мне, хотя взгляд его был, мягко говоря, недоумевающим. Наконец-то я нашла то, что искала, у самой стены, где на одной петле весела рассохшаяся дверь, колыхающаяся от несильного ветра и издающая мерзкий звук, и без того расшатывая натянутые до предела нервы, я подняла и протянула в кулаке то, что искала.
Мутный, запыленный изумруд, вставленный в оправу из черной платины, когти, удерживающие камень скребли полированным золотом по его граням. Я уже видела этот перстень, и не раз.
– Я думаю твой брат жив, Азам, – сказала я, раскрывая пальцы.
Я рассказала ему всё, не таясь, во всех подробностях раскрывая особенности дара, даже привела примеры из далекого прошлого, что являлось мне в месте силы, но он не поверил мне.
– Пустыня всегда играет с нашим сознанием, Лисса, – упали его слова, обрубая надежду на возможное спасение Джа. – Ты увидела лишь то, что хотела увидеть, то, что песок захотел тебе показать. Мираж.
– А как же перстень? – выдвинула я свой контраргумент, но и это «совпадение», по его словам, не смогло его убедить в обратном.
По правде говоря, после такого категоричного отказа верить мне на слово я даже растерялась. Мне казалось стоит мне рассказать о своём даре и Азам не применит воспользоваться, пусть и крошечным шансом, на вызволение брата. Я прекрасно понимала – то, что мне явилось могло произойти очень давно, по словам Тана, Джа убили спустя пару демов после того, как их отец отказался отдать за него выкуп. Это было ранней весной, но вот только в видении была поздняя осень.
К тому же, пока я искала упрятанный в странную оправу изумруд, мне то и дело являлись обрывочные эманации, сумбурные диалоги и обсуждения, приправленные таким количеством брани, что я даже заслушалась новыми словосочетаниями и оборотами. Внезапная внутренняя сила пока не поддавалась контролю, и продлить виденья я никак не могла, а поскольку я изучала лишь столичный диалект, некоторые слова так и остались для меня непонятными, но я могла бы поставить на кон свою жизнь, что похитители обсуждали место, где содержать внебрачного сына (они называли его ублюдком Эмира) будет безопаснее. К тому же я услышала, хотя в точном переводе сомневалась, что разбойники ожидали какой-то выкуп, и то ли у них были еще пленники, то ли Тан всё же расщедрился для сына, правда сомневаюсь, что жеребцами.
В сторожевой башне восстановили портальное сообщение, и в Алэк мы попали спустя леор после того, как я выложила всё Азаму. Все это время мы молчали, думая каждый о своем, я не собиралась впустую сотрясать воздух, меньшее чего я ждала от своего мужчины это доверие, пусть и не безоговорочное.
Я была обижена и слегка обескуражена, хотя мне трудно было понять его чувства, он давно распрощался с надеждой, поэтому я отнеслась к его неверию со снисхождением. Их братские чувства были неподдельными, я даже завидовала, но, вероятнее всего на его месте, я хваталась бы за любую соломинку, а вот мой мужчина опустил руки, что для меня было странным.
Позже, когда я привела себя в порядок и присоединилась к Тану за легким ужином, мы говорили, о чем угодно кроме моих ведений. Тон беседе задал Азам, поэтому я смиренно приняла его правила игры, хотя всё во мне резонировало от несправедливости, увеличивая амплитуду пропорционально бестолковости беседы.
– Мне нужно уделить внимание делам, Анима, – оторвал меня Азам от пристального созерцания стремительно распускающегося, вбирающего в себя воду отвара, засушенного бутона в прозрачном сосуде. – Так что сегодня вечером и завтра я не смогу развлечь тебя, найдешь чем заняться?
– Безусловно, – ответила я. Куда себя деть – решила сразу, как только вернулась в выделенные мне покои и вытащила свиток с подробной картой. Ирия уже подготовила всё необходимое, включая х'ами, небольшой сух паек и кристаллы-накопители, но оружие я упаковала сама. Прикасаться к нему горничной крайне опасно, яд слишком токсичен, а заточено оно на совесть. Ни сомнений, ни колебаний у меня не было, и пусть этот заносчивый индюк не заслужил моего снисхождения, не помочь, по крайней мере попытаться, я не смогла. – За сим отставлю тебя, – томно прошептала я. Но не слишком соблазнительно, чтобы наше прощание не затянулось, путая мне планы. Поцеловала гладко выбритую щеку с пряным ароматом сандала и зеленых специй и вышла из покоев Эмира.
Из моих комнат проще всего было попасть в портальный зал через поющие фонтаны, шум от воды и тень, что создавали зеленые насаждение были прекрасной маскировкой тем более, что мне было необходимо воспользоваться помощью горничной. Активировать устройство переноса находясь внутри кабины было невозможно, поэтому мне пришлось подвергать служанку, которая, впрочем, охотно вызвалась помочь, небольшой, но опасности.
По ночам телепортационную комнату охраняли лишь на выход, хотя усыпить бдительность охраны, чтобы просто её усыпить было довольно сложно, и еще сложнее было распылить противоядие после, нам – удалось. И Ирия таки отправила меня в старую сигнальную башню, из которой я вернулась совсем недавно.
Меня немного замутило после переноса. Я причисляла себя к тем счастливчикам, на которых не сказывается нагрузка от телепортации, но дважды за пол уна – это слишком даже для такого крепкого организма как мой. Есть вообще отдельная когорта людей, правда их очень мало, и любое государство ценит их за редкие свойства, так они вообще могут скакать туда-сюда весь день, как заяц по опушке, и хоть бы что.
Собравшись с силами и загнав горький комок поглубже я несколько раз глубоко вздохнула и решительно, но осторожно открыла рассохшуюся и от того скрипучую дверь из залы.
Напротив входа на удобном кресле откинувшись назад и поддерживая в невесомости горсть светляков, распространяющих по темному помещению теплое освещение, сидел Азам.
– Ты задержалась, – хмыкнул он, – думал подождать еще пол леора и идти самостоятельно.
