Текст книги "Луна желаний (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 4. У неопытных девушек можно многому научиться
Прохладный эль, с ненавязчивыми нотками дикой мяты и черного меда, смягчил пересохшую гортань и освежил, прогнав усталость бессонной ночи.
Не единожды в моей голове возникал вопрос касательно одного моего крошечного недостатка. Дожив практически до восемнадцати, справив первое совершеннолетие два таля назад, пережив смерть родителей и предательство брата, с пройдя девять ступеней КаноНуб, я все еще оставалась девственницей. Тонкая, ненужная мне пленка, отделяла меня от получения двух запон, и об этом, как мне казалось не знает никто кроме меня. Три ха-ха.
Моим вторым заданием было соблазнить и предоставить доказательства произошедшего, к тому же целью был не один человек.
Двое.
Мужчина и женщина.
Видимо моё воспитание сыграло со мной злую шутку. Я слишком долго носилась с подтверждением собственной чистоты, словно драконница с яйцом, искусники давали мне шанс, намекая во время редких практик в городе на необходимость быть готовыми ко всему. Абсолютно.
А ведь зачастую соблазн для женщины, такое же оружие как молния* или сюрикэн**, а я профукала свой шанс сделать всё по-моему, с тем, к кому хоть немного буду неравнодушна, ну или по крайней мере с тем, кто мне понравится хотя бы внешне.
Единственное насилие, которое не позволяли себе мужчины в отношении учениц – это сексуальное. Зачем, ведь для этого у них были сеседит***.
Падшие.
Те из нас, кто не прошёл испытание. Нет, им не стирали тали жизни, для тех, кто провалил экзамен были уготованы судьбы служек, по сути рабов. Они носили на шее торк**** и во всем подчинялись мастерам. Помимо основных обязанностей прачек, уборщиц, кухарок, они были подстилками. Шлюхами для любого из них, кто их захочет. Везде, где захочет. И когда захочет. Они не были немыми, как нам казалось сначала, просто могли говорить, лишь когда им разрешали.
Практически сразу после возвращения мне не спалось, и я спустилась в купальню, горячие источники, термальные воды и особый состав воды в естественных, вылепленных природой, чашах способствовали ускоренной регенерации и расслаблению в ноющих от бесконечных тренировок, мышцах. Под конец учебы наставники словно сошли с ума, наседая на нас так, что к ночи, я едва передвигалась, опираясь на грубую стенку пещеры. Не знаю почему другие ученицы не восстанавливались здесь, подруги говорили, что с трудом переносили запах сероводорода, а по мне, практически волшебное исцеление стоило того.
Я сбросила грязный х'ами, ботинки и расположилась в дальней от входа ванне, подставляя под мириады воздушных пузырьков многострадальную поясницу. Сегодня я трижды свалилась с каната и бедный копчик протестовал против такого беспощадного обращения. В стратегическом плане я заняла самую удачную позицию, меня, из-за природного рельефа скальной породы, а также редкого скопления сталактитов не было видно от входа, зато я могла видеть любого входящего в единственный вход, к тому же я была во всеоружии, впрочем, как всегда.
Небольшие ножны, прочно удерживающиеся благодаря ремням на обоих бедрах уже не натирали, как по началу, я практически сроднилась с ними, и не снимала их никогда. Единственным разом был день поминовения родителей и мои прозрачные одежды слишком вызывающе смотрелись бы с проступающими ножнами.
Когда я откинулась на бортик и вздохнула полной грудью запах тухлого яйца перемешивающийся с запахом перегнивших на солнце шпрот, в пещеру, освещаемую лишь луминос-камнями влетела, падая на колени и даже не пытаясь прикрыть разорванное на груди платье из груботканой материи одна из сеседит. Следом за ней вошли трое наставников. Разоблачаясь на ходу и, чего уж там, демонстрируя полную готовность к соитию.
По наивности я решила, что они хотя бы дождутся каждый своей очереди. В принципе я наверняка знала как всё происходит, но то, чему свидетельницей я стала, категорически не отвечало моим представлением о сексуальных утехах. Они разложили рабыню на троих, не подготовив ту к проникновению, меняясь и отпуская скабрезные шуточки. Около леора я практически не шевелилась, стараясь не подавать признаков жизни и прикинуться очередной глыбой, окружающей меня в достатке для того, чтобы спрятаться от зорких глаз. Действо не возбудило меня, я едва ли поборола рвотный позыв, но не смотреть я не могла.
Лишь раз они разрешили рабыни говорить – и слова её были лишь о ненависти. Так я поняла, что торк не запирает разум, как думала каждая из нас, превращая бывших неудачливых учениц в сеседит, он лишает возможности сопротивляться, но всё ужасы происходящего на целых десять талей остаются с тобой. Когда и как их отпускают, освобождают ли только разум, или ко всему прочему стирают еще и память о пережитом унижении и насилии, спросить духу у меня не хватило. Двое покинули пещеру, продолжая тискать заткнувшуюся рабыню.
Третьим вышел наш преподаватель по ближнему бою, мастер камуфляжа и специалист по разработке х'ами, его у рабыни интересовал лишь рот, и сосредоточенность, с которой он вторгался в нее орально, могла бы поспорить с тонкими стежками предельно внимательной и собранной ученицы отшивающий свой первый камуфляж-хамелеон. Он подобрал свою одежду, повернул голову, ловя мой шокированный взгляд и подмигнул, неспешной походкой удовлетворенного самца покидая пещеры.
И я, идиотка, вновь, восприняла это как случайность. Как оказалось, это был такой толстый намек, даже жирный.
И сейчас, комкая плотный лист с целью я поняла, сейчас или никогда.
Котами оказались брат и сестра, никаких дополнительных сведений и рекомендаций в письме не было, лишь имена.
От этого я и отталкивалась.
Найти этих двоих труда не составило. Они были из волчьего рода, приехали на смотрины к Бладёльтрерам, демонстрировать помешенному на чистоте крови наследнику трона Стоунхельма породистую волчицу. Клаус был в силе, к тому же гениальным ученным и будущим правителем страны, стать его парой могла лишь достойная, высокородная девица. А вот с этим у волков были огромные проблемы.
С этим, я имею в виду с сохранением целостности у женщин до брака. Талей в двенадцать начинался гон у самок и остановить беснующуюся в гормональной буре волчицу не могли, потому как феромоны выделяющиеся во время гона охватывали всех мужчин в округе. Обычно ей подбирали подходящего по возрасту и положению самца и очередной этап взросления (как например, возможность перекидываться, не всем она дается с рождения) проходит максимально безболезненно. Как говорится и овцы сыты и волки целы.
Но, судя по всему, я имела редчайшую возможность, наблюдать ту, которую родственники предпочли запереть в железную клеть и проходить критический момент в одиночку, ломая естественную природу взросления оборотней ради выгоды возможного брака. В Стоунхельме до сих пор (что за дикость) встречались борцы за purus sanguinem*****. Чистокровность высших родов и отрицание смешения видов.
Доподлинно известно, что один из братьев наследника, Генрих Бладёльтер вообще родился медведем. Беар в роду Вульфов. Но магически было доказана его прямая принадлежность роду, хотя изгоем он от этого быть не перестал. Так вот видимо эти близкие родственники, пережидающие сейчас сход лавины в Руух, препятствующей отправиться главной дорогой к скалистому дворцу правителя соседнего государства, были одними из сангуинемов.
Завести разговор с ними не получилось, брат лишь отдал короткое распоряжение на счет ужина хозяину гостиницы, в которой столпилось немало путников, решающих отправится ли в смежный Корастирон по утру для того, чтобы воспользоваться порталом, либо переждать пару унов, и вновь поднялся в одну из комнат. К тем, кто пересекает когтистое ущелье таможня относится со снисхождением, не задерживая и пропуская практически без сложных бюрократических проволочек.
Я кивнула подавальщице на поднос, положила золотой и та, понятливо сняв чепец и передник – отдала мне нехитрый ужин блюстителей чистой крови. В кувшин с горячим вайном я добавила несколько щепоток притоцы******, крепче этого возбуждающего не было во всех странах Кватры, от него не было противоядия, оно напрочь стирало память и практически не оставляло следа, лишь специально обученный маг мог определить наличие афродизиака в крови и желудке жертвы всего лишь в течении половины уна.
Достать средство было сложнее, чем использовать его. На его покупку ушли все мои сбережения и новых мне не предвидится, судя по всему. А дальше все пошло как по нотам.
Я вошла, и расставив приборы – разлила парящий корицей и лаймонной цедрой горячий напиток, пока я раскладывала пищу мои жертвы пригубили напиток. Первой в жар бросило девицу, я, каюсь забыла, как её зовут, на столько мне это было всё равно, и нервно оглядываясь и стремясь погасить вдруг вспыхнувший пожар в груди она вновь щедро глотнула вайн. Едва стакан опустел её глаза осоловели, а под неплотным сатиновым лифом твердыми, некрупными сосками стала топорщиться упругая грудь. Она расстегнула пару крошечных пуговок и стала обмахиваться рукой, пытаясь унять жар.
Тем временем её брат закашлялся, по-видимому, он решил, что причиной его огня стали острые специи добавленного в вайн, и тот, не придумав ничего лучше – запил его водой. Болван. Вода чаще всего является активатором или даже катализатором большинства настоек от ядов до приворотных, поэтому он еще сильнее упростил мне задачу.
Янтарную радужку полностью выместил зрачок, чернее безлунной ночи, во рту прорезались клыки, полутрансформировавшимися когтями он срезал лоскуты сорочки и принялся за кожаные брюки, шинкуя их на ленты. Я поняла, что нежен он не будет, не со мной, не с сестрой. На счет себя я переживу, а их мне не было жаль. Одержимые чистокровием были пережитком старой эпохи, повернутые на своей исключительности и подвергающие жесткому остракизму всех, кто был другого мнения, так что надеюсь то, что им предстоит ночка полная кровосмешения их идеальной, высококачественной жидкости, любой, немного разрядит обстановку.
Пока мужчина не набросился на сестру, я быстрым движением сняла с себя всю одежду, оставшись полностью обнаженной. Широкая грудь мужчины, несмотря на его взгляды мерзавец был хорош, вздымалась как кузнечные меха, узкая талия с плоским, худощавым животом, стройные длинные ноги, покрытые светлой порослью и вздымающийся, из лахмотий кожаных брюк, держащихся лишь благодаря поясу, ствол, на мгновение заворожили меня.
Бесшумно поднявшись, тем временем, ко мне подошла девица, так же скинув платье и обдавая меня запахом своего возбуждения, смешанного с нотками розовой воды, обняла меня за талию, плавно спуская одну руку к моему лобку, а вторую поднимая к одной из грудей. Её порывистые движения, страстный поцелуй с которым на меня набросился мужчина и горящие ядовитой, возбуждающей смесью жесткие губы сделали свое дело.
Я потянулась к ним и прижала покрепче, наслаждаясь резкими, но такими правильными сейчас движениями, едва вкусив доли криотцы, все же плавилась от возбуждения, как в жерле вулкана, то ли от зелья, то ли от шипящего на углях опасности адреналина. Вдыхая едкие пары безрассудства и нужды.
Клубок тел, влажные поцелуи на шее, руках, своде стоп, животе, груди, пупке, внутренней поверхности бедра, клиторе, губах, виске и снова.
Снова. Снова.
Еще. Еще.
По кругу бесчисленное количество раз. Резкий толчок принес мне боль лишь на мгновение, возбуждение моё достигло той критической отметки, когда экстаз затопил меня лишь от осознания наполненности, глубокие выпады, ласки, поцелуи, шепот и крики. Волк вбивался в меня как одержимый сжимая зубы и рыча, сопротивляясь инстинкту пометить лису своей парой, я же лишь смеялась в ответ. Действие зелья было мимолетным, первый оргазм отступил, как наевшийся суши прибой, и я трезво смотрела на потного, злого мужчину, не смеющего сопротивляться инстинкту зверя.
Оплодотворить как можно больше самок.
После его очередных конвульсий, и зря потраченному семени, на моих бедрах и простынях, я сжала в руке его мошонку, возбуждая и торопя на третий заход, тот зарычал, пытаясь набросится на меня. Его плоть опять наливалась твердостью, а я, так как учили наставники, прошлась пальцами дальше, затрагивая сфинктер и надавливая, вызывая естественную реакцию. Перекатившись, я нависла над девушкой, что ублажала себя пальцами и выгибалась в страстном танце, провоцируя меня на действие. Мои волосы, словно ветви ивы закрыли огненным полотном её от него, и я, просунув язык, сквозь неплотно сомкнутые губы, прошлась нежно, но с нажимом, всасывая податливую плоть и подмахивая попкой, пристраивающемуся сзади ко мне её брату.
Когда его руки ласкали её бедра, когда его влажный от моих соков ствол, прошелся по моим припухшим лепесткам, я обхватила его член пальцами и направила в желанную глубину.
В неё.
А сама, откатившись наблюдала. В пылу страсти они не сразу поняли, что произошло, а потом им было всё равно, хлопки, стоны, хрипы, шепотки и влажные звуки – страсть в чистом виде. Её можно было разливать по бутылкам и продавать как эликсир от мужской немощи, резать ножом и раздавать как лекарство от фригидности, а мне было самое время уходить. Я неспеша вытерлась влажной тканью, надела платье и лишь раз оглянувшись покинула комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
Взгляд, полный ненависти и страсти, обещания мести и наслаждения, преследовал меня всего лишь до выполнения следующего задания.
Каждый раз, смежая веки, пред моим взором представала картина горящих сожалением и раскаянием глаз, и она была выжжена на внутренней стороне моих век очень, очень долго.
*Молния – маленький метательный нож.
**Сюрикэн – метательная звездочка.
***Сecidit – (лат.) – падшие.
****Торк – в данном тексте метка рабыни из дешевого металла. Снять его можно лишь выполнив условия контракта.
***** Рurus sanguinem – дословно: чистая кровь. Чистокровные, сангуинемы – фанаты сохранения чистоты крови, продолжают род лишь с достойными претендентами, фанатики.
******Приотца – перетертые хитиновые хлопья крыльев жуков-мирантиров.
Глава 5. Иметь силу выбрать то, что тебе по душе, и не отступаться. Иначе лучше умереть
Конверт с третьим заданием изменил цвет печати.
Открывая его, мои руки тряслись, предчувствие было отвратительным, адреналин так будоражил кровь, что во рту я чувствовала металлический привкус, а затылок ломило тупой болью. В написанных строчках не было имени, лишь адрес и время.
Дракон.
Это был дракон.
В назначенный леор, крадучись, одетая в плащ, прочно скрывающий мою фигуру, я подошла к дому. Ювелир, которому принадлежал небольшой особняк в центре города был специалистом по рубинам, на ввоз кровавых слез такой чистоты, огранки и размера моим отцом был введен эмбарго. Пустыня Марон*, где добывались алые драгоценности, была спорными землями, на ней процветали беззаконье и рабство. А значит владелец не просто опасен, чрезвычайно опасен.
Но почему дракон?
Редко какому из ассасинов за всю жизнь удавалось взять его целью. А моего опыта точно не хватит на устранение самой серьезной мишени из возможных. Я очень сомневалась, что мастера настолько верили в свою ученицу, что решили определить на задание, с которым не каждый из искусников КаноНуб справился бы.
Доход пансиону приносили отчисления, каждый год отправляемые ученицами, первые десять талей он составлял сорок процентов, оставшуюся жизнь, как поощрение за то, что выжила – десять. Суммы, судя по всему, были огромными. Дурить искусников, что знают твои слабые места, как ты выглядишь, что на свете осталось тебе дорого – глупо, и я очень сомневаюсь, что находились идиотки, способные на такой недальновидный поступок.
К тому же, при поступлении, со счета того, кто передал тебе в дар бляху снималась круглая сумма и перечислялась в банк островов Стеклянного моря, чёрные схемы ухода от налогов использовали даже наемники, лучшие в своей профессии. А если тебе удалось окончить пансион – ты получала такую же сумму – рубинами для того, чтобы начать жизнь, что её отнимает.
Ветер трепал полу плаща, а я не решалась переступить порог входа для прислуги, опасаясь засады. По-видимому, все домочадцы уже спали, но подозрительная тишина не могла не настораживать. Собаки не брехали, не было скрипа дверей или кроватей и даже свет нигде не горел, хотя время если и было позднее, то для детей и стариков.
Осторожно обойдя каждую из комнат, я убедилась, что дом – пуст. Оставалась лишь хозяйская спальня, но что престарелому ювелиру делать в особняке одному, без полчища подобострастных слуг? Дверь бесшумно отворилась, являя моему взору богато убранную спальню. Шёлковый ковер покрывал всю поверхность пола, позволяя ступать, не издавая малейшего звука, лунный свет проникал сквозь узкую щель тяжелых запахнутых штор, высвечивая помещение бледным цветом и погружая меня в монохромное настроение.
Блики ломаных теней на стенах и потолке причудливо изгибались чудовищами Соляра, задернутый полог балдахина кровати наводил на определенные подозрения и я, резко отдернув один из присборенных отрезов вышитой узором, изображающий вьюнок, ткани и обомлела. Почти нагая, лишь в кружевной, шёлковой сорочке, со спутанными волосами и разбитым виском из которого уже не текла кровь, сидела Оливия.
Её кисти были привязаны к мощным столбцам кровати, как и ноги испещеренные мириадоми синяков со внутренней стороны бедра и в бурых разводах, плотный мужской платок был до боли завязан на губах, практически раздирая щеку, и уже пропитался кровью, глаза горели, и она пыталась что-то сказать, но времени выслушивать её у меня не было. Если тот, кто смог поймать и пленить ассасина до сих пор тут – нам надо поторопиться, вдвоем выстоять против дракона больше шансов. Точнее у нас появится крошечная возможность вместе одолеть его.
Я разрезала тонким кинжалом веревку, что сдерживала брыкающиеся ноги и потянулась к правой руке, что почти посинела перетянутая красным гардинным шнуром. Бритвенно-острый нож с трудом перерезал прочные шелковые нити, а поза в которой я стояла была крайне неудобной, в любую минуту я ожидала, что в дверь ворвется мерзавец, сотворивший это с Лив.
Волоски на моей шее встали дыбом, я внутренне подобралась, словно хищник перед прыжком, и сама не понимая почему – резко сменила позицию, откидываясь назад и пытаясь сгруппироваться. По касательной, едва не задев мою печень, тонкий как шило кинжал, разрезал мой х'ами неглубоко пропоров мне бочину.
Оливия набросилась на меня, нанося точно выверенные удары, еще дважды рассекая мне стилетом торс, ниже пупка и выше груди. Наконец-то я смогла выпутаться из покрывала и блокировать удар, лезвия встретились, высекая искры и зазвенели, сопротивляясь напору.
– Ты что творишь, Монди**, – шипела я, парируя. Ловко подруга вскочила на ноги, принимая более выгодную позицию и набрасываясь на меня сверху.
– Ты пришла, чтобы убить меня, но я сделаю это первой. Любимица искусников, непобедимая Долор.
– О чем ты говоришь, я должна убить дракона, он моя цель, а не ты, подруга, перестань нападать и давай поговорим.
– Размечталась, несси, – с издевкой проговорила та, титулом я не бравировала, но моё благородное происхождение всегда было поводом для смешков и неисчерпаемого подтрунивания. Иногда злого, иногда завистливого. – Держи карман шире, я сейчас типа сдамся, а ты меня пришьешь по-тихому и золотишка заработаешь.
Ливи устала, она всегда была слабее и осталась лишь благодаря Ти да мне. В спаррингах мы её щадили, получая нагоняй от мастеров, подтягивали по теории и всячески старались помочь ей, здраво опасаясь за её судьбу после отчисления. Пару раз искусникам удавалось практически сломить её, но отболев положенное и заростив переломы Оливия продолжала обучение как ни в чем не бывало. Мухлюя первоклассным шулером и пока выигрывая жизнь в этой партии.
С трудом, но мне удалось выбить стилет, но это совсем не означало, что она осталась беззащитна, спарринг продолжился в рукопашную. Два сломанных пальца и треснутую лучевую кость спустя мне удалось скрутить подругу.
– Кто твоя цель, кто? – тряхнула я её как следует, ударяя носком ботинка по хрупкой, едва зажившей коленной чашечке, она брыкалась словно фурия, не оставляя мне выбора, и я была жестока. С протяжным воем она упала на ковер, размазывая кровь из рассеченной брови, слюни и слезы по тканному шёлку.
– Ты, поняла, ты? Или ты, или я.
Вот почему дракон, самая сложная цель – это не окруженный телохранителями толстосум или высший армейский чин, это тот, кто дорог тебе. И от мысли об его убийстве твоя душа кровоточит, а руки дрожат, не желая совершать то, чего требует разум.
Дракон – это безысходность фатума.
Вот почему связана на постели – вид беззащитной жертвы и возможность нанести удар из-подтяжка.
– Нет, есть третий вариант, услужение, несколько талей и нам не придется убивать друг друга. Подумай и решай, сейчас, без промедления, – я давала ей шанс, и для неё, он был единственным выходом. А для меня, что ж, видят Великие, я не хотела такой судьбы ни для неё, ни для себя.
Она закивала хрипло соглашаясь, подвывая, словно раненная волчица, попавшая в капкан, и в эту самую минуту отгрызающая себе лапу, чтобы освободиться. Ливи приняла мою руку, протянутую в знак примирения.
И подло напала, стоило мне всего на квази изобразить согласие с судьбой и смирение с будущим рабыни с торком на шее.
Нет, я не буду больше настолько доверчива, приближая к себе людей, разочаровываясь вновь и вновь. Я не в праве быть слабой, ради родителей и того, что сейчас движет моей жизнью – мести.
Я первой нанесла смертельный, практически безболезненный удар выше сердечной мышцы, туда, где шантильское кружево едва прикрывало полную, по девичьи упругую грудь. Её лезвие, спрятанное меж пальцами, прошлось по ключице, не задевая сонную артерию, которая была целью, но болезненно разрезая тонкую кожу костюма и плоть.
– Глупая, – упрекнула я умирающую подругу, подтягивая распластавшееся поломанной марионеткой тело к себе на колени, – мне ли не знать про лезвие. Ведь это я научила тебя прятать его.
– Прости, – вместе с дыханием из неё выходила и жизнь, хриплые стоны перемежались кровавым кашлем, – прости… – но её сожаление носило другой характер, неприкрытая ненависть во взгляде четко дала понять – ей жаль, что я не стала её первым драконом.
Спустя ун я покинула пансион. Кошелек впервые за несколько талей был полон, а две чеканные бляшки из серого олова покоились на дне походной котомки.
Я не стала дожидаться Тируму, отныне нам не по пути, а все совместные планы пусть катятся к демонам Изнанки.
Надеюсь, линии наших судеб не пересекутся.
Меня же ждал неблизкий путь.
Расаян.
*Марон – названа так за кроваво-красный цвет песка.
**Монди (moundi) – мир, значение имени Оливия – ветвь мира.
