Текст книги "Король Алекс (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

И навсегда усвоил простую истину.

Ты можешь спасать людей, сколько тебе заблагорассудится. Но давать им в руки оружие против тебя не стоит.

Люди – существа в основном неблагодарные.

* * *

Графа я тоже умудрился потерять в одной из схваток с местными мразями. Мы бродили по горам вот уже два месяца, вырезая под корень все разбойничьи шайки, которые нам встречались. Нас было не так много, чтобы брать пленных и таскать за собой по горам.

Проще было схватить, допросить до донышка – и уничтожить.

Письменные показания, подписанные мной, Фарном и графом имели такую же силу, как и слова живого человека. Я читал и морщился.

Как я и предполагал, часть разбойничьих ватажек щедро проплачивали местные хозяева замков. А потому мы делали просто. Разгромив очередную шайку, навещали замок барончика или графа, которые их финансировали. Если я видел, что это от безнадеги, мужчину прощали, разве что компромат сохраняли на будущее.

Если же нет…

Все это будет учтено. Обещаю…

В один прекрасный день все и произошло. Точнее то, что мы с Фарном уже давно просчитали. Разбойникам надоело, что их нагло вырезают под корень. Они решили объединиться несколькими шайками, устроить засаду – и уничтожить нас. А потом, захватив кучу добычи – мы ведь за собой часть таскали, никуда не спихнешь, захватив оружие, доспехи, полковую казну – рвать когти через горы и становиться у соседей уважаемыми гражданами. Даже с заслугами перед новым отечеством. А то не молодцы? Старому нагадили, а как известно, сделал гадость – соседу радость.

Я, в принципе, не возражал против второй части их плана. Готов был даже снабдить напутственным пинком и помахать платочком на прощение. Им же и сапог потом вытереть.

А вы что думали – нам эти твари надобны?

Нет уж. Можно поменять имя, но нельзя поменять натуру. За очень небольшим, прямо‑таки крохотным исключением, шлюха останется шлюхой, вор – вором, убийца – убийцей… и если человек привык грабить здесь, он не станет отказываться от этого занятия – там. Соответственно, они и соседям так же на экономику нагадят, как и нам. И пусть бы!

Но им же не надо было просто и тихонько сбежать! Им сначала надо было нас прибить, а вот тут я решительно возражал.

Пришлось немного подготовиться.

И в одну прекрасную ночь…

Мы с Фарном сидели у костра. В ближайшей деревеньке удалось прикупить мяса и теперь его жарили над кострами. Аромат был такой, что просто мечта. Сидели, смаковали, наслаждались тишиной, жалели об отсутствии вина и девок – но на время похода сухой закон и никак иначе.

– Вот, поймали, шлялся тут…

Сильный тычок втолкнул в круг света от костра невысокого человечка. Выглядела данная особь разбойником, иначе и не скажешь.

Одежда – разномастная. Оружие – тоже с бору по сосенке. Вроде и неплохое, но три ножа – и все разные? Обычно такие вещи в одном месте прикупают, а не по всем лавкам. Да еще морда, на которой просто клейма негде ставить и обрезанное ухо…

– Нарвался, – протянул я, даже не думая сильно отвлекаться от прутика с нанизанным мясом. А вот этот кусочек уже готов… уммм!

– Алекс, хватит сырятину жрать, – Фарн давно уже позабыл все титулы. Да и куда там – вместе под стрелами стояли, вместе дрались, спину друг другу прикрывали – чего еще надо?

– Чего?

– Посмотри на этого типа. Что с ним лучше сделать – повесить – или четвертовать?

– Хммм… – Я задумался. – Вешать – это веревку искать. Опять же, выступ подходящий надо или дерево, да к тому же он вонять будет. Они всегда после смерти обделываются… Четвертовать проще. Но это меч потом чистить, точить, да и тащиться куда подальше, а то на его тухлую кровь все окрестные мухи слетятся…

– не надо! – взвизгнул мужчина. – Я же не за этим!!! Пожалуйста!!!

На колени ему упасть дали. А вот подползти и нам ноги обслюнявить – перебьется. Не для того я дорогие сапоги заказывал, чтобы их такие твари пачкали.

– А за чем? – удивился Фарн.

– Я к вам специально шел!!! Рассказать!!!

– О чем же?

Как оказалось – было о чем. О том, что шесть разбойничьих банд объединились, что на дороге впереди нас ждала засада, да не абы как подготовленная.

Мост был впереди. Висячий, хлипкий такой… вот там нас и собирались подловить. Когда половина отряда перейдет, поджечь его горящими стрелами. Пропасть там такая – не переберешься. А еще устроить пару обвалов – и часть расстрелять, часть просто перерезать…

И ведь могло бы получиться, еще как могло. Не вышло, благодаря Оческе. Мужичок с некрасивым прозвищем, в своей ватаге был нелюбим и часто бит за подлый и гнусный характер. Давно б прибили, да руки пачкать жалко.

Он бы тоже давно всех прибил – порода такая, но руки были решительно коротки. А вот настучать на приятелей – это мы завсегда, это запросто! Пусть их перережут, а меня отпустят! Да лучше б с денюжкой, да побольше, побольше…

У меня руки чесались ему шею свернуть, да побольнее, ну да ладно… получит он свое. Во всех смыслах. А пока устроили Оческу в обозе, поставили солдата на пригляд – и взялись спорить с Фарном, рисуя веточками прямо на земле и ругаясь так, что ей – ей, услышь это дядюшка – сдох бы от возмущения. А потом приказал бы казнить наглеца за непочтительность к королевскому роду.

Но на следующий день все разыгралось, как по нотам.

Пятьдесят человек отделились от основного состава. Два десятка вояк, легких на ногу, три десятка стрелков, из тех, кого лучше было не пускать в переднюю линию. Двадцать пять пошли под мое командование, еще столько же взял сержант Труф – и мы рванули напрямик через горы. Да, именно туда, где нас ждали засады. Основной полк втягивался в ущелье, из которого был выход к мосту, а мы уже были там. Мы уже видели, откуда скинут камни, чтобы отрезать нам проход назад, видели – кто. И готовились.

И подгадали.

У наваленных куч камней было всего два разбойника – смешно! Но чего было опасаться этим тварям? В их‑то горах?

А вот нас и было!

Мы размазали их по камню, даже не заметив – и принялись обстреливать остальных мразей. Почти в упор.

Они‑то готовились нападать, они были чуть в низине, а камни грудились поверху. И мы стояли рядом с камнями для обвала. И стреляли, стреляли, стреляли…

Главарь не успел отдать приказ – с пробитой стрелой шеей это сделать сложно. А потом вся эта шваль и гнусь кинулась вперёд. Кто на нас, кто спасаться – и мы поделились на два части. Половина стреляла, выцеливая самых опасных, а вторая резалась, как сумасшедшая, не подпуская противника к стрелкам.

Стоит ли говорить, что я не стрелял. Я дрался – и когда к нам пробился Фарн, идя в буквальном смысле слова по трупам, моя одежда зияла разрезами и кое – где пятнами крови. Зацепили. И даже достаточно серьезно.

Только вот шкурка у полудемонов потолще, чем у обычных людей. А боль мы переносим намного лучше. Подумаешь – пару раз мечом ткнули?

Ничего важного ж не отрезали!

Вот после этого боя меня и зауважали по – настоящему. Потому что стрелки уцелели почти все. А я не прятался под телегой, как тот же Оческа.

Кстати, его это не спасло, наоборот. Не был бы в обозе – жив бы остался. Разбойничья дружба известная – до первой опасности. Вот шайка в два десятка голов и задержалась на подходах. А когда увидели, что творится – шумели‑то мы сильно, так и вовсе подходов искать не стала. Развернулись – да шуганулись. И налетели на обоз.

Ну, там у нас мужики крепкие стояли, отбились… да вот не все.

В разграбление попала карета господина графа – вместе с графом, которому не поленился какой‑то человечек ножичком по горлу чиркнуть, ну и несколько телег с графским барахлом, которое мы все ж таскали с собой. Палатка, там, посуда… особо эти две телеги не защищались, а вот блестеть – блестели и выглядели заманчиво, тюками круглились… потому и Оческа туда влез руки погреть, и шайка на них сосредоточилась…

Я на обозников не ругался, хоть Фарн и обещал выпороть каждого и всех. К чему?

Из‑за них я лишнего греха на душу не взял, даже двух.

Оческу не убил – а хотелось, очень. И я бы точно этому желанию поддался, но до него раньше добрались. И графа тоже…

Прямо хоть премию разбойникам выписывай… что‑то подобное я и сделал, объявив, что этих – преследовать не будем, ни к чему.

Фарн подумал – и согласился.

К концу лета, резко обезлюдив горы, мы вернулись обратно в Тайрем. Градоправитель принял нас, как родных. Не в смысле – радостно, а в смысле – свалились тут на голову, вроде как и мину делаешь вежливую, но мысль одна, куда б тебя, заразу сплавить?

Я тут же сообщил, что у нас горе и беда. Граф померши. А еще… вот тут у меня списочек, господин градоправитель.

Сколько, от кого, с чего… одним словом – ваша доля от награбленного. Не желаете объясниться?

Градоправитель не желал, отчего попытался выпрыгнуть в окно и убежать. Это ему не удалось, попутно он слегка ушибся о мой сапог – и принялся активно каяться. И я не стал его разочаровывать.

Всем известно, что покаяние должно заканчиваться смертью. Так что градоправителя я распорядился повесить на фонаре аккурат напротив ворот городской управы. И сообщил, что знаю о каждом то же, что и о нем. А потому – половину незаконно нажитого советую сдать до завтра в казну. Или…

Фонари, конечно, по городу явление редкостное, но деревьев на всех хватит. А чтобы вы не забыли чего доложить или куда отвезти – вас сопроводят эти замечательные люди из полка господина Фарна.

Да – да, господина градоправителя Фарна.

Или вы хотите, чтобы я тут лично остался наместником провинции! Я могу попросить дядюшку…

Не хотели.

Шестерых, особо не желающих делиться, также пришлось повесить. Один, помню, все орал, что его родственники при дворе не позволят, что вступятся… интересно – как? Телепатической связью на меня надавят вот прямо сейчас?

Не надавили. Повис как миленький, для верности – кверху ногами и через полчаса отправился в преисподнюю, а остальные шакалы счетов и чернильниц убедились, что миндальничать с ними никто не станет, прониклись и зашевелились. Да так, что Фарн опись составлять не успевал…

Так что через десять дней я направился в обратную дорогу. С хорошей охраной, в дорогой карете и впервые – с полностью собранными налогами!

Фарн меня провожал чуть ли не со слезами на глазах… чиновники тоже, только эти больше рыдали от счастья. Ну, я напоследок осчастливил их еще больше, сообщив, что все отчеты Фарн будет направлять мне. Да и так я в гости буду заезжать. Вы рады? До позеленения!

Я знаю, вы меня любите!

Меня нельзя не любить, я обаятельный…

* * *

Столица встретила дождями, непролазной грязью на дорогах и кислой улыбкой Рудольфа. Дядюшка явно надеялся осиротеть за мой счет. Но я не собирался доставлять ему такого удовольствия.

– Дорогой дядюшка! Я так рад вас видеть! И вас, тетушка!

– Алекс, сынок, ты вернулся! Подойди, дай тебя обнять! – дядюшка то ли талантливо изобразил родственную любовь, то ли и правда расчувствовался. Абигейл выглядела так, словно перед ней ползло что‑то крайне неприятное. Ну… а чего она ожидала? Я с дороги. Весь растрепанный, грязный, потный, усталый, пылью покрыт в три слоя. Специально не переодевался.

Рудольф облапил меня – и половина пыли повисла уже на нем. Я усмехнулся, подхватил ручку тетушки и запечатлел на ней поцелуй, попутно вытерев вторую половину грязи с лица.

– дядюшка, это было ужасно! Эти разбойники! Эти горы! Крестьяне! Просто фи!

– а где граф Торн?

– О… он погиб как герой! Письмо разве еще не пришло?

– как – погиб? – взвизгнула Абигейл. – Почему погиб?!

Я посмотрел голубыми невинными глазами.

– Граф героически преградил путь отряду разбойников, когда негодяи пытались сбежать. И погиб в сражении! Я обещаю, я все расскажу. Дядюшка, вот отчет…

Отчет был небрежно засунут в руки ближайшего лакея. Ну да, к чему золотому рыцарю королевства – бумаги? Это так… неинтересно!

– Алекс, я желаю видеть тебя за ужином. Расскажешь нам, как прошла поездка.

– Как прикажете, дядюшка.

На прощание я еще раз облобызал и его – и Абигейл. А что, забавно же! Не каждый день удается поцеловать… такое.

* * *

Томми в моих покоях не было. Видимо, помогал Анриетте. Вещи его лежали, тут явно кто‑то жил, но не серьезно. Нет. Так, легкий налет обжитости. До вечера я Томми не дождался и направился на ужин.

Вечер прошел тихо. Я хлопал ресницами и упирал на руководящую роль графа.

Это все он и только он! Сам полез в горы, сам гонял разбойников, сам загнул… геройски погиб! И еще назначил полковника Фарна градоправителем.

Когда?

Да еще во время похода. Сказал, что полковник – человек истинно преданный законному королю!

Рудольф важно кивал, Абигейл бесилась, Андрэ не удостаивал меня взгляда, а вот Руфина…

И чего эта моль бледная на меня вылупилась?

Чего – я узнал спустя два часа, когда в дверь моих покоев поскреблись. Я решил, что это Томми, распахнул дверь, как был, в одних штанах – и оказался нос к носу с Руфиной.

– Алекс… ты позволишь мне войти?

Очень хотелось сказать – нет, тем более я понял уже, к чему дело идет. Я просто не успел. Руфина шагнула вперед, притиснулась почти вплотную.

– А – алекс… ты ста – ал тако – ой кра – асивый за это ле – ето…

И всеми мослами об меня, да так, что я почувствовал себя бельем на стирке. Это, типа, соблазнительное движение и тон?

Очень захотелось взять ее за шкирку и вытолкать пинком под костлявый зад, наверное, я так и поступил бы, но не успел.

– А – алекс! Ык! Вир – н-лся!!!

Томми был пьян в накат! До той стадии, когда на ногах еще стоишь, но собутыльника уже искать не надо – посуда разговаривает. И даже вином от него на полкоридора разило.

– Том! Ты пьян! – я тоже не счел нужным понижать голос. Руфина пискнула – и метнулась по коридору. Апартаменты принцессы Мишель были расположены в достаточно людном крыле – и на пьяный скандал мигом подтянутся люди.

– Ык! Верн – лся! Жыв – вой! Брат!!! Дай я т – тебя аб – ныму!

Том упал практически мне на шею – и я принялся втаскивать его внутрь. На шум высунулась пара придворных, я захлопнул дверь – и едва не отвесил приятелю затрещину.

– ты чего тут изображаешь?

– пьяного. Что, плохо вышло?

– Вышло очень хорошо. А вино…

– Анриетта дала с собой пару бутылок. Мы как узнали, что ты возвращаешься… коллекционное, из погреба барона!

– и ты все вылил на одежду?

Конечно, Том был трезвее всех трезвых. Но как еще прогнать Руфину – не представлял. А потому, увидев ее, быстро раскупорил за углом бутылку, чтобы пахло, плеснул на себя – и принялся орать.

– Никогда! У меня еще полторы бутылки! И колбаса копченая. И сыр… будешь?

– спрашиваешь!

– А чего этой грымзе здесь надо?

– Не знаю. Кажется – меня. Странно.

– Странно? Алекс, ты себя в зеркале видел?

Действительно, за лето в горах я сильно загорел, волосы стали абсолютно белыми, глаза светились темной голубизной… красавчик, влюбиться можно. Только уж очень изящный.

– Ничего, Руфина уже оценила, подожди, пока остальные оценят.

Нужны они мне были, как рыбе – карандаш. Но – никуда не денешься.

Племянник короля, хоть и не особо любимый, и незаконный – добыча все равно богатая. Так что дамы открыли сезон охоты.

Тут еще дядюшка поспособствовал… зар – раза!

Началось с того, что дядя решил устроить турнир. В честь моего возвращения и почтить память графа Торна.

Я бы предложил пару бочек самогонки, но меня почему‑то никто не спрашивал. Вместо этого дядя сообщил нам радостную новость таким тоном….

– Андрэ, Алекс, турнир состоится через десять дней. Я надеюсь, вы не опозорите чести нашей фамилии?

– разумеется, батюшка, – на людях Андрэ изображал послушного сына.

– Если вы приказываете, дядюшка.

– Ну же, мальчики. Неужели вам это не доставит никакого удовольствия?

– Мы будем счастливы, – с чувством сказал я.

Что Томми, что Рене, узнав про турнир, отреагировали одинаково – выругались. А то! Нужны доспехи, оружие, конь…

Достать это за десять дней до турнира, когда половина столицы занята тем же самым?

Нереально.

А участвовать без всего этого?

Можно, еще как можно. Но меня и так попытаются убить, судя по ласковой улыбочке Абигейли. К чему облегчать людям задачу?

А с другой стороны…

Я ухмыльнулся. Конь?

Есть у меня конь, и мы с ним друг друга уже чувствуем. Сойдет.

Доспехи?

О, нет! Это людям нужны доспехи, а мне хватит одной простой кольчуги, у меня ж чешуя под одеждой.

Оружие?

Есть! Я задумчиво осмотрел когти. А если ими?

Они у меня хорошие, кольчугу может, и не продерут, но панцирь вскрыть могут.

И на турнире на меня все смотрели в полном шоке. Выехал тут!

Как устроены турниры?

Два рыцаря, разогнавшись, тычут друг в друга копьями. Потом, если один слетел – то либо ему засчитывают поражение, либо он поднимается и требует бой на мечах. Дальше его соперник рубится с ним до первой крови – и ура! Победил тот, кто первый противника поцарапал.

Соответственно, все храбрые рыцари на турнирах напоминают раков. Или омаров.

Панцири, шлемы, латные рукавицы, кони – и те в железе. А тут выехал – растрепа даже без шлема! А что делать, если мне эта кастрюля смотреть мешает.

Даже Рудольф забеспокоился, уточнил, в своем ли я уме… может, не поздно переодеться? Конечно, я отказался. Зато тетушка обрадовалась до изжоги… с – стерва.

А вот не дождешься.

У моего седла висело замечательное изобретение степняков, с помощью которого они лошадей ловят.

Аркан.

Качественный, плотный, аккуратный, тщательно сбалансированный. Таким быка поймать можно… а дальше?

А дальше все было просто.

– Барон Тарамар!

Барон был укомплектован по полной. Конечно, он разогнался и поскакал на меня.

Я направил коня чуть в сторону, ровным шагом, барон скорректировал направление движения… видеть эту груду мяса в металле, движущуюся на меня, было не слишком приятно. Ровно за секунду до столкновения, я тронул коня в сторону, барон пролетел мимо, но сразу остановиться не смог, а над моей головой взвилась петля аркана.

Ш – шись!

Барарарах!

Легкий свист веревки полностью перекрылся грохотом от упавшего барона. Шлепнулся он душевно, весело, звонко… и не встал. А что?

Кто‑то другой и не выдернул бы его из седла, но я ж полудемон! Я его могу и на руках поднять, и вокруг арены пронести, но не стану. Это не девушка, так что перебьется.

Трибуны вопили, но общая волна эмоций скорее была восторгом.

– Алекс! – Рудольф воздвигся в ложе. – Ко мне!

Нашел собачку…

– Что случилось, дядюшка?

– Алекс, так нельзя!

Я захлопал глазами.

– Как?

– Твоя победа… – на языке у дядюшки явно вертелось что‑то вроде 'подлой' или 'бесчестной', но поди, вякни. Тут же сплетники такие кренделя дорисуют… – Это просто против правил!

– Дядюшка, но почему? Нигде нет о запрете моего оружия, если бы барон остался на ногах, я не поленился бы с ним сразиться саблей… он ведь не встал!

Рудольф поморщился.

– И все равно это не слишком рыцарственно…

– Дядюшка, так ведь и барон не возмутился, увидев, что ему достался противник без доспехов и боевого коня! Разве это по – рыцарски – сражаться с заведомо неравным противником?

У дяди лицо вытянулось. Явно понял, что я могу сказать дальше, он ведь судья… это он должен был меня остановить…

– К тому же, с моей болезнью, я просто не выдержу прямого столкновения, – я ухмыльнулся в тридцать зубов и дядя смирился.

– Бой засчитывается! Победил его высочество Александр Леонард Раденор!

И вот тут на трибунах заорали 'УРРРААА!!!'. Да так дружно, что у Абигейли мигом зубы заболели. А чего она иначе так кривилась?

Я посла ей нежную улыбку. Но вот гадюка…

– Алекс, я обратила внимание, что у тебя до сих пор нет ленты твоей дамы…

Ага. И не будет. Сначала лента, потом кольцо, а потом и помолвка? Нет уж… крыска получила мгновенно и на все поле.

– Ваше величество, единственная дама, в честь которой я сражаюсь – это моя мать, ее высочество Мишель Кларисса Раденор. А потому…

Я вытянул руку. На запястье была повязана единственная траурная черная ленточка.

К больным зубам явно прибавилась и больная печень. А что еще может дать такой нежно – зеленый цвет лица?

Я поклонился и отправился к своим. Меня ждали Томми и Рене. Ждали за пределами ристалища. Рыцарям запрещалось смотреть на поединки, чтобы никто не знал с насколько сильным противником сведет его судьба, а потому и моя выходка осталась неизвестной остальным.

Дальше все было грустно и печально. Для моих противников.

– Барон Альтмор против его высочества…

– Бой засчитывается! Победил его высочество Александр Леонард Раденор!

– Граф Пфальт …!

– Бой засчитывается! Победил его высочество Александр Леонард Раденор!

– Маркиз Эльтар …!

– Бой засчитывается! Победил его высочество Александр Леонард Раденор!

А я что?

Я хороший, я еще никого не покалечил. Проблемы возникли только с графом, который сначала заявил, что не станет сражаться с безоружным сопляком, а потом удачно сгруппировался после падения с коня – и попробовал погонять меня по арене. Увы…

У меня не было желания затягивать бой. А потому я одним ударом сбил с него шлем, попав по креплениям, а вторым, оказавшись у него за спиной, чуть царапнул мужчину по уху. И кровь пущена, и все условия соблюдены, и противник жив.

Граф сначала не понял, в чем дело, а потом хлопнул меня по плечу.

– Приглашаю выпить со мной после турнира!

– Благодарю! И принимаю!

Почему бы нет? Графу уже за сорок, а он все еще на турнирах… мог он помнить деда?

Вполне. А мне нужны свои люди. Очень нужны.

Одним словом – я продвигался по турнирной таблице. А с другой ее стороны так же неумолимо продвигалось второе высочество. А то ж! Мы не полная провинция, у Рика все новости из столицы были – и я отлично знал, что последние пять лет турниры выигрывал только мой двоюродный братик… померяемся силами?

Все к тому и шло. И наконец…

– Его высочество Александр Леонард Раденор против его высочества Андрэ Александра Раденора!

Я усмехнулся, глядя на братца. М – да… сейчас бы его и прибить, да нельзя. Рано, слишком рано… и нельзя, чтобы его кровь была на моих руках, надо сначала хотя бы перчатки надеть.

Тем временем…

– Брат, я не могу сражаться с тобой, пока ты в таком виде!

– Извини, брат, – ну раз уж ты сам напросился, – но по известным тебе причинам доспехи не для меня.

– Тогда я предлагаю тебе сражение на мечах!

Я скрипнул зубами.

– Верхом?

– Сначала верхом, потом если кто‑то из нас будет спешен – на земле, до первой крови.

Ясненько. Кто‑то донес принцу про мое секретное оружие – и Андрэ решил не валяться на земле лишний раз. Только вот не поможет ему эта хитрость. Ни разика.

– Я принимаю твое предложение, брат!

Абигейл кривилась, но – куда деваться. Да, вот именно так! Брат! И поди, докажи обратное! Теперь, если со мной что‑то случится на турнире – Андрэ век не отмыться от клейма братоубийцы. Только он об этом не думал, ему хотелось победить.

И его высочество бесстрашно поскакал в центр арены. Я направил коня туда же, Андрэ увеличил скорость, направляясь ко мне, занес меч… щас!

Буду я с тобой драться верхом, жди…

Это у рыцарей седла специальные, с высокой передней лукой, а у меня простенькое, чуть ли не попона на конской спине… когда Андрэ проносился мимо, я просто сверзился с седла, оказавшись на боку лошади – и чиркнул ножом по его подпруге. Потом выпрямился и поскакал дальше. Грохот за спиной свидетельствовал о том, что моя идея удалась. Его высочество упал на песок и теперь сильно напоминал вареного рака. К сожалению, упал он на живот, так что смог, загребая песок всеми шарнирами, самостоятельно подняться и теперь ждал меня. Я спрыгнул с лошади, отпустил коня, хлопнув его по крупу – и направился к его высочеству.

Что удивляться – Андрэ попер на меня тараном. Просто, прямолинейно и грубовато. Анри мне бы за такое уши выдрал. Естественно, я уклонился – и Андрэ минут десять гонялся за мной по всей арене. Но это, простите, килограмм двадцать, а то и тридцать металлолома. Когда это прет лошадь – одно дело, а вот когда ты сам, на своих ногах… уже через десять минут братец дышал так, что слышно на весь стадион было. Я же издевался от души. Вертелся вокруг братца так, что казалось, будто я едва уворачиваюсь от его ударов, оказавшись за его спиной то раскланивался, то посылал воздушные поцелуи, то примерялся отвесить пинка… естественно, простым людям спектакль понравился – и трибуны начали очень быстро орать 'Алекс!!!'.

Андрэ все больше и больше нервничал – и когда он сам сорвал шлем и откинул его в сторону, я понял, что время пришло. В очередной раз увернулся от его меча – и ловко царапнул его по щеке.

Потекла кровь.

Андрэ остановился, не веря своим глазам. Я ехидно улыбнулся.

– Надеюсь, братец, ты не в обиде?

И направился прочь с ристалища.

– Алекс!!!

Чутье демона взвыло набатом. Упасть, перекатиться, оглядеться…

В алом песке ристалища дрожала короткая арбалетная стрела. Не увернись я… м – да. Я проследил взглядом ее траекторию. Там кого‑то сильно били… отлично. Авось, до смерти не убьют, а если что…

– Алекс!

Ко мне бежали Томми и Рене. Я ухватил друга за шкирку и прошипел пару слов. Рене же схватил меня за плечи и принялся оглядывать.

– Живой?!

– не дождетесь…

Виконт Моринар облегченно выдохнул и хлопнул меня по плечу.

– Живой…

Я выдернул стрелу из песка и направился с ней к дядюшке. Дорогу мне преградил Андрэ.

– Алекс, ты…

Не долго думая, я крепко обнял братца.

– Андрэ, спасибо за поздравления. Мне очень приятно. Это так благородно с твоей стороны – уметь проигрывать!

Похоже, мой братец в родстве с рыбками. Вон как жабрами хлопает. Подойдя к дядюшкиной ложе, я огляделся. Нет, не влезть. Можно бы, но к чему демонстрировать ловкость?

– Дядюшка, а что это за гадость тут летает?

И помахать стрелой.

Дядя оказался на высоте.

– Победителем турнира объявляется мой любимый племянник, Александр Леонард Раденор!

Трибуны взревели, и прошло не меньше пяти минут, прежде, чем речь продолжилась.

– Поскольку на победителя турнира было совершено коварное покушение, торжество по случаю победы будет отложено до выяснения обстоятельств!

Придворные заворчали, но тявкнуть не посмели. Я усмехнулся. Ну да, да ну? Отложено, потом забыто, а там… либо меня угробят, либо в следующий раз Андрэ подсудят…

Я раскланялся на все четыре стороны и направился с ристалища. Вымыться, переодеться…

Не дали. Подбежавший слуга передал королевский приказ – немедленно явиться к дядюшке в кабинет. Ну что за сволочи? Не был бы я полудемоном – ей – ей, озверел бы от такой жизни!

* * *

Собрание состоялось в королевском кабинете. Я, король с королевой, принц с принцессой и папенька королевы. Первым слово взял Рудольф.

– Алекс, полагаю, в тебя стрелял кто‑то недовольный твоим пренебрежением рыцарскими традициями.

Ну да. Это же так по – рыцарски!

– А убийцу не поймали?

– Нет. Не успели, – это уже Шартрез. А морда такая трагичная… страдалец ты наш! За чужую казну!

– Очень, очень жаль.

– Тем не менее, праздник придется отложить. Да и победа у тебя. Алекс…

– Дядюшка, в рыцарском кодексе ничего не сказано ни про одежду, ни про методы ведения боя.

– Все равно это было нечестно, – буркнул Андрэ.

Я на него посмотрел с интересом.

– Кузен, ты тяжелее меня, лучше выучен, старше по возрасту и совершенно здоров. Мои преимущества – ловкость и гибкость, ими я и пользовался. Что в этом бесчестного? Ты же не испытывал угрызений совести, решаясь сразиться со мной? Хотя и знаешь, что один удар копья может оказаться для меня последним.

Андрэ скис. При такой расстановке акцентов он выглядел той еще сволочью. Я ему улыбку послал – пусть позлится. Руфина глазками захлопала:

– Ах, Алекс, глядя на вас и не скажешь, что вы так тяжело больны.

Я и ей подарил улыбку.

– Так люди вообще твари сложные, загадочные… от слова 'гады'.

Последние три слова уже про себя, чтобы никто не слышал. Перебьются.

– Полагаю, нам надо начать расследование, – а это Шартрез. – Сегодня же, по горячим следам.

– Завтра с утра отчитаешься, – буркнул Рудольф и выставил нас всех из кабинета. Я и пошел в свои покои. А там меня ждал Томми.

– Достал?

– А то ж! Убийцу всем миром запинали, но – вот!

На ладони друга лежал лоскут тряпки, обильно пропитанный кровью. А что мне еще нужно для вызова духа?

Ночь и пентаграмма.

* * *

Заклинаний я никаких не произносил, крови не проливал, давно работал на чистой силе. Пентаграмма, пять свечек по углам – можно самых простых, бред все это насчет черных. Если кого серьезнее призывать – там да, надо. А на такую мелочь, как призрак и тратиться жалко.

И я вбрасываю свою силу в рисунок.

Бледно – голубым светятся линии, бледно – голубые язычки пламени вспыхивают на кончиках свечей – и я вливаю силу еще больше. Я не знаю ни имени, ни прозвища – я ничего не знаю, у меня есть только кровь и сила, но этого хватает. Не проходит и пяти минут, как над окровавленной тряпкой повисает призрак. Сначала бледный, хрупкий, он уплотняется с каждой минутой, становится все ярче и сильнее… и вот на меня уже смотрит пожилой мужчина лет пятидесяти.

– Назови свое имя, дух.

– Райнер Велимо, – голос шелестит осенними листьями.

– Ты сегодня стрелял в меня на ристалище?

– Да, ваше высочество.

– Почему?

– Мне было заплачено.

– Кем?

Вот тут дух замирает. Я ожидал этого чуть раньше, но сила не пропадает, я вливаю ее в пентаграмму от всей души. Линии вспыхивают ярче, призрака корежит от боли – и наконец он начинает рассказывать.

Все очень просто. Райнер – купец, из мелких и не особенно удачливых. К тому же болен – и смертельно, жить ему осталось не больше трех месяцев.

А вчера к нему в дом явился человек и сделал предложение, от которого мужчина не смог отказаться.

Он получит золото, много золота за убийство принца Алекса. Ему и надо‑то будет выстрелить всего один раз. Да, скорее всего, его схватят и казнят, но какая разница?

Месяцем больше, месяцем меньше…

С постановкой вопроса Райнер согласился. А мужчина…

Да, узнал. Маркиз Шартрез.

Я аж скривился. Все гениальное просто? Все мерзости еще проще. Потому Шартрез – старший и начал хвостом мести, напрашиваясь на лишнюю работу. Конечно, ничего не найдут и дело заглохнет… нет уж.

Перебьетесь, гады!

Я отпустил призрака и убрал за собой. Выкинул свечи, стер пентаграмму…

А потом решительно направился в сторону оружейной.

Да, во дворце хранится оружие – и его много. А еще во дворце живут и все Шартрезы, на правах родственников королевы. И маркиз – тоже.

Вот и чудненько…

В оружейной я задержался не больше пяти минут – осмотрел связки стрел и выбрал среди них ту, что подходила по характеристикам. Большинство арбалетных болтов похожи друг на друга, а эти несколько вообще были как из одной кузни. Может, и были. Арбалет‑то с болтами принес Райнеру заказчик. Не на свои ж деньги покупать? Проще спереть из оружейной.

А теперь – в гости.

Мраморные полы бесшумно ложатся мне под ноги, двери не скрипят, шторы послушно отбрасывают полумрак а мою сторону. Это мой дом, мой дворец, он признал меня своим правителем. Здесь, в сердце Раденора я могу многое.