Текст книги "Король Алекс (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Анриетта была безутешна до такой степени, что упала на колени и попыталась поцеловать мне ноги. Еле удрать успел. Томми уложил девушку в постель и погладил по волосам. А меня спустя час вызвали на разнос к дядюшке.

Я невыносим, я неуправляем, что я себе позволяю…

Да ничего я себе такого и не позволил! Сегодня меня пихнули, завтра короля локтями оттолкнут! Или того хуже – королеву! От кормушки!

И вообще – если я такой ужасный – отправьте меня домой, в Торрин? Пираты на меня не жаловались… разве что рыбам?

Дядя ожидаемо взъярился и заявил, что раз на меня пираты не жалуются, то, может, и разбойники довольны будут?

Если мне энергию девать некуда – то может, меня надо на западную границу, в горы? В Мирол?

Там как раз разбойники развелись, второй караван из серебряных рудников грабят, вот я и поразвлекусь! Завтра же! Ладно – из вежливости – послезавтра. Как раз отряд соберется, вот, хотели кузена Абигейли поставить, но так и быть, я поеду с ними.

Я не возражал. Скромно напомнил о своей болезни и услышав в ответ возмущенное: 'убивать она тебе не мешает!' – развел руками.

Не мешает.

До сих пор никто не жаловался.

Анриетта попыталась отблагодарить меня единственным доступным ей способом, но я вежливо обнял ее, уложил в постель и усыпил. А потом пошел к Томми.

– Приглядишь за девчонкой, пока я буду в отъезде?

– Алекс, я должен быть с тобой.

– Я все понимаю, но ее сейчас родственники заклюют! А ты не дашь ее обобрать и сослать в деревню или в монастырь.

– А прикрывать твою спину?

– Том, я мог бы приказать тебе. Я прошу довести мое доброе дело до конца.

– А Рене?

– Чтобы его тут же и оженили? Или репутацию попортили? Что может позволить себе мой друг – не может позволить виконт Моринар.

Томми это не понравилось, но спорить со мной он никогда не умел.

– Обещаю.

* * *

Кузен Абигейли оказался графом Торном, раззолоченным с ног до головы хлыщом на жеребце, которому я искренне посочувствовал – возить такого идиота. Доспехи с золотой чеканкой, безумно дорогое оружие, куча драгоценностей – поймав этого идиота, шайка разбойников могла бы безбедно существовать до конца жизни своей. Еще и внукам бы осталось.

Я‑то обошелся двумя лошадьми, на одну из которых было навьючено все мое невеликое имущество. Палатка, немного провизии, котелок, пара мисок и кружек, кремень и огниво… одним словом – необходимый минимум. Не в дикие места собираемся, там должны быть люди.

Да и вообще – Анри на этого хлыща не было. Чтобы погонял в походах вдоль и поперек.

Граф смерил меня удивленным взглядом.

– Ваше высочество? А ваш обоз?

Еще и обоз?!

– Догонит позднее, – решил я. – Едем?

– Да, надо сначала к полку, он расквартирован в Тайреме.

Хм – м. Ну хоть что‑то.

Тайрем – городок на западной границе. То есть войску не надо топать прорву времени, это нам надо доехать и выступить. Чем плох местный командующий?

На это граф мне ответил сразу.

Глуп, туп, нагл, хамоват, ничего не понимает, к тому же – крамольник. В переводе на нормальный язык – я так понял, что мужик отказался прогибаться и высказал все, что он думает о короле. Донесли, сняли… приеду – надо бы прикинуть, да может, помочь как?

Дорога оказалась достаточно короткой. Граф, конечно, пытался удлинить ее, как мог, но мог он очень немногое.

Когда в первом же замке он загулял с женой хозяина и заявил, что дня на три тут задержится, а дочка того же хозяина принялась бросать на меня плотоядные взгляды, я понял – надо рвать когти. Иначе тут же изнасилуют и оженят.

Демоническая кровь в ужасе восстала против ранней свадьбы – и я провел ночь на конюшне, договариваясь со слугами. А с утра ввалился в спальню к графу и весьма невежливо выставил оттуда хозяйку замка.

Мужа бы постеснялась, шлюха…

Граф был напоен вином – и пьяный в дрова уложен в карету, которую – кто бы сомневался! – прихватил с собой. Слуги смотрели на меня с ужасом, но вякать никто не осмеливался. Одного из них я посадил в карету и распорядился звать меня, как только господин граф откроет глазыньки. Что и было исполнено. Стоило графу прийти в сознание, как я тут же заливал в него еще бутылку вина – и процессия двигалась дальше.

К вечеру на горизонте замаячил очередной замок, но я решил никуда не заезжать. Съехали с дороги, выбрали место поудобнее, устроили привал, сварили кашу – и завалились спать, чтобы с рассветом опять продолжить путь.

За день в благородного графа уходило примерно три – четыре бутылки вина. Самогонки – меньше. Я прикупил бочонок в первой же деревне и теперь слуги поили своего господина сами.

За это время я ними перезнакомился. Не могу сказать – сдружился, дистанция оставалась всегда, но выбирая между мной и графом – они предпочли иметь дело со мной. Я внятно дал понять, что не потерплю задержек – и они смирились. Тем более, что иметь дело со мной было приятнее, чем с вечно пьяным графом. Как я понял – хозяином он был весьма жестоким. Единственное его достоинство было в щедрости, а вот остальное – мог и до смерти запороть, если что не по его.

Таким образом, до Тайрема мы добрались через двадцать дней. Могли бы и раньше, но кареты, повозки…

И я отправился к градоправителю.

Барон Пальф оказался невысоким толстеньким человечком с суетливыми повадками крысы в ловушке.

– Ваше высочество!

Восторг из него просто пер. а под ним – запах страха.

– а граф Торн?!

– граф временно в запое, – прямо заявил я. – Изволит расслабляться на природе. – Барон поперхнулся, а я продолжил командовать.

– Вот мои бумаги, вот письмо его величества Рудольфа – письмо я вскрыл по дороге, прочитал и залепил обратно. Рик и не такому научил. – Где полковник, которого снялли с должности?

– в тюрьме, ваше высочество.

– Вытащить, помыть, накормить, одеть и представить. Мне выделить домик в городе, чтобы мы там разместились с графом.

– Но как же, ваше высочество….

– Вам что‑то непонятно?

– Может быть, лучше у меня…

– Барон, вам что‑то непонятно? – надавил я голосом.

– будет исполнено, ваше высочество.

– а пока я управе – предоставьте мне все бумаги по полку. О снабжении, что, сколько, чего…

– Н – но вы же с дороги….

Что, подделать еще не успели? И не успеете! С бумагами меня обучал работать Рик, а он постоянно повторял, что для любого дела нужны деньги, деньги и еще раз деньги. И вообще – войну выиграть несложно, ты попробуй не проиграть мир.

– Барон, я не устал, поэтому документы хочу получить немедленно, – рявкнул я. – в противном случае обо всем будет доложено дядюшке…

Поверили, засуетились – и вскорости представили мне кучу бумаг. Граф пока дрых в карете, дом мне пока еще подыскивали, полковника тоже пока не привели, так что я с головой закопался в бумажки.

Ну, что тут сказать?

Вся эта паутина* была рассчитана на того, кто вообще не соображает ни в финансах, ни в экономике.

* Ближайший аналог – лапша на уши, прим. авт.

Простите, но поверить в то, что меч стоит до пяти золотых за штуку – я мог. Но… такие мечи продаются с ножнами. А вот ножны тут тоже были. По два золотых за штуку. Из красного дерева, что ли? Палатки по шесть золотых и четыре серебрушки – из шелка?

Сапоги по пять алек… Да за кого они меня тут держат?

Если бы это все было правдой – полк снабжался лучше королевской гвардии. Ага. В глухой провинции. Где у градоправителя на пальчиках немаленькие бриллианты.

Хуже вора – лишь бездарный вор.

Над книгами я просидел не больше двух часов, но принцип уже стал понятен. И когда в комнату втолкнули здоровенного мужика, изрядно осунувшегося, видимо, за время заключения, я уже примерно понимал, что встречу.

– Ваше высочество?

Сзади приплясывал градоправитель.

– оставьте нас одних, – распорядился я.

– Но как же можно! Это же преступник!

– а что – был суд? Хотелось бы ознакомиться с документами, приговором, доказательствами, – я давил голосом, как это умеют только полудемоны.

– Н – нет, ваше высочество.

– а до суда человек виновным не считается, градоправитель. Или вы забыли законы вашего королевства?

– Ваше высочество, как можно!

– тогда принесите мне кувшин вина и мяса с сыром, что ли. И не мешайте еще полчасика. Дом мне нашли?

– Да, ваше высочество.

– Сейчас я тут закончу – и поедем туда.

– что‑то еще нужно, ваше высочество?

– Да. Закройте дверь с той стороны.

Я подождал, пока дверь закроется, потом ухмыльнулся, взвесил на руке массивный чернильный прибор – и запустил его в дверь. С той стороны ойкнули, грохнули – и я рявкнул от души, когда приоткрылась щелка.

– Повешу, кто подслушивать будет!

И зловредно ухмыльнулся. Полковник смотрел на этот спектакль с удивлением. Я кивнул ему на кресло для дорогих посетителей.

– Присядете?

– постою.

Кремень мужик. Мне он уже нравился. Такие на границе и нужны, знаете ли, чтобы за ними – как за скалой. Хоть сто лет бейся – лоб расшибешь, а скалу не свернешь.

– Тогда стойте. Итак, полковник Фарн, из простых, своего чина добился умом и горбом, как вам это удалось при Рудольфе – не знаю, но удалось.

– Прежний градоправитель был назначен еще вашим дедом, ваше высочество, он и поспособствовал.

– Ага. а ушел он…

– Три года тому назад.

– Болезнь? Старость?

– Несчастный случай. Яд в вине.

– расследование проводилось?

– я же говорю, ваше высочество – несчастный случай.

– Какое горе, – посочувствовал я. – Что ж, счастливым случаем это и правда не назовешь.

Полковник усмехнулся. В дверь поскреблись и секретарь, оглядываясь и кривясь при каждом шаге так, словно недавно сильно упал на спину, поставил на стол поднос. Я кивнул ему, дождался, пока мужчина выйдет и провел рукой над подносом. Яды? Да и принюхаться не помешает.

Мясо, сыр, хлеб – все без добавок. А вот вино… нет, это не отрава. Но оно очень крепкое. Мальчишку такое должно свалить с ног за пару стаканов. А уж потом…

Воды нет?

Нет. Тогда….

Я осторожно коснулся языком мяса.

– ну да. Соли не пожалели.

– Ваше высочество?

– Полковник, воды тут нет. Мясо и сыр – очень соленые. А вино – крепленое. Меня такое свалит за пару минут, а уж споить мальчишку – дело несложное. Там и девок подсунуть можно, и еще чего, чтобы молчал.

– Вот даже как…

– Не я же один умный…

Полковник, кажется, был ошеломлен.

– В – ваше….

– Да, мое высочество. Принц Александр Леоонард Раденор. Еще что?

– Э…

– Ничего? Тогда я вам расскажу, как я вижу ситуацию. Пока был старый градоправитель, вас прикрывали по мере сил. Когда пришел новый – стал воровать. Вы ему, конечно, этого делать не давали – насколько хватало сил, поэтому вас и убрали. В чем обвинили‑то?

– В казнокрадстве, ваше вы…

– Алекс. С глазу на глаз – Алекс.

– Слушаюсь, ва… Алекс.

– Значит, свои грехи приписали. Разумно. Что ж, Фарн, хотите сыграть в игру?

– Ва…

– Алекс. Кто я – вы знаете?

– Сын принцессы Мишель.

– Вот именно. Незаконный, но признанный наследник. Если меня завтра не станет, дядюшка даже слезинки не проронит. Меня сюда и направили, чтобы я сложил голову. Я не умею воевать, но у вас такой опыт есть. Вы командуете своим полком, вы разбираетесь с грабителями караванов, а я учусь у вас. А заодно… кто посмеет упрекать вас в жестокости или в казнокрадстве, если все документы будут подписаны мной?

Я ухмыльнулся, показывая мелкие острые зубы. Человеческие. Во всяком случае – пока.

Полковник смотрел на меня очень внимательно, словно никогда не видел человека. А может, и правда не видел такого, как я.

– Что вы предлагаете, Алекс?

– Вы делаете свою работу. Я иду с вами и учусь. Потом я живой уезжаю в столицу, а вы остаетесь здесь…

– И опять отправляюсь в тюрьму.

– А вот это вовсе не обязательно. Обсудим? Только не здесь, мне тут дом нашли, вот там и поговорим о подробностях.

Фарн смотрел на меня внимательно. Я тоже посмотрел на него.

Обычно люди верили мне, потому что я не лгал. Я верил людям, потому что видел, когда они говорят мне правду. Это был третий случай. Мне верили, потому что больше верить было не во что.

Союзник от безысходности?

Меня это вполне устраивало. Крепче держаться будет за предоставленную возможность.

Спустя два часа мы втроем устраивались на новом месте.

Я, полковник Фарн, граф Торн. Графа устраивали, как мертвое (мертвецки пьяное) тело, свалив в кровать и залив еще дозу самогонки. Честно говоря, я подозревал, что он в итоге сдохнет, но жалости не испытывал. Чем меньше у Абигейли родственников, тем меньше работы у меня. Хотя палачи, конечно, останутся недовольны – их хлеб отбираю.

Барон отдал мне полковника без единого слова. Видимо, решил что‑нибудь предпринять попозже. А еще лучше – после нашего возвращения, потому что тянуть я не собирался.

Завтра мы отправляемся в полк, день на смотры и сборы – и послезавтра – выход. А чего тянуть?

Я искупался, от души налопался, чего Светлый послал – а послал он из соседней лавки полный набор вкусностей, и ради интереса принялся досматривать счетные книги, вяло отмечая, где воровали, а где просто раздяйство.

Так меня полковник и застал.

– Ва…

– Алекс. Садитесь.

– Слушаюсь. Алекс, вы понимаете, что в походе будет тяжело? Что это опасно?

– Ваши предложения?

– может, вы здесь подождете? Мы этих тварей не в первый раз гоняем, а вы не привыкли…

– Полковник, это не обсуждается. Я иду с вами. Кстати – и то тело, которое наверху – тоже.

– А что это за тело?

– а это граф Торн. Именно его сюда и назначили, но когда я понял, что проку от него не будет – я его просто споил и держу пьяным вот уже недели две.

Полковник долго разглядывал меня.

– Алекс, вы очень похожи на своего деда.

Я развел руками.

– стараюсь. Ладно, пошел я спать. В полк едем на рассвете?

– Да.

– Тогда до утра. Можете посмотреть, где в вашем полку воровали. Позорище, даже спереть ничего не могут.

С тем я и отправился спать. Раздал по дороге указания слугам, растянулся на чистых простынях… все потом…. Пусть весь мир подождет!

* * *

Расквартированный за городскими стенами полк произвел удручающее впечатление. Для начала я бы повесил интенданта. Потом капитана, полковника, генерала… а лучше сразу – дядюшку. За такое место, чтобы другим неповадно было.

Полк… м – мать!

Форма обтрепанная, дыры заштопанные, оружие… нет, может быть там под деревянными убогими ножнами теваррская сталь? Я поверю!

Палатки – гниль на гнили! Из котлов такой запах, что страшно становится. Их тут что – помоями кормят? Щеки запавшие, глаза усталые… конечно, дед‑то ввел десятилетку в армии, а дядюшка заменил на двадцатник! Болван!

А размножаться мужикам когда?

Собственно полк – пятьсот солдат. Они разбиты на сотни, и во главе каждой сотни – капитан. Сотни дробятся на десятки и во главе каждого десятка – капрал. То есть такой же солдат, только чуть получше. Капитаны назначаются отдельно, как и полковник. Итого – пятьсот одиннадцать человек. Плюс еще пятьдесят человек в обозе. Повара, пара кузнецов, всякие подай – принеси…

Полковник смотрел, катая по щекам желваки. Я вздохнул.

– Поеду я к градоправителю. Графа оставляю на ваше попечение, и чтобы не протрезвел.

– Ваше высочество…

– Вам разрешаю повесить кого‑нибудь. Но не более трех человек на ваше усмотрение.

Я развернул коня и направился в город.

Градоправитель сегодня был чуть посмелее, но я это быстро прекратил.

Секретарь улетел в угол и впечатался там в стену так лихо, что мне послышался хруст позвоночника. Ну и пес с ним.

Градоправитель попробовал улыбнуться мне навстречу, но тут же застыл столбиком. Оказывается, сабля, с размаху разрубающая стол, отлично действует на человека. Почти как окаменяющее заклинание.

– Если через два часа в полк не доставят провизию, палатки, оружие, обмундирование и лошадей – можете считать себя повешенным.

– Ваше высочество!

Я встряхнул свиток, который дядюшка выдал графу Торну. Мол, все, что делает оный – делается для блага государства.

– Я сейчас выйду отсюда, покажу этот свиток стражникам и прикажу ваш магистрат перевешать на воротах. Меня за это дядюшка разве что поругает, я у него один племянник. А вы ищите на том свете некромантов и жалуйтесь на меня погромче.

– Ва… ва…

– Мое высочество. И оно – ждет! Рысью!

Последнее слово я почти прошипел. И мелькнуло, видимо, что‑то такое в моих глазах.

Мы, полудемоны, умеем давить чужую волю и подчинять людей себе. Демоны с этим лучше справляются, но и мне это хорошо удается. Из людей почти никто не может противостоять мне.

Градоправитель не стал исключением.

Пискнул, хрюкнул – и заметался по магистрату.

Через четыре часа я во главе обоза двинулся обратно в полк. Еще через час Фарн горячо благодарил меня, распределяя блага между капитанами. Я предупредил, что завтра с утра сбор и поинтересовался, где тут бы еще разжиться самогонкой.

А то мне благородного графа поить… лучше – до зеленых белочек.

* * *

А ночью ко мне пожаловали убийцы! Ко мне!

Такому доброму и безобидному!

И нет! Это не были влюбленные! Те лазят с цветами, а эти лезли с обнаженными кинжалами! И – нет! Они не хотели мне порезать колбасу! Они явно нацеливались порезать ее из меня.

К сожалению, полудемоны твари чуткие. К их сожалению. А я проснулся, еще когда они ткань палатки резать начали, каз – злы! Сами и зашивать будут! Я невольно перекинулся в демоническую форму. Со злости‑то, да спросонок!

И сначала так растерялся, что двоих просто убил сразу – одного ударил хвостом, а второго достал когтями. Выпущенными на полную длину.

Третьего, правда, кое‑как свалил – и заорал на весь лагерь.

– тревога!!!

Едва превратиться обратно успел.

Фарн подоспел чуть ли не первым. Он, по – моему, еще и не ложился – и теперь в шоке взирал на два трупа и третьего недобитка, лежащего под моей попирающей стопой.

– Ва…ваше высочество!?

– Мое. Сплю я, а тут ко мне в палатку лезут? Что за наглость!?

– К‑кто?!

– да вот эти трое, с ножами!

– Та – ак…

Фарн все понял практически сразу. Сгреб единственного выжившего за шиворот, и взглянул на меня.

– Ваше высочество, изволите на допросе присутствовать?

Я покачал головой.

– Изволю выспаться. И трупы уберите.

– Сейчас пришлю убрать и палатку зашить.

– Зашить – завтра вечером. А то не усну, – капризно потребовал я. – Фарн, поймите, моя тонкая чувствительная натура…

На полковника это явно не подействовало.

Он оглядел доказательства моей чувствительности, издевательски усмехнулся.

– Ваше высочество, не смеем больше вас беспокоить.

Я абсолютно спокойно прошествовал к лежанке, увернулся в оделяло – и отключился.

Кажется, кто‑то орал вдалеке под пыткой. Но мне было плевать. Спать хочу.

* * *

С утра выяснилось, что убийц подослал градоправитель. Он решил, что убить меня проще, чем содержать. А оформить несчастный случай…

Дело житейское.

Фарн предлагал съездить к мерзавцу и укоротить на голову. Я плюнул и решил ехать в горы. Почему?

Да все они там твари гнусные! Просто одного пришибешь – остальные не лучше будут. Но я никого не знаю, кого не назначь – все подонки. Нет, сейчас еще рано, вот приеду – тогда разберусь.

Опять же, ни к чему, чтобы на меня слишком рано дядюшке настучали. Чуть позднее.

Всю информацию он получит от меня и в нужном мне ключе.

Так что спустя два часа после рассвета мы выступили в горы.

* * *

На что похожа война в горах?

Летучие отряды.

Егеря.

И – сами горы.

Восхитительные. Надменные. Равнодушно уверенные в своем превосходстве. Я настолько восхищался ими, что Фарн невольно оттаял. Ему горы тоже нравились. Первые дней пять полковник ко мне приглядывался, а потом принял за своего и расслабился. Я шел наравне со всеми, не требовал для себя золотых мисок, ел из одного котла с солдатами, нес свою долю груза, тренировался на привалах и старался вникнуть во все тонкости. И чего еще надо?

Да ничего.

Просто все чаще я замечал уважительные взгляды простых солдат. Сержанта, после того, как расстрелял весь арбалет точно в цель, держа его на вытянутой руке.

Сотника, после того, как поборол его в рукопашной. Не преувеличиваю своих заслуг, полудемоны просто сильнее и быстрее людей. Кровь сказывается. Ну а сам Фарн…

Он мне нравился. Серьезный умный мужик. Профессионал своего дела – и этим все сказано.

И все чаще я слышал сплетни, что принц – копия своего деда в молодости. Вот и чудненько.

Мне того и требовалось.

Первая стычка у нас состоялась на шестой день пути. Вернулись разведчик и принесли известие, что обнаружили разбойничий лагерь.

Всего двадцать с лишним рыл, несколько лошадей, кажется, есть пленники.

Вопрос – атаковать или нет, даже не стоял. Подобраться поближе – и нападать. Но – пленники.

Фарн подробно расспросил разведчиков – и оказалось, что там их человек десять. Если разбойники не идиоты – они ими закроются. Не то, чтобы мне было жалко этих людей, но поступить, как предложил Фарн – вперед и плевать на потери?

Нет уж.

Мне нужен был мой образ в глазах окружающих. Образ вполне определенный и ясный.

– а если напасть ночью?

– А ночью они не прикроются пленниками? – ехидно поинтересовался полковник. – Милосердие обретут?

– на ночь они пленников загоняют в пещеру. И если перекрыть к ней доступ.

– и кто это сделает?

– Я.

– Ваше высочество!

– Алекс.

С Фарном мы давно перешли на имена. Пусть и с уважительным 'вы', но 'Алекс' ведь произносится быстрее 'высочества', правда?

– Алекс, ты рехнулся! Они тебя в капусту порежут!

– не успеют!

Разбойники были не дураками – и заняли узкое глубокое ущелье. Перегородили проход, чтобы их не атаковали в лоб, а спуститься сверху – наши разведчики на это были неспособны. Да и…

Я легко мог это сделать – Анри гонял меня по горам, к тому же мои когти отлично находили любые неровности в камне. Но то – я. И в истинном облике.

А вот люди… несовершенные они создания.

– а если успеют? Они там хорошо укрепились!

– Фарн, если я не смогу спуститься сверху, проблемы не возникнет. Если смогу – уж пару минут против пяти – шести ушлепков я продержусь. А больше на меня и не нападет. Вы займетесь…

– ночь же! Ничего не видно!

Я вытащил из‑за шиворота один из амулетиков, которых носил целую связку, чтобы списывать свои промахи и показал Фарну.

– мне видно будет. И не думай, не отдам. Работает только у меня, на меня чаровали.

Фарн думал достаточно долго, но потом, после уговоров и почти прямого приказа – махнул рукой.

– Сдохнешь – обратно не приходи.

Я фыркнул. Некромант вообще‑то единственная категория, которая могла это сделать. Сдохнуть, а потом прийти в гости. Или за убийцей. Сказать бы Фарну, насколько он угадал – сам бы сдох. От потрясения.

Но я решил помиловать полковника – и так дефицит толковых военных – и занялся сборами. Простая одежда – штаны и рубаха, моя сабля за плечами, маленький шит, пояс с ножами, веревка – а больше ничего и не нужно. Разведчики провели меня туда, откуда смотрели на лагерь сами – и я удобно устроился на скале, ожидая, пока стемнеет. Заодно пригляделся.

Спуститься я тут смогу. Еще как.

А вот кто другой… склон неустойчив, людям вообще не свойственно хорошо видеть в темноте, камни посыплются – и их раньше из арбалетов расстреляют. До спуска. На этом склоне любой будет как мишень.

Кроме полудемона.

Штурм назначили перед рассветом, поэтому, когда все угомонились, я тихо скользнул вниз по стене. Туда, где в пещере кто‑то плакал, стараясь никого не потревожить.

Стоит ли упоминать, что меня не заметили? Часовой, который доблестно дрых у пещеры с пленными, так и отправился на встречу с предками. А я примерился к замку.

Открыть – две минуты, но надо ли?

Сколько я знаю о пленниках – они никогда не облегчают задачу своим спасителям. Вечно то бегают, то визжат, то еще чего делают в неподходящий момент. Да не те дела, а просто подворачиваются под руку какому‑нибудь подонку, а заложниками так удобно прикрываться. Пусть посидят.

Я аккуратно оттащил часового за камни, накинул его плащ и принялся жать.

Теперь уже недолго.

* * *

Тьен Клеймор тихо выругался. Всхлипывания Сальи разбудили его – и до утра теперь поспать точно не удастся.

Жалко девчонку. А себя‑то всяко жальче, себе‑то больнее…

Девку точно не убьют, разве что попользуются, а вот его…

Да, и так вот бывает. Едешь ты по горам, сопровождаешь баронских детей в столицу – и тут на тебе! Разбойники! И что может сделать против них безобидный специалист по древним языкам?

Умереть.

И то не дали. Кинжал выбили, по затылку врезали – и очнулся он уже в этой пещере, в клетушке, где и свинье тесно было бы. Впрочем, судя по запаху, свинью тут и держали, пока она не сдохла в страшных мучениях.

Негодяи честно предложили всем – либо платите, либо сдохнете. И отписали барону Аврису, мол у нас ваши двое детей. Теперь ждали денег.

Тьен нашел глазами своих учеников. Стало чуть полегче.

Хорошие мальчишки. Умные, серьезные, просто, как и барон, они скорее книжники, чем воины. Вот и не отбились. Тут уж кому что дано.

А что будет сейчас?

Тьен очень боялся. Убить мало этих подонков!

За себя, за мальчишек, за крестьянских девочек, которые плачут в соседних клетушках…

Тень часового чуть дернулась, расплылась, мужчине послышался хрип – и тут же все стихло. Поперхнулся, наверное.

Или подавился… да, какая разница! Хоть бы эти сволочи все передохли! Со стороны выхода из ущелья послышался шум. Тьен прислушался.

Кто‑то напал на этих сволочей?!

Но кто?!

И что…

– Где заложники?! – раздался громкий крик. – А ну подать их сюда, сейчас мы пару голов выкинем королевским солдатам под ноги!

И матерщина.

Тьен замер, понимая, что это конец. Сейчас его вытащат из клетки, благо, он ближе всего ко входу, снесут ему голову… будет ли он что‑нибудь осознавать в этот миг?

Этого он так и не узнал, потому что перед решеткой встала невысокая фигура.

– Назад, твари!

Мужчина замер, вглядываясь в темноту.

Кто‑то решил за них заступиться?

Кто это?

Он должен, обязан увидеть этого человека!

И увиденное превзошло все его ожидания.

Алекс.

Когда эти твари кинулись за заложниками, пришлось выйти из тени. Я подхватил щит и всталь прямо перед дверью.

Солдаты ломились через заграждение, а я – убивал.

Жестоко и страшно. Мне надо было просто не двигаться с места, за спиной у мня опасности не было, а разбойникам позарез надо было пройти мимо меня.

И они лезли…

Вот на меня с бычьим ревом и такой же грацией ринулся верзила, на две головы выше меня и в два раза толще. Отхожу в сторону, пропускаю его, изящно уворачиваюсь – и добиваю ударом в затылок.

Щит на моей руке – особенный. Анри сам заказывал для меня нечто подобное. Он небольшой, полностью закрывает запястье и руку до локтя, представляет собой цельнокованную пластину с заточенными краями и острыми гранями.

Такие очень любят кочевники.

Не просто так – ими удобно сражаться с седла. Правда, они себе обычно делают оковку и у них щиты скорее режут. Мой наносит глубокие рваные раны.

Я не сражаюсь, нет. Я убиваю.

Любой, к которому я прикасаюсь, падает, чтобы больше не встать.

Щитом – по горлу. Саблей – по тем местам, где кровяные жилы подходят близко к коже.

Предсмертные хрипы сливаются в симфонию боли и ужаса. И наслаждаюсь криками умирающих – и слизываю капли крови когда он попадают на лицо.

Кинжал – отбить щитом.

Меч – отвести саблей – и ударить.

Я уничтожаю. Я счастлив!

Я убиваю – и кровь демона поет в моих жилах.

Смерть, смерть, смерть врагам!

Я отбиваю прилетевший кинжал – и внезапно оказываюсь лицом в лицу всего с одним бойцом. Он невысок, гибок,… я сразу же собираюсь. Это не тупые деревенские увальни, это опасный противник.

Он начинает двигаться вокруг меня. Мне же отойти нельзя и я стою на месте. Просто слежу глазами за противником.

Первый выпад делает он.

Отбиваю вверх, нарочито неуклюже – и в меня летит кинжал.

Ну – ну…

О, а вот это уже интересно!

Двурукий боец!

Кинжал я отбил, но мужчина набрасывается на меня. В его руках мелькают короткий меч и длинный кинжал так быстро, что другой и не уследил бы за этим.

Не я.

Кинжал сковать щитом меч ведет свою игру с саблей… ах ты… с – сука!

Драка с бандитами отличается от благородной дуэли тем, что здесь допустимы все приемы. И в меня летит кинжал. Кинжал я, конечно, отбил, а вот подлый пинок в колено пропустил. И упал на спину.

– Сдохни, сопляк!

Вот его улыбочка навсегда мне врезалась в память. Отвратительная, злорадная, раздражающая…. Ах ты!!!

Это происходит помимо моего желания. Преображение занимает долю секунды. Я чуть поворачиваюсь, клинок соскальзывает по чешуе, оставляя глубокую красную полосу, боль подстегивает меня, хвост вылетает вперед, обвивает щиколотку негодяя – и мужчина падает на меня.

И я не уворачиваюсь. Я притягиваю его поближе – и впиваюсь зубами в шею.

Кровь.

Много солоноватой вкусной крови. На языке, на лице, на мне…. из горла вырывается то ли вой, то ли рычание, люди разбегаются в ужасе – и в себя я прихожу только когда слышу оклик Фарна.

– Алекс!!! Алекс, отзовись!

Самоконтроля хватает еще на то, чтобы перекинуться обратно, в личину аристократика.

* * *

Досталось мне, конечно, от Фарна по первое число.

Он орал, потрясал кулаками и кричал, что если бы разбойники не ополоумели и не бросились все отчего‑то наутек – мне бы пришлось плохо.

Я догадывался, отчего они ополоумели, но признаваться полковнику не спешил. Ковырял землю сапогом и строил умильную рожицу. Тот понял, что победителей не судят – и отстал. Надо было освободить всех пленных, помочь тем, кто ранен, расспросить, доставить домой, повесить разбойников, рассортировать добычу – на этом фоне я вообще бездельничал. Ну разве что благородного графа еще раз напоил самогонкой, ласково приговаривая: 'неправильный опохмел ведет к запою'.

И успокоился.

Зря.

Ровно через пять дней ко мне в палатку проскользнула тень.

Его звали Тьен Клеймор и он был учителем у сыновей барона. Невысокий, сутуловатый, впалая грудь, узкие плечи, карие щенячьи глаза с длинными ресницами.

Я хорошо его помню.

Вот глядя на меня этими карими глазами, он сообщил мне, что все видел. Я честно его не понял. Но Тьен, глядя мне в лицо сообщил, что я – демон.

Поправлять его и уточнять свою родословную я не стал. Просто спросил – что ему надо?

Оказалось, что барон Аврис – я помнил его, типичный книжный червяк, выставил Тьена на улицу. А дальше все просто. Денег мало, кушать хочется, а демонам место на костре.

Или…

Платите, ваше высочество и оставайтесь принцем.

А лучше – устройте меня в королевскую библиотеку. Говорят, там платят хорошо.

Ну – ну.

Говорят – ежей едят.

Я даже остолбенел на несколько минут.

Вот он стоит передо мной, такой спокойный, такой уверенный в себе – и в том, что я ему должен по гроб жизни, просто потому, что полудемон. И неважно, что без меня он бы уже сдох три раза. Его это не волнует. Он твердо уверен, что для сохранения своей тайны я стану его дойной коровой…

Зря.

Я убил его сразу.

Просто пробил горло когтями и смотрел, как он умирает. А потом хладнокровно запихнул тело в один из сундуков графа.

Избавился я от него чуть позднее, вместе с сундуком. Сбросил в горную речку, пока не провоняло.